Текст книги "Голос зверя. Дикая история хеви-метала"

Корни хеви-метала лежат в перкуссии и вокализации, которые использовались древними людьми. Племенная игра на барабанах – самый ранний исторический предок звучания хеви-метала. (Бразильская метал-группа Sepultura включила племенные игры на ударных в свой микс на двух альбомах в середине девяностых, что дало блестящий эффект.) Люди всегда были барабанщиками. Это очевидно не только из археологических и этнографических данных, но и из того факта, что барабанщики умеют барабанить. Барабанщики! Самая простая из всех форм жизни. Ты по-настоящему счастлив, только когда бьешь палками. Или, как в случае с Китом Муном, взрываешь туалеты.

Ритм присущ человеку, но, хотя легко представить себе игру на барабанах как часть хеви-метала с самой длинной неизменной историей, современная ударная установка – относительно недавнее нововведение. Игра на барабанах в том виде, в каком мы ее знаем сегодня (с использованием многобарабанной установки), постепенно складывалась в течение XIX и начала XX веков. Между доисторическими временами и Средневековьем игра на барабанах эволюционировала от простых племенных барабанов из подручных средств до организованного использования в военных целях с применением более сложных барабанов, уже настоящих. В военных целях – это было зарегистрировано еще во времена Чингисхана[26]26
  Никого больше не называют Чингисами, да?


[Закрыть]. К 1800-м годам военные оркестры были популярным источником музыкальных развлечений. Одновременно в оркестрах развивалась игра на барабанах. В обоих случаях перкуссионисты будут специализироваться – каждый будет использовать только один барабан. Примерно в 1870 году перкуссионисты в стиле милитари начали комбинировать контрастное звучание двух барабанов – техника, известная как двойная игра на барабанах[27]27
  Умно, а? Какое искусное название!


[Закрыть]. Постепенно к этой аранжировке добавлялись новые приспособления, и игра на барабанах становилась более сложной и выразительной. Были разработаны ножные педали, изобретены малые барабаны. Хай-хет был сконструирован из разбившейся летающей тарелки. Медленно, но верно перкуссионисты стали барабанщиками. Начали проявляться знакомые черты барабанщика, такие как владение фургоном, сарказм и сварливость. Как только барабанщик эволюционировал из первобытного вида, появились шутки над барабанщиками[28]28
  Есть масса отличных шуток о барабанщиках: «Что за ерунда?» – «БАРАБАН!»; «Над кем в группе чаще всего смеются?» – «БАРАБАНЩИК!»; «Кто из участников группы чувствует себя немного обделенным в социальном плане, но пытается проявить храбрость, несмотря на то что весь этот опыт вызывает ужасные воспоминания о неловком детстве?» – «БАРАБАНЩИК!» Ха-ха-ха-ха! Блестяще.


[Закрыть]…

В то время как современный барабанщик развивался, гитары занимали все более заметное место в популярной музыке. Если пол хеви-метала – барабаны, то стены построены из гитар[29]29
  Или, по крайней мере, стены из комбоусилителей Маршалла…


[Закрыть].

До Второй мировой войны гитара была главным образом аккомпанирующим инструментом, командным игроком в джазовых ансамблях, оркестрах и биг-бэндах. Выразительная красота и огромная универсальность гитары были похоронены ее заклятым соперником – фортепиано[30]30
  Во многом так же, как истинный гений Джери Холлиуэлл раскрылся в полной мере лишь после того, как Spice Girls распались и она стала сольной исполнительницей. Вот тогда она и продемонстрировала музыкальный талант, сопоставимый по своей захватывающей дух сложности с Бахом и Рахманиновым.


[Закрыть].

Именно афроамериканская музыка впервые выдвинула гитару как ведущий инструмент, особенно в блюзе. Блюз – самый ранний узнаваемый предок хеви-метала. Блюз был американским оригиналом – продуктом рабской культуры, извлекающей насильственно вырванные из корней африканские ритмы и превращая их в американские народные инструменты.

Племенная музыка Африки часто используется как ленивая и в некоторой степени предубежденная стенография «примитивной» музыки. На самом деле в этом нет ничего примитивного, особенно по сравнению с той поп-музыкой, которую ты слушаешь, расист. У эгалитарных племенных культур доколониальной Западной Африки были свои отличительные и сложные музыкальные формы. Ошибочно слишком тесно связывать относительно недавние племенные культуры с культурами палеолита или даже теми, которые поддерживают существование собирателей-охотников в современном мире.

