Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите"

Глава 6. В единой Германии

Итак, в США мне визу вовремя не дали, через несколько лет выяснилось, почему Госдепартамент не спешил пускать меня в Новый Свет. Зато в октябре (21–25) 1991 года я совершил поездку в Германию. Меня пригласил университет в городе Фрайбурге (земля Баден-Вюртемберг) для переговоров о сотрудничестве с нашей Академией. Предлагаю читателю ознакомиться с моим дневником, который вел в ходе поездки.

21 октября 1991 года

Вылетаю в уже объединенную Германию. Увы, без Наташеньки. Лечу во Франкфурт-на-Майне, оттуда, прямо из аэропорта – на машине во Фрайбург, земля Баден-Вюртемберг, на р. Дрейзам, предгорье Шварцвальда (Черного леса), 17 км от Рейна, соединен каналом. Прочел в энциклопедии: главный город Черного леса, в Рейнской долине, называемой Breisdam. Вокруг амфитеатр холмов, покрытых виноградниками. Река Дрейзам вытекает из Черного леса. Средневековые улочки и дома. Шарм города. Старый город – готический собор. Bertold of Zähringen – основатель города в 1118 году. Музеи. Университет с XV века славится медициной и естественными науками. Главный путь из Англии и Скандинавии в Швейцарию и Италию.

Встали в 5:20 утра. Натулька, как обычно, решила провожать. Собрались за час. В 6:20 подъехал водитель из ДА. Тютелька в тютельку. Город пустой в это время. Добрались за 40 минут.

Дипломаты теперь проходят таможню, как все советские граждане. Отдал декларацию. Регистрация заняла минут пять. Далее пограничник. Парень сказал, что на фото в паспорте я не похож на себя. Еще бы! Фотографии более 12 лет (сделана в США).

Вышел в зону вылета где-то в 7:20. Ходил по валютным магазинам, их теперь здесь полно. Техника, журналы, спиртное, меха и т. п. С 8:20 зашел в свой отсек. Читал «Неделю». В самолет впустили в районе 9:00. Ил-86. У меня предпоследнее место в самолете, у окна, соседей нет.

22 октября 1991 года

Вчера был насыщенный день. Полет длился 2 ч 50 мин. На подлете к Франкфурту увидел с неба Германию. Аккуратные прямоугольники полей и повсюду россыпи красных черепичных крыш. Фермерские городки? Поверхность земли плоская, солидные массивы лесов, еще зеленые.

Вошли в здание аэропорта, который оказался просто гигантским. Коридоры, проходы, залы и бесконечная вереница магазинов. Но везде знаки, указатели, разъяснения на немецком и английском, так что заблудиться трудно.

Служба иммиграции работает с высокой скоростью. Задержались у окошка на секунду. Парень улыбается, говорит по-русски «спасибо». Далее – к багажу, он тоже пошел мгновенно. Там меня нашел дипломат из посольства, Иван Иванович Губар. Пошли к стойке «Аэрофлота». Чуть позднее увидели встречающих меня – господина Россмана с супругой и женщину-ученого из Фонда Йозефа Вирта. Пока ее имени так и не узнал. Россман живет в Дюссельдорфе, девушка – в Мюнцере (похожем, по ее словам, на Фрайбург, и внешне, и по атмосфере).

Долго по парковкам искали их машины. Нашли. Россман (за рулем), девушка и я поехали на ее опеле. Супруга Россмана – на другой. 250 км. Шоссе отличное, скорости не ограничены. Машин не так уж много, по крайней мере, в пробку не попали ни разу. Холодновато – всего +6 °С, похолодало на днях. Светит солнце. Дорогу как следует не рассмотрел, поскольку шла непрерывная болтовня, большей частью об СССР. Немцы, кстати, не очень представляют, что у нас происходит. Строят радужные надежды в отношении бизнеса с нами, особенно с Украиной (богатая, мол, все те же старые аппетиты).

Что видели по сторонам дороги? Леса негустые, островки зеленые, аккуратные промышленные строения, но все знаменитые населенные пункты объезжали стороной. Гейдельберг, Карлсруэ. В районе последнего много гостиниц и предприятий, принадлежащих американцам. Фермы с очень красивыми и аккуратными домами. Ухоженная страна. В районе Баден-Бадена, знаменитого и дорогого курорта, остановились на обед в придорожном кафе в Rasthaus Motel.

Сделано внутри в типично немецком, уютном и добротном стиле. Самообслуживание. Народу – битком. Но за пять минут набрали себе по тарелке салата. Другое я брать постеснялся. Салаты (ингредиенты) оказались кисловатыми (немцы это любят). Интересно: тарелку с салатом из различных овощей взвешивали на весах. Все удовольствие обошлось, кажется, в 56 марок (28 долларов) на четверых.

В кафе встретили брата супруга нашей девушки, который с женой на экскурсионном автобусе направлялся в Ниццу. Недельный отпуск. Немцы любят их дробить, чтобы отдыхать в каждый сезон.

После Баден-Бадена дорога становится живописнее. Слева вырастают горы Шварцвальда. Действительно темные (Черный лес) на фоне голубого неба, яркого солнца. Справа Рейна не видно, мешают холмы, леса. Периодически в отдалении попадаются прекрасные деревушки, белые домишки с оранжево-красными крышами.

