Текст книги "Во тьме его желаний"

– Арми-ин, – пробормотала я, когда мужчина полностью освободил меня. – Вы такой… чудесный.

Мужчина коротко поцеловал меня в губы и подхватил на руки.

– Отдохни, малышка Афина, я сам о тебе позабочусь, – сообщил он, а затем иронично добавил. – Пропишу тебе постельный режим.

Глава 28

Пару дней спустя Армин запланировал для меня осмотр. Чтобы не двигать очередь пациентов, он решил привезти меня в клинику на час раньше. Мне жутко хотелось спать, но разве я могла хоть что-то возразить своему Доктору? Да, к тому же мне и самой не хотелось причинять неудобства пациентам.

– Готова к осмотру, малышка Афина? – Армин обнял меня сзади, едва за нами закрылась дверь его кабинета. – Я до сих пор не могу забыть тот первый осмотр и твои милые трусики, что так покорили меня.

Я зарделась от смущения. Кажется, что это было так давно, словно в прошлой жизни. Конечно, я бы и сейчас засмущалась, если бы Армин заглянул мне под платье. Но по крайней мере я не была бы в ужасе от его действий.

– Готова, – радостно кивнула я.

Сегодня я видела намного лучше, чем вчера. Черный силуэт Армина явно выделялся на фоне светлого кабинета. Так же появилось различие оттенков, и теперь я видела, что, например, шкаф темно-коричневого цвета, а кожаный табурет, на котором следует сидеть на приеме – бордовый. Прежде они виделись мне просто темными пятнами и все. Мне кажется, я даже могла различить эмоции на лице Армина: когда он хмурился, или когда улыбался. Его густые черные брови весьма красноречиво двигались и передавали настроение хозяина.

– Тогда пойдем, – не выпуская меня из объятий, Армин усадил меня на табурет и снова покрыл поцелуями мою шею.

Руками он прошелся вверх по плечам, а затем ухватил меня за две косички, которые сам мне утром заплел, и чуть потянул мою голову вниз.

– Тебе очень идут косы, – сообщил он, не желая отпускать меня. – Так и хочется взять тебя за них и…

Он не договорил, прекрасно понимая, что после этого уже не сможет остановиться, и осмотр придется отложить.

Мой Доктор помог мне втиснуться подбородком на подставку на щелевой лампе, и наконец отпустил меня.

– Широко открой глазки и постарайся не моргать, – приказал он уже с противоположной стороны лампы.

Я послушно раскрыла глаза и постаралась расслабиться. Хоть улучшение было очевидным, но все же я очень волновалась услышать неблагоприятный прогноз.

– Какая умничка, – неизвестно за что похвалил меня мой Доктор, и уже от одного этого я почувствовала, что завожусь.

С каждым днем я все больше желала моего врача и с интересом познавала его философию. Конечно, меня пугали его эксперименты. Каждый раз кажется, что вот сейчас он точно причинит боль или перейдет грань, но после я все равно убеждалась насколько Армин чутко ко мне относится. Как тонко умеет уловить мои ощущения, как точно довести до нужного состояния. И каждый раз превратить близость в волшебство.

– Афина? – хитро позвал меня врач. – О чем это моя пациентка задумалась?

– О Вас, – робко улыбнулась я, и томно опустила ресницы.

– Очень мило, – уже с ноткой строгости заговорил он. – Но ты должна делать то, что я тебе сказал: смотреть широко открытыми глазами и точно вперед. А ты витаешь в облаках.

– Простите, – я виновато потупилась и вновь села как полагается.

– Восстановление идет очень хорошо. Положительные эмоции явно пошли тебе на пользу, – сообщил Армин. – Повреждения уже едва заметны. Я назначу тебе операцию на сегодня.

– Сегодня?! – у меня разом кончился весь воздух в легких.

Конечно, я понимала, что операцию нужно провести как можно скорее. Но сегодня! Я была совсем морально к этому не готова. Меня словно второй раз сбила машина.