Музыка африканских племен превратилась в более продвинутую музыку Западной Африки, что была перенесена через Атлантику с работорговлей. Со временем эти африканские звуки перешли в отдельные афроамериканские звуки через песни работников и религиозные мотивы, которые объединили африканские ритмы с христианской музыкой с европейским влиянием.

Перенос музыкального стиля через Атлантику станет привычным мотивом в развитии метала. Блюз возник как чисто вокальная музыкальная форма. Упрощенная, но невероятно выразительная форма музыки, отражающая положение чернокожего сельского населения Америки, все еще живущего в облаке рабства и реальности расового угнетения. Разве нет? Ведь они работали на той же изнурительной работе, что и раньше, получая за нее ровно столько, сколько нужно, чтобы снимать жилье у белых землевладельцев, которые раньше были рабовладельцами. Есть горькая ирония в том, что блюз сейчас играют преимущественно белые парни из среднего класса. В этом нет ничего плохого по сути – по крайней мере, это отмечается. Просто немного странно, и это прекрасно проиллюстрировано в фильме «Мир призраков», когда вымышленная легенда блюза Дельта поддерживает ужасную блюз-рок-группу под названием Blues Hammer.

Конечно, без белых парней, играющих блюз, не было бы хеви-метала, так что моя критика не совсем резкая.

Блюз превратился в самые разные стили, различающиеся в зависимости от географии. Сельские стили отличались от тех, что возникли в городских окрестностях Чикаго, Детройта и Мемфиса. Ранние блюзовые исполнители были почти исключительно женщинами. (Чернокожих мужчин-исполнителей по-прежнему заставляли играть «неугрожающие» роли клоунов.) Бесси Смит была первой блюзовой суперзвездой: в двадцатых и тридцатых годах она получала до тысячи долларов за шоу.

Ранние записи блюзовых исполнителей не перестают удивлять. Записанный в 1920-х годах жуткий высокий вокал Блайнда Лемона Джефферсона[31]31
  Небольшое исследование, которое заставило меня больше всего посмеяться во время написания этой книги. «Интересно, как звали Слепого Лимона Джефферсона? Ой. Лимон Джефферсон. Правильно».


[Закрыть] повлиял на театральность Роберта Планта из Led Zeppelin и, следовательно, на каждую последующую метал-группу. Самым знаменитым ранним блюзовым исполнителем был Роберт Джонсон, гений, который, как говорят, продал свою душу дьяволу в обмен на сверхъестественные навыки игры, – миф, который он увековечил в песнях «Hellhound on My Trail», «Me and the Devil Blues» и «Crossroad Blues». Его голос уносит вас – так сильно напоминает другое время и место. Это загадочная фигура, о которой мало что известно[32]32
  Кроме того, что он определенно продал душу дьяволу. Определенно.


[Закрыть]. Он записал альбомы в 1936 и 1937 годах и умер в следующем году в возрасте двадцати семи лет, вероятно, отравленный. Хотя Джонсон имеет дьявольскую репутацию, на самом деле вся светская музыка в культуре, в которой вырос Джонсон, в просторечии называлась «дьявольской музыкой».

На вокальный стиль метала больше всего повлиял Хаулин Вольф. Голос Хаулина Вольфа не похож ни на какой другой: глубокий, плотный, гравийный и звонкий. Его личность просвечивает в записях – кажется, что он искрится остроумием. В 1970 году группа музыкантов, включая Эрика Клэптона и Чарли Уоттса, привезла Хаулина Вольфа в Лондон для совместной работы над записью. Оу, он оказался придурком. Высокомерный, вспыльчивый, с ним практически невозможно было работать. Отлично. В результате получился блестящий результат: вокал Вольфа добавляет твердости и мужества блюзовому звучанию белых парней шестидесятых.

Хаулин Вольф действительно тяжелый исполнитель. Его песня «Killing Floor» была исполнена Хендриксом, Led Zeppelin и многими другими. Он – самая прямая связь между старым блюзом и появлением хеви-метала.