Во Фрайбург въехали в 17:00, а выехали из Франкфурта, кажется, в районе 13:00 (по-местному). То есть 4 часа или чуть больше в пути.

Фрайбург сразу очаровал – аккуратный, зеленый, спокойный, умиротворенный городок. 200 тыс. населения. До Рейна рукой подать, и Базель рядом. Рядом и горы Черного леса.

Подъехали к ж/д вокзалу, очень небольшому и спокойному, устроились рядом в гостинице Rhinegold («Сокровище Рейна», по Вагнеру), принадлежащей американской корпорации Best Western Hotels, на улице Eisenbahn. Гостиница вроде новая, но стилизована под старину. И вновь невероятный уют, домашность в фойе. Маленький барчик, всякие украшения. Парень-портье – иностранец с Востока, плохо говорит по-немецки.

В гостинице есть китайский ресторан «Династия». Номер большой, просторный, со всеми удобствами, с двумя кроватями, но без азиатских излишеств и прелестей. Холодильник набит, но я не притрагиваюсь. Вид на часть города, горы. Номера здесь стоят где-то по 50–60 долларов в день, немало для таких нищих, как я.

С 17 до 19 часов был отдых. Я разобрал вещи, выкупался, пошел погулять. Холодина, +4 °С. С трудом находился на улице. Осмотрел ближайшие лавки. В уличном киоске продают отборные фрукты (яблоки – 4.80 марок, виноград – 5.20), вина, журналы, открытки. Обычный для нормальных государств разгул товаров.

Перешел дорогу в ж/д вокзал. На улице, в районе вокзала, – грязные панки, масса целующихся пар. На вокзале чуть-чуть неопрятно, лавки, цветы, очереди по 8–10 человек за билетами. Народ помоложе одет «хиппово», постарше – строже. На перроне никакой суеты. Тронулся полупустой поезд.

Вернулся в гостиницу. В 7 ч ечера направились в город. Он, действительно, очарователен. Замечательная, красивейшая церковь (не пострадала во время бомбардировок 1944 г.), рядом рыночный павильон (красный цвет, королевский – австрийское влияние). Ратуша, рыночная площадь, городские ворота, университет, театр, библиотека университета, памятник жертвам фашизма (1 сентября люди кладут цветы), пешеходные улочки, великолепные бюргерские дома, украшенные рисунками и годами основания (XIV, XV и т. д. веков). Канал по городу с водой из реки. Масса других прелестей, но это все надо будет рассмотреть еще раз.

Встретились в ресторане Kleiner Meyerhof. Пришли два профессора – Шрам (русист) и еще. Но об этом потом, нет времени, надо идти на завтрак.

25 октября 1991 года

Я уже сижу в самолете «Аэрофлота», вылетающем в Москву. Назад к Натуленьке, к своим. Опишу все по порядку.

Возвращаюсь в 21-е число. В ресторане, сделанном и оформленном по-немецки уютно, при свечах подали еду. Я заказал рыбу, которая оказалась безвкусной, пресной, несмотря на все соусы. Понравилось лишь пиво, хотя пил местный сорт Ganter, а он не в почете даже среди здешней публики. Профессор Шрам, историк из Фрайбургского университета, медленно, но довольно правильно и даже с идиомами говорит по-русски. Похож на Брандта, только посимпатичнее. Вечно опаздывает (как и все немцы, с которыми довелось столкнуться за прошедшие дни). Суетной. Женат на миллионерше, владелице сети магазинов Götlich во Фрайбурге. Мы ее так и не увидели, не были ни у кого, в том числе и у Шрама, в гостях. Не принято.

Обсуждали со Шрамом перспективы сотрудничества Академии с Фрайбургским университетом. Второй гость (или хозяин?) за столом был доктор Ивас, бывший бургомистр Фрайбурга (но не обер-бургомистр, не главный мэр, так сказать, член правительства). Живой, остроумный человек пожилых лет, хорошо говорящий по-английски. Почти вся компания пила вино – здесь, у Рейна, оно в почете. Острили, говорили о США, СССР, бывшем после СССР в ФРГ, затем секретаре ЦК КПСС Фалине. Шрам единственный, кто назвал Фалина консерватором. Подчеркивали, что в Германии боятся развала СССР, гражданской войны. Мы соседи, все рядом. Единое пространство.

Ресторан находится недалеко от гостиницы, как и все во Фрайбурге. Вернулись. На улице абсолютно спокойная атмосфера. У вокзала болтаются несколько панков, грязных и скоморошных. Но они никого не трогают.

Попытался посмотреть телевизор. Программы здесь скучные, их мало. Статичные известия, без особого разнообразия. Кое-что говорят об СССР. Фильмы американские. По ночам по одному каналу демонстрируют фильмы ужасов.

22 октября 1991 года

Позавтракали в ресторане нашего Rhinegold. Он называется Dynasty, якобы китайский, хотя основа интерьера типично немецкая, только пара китайских ваз и фонарики (не из лучших) подвешены. Выбор блюд неширокий, но ничего: несколько сортов колбас, сыр, йогурт, соки, сосиски, помидоры, огурцы и кое-что еще.

