Текст книги "Плохие парни"

Глава 34

На ней были черное трико и черные туфли на шпильках – и более ничего. Она непрестанно пробегала длинными алыми ногтями по пепельно-белым волосам, распущенным по плечам и по спине, выгибая ноги и вертя задом перед стеклянной витриной заведения Спиро на Восьмой авеню. Тоцци отхлебнул своего напитка и поневоле подивился тому, с каким самозабвением трудится потаскушка. Она возбуждала и прохожих, и тех, кто, подобно самому Тоцци, находился внутри. Она припадала к стеклу витрины с такой страстью, что та наверняка скоро должна оказаться вся в засосах. Действенная реклама, ничего не скажешь. Ее эффективность Тоцци ощущал у себя в брюках.

Тоцци сидел за столиком у окна, любуясь попкой потаскушки и время от времени посматривая мимо нее на улицу, переполненную в этот послеобеденный час публикой, бредущей вниз по Восьмой в сторону управления нью-йоркского порта, чтобы сесть на автобус к дому. Машины мчались по Сорок седьмой улице, к въезду в Линкольн-туннель между Сороковой улицей и Девятой авеню. Окрестности Таймс-сквер представляли собой в это время дня любопытное зрелище: выглядело это так, словно в одном и том же месте столкнулись два противоположных мира. Потаскушки и мелкие уличные преступники преспокойно обделывали свои делишки, тогда как бизнесмены, клерки и секретарши деловито и невозмутимо проходили мимо них: честные люди с честными намерениями, идущие в одном и том же направлении, высоко подняв голову и не оглядываясь по сторонам, как целая армия зомби.

За прилавком Спиро поливал жиром здоровенный кусок баранины на вертеле. Жир, стекавший с мяса, шипел и вспыхивал, попадая в огонь, но Тоцци уже привык и к шуму, и к запаху и не обращал на них никакого внимания. Спиро проделывал это примерно каждые пять минут.

Тоцци думал о том, куда запропастился Гиббонс. Он сказал, что будет здесь между пятью и шестью, и, хотя сейчас было еще без двадцати шесть, Тоцци уже тревожился. Гиббонс, как правило, старался прийти пораньше. Он думал о том, не столкнулся ли Гиббонс сегодня в конторе с Кинни. Возможно, Кинни затем сел ему на хвост, и Гиббонс теперь пытается от него отделаться. Тоцци вспомнил о том, как пару лет назад мафия в этот час расправилась прямо на улице, у входа в ресторан на Сорок четвертой улице, с крупным торговцем недвижимостью. Убийца вогнал ему три пули в затылок, а затем спокойно свернул за угол и растворился в толпе. Час пик – идеальное время для уличного убийства. Так где же его носит?

Он опять посмотрел на потаскушку. Сейчас она на время прекратила тереться задом о витрину. Она сговаривалась с мясистым мужиком в костюме от «Брукс Бразерс», очки которого были слишком малы для его лица. Тоцци всмотрелся в линию ее ног и изгиб бедер. Баба в полном порядке. Когда она ушла с мужиком, Тоцци даже несколько расстроился. Могла бы махнуть ему рукой на прощанье или что-нибудь в этом роде, подумал он. Тоцци взял свой сандвич и откусил от него.

Пару минут спустя входная дверь открылась, и тут же зазвенел электрозвонок, оповещавший Спиро о появлении посетителя на случай, если он окажется в заднем помещении. Тоцци обратил внимание на то, что Спиро встречал посетителей с таким видом, словно это было вражеское нашествие, пристально глядя на них черными круглыми глазами и пряча горькую усмешку за пышными усами. Увидев, что на этот раз вновь прибывшим оказался Гиббонс, Тоцци подумал о том, что всегдашняя мнительность Спиро сейчас вполне может обернуться оправданной. У Гиббонса был еще более угрюмый вид, чем обычно, и обиженная физиономия индейского божка нагнала страху и на самого Тоцци.