Блюз смешался с другими музыкальными формами афроамериканцев, такими как госпел и джаз, чтобы создать ритм-н-блюз. Ритм-н-блюз, первоначально придуманный для замены откровенно оскорбительного термина «расовая музыка», представляет собой аморфную категорию, охватывающую любую музыку афроамериканского происхождения, которую различные люди хотят поместить в нее. Ранние исполнители R&B, такие как сестра Розетта Тарп, пели искренние, сильные христианские песни и развили их в направлении того, что становилось все более узнаваемым как рок-н-ролл, стиль музыки, который имеет явно нехристианские ассоциации.

Он пел, чтобы привлечь внимание людей к местному городскому пророку и спиритуалисту доктору Нубилио, который носил тюрбан и красочную накидку, носил черную палку и выставлял то, что он называл «дьявольским ребенком», – высохшее тело младенца с когтистыми лапами, как у птицы, и рогами на голове…

…и поэтому ты никогда не будешь таким крутым, как Литтл Ричард. Это хулиганство, чувство народной магии в сочетании с чуждой странностью делают легенду рок-н-ролла Литтл Ричарда совершенно уникальной. Его вокальный стиль взял на себя агрессивность Хаулина Вольфа и добавил мощный заряд энергии. Его стиль игры на фортепьяно и вокальная гимнастика говорят об одержимости. Он был настоящим шоуменом. Невозможно слушать «Long Tall Sally» или «Tutti Frutti» и оставаться на месте. Еще одним энергичным пианистом был очень потный Джерри Ли Льюис. Когда я смотрю кадры, где играет Джерри Ли в пятидесятые, удивительно, что его стиль энергичной игры на пианино вне закона так и не стал популярным. Он просто чертовски круто выглядит. (Кроме этого дела с тринадцатилетней женой…) Вместо этого гитара стала предпочтительным инструментом рок-н-ролла. Именно Чак Берри применил рок-н-ролльную игру на фортепиано и перенес ее на недавно электрифицированную гитару – совершенно новый подход к инструменту. Практически каждая рок-н-ролльная группа от Beatles до Status Quo (особенно Status Quo) напрямую копировала стиль игры Берри. Тем временем Бо Диддли пошел по другому пути, развивая свой собственный уникальный, примитивный и ритмичный стиль рок-н-ролла. Но в расово сегрегированной Америке чернокожему артисту было практически невозможно самостоятельно обрести популярность.

Тем временем сельская белая Америка документировала свою собственную мифологию в музыке кантри и вестерна. Это было то, что в сочетании с зарождающимся R&B привело к созданию рок-н-ролла, каким мы его знаем сейчас. В основном люди брали черную музыку и расистскую музыку и смешивали их, чтобы заработать миллионы долларов для белых мужчин, владеющих звукозаписывающими лейблами. Сэм Филлипс, продюсер, первым записавший Элвиса Пресли, прямо заявил о своем намерении ограбить черную музыку и выпустить ее на белый рынок. Марион Кейскер, администратор Sun Records, приводит цитату:

«Снова и снова я вспоминаю, как Сэм говорил: „Если бы я мог найти белого человека с негритянским звучанием и негритянским чувством, я мог бы заработать миллиард долларов“». – Джеймс Миллер. Цветы в мусорной корзине: подъем рок-н-ролла, 1947–1977.

Элвис стал катализатором глобализации рок-н-ролла. Он взял звучание рокабилли Maddox Brothers и Карла Перкинса и добавил плавную сексуальность и невероятный голос. Ранние выступления на телевидении были приняты неоднозначно. Язык тела Элвиса считался настолько откровенно сексуальным, что во время его третьего появления в шоу Эда Салливана (крупнейшая телепрограмма Америки с долей аудитории 86 процентов) его сняли только по пояс. Несмотря на цензуру, выступления сделали его мегазвездой. Чак Берри и Бо Диддли были хитовыми, но Элвис привнес рок-н-ролл в массы. Его коммерческий подход к этой музыке распространился по всему миру, открыв британской публике музыку американских корней.

Все хотели быть Элвисом. Элвис, уступая только Beatles по прямому влиянию на архитекторов хеви-метала, был героем для большинства[33]33
  «Но он никогда не имел в виду под дерьмом меня, он откровенный расист, этот лох, просто и ясно – к черту его и Джона Уэйна!» – Чак Д. для Public Enemy.


[Закрыть]. Следуя его пути, блюз и R&B вернулись через Атлантику и попали в руки одержимых музыкой, таких как Джон Леннон и Кит Ричардс.

