Текст книги "Два лета одного года"

– Благодарю тебя, Олаф – сказал на прощание Фрэнк, удалившись из пустого «Вавилона» под руку с Эмилией.

– Приятное место, но неужели ты ходил сюда семь лет в одиночестве? – спросила осторожно девушка, не в силах поверить в слова заботливого эльфа.

– Лучшие друзья одиночества – бары, кафе и рестораны: они дарят своим гостям покой, со временем привыкаешь к такому порядку вещей, боль от утраты притупляется. Только важно знать меру, ведь недолго скатится по наклонной лестницы жизни – ответил вполне категорично Фрэнк, они гуляли по тихим парижским улочкам до полудня, сторонясь неоновой суеты, будто она может с легкостью обрушить их мимолетное счастье. Фрэнк даже не помнил, о чем он с Эмилией говорили, словно герой только наслаждался милыми чертами девушки, ее выверенной походкой, тем, как колышутся ее волосы от легкого дуновения ветра, бутылка розового сахара была полностью опустошена.

– Я что-то чувствую? Невозможно, ведь эта способность атрофировалась в первые годы пребывания в этом паршивом городе, замененная синтетической радостью в напитке эльфийских мастеров. Да. Это пройдет, пока она будет рядом. Лишь бы она не ушла, чтобы я снова не утонул в этом непроглядном кошмаре. Вместе мы уедем куда-нибудь к побережью моря, неважно куда, но только вместе – размышлял откровенно с удивлением для себя Фрэнк, ни о чем не мечтавший с того момента, как за мгновение остался совсем один.

Вот они уже снова у основания Эйфелевой башни, подняться наверх у них, к сожалению, не получится, ведь парящие острова пытаются всеми силами обезопасить свой маленький рай от чужих глаз. Фрэнк купил прекрасное мороженое, которое они съели на лужайке, откуда открывался лучший вид на льющуюся светом башню. Герой уже порядком утомился ходить по городу, но, окрыленный нахлестнувшими чувствами, он будто этого и не замечал. Время близилось к шести, а Фрэнк поймал такси, чтобы они отправились к большому восточному мосту. В кожаном салоне опрятной иномарки было тепло и довольно уютно. Эмилия обмякла на его плече и уснула, Фрэнк боялся даже пошелохнуться или сделать вдох, чтобы случайно не потревожить девушку, дыхание которой он мог ощутить на своей руке, будто герой вернулся на много лет назад, и стал вновь восторженным юношей, а от былой мрачности не осталось и следа. Какая-то магия, понять которую, как не странно, в треснувшем мире он был не в силах. Разве так он представлял себе жизнь еще неделю назад? Наверное, нет, ведь просто герой забаррикадировался от всего внешнего мира, а эта девушка с легкостью снесла стену из заблуждений и ложных идеалов. Казалось, что Фрэнк изменился, теперь он совершенно другой человек, но разве так бывает? Может ли такой порыв сорвать навсегда циничную маску безразличия ко всем даже к собственной жизни.

Такси плавно катилось по лабиринту улиц из классических парижских домов, промелькнул на секунду пантеон, закрытый на реконструкцию от взора горожан стеной строительных лесов. Через мгновенье за окном показалась аккуратная набережная Сены, холодные воды которой светились отраженными от города разноцветными мягкими неоновыми огнями. Такси пробралось на построенный после разлома стальной мост, автомобиль затрясло от нескончаемых сцеплений модульной конструкции, справа стояла одиноко заросшая травой каменная арка от прошлого моста, который снесло аномалией в первые месяцы возникновения разлома. Вода по другую сторону растеклась дальше линии набережной метров на восемьсот, надежно огородив район старого города преградой. Из толщи реки возвышались редкие верхушки фонарных столбов, вторые и иногда третьи этажи старых зданий, между крышами которых были протянуты мосты и переходы, а в некоторых окнах горел свет.

– Дорогая, просыпайся, мы уже подъезжаем к внутреннему периметру – разбудил осторожно девушку Фрэнк, она осмотрелась и оправила волосы.