Едят мои спутники до отвала. Думаю, что это поскольку задарма. По рассказам переводчицы Ирины (она болгарка), немцы бережливы, скупы, считают каждую копейку. И когда в редких случаях приглашают к себе в гости, то ограничиваются обычными сосисками с салатом (даже на днях рождения).

Экономят и воду. На нее имеются счетчики (горячая дороже), так вот нередки случаи, когда вся семья купается в одной воде. Даже гостье из СССР хозяйка предложила выкупаться после нее.

Каждая семья ведет досье, куда записываются все планируемые и произведенные расходы. Жизнь пресная, без всплесков эмоций, перепадов в настроениях. Постоянная гонка за еще большим и большим благополучием. Вещи покупаются в кредит, а далее семья должна расписывать каждую копейку, чтобы «уложиться» в необходимые расходы.

Жилье дорого, квартира семьи Ирины из трех комнат стоит 1300 марок в месяц. Платит правительство как за переселившуюся в Германию. А то бы они не выдержали. Порог бедности – в день 13 марок. У нее 15. Всем приезжим занижают зарплаты, пользуются их беспомощностью.

Образование тоже влетает в копеечку – 1 тыс. марок в месяц. Все (или почти все) университеты частные, и такие вот драконовские расценки. Общежитие – малюсенькая комната, 500 марок в месяц. А еще еда, налоги, учебники.

Может быть, поэтому немцы постоянно говорят о деньгах, охают по поводу трудностей получения доходов? При мне обсуждали, кто будет, где и когда за меня платить.

После завтрака выехали на предприятие Rhône-Roulenc Rhodia (сокращенно Rhodia). Рядом с Фрайбургом. Аккуратные корпуса, зелень. Ничего выдающегося (нет южнокорейского блеска, как в POSCO или «Самсунге»). Больше похоже на наше, только поддерживается в совершенно ином состоянии. Покрашено, подстрижено и т. д. и т. п.

Беседа с Hans-Jürgen Feder, одним из руководителей предприятия. Делают искусственные волокна (чуть ли не лучшие в мире) и фильтры для сигарет (лучшие). Волокна отталкивают воду, удобно для спортсменов. Конъюнктура сложная, наступают южнокорейцы и тайваньцы. Бьют дешевизной рабсилы. Немцы выход ищут во все большей автоматизации. С фильтрами это удается – там почти все делают автоматы, а потому прибыли растут.

Немцы курят все меньше, но зато процветает китайский рынок сбыта, испанцы и прочие переходят от курения бесфильтровых сигарет на фильтровые. Угольный фильтр «Филип Моррис» ничуть не лучше немецкого. Построили предприятие в Кировакане, и оттуда поставляют фильтры на наш рынок.

В Германии мешают жесткие законы охраны окружающей среды, запреты на использование женского труда. Ганс не считает свое производство вредным, но нам оно таким все-таки показалось. Шумновато, ацетон удушает, жарковато.

Рабочим платят только зарплату, где-то в районе 3 тысяч марок в месяц, хотя и существует масса градаций. Отпуск 6 недель. Дополнительные выплаты типа 13-й зарплаты, но никаких детских садов, жилья. Это рабочие «добывают» самостоятельно, есть и городские власти. На предприятиях действует чисто капиталистический подход. Рабочие, кстати, в основном молодые, здоровые ребята.

После осмотра и бесед – коктейли в пустоватом баре и обед. Салат и весьма невкусное мясо. Ни закусок, ничего такого типа. Но с вином, которое женщина пожилых лет постоянно подливала (у немцев в таких ролях часто именно пожилые, в отличие от американцев). За обедом расспросы об СССР, осторожный подход к бизнесу с нами. «Мы же бизнесмены, капиталисты. Нам надо думать о прибыли».

Очень большой интерес к Украине. И это у всех немцев, прямо как у Гитлера, слюнки текут. Отзываются об Украине чуть ли ни как об Эльдорадо (природные богатства).

После обеда встреча в университете с профессором Шрамом. Уютный кабинет, цветочки, украшения, все очень аккуратно. Кофе, печенье. Девушка-ассистентка помогает нам, но за стол не садится.

В принципе договорились об обмене студентами (3 на 3). Профессора не нужны («нет фондов»), конференции тоже («скучно»), совместные исследования – «обойдемся». Слова Шрама: «Давайте двигаться постепенно, сделаем пробный шаг-другой, а там посмотрим».

Отличие немцев от русских: те бьют так, чтобы из 2 было 2, мы «маниловцы», строим воздушные замки. Потом выяснилось, что Шрам, оказывается, уже не раз обжигался на наших, и теперь немножко зол. Приезжают, чтобы заработать на лекциях деньги, вытрясти у хозяев карманы. При этом наобещают, но уезжают – и след их простыл.

Такие же жалобы у других, у той же Ulrike Hörster-Philipps, моей «проводницы». Она интересуется архивами (Й. Виртом, Рапалло) и т. п. Много раз ей обещали помочь всякие советские начальники, но ничего не делали.

После беседы Шрам помчался на тренировку по волейболу, а мы, переодевшись и чуть отдохнув, двинулись на ужин в ресторан на площади, где собор. Собор по вечерам освещается, и он замечателен. Напоминает якобы собор в Кельне. Одно из немногих зданий, уцелевших во время бомбардировок 1944 года.

