Текст книги "Анатомия призраков"

Глава 3

Утром вторника, 23 мая 1786 года, Джон Холдсворт проснулся, когда еще не рассвело. Он слушал скрип дерева, вздохи ветра в оконном переплете и гнусавый храп слуги по ту сторону перегородки. Глядел, как первые проблески света проникают сквозь ставни и постепенно наливаются силой. Вскоре после рассвета он оделся, спустился вниз с башмаками в руках и выскользнул из дома еще до того, как проснулась горничная. Прошлым вечером он подслушал, как Фармеры ссорились из-за его присутствия в доме. Он знал, что жена обладает более сильной волей, и торжество ее точки зрения – всего лишь вопрос времени.

Утро оказалось прекрасным: огромный купол собора Святого Павла ослепительно белел за рекой, его силуэт четко выделялся на фоне синего неба, и стайка облаков выстроилась на восточной стороне горизонта, словно караван парусов. Сама река уже была забита яликами и баржами. Стоял отлив, и мусорщики бродили по обоим берегам. Чайки кружили, кричали и ныряли за добычей между ними. Было более ясно, чем обычно, и дым, который натужно поднимался из бесчисленных труб, казалось, нарисовали чернилами.

Холдсворт прогулялся вдоль Темзы до Лондонского моста. Похоже, в этот час бодрствовали исключительно бедняки. Бедность, говорил себе Джон, пробираясь вдоль реки, – это состояние, которое благоприятствует познанию прихотей и слабостей человеческой природы. Он никогда по-настоящему не замечал бедняков в дни своего процветания, разве что в качестве раздражающих мелочей, наподобие вшей; или в лучшем случае зрителей великой драмы существования, в которой роли со словами играли их более успешные сородичи. Джон пробормотал это вслух, и случайный прохожий обошел его стороной. Единственное стоящее знание – то, что от голода мутится в голове.

На Лиденхолл-стрит один из учеников уже снимал ставни. Холдсворт хранил свою тачку и остатки книг в маленьком кирпичном флигеле на заднем дворе. В былые времена здесь работал переплетчик, но Нед Фармер поручил его часть работы субподрядчику, поскольку миссис Фармер полагала (возможно, справедливо), что это более выгодно.

Холдсворт снял покрывало с тачки, медленно выкатил ее со двора и пошел на запад по Лиденхолл-стрит. Бывали дни, когда он доходил до самой Пикадилли, никогда не оставаясь на одном месте подолгу. Лабиринт улиц представлял собой большой магазин, и каждый уличный торговец ревниво охранял свою территорию от посягательств. Книги в его тачке стоили гроши. И все же с их помощью можно было заработать больше чем ничего; благодаря им он пока не впал в абсолютную нищету и полную зависимость от доброты Неда.

В тот день Джон скудно пообедал хлебом, сыром и элем в убогой маленькой таверне на Комптон-стрит. Затем потихоньку вернулся в Сити. На углу Лиденхолл-стрит торговец певчими птицами собирался домой. Холдсворт опустил ручки тачки на землю. Наклон был удобен для торговли, и он использовал его при малейшей возможности.

Вечер был приятным – опять же хорошо для торговли. Вскоре книги Холдсворта ворошили уже трое или четверо мужчин. Большинство книг являлись сборниками проповедей и другими благочестивыми трудами, но имелись также стихи, несколько переплетенных номеров «Рэмблера» и разрозненные издания классических авторов, которые значительно потеряли в цене, покрывшись пятнами сырости или прокоптившись в дыму. Среди прохожих, листавших книги, имелся сгорбленный человечек в сюртуке табачного цвета. Лицо – темное и кожистое – поразительно напоминало переплет книги, которую он изучал, – «Од» Горация в пол-листа. Холдсворт наблюдал за ним, но незаметно. Мужчина выглядел респектабельным… возможно, аптекарь; в нем ощущался человек интеллектуального труда… как и в том парне на прошлой неделе, которого Джон принял за сельского священника и который стащил Лонгина в двенадцатую долю листа, когда Холдсворт отвлекся на другого покупателя.