– Сегодня… – дрожащим голосом пробормотала я. – Доктор Армин… Можно не сегодня? Я… совсем…

– Нельзя, – отрезал он. – У меня есть окошко в одиннадцать тридцать. Один из моих пациентов так невовремя подцепил грипп, поэтому я поставлю тебя на его место.

– Но… Доктор Армин… мне разве не нужно было как-то подготовиться заранее? Сдать анализы или… что-то еще.

– Все, что нужно ты уже сделала, – мой врач был непреклонен. – Ты не позавтракала, несколько дней не носила очки или линзы, даже духами не пользовалась. Повреждения сетчатки уже никак не препятствуют операции. Поэтому нет причин откладывать.

Легкая дрожь тронула мои плечи.

Да, Армин прав. Но все же я не могла решиться.

– Моя трепетная малышка, – Армин вновь обнял меня сзади и помог встать с места. – Не бойся. Я не сделаю тебе больно. Я позабочусь о тебе как никто другой.

Но я уже ничего не слышала. Шум в ушах от волнения парализовал меня на месте.

Почему так страшно? Это ведь рядовая операция!

– Чшшшш, – Армин мягко зажал меня в объятьях. – Все хорошо. Неужели ты не доверяешь мне?

– Просто… – шмыгнула я. – Мне страшно.

– Я попрошу Гаю сейчас же приехать и посидеть с тобой, – сообщил мой врач. – Тебе нужна поддержка. Я же не покину тебя, пока не передам лично в руки твоей сестре. Успокоительное вколоть, к сожалению, уже не могу. Ты мне нужна «чистой». Но ты должна взять себя в руки. Договорились?

Я машинально кивнула и снова шмыгнула.

Почему же так страшно?! Где найти силы пройти через это? Кажется, я больше не хочу быть медиком.

– Твои сестры сейчас приедут, – сообщил мне Армин после разговора с Гаей. – Твоя мама тоже хотела приехать, но я посоветовал ей навестить тебя уже после операции. Мне кажется, с мамой ты не будешь чувствовать себя спокойно.

– Да… – рассеянно ответила я, толком даже не услышав, что сказал мой врач.

У меня пульс шумел в ушах, и я ничего не соображала.

– Малышка, – Армин прижал меня к груди. – Неужели ты думаешь, что я позволю себе неосторожность на твой счет? С тобой я буду втройне внимателен. И я постараюсь все сделать наилучшим образом.

– Доктор Армин… – я снова практически ничего не поняла из его слов. – Скажите, это очень больно?

– Не волнуйся, – он ласково погладил меня по волосам. – Немножко больно будет всего две-три секунды на каждом глазике. Но ты справишься.

Из всей его речи я уловила только «больно будет» и у меня задрожали пальцы на руках.

– А наркоз? – с надеждой спросила я. – Будет хоть какой-нибудь наркоз?

– Я закапаю тебе глазки специальными замораживающими каплями, но сам наркоз на таких операциях не используется, – он терпеливо объяснял мне все как маленькому ребенку. – Уверяю тебя это не очень больно.

«Очень больно» – осело в моей голове, и мне показалось. Что меня сейчас накроет истерикой.

Я не смогу! Я не справлюсь! Армин ведь не имеет права сделать мне операцию без моего согласия?! А я пока не согласна!

– Доктор Армин… – торопливо забормотала я. – Я не готова! Я не могу сегодня! Пожалуйста, перенесите операцию! Я не могу!

– Тише, малышка, – Армин поцеловал меня в макушку. – Ты никогда не будешь готова. Ты слишком боишься этого. Но ты должна мне довериться. Я позабочусь о тебе в наилучшем виде.

– Нет, – я жалобно застонала я и отрицательно помотала головой.

– Афина, – строго, но вместе с тем успокаивающим голосом заговорил он, – я проведу тебе операцию сегодня, и точка. Никаких возражений. Я понимаю, что ты боишься, но разве не страшнее лишиться зрения насовсем? Тогда уже никакая операция не поможет.

– Доктор Армин, – я лихорадочно схватилась пальцами за черную рубашку мужчины. – А может… Вы меня загипнотизируете?