Рок-н-ролл – это бэкбит, удар на каждую секунду: РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ. Вспомните «Rock Around the Clock» в записи Билла Хейли и его группы The Comets. Или каждую песню Status Quo. Они энергичны и невероятно танцевальны. Рок-н-ролл подобен сотворению алхимии. Это прекрасная музыка. И это было прекрасно для поколения, которое только начинало обретать собственную идентичность.

Подростков не существовало до 1950-х годов; тогда еще не был придуман термин. Дети попадали во взрослую жизнь без промежуточного этапа. В 1950-е годы экономические обстоятельства изменились – у подростков появились деньги на одежду и развлечения. И семидюймовый виниловый сингл был идеальной вещью для выражения их новой способности покупать.

Подростковая идентичность представляла угрозу существующему порядку. Это было связано с представлениями о восстании, и рок-н-ролл стал саундтреком к этому восстанию. Это была популярная музыка с оттенком угрозы. Она нравилась преступникам и байкерам, а также подросткам и повстанцам. Истеблишмент посчитал рок-н-ролл настолько подрывным, что инструментальный трек «Rumble» Линка Рэя был запрещен радиостанциями Америки из-за его причастности к преступности среди несовершеннолетних.

Как бы смешно это ни звучало в XXI веке, был прецедент, когда рок-н-ролл служил источником насилия. Особняком стоит реакция на американский фильм 1955 года «Школьные джунгли». Фильм был важен своим революционным для того времени изображением насилия и недовольства внутри города. На протяжении всего фильма трижды звучала «Rock Around the Clock», хотя использование песни во вступительных титрах было запрещено цензорами фильма. Песня, услышанная с беспрецедентной четкостью и громкостью через ультрасовременные динамики, вызвала беспорядки. Дети рвали и резали сиденья и начинали драки. В консервативную послевоенную эпоху рок-н-ролл олицетворял собой звук свободы. Он олицетворял бунтарство – мир подростков стал куда больше, чем мир их родителей. Внезапно все стало казаться возможным. Музыка была двигателем преобразований.

К сожалению, вместо того чтобы разрушить существующие системы и построить на их руинах утопию, подростки пятидесятых годов потратили все свои свободные деньги на одежду, став первыми заметными потребителями. Подсуетившийся капитализм отобрал их восстание и продал его им же.

Пройдет еще пятнадцать лет, прежде чем подростки по-настоящему попытаются совершить восстание, на которое намекает рок-н-ролл, но это была совершенно другая эпоха, и до того времени многое изменилось. Рок-н-ролл разбавили и сделали безопасным коммерческим двигателем. Звукозаписывающие компании устранили его угрозу и сексуальность и выпустили одобренных родителями «кумиров подростков», таких как Бобби Райделл. Казалось, что пламя погасло.

Но по другую сторону Атлантики кое-кто был готов взрастить семена, посеянные американским рок-н-роллом, и превратить их во что-то еще более мощное и значительно более тяжелое. В унылой послевоенной Британии одержимые молодые фанаты, такие как Пол Маккартни и Джон Леннон в своем Ливерпуле, Мик Джаггер и Кит Ричардс в Лондоне, покупали пластинки у моряков трансатлантических кораблей, которые заходили в местные порты.

Но пока рок-гиганты шестидесятых еще учились в школе, Великобритания быстро разработала свой собственный рок-н-ролл. Этим группам конца пятидесятых не хватало первозданной актуальности раннего американского звучания. Хотя Клифф Ричард изначально был на удивление хорош – с подлинным элвисоподобным чувством опасности, его последующее обращение в христианство лишило парня стойкости, и его поздняя работа с The Shadows звучит почти что благостно: музыка, которую ты взял бы с собой, чтобы познакомиться с мамой. К ним присоединились юные звезды Tin Pan Alley, такие как Томми Стил, Марти Уайлд и Билли Фьюри, но они казались анемичными по сравнению с полнокровным рок-н-роллом Литтл Ричарда и Бо Диддли. Были исключения – песня Джонни Кидда и The Pirates «Shaking All Over» остается бесподобной.