Человечек почесал шею правой рукой; его пальцы скользили под толстым не по сезону шарфом, словно голодные зверюшки. Он посмотрел Холдсворту в глаза. Отдернул руку. Быстро кивнул и придвинулся чуть ближе.

– Я имею честь говорить с мистером Холдсвортом? – спросил он сиплым голосом, почти шепотом.

– Да, сэр.

Прежние клиенты нередко узнавали его в изменившихся обстоятельствах и желали переброситься парой слов – из любопытства, быть может, или из жалости. Он им не препятствовал, поскольку порой они покупали книги, а он не мог больше позволить себе быть гордым.

– Превосходно, – ответил человечек.

В беседе наступило затишье, воспользовавшись которым юноша с печальными глазами приобрел «Серьезный призыв» Лоу. Человечек отошел в сторону на время совершения покупки, листая страницы Горация. Когда покупатель удалился, он поднял взгляд от книги:

– Я заглянул с визитом к мистеру Фармеру. – Он прочистил горло и поморщился, как будто от боли. – Надеюсь, я не слишком неделикатен?

– Вы всего лишь правдивы, сэр. Заведение принадлежит ему.

– Верно. И… как бы то ни было, он сказал, что я могу найти вас здесь.

– Чем могу помочь, сэр? Вам нужна какая-то конкретная книга?

– Нет, мистер Холдсворт. Мне нужна не книга. Мне нужны вы.

– В таком случае, сэр, я к вашим услугам. И зачем же я вам понадобился?

– Прошу прощения. Я не представился. Меня зовут Кросс, сэр, Лоуренс Кросс.

Они поклонились друг другу, стоя по разные стороны тачки с книгами. Другие потенциальные покупатели уже разошлись.

– Я хотел бы сделать вам предложение.

– Конечно, пожалуйста.

– Этот вопрос не подлежит обсуждению на улице. Когда вы освободитесь?

Холдсворт взглянул на солнце.

– Через полчаса, вероятно. Тогда мне останется только отвезти свою тачку к мистеру Фармеру.

Мистер Кросс снова потер шею:

– Замечательно. Вы не изволите составить мне компанию в кофейне Святого Павла? Скажем, через сорок минут.

Холдсворт согласился, и человечек поспешно удалился.

Через двадцать минут Холдсворт покатил тележку по улице и оставил ее на ночь на заднем дворе. Он надеялся уйти незамеченным, но Нед Фармер выбежал из магазина и положил ему руку на плечо.

– Джон, это чертовски неучтиво – убегать, не обменявшись и словом. – Он хлопнул товарища по плечу. – Где ты был сегодня утром? Должно быть, выскользнул из дома еще на рассвете.

– Я рано встал. Не мог уснуть.

– Ну хорошо, а сейчас?

Холдсворт объяснил, что у него назначена встреча. Он не мог привести другую причину, а именно что находит бодрую трескотню Неда почти такой же докучливой, как его неизменная доброта. Вдали от дома, вдали от миссис Фармер он выказывал ее без ограничений, что тяготило сильнее, чем можно вообразить.

– Да, кстати, о тебе кто-то спрашивал, – поспешно добавил Нед, поскольку вовсе не был бесчувственным. – Высохший человечек, похожий на коричневую обезьянку с жестокой простудой. Я сказал, что можно отыскать тебя на углу.

Его широкое красное лицо на мгновение омрачилось.

– Надеюсь, он прилично себя вел.

– Вполне.

– Так, значит, он тебя нашел? И что?

– Вот он-то и назначил мне встречу.

– Я же говорил! Человек с твоей репутацией должен привлекать предложения со всех сторон. Это просто вопрос времени, Джон. Не сдавайся, и жизнь снова наладится. – Нед покраснел еще гуще. – Черт бы побрал мой длиннющий язык, вечно он бежит впереди меня. Извини. Я имел в виду только деньги, разумеется.

Холдсворт улыбнулся ему:

– Я пока не знаю, чего он хочет.

– Возможно, он хочет купить книги, – предположил Нед. – И нуждается в твоем совете.

– Он не похож на человека, у которого есть лишние средства для приобретения предметов роскоши.

– Пф-ф! – громогласно фыркнул Нед. – Книги – это не предметы роскоши. Это пища и вода для рассудка.