– Перестань, – все также строго продолжал он. – Я уже объяснял тебе, что внушить человеку что-то, что идет вразрез с его мыслями – невозможно. Чтобы изменить твое мнение, я должен ввести тебя в полный транс. Тогда, ничего не соображая, ты согласишься на операцию, но даже не поймешь на что именно согласилась.

– Пусть так! – в отчаянии всхлипнула я. – Пусть будет глубокий транс!

– Глупышка, – Армин поднял мое лицо за подбородок и теперь его дыхание касалось моей кожи. – Во время операции ты должна быть в полном сознании. Ты должна будешь смотреть на точку лазера. А в трансе твой взгляд будет уже не «собрать».

В полнейшем отчаянии я закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Хорошо, я тебя понял, – внезапно ответил врач. – Пойдем со мной.

Армин поднялся с моей кровати и потянул меня за руку за собой. Я не спрашивала куда он меня поведет, но во мне теплилась надежда, что Армин все же перенесет операцию на следующий раз. У меня даже сердце радостнее забилось! Но ровно до того момента, когда Армин не привел меня обратно в свой кабинет.

– Здравствуй, Армин, – сухо поздоровался с ним какой-то мужчина, который очевидно уже ждал приема.

– Привет, – довольно дружелюбно отозвался мой врач. – Мы можем поговорить в коридоре?

Мужчина ничего не ответил. Наверное, он кивнул, но вслух ничего не произнес.

– Малышка Афина, – Армин усадил меня на кожаное кресло за свой стол, – посиди здесь. Сейчас я поговорю со своим другом и вернусь к тебе. Ладно?

Я радостно закивала, окончательно убедившись в том, что Армин не будет меня сегодня пытать. Я была искренне убеждена в этом. Ведь настрой перед операцией очень важен для пациента! Нельзя вот так просто взять и порезать человека! Даже если под словом «порезать» подразумевается срезать крошечный слой роговицы.

Армин вышел за дверь с таинственным мужчиной, а я расслабленно откинулась на спинку кресла.

Сегодня Армин отменит операцию, завтра у него нет смены в этой клинике, значит до послезавтра у меня есть еще целых два дня спокойной жизни, наполненной любовью и страстью. А там, может и страх у меня уже пройдет?

Но на данный момент я не представляла, насколько же мои предположения были далеки от реальных планов моего Доктора.

Глава 29

– Почему ты назвал меня другом? – спросил Армина сильный темноволосый мужчина.

– Понимаешь, – Армин положил мужчине руку на плечо и чуть отвел от двери, будто боялся что Афина услышит их разговор, – я назначил этой девочке операцию на сегодня, а она очень боится. Я не стал представлять тебя как своего брата, чтобы не нагружать ее лишними мыслями.

Мужчина лишь кивнул в ответ.

Двоюродный брат Армина по материнской линии – Рихард Никель был крайне неразговорчив. И хоть по профессии он был синхронным переводчиком с японского на немецкий, но за пределами его работы он старался говорить как можно меньше. Чаще всего ограничивался жестами и мимикой.

Сам по себе он был довольно строгим и холодным, даже по отношению к Армину, который был для него больше, чем братом – он был другом, который всегда понимал Рихарда с полуслова, а иногда и вовсе без слов. Немецкая точность и сдержанность прекрасно сочетались в нем вместе с японской мудростью и трудолюбием.

Однако эта точность сейчас могла сыграть не на стороне Армина.

– Я хотел тебя кое о чем попросить, – Армин открыто заглянул брату в такие же темные глаза. – Я знаю, что у тебя все расписано по минутам, но, если ты согласишься помочь этой девочке и мне заодно, я буду тебе очень благодарен.

– Что я должен сделать? – с готовностью откликнулся Рихард, а Армин слегка улыбнулся.

Он специально задал вопрос именно в такой формулировке, чтобы добиться от брата положительного ответа. Как человек, долгое время проработавший с японцами, Рихард впитал в себя особую честь и благородство по отношению к женщинам, особенно, если это еще совсем юные девушки. Он оставался с ними холодным и до ужаса строгим, но, если кому-то нужна была помощь, он был готов немедленно отреагировать.