Ресторан Ober Kirche («Над церковью»). Старинный, модный. Два этажа. Книга посетителей передается от одного поколения владельцев следующему. Уют, как и повсюду в Германии. Есть понятие, которое даже непереводимо, оно больше и шире, чем уют. Gemütlichkeit (гемютлихкайт). Немцы везде и во всем стремятся его создать. Ресторан как игрушка, стены заставлены всякой всячиной: оленьи рога, бутылки, кружки, картины, цветы, ружья и т. п.

Мы прошли на второй этаж. Без закусок подали фазана, который тоже оказался безвкусным. Интересно поведение людей – спокойны, расслаблены, веселы. Шутит и сын хозяина, который нас обслуживал. Атмосфера и в этом смысле уютная, как дома. Я пил пиво, все – вино. Вино у них № 1, пиво № 2, у шнапса статус ниже, а всякие американо-английские прелести типа виски и джина вообще не в почете.

К концу ужина прибыл советник посольства СССР Иван Николаевич Песковой. Оказался очень хорошим, умным, рассудительным, мягким человеком. Отлично говорит по-немецки, и немцы его уважают. С ним было легко.

До его прихода говорили о политике, и я впервые осознал, что мои друзья – «леваки», вспомнил слова профессора Г.А. Розанова из ДА – это прежние коммунисты. Песковой подтвердил позднее. Россман, его супруга и Ульрике доказывали мне, что Сталин был плох, а Ленин хорош, что в Германии масса проблем, что национальная проблема возникла из-за того, что не сделали, как в Америке («плавильный котел»).

Вернулся в гостиницу: телевизор, стирка и т. п. Заснул в 2 утра. На Rhodia мне подарили по пачке 9 сортов сигарет и всем – по зонтику. Это произвело на моих хозяев огромное впечатление. Они непрерывно говорили: «Вот это да! Господину Бажанову девять пачек сигарет подарили! Какая щедрость!». А подарок в виде зонтиков просто ошеломил. Давно, мол, так никого не принимали!

Кстати, 22-го у нас было свободное время до Шрама, после предприятия. Гуляли с Ириной-переводчицей. Город, словно игрушечный, все дома из сказок братьев Гримм. Раскрашены, аккуратны, причудливых форм. На стенах – рисунки, обозначение года постройки – пятнадцатый век и раньше. У собора идет торговля овощами и фруктами, цветами. Зашли в собор, он и внутри великолепен. Захоронения, скульптуры, таинственная темнота. В городе много велосипедистов, прохожих. Оживленно. Каскад всевозможных магазинов.

Поднялись в гору. Зеленый парк. Листья лишь желтеют. Вид на красные крыши городских домов, речку, с другой стороны горы Шварцвальда, вершины в снегу. Красиво, чистый воздух. На горе по аллеям степенно гуляют люди, пивбары и рестораны, спрятавшиеся в зелени, еще пусты или полупусты.

Еще раз о скупости немцев. По ночам не топят, бесконечные ссылки на отсутствие денег. Критикуют за жадность швабов (Штутгарт). Но, по-моему, баденцы (Фрайбург) ничуть не лучше. Постоянные жалобы на американцев – заставляют немцев помогать русским. Мы уже, мол, выдыхаемся, а они палец о палец не бьют. Американцы – примитивные, малокультурные, самодовольные люди. Немцы хотят ухода их войск, в том числе и фашисты. У американских военных проблемы с наркотиками. Английские солдаты получше.

Руководители Rhodia жаловались на необходимость на советском рынке действовать через посредников. Бывало, сидят с министерскими чиновниками в одной комнате, партнеры – в другой, ждут решения «верхов».

23 октября 1991 года

С утра направились в компанию Intermetall. Это часть американской транснациональной корпорации ITT. Тоже недалеко от города. Принимали хорошо, до поздней ночи. Вначале беседа. Очень сложные для понимания рассказы о цифровых чипах, которые делают революцию в области видео– и аудиоборудования. Немцы здесь лидеры, японцы не в состоянии выйти на такую миниатюризацию, отстают. Это новость!

Повели по цехам, фантастическая стерильность. В некоторые цеха-лаборатории вообще вход воспрещен, все герметизировано. В других – рабочие-техники в специальном обмундировании. Делают чипы, транзисторы и т. д. Продемонстрировали, как это все выглядит в действии. Вместо массы полупроводников одна полосочка. Изображение, звук блестящие.

Описать услышанное и увиденное грамотно не могу, очень все это сложно. Я ведь к тому же услугами переводчика пользовался. Половину не понимал. По-моему, спутники тоже мало что понимали. Тем не менее интересно. Цеха, кстати, опять же не дворцы, а аккуратные стандартные здания.

После экскурсии новая беседа, с директором по маркетингу Gerhard Motlik. С бородкой, словно мушкетер, разве что постарше. С ним девушка, очень похожая на француженку. Черненькая, кареглазая. Говорит, немка, семья из района Фрайбурга. Здесь все перемешались. Франция, Германия, Италия, Швейцария.

На обед же мы поехали в предгорье Шварцвальда. Местечко называется Glottertal (по имени долины, где оно расположено). Деревушечка просто сказочная, игрушка. Как и сам ресторан Gasthaus Zum Adler. Adler – по-немецки «орел».