Хотя Джон пришел слишком рано, мистер Кросс уже ждал в кофейне, сидя за одним из маленьких столиков у двери.

– Я заказал херес, – пробормотал он. – Надеюсь, вы не откажетесь?

Холдсворт сел. Мистер Кросс не выказывал склонности немедленно перейти к делу, которое привело его сюда.

– А вы высокий, – заметил он. – И к тому же широкоплечий. Я издали заметил вас в толпе. Думал, окажетесь старше, но вы еще довольно молодой человек.

– Но опытный, сэр.

– Не сомневаюсь.

Во время ожидания хереса Кросс упорно говорил о теплой погоде, переполненных улицах и нестерпимом зловонии реки. Официант пришел довольно скоро, и Холдсворт с удовольствием отметил, что он также принес печенье. Первый глоток вина, казалось, одновременно скользнул жаркой струйкой в желудок и поднялся не менее жарким паром прямо в мозг.

Мистер Кросс поставил рюмку и достал роговую табакерку. Постучал по крышке, но открывать не стал.

– Должно быть, вам приходится нелегко.

– Простите, сэр?

– Нет, это вы меня простите, ради бога, за мою дерзость, но сегодня я наблюдал за вами. Вы переносите невзгоды с превеликим терпением.

Холдсворт наклонил голову, размышляя о том, что этот человек сделал весьма далекоидущие выводы из столь поверхностного знакомства.

Мистер Кросс взял понюшку табака, закрыл глаза и вдохнул. Через несколько секунд он чихнул с таким взрывным звуком, что разговоры за соседними столиками на мгновение утихли. Он достал носовой платок в пятнах, вытер слезящиеся глаза и высморкался.

– Ради бога, поверьте, сэр, я не хотел вас оскорбить. Скажите, у вас сейчас достаточно свободного времени, чтобы выполнить одно поручение?

– Это зависит от его характера.

– У вас репутация великолепного букиниста. Говорят, вы разбираетесь в ценности книг.

Холдсворт промолчал.

– К примеру, вы составили каталог библиотеки Митчелла, – продолжил мистер Кросс, – и осуществили ее продажу. Насколько я понял, сэр Уильям остался весьма доволен результатом. И конечно же, собрание архидиакона Картера!

Джон кивнул. Кросс провел неплохое расследование. Его договоренность с сэром Уильямом Митчеллом не становилась достоянием общественности.

Пожилой мужчина ослабил шарф на шее.

– Таким образом, я не погрешу против истины, если скажу, что каталогизация и оценка подобных библиотек лежит в пределах вашей компетенции?

– Разумеется.

– И вы также способны дать совет касательно заботы и ухода за ценными книгами?

– Естественно. Книгопечатание и переплетное дело – часть моего ремесла. Я правильно понимаю, что в то поручение, о котором вы упомянули, входит составление каталога библиотеки?

– Возможно, в числе прочего.

– И это ваша личная библиотека, сэр?

– В настоящее время она принадлежит моему нанимателю.

– И что именно вы хотели бы поручить мне от его лица?

– Мой наниматель – леди, сэр. – Мистер Кросс заново наполнил рюмку Холдсворта. – Скажите, имя Олдершоу вам о чем-нибудь говорит?

– Покойный епископ Розингтонский?

– Именно. Вы были знакомы?

– Нет, сэр. Я не имел чести служить его преосвященству. Знал его лишь по рассказам. Выходит, его библиотека еще не распродана?

– Пока нет. Она принадлежит его вдове. Его преосвященство всецело доверял суждению леди Анны. Я полагаю коллекцию весьма значительной как по объему, так и по стоимости.

– Несомненно, это совпадает с общим мнением.

Мистер Кросс поскреб щетину на подбородке.

– Что ж, сэр… Вы сказали, что в настоящее время свободны и можете выполнить поручение подобного рода. Насколько могу судить, вы кажетесь вполне сведущим для предстоящей задачи. Но разумеется, решение должна принять сама леди Анна.

Холдсворт склонил голову:

– Разумеется.