В британском миксе был еще один важный элемент, который все изменил, – скиффл. Звук послевоенной строгости может иметь отчетливо непокорный образ кардиганов и здорового образа жизни, но это был панк-рок своего времени. Почти единолично вдохновленный Лонни Донеганом и его версией песни Ледбелли «Rock Island Line», он представлял собой стихийный метод игры с использованием специфических инструментов, таких как стиральная доска (играть наперстками), плюс бас-гитара. Скиффл воодушевил подростков депрессивной Британии, Британии до эпохи цветного телевидения, своим «сделай сам»: «Вот – аккорд, вот – другой, вот так играет вместе группа». Это привело к взрыву творчества. The Beatles, The Rolling Stones, The Who, The Kinks, The Troggs, The Animals, The Yardbirds – все они взяли то, что начали американцы, и сделали это своим. Повсеместно создавались группы. «Британское вторжение» вот-вот должно было начаться.

Именно с электрификацией гитары корни хеви-метала начинают напоминать то, что мы знаем сегодня. Акустические гитары – относительно тихий инструмент по сравнению с уровнем громкости медных духовых и фортепиано. Были попытки использовать микрофоны для улавливания шума, исходящего из звукового отверстия, и пропустить сигнал через систему громкой связи в помещении, но звук прилетал в ответ – гитара улавливала звук из динамиков, а сигнал усиливался снова и снова в петле обратной связи, создавая болезненный пронзительный визг… Благодаря электрификации гитары могут конкурировать за слышимость в пределах диапазона, избегая при этом проблем с обратной связью, связанных с использованием микрофонов. Гитарные звукосниматели производят ток, когда вибрация стальной струны взаимодействует с магнитным полем звукоснимателя. Именно Гибсон выпустил первую электрогитару, что мы знаем сегодня, – ES-150 (названную в честь Electric Spanish), продавалась она в упаковке за 150 долларов, и это тоже было круто[34]34
  Продолжайте повторять слово «упаковка», и это зазвучит странно.


[Закрыть].

Акустические гитары со звукоснимателями также имеют проблемы с возвратом звука, но принцип работы звукоснимателей означает, что гитары могут быть твердотельными – звук создается в основном за счет взаимодействия струны и звукоснимателя, поэтому акустическое усиление не требуется.

Лео Фендер выпустил первую цельнокорпусную гитару, Broadcaster (позже переименованную в Telecaster), в 1950 году. Гибсон последовал за ним в 1952-м, сделав Les Paul; она была названа в честь одного из самых популярных гитаристов того времени, приложившего руку к этому развитию. Следующая модель Фендера, Stratocaster (1954 год), – это эргономичное удовольствие (если у вас нет груди, запомните).

Прочная конструкция позволила придать корпусу электрогитары любую желаемую форму. Таким образом, следующие два Гибсона были заостренными! В 1958 году вышли Explorer (что-то вроде вытянутого ромба) и Flying V (V-образная форма, по-видимому, первоначально называвшаяся «Летающая стрела» и предназначенная для «дуэта красных индейцев», когда это было приемлемо говорить), и они до сих пор остаются популярными для металических групп, которые хотят остроумно отличаться. В частности, Flying V стал главным символом хеви-метала. Идея продвинулась дальше моделью Jackson Randy Rhoads (Jackson RR), возможно, первой гитарой, достаточно острой, чтобы использовать ее как колющее оружие. С тех пор компания BC Rich завоевала рынок гитар, из-за которых довольно сложно пройти службу безопасности аэропорта. Я считаю, что следующая значимая модель Гибсона, SG (цельная гитара) 1961 года, – лучшая гитара из когда-либо созданных. На ней играли сестра Розетта Тарп, Ангус Янг и… я.

Примечательно, насколько мало изменился дизайн электрогитар со времени появления этих ранних моделей. Это классика дизайна, и они до сих пор являются основными элементами рок-н-ролла.

Электрогитары требуют усиления. Первые гитарные усилители были кроткими. Ранние модели Fender были вежливы в экстремальных условиях, и ранние британские усилители показали себя не лучше – Watkins Westminster (10 Вт, слабой мощности!) и Elpico (позже они станут ключевым компонентом в развитии искажений, но не без добавления старого доброго вандализма) были примерно такими же громкими, как ноутбук. Достаточно, чтобы разбудить чутко спящего днем, но недостаточно, чтобы преодолеть шум оживленного паба, а если вы захотите поиграть в зале – вообще забудьте об этом.

