Текст книги "Во тьме его желаний"

Глава 21

Проснувшись, я тут же угодила в заботливые объятья моей сестры Гаи. Она обеспокоенно спросила о моем самочувствии, а затем снова обняла.

– Ты тоже будешь ругать меня? – спросила я, желая заранее знать свою учесть.

– Нет, что ты, – прошептала мне на ушко Гая. – Ты знаешь мою позицию на этот счёт, но все же я буду на твоей стороне. Поэтому в крайнем случае, если все пройдет совсем плохо, согласись на мамины условия, а я потом тебя прикрою.

– Правда? – обрадовалась и я и крепче обняла сестру.

– Правда, – Гая поцеловала меня в висок. – Ты только не плачь и не переживай, ладно?

Я закивала, тщательно сдерживая улыбку – вдруг мама заметит.

Остаток дня мы провели втроём в моей палате. Гая все время говорила о чем-то, пытаясь сгладить углы, мама молчала, а я с нетерпением ждала окончания рабочего дня.

Наконец в районе семи вечера медсестра Юля сообщила, что Армин провел все операции на сегодня, поэтому с минуты на минуту придет к нам.

– Добрый вечер, Валентина Павловна, – Армин вошёл почти сразу за медсестрой. – Добрый вечер, Гая. Ну что? Попытаемся решить наши разногласия?

– А Вы… не устали? – искренне поинтересовалась Гая. – Все же весь день на операциях…

– Не весь день, – вполне дружелюбно ответил ей Армин. – У меня были и обычные осмотры. Но мне бы хотелось поскорее все уладить. Присядьте, пожалуйста.

Гая села возле меня ни на секунду не прерывая объятий. Она словно боялась, что на меня набросится либо мама, либо Армин, поэтому готова была в любую минуту отразить атаку.

Однако, судя по медленным и мягким шагам, Армин остался стоять, да еще и принялся прохаживаться из стороны в стороны.

– Милые дамы, – тихим и неторопливым тоном начал он, – я бы не хотел, чтобы Афина присутствовала на нашем разговоре. Вы не возражаете, чтобы Юля увела ее…

– Нет! – сердито перебила его мама. – Афина останется с нами! Может Вы ее уже похитите к тому времени! Я никуда ее не отпущу.

Лично мне этот момент тоже показался странным. Что Армин собирался сказать моим родным такого, что я не должна была услышать? С его обходительной манерой общения он мог красиво завуалировать любую ситуацию. Так что же это такое, что я не должна услышать? Он будет им угрожать? Или… что если он хотел сообщить им, что я больше никогда не смогу видеть? Вот это точно нельзя завуалировать.

Я разволновалась дальше некуда, а Гая крепче сжала мои плечи.

– Тогда есть второй вариант: Афина сядет возле меня, – предложил Армин. Однако он заявил это таким безапелляционным тоном, что было ясно: третьего варианта он не допустит.

За своими мыслями я упустила тот момент, когда Армин взял меня за руку, поэтому я подскочила в объятьях Гаи, но мой Доктор тут же поспешил успокоить меня.

– Чшш, – он погладил меня по спине, – это я. Давай пересядем, ладно?

Армин проводил меня до кресла и осторожно усадил меня в него.

– Валентина Павловна, Гая, – снова обратился Армин к моей семье, – я понимаю, что не внушаю вам доверие, но сейчас все-таки попытаюсь это сделать.

Мужчина снова принялся медленно прохаживаться мимо меня, и я четко уловила, что каждый третий шаг он делал громче, чем два предыдущих.

– Мне понравилась Афина еще два месяца назад, – продолжал он так спокойно, словно вел какую-то непринужденную ничего не значащую беседу, при этом он четко выставлял паузы в момент своего «громкого» третьего шага. – Я сразу сообщил об этом Декарту, чтобы мои намерения были максимально понятны. На тот момент, Декарт так же был настроен против меня, и я принял его условия никак не контактировать с Афиной до ее восемнадцатилетия. Я не преследовал ее, не искал с ней встреч, не общался и даже не вызывал на осмотр, хотя по умолчанию она уже являлась моей пациенткой. Она просто ждала свою очередь.