Кросс устроил пышное представление вокруг очередной понюшки табака, за которой последовал тот же взрывной ритуал, что и в прошлый раз. Он быстро поднял глаза, как будто осознал, что Холдсворт наблюдает за ним.

– Осталось только договориться о времени, когда вы нанесете визит ее светлости.

– Минуточку, сэр! Почему ваш выбор пал на меня? Есть множество не менее компетентных особ, которые могли бы выполнить подобное поручение. И это только мягко говоря.

– Увы, я не могу вам сказать, – ответил мистер Кросс нарочито двусмысленно. – Ее светлость полагает, что ваш визит будет уместен завтра до полудня.

– Прекрасно. Смею предположить, ее светлость находится в городе?

– Да. Я дам вам адрес.

Джон пригубил хереса и откусил от очередного печенья, стараясь не проглотить его целиком. Кросс тем временем достал потрепанную записную книжку, вырвал лист, нацарапал пару слов карандашом и протянул через стол.

– Голден-сквер, тридцать пять, – вслух прочел Холдсворт. – Одиннадцать утра.

– Дом стоит на северной стороне.

Кросс отодвинул стул и встал, махнув рукой официанту. Он отвернулся, чтобы заплатить по счету. Казалось, внезапно заторопился. Затем снова повернулся к Холдсворту и кивнул.

– Весьма обязан вам, сэр, – прошептал он. – Да, обязан. Желаю приятного дня.

Джон кивнул в ответ и проследил, как человечек тенью скользит через битком набитый зал на улицу. Потом он съел оставшиеся два печенья и допил херес, находясь в приподнятом расположении духа от перспективы получить работу. Но когда он отодвинул пустую рюмку, ему пришло в голову, что благодарность мистера Кросса кажется поистине несоизмеримой с природой соглашения, которое они только что заключили. Более того, на мгновение черты его лица сложились в выражение, которое поразительно походило на облегчение.

На Голден-сквер леди Анна Олдершоу сидела в низком кресле красного дерева у мраморного камина в задней гостиной. Несмотря на теплый день, в стальном очаге пылал огонь. На леди Анне был траур; лицо ее, как всегда, оставалось безупречно белым, монохромным вторжением в цветной мир. На ее коленях лежала раскрытая книга; горничная штопала белье за столом у окна. Леди Анна вошла в этот дом невестой, поскольку он был частью ее брачного контракта вместе со всем содержимым. В этой комнате мало что переменилось с тех пор. Тяжелые бархатные занавеси выцвели до пыльно-янтарного цвета, а на крашеных стенах появились бледные пятна в тех местах, где поколение слуг стирало свечную копоть.

Элинор Карбери присела в реверансе в дверях. С безмерной снисходительностью леди Анна протянула ей руку и даже дала знак, что Элинор может поцеловать ее в щеку.

– Как мило, что вы приехали в такую даль, – заметила она, – и к тому же в общественном экипаже. Я непременно отправлю вас обратно в своей личной карете. Но вы, надеюсь, не слишком торопитесь?

– Я должна вернуться в четверг, – ответила Карбери. – Доктор уверяет, что не сможет обойтись без меня сколь-либо дольше. Он сейчас не похож на самого себя. Теплая погода выбивает его из колеи.

С машинальной любезностью потомственной аристократки леди Анна методично удовлетворила свое любопытство касательно путешествия Элинор, погоды и здоровья доктора Карбери. Существует правильный способ что-либо делать – и неправильный. Леди Анна знала Элинор с тех пор, как та была девочкой, и после смерти своего отца она месяцами проживала под крышей Олдершоу. Хозяйка, вероятно, любила Элинор, как и все прочие живые существа, не считая собственного сына; и скучала по ней почти как по дочери, когда не видела сколь-либо продолжительное время. Но та стояла ниже по социальной лестнице, и она никогда об этом не забывала.

Наконец слуги оставили их наедине, и вскоре после этого обмен любезностями был завершен.

Леди Анна сложила руки на коленях и уставилась на огонь.

– Есть новости о Фрэнке?

– Доктор Карбери осведомлялся о нем не далее как вчера, мадам, и я счастлива сообщить, что новости хорошие. Его тело идет на поправку, и дух намного спокойнее, чем прежде. Доктор Джермин приложил для вас письмо; вот оно.