– Отдай ей свое время, – попросил Армин. – Позволь я проведу ей операцию прямо сейчас. Иначе до одиннадцати часов она изведет себя страхами. А тебе переназначу на одиннадцать тридцать. У тебя ведь только консультация. Да еще и последняя.

Рихард недовольно поджал губы. Очевидно, он уже принялся прокручивать в голове все свое расписание перед тем, как озвучить окончательное решение.

– Хорошо, – сухо ответил он.

– К сожалению, это еще не все, – хитро улыбнулся Армин, прекрасно понимая, как злит этим брата. – Сейчас приедут сестры этой девочки. Они не знают, что я перенес время операции. Я прошу тебя проявить великодушие, встретить их и объяснить, что к чему. Они пройдут в четвертую палату и просто подождут, когда я закончу.

– Хорошо, – все также холодно и безэмоционально ответил Рихард.

– Спасибо тебе огромное, – горячо поблагодарил его Армин. – Я понимаю, что жутко подпортил тебе планы, но…

– Хорошо, – перебил его Рихард, показывая, что не хочет принимать в себя лишнюю информацию. – Тебе повезло, что я уже все оформил перед отлетом. Осталось только пройти твой осмотр и собрать чемодан.

– Я провожу тебя завтра, ладно? – Армин с теплотой похлопал брата по плечу. – Все же теперь еще три года не увидимся.

– Если тебе удобно, – Рихард пожал плечами, всем своим видом показывая, что ему не так важно будет его кто-то провожать или нет, хотя это было не так. – Три года пролетят быстро. Особенно, если заниматься делом, а не пустяками.

– Смотри не перетрудись там, – усмехнулся Армин и вновь вернулся к делу. – Так вот о сестрах моей пациентки. Две девочки – Гая и Юнона. Одной двадцать один, другой шестнадцать. Обе хрупкие брюнетки. Только будь с ними помягче, ладно? Они все-таки переживают за свою сестру. Проводи их до палаты, а сам можешь вернуться в мой кабинет. Я освобожусь через двадцать пять-тридцать минут.

– Все сделаю, – сообщил Рихард и выбрался из братского захвата. – Успешной операции.

– Спасибо, – Армин махнул ему на прощанье и направился в свой кабинет, где оставил свою напуганную малышку. Конечно, она будет просто в ужасе от решения Армина, но лучше сделать это как можно скорее, пока с Афиной не случилась истерика.

Рихард же направился к проходной, где честно собирался встретить двух девушек. И он даже не догадывался насколько судьбоносной окажется его встреча с этими двумя хрупкими крошками.

Выйдя на улицу, Рихард облокотился о перила лестницы и внимательно оглядел окрестности. Двух хрупких брюнеток нигде не было. Тогда мужчина раскрыл расписание на своем смартфоне и принялся переносить дела.

Он соврал брату, сказав, что у него больше нет дел. За сегодня ему еще нужно было посетить стоматолога, забрать пальто из химчистки, попрощаться с мамой, так как его самолет завтра в четыре утра. Так же Рихард не пропускал ни одного дня в спортзале и бассейне, ну и конечно, собирать чемодан лучше тоже заранее, а не за час до регистрации.

Поэтому он списался со своим водителем и переложил на него дела по химчистке, а также созвонился с тренером и перенес свои часы на вечер. Вдруг у стоматолога тоже появится какой-нибудь экстренный пациент.

Рихард ненавидел зависеть от кого-то, ненавидел ждать, и больше всего ненавидел переделывать расписание. Но что поделать? Отказать брату он не мог.

Тут прямо перед воротами остановилось такси и из него вышли две девушки.

Одна – та, что постарше, была очень похожа на кошечку. Даже скорее на игривого котенка. Она двигалась немного угловато, будто готова была в любую секунду наброситься на пробегающую мышку.

Вторая – еще совсем юная девушка выглядела какой-то потерянной. Не то, чтобы она была расстроенной, но она словно ни в чем не была уверена, хотя сама по себе была яркой и заметной. Но ее глаза глядели на все как-то бесцельно.

Рихард не любил такой тип людей, которые плывут по течению, не зная чего же они хотят от своей жизни. Он вспомнил, что девушке всего шестнадцать, и неопределённость для этого возраста вполне уместна. Но все же первое впечатление уже было испорчено.