Мои щечки чуть защипало румянцем. Мне стало приятно от того, что Армин оказывается все это время думал обо мне и ждал встречи со мной. Потому что я тоже этого ждала, хоть и запрещала себе об этом думать.

– За время этого соглашения я ни разу не нарушил его даже малейшими действиями, – продолжал Армин, а мне его речь стала казаться какой-то слишком растянутой и даже нудной.

Зачем он это говорит?

– И хоть я знал, что Афина может в любой момент потерять зрение совсем…

Армин все говорил и говорил, а я чувствовала жуткую сонливость. Именно вот так на моих подготовительных курсах преподавалась химия. Чуть только наша преподавательница открывала рот, как мозг студентов тут же отключался. И я даже изобрела свою систему от засыпания: я по очереди зажимала и растирала каждую подушечку своего пальца, тем самым ускоряя кровообращение к мозгу. Это было моим единственным спасением, чтобы хоть что-то вынести с пары и не штудировать материал дома по второму кругу.

В какой-то момент речи Армин открыто зевнул, мягким тоном извинившись за это и сообщив, что он действительно устал за день, а затем началось что-то странное. Армин повысил голос и стал говорить с четкими паузами, чаще делая громкие шаги, но уже как будто без особой системы.

– Из этого всего вам должно быть ясно, – он подошел к сути, – что я никогда не причиню Афине вред. Со мной она в полной безопасности. Любые методы, которые я над ней применяю, носят только терапевтический характер. Я ни к чему ее не принуждаю и не совершаю никаких пагубных действий ни для ее тела, ни для ее психики.

Затем мужчина встал позади меня и закрыл мне уши. Он сделал это особым образом: Армин не стал прижимать ладони к моим ушам, а наоборот сложил их треугольником, поэтому вместо приглушения звуков я получила, наоборот, легкий шум в ушах. Таким образом я слышала, что он говорил, но для меня это получилось, как просто набор звуков, связанных густым эхом. А затем так же неожиданно он убрал руки.

– Это все, что вы должны знать о наших отношениях, – заключил он.

На долгие десять секунд в палате воцарилась напряженная тишина и я даже подумала, что мама с сестрой уснули от речей Армина. Однако следом раздался звук разбитой посуды, отчего я подскочила на месте, а мама откашлялась, словно прочищала горло от долгого молчания.

– Ой, – как-то заторможенно произнесла Гая. – Афинкин бокал разбился.

– Простите мою неосторожность, – снова привычным тоном заговорил Армин. – Прошу останьтесь на своих местах, я пока позову санитарку.

У меня осталось какое-то странное чувство после этого разговора. Мне было дико любопытно, что же Армин сказал, когда закрыл мне уши. Было любопытно узнать как выглядели моя мама и сестра, пока подвергались колдовству моего врача. И было непонятно зачем Армин разбил мой бокал. Я была на сто процентов уверена, что он сделал это нарочно.

Санитарка убрала все осколки с пола, и моя семья наконец пришла в себя.

– Я могу забрать Афину домой? – смиренно спросила мама.

– Нет, – коротко ответил Армин, не объясняя причин.

– Этой ночью она будет в палате? – снова спросила мама, но без прежней агрессии.

– Позвоните Афине часов в десять, – ушел от ответа мой Доктор. – Так Вы сможете убедиться, что с ней все в порядке. После десяти она уже будет под воздействием успокоительных и лучше не будить ее в это время.

– Я позвоню, – решительно заявила мама, но опять-так без былой агрессии.

Мои родные обняли меня на прощанье, а Армин сообщил, что посадит их на такси, поэтому оставит меня на десять минут одну. Он также предупредил, что я могу позвать Юлю, так как он еще не отпускал медсестру со своей смены.

На этом за моими любимыми людьми захлопнулась дверь, а я все пребывала всеми мыслями в этом волшебном и очень странном разговоре…

– Это я, – предупредил меня Армин, когда вновь зашел в палату, а я не могла дождаться, чтобы прикоснуться к нему.

Я так соскучилась!