Британская компания Vox разработала 15-ваттный AC15 в 1958 году, а затем, на следующий год, – AC30 с двойным питанием, после того как были предъявлены требования The Shadows – группы поддержки Клиффа Ричарда. Эти усилители могли бы заполнить звуком театр… но понадобилось бы несколько экземпляров. Впоследствии усилители Vox были приняты на вооружение The Beatles, и хотя компания максимально увеличила мощность, «битлы» перестали выступать вживую, потому что их аудитория была громче, чем фоновый звук. Vox AC30 стал стандартным усилителем таких групп «Британского вторжения», как The Kinks, The Stones и (первоначально) The Who. Ус и – лители Vox были движущей силой трансформации рок-н-ролла в рок-музыку, но именно Джим Маршалл, барабанщик, ставший учителем игры на барабанах, а затем владельцем магазина товаров для барабанщиков, разработал усилитель, который обеспечил переход британской рок-музыки в хеви-метал. Тесные отношения с учениками и покупателями в магазине позволили ему и его команде инженеров разработать усилитель, которого так страстно жаждали все эти дети, – что-то более громкое, чем «самодельные» усилители, и с более удовлетворительными искажениями.

Маршалл и инженер Кен Бран разобрали Fender Bassman и его схему. Некоторые компоненты Bassman’s Septic[35]35
  Септик = янки = американец. Урок первый на рифмованном сленге кокни. Ищите больше по ходу книги.


[Закрыть] были недоступны, поэтому они заменили клапаны и прочее на «достаточно похожие», что привело уже к другому звуку. Но все равно было недостаточно громко. Спустя несколько доработок 45-ваттный JTM45 был выпущен в 1963 году (или в 1964-м – историки разделились…). Привязанный к отдельному динамику, он издавал звук громче, чем Fender Bassman, и был дешевле импортных усилителей. Благодаря сделкам с The Who и Джими Хендриксом (а позже – с Led Zeppelin) усилитель Marshall стал синонимом мощи стадионного рока и протометала. Просто жаль, что они не попали в руки «битлам» – они все еще могли бы быть вместе.

The Beatles – самая успешная и влиятельная группа на свете. Неустанные эксперименты и внутренняя конкуренция, подпитываемая тестостероном, привели к тому, что они были на передовой музыкальной индустрии на протяжении всей своей удивительно короткой карьеры.

Учебный лагерь марафонских сетов в Гамбурге привел к тому, что «битлы» превратились в свирепую живую единицу, а все их острые углы смягчило тщательное управление (в Гамбурге, еще до того, как Брайан Эпстайн превратил их в самую продаваемую группу, все они были в кожаных костюмах, на амфетаминах и со шлюхами). У них были песни, которые продавались. Плотные гармонии в сочетании с поразительно изобретательным звучанием аккордов (парни соревновались за то, чтобы первыми выучить новые аккорды).

«На самом деле иногда мы путешествовали по всему Ливерпулю, просто чтобы пойти к кому-нибудь, кто знал аккорд, которого мы не знали. Я помню, как однажды услышал о парне, который знал B7. Мы знали E, мы знали A, это было довольно легко, но мы не знали B7 – это была недостающая часть, связь, другой аккорд, потерянный аккорд. Мы сели в автобус и помчались через весь Ливерпуль. Поменяли пару автобусов, нашли этого парня, и он показал нам – дум, дум, дум, дум, дум дум – B7. Короче, мы узнали это от него, вернулись в автобус, поехали домой к нашим товарищам и потом – ДЗИ-И-И-ИНЬ! ПОНЯЛ!» – Пол Маккартни.

The Beatles взломали Америку и открыли рынок для других британских рок-групп. Если бы они на этом остановились, они все равно были бы важной частью этого повествования. Но они продолжали продвигаться вперед, впитывая влияния шумной авангардной арт-сцены Лондона и извергая их в самой экспериментальной, технически инновационной и блестящей поп-музыке, которую когда-либо можно было услышать. И что немаловажно, все это слышали. Их беспрецедентный и непревзойденный формат является самым большим фактором их влияния. Слава богу, они были хороши.

Единственным реальным соперником The Beatles за место самой большой группы в мире в 1960-х была противоположно другая группа. The Rolling Stones начинали как блюз-группа. Вопреки артистической неугомонности «битлов» они оставались довольно традиционными на протяжении большей части своей карьеры. Но в то время как «битлы» представлялись своим руководством как «нахальные, милые парни»[36]36
  К большому отвращению Джона Леннона.