– Что случилось? – спросил Тоцци, когда Гиббонс опустился рядом с ним за столик. – Он там был?

– Нет. Он…

– Что вам угодно? – уныло поинтересовался Спиро.

– Принесите мне только кофе.

– Это будет стоить полтора доллара.

Гиббонс, не веря собственным ушам, уставился на грека.

– С пирогом, – поспешил вмешаться Тоцци. Дождавшись, когда Спиро отойдет, он обернулся к Гиббонсу. – Кинни не было в конторе?

– Он был там с утра. Расспрашивал, не видел ли меня кто-нибудь в последние дни. Мне сказали, что он ушел из конторы около одиннадцати.

– Ну и что же тебе удалось выяснить?

Спиро вернулся с заказом Гиббонса. Полная чашка кофе, полный кофейник и маленький золотистый, с медовой корочкой пирожок выглядели в точности так, как и ожидал Гиббонс. Он поспешил передвинуть тарелку с пирогом Тоцци, едва Спиро поставил ее на стол.

Гиббонс приподнял крышку молочного кувшина из нержавеющей стали и понюхал молоко, прежде чем подлить его в кофе.

– Я раздобыл кое-какую интересную информацию, – начал он. – Вторую половину дня я провел главным образом в переговорах по телефону. Я связался с инспектором Лангером из управления пожарной охраны, и он оказался на редкость готовым к сотрудничеству. Мне кажется, на него произвел впечатление звонок из ФБР. Так или иначе, я расспросил его о пожарах в Бронксе, о пункте проката и о «Звукозаписи Кинга». Он поведал мне еще об одном сходном пожаре в Форест-Хилл. Во всех трех случаях дело выглядело на редкость подозрительно, но поджог им доказать не удалось. Лангер к тому же, оказался настолько любезен, что назвал мне страховую компанию, покрывающую убытки во всех трех случаях.

Тоцци, ухмыльнувшись, откусил от своего сандвича.

– Умеешь ты принудить их расставить ноги. Ты пригрозил им ответственностью за уклонение от дачи показаний? Это ведь твои излюбленный прием.

Гиббонс, никак не отозвавшись на это замечание, продолжил свой рассказ.

– Я связался со страховой компанией и поговорил с людьми, ответственными за безопасность и за борьбу с мошенничеством. Один парень из «Президио» оказался весьма полезен. Он раньше служил в полиции, но это ему надоело, и он решил подыскать себе не такую пыльную работенку. Звать его Рамирес. И вот, согласно этому Рамиресу, все страховые компании планируют определенное количество полных или частичных выплат по ущербу от пожара ежегодно. И, только исчерпав заранее запланированную квоту, они начинают относиться к сообщениям о пожарах с известной настороженностью. Но самое интересное в другом: чем большую сумму выплатит компания по пожарам в этом году, тем круче она имеет право завысить сумму страховки в будущем. Рамирес объяснил мне, что компании на самом деле заинтересованы в том, чтобы выбрать «пожарную квоту» и даже превысить ее, потому что проистекающие отсюда выплаты – это ерунда по сравнению с доходами от повышения страховой ставки, обусловливаемого этими выплатами. Согласно Рамиресу, это общее правило для всей отрасли.

Тоцци отщипнул кусочек пирога и съел его.

– Ну и как же все это связано с нашим делом?

Гиббонс подмигнул ему.

– Рамирес говорит, что, пока компания не выберет всю «пожарную квоту», любые расследования с ее стороны являются чистой формальностью. Вот почему ему не нравится и эта работа, сказал он.

Тоцци отщипнул еще один кусочек пирога.

– Так в чем же суть?

– Предположим, Варге становится известно, какие именно компании еще не выбрали в этом году «пожарную квоту». Он может избрать мишенью именно эти компании и организовать серию поджогов, извлекая из этого значительную выгоду. Пока квота не выбрана, выплаты производятся быстро, а расследование не представляет опасности.

Тоцци отставил от себя тарелку. Он начал понимать, к чему клонит Гиббонс.