– Готовьте паспорта – предупредил пассажиров молчаливый водитель, когда они проехали параллельно по поглощенной у истока реки Марна, виднелся длинный ряд металлических столбов, опоясывающий Париж и некоторые окрестности надежной защитой от тумана.

Автомобиль замедлил ход и остановился прямо у прозрачных ворот, к ним приблизился офицер жандарма полиции в плотной темно-синей шинели с добродушным юношеским лицом, на котором виднелись веснушки, казалось, что он только окончил академию полицейской службы. Таксист показал свой служебный пропуск, на что получил одобрительный жест жандарма, Фрэнк опустил ручкой стекло, когда настала его очередь, и протянул документы.

– Гражданин Георг Альцман. У вас все в порядке, не забудьте пройти тест на хворь в следующем месяце, иначе правительство будет вынужденно принудительно перевести вас в карантинную зону за городом – напомнил по форме юноша, и взял в руки документ девушки, что неожиданно привело Фрэнка в ярость, но он не подавал виду.

– Что с ней может быть не так? Не смей даже подумать в ее сторону чего-то плохого – молчал Фрэнк, возмущенный излишним вниманием к паспорту Эмилии.

– Эмилия Кратовски, серия «Б». Все в порядке – сказал, наконец, жандарм, который получал явное наслаждение от власти над кем-то еще кроме самого себя.

Врата открылись, и автомобиль поехал дальше и остановился только на площади перед двухэтажным зданием районной мэрии. Фрэнк расплатился за поездку, которая обошлась в сумму, от которой любезно отказался Олаф. На улице уже темнело, такси удалялось обратно к большому мосту.

– Тебе здесь понравится, верь мне – заверил Фрэнк, когда они направились к наполовину затопленному заповеднику Венсен, через него были протянуты десятки стеклянных подвесных мостов.

– Мне еще не приходилось бывать за внутренним периметром. Здесь как-то иначе – призналась Эмилия, бросив взгляд в темноту.

– Не волнуйся, тут безопасно, а внутренний периметр от внешнего отличается только тем, что внешний еще не достроен на севере. А туман в последний раз приходил в эти места только в начале разлома, убив всех людей до Руана – рассказал Фрэнк, взяв девушку под руку.

Пара прошла по насыпной тропе, с обеих сторон которой горели яркие неоновые столбы, непрерывно отовсюду осыпались пожелтевшие листья. В лесной чаше царила мистическая атмосфера, казалось, что оттуда выскочит какое-нибудь волшебное создание, коих сейчас уже никого не удивить. Ведь сравнительно недавно в окрестностях Парижа стали появляться причудливые единороги, «Поинт Альфа» тут же запретил их отлов, хотя они старательно отстреливали всю неразумную иную жизнь вне периметра, порой выжигая напалмом целые гектары земли.

Фрэнк с Эмилией взошли на основание подвесного моста и вскоре оказались наверху, откуда открывался вид на огромное мелководное озеро, из которого торчала нелепо длинная битая подводная лодка, что перенеслась сюда лет десять назад неведомыми никому силами. Исполинский силуэт атомного монстра был исковеркан невероятным перепадом давления в первую секунду появления, а громоздкие люки ракетных шахт были издевательски открыты, если не оторваны, рядом с ней стояла насмешливо проржавевшее колесо обозрения. На горизонте виднелась отчетливо из-за специфических огней стена внутреннего периметра, за которой слабо горела золотом Эйфелева башня на фоне неонового света Парижа.

– Говорят, что подводники попали в аномалию и открыли дверь на дно морское, принеся с собой пучину океана. Весь экипаж лодки захоронили со всеми почестями по морскому обычаю, ядерные ракеты утилизировали где-то в Австрии. Такому страшному оружию ужаснулись даже неотесанные орки, которым даже сначала серию «С» не хотели присваивать. Зато теперь здесь отличный парк: никто не захотел селиться под боком с атомным монстром – вспоминал байки сторожил «Вавилона» Фрэнк, прямо у разбитой рубки виднелись горящие свечи и цветы, принесенные неравнодушными. Фрэнк уже и не помнил, какой стране принадлежала эта лодка.