– Доктор Армин! – радостно улыбнулась я, и переступила с ноги на ногу от нетерпения. – Вы устали? Вам было очень трудно? Мне так совестно, что я причинила Вам беспокойство сегодня…

– Ну все-все, – мужчина обнял меня за талию и прижал к себе, и я тут же растворилась в его объятьях, – если честно, я действительно устал. Мне хочется только быть с тобой. Зарядиться от тебя. Отдохнуть.

– Может быть… – печально продолжила я, – мне остаться сегодня здесь? Чтобы Вы могли отдохнуть, а не заботиться обо мне.

– Ну что ты, – мужчина поднялся руками от моей талии к подмышкам, намеренно смяв мою грудь широкой ладонью. – Я отдохну только если ты будешь рядом.

Армин склонился к моим губам, наслаждаясь трепетным дыханием, а затем жадно припал к ним, задушив меня в объятьях. Он стремительно проник языком мне в рот, мгновенно заполнив меня собой и взяв под контроль каждый мой вдох.

Блаженно обвив его шею руками, я с удовольствием подалась вперед, чтобы быть еще ближе к моему любимому Доктору. Он принялся растирать мне спину горячими ладонями, но больничная сорочка послужила помехой. Тогда он с силой дернул мне ее на спине, тем самым разорвав тонкую ткань. Я сжалась в руках мужчины, немного испугавшись его напора, а он вонзился пальцами мне в ребра, смяв разорванную ткань в кулаках.

Затем он повел меня назад, и толкнул на кровать, на ходу сняв с меня разорванную сорочку.

– Ой… – занервничала я. – Доктор Армин…

Я хотела сказать, что в палату могут войти, но если честно меня больше напугал «голод» моего врача, чем то, что нас могут застукать. Сейчас Армин был каким-то другим. Уже не таким мягким как обычно. Однако мужчина не дал мне высказаться, а вновь набросился на мои губы.

С силой придавливив меня к постели, он сминал мое тело, не давая полноценно вдохнуть, а я никак не выражала свой страх. В глубине души я все равно всецело доверяла Армину и не могла его остановить.

Оторвавшись от моих губ, он спустился ниже – к моей груди, все так же жадно сминая меня и мучая затяжными поцелуями мои вершинки.

– Доктор Армин… – испуганно пискнула я, не понимая почему я не могу до конца расслабиться. Я ведь так хотела близости с моим врачом!

Но мужчина закрыл мне рот ладонью и продолжил самозабвенно наслаждаться моим телом.

Обездвиженная, слепая, беспомощная – я молча дрожала под натиском врача, и как бы мне ни было страшно, но каждое действие и прикосновение мужчины приносили мне удовольствие. Под призмой испуга, все ощущения чувствовались гораздо острее, чем под призмой стыда. Любое действие Армина отдавалось иголочками в моем теле и приводило меня в какой-то неистовый восторг.

Примерно тоже самое я почувствовала, когда впервые сделала инъекцию на курсах медсестер. Мне было до чертиков страшно причинить боль другому человеку, я боялась именно этот момент: когда игла прокалывает кожу. Если делать укол неопытной рукой и замедлиться в момент прокола, то ясно ощущается вибрация от того, что кожа будто лопается. Когда же все закончилось, я помню у меня тряслись руки, но и вместе с тем меня переполнял восторг.

Вот и сейчас, я лежала придавленная телом моего Доктора, у меня тряслись руки от приятного страха, но меня переполняла колкая радость в груди.

Мужчина убрал ладонь с моих губ, и я завороженно произнесла:

– Армин…

Я обняла его за шею, с придыханием наслаждаясь этой новой эмоцией.

– Все хорошо, – прошептал он, снова подбираясь к моим губам. – Мне так нравится твоя восприимчивость. Пойдем. Я отвезу тебя домой, накормлю, а потом продолжим.

Я разочарованно выдохнула. А вдруг у меня не получится снова войти в подобное состояние?

Но я кивнула и позволила моему врачу одеть меня и привести в порядок. По пути мне ужасно хотелось выпытать у моего врача, что же он сказал моей маме и Гае, когда закрыл мне уши. А еще хотелось узнать зачем он разбил мой бокал. И вообще – так много всего! Мне хотелось наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе с моим врачом.