– Ну а откуда Варге знать, по каким компаниям ему стоит наносить удар?

Гиббонс поджал губы и горестно вздохнул.

– У трех страховых компаний, производящих выплаты по трем поджогам магазинов и складов аудио– и видеотехники, есть, как мне удалось выяснить, еще кое-что общее. Компьютерное оборудование и программы всем трем компаниям предоставлены одною и той же фирмой «Дэйтарич» из Нью-Джерси. Это ведь как раз та компания, вице-президентом в которой твоя милашка, как ее там?

Тоцци кивнул. Гиббонс, сукин сын, знал, как зовут Джоанну, и знал, что она работает в «Дэйтарич». Его кажущееся неведение было лишь способом смягчить удар, сделав вид, будто Джоанна значит для Тоцци куда меньше, чем это есть на самом деле.

Гиббонс, наклонившись над столом, отхлебнул кофе.

– Ну и что ты по этому поводу думаешь?

– Думаю, стоит съездить потолковать с этой, как ее там.

– Здесь ход за тобой, Тоцци. Мы сделаем все так, как ты пожелаешь.

Тем самым Гиббонс давал ему понять, что не знает, насколько сильна привязанность Тоцци к Джоанне Варга. Он как бы утешал друга, оказавшегося таким идиотом и доверившегося ей. Тоцци был благодарен Гиббонсу за его старания, но злился на себя за то, что был таким идиотом. И ничье понимание ему сейчас не требовалось. Ему нужно было уничтожить Кинни и Варгу, а вместе с ними и Джоанну. Места для эмоций сейчас не оставалось. Ему хотелось чувствовать себя умным. Ему хотелось одержать победу.

Тоцци резко поднялся, достал бумажник и выложил на стол десятку.

– Пошли, – сказал он напарнику. – Время не ждет.

* * *

Тоцци испытывал странное чувство, находясь в квартире у Джоанны вместе с Гиббонсом. Никто не ответил на их звонок, поэтому они просто вошли. Тоцци воспользовался ключами, которые дала ему Джоанна, хотя и не без угрызений совести. Эти ключи были еще одним доказательством ее притворства, лишним козырем в борьбе за его доверие. Гиббонс вошел следом за ним, на определенном расстоянии, и на сей раз его осторожность раздражала Тоцци.

Войдя в гостиную, Тоцци огляделся по сторонам. Осмотр места преступления, хмуро подумал. Здесь он успел провести немало времени и прекрасно знал, где что находится. Он пользовался ее туалетом, стоял у нее под душем, смотрел телевизор на ее диване, стряпал в ее кастрюлях, спал в ее постели. Он знал об этой квартире больше того, что ему следовало бы о ней знать. В мозгу у него сейчас крутилась старая побасенка о том, что преступник всегда возвращается на место преступления.

Гиббонс прохаживался по квартире, заложив руки в карманы, как зевака в антикварной лавке. Он нашел дорогу на кухню, и из гостиной Тоцци было слышно, как он полез в холодильник. Войдя на кухню, Тоцци увидел, что его напарник обнюхивает кварту молока, чтобы выяснить, не скисло ли оно. Гиббонсу хотелось убедиться в том, что квартира по-прежнему обитаема. Гиббонс присел на корточки и принялся рассматривать овощи.

– Редиска вроде свежая, – доложил он. – Совсем не вялая.

Встав в полный рост, он открыл морозильник. Достал оттуда упаковку куриной грудки и подержал на весу, разбирая число на целлофане.

– Продано шестого сентября. Это, выходит, в субботу? Значит, она ходила за покупками вчера, а то и сегодня утром.

Вчера вечером, подумал Тоцци. Она всегда выходит за покупками вечером.