– Я была здесь летом в прошлой жизни. Мне было около двенадцати, здесь все было совсем по-другому, больше ничего не помню, прошлое точно затягивается пеленой и с каждым днем все сильнее, думаю, что вскоре исчезнет все, что определяет меня – вспоминала Эмилия, всматриваясь в сплошную стену из бетона и стали на западе, она беспощадно прорезала какой-то город прямо посередине. Сложно представить, как с неба придет в эти живописные края смерть. Кажется, что весь мир окончательно сузился вокруг этой безжизненной монолитной бетонной стены, настолько категоричной и неотвратимой, насколько это можно вообще вообразить.

– Не говори так, ты останешься собой, я знаю тебя такой, какая ты есть, и принимаю. Я сейчас совершенно откровенно, что для меня самого удивление, ведь далеко не каждому можно обнажить свою душу, пускай даже со всеми ее недостатками и недостигнутыми мечтами. Другое дело, что порой человек способен нанести коварный удар, вонзив нож в самое сердце, от которого уже невозможно оправиться: в лучшем случае прибавится в душе еще одна рана – возразил герой, когда они проходили мимо огромных цветущих растений какого-то из иных миров.

– А какой смысл врать или что-то утаивать, если завтра, как и вчера, может и не случится? Это все глупо и бессмысленно, проще говорить правду. Может в этом главный смысл разлома? – размышляла Эмилия, вдоль стеклянного низкого моста пролетела целая стая неописуемых цветастых пернатых.

– Возможно. Больше половины города это эмигранты или иные, но всех их вместе с парижанами объединяет порыв жить настоящим. И под настоящим имеется не бездарное прожигание жизни, а напротив спокойствие и осознание ценности жизни. Правда есть и те, кто готов безрассудно уничтожать непохожих по какому-то признаку на себя существ, кто готов обманывать и совершать новые злодеяния. Будто их за всю кровавую историю человечества не хватило на много поколений вперед – вымолвил одухотворенный Фрэнк, когда они оказались на противоположном берегу, у стен старого заброшенного дворца, живописный мраморный фонтан так и манил гостей зайти внутрь.

– Нужно быть выше этого, мы это лучшие версии себя, ведь я ничего не помню о своей прошлой жизни. Кем я там была? О чем я мыслила и мечтала? Фрэнк, это какое-то особенное место, и я это чувствую. Не могу объяснить словами – заявила осторожно девушка, крепко прижавшись к герою, точно испытывая страх, но желание найти ответы было сильнее.

Аккуратный фасад здания выглядел довольно опрятно, Фрэнк вместе с Эмилией прошли через узкий проход в стальной калитке и оказались в цветущем парке внутреннего двора прямо перед главным входом, который был забит досками. В ночном небе взошла необычайно яркая луна, придавшая этому безрассудному приключению какой-то мистический характер. Зловещий особняк, словно манил именно героев зайти внутрь, чтобы разгадать его тайну, в душе Фрэнка и Эмилии заиграл всеми красками дух первооткрывательства, а в нос мужчины ударил давно забытый аромат морской свежести, одна из дверей была укреплена заметно слабее остальных, чем привлекла внимание отважного героя.

Фрэнк с большим усилием приоткрыл тяжелую дверь, сорвав деревянную доску, и они вдвоем оказались в просторной парадной с огромной хрустальной люстрой на потолке, что отражалась от чистого кафеля. Лунный свет проникал сюда только из дыры в крыше, откуда завывал приглушенно ветер. Странно, что мародеры не разграбили это место, или оно открывалось только избранным? Фрэнк виновато подобрал с тумбочки длинную восковую свечу и при помощи стальной бензиновой зажигалки зажег тусклый желтый огонек, Эмилия приятно уцепилась в плечо, частично спрятавшись за спиной, что вызвало улыбку героя, будто это был всего лишь безобидный визит в дом ужасов в луна-парке. Пара осторожно прошла вглубь к ухоженной гостиной в классическом стиле, причудливые силуэты теней гостей гуляли по стенам.