– Добрый день, – сухо поздоровался Рихард, когда девушки поднялись по лестнице. – Вы Гая и Юнона?

– Да, – девушка-котенок насторожилась и даже завела свою сестренку за спину, словно пыталась защитить ее от незнакомца.

Рихарду это показалось любопытным. Если бы он попытался обидеть младшую, то как быстро на него набросилась бы старшая? И что бы она сделала? Покусала бы его или зацарапала?

Эти мысли вызвали в мужчине улыбку, и он уже вполне дружелюбно протянул руку старшей:

– Не бойтесь меня. Я – Рихард Никель. Двоюродный брат Армина. Он врач вашей сестры.

– Что с ней? – забеспокоилась девушка-котенок, широко раскрыв свои зеленые глаза и напрочь проигнорировав предложенное рукопожатие.

– Все в порядке, – мужчина поспешил успокоить девушек. – У Армина появилось окно, и он решил провести операцию поскорее, чтобы ваша сестра поменьше боялась. Мне же он поручил встретить вас, все объяснить и проводить до палаты.

– Хорошо, – старшая явно успокоилась, но не выпускала младшую из-за спины.

– А Вы тоже врач? – как чертенок из табакерки выскочила Юнона.

Рихард даже опешил от неожиданности.

– Нет… – замялся он. – Я переводчик.

– Ух ты! – обрадовалась она. – А где Вы учились?

– Юнона, – одернула ее сестра. – Чего ты пристаешь к человеку? Придумаем мы куда тебе поступить, еще есть время.

– Вы изучаете языки? – чисто из вежливости спросил Рихард, поведя за собой девушек.

– Не-а, – бойко отвечала она, но по-прежнему держалась за сестрой. – Просто пока думаю.

– Такой метод никак не способствует обучению, – фыркнул Рихард, хотя вполне дружелюбно.

– Да нет, Вы не поняли, – отозвалась Юнона. – Я думаю не о том, учить мне языки или нет. Я в принципе думаю о том, что мне интересно. Чтобы понять где бы я хотела учиться.

– Эффективнее всего заниматься тем, что у Вас лучше всего получается, – строго подметил мужчина. – Если распыляться на тысячу дел, то отдача от каждого будет нулевой.

– Но ведь нужно сначала понять, что у меня получается лучше всего, – резонно заметила Юнона, но как только Рихард обернулся на нее, она тут же юркнула за спину сестры.

На какой-то момент Рихарду показалось, что это девочка над ним издевается. Словно маленькая собачонка она тявкает из-под забора, но наверняка один на один она тут же прикусит свой язычок и подожмет хвостик. Рихард был не из тех людей, кто ведется на провокации. Он был слишком сдержан и всегда умел взглянуть на ситуацию с позиции наблюдателя. Но эта полемика чем-то зацепила его. Может быть тем, что девочка Юнона вела себя так энергично и непосредственно, будто вообще говорила сама с собой.

Теперь Рихарду показалось, что девочка вовсе не потеряна по жизни, не страдает от отсутствия цели. Тут нечто прямо противоположное. В Юноне играет дух противоречия и живое любопытство к жизни. Она вовсе не потерявшийся ребёнок в торговом центре, она – ребенок, которого завели в кондитерскую лавку и которой хочется попробовать все и сразу, пока у нее на разболится живот.

– А вот представь, – Рихард сам не заметил как втянулся в эту глупую беседу, – что у тебя столько денег, что тебе больше не нужно работать. Чем бы ты занималась?

– Пфф, – фыркнула девочка из-за спины сестры, – скорее всего ничем. Если не быть зацикленной на своем успехе и не измерять успех деньгами, то у меня бы не было мотивации что-то делать.

Рихард усмехнулся. Он и не думал, что эта девочка так интересно рассуждает.

– Хорошо, зайдем с другой стороны, – продолжил Рихард. – Если бы ты могла заняться любым делом и заранее быть уверенной, что оно окажется успешным и принесет тебе богатство. Чем бы ты занялась?