Они вернулись в гостиную. Гиббонс взял с кофейного столика телепрограмму и посмотрел на дату. На следующую неделю. Тоцци подумал о том, что скажет ей при встрече. Ее поведение не было просто изменой. При других обстоятельствах он предпочел бы справиться с нею сам, объясниться наедине, поступить с нею так, как он когда-то обошелся с Робертой. Если бы речь не шла о цепи событий, включающей в себя чудовищные преступления, если бы дело касалось только их двоих, – интересно, как бы повел он себя в этом случае? Предъявил бы ей личные обвинения? Испытал бы горчайшее разочарование? Проникся бы праведным гневом? Болью и яростью? Избил бы ее? Он прикидывал и то и это, но однозначного решения не находил.

Он увидел, как Гиббонс наклоняется в ванной комнате над ванной. Это была современная ванна кремового цвета со встроенными в стенку кранами. Ему не было нужды разглядывать ее: он ее помнил.

– Осталось немного воды, – деловито доложил Гиббонс. – Мыло еще влажное. Здесь недавно принимали душ.

Тоцци подошел к аптечке, стараясь избежать встречи с собственным отражением в зеркале, и осмотрел вторую полку сверху. Ее колпачка здесь не было. Куда бы она ни отправлялась, она брала его с собой. Где бы она ни находилась, она была заранее готова к тому, чтобы остаться на ночь. Тоцци осмотрел и другие полки – просто для того, чтобы наверняка убедиться в том, что колпачок отсутствует. Его нигде не было. Тоцци закрыл аптечку и искоса посмотрел на себя в зеркало.

А Гиббонс уже перешел к осмотру спальни. Он заглянул в шкаф, должно быть, чтобы выяснить, на месте ли чемодан. Тоцци мог бы сберечь ему время. У Джоанны было великое множество чемоданов и дорожных сумок – слишком много для того, чтобы воспользоваться всеми сразу. Но он ничего не сказал.

Он посмотрел на висящее на стене стеганое одеяло. Это было настоящее стеганое одеяло, еще от индейцев, сказала она ему. Предназначавшееся для вигвама. Оно состояло из черных, красных и синих полос разной длины, соединенных под прямым углом, но, на его вкус, оно все равно выглядело слишком современным для вигвама. Он сказал ей об этом, едва она упомянула об одеяле, но она тем не менее продолжала настаивать на том, что одеяло старинное. Она еще сказала, что как раз поэтому его и купила: выглядит современно, а на самом деле очень старое. Он провел много часов, лежа в постели и глазея на это одеяло. В утреннем свете оно доминировало в комнате. Тоцци посмотрел на левую сторону королевских размеров кровати – на ту сторону, на которой спал здесь, на ту сторону, ночной столик возле которой был сейчас пуст.

– Она всегда застилает постель так тщательно? – поинтересовался Гиббонс.

Тоцци покачал головой.

– Только по уик-эндам.

Гиббонс подошел к ее ночному столику. Нажал на кнопку радиобудильника – и цепочка красных цифр показала вместо нынешнего то время, на которое был заведен будильник, – 6.55. Гиббонс включил радио. Вполголоса зазвучал альтовый саксофон.

Гиббонс немного послушал.

– Чарли Паркер, – сказал он, а затем выключил радио и вернул будильник в то положение, в котором его нашел.

Рядом с радиобудильником на столике стоял белый телефон. Постаментом ему служил автоответчик фирмы «Панасоник».

Лампочка автоответчика не мигала; это означало, что с тех пор, как Джоанна включила автоответчик, ей никто не звонил. Гиббонс нажал на клавишу обратной перемотки, чтобы послушать прежние сообщения. Они услышали, как вешают трубку, раздалось несколько гудков, а потом заговорил мужской голос.

– Это твой отец, – многозначительно произнес он. – Полагаю, что ты уже ушла. Верно? Ладно, значит, тогда увидимся вечером. А на случай, если ты не ушла, – мы сейчас все отправляемся в казино, но я непременно пораньше вернусь, о'кей? Езди осторожней, детка. На дорогах полно сумасшедших. До скорой встречи.