[Закрыть], «роллинги» создавали более зловещий и бунтарский имидж. Пока «битлы» пели: «Я хочу держать тебя за руку», «роллинги» требовали: «Давай проведем ночь вместе». В «роллингах» было что-то более взрослое. Они были менее популярны. Но тоже добились успеха в Америке. «Британское вторжение» проложило путь последующему развитию хеви-метала.

Несмотря на успех этих двух титанов в Америке и последующий экспорт англичан в качестве товара, самая британская из всех британских групп так и не уехала за Атлантику в 1960-е, – The Kinks.

Пока «битлы» пели бесконечные вариации на тему «я думаю, это хорошая идея, если бы ты и я гуляли друг с другом», а «роллинги» – «я думаю, это хорошая идея, если мы с тобой займемся сексом», «кинксы» рисовали яркие картины местной английской жизни. Они гордятся тем, что написали величайшую поп-песню всех времен – «Waterloo Sunset». И, вполне возможно, это была первая песня в стиле хеви-метал.

Дэйв Дэвис был сердитым молодым человеком. Его отношения с братом Рэем, фронтменом и вокалистом The Kinks, были бурными. Рэй производил впечатление хулигана, гения-эгоиста, бандитского поэта. Но у Дэйва тоже был вспыльчивый характер. Дэйв был тихим, чувствительным, но его двигало братское соперничество, более естественное и реальное, чем у Леннона и Маккартни. У Дэйва что-то было в голове. Он был глубоко недоволен вежливым, чистым, мерцающим звуком (типа как у Shadows), производимым английским усилителем. Он хотел, чтобы его гитара рычала. В итоге он поднес лезвие бритвы к своему маленькому усилителю Elpico, порезал бумажный диффузор динамика и издал поразительный лай, который слышен на «You Really Got Me»:

БА-ДА-ДА БА-ДА! БА-ДА-ДА БА-ДА!

Рифф хлещет сквозь микс, как лезвие бритвы Дэйва. Слушая в наушниках, действительно можно услышать стук сломанного динамика. Звук гитары подтолкнул Рэя к более агрессивной вокальной передаче. Смена тональности вызывает у слушателя чувство эйфории, активируя экстатические гормоны мозга, и к моменту соло Рэй оргазмически кричит: «О НЕТ, НЕТ!» И мы готовы. У хеви-метала есть прошлое. Стрелки наконец повернули к одиннадцати.

Увы, The Kinks так никогда и не притерлись к Америке. Их первый тур по Штатам был омрачен драками на сцене, спорами с представителями профсоюзов и в конечном счете внесением в черный список Американской федерацией телевизионных и записывающих артистов. Запрет означал, что они упустили пик интереса к британскому рок-н-роллу, и, по словам Рэя Дэвиса, Америка упустила группу на пике их существования. Но не все было плохо. Когда американский рынок оказался отрезан, они сосредоточились на более уникальном английском звучании. Их божественный альбом «The Village Green Preservation Society» пошел вразрез с рок-н-роллом в пользу гораздо более интересного, узкого стиля повествования. Но своими ранними партиями пауэр-аккорда они установили стандарт, который все остальные группы попытаются достичь в будущем.

Настоящая рок-н-ролльная тяжесть – переход к рок-музыке, а затем к хард-року – возникла в Лондоне. The Kinks напрямую повлияли на The Who, группу, которая в середине шестидесятых наиболее последовательно обладала реальным звуковым весом.

The Who представляли собой странную комбинацию чувствительности художественной школы (Таунсенд) и агрессии уличных бандитов (остальные). Этот план продолжился через развитие хеви-метала и панк-рока, что, возможно, лучше всего иллюстрируется выраженным желанием Генри Роллинза из Black Flag, чтобы его считали «поэтом-воином».

Рифф для «My Generation» стоит отдельной книги. Он огромный. Колоссально. Намного больше, чем он того заслуживает. А потом басовая пауза. Гитары по-прежнему звучат, как у The Beatles.

Но именно невероятно агрессивный, насмешливый вокал Роджера Долтри действительно возвышает песню с точки зрения ее тяжести. Это гнев, который нельзя было услышать в мейнстриме до тех пор, пока панк не развалился в 1977 году.