– Нет, ну Вы интересный! – возмутилась она. – Как же я могу выбрать, если я еще ничего не попробовала? Но проблема в том, что чтобы попробовать заниматься каким-то делом всерьез, нужно сначала всему научиться. Ну или хоть каким-то азам. Вот я и пытаюсь выбрать чему бы мне обучаться. И уж потом до меня только дойдет нравится мне это дело или нет.

Рихард оказался загнан в угол. Юнона так ловко замкнула круг вопросов – ей бы каким-нибудь пресс-секретарем быть, чтобы вот так запросто обрубать всю провокацию.

Тем временем Рихард пропустил девушек в палату и по идее мог бы уже уйти, так как свою миссию он выполнил. Но живая и непосредственная Юнона настолько завладела его интересом, что он очень хотел продолжить эту ничего не значащую дискуссию. Поэтому, поступившись своими молчаливыми принципами, он вошел в палату за сестричками, искренне желая побольше их узнать. В особенности одну. Ведь этим он им поможет. Наверняка без него они будут волноваться за исход операции, а так Рихард проявит благородство и займет их мысли.

Поэтому, оправдывая свои порывы именно желанием помочь, Рихард позволил себе ненадолго отпустить себя и ослабить привычную оборону.

Глава 30

С того самого момента, как Армин вернулся в свой кабинет и сообщил мне об операции, до полного ее окончания, я не соображала абсолютно ничего.

Я была настолько напугана происходящим, что уже даже не могла просить о чем-то моего врача. Меня сковало таким ужасом, что мне казалось я и не моргнула ни разу. Хотя во время операции и так моргать было невозможно, так как Армин установил мне векоудержатели.

А уж все заверения что это будет не больно или немножко больно, но в течение двух секунд, не подействовали ни разу.

Конечно, я не могу сказать, что я испытывала боль, гораздо большую, чем в тот день, когда повредила сетчатку. Наверное, такую же. Но этот опыт никак не облегчил мою участь.

Единственное, что я запомнила из всего этого кошмара – яркий свет лазера. Мне казалось, что эта процедура должна быть самой болезненной из всего, но по факту она оказалась самой я бы даже сказала приятной.

И тут произошло самое настоящее чудо! Едва Армин закончил с лазером и снял с меня векоудержатели, как я сразу поняла, что вижу практически идеально. По-прежнему не в силах произнести ни звука от страха, я ошарашенно глядела по сторонам, словно не веря, что снова могу видеть, да еще так ясно!

– Тише-тише, – Армин аккуратно снял меня с операционного стола и прижал к себе. – Все закончилось. У нас ещё есть время. Я побуду с тобой.

Я порывисто обняла мужчину за шею, все также ошалело оглядывая пространство.

– Все хорошо, – Армин ласково гладил меня по спине. – Прости меня, моя девочка, что сделал тебе больно. Мы с тобой прекрасно понимаем, что это нужно было сделать, но все равно мне было тебя очень жалко.

На этот раз слова Армина пробили мою броню из шока, и я почувствовала, как мое напряжение спало.

– Доктор Армин, – всхлипнула я и часто заморгала. Теперь глаза нещадно слезились. – Я вижу! Это правда? Или это временно?

– Правда, – мой врач нежно сжимал меня в объятьях, чтобы не причинить еще хоть капельку боли. – После операции зрение возвращается моментально. И то, как ты сейчас видишь – не конечный результат. Зрение может улучшаться еще в течение двух недель.

Я все равно не верила в происходящее. Мне кажется, я за всю свою жизнь не видела лучше, чем сейчас, даже несмотря на легкую пелену после капель и постоянное выделение естественной слезы.

– Все эти две недели, – продолжал врач, – я буду тебя наблюдать. И если нужно будет сделать коррекцию…

– Нет! – выкрикнула я и в ужасе отстранилась от Армина. – Нет! Я не соглашусь!

– Малышка, – Армин мягко сжал меня за талию, – я просто предупредил. Коррекция требуется очень редко, но…

– Нет! – я снова его перебила.

Я даже слышать не хотела этого слова, не то, что представлять процесс в голове.