В уютнейшей комнатушке, где были и другие столы, приветливые хозяева закатили нам роскошный (по количеству еды) банкет. Все свое, фирменное. Сначала смалец, масло, крестьянский хлеб (немцы в отличие от французов его едят мало, но в таких ситуациях принято). Потом салат, основа – какие-то листья, которые мы, кажется, не едим. Салат, как и всюду в Германии, кислый, с перебором уксуса, плюс с кислой капустой. На второе мне подали большую тарелку с куропаткой и картошкой. Не очень опять-таки вкусно и неудобно есть. Но был сюрприз: как только покончили с первой тарелкой, принесли на второй тарелке добавку – то же блюдо. Говорят, что в шикарных ресторанах иногда приносят еще и 3 и 4 тарелки с добавкой. Запивал пивом, основная масса – вином. На сладкое – фирменное мороженое, вишня в соку, сливки. Наелись и напились до отвала. На обратном пути кадровик кричал, что обожает русских, что плавал на «Максиме Горьком» по Средиземному морю, что мы такие же, как они. «Миру мир!» По-немецки есть фраза: «Wir sind Wir». В переводе это означает «Мы есть мы». Так он, узнав, что такое мир по-русски, теперь играет словами. Дорога из ресторана в город была замечательной. Изумрудные холмы, вылизанные, аккуратные, симпатичные деревушки.

В компании подождали кадровика, покурили, получили по подарку: полотенца в коробках (женщины вместо этого – безвкусные брошки). Разъехались, чтобы встретиться вечером в заведении с загадочно-интригующим названием «Шари-Вари» (Shari-Vari). Ехали на такси. Выяснилось, что это баварская таверна.

«Шаривари» означает баварскую цепочку со всякими безделушками. А ведь слово похоже на наши «шаровары». Таверна – великолепна, слов не хватает описать. Уют, красота, чистота. Аккуратные, спокойные люди, пьют пиво, вино, едят, болтают, смеются, но негромко.

Мы заняли большой стол в одном из залов. Пиво в бокалах. «Будвайзер». Не понравилось, без горчинки. Попросили баварское Spatten («лопата»). Немцы, кстати, признают, что пиво изобрели чехи. Спутники критиковали баварские сорта пива. Чепуха, мол. Гораздо лучше дортмундское, плюс Beck’s. Но это обычная игра в соперничество между пивоварами и пьющей публикой в Германии и Чехословакии. А мне почти все их сорта нравятся, включая постоянно критикуемый, подвергающийся насмешкам фрайбургский Ganter.

Заказали мне салат, а затем свиную ножку. Чуть не умер от переедания и перепития. Ибо вслед за пивом стали заказывать шнапс. Кадровик здорово перепил, стал орать, как он любит Россию, Волгу, эту «душу» России. Пел песни («Калинка» и т. п.). И третировал курильщиков. В ФРГ почти никто не курит, а вот в нашей компании – половина курящих. Сначала просто выкинул мою пачку болгарских сигарет, а потом, когда я ее поднял, разорвал на части, причем с рычанием. Орал, как Гитлер, на Мотлика. Тот спокойно продолжал курить. Кадровик сообщил, что ему на следующий день с утра ехать в Штутгарт, но он спит 2–3 часа, больше не надо. Худой, высокий, поджарый.

Хохотали, валяли дурака, подтрунивали друг над другом. Домой завалились во 2-м часу ночи.

24 октября 1991 года

Пошли к профессору Шраму. Хозяева беседовали по-немецки, обсуждая текст соглашения с ДА. Потом вклинился и я. Добавили пункт о приезде наших преподавателей. Сели девушки печатать. Мы разбежались. Сначала пошли в ресторан в старом городе «Волчье логово». Итальянский. Салат, паста, стейк в гранатовом соусе – все невкусно.

26 октября 1991 года

Я уже прилетел, Натулька встретила. Вещи получил быстро, таможня – секунда. Приехал Петр Григорьевич на нашей машине. Сначала направились домой, потом в Одинцово. А сейчас вот на даче. На земле немного снега, холодно, почти зима.

Вернусь, однако, в Германию. 24 октября, ресторан «Волчье логово». После него, переодевшись, отправился один по магазинам. Магазины по четвергам, как оказалось, работают до темноты. Масса народу, но и невероятное для такого небольшого (200 тыс. населения) города количество магазинов. Больших, маленьких, сверхфешенебельных и попроще. Но особенности: пакеты дают, только если попросишь, кое-где за плату (10 пфеннигов). Пакеты тонкие и слабые. Кассирши сидят. Это не американцы с двойными пакетами и укладывающими покупки продавцами. Кое-где есть очереди в кассу, но продвигаются они быстро.

Товары самые различные – и немецкие, и американские, и азиатские. Продукты довольно дешевые – большие банки кофе по 6 марок, шоколадки по 1 марке. Накупил Натульке 10 видов любимых Лапочкой сыров (la brie, garganzola и т. п.). Купил шоколадки. Вот в целом и все. Марки кончились. Туфли, одежду и др. покупать не рискнул.

Вечером отправились в ратушу на церемонию открытия во Фрайбурге Фонда Карла Йозефа Вирта. Это человек, который родился в городе, стал канцлером страны, подписал договор с большевиками в Рапалло в 1922 году.