– Кажется, что здесь ничего не изменилось – вымолвила шепотом девушка, когда прикоснулась к керамической фигурке кота на стеклянном чайном столике у одинокого кресла.

– С какой поры не изменилось? – насторожился Фрэнк, заметив, что вся мебель была расставлена как-то неестественно.

– С апреля сорок второго года – призналась спутница, затянувшись сигаретным дымом, что помогал ей сохранять хоть малейшее спокойствие.

***

– Кратовски, завтра пойдешь в связке с Романом, инструкции получите после того, как найдете радиопередатчик на ферме через связного. Он отыщет вас в закрытом на ремонт трактире у Триумфальной арки. Поняла? – проговорил седой мужчина в смешных круглых очках и черном форменном костюме тайной полиции, крепкий партизан, вооруженный трофейным «Вальтером», безустанно караулил округу через широкое окно, выглядывая из-за штор. В комнате помимо едкого сигаретного дыма царило отчетливое чувство страха быть пойманным гестапо в любую секунду, девушке хотелось бежать прочь и неважно куда.

– Поняла. Еще что-нибудь? – согласилась с болью в сердце девушка, что сейчас просматривалась насквозь командиром звена подпольщиков, который в обычной жизни прислуживал нацистам в полиции. Удивительно, как отважный человек и патриот, имени которого она даже и не знала, чтобы случайно не проколоться на допросе в застенках гестапо, без труда читал девушку, точно открытую книгу. В его тяжелых глазах чувствовалась невероятная усталость от постоянных стрессов и страха быть в одно мгновенье раскрытым или преданным, но он от чистого сердца сочувствовал убитой горем подчиненной, даже, к ужасу для самого себя, в тайне желал, чтобы она ушла, бросив дело сопротивления.

– Эмилия, мы тяжело переживаем то, что случилось с Георгом. Если тебе нужно, то можешь ненадолго отойти от дел: все равно Париж не освободится от власти немцев за неделю – предложил внимательный офицер, переглянувшись с вооруженным бойцом сопротивления, который уже знал, что случилось с боевым товарищем.

– Нет, нужно работать дальше ради нашего светлого будущего – отказалась с трудом Эмилия, элегантно оправляя сложенные под красным беретом волосы, острый боевой нож в сапожках неприятно отдавал в ногу, чем даже раззадорил свой хозяйку, которая жаждала любым способом поквитаться с жестоким врагом, чего бы это ей не стоило. Оккупанты три дня назад схватил на очередной вылазке ее возлюбленного, в лучшем случае его уже расстреляли, а в худшем подпольщики вскоре смогут передать обреченному капсулу со смертельным ядом, чтобы облегчить страдания узника гестапо и защитить общее дело. Всем, включая Эмилию, было очевидно, что дни Георга сочтены, но в ней еще горело слабым огнем пламя надежды.

– Спасибо. Ступай. Пароль: «алый октябрь» – сухо ответил офицер, впечатленный несгибаемым характером девушки. На столе рядом с пепельницей стояла керамическая фигурка счастливого кота, словно издеваясь над трагизмом ситуации. Эмилия по привычке совершенно бесшумно вышла из гостиной конспиративного дома, что расположился в чаше заповедного леса, а в глаза потяжелели от слез, но она, словно назло нацистам, сохранила внешнее спокойствие. Во дворе лежал тонким слоем белый снег, что создавал атмосферу настоящей сказки, а эта война стала вдруг такой далекой.

***

– Ты же говорила, что пришла из конца тридцать девятого – возразил осторожно Фрэнк, положив на место смешную и холодную фигурку кота.