– Малышка Афина… – интригующе проговорил он, когда вывел меня из палаты. – Этой ночью… я тебя… съем.

Я сильнее прижалась к боку Армина, стараясь подавить смущенную улыбку. Но что скрывать: мне и самой хотелось познать себя и моего мужчину.

Глава 22

– Доктор Армин, – обратилась к мужчине я, когда он усадил меня в машину. – А что Вы сказали, когда закрыли мне уши? Вы загипнотизировали мою маму, да? А это не навредит ей? А Гае не навредит?

– Сколько вопросов, – усмехнулся он. – Я все объясню тебе, малышка Афина. Мне важно оставаться честным с тобой.

Я уселась поудобнее, готовая слушать.

– Самое главное заблуждение, которое есть у людей по поводу гипнотерапии – это то, что тебе могут внушить что-то против воли: совершить действия, которые ты не хотел совершать, или принять чье-то мнение, с которым ты до этого был несогласен. Все это неправда. И пользуются такими методами крайне некомпетентные личности. Внушить что-то, с чем человек не был согласен – это все равно, что оставить после операции внутри пациента хирургический инструмент. Противоречащая мысль будет также мешать человеку, как и инородный предмет в теле.

Мне казалось, я даже перестала дышать, потому что мне было очень интересно слушать Армина.

– Человеческий мозг имеет свою защиту, – продолжал он. – Можно насильно впихнуть какую-то установку в голову человека, но если он сам себе не может логически объяснить, как он пришел к этому выводу, то установка не приживется. Всякие эти мифы о сектах и прочем – верны только с той позиции, что внушаемые уже внутри себя принимали эту позицию, разделяли эти взгляды, поэтому и любые установки, касательно этой темы, благополучно приживаются в их голове. Точно также приживаются импланты, стимуляторы и прочие медицинские предметы, но не приживаются изделия из дерева и токсичных металлов, эмбрионы животных и прочее. Наш организм, в том числе и мозг примет только ту установку, которая максимально близка к логике его носителя. Поэтому суть гипнотерапии не в том, чтобы внушить любую мысль человеку, а в том, чтобы психологически подобрать именно ту мысль, которая максимально точно соответствует характеру и логике пациента. Один неверный шаг – и пациент сразу поймет что к чему.

– Ого, – восторженно выдохнула я.

– Мало подобрать правильную установку, – объяснял Армин. – Нужно еще правильно ее внедрить. Как и в любой медицинской операции для начала необходимо провести осмотр этого человека: узнать его характер и проблемы. Следующим шагом необходимо добиться стерильности мышления: избавить человека от тревоги и всех сопутствующих эмоций. Так сказать обеззаразить ранку. Для этого я использовал эффект маятника – я ходил из стороны в сторону, так же я использовал различные звуки, жесты и спокойный, даже нудный тон, чтобы удалить все эмоции у твоей мамы. Вот, например, скажи мне, какие эмоции ты испытываешь, если я произнесу слово «дождь».

– Не знаю, – я пожала плечами. – Ну… я люблю дождь.

– Все верно, – подтвердил он. – Ты относишься к этому вполне нормально. Дождь – это как данность нашей природы. Случаются дождливые дни, случаются – нет. Ты эмоционально пуста к этому слову. Но представь, что ты запланировала какое-то очень важное событие – праздник под открытым небом. Собрались гости, человек двести, вы на открытом поле, а само событие имеет для тебя очень важное значение. Это поворотный момент всей твоей жизни. А тут вдруг пошел сильнейший проливной дождь. Твой праздник разрушен. Гости недовольны. Ты упустила важный шанс в жизни. Теперь твои эмоции будут далеки от нейтральных, верно?

– Конечно, – согласилась я. – Я буду очень расстроена.