– Можно мне в палату? – я вновь задрожала от страха. – Я к хочу к сестре! И я хочу домой!

– Да, малышка, – Армин с тревогой взглянул на меня. – Сейчас я тебя отведу и вколю успокоительное…

– Нет! – опять испугалась я. – Больше никаких иголок! Только в палату!

– Хорошо, – осторожно ответил он. – Просто отведу в палату, но забрать тебя домой раньше шести вечера у меня не получится.

– Я хочу к себе домой! – я окончательно высвободилась из рук моего врача. – Я так устала! Пожалуйста! Позвольте Гае забрать меня домой!

Армин нахмурился. Этот разговор приносил ему все меньше положительных моментов.

Я понимала, что веду себя неблагодарно и резко, но меня всю трясло вдоль и поперек от медицины. Мне хотелось поскорее оказаться в безопасности, подальше от всех этих палат, иголок, аппаратов и… врачей.

– Ты больше не хочешь меня видеть? – прямо спросил Армин. – Все это время ты меня только терпела?

– Доктор Армин, – с дрожью в голосе заговорила я. Я и сама не знала, что хотела, кроме как оказаться в спокойном месте. – Пожалуйста… Я так устала…

– Я разрешу Гае забрать тебя, – холодным тоном сообщил он, но его руки все еще сдерживали меня за талию. – Но только через час. Через час я посмотрю тебя и отпущу. А вечером тебе придется со мной поговорить. Ясно?

Я закивала, надеясь, что к вечеру я уже хоть немного отойду от стресса.

– Пойдем, – Армин мрачно поднялся со своего места. – Я провожу тебя до палаты.

Не знаю, что со мной случилось, но я даже прикосновение Армина выдерживала с трудом. Он проводил меня в палату, осторожно поддерживая под локоть, но я была настолько напряжена, что одно лишнее прикосновение к моему телу, и я бы тут же взбрыкнула.

Наконец Армин открыл дверь палаты, и я увидела Гаю, Юнону и какого-то мужчину, немного похожего на Армина. Такого же темноволосого, высокого, но более массивного телосложения, чем аристократичный Армин.

– Афиночка! – Гая тут же бросилась ко мне и крепко обняла, а затем с опаской обратилась к Армину. – Мне можно к ней прикасаться?

– Да, – холодно сообщил мой врач и, больше не слова не сказав, вышел из палаты.

Второй мужчина с удивлением поглядел на дверь, не понимая, что ему делать, но Гая и тут постаралась взять ситуацию в свои руки.

– Господин Никель, останьтесь с нами, пожалуйста, – попросила она. – Вам, наверное, все равно нужно быть здесь до одиннадцати?

– Да, – согласился он. – Вдруг у Армина будет еще одно окно, и он сможет принять меня пораньше. Но… мне кажется мое присутствие сейчас здесь крайне неуместно. Палата – это не зал ожидания, поэтому я лучше подожду у Армина в приемной. Приятно было с вами познакомиться.

Мои сестры вежливо попрощались с ним, а затем подхватили меня под руки с двух сторон и довели до кровати.

– Афин, что случилось? – беспокоилась Гая. – Что-то пошло не так? Только не плачь, пожалуйста. Тебе, наверное, нельзя.

– Гаечка, я не знаю, что произошло, – всхлипнула я, но все же старалась не расплакаться. Слова о коррекции после операции окончательно добили меня, и я готова была теперь беречь свое зрение изо всех сил. – Я не хочу больше поступать в мед. И я не хочу больше общаться с Доктором Армином! Вообще больше ничего не хочу! Хочу домой! Хочу к тебе!

– Бедняжка моя, – успокаивала меня сестра, пока Юнона осторожно гладила меня по волосам, но тут в палату вошла Юля, а я чуть не подпрыгнула на кровати от напряжения.

– Нет! – выкрикнула я и спряталась за Гаю. – Никаких уколов! Я отказываюсь!

– Это не укол, – спокойно сообщила она. – Это капли. Вам нужно попить и успокоиться.

Я снова хотела возразить, так как не могла унять в себе истерику, но Гая опередила меня:

– Накапайте, пожалуйста, – попросила она Юлю. – Я сама дам лекарство.