– Я не соврала, но в этом месте я словно вижу продолжение прошлой жизни уже без меня, или не со мной. Фрэнк, я не знаю, как это объяснить – не могла собраться с мыслями впечатленная Эмилия, она повела безвольного спутника вверх по крутой лестнице. Девушка вдруг замерла прямо перед потускневшей картиной, что продавались на улице за цену небогатого обеда, безликий пейзаж на полотне был уже неразличим.

***

– Мсье Адлер, как я полагаю? – задала отвлеченный вопрос ухоженная девушка, что держала на изготовке заточенный боевой нож в кармане пальто, напарник остался ждать в машине, чтобы в случае необходимости открыть огонь из старой винтовки.

– Верно, что привело вас в это время на ферму? – ответил усатый мужчина зрелых лет, что стоял сейчас в двери своего каменного уютного дома в окровавленном халате.

– Самое время, алый октябрь, не терпит промедления – вымолвила почти шепотом гостя, хозяин осторожно осмотрелся по сторонам на наличие хвоста, после впустив Эмилию внутрь. Девушка стряхнула с себя снег.

– То, что вы ищете, находится в амбаре под слоем прелого сена, но мне говорили, что вас будет двое – начал мужчина, бросив свой халат на стул, и надел плащ.

– Напарник остался снаружи, я справлюсь сама – сказала Эмилия, когда они прошли по дому во внутренний двор, где было подозрительно тихо, бессмысленно и монотонно крутилась мощная мельница, белье сохло на протянутых веревках, дул прохладный ветер.

– Здесь – указал тучный фермер, Эмилия осторожно вошла в амбар, где без особого труда за пару минут нашла в куче сена квадратный металлический передатчик, подпольщик в плаще предпочел остаться у крыльца дома, чтобы перекурить, его поведение и беспокойство показались девушке странным. Она перекинула лямку сумки с радиопередатчиком через плечо и вышла прочь.

– Ни с места, грязная шпионка! – прокричал вдруг фермер и вытащил из кармана пистолет, Эмилия замерла, словно она уже мертва, а кусты у мельницы затрещали.

– Мерзкий предатель! Роман, беги! – прокричала со всей силы девушка, когда во двор вышел с усмешкой немецкий капитан в черной форме, державший в руках старую винтовку напарника: нацисты оказались на шаг впереди.

– Можешь не утруждать себя, крошка, потому что мы его уже пленили – спокойно рассказал офицер с начисто выбритым бледным лицом, только из-под черной фуражки торчали блондинистые волосы. Предатель бросил окурок на землю, тот мгновенно погас, как и всякая надежда на спасение.

– Капитан, ее уже пристрелить? – спросил жалобным и услужливым голосом, которым говорит раб со своим господином, фермер и изготовил пистолет.

– Нет времени с ней разбираться, да и желания. Убить ее! – отдал сам себе приказ немец и хладнокровно выстрелил из винтовки Романа, Эмилия смиренно повалилась на холодную землю, алая кровь пролилась на снежное белое одеяло, офицер брезгливо бросил рядом с телом винтовку, когда к нему подошли солдаты, которые безучастно смотрели на сцену. Эмилия из последних сил постаралась дотянуться до брошенного оружия, из которого капитан предусмотрительно вытащил все патроны, но услужливый фермер сделал контрольный выстрел точно в голову девушки…

– Господин капитан Гальдер, что делать со вторым партизаном? – спросил молодой рядовой, который, должно быть, еще недавно встал со школьной скамьи.

***

– Дорогая, успокойся, прошу тебя. Пойми, что все это было не с тобой. Я рядом – не находил слов Фрэнк, шокированный рассказом девушки, что сейчас повисла на нем, отказавшись принимать послание этого дома.

– Фрэнк, в этих стенах я будто вспомнила дни своего будущего, которого просто не случилось – отвечала неуверенно Эмилия, свеча стояла на деревянном полу, а герой был так близко, что она готова была остаться в этом моменте навсегда.