Жюль Коллесано казался в этом сообщении куда более разумным, чем при давешней встрече с Тоцци. Тоцци подошел к кровати, посмотрел на покрывало пастельных тонов. Ему казалось, что он стал невольным зрителем множества омерзительных сцен. В том числе и разыгрываемых в постели. Автоответчик работал, но никаких сообщений на нем больше не было. Только гудки.

Глава 35

Казино «Империал», в котором Тоцци встречался с Жюлем Коллесано, было сейчас переполнено. Одиннадцать вечера – и, судя по многим приметам, большая игра. Игральные автоматы, механическая рулетка, большая рулетка, покер, негромкий, но нервирующий шорох карт по сукну, напряженное молчание выигрывающих, горестные восклицания проигравшихся. Гиббонс всматривался в здешнюю обстановку, выдержанную в духе Римской империи, – множество колонн и статуи императоров, взирающих друг на друга через все поле сражения, на котором вступили в схватку алчность и тщетная надежда. Подъезжая по скоростной магистрали к Атлантик-Сити и глядя на высокие, ярко освещенные здания казино, преобразившие весь здешний ландшафт, Гиббонс думал об идолах и кумирах, о Содоме и Гоморре. Но здесь, в казино, ему оставалось только покачивать головой и размышлять о легендарном вырождении нравов, предопределившем гибель Римской империи.

Гиббонс и Тоцци стояли на устланной ковром лестничной площадке, с которой открывался общий вид на центральный зал казино. Отсюда им было видно охватившее игроков безумие.

– А во что играет Коллесано? – полюбопытствовал Гиббонс.

– В день нашей встречи он играл в блэкджек.

Гиббонс хмыкнул. В казино имелось не менее восьмидесяти столов, за которыми играли в блэкджек, и они были установлены в разных залах.

– Ну, и что же мы сделаем, если найдем его?

– Поинтересуемся, где его дочь.

– А потом?

Тоцци, вздохнув, потеребил себя за нос.

– Не знаю.

Это-то и тревожило Гиббонса. Тоцци пребывал в дурном и мстительном настроении, а осторожность и без того не была в числе его достоинств.

– Пойдем-ка осмотримся, – сказал Гиббонс, искренне надеясь на то, что ему удастся удержать напарника на коротком поводке.

Прогуливаясь по залам казино. Гиббонс выработал нечто вроде классового подхода к азартным играм. Несчастные черномазые и бедные пенсионеры возились у игральных автоматов; они были здешними плебеями. Зажиточные горожане играли в коммерческие карточные игры, главным образом в блэкджек. В крапс играли преимущественно мужчины, женщины предпочитали большую или механическую рулетку. За карточными столами мужчины старались играть с мужчинами, женщины – с женщинами. А здешние патриции играли в баккара в небольшой нише, отделенной от всеобщего шума и гама.

– Эй, – сказал Тоцци, привлекая внимание напарника к одному из столов, за которым играли в рулетку, – погляди-ка на это.

Рыхлая женщина, выглядевшая как домохозяйка, чудовищно накрашенная, склонилась над грудой фишек, делая высокие ставки и, судя по всему, выигрывала по-крупному. Больше за этим столом никто всерьез не играл, хотя вокруг него и столпилась небольшая кучка зевак. Гиббонс обратил внимание и на второго крупье за этим столом – мужчину азиатской внешности, методически выстраивающего перед собой аккуратные столбики фишек.

Еще одна кучка зевак собралась вокруг старого негра в огромной шляпе, играющего одновременно на двух гигантских автоматах. Автоматы, каждый из которых имел семь футов в высоту, были оборудованы компьютерной техникой и компьютерным экраном, внешне представлявшим собой имитацию экрана традиционного игрового автомата. Негр не без изящества двигал рычаги обоих автоматов, забрасывал им в пасть горсти монет, наклонялся за выигрышем, перемещаясь туда и сюда в строгом и безостановочном ритме. Гиббонс заметил, что игрок даже не дает себе труда взглянуть на дисплей с результатами игры. Даже выиграв, он ни на секунду не останавливался и продолжал играть. Только тяжкий звон монет об установленные в нижней части автоматов металлические подносы оповещал его об очередном выигрыше. Если азартную игру можно сравнить с болезнью, то этот человек пребывал в белой горячке.