Она протянула письмо леди Анне, которая отложила его в сторону и спросила, не желает ли Элинор подкрепиться после путешествия. Но взгляд ее то и дело падал на конверт, и Элинор намекнула, что ей и самой не терпится узнать, как дела у мистера Фрэнка, и громко поинтересовалась, не содержится ли в послании доктора Джермина более развернутой версии его словесного сообщения доктору Карбери, по необходимости столь краткого. В ответ на это леди Анна отыскала очки, взяла конверт, сломала печать, быстро просмотрела письмо и подняла глаза.

– Доктор Джермин пишет, что дела у Фрэнка идут на лад. Но нам не следует надеяться на скорое исцеление. – Она поджала губы. – Что ж, моя дорогая, за этим мы проследим.

– Говорят, доктор Джермин весьма способный врач.

– Несомненно. Но разве мистер Ричардсон не несет определенной ответственности за то, что случилось? В конце концов, он тьютор[4]4
   Тьютор – наставник студента, организатор учебного процесса.


[Закрыть] Фрэнка. Надеюсь, я не поступила необдуманно, поместив Фрэнка под его опеку. В то время я испытывала некоторые сомнения насчет своего выбора, но он понравился Фрэнку, и сын надавил на меня. Скажите, дорогая, он не говорил чего-либо способного пролить свет на поведение Фрэнка? Я постоянно спрашиваю себя, нельзя ли было этого избежать, если бы он внимательнее следил за своим учеником.

– Тьютору не всегда легко надзирать за подопечными, мадам, особенно… – Элинор поискала слово, которое не оскорбило бы слух леди Анны, – особенно когда его ученики обладают таким твердым характером, как мистер Фрэнк.

– Верно, даже мальчиком он всегда стремился верховодить, – согласилась леди Анна. – Он Воден до мозга костей. Но Фрэнк еще очень молод… он нуждается в руководстве более зрелых и мудрых умов.

В дверь постучали, и на пороге вырос лакей. Он объявил, что явился мистер Кросс и просит о чести переговорить с хозяйкой.

– Впустите его. Нет-нет, дорогая, вы можете остаться, – велела она Элинор, которая привстала со стула. – Я хочу, чтобы вы тоже выслушали мистера Кросса. Он помогает мне в одном маленьком предприятии.

Мистер Кросс проскользнул в комнату, очень низко склонился перед леди Анной и намного менее низко – перед Элинор. Он был дворецким Олдершоу, но в действительности знал леди Анну намного дольше, чем кто-либо в доме, поскольку вырос в поместье графа Водена рядом с Лидмутом и сделал первые шаги на выбранном поприще под руководством тамошнего дворецкого.

– Ну? – поторопила леди Анна. – Вы можете свободно говорить при миссис Карбери.

– Я виделся с мистером Холдсвортом, миледи. Он нанесет визит вашей светлости завтра утром.

– И что вы ему сказали?

– Я упомянул лишь о предполагаемом составлении каталога и оценке собрания его светлости – и, возможно, необходимости советов по его сохранению. Хотя он никогда не имел чести вести дела с его светлостью, он, разумеется, прекрасно осведомлен о репутации коллекции.

– Но больше вы ничего не сказали?

– Нет, мадам. Я в точности следовал вашим указаниям. – Он прочистил горло. – Он, однако, спросил, почему я обратился именно к нему, а не к другому специалисту его квалификации. Мне пришлось сказать, что я не могу ответить на этот вопрос. Надеюсь, я поступил правильно.

– Совершенно правильно, мистер Кросс, – милостиво уронила леди Анна. – Как он вам показался?

– Боюсь, он находится в весьма стесненных обстоятельствах и невзгоды изрядно его тяготят. Но он, несомненно, способен справиться с библиотекой… как вы и наказали, я навел обширные справки на этот счет, прежде чем обратиться к нему. Что до него самого, то он моложе, чем я ожидал. Обладает приятной внешностью, энергичен и физически развит.

– Очко в его пользу, – заметила леди Анна. – Продолжайте.