Церемония проходила в красивом зале. Присутствовало человек 60 – представители компаний, которые нас принимали, профессора, бургомистры (члены городского правительства). Произнесли 6–8 речей, длинных, нудных. Я их не понимал, может быть, оттого и скучные. В речах звучали какие-то слова об СССР, Гитлере. Выступил и наш советник.

Далее – коктейль с массой красного и белого вина, претцели, соки. Поболтал с вице-ректором Фрайбургского университета (археолог), знакомыми бизнесменами, участником сопротивления Гитлеру. В заключение с группой наших активистов (Шрам, Ивас и т. п.) пошли в ресторан, где сидели до 2 ч ночи. Потчевали напитками и кусочками сыра (который мне почти не достался).

Россман остался очень доволен: «из ничего» (идеи увековечить сына города – Вирта) вышло «хорошее дело для дружбы Германия – СССР». Все довольны и соглашением с ДА об обмене студентами и преподавателями.

В 8 ч утра завтрак, прощание, приглашения приехать в Москву. Ульрика везет меня во Франкфурт-на-Майне. Добрались за 3 часа (250 км). Шоссе двухрядное, но великолепное, полиции не видно, военных тоже. Пустые заправки (сам заправляешься, бензин от 1.10 до 1.40 марки). Красивые городки, горы, аккуратные коробки предприятий. Никаких пробок на дорогах. Даже у аэропорта.

В пути беседовали. Немцы пренебрежительно относятся даже к голландцам и австрийцам («нечистоплотные, ленивые, любят веселиться»). Фашисты активны, в Бремене недавно получили 6 % на выборах. Основной лозунг – иностранцы вон, в том числе американские войска! За прошлый год 245 нападений на дома с их стороны. Немцы, особенно молодые, считают себя виноватыми перед СССР. Комплекс вины есть.

У гигантского аэропорта Ульрика меня высадила, и я с чемоданом и пакетом пахучих сыров принялся оформляться. Пока добрался до нужных ворот, прошло минут 15. Сплошные ряды магазинов. От ворот повели на автобус. Держали там минут 10, потом у самолета столько же. Заставили выйти и опознавать расставленный на летном поле багаж. В самолете – 3/4 пустых мест. В последнем салоне для курильщиков посадили человек 8–9. Хорошо, что пахучий сыр удалось поставить в гардероб, далеко от себя и от других пассажиров. Я боялся, что кто-то устроит скандал или решит, что запахи идут от меня.

В полете писал дневник. Очень соскучился по Натульке, даже всплакнул при подлете к Москве.

На земле стал раздражаться – поездка, конечно, не удовлетворила, цели не выполнил:

1) деньги не заработал;

2) о поездке с Натулькой в Германию не договорился;

3) ничего путного не купил;

4) получил «заказ» на приезд в архив в СССР мадам Ульрики, лишние проблемы.

Дополнительная информация о Германии:

«Мальборо» – № 1 в Германии, HB – № 2.

* * *

С Азией борются автоматизацией.

* * *

Техник на предприятии: «Цифровую технику даже я, техник, не понимаю. Японцы не могут такие маленькие чипы делать, мы ведущие».

* * *

Немецкие специалисты свысока, со скепсисом относятся к нашим ученым.

* * *

Новые чипы очень дешевы, их легко сделать (в любой стране). Ю. Корея и Тайвань идут стремительно вверх.

* * *

Ивас удивился лидерству ФРГ: «Не знаем об успехах, надеюсь, мэр в курсе успехов. Пресса часто искажает суть прогресса».

* * *

В Германии везде свои блюда, все гордятся местной кухней.

* * *

Немцы: «Пусть ваши люди учатся у нас работать!».

* * *

Местные понимают диалект Базеля, северяне – не понимают.

* * *

Постоянно говорят о приезде 2 млн волжских немцев. Советская тема важна, мы же рядом.

* * *

Шрам не любит конференции. Надо говорить с людьми, а не болтать на панелях.

* * *

В кабинете у Шрама наши карты, книги.

* * *

Бесконечные разговоры о фондах, деньгах.

* * *

В сервисе много иностранцев с юга – Сицилия, остальная Италия, Турция и т. п.

* * *

Шрам шутит: «Не доверяй никому, кому за 30!».

* * *

«3 немца – 1 клуб», любят клубы.

* * *

Tauraugen – место, где генерал Йорк согласился после Березины перейти от Наполеона к Александру I. Первое соглашение – русских с немцами; 2-е – Гитлер/Сталин; 3-е – Горбачев/Коль.

* * *

Царей наших немцами Шрам не считает (кроме Петра III, Екатерины II). «Многие были антигермански настроены».

* * *

Во Фрайбурге французское влияние на еду.

* * *

Жители Фрайбурга: «Любим французскую еду, но не любим французов».

* * *

Таксисты – молодые, интеллигентные ребята, терпеливо ждут.

* * *

Немцы: «Вы вышли на развал Союза».

* * *

Рекламные брошюры – почти все платные, карты тоже. Не

Ю. Корея.

* * *

На красный свет в Германии не ходят.

* * *

Машины, велосипеды (до 1 тыс. марок) воруют. Живут в кредит.

* * *

По итогам поездки в Германию я подготовил статью, которую нигде не опубликовал. Привожу ее текст (статья не закончена, не хватает некоторых позиций и выводов).

РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА С НЕМЕЦКОЙ СПЕЦИФИКОЙ

По возвращении из командировки в Германию так и тянет повсюду наводить порядок: осушить лужу у подъезда, покрыть дом свежей штукатуркой, разложить вещи в собственной квартире по полочкам. Аккуратность, чистота в Германии в первый момент потрясают, а затем очень скоро начинают восприниматься как естественная норма жизни. Столь мощное психологическое воздействие, наверное, естественно, ибо немцы по части аккуратности побили все мировые рекорды. Даже о своих ближайших соседях в Австрии и Голландии они отзываются как о «грязнулях», предпочитающих веселое времяпрепровождение приведению в порядок собственной внешности и окружающего мира.

Все это наводит на мысль о том, что рыночная экономика, которую мы собираемся начать создавать в нашей стране, сама по себе не является гарантом достижения быстрого процветания. Большое значение имеют качества, привычки народа, а они формируются отнюдь не в одночасье. Влияют и другие обстоятельства (как объективные, так и субъективные), но давайте в этой статье сосредоточимся именно на национальных характеристиках, их «вкладе» в экономическое развитие.

Немцы, особенно западные, живут богато, красиво, уютно. Хочется, чтобы и в Союзе, в России было также хорошо. При этом, однако, средний немец для нашего вкуса умопомрачительно бережлив, даже скуп. Вспоминаю случай из студенческого бытия двадцатилетней давности. Как-то отнес в мусорник общежития старый портфель с полусгнившей картошкой. Пару часов спустя захожу на кухню и вижу такую сценку: один немец, мой товарищ по учебе, тщательно отмывает выброшенный портфель, другой немец чистит извлеченные из портфеля клубни.

Посещение Германии в 1991 году убедило: привычки остались прежними. Отопление в домах в зимние ночи отключается – не от нехватки топлива, а потому что незачем жечь добро, когда можно «потребить» уже созданное тепло. Горячая и холодная вода в квартирах контролируется счетчиком, и в некоторых семьях предпочитают принимать ванную в одной и той же воде. Советская гражданка, приехавшая в гости к немецкой подруге, сетовала, что то же самое было предложено и ей. В каждом немецком доме есть «гроссбух» – книга расходов, в которой фиксируются все приобретения и убытки вплоть до самых микроскопических.

В ресторан ходят по заранее составленному графику и тратят там ровно столько, сколько было запланировано. Если пируют компанией, то или каждый платит за себя, или тот, кто предварительно согласился сделать такой шаг. Импровизации, спонтанные попытки угостить другого и его пререкания в данной связи не практикуются. В дом приглашают очень редко, а если и делают это, то не балуют по-русски черной икрой и красной рыбой. На дне рождения богатого бюргера угощения ограничились сосисками с кислой капустой. В отличие, скажем, от Японии и Южной Кореи в Германии трудно обжиться бесплатной туристической литературой. Целлофановые пакты, которые даже в не очень благополучной Португалии раздаются продавцами чуть ли не «жменями», в немецких городах надо оплачивать.

Во время посещения крупной целлюлозно-бумажной фирмы ее представитель подарил мне девять пачек сигарет. Это вызвало настоящий восторг у сопровождающих, не утихавший всю неделю. «Какая щедрость! Какое внимание! Столь яркое свидетельство интереса к советскому рынку, уважение к советским людям!»

Так, экономя на себе и не балуя щедростью других, постепенно накапливала «жирок» немецкая нация. Способны ли мы на подобную бережливость?

А на немецкую дисциплину? На мой вопрос, допускают ли рабочие прогулы и опоздания, хозяин промышленной компании вытаращил изумленные глаза: «Как так? Я же им плачу деньги!». А ведь в Соединенных Штатах по понедельникам до 20 % работяг отсутствует на рабочем месте. Похмеляются. Эмигрантка из СССР предложила как-то своему немецкому шефу закрыть контору на пять минут раньше срока. Он решил, что девушка шутит. На предприятиях совершенно не видно болтающихся без дела, курящих, сидящих, разговаривающих людей.

Все трудятся, причем спокойно, размеренно, степенно. Никаких спешки, надрыва. Наблюдая за движениями немецких рабочих, я вспоминал свое участие в сельхозпроизводстве в Подмосковье. Мы, студенты, стоговали сено. Подскочил совхозный мастер и с руганью в адрес нашей нерасторопности стал учить труду на собственном примере. С бешеной скоростью, неистово махал он вилами минут 20, а затем в изнеможении упал навзничь. Отходил бедолага не менее часа. У немца темп в 2–3 раза ниже, но зато перерывы поскромнее по продолжительности раз в десять.

Еще одна черта – обязательность и пунктуальность. На переговорах с немецкими коллегами я предложил включить в соглашение о нашем сотрудничестве десять пунктов. Мне ответили: давайте ограничимся двумя; лучше запланировать небольшую программу, но всю выполнить, чем замахиваться на такое, что заведомо нереально. Это немецкое кредо. Если вам назначали прием в 3 часа, именно тогда он и состоится. Когда обещают завершить ремонт к 5 числу, тоже неукоснительно держат слово. В результате общество функционирует как хорошо отлаженная машина. Все ее составные части действуют синхронно.