– Милая, все это неважно, многое могло случиться, но судьба забросила тебя сюда. И это прекрасно, ведь мы встретились с тобой именно в этом мире, значит, нужно просто жить и радоваться каждому мигу. Я полагаю, что таких мнимых воспоминаний может быть бесконечное множество, но мы вместе именно здесь – приободрил девушку бывший профессор технического университета, когда они взошли на живописную террасу, откуда Фрэнк хотел обнаружить спуск вниз. На горизонте светился бесчисленными огнями Париж, что, наверное, даже и не заметил историю этой пары, которая слилась с тысячей других, ведь какие только удивительные судьбы стало возможно повстречать после разлома. Но совершенно ясно, что Фрэнк с Эмилией остались вдвоем при тусклом лунном свете, и лишь ветер мог потревожить пару: брошенные в водоворот разлома шелковые шторы непрестанно развеивались, закрыв собою взор ночного светила на террасу.

***

– Эмилия, мы с тобою живем лучшими судьбами наших бесконечных копий – прервал молчание Фрэнк, отставив в сторону опустевшую бутылку с сахаром, в эту ночь погода была намного теплее, чем за все осенние дни.

– Верно, просто ловить момент. Быть лучшей версией себя, в этом и главный смысл разлома. Жаль, что многие считают совершенно иначе – потерять всякую человечность, осознавая, что мир рушится. Мы достойны, чтобы найти островок спокойствия в этом мире – согласилась девушка, смочив горло пьянящим сахаром. Туфли лежали где-то вдалеке, а на южной окраине города виднелись отчетливо вспышки взрывов, что исправно происходили во время больших полицейских рейдов с еженедельной регулярностью: мир после разлома остался полон скверны.

– Мы сходим в кабаре «Золотая ночь» даже, если это будет стоить целое состояние, я заеду за тобой на работу – сказал Фрэнк, не понимая, как он существовал в собственноручно воздвигнутой клетке целых десять упущенных в никуда лет. Разве тот молодой Фрэнк был бы рад встретить разбитого болью утраты на сотни осколков самого себя? Нет, грусть это тяжкое преступление против бесценного дара жизни, на нее просто нет больше времени. Пора отпустить невыносимый груз прошлого.

– Эмилия, хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Что я словно вновь достроил самого себя через твои воспоминания – только сейчас признался искренне скорее даже для себя Фрэнк, когда ощутил всем разумом терпкий аромат духов вместо прибрежной свежести.

– Похоже, что нам суждено быть вместе – вымолвила Эмилия, вспомнив слабо очертания лица Георга, в которых угадывался Фрэнк. Они найдут друг друга сквозь время и пространство, такова, возможно, главная суть и загадка природы разлома. Фрэнк с Эмилией еще долго шли по лесу до конечной станции метро молча, словно в этом безмолвии было заключено столь многое, что оно бы при всем желании попросту не уместилось ни в какие тесные слова и фразы. Подземка встретила пару своими безлюдными объятиями, вскоре возлюбленные засыпали под приглушенный треск старого пожелтевшего от времени вагона, ведь новых составов попросту не производили, словно, если что-то в этом мире окончательно сломается, то замены уже не будет. Через решетку можно было разглядеть, как поезд проезжает над водами таинственной Сены параллельно большому мосту, а иногда мелькали остановленные навечно вагоны метро. Потом все окна снова затянуло тьмой, а вагон, словно утонул в ней, горела только лампа на потолке. Это никак не тревожило Фрэнка, который чувствовал тепло спящей на плече Эмилии. Через некоторое время они оказались в квартире дома напротив мастерской, откуда давно ушел Эрик.

Глава 5

Неожиданно прогремел выстрел неподалеку, затем еще один, Эмилия насторожилась и за мгновенье приготовилась к рывку за ножом.

– Ни с места! – сорвался вдруг фермер, обнажив пистолет, но Эмилия уже умело бросила в его сторону острый нож.