– Он мало говорил, но исключительно по делу, мадам. Я бы сказал, что он обладает благоразумием и изрядной решительностью. В целом мое первое впечатление оказалось благоприятным.

Леди Анна поблагодарила его, и дворецкий удалился. Когда дамы снова остались одни, она повернулась к Элинор:

– Вот видишь, моя дорогая. Я воспользовалась твоей подсказкой.

– Дражайшая мадам, молю Бога, чтобы наш план не сорвался. Я бы ни за что…

– Тогда давайте надеяться, что он не сорвется, – перебила леди Анна неожиданно резким тоном. – Завтра мы узнаем, считает ли автор «Анатомии призраков» себя способным применить на практике то, что проповедует.

Глава 4

Здесь водились деньги, но не расточительность. У торговцев развивается особое чутье в подобных вопросах. Дом на Голден-сквер был новым и фешенебельным в начале столетия, но пора его расцвета давно миновала. Однако в нем царила атмосфера спокойного уюта, отметил Холдсворт, столь редкая в домах нуворишей или любителей жить на широкую ногу, погрязших в долгах.

Лакей провел Джона по коридору, через переднюю и, наконец, в длинную запущенную комнату в задней части дома. Книги громоздились повсюду: стояли на полках вдоль стен, лежали на столах и полу, переполняли чулан в конце комнаты.

– Мистер Холдсворт, миледи, – объявил лакей.

Леди Анна Олдершоу сидела у ближайшего из двух окон, и на столе перед ней лежал раскрытый том. Она жестом подозвала Холдсворта. Леди Анна была маленькой и худенькой, с лицом таким резким и тонким, будто его вырезали бритвой из воска. Ей можно было дать любой возраст от сорока до семидесяти лет. Лицо ее толстым слоем покрывали белила, так что кожа под ними, вероятно, была испещрена оспинами; ведь от оного зла не способны уберечь ни богатство, ни порода.

– Мистер Холдсворт, – произнесла она сухо и отстраненно. – Доброе утро.

– Мадам. – Он низко поклонился. – Служить вашей светлости – честь для меня.

– Пока что вы мне не служите. Это еще предстоит решить.

– Да, миледи.

Джон ожидал, что она скажет, чего хочет, но леди оставалась безмолвной, изучая его без малейшего смущения. Через мгновение он отвернулся от ее белого лица. Холдсворт подумал, что, несмотря на содержимое комнаты, это всего лишь временная библиотека. Книги расставлены человеком, который не знал или не пекся об их несомненной ценности. Его взгляд упал на шаткую стопку книг на открытом секретере между окнами; их не следовало так оставлять. Такая же стопка высилась на столе позади секретера, рядом с креслом…

В комнате был кто-то еще. Кресло у второго окна стояло спинкой к комнате. Холдсворт заметил женский чепец над креслом и, на одном из подлокотников, раскрытую книгу, на страницах которой покоилась длинная ладонь.

Леди Анна прищелкнула языком о нёбо и взглянула мимо Холдсворта на лакея.

– Я позвоню, если вы мне понадобитесь, Джеймс.

Лакей поклонился и молча вышел.

– Мистер Кросс сказал вам, что я хочу избавиться от библиотеки своего покойного мужа, – произнесла леди Анна. – Часть ее находится в этой комнате. Есть и другие книги, но они пока остались в деревне. Насколько я понимаю, вы знакомы с собранием?

– Только по слухам, мадам.

– Я решила избавиться от большей части библиотеки. Но сначала я хочу узнать, что в ней содержится и, разумеется, сколько это стоит.

– Вы хотите продать библиотеку целиком или по…

– Я не собираюсь ничего продавать. В любом случае мне нужен ваш совет не только и не столько насчет книг.

– Боюсь, я не вполне вас понимаю, мадам.

– Это потому, что я еще не высказала свое пожелание. – Анна подождала томительные полминуты, подчеркивая свою власть над темпом и направлением беседы. – Я хочу посоветоваться с вами насчет призраков.

– Прошу прощения, миледи. Я не вполне расслышал, что вы сказали?

– Уверена, что вы прекрасно расслышали. Хочу посоветоваться с вами насчет призраков. Насчет одного конкретного призрака.