Но настоящая история раннего The Who была амфетаминами. Говорят, что заикание в «My Generation» – это впечатление от модификаций скорости. По словам Пита Таунсенда об «I Can’t Explain»:

«…это песня, написанная 18-летним парнем, о том, что он не может сказать своей девушке „я люблю тебя“, так как перебрал с декседрином. Мне вообще не понравилось работать с этой группой. То, что мы продюсировали, не было тем, в чем я точно хотел участвовать. The Who создавали не ту музыку, которую я хотел, они не были той группой, в которой я хотел быть, и это была одна из тех вещей, где я просто случайно оказался, и они собрали нас вместе, и мы пошли именно в этом направлении. Если бы мы грабили банки, у меня было бы так же мало контроля над тем, участвую ли я в этом. Мне всегда было некомфортно. Мне всегда было не по себе. А мою жену, например, это сводило с ума! Я возвращался из тура, и она говорила: „Как это было?“, а я отвечал: „Это был ад“, а она говорила: „Ну, тогда почему ты это делаешь?“, а я отвечал: «Потому что у меня нет выбора», и она говорила: „Ну, у тебя есть выбор“, а я отвечал: „У меня нет выбора! У МЕНЯ НЕТ ВЫБОРА!“ Я чувствовал себя в ловушке. Я чувствовал себя заключенным. Но я также чувствовал, что как группа мы выполняем определенную функцию. Другими словами, я получал зарплату. Это был интересный момент. Я написал первую песню для The Who под названием „I Can’t Explain“, которая стала хитом. И я чувствовал связь с аудиторией. Я чувствовал, что произошло то, что группа, звукозаписывающая компания, менеджеры и публика все говорили мне: „Нам очень нравится эта песня, которую ты написал. Напиши еще“. И я подумал: „А!“; знаете ли, „я художник – и у меня есть заказ“. И это поддерживало меня всю мою жизнь.

Что было ужасно, так это то, что я собирался бросить художественный колледж и сбежать с этой гребаной ужасной шайкой паршивцев. Людей, с которыми у меня не было абсолютно ничего общего. Ничего. Следующее, что я вспомнил, я разбиваю гитары на концертах, говоря: „Я разрушаю инструмент моего буржуазного детства“.

„Это не спектакль! Это саморазрушительное искусство“ – вот где я до сих пор».

Пит Таунсенд в The Who был подобен чувствительному рулю в космическом корабле на старте. Группа раздвигала границы тяжести, это встретили неожиданной реакцией, и все пошло по кругу.

«Я был в Шотландии и прочитал в Melody Maker, что Пит Таунсенд сказал: „Мы только что сделали самый непристойный, громкий и нелепый рок-н-ролльный альбом, который вы когда-либо слышали“, – говорит Пол Маккартни. – Я так и не узнал, какой именно трек они записали, но это меня торкнуло – прямо слышал, как он об этом говорит. Поэтому я сказал ребятам: „Думаю, нам стоит сделать такую песню; что-то действительно дикое“. И я написал „Helter Skelter“. Там можно различить треск голосов, и мы играли ее так долго и так часто, что к концу можно услышать, как Ринго говорит: „У меня на пальцах волдыри“. Мы просто пытались сделать ее громче: „Не можем ли мы сделать так, чтобы барабаны звучали громче?“. Это было действительно все, что я хотел сделать, – сделать очень громкую и непристойную рок-н-ролльную пластинку с The Beatles. И я думаю, что это неплохой вариант».

В то время как «I Can See for Miles» не особенно тяжелая по стандартам The Who («My Generation» обладает гораздо большей мощностью), «Helter Skelter» чертовски жесткая. Звук гитары искаженный и резкий. Бас гулкий и округлый. Ринго бьет по барабанам сильнее, чем когда-либо прежде[37]37
  Неудивительно, что у него на пальцах были волдыри!


[Закрыть], и его качающийся ритм движет песню вперед, приближаясь к дум-металу. Песня едва вписывается в мелодию, а изогнутые гитарные ноты предвещают более поздние металические соло. Это блестящий, сокрушительный кусок «гаражного метала», и он написан парнем, который также написал «The Frog Chorus»[38]38
  Песня на самом деле называется «We All Stand Together», но давайте не будем притворяться, что ей не наплевать.


[Закрыть]. Неожиданно «битлы» написали самую тяжелую песню на тот момент.