Тоцци притронулся к руке Гиббонса и нетерпеливо мотнул головой, призывая продолжить проход по залам. Честно говоря, Гиббонс надеялся на то, что им не удастся найти Жюля Коллесано или его дочь нынешней ночью. Ему казалось, что в противном случае Тоцци, подпав под влияние здешней вакханалии, непременно сорвется.

Они прошли вдоль целого ряда столов, за которыми играли в блэкджек, и Гиббонс всматривался в лица играющих. Этих игроков никак нельзя было назвать аутсайдерами, выброшенными на обочину жизни. Гиббонса удивило, сколько здесь людей средних лет и вполне пристойного вида; среднее управленческое звено, машинально подумал он; белые, порой холеные люди с трезвыми лицами нервно стучат по сукну, требуя еще одной карты, молясь, чтобы на руках оказалось двадцать одно, удивляясь предательскому поведению карт, но не давая воли своим эмоциям, порой выигрывая, хотя чаще всего проигрывая. Эти люди чем-то напоминали Гиббонсу Билла Кинни, и он подумал о том, каково тому было оказаться внедренным в филадельфийскую мафию под именем Стива Пагано. Должно быть, не так-то просто соизмерять суровую реальность жизни специального агента с откровенной роскошью, в которой купались Ричи Варга и его дружки. А с такой оравой детишек ему волей-неволей приходилось думать о тяжкой – финансовой прежде всего – ответственности. Скорее всего он просто не устоял перед изобилием, властью и комфортом, которые можно получить, имея большие деньги. К тому же переход из Билла Кинни в Стива Пагано, в Гунна, не мог остаться без последствий. Такое случается со специальными агентами, внедренными в мафию, – они так вживаются в образ, что забывают, кто они на самом деле такие. В конце концов он, должно быть, настолько привык менять одну маску на другую, что ему пришло в голову воспользоваться всеми преимуществами каждой из его ролей и предоставить остальное на волю случая. Блистательный выпускник престижного университета, восходящая звезда ФБР, глава большого семейства – счета, которые приходилось выписывать, играя все эти роли, оплачивал Гунн. С его точки зрения, это, наверное, выглядело элементарным математическим уравнением.

Вникая в его мысли, Гиббонс чуть было не перешел на его сторону.

Но были еще три головы с выколотыми глазами, и это не подлежало прощению.

Вздохнув, он еще раз обвел взглядом лица играющих. Он понимал, что его усилия бесполезны. Жюля Коллесано он знал только по фотографиям. И во плоти он его скорее всего просто не узнает. Нынешняя экспедиция в казино предпринята только для того, чтобы утихомирить Тоцци. Его огненный итальянский темперамент не был предназначен для исполнения безответной роли обманутого любовника. Что ж, это место ничуть не хуже любого другого, для того чтобы скоротать время, подумал Гиббонс.

Но тут его внимание привлекло одно лицо. Нет, не Жюля Коллесано; этот человек был куда моложе. Рыхлое, отечное лицо и странная фигура: грудь и плечи толстяка при отсутствии соответствующего живота. Он видел его в черной машине, запаркованной у дома тетушки Тоцци в Блумфилде, с собаками на заднем сиденье. Тогда толстяк еще ел мороженое. Гиббонс смутно вспомнил, что тогда этот человек напомнил ему мальчишку-переростка.

Гиббонс обратил внимание на то, с каким безучастным видом кидает толстяк фишки на стол, а ведь играл по-крупному. Темные волнистые волосы. Холодные глаза. Может быть, это и он, подумал Гиббонс. Да, вполне может быть, что это Ричи Варга.

Рядом с толстяком играл, меча фишки на стол, коренастый старик.