– Так вот, наши отношения для твоей мамы – это как раз тот самый дождь, на который можно взглянуть с разных позиций. На момент гипноза я просто очистил ее голову от эмоций. Мои слова должны были попасть ей в мозг с «нулевой энергетикой». Я не сказал, что наши отношения будут лучшим, что случится в твоей жизни, поэтому ни в коем случае нельзя им препятствовать. Я лишь сообщил ей очевидные истины: что я тебе не наврежу и что наши отношения безопасны. Свое мнение относительно меня твоя мама не изменит, во всяком случае сейчас. Потом – возможно, но не посредством гипноза.

– Таким образом, – подытожил Армин. – Фактически, я никак не повлиял на решение твоей мамы. Я лишь обезопасил тебя от таких похищений и открытых ультиматумов со стороны семьи.

– Что же касается твоего вопроса, – вспомнил он. – Я закрыл тебе ушки в тот момент, когда заговорил о твоих физических ощущениях. Я уверил твою маму, что не причиняю тебе боль и унижения. Ты не должна была это услышать, потому что ты и так чрезмерно мне доверяешь, в каких-то моментах даже терпишь. Мне важно, чтобы ты сообщала мне когда тебе больно, страшно или неприятно от моих действий. А если бы ты усвоила эту установку, то просто не говорила бы мне ни о чем таком. Ты бы терпела, а это наносило бы вред твоей психике, ведь я тоже могу в чем-то ошибиться. Я не хочу тебя ломать насильно, я хочу, чтобы тебе действительно нравилось проводить время со мной. Ты и так слишком восприимчива. Я невольно внушил тебе каждый раз произносить мое имя, когда тебе очень приятно. Для меня это было бы неким маячком во время сессий, но как видишь эта установка засела в тебе значительно глубже. Поэтому я стараюсь никак не воздействовать на тебя, чтобы не навредить.

Я была поражена речью моего врача.

– А бокал? – вспомнила я. – Вы разбили его специально?

– Да, – мягко ответил он. – Мне нужно было прекратить действие гипнотерапии, а резкий звук очень этому помогает. Кроме того, я разбил именно твой бокал, что невольно отложится у твоей мамы установкой «быть к тебе бережнее». По идее, после такого трюка она прежде всего будет задумываться о твоем здоровье и больше не позволит себе похищений и такой неосторожности, какую она проявила сегодня. Это не превратится в гиперопеку, просто теперь, перед принятием важного решения, касательно тебя, твоя мама выдохнет и сделает это уже на более трезвую голову. Для нее это станет паузой между эмоциями и принятием решения.

– Это волшебно! – выдохнула я, очарованная своим Доктором еще больше.

– Это нормально, – усмехнулся Армин. – Не делай из этого событие. Я хочу, чтобы ты была моей, и если что-то этому препятствует, то я просто решаю вопрос. Все.

Я вздохнула с огромным облегчением, теперь меня ничто не тревожило.

Армин привез меня к себе, накормил и искупал, и уже привычным действием усадил меня на стиральную машинку, чтобы обработать мне глаза.

Он устроился между моих ног и принялся осторожно закапывать мне капли, а я с обожанием обхватила его бедра ногами и с наслаждением глядела в его черный силуэт на фоне яркого освещения.

Мне показалось, что я вижу на самую чуточку лучше, чем за все эти дни. Во всяком случае образ Армина стал казаться мне более четким.

– Мне кажется, я Вас вижу, – печально улыбнулась я. – Но очень-очень плохо.

– Тебе ещё рано видеть, – тут же вернул меня на землю Армин. – Тем более, что сегодня у тебя сильно покраснели глазки. Все же стресс и слёзы отразились на тебе.

– А мне так хочется Вас увидеть, – ещё печальнее продолжала я. – Я совсем не помню черты Вашего лица. Помню, что у Вас черные глаза, брови и волосы. Но само лицо – нет.

– Моя малышка Афина, – Армин ласково погладил меня по щеке. – Хочешь я помогу тебе «увидеть»?

– Конечно, – я с надеждой подняла глаза. – Очень хочу! А как?

Армин убрал все лекарства, а затем взял меня за руки.

– Ты «посмотришь на меня» руками, – сообщил он, а затем приложил мои пальчики к своим щекам. – Смотри.