После этого в комнате повисла тишина. Ее нарушил лишь шелест страницы, которую перевернула женщина в кресле. Леди Анна втянула щеки, и на мгновение Джону померещилось, что вместо существа из плоти и крови на него смотрит голый череп в кружевном чепце.

– Мое ремесло – торговля книгами, мадам. Я не какой-нибудь охотник за привидениями. Вашей светлости лучше поискать в другом месте.

– Я не согласна. Я прочла вашу… ваш памфлет. Вы кажетесь более чем компетентным, чтобы дать совет на данную тему.

Холдсворт широко раскинул руки.

– Я писал в приступе злобы. Пытаясь облегчить боль.

– Несомненно, сэр. Но дело не в этом. Насколько я поняла, вашу покойную супругу терзала некая особа, которая облыжно заявляла, будто способна общаться с потусторонним миром. Вы собирались вскрыть обман, но совершили намного больше. Вы обнаружили, что утверждения тех, кто верит в привидения, лишены оснований. За возможным исключением непосредственного Божественного вмешательства, все подобные истории можно свести к распространенным суевериям, завладевшим необразованными умами, или проказам и шуткам над легковерными людьми, часто в надежде получить материальную выгоду. Таковы были ваши аргументы, которые вы отстаивали с величайшим усердием.

– Тем не менее я не могу объявить себя авторитетом.

– Вам и не придется. – Ее голос стал скучающим. – Я хочу сделать вам предложение.

– Насчет библиотеки его преосвященства?

– Я же сказала, что хочу посоветоваться с вами насчет призрака. Так называемого призрака. Но вышло так, что упомянутый призрак неразрывно связан с книгами его преосвященства и их будущим. Поэтому я предлагаю вам два поручения, и, если вы примете одно, вы обязаны принять и второе.

– Мадам, я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Все очень просто. Вы показали, что те, кто терзает легковерных своими россказнями о призраках, – мошенники. Вы начали с конкретного случая, это верно, но после перешли к рассуждениям в целом. Инструменты, которые подобные люди используют в своем порочном ремесле, – это духи, видения, призраки и суеверия; но они применяют их во снах, мистер Холдсворт, применяют их в чужих снах. Вы привлекли силы разума, чтобы коснуться их бесчестных приемов и показать истинную сущность: ловушки, чтобы дурачить глупцов, силки, чтобы запутывать боязливых. Они всего лишь пиявки, которые питаются горестями невинных. Благодаря вам это ясно как день.

– Не много же радости это мне принесло. Или кому-либо другому.

Джон заметил движение уголком глаза. Женщина у дальнего окна выглянула из-за спинки кресла и смотрела на него. У него сложилось мимолетное впечатление длинного лица с густыми темными бровями и челкой, выбивающейся из-под чепца.

– Вы сделали это однажды, – сказала леди Анна. – Вы сделаете это снова. Я щедро вознагражу вас, поскольку у меня есть особая причина просить об этом. И к тому же вам предстоит немало потрудиться над библиотекой епископа. Я предлагаю вам возможность поправить свои дела и оказать мне весьма существенную услугу. Более того, тем самым вы поможете спасти человеческую душу от отчаяния, если не от вечных мук. Несомненно, своекорыстие и христианский долг требуют от вас одного и того же?

Холдсворт промолчал. Из-за белил ее лицо выглядело мертвенно-бледным. В самом конце Мария была такого же цвета и без преимуществ свинцовых белил. Интересно, откуда леди Анна столько знает о его судьбе? И еще интереснее, чего именно она от него хочет?

Она побарабанила пальцами по столешнице:

– Что скажете, сэр?

– Мадам, я… я не могу решить.

– Это весьма простое решение, мистер Холдсворт.

– Но я многого не понимаю.

– Тогда я постараюсь вас просветить.

Леди Анна умолкла. Она повернула голову к окну, которое выходило на узкий двор, окруженный высокими кирпичными стенами. Двор рассекала пополам гравийная дорожка, обсаженная кустами в пятнах сажи.

– Давайте начнем с библиотеки. Вам знаком Иерусалим-колледж?