Иное дело у нас, и беда в том, что и молодые демократы, валящие все беды отечества на коммунистов, продолжают и усугубляют худшие традиции прошлого. Свежий пример. Сразу по возвращении из Германии я отдал статью в редакцию популярной газеты, идущей в авангарде борьбы с пережитками «проклятого коммунистического прошлого». Звоню через день, сообщают, что статья выходит, но ее на 2/3 сократили. Разрешают (!) взглянуть на кастрированное произведение. Приходите, говорят, в такой-то день, в 11:00 утра, внизу будет пропуск.

Прихожу. Пропуска нет и моего редактора нет. А другие отказываются пускать. Прождал до 12, так горе-работник и не пришел. Для немца данный поступок – дикость, у нас – стандарт, норма. Один подводит другого, тот третьего, а в результате все разваливается. И никакая ругань в адрес коммунистов тут не поможет.

Достойная внимания особенность немцев – желание и умение окружать себя уютом. В немецком языке есть даже специальное понятие, которое шире, емче, чем уют, и непереводимо на русский. Ресторан, гостиница, подъезд многоквартирного дома, витрина магазина, бензоколонка, железнодорожный вокзал, кабинет профессора – все наполнено теплотой, красиво, пригоже. Везде чувствуешь себя как дома. На стене висят портреты людей прошлых эпох, полка с фарфоровыми пивными кружками, цветы в горшках, многоцветный потолок, мягкие шторы. Немецкий уют – продукт вкуса, чистоплотности, трудолюбия, изобретательности.

При том, что упомянутые (и другие) черты типичны для всей Германии, немцы отнюдь не однородны. Различий много. В городе Фрайбурге, расположенном у Рейна на юге Германии, обожают вино и несколько свысока посматривают на пиво. Там гордятся своей подверженностью французскому влиянию – в духовном настрое, идеологии, кухне. Подтрунивают над жителями близлежащего Штутгарта, швабами, которые, мол, не умеют жить красиво и скупы. Немало критических стрел пускается в адрес соседней земли – Баварии. И люди во Фрайбурге выглядят отлично от граждан, скажем, из Берлина или Лейпцига. Немало темноволосых, кареглазых, искрящихся весельем и юмором. Явно латинское влияние. На востоке же преобладают более «типичные» немцы – белобрысые, поджарые, высокие, более сдержанные и холодные.

Задумываешься в Германии и над тем, что экономические успехи, сытость и процветание отнюдь не панацея от конфликтов, межэтнической розни. Спору нет – рецидивы национал-шовинизма вспыхивают чаще в восточных землях Германии, где после объединения обострились социально-экономические проблемы. Но и на благополучном западе экстремисты множат ряды и даже кое-где добиваются успехов на выборах. Как, например, в Бремене, где за них проголосовало 6 % избирателей. Нацисты требуют изгнания с германской территории всех иностранцев, включая американские войска. Участились погромы против выходцев из Турции и других южных стран.

Колкости звучат и в адрес французов, на Рейне не забывают, что Эльзас и Лотарингия были немецкими. «Эльзасцы, – сказал мне один бизнесмен, – немцы до мозга костей и тяготеют к нам». Раздражение звучит по поводу восточных земель. Взяли обузу на плечи – ведь туда уплывают большие деньги, а в обмен прибывают мигранты, отнимающие работу у коренного населения западных земель.

Ну а какое отношение к нам? Пока неплохое, не рассеялось чувство благодарности за великодушный жест Москвы, позволивший немцам объединиться. Есть экономический интерес. С особым аппетитом, блеском в глазах заговаривают предприниматели об Украине. Зерно, уголь, сталь, овощи, фрукты. Какие богатства! Германии так бы все это пригодилось!

Но подспудно к нам нарастает некоторое раздражение, начинают предъявляться претензии. Оказали, мол, Союзу гигантскую помощь, а ее, увы, разворовали. «Мы поняли, – заявляют немцы из различных слоев, – что с подачками пора кончать, они не дают результата. Долги не выплачиваются, и непонятно, с кого их спрашивать. Вести дела в СССР архисложно – путаница в законах, ужасные бытовые условия, жульничество на каждом шагу, разгильдяйство в работе, бюрократизм».

Руководитель крупной компании по производству целлюлозного волокна сетовал: «Нашли контрагента в СССР, но действовать приходится через посредников в лице чиновников министерства». Была даже такая комическая ситуация, когда немцы сидели в Москве в одной комнате, их партнеры – в другой, а министерские чины сновали между ними, «помогая» переговорам.

Расстраивают жителей Германии сообщения о невзгодах, переживаемых советскими немцами, нападками на них. Газеты пестрят тревожными сообщениями о предстоящей «эвакуации» в ФРГ 2 млн этнических собратьев из распадающегося Советского Союза. «У нас и так гиря на шее, бывшая ГДР, – сказал мне в сердцах фрайбургский бизнесмен, – а тут еще вы, да к тому же со своими немцами».

С повышенным интересом расспрашивали меня о перспективах передачи японцам четырех южных островов Курильской гряды. О том, что впоследствии настанет черед возвращать и Кенигсберг (нынешний Калининград) речь прямо не шла, но то, что город это немецкий – напоминали. Не отказались немцы и от чувства своего превосходства…