– Проклятье! – прокричал от боли предатель, выронив пистолет на землю, когда прямо в его сердце вонзился длинный нож. Прислужник оккупантов свалился, скатившись по стене, и на холодном снегу образовался стремительно ручеек горячей алой крови. Эмилия стояла неподвижно не в силах пошевелиться, когда раздались неподалеку еще несколько выстрелов, что мгновенно отрезвили девушку. Она подобрала пистолет и через дом направилась к напарнику, который яростно отстреливался от карателей, что окружили машину. Один из бойцов, укрывшийся за стеной, достал из сумки гранату, чтобы прекратить это почти бессмысленное сопротивление. Эмилия храбро выбежала из дома и сделала набегу несколько выстрелов по противнику, все они прошли мимо, но заставили немцев ненадолго затихнуть.

– Роман, уезжай отсюда! – прокричала из-за стога сена Эмилия, разъяренный офицер в черной форме начал поливать свинцом укрытие девушки из автомата.

– Фош, быстро заткни эту тварь! – скомандовал на немецком языке капитан, когда магазин автомата опустел, вдруг изрешеченный грузовик взревел и с трудом тронулся, покатившись по дороге. Один из бойцов бросил по направлению движения машины гранату, но грузовик успел оставить ее позади, прежде чем прогремел оглушительный взрыв. Эмилия поняла, что это ее единственный шанс на спасение, и бросилась со всех ног к кабине остановившегося грузовика, рискуя быть сраженной пулями.

– Эмилия, я умираю – проговорил истекающий кровью водитель приятной наружности, когда напарница, наконец, залезла внутрь пробитой пулями кабины.

– Что случилось, они нас ждали? – спросила Эмилия и отложила в сторону длинную деревянную винтовку, партизан продолжал вести машину, в единственном уцелевшем зеркале оставалась позади деревня, где расквартировался на зиму полк вермахта.

– Фермер успел настучать на нас фашистам в баре через две улицы. Они попытались меня внезапно разоружить, но я заметил их раньше, а этот капитан был просто в стельку пьян и даже не поставил в известность коменданта, но это не помешало ему серьезно ранить меня – ответил Роман, сосредоточившись на дороге, чтобы не потерять сознание от шока.

– Сколько у нас времени? – сорвалось с уст Эмилии, когда она вытащила из сумки бинт, чтобы попытаться остановить кровь.

– Пули застряли в животе, это смертельная рана. Немцы поднимают по тревоге караул, что просто не оставит нам шанса на спасение. Доедем до ближайшего леса, там я высажу тебя и поеду дальше, чтобы у тебя появиться возможность укрыться и переждать. Передай все командиру, возможно, он в разработке – проговорил Роман, партизан в пробитой кабине раскачивало из стороны в сторону, грузовик подбрасывало на кочках.

– Нет, не говори так. Мы можем спастись вдвоем – убеждала сама себя Эмилия, когда показались огни немецких мотоциклистов далеко позади, словно неотвратимые посланники смерти.

– Успокойся и возьми винтовку. На нее еще есть патронов тридцать. Пистолет оставь мне, чтобы я смог забрать кого-то с собой – приказал подпольщик, когда кровь уже образовала на полу вязкую лужу, перемешавшись с битым стеклом. Эмилия выполнила все в точности со словами Романа, а грузовик уже выехал на проселочную дорогу вблизи заснеженного леса, мотоциклисты ненадолго пропали из виду.

– Беги! – закричал водитель и почти силой вытолкнул Эмилию из остановившегося грузовика, когда девушка побежала вглубь лесной чащи где-то к югу от Парижа, дымящая машина вновь стала стремительно набирать обороты.

Эмилия не запомнила, сколько пробежала, но дорога вместе с фашистами осталась позади, винтовка тяжелила в плече, тряслись беспорядочно патроны в кармане. От животного страха сердце бешено колотилось, когда выстрелы вдали затихли, то она улеглась в овраг прямо на снег, чтобы немного передохнуть. Что делать дальше было решительно непонятно, а солнце уже заходило за горизонт. На холодных пальцах Эмилии осталась спекшаяся кровь Романа, следы которой были теперь и на пальто, на винтовке и на волосах. Крови было так много, что показаться в городе в таком виде будет верным самоубийством.