А когда получила стакан с водой в руки, то обратилась ко мне:

– Афин, тебе действительно нужно успокоиться. Сейчас ты можешь обидеть как минимум двух хороших людей, которые заботились о тебе все это время. Прими, пожалуйста, лекарство и давай поговорим.

Я сразу согласилась. Гаю я всегда готова была слушаться беспрекословно. Сейчас для меня было дикостью то, что несколько дней назад я встала на сторону Армина, а не Гаи. Ведь по сути Гая всегда была для меня самым близким человеком.

Поэтому быстро выпив лекарство, я чуть поморщилась от неприятного привкуса, но тут же выдохнула и разом вывалила все свои мысли.

– Армин тебя чем-нибудь обидел? – осторожно спросила она после моего сбивчивого монолога. – Словом или делом?

– Нет, – горестно всхлипнула я. – Просто сейчас… я не знаю, что со мной. Все как будто прошло.

– Не думаю, что все прошло, – Гая задумчиво качнула головой. – Он сделал тебе очень больно. Конечно, он сделал это по необходимости, но сейчас тебе трудно это принять. Я не буду спрашивать, что ты к нему чувствуешь, сейчас это бесполезно. Но я хочу, чтобы ты знала. Он искренне заботился о тебе. Завоевывал тебя. Он был единственным, кто все это время приходил к тебе на помощь самым первым. Операцию, палату, все процедуры и лекарства он оплатил сам.

– Сам?! – удивилась я. – Но ведь Господин Эдер сказал, что оплатит мне операцию.

– Да, мой муж собирался это сделать, – согласилась Гая, – но Армин сказал, что хочет помочь тебе сам. При этом никто не должен был тебе этого сообщать. Только что я нарушила слово. Даже мама не знает, что все деньги были только от твоего врача. Но ты должна знать: Доктор Никель не хотел тебя купить. Он хотел тебе помочь. В тайне. Мой муж может возместить ему все материальные вложения, но ты должна хотя бы сказать ему спасибо за то, что он так заботился о тебе. Ты обязана поговорить с ним по-человечески, а игнорировать его вот так. Представь с каким настроением он пошел сейчас на следующую операцию!

Я застыла в объятьях сестры. Почему-то я была уверена, что она успокоит меня, пожалеет. А этот разговор, напротив оказался пощечиной. Но пощечиной не оскорбительной, а такой, какую дают человеку во время истерики, чтобы он наконец пришел в себя.

Сейчас я смогла взглянуть на ситуацию со стороны.

Я повела себя так неблагодарно! Обидела Армина! Гая права: даже если я не хочу продолжать отношения с ним, то я должна ему все объяснить, за все поблагодарить.

Мне стало стыдно за свое поведение.

– Что же мне делать? Армин меня не простит, – я жалобно взглянула на сестру, хоть у меня по-прежнему жутко слезились глаза.

– Давай подождем? – предложила Гая. – Попросим у него прощения во время обеденного перерыва. А еще… давай позовем его брата подождать здесь? Неудобно получилось. Он нас встретил, все объяснил, а теперь вынужден ждать неизвестно где.

Я закивала.

– Я его позову, – живо откликнулась Юнона. Очевидно, она чувствовала себя бесполезной во всей этой истории и сейчас искренне хотела внести свою лепту.

– Хорошо, – Гая пожала плечами, а когда Юнона ушла, она снова обратилась ко мне. – Все будет хорошо, Афиночка. Я с тобой. И ты знаешь, что я всегда тебе во всем помогу.

Я снова прижалась к сестре и уткнулась лбом в ее ошейник с сердечком. Странно: я не почувствовала никакого негатива к ее украшению, хотя раньше всегда была категорически против. Наверное, я поняла, что этот ошейник вовсе не унижение для моей сестры, что он имеет для нее гораздо большую ценность, чем обручальное кольцо.

Сейчас я понимала ее привязанность и ее любовь к своему мужу. Она смогла принять такие отношения и ей в них хорошо.

Вот только что же мне делать с моими собственными отношениями?