– Тоцци, – окликнул Гиббонс, – погляди-ка на толстяка вон за тем столом, где играют в крапе. И на старика рядом с ним. Это часом не Коллесано?

Тоцци посмотрел в указанном направлении.

– Да, это он.

– Тогда толстяк – это Варга. Готов побиться об заклад.

Тоцци пристально посмотрел на Гиббонса, затем перевел взгляд на толстяка. Он уже собирался было что-то сказать, когда в поле его зрения попало еще одно лицо. Фини. Уголовник с заброшенного склада, он стоял сейчас у соседнего ряда столиков и смотрел прямо на них. На голове у него была белая повязка. Руку он сунул в карман, а на лице у него была ухмылка, свидетельствующая о жажде мщения. Машинально Тоцци огляделся по сторонам. Подручные Фини блокировали оба прохода между рядами.

Тоцци вновь уставился на парня с поросячьей физиономией. Тот сейчас уже не скрывал переполнявшей его радости. Он поймал их. Он их приговорил. Теперь уже ничто не в силах было им помочь.

Гиббонс заметил, что подручные Фини с двух сторон приближаются к нему и Тоцци. Он посмотрел на напарника, и ему не понравилось выражение его глаз.

– Здесь ни в чем не повинные люди, – остерег Гиббонс.

– Прикажешь поднять руки, твою мать?! – ответил Тоцци.

– Только не здесь!

Но краешком глаза Тоцци увидел, как двое подручных Фини заходят Гиббонсу за спину. У одного из них в руке был пистолет. Он пытался спрятать оружие от посторонних глаз за спиной напарника, но Тоцци успел заметить продолговатый корпус глушителя.

– На пол! – заорал Тоцци, выхватывая пушку. – Всем на пол!

И в это же мгновение он увидел вспышку выстрела. Женщина за ближайшим к нему игральным столом закричала и сползла со стула. Образовалось свободное пространство – и Тоцци выстрелил в него, целясь в подручных Фини.

– Кончай их! – закричал Фини.

Он вскочил на стол для крапса и, выхватив пистолет, прицелился в Тоцци.

Тоцци повернулся на месте и упал на одно колено. Увидев прямо перед собой пистолет Фини, он сделал два выстрела. Мозги Фини разлетелись по столам. Кровь залила белую фирменную блузку женщины-крупье. У Фини подогнулись колени, и он рухнул лицом на зеленое сукно.

Тоцци встал, держа автоматический пистолет обеими руками, готовясь расправиться с подручными Фини, но револьвер в руках Гиббонса уже успел нагнать на них страху. Во всяком случае, их нигде не было видно.

Гиббонс скрежетал зубами.

– Какой же ты паршивец, Тоцци!

Тоцци ничего не ответил. Он бросил взгляд вдоль ряда столиков. Варги и Жюля Коллесано здесь уже не было.

– Пошли! Надо выбраться отсюда!

– Да? Интересно как? – огрызнулся Гиббонс.

Вооруженные охранники уже мчались к ним со всех сторон, высоко подняв пистолеты и прокладывая себе дорогу в толпе охваченных паникой посетителей казино.

Тоцци попался на глаза поднос с игральными фишками; игральные фишки на много тысяч долларов. Он схватил его и швырнул в ту сторону, с которой приближались охранники. Фишки взметнулись над столами и градом посыпались на толпу. Игроки подняли переполох, потянулись к дармовым фишкам, принялись хватать их, отбирать друг у друга. Новая порция фишек обрушилась на них в тот момент, когда, опустившись на четвереньки, они уже устроили на полу настоящую свалку.

К тому времени, как охранники пробились на место, с которого пару минут назад раздавалась стрельба, там находился только мужской труп в черном костюме. Голова у трупа была размозжена, а скрюченная рука сжимала автоматический пистолет с глушителем. Другой труп, женский, лежал на столе и был завален игральными фишками. На месте левого глаза у Фини сейчас торчала стодолларовая фишка. Больше здесь никого уже не было.