– У меня немного вытянутое лицо, – Армин провел моими пальцами от висков до линии челюсти. Очень медленно, чтобы я прочувствовала каждый сантиметр.

– Мое лицо не худое, но высокие скулы чётко выступают, – продолжал он и провел моими пальцами по скулам до самых ушей.

– У меня широкий лоб, – Армин позволил мне погладить его лоб, – густые черные брови, и я часто хмурюсь. Вот так.

Армин нахмурился и дал мне нащупать морщинку между бровями. Такой осмотр завораживал меня, а несмелая восторженная улыбка не покидала моих губ.

– Я никогда не открываю глаза полностью, – мужчина спустился моими пальчиками к векам. – Поэтому мой взгляд всегда немного строгий и даже как будто уставший – из-под полуприкрытых век.

– У меня длинный нос, – Армин провел моими пальчиками себе по носу, – а на переносице едва заметная горбинка.

– Тяжёлый подбородок, – я проследовала подушечками пальцев по линии его челюсти, – и я всегда гладко выбрит.

– Мои губы…

Я с особым трепетом остановилась на его губах, ловя каждый выдох и каждое слово.

– Они всегда сложены в немного раздраженную улыбку, но это от того, что у меня шрам над верхней губой.

Я нащупала еле заметный шрам, который рассекал верхнюю губу и поднимался к крылу носа.

– У меня густые всегда немного небрежные волосы, которые часто спадают мне на лицо. Из-за чего я их сдуваю и хмурюсь, а изгиб моих губ приобретает ещё более раздражённый вид.

Я не сдержала смешок и зарылась одной рукой в волосы Армина, но второй не могла оторваться от его губ.

Тогда Армин подтянул меня к краю машинки, властно взял меня за подбородок и завладел моим ртом. Порывисто, импульсивно, жадно. Он тут же проник в меня языком, выражая этим всю страсть, что он испытывает ко мне.

Я зарылась в волосы мужчины и второй рукой, и с наслаждением принимала этот страстный поцелуй.

Одним движением Армин развязал на мне полотенце и сбросил его с меня, и я тут же стыдливо прижалась к его обнаженной груди. Промежностью я почувствовала твердое мужское желание, отчего придвинулась к моему врачу ещё ближе.

Внезапно Армин прервал поцелуй и вновь взял меня за руки.

– Хочешь «увидеть» и мое тело? – спросил он, но по той силе, с которой он сжимал мне ладони, я поняла, что Армин все равно это сделает.

– Да, – я жалобно свела брови на переносице, тем самым показывая, что мне немного страшно.

Тогда Армин провел моими пальчиками себе по шее, а затем по широким могучим плечам.

У меня сбилось дыхание от осознания какой оказывается Армин сильный в плечах. Его каменные мышцы скалистыми уступами обрамляли плечи, спину, грудь…

Когда я почувствовала, как бьётся его сердце, я зависла в этот момент, наверное, на целую минуту. Оно билось учащённо, но уверенно, словно Армин четко контролировал каждый удар.

Когда же Армин спустился моим руками ниже – по своему каменному прессу, я зажмурилась и затаила дыхание. Румянец прожег мои щеки насквозь. Я сжала пальчики на ногах и втянула голову в плечи, и тут Армин заставил меня обхватить свою восставшую плоть.

Как только мои ладошки сомкнулись вокруг его плоти, она дернулась вверх, словно приветствуя меня.

– Нет, – выдохнула я и попыталась отнять руки, но мой врач крепко держал их у себя на плоти.

Тогда я зарылась лицом ему в грудь, чтобы хоть так побороть дикий стыд.

Армин заставил меня погладить его от основания до самого конца, а затем снова сжать.

Мои ладошки вспотели от напряжения, несмелые пальцы все время желали оттопыриться, но Армин продолжал исследовать моими руками его плоть.

– Афина, – выдохнул он мне в макушку, зарывшись носом в волосы. – Я хочу тебя, малышка. Хочу всю без остатка.

Подняв мое лицо, Армин снова впился мне в губы, уже не сдерживая мои руки, но я не спешила переставлять их на другое место.

Я уже была во власти моего завораживающего врача. И готова делать все, что он скажет…