– Иерусалим? – На мгновение ему показалось, что он ослышался. – А… вы, наверное, имеете в виду колледж в Кембридже, мадам?

– Именно. – Она снова взглянула на него. – Моя семья тесно связана с ним. Точнее говоря, один из моих предков был его основателем, а епископ некогда учился в его стенах. Поэтому мне пришло в голову пожертвовать его книги колледжу. Но прежде чем решить окончательно, я хотела бы ознакомиться с настоящим состоянием библиотеки колледжа. Я бы не хотела, чтобы собрание моего мужа попало в недостойные руки.

– Ваша светлость желает, чтобы я отправился в Кембридж по вашему поручению?

Она проигнорировала вопрос.

– Кроме того, необходимо разобраться с самой коллекцией, составить каталог и произвести оценку, прежде чем я приму решение. Возможно, захочу оставить некоторые книги себе. Кроме того, часть коллекции может оказаться непригодной для библиотеки колледжа.

Холдсворт счел это весьма вероятным. Он видел библиотеки слишком многих мужчин, как живых, так и мертвых, чтобы их содержимое могло его удивить. Библиотека мужчины подобна его разуму: часть ее содержимого может не годиться для юных джентльменов из университета, не говоря уже о скорбящей вдове или осиротевших детях.

– Есть еще одна причина, – продолжила леди Анна, – по которой я хочу, чтобы вы отправились в Кембридж. Это связано с моим сыном, Фрэнком. В прошлом году его приняли в Иерусалим сотрапезником начальства[5]5
   Имеется в виду студент, который вносит увеличенную плату и во время обеда сидит за профессорским столом.


[Закрыть]. Он нездоров. Я хотела бы, чтобы вы расследовали обстоятельства, которые привели к ухудшению его здоровья, и привезли его домой.

– Мадам, я не врач и не нянька. – Джон гадал, когда дело наконец дойдет до привидения. – Боюсь, я вынужден отказаться по меньшей мере от этой части поручения, поскольку не окажу вашему сыну ни малейшей мирской пользы.

– Мирской пользы? – повторила Анна и оскалила три желтоватых зуба в блестящих розовых деснах среди белизны лица. – Мирской пользы? Есть мнение, что ему нужно совершенно иное. Мистер Холдсворт, мой сын слаб. Нет, тело его вполне крепко, но разум… вот где кроется немощь. Сейчас он находится на попечении врача в Барнуэлле, деревне неподалеку от Кембриджа. Я буду с вами откровенна, но сначала должна потребовать, чтобы вы сохранили мой рассказ в тайне. Он не должен покинуть стен этой комнаты.

Глаза Холдсворта невольно метнулись к молодой женщине у дальнего окна.

– Если вы решите оказать мне честь своим доверием, можете рассчитывать на то, что я сохраню вашу тайну.

Анна молчала. Холдсворт слушал собственное дыхание, внезапно ставшее неестественно громким. Кресло молодой леди скрипнуло.

– Короче говоря, мой сын считает, будто видел призрака, – резко сообщила леди Анна. Она взглянула на него, как будто ожидала, что он оспорит это заявление. – Он очень впечатлительный юноша, и это дикое недоразумение, которое, несомненно, обострила юношеская жизнерадостность и неумеренное употребление вина, и есть непосредственная причина его нездоровья. Теперь вы понимаете, почему ваша квалификация особенно интересует меня. Я верю, что мой сын еще способен прислушаться к доводам разума. Поручаю вам расследовать его мнимую встречу. Вы продемонстрируете ему, что он был введен в заблуждение. Верю, что это может стать первым шагом к его исцелению. Более того, возможно, это все, что ему необходимо.

Леди Анна умолкла и уставилась прямо перед собой. Это было устрашающее зрелище, как будто она внезапно превратилась в статую.

– Заблуждение, мадам? Оно было вызвано простым стечением обстоятельств? Или… – Холдсворт помедлил, вспомнив случай с несчастной Марией, – в деле замешан некто посторонний, а значит, не обошлось без умысла или хитрости?

– Увы, я не могу вам сказать. Очень многое покрыто мраком. Это не так уж и важно, пока вы не откроете правду и не сможете доказать ее миру.