***

Город за окном квартиры проснулся, Фрэнк уже несколько часов был на ногах и успел умыться, приготовить завтрак из яиц, купить в еще пару бутылок с сахаром.

– Ты только проснулась? – поинтересовался Фрэнк, когда поставил скрипку с тетрадью на подоконник, Эрик еще не появился на работе.

– Да, я видела себя совершенно другой. Храброй. Тот вечер словно открыл мне тайну самой себя – постаралась вспомнить все события наваждения Эмилия, Фрэнк сделал несколько шагов от окна и присел рядом с девушкой.

– Мы могли быть другими, но мы те, кто мы есть. Главное, что мы есть друг у друга. Все из-за разлома, но не волнуйся, ведь я всегда рядом – приободрил Фрэнк, нежно обняв собеседницу, затем она ушла прочь, чтобы принять душ. Герой остался ждать на кухне, цветы стали увядать, опадая засохшими лепестками, показалась на улице фигура Хартмана, что зашел в мастерскую. Он и не подозревал, что его напарник сейчас на расстоянии меньше ста метров от него.

– Полагаю, что ты не осудишь меня за это, старина. Совсем скоро я вернусь, и мы закончим с кабриолетом – размышлял Фрэнк, не услышав, как вошла в комнату Эмилия с мокрыми после душа волосами.

– Что думаешь делать теперь? – спросила Эмилия, приступив к аппетитному омлету с кофе.

– Нужно, наверное, показаться у себя в квартире, чтобы меня лишний раз не спохватились и не обратились в полицию, где может вскрыться мой поддельный паспорт на имя умершего француза – ответил Фрэнк, посмотрев в бездонные зеленные глаза, что казались с каждой секундой все очаровательнее и милее.

– Фрэнк, если тебя не затруднит, то расскажи о себе чуть больше. Пожалуйста. Мне интересно узнать о твоей жизни до разлома. Какой тогда был мир, и как все в один мин изменилось? – сказала Эмилия, на улице было пасмурно.

– Таким же жестоким и глупым. Мало, чего изменилось. Только вот перешли с бумажек на золотые эльфийские нумлоны… – рассказывал Фрэнк.

***

Профессор просидел в карантинной зоне около трех недель, многие выжившие за это время умерли страшной смертью, сплевывая свои окровавленные легкие наружу. Эта участь миновала Фрэнка, но от этого ему не становилось ни на каплю легче. Порой его посещали мысли сожаления, что он не остался в том тумане навечно вместе со своей семьей. Лагерная администрация, казалось, видела в них иных и старательно замалчивала информацию о дальнейшей эвакуации. Было доподлинно известно только, что Великобритания полностью закрыла границы, взорвав Евротоннель под водами Ла-Манша, чтобы самостоятельно бороться с разломом и страшной эпидемией серой хвори, а с момента первого появления разлома у берегов Японии прошло меньше полугода. Это тревожное известие пронеслось по тысячному лагерю, словно молния, у людей сдавали нервы, и солдаты «Поинт Альфа» поддерживали порядок при помощи оружия, что было уже не удивительно, ведь мир катился в пропасть с огромной скоростью. Мировая экономика рухнула, обнажились давние конфликты, что уже привели к повсеместному нарастанию напряжения, где-то уже вспыхнули с новой силой войны. Стремительно сыпались альянсы, пока мало кто из людей понимал, что эти изменения носят необратимый характер.

Одним из долгих вечеров комендант объявил о переводе всего лагеря во французский Руан, что означало конец этого кошмара. Через пару часов стали прилетать транспортные вертолеты, Фрэнк вышел к высокому решетчатому забору и уселся на скамейку в одиночестве, бросив взгляд в сторону чернеющего пепелища, откуда вместе с ветром иногда поднимались клубы дыма. Периметр был полностью закрыт наспех возведенным забором из колючей проволоки. Как ни странно, но это пожарище вдруг показалось Фрэнку таким родным, хотя еще несколькими часами ранее он только и мечтал уехать куда-нибудь подальше, чтобы притупить эту всепожирающую боль.