Текст книги "Стихий безумные удары"

Б.Е. Слобцов, Е.В. Буянов
«Горькая» лавина 62-го

Женя! Я с большим интересом прочел твое последнее послание, особенно в части, касающейся лавин. Поэтому решил послать тебе свои дневниковые записки, относящиеся к восхождению на пик М.Горького во время экспедиции на Хан-Тенгри 1962 года. Полагаю, что, прочитав их, ты поймешь, почему я серьезно отношусь к лавинной версии аварии Дятлова. Лавина, в которой мы пролетели полтора километра по кулуару и потеряли по высоте почти 400 м, прошла даже по менее крутому склону, чем на Урале. Правда, снег на Центральном Тянь-Шане очень сухой и сыпучий, он больше похож на сахарный песок. Как ни странно, но нас тоже было девять человек. Побились мы по-разному, но все остались живы!

(Из письма Слобцова Буянову, январь 2008)

30 июля, Центральный Тянь-Шань, хребет Тенгри-Таг, пик Горького.

Позавтракали в восемь часов последним, – на том раскладка и «померла». Осталась только сэкономленная Гавриловым и мной паюсная икра, но на такой «экономии», понятно, далеко не уйдешь. Боб решает спускаться, первым вылезает из палатки и полчаса ждет остальных, уже основательно промокнув во всех своих шмотках. Сказал, что так будет мягче и приятнее падать.

Вниз, как в воду глядел «пророк», а господь назначил срок!..

Наконец, все собрались. Погода далеко «не летная»: снег повалил еще сильнее, но надо спускаться. Попытались сбросить лавинку – получилось! Идем, сталкивая перед собой небольшие лавины из свежего снега вдоль скал до ледовой стенки, где «Крыл» (Крылов) еще на подъеме рубил ступени, – здесь Володя пошел последним. Только спустился, – вылетел страховочный крюк. Да, «пролетели», и никто не «улетел»!.. Пока нам везет на «нелетную погоду». Обмениваемся очень «живыми» взглядами.

Еще часа три спускались попеременно спортивным способом. Все промокли насквозь: мечты, понятно, о лагерном уюте и о глотках «огненной воды» спирта и чая. Снег повалил сплошной массой с видимостью метров на двадцать, – ну никак не больше. Наконец, прошли лед и стали снимать кошки здесь, где по пути наверх была голая «сыпуха» из камней, а теперь лежали здоровые сугробы снега.

Я оказался в самом низу, когда наверху заорали: «ЛАВИНА!!!». Сразу спрятался за камень, а сверху окатило мокрым снегом, и обвал закончился. Это уже пятая лавина, которая «проутюжила» соседний кулуар. Пора, пора уходить на гребень, чтобы не попасть в «девятый вал» шестой!..

Остальные связки подходят ко мне и тоже снимают кошки, а Игошкин, Крылов, и Мамаев уходят вниз. Засовываю кошки Жорке в рюкзак и иду за ними, а наверху остаются только Гаврилов и Кондратьев. И тут снова дикий крик во всю глотку: «ЛАВИНА!!!». Оборачиваюсь, втыкаю ледоруб и жду: в меня, или мимо? Да, похоже на этот раз!.. Из тумана снегопада вылетает тяжелый снежный вал, сметает одного за другим Боба, Рудика, Плясунова, Жорку и… меня. Мгновение пытаюсь удержаться, но куда там!.. Трещит ледоруб, волна подкидывает вверх, а потом беспорядочный полет куда-то вниз. Снег забивает рот и нос, тщетно пытаюсь их очищать. Кажется, что полет бесконечно долог и ему никогда не будет конца, но сознание абсолютно ясное, даже как-то не успеваю или забываю испугаться. Кажется, лавина начинает притормаживаться. Эх, посадить бы сюда тех «снежных профессоров», – «теоретиков», которые пишут в умных книжках о каких-то «плавательных движениях» в потоке лавины. Интересно, сколько бы их «выплыло», и что бы они «спели» и посоветовали тем, кто выплыть не смог?..

Но остановка, кажется, не конечная – поездка продолжается дальше. Чувствую, что опять куда-то лечу свободным падением вниз головой. Затем страшный удар обо что-то головой и всем телом, и полет останавливается.

Под отчаянные крики со всех сторон, болтаюсь вниз головой на веревке, которая впивается в шею и душит так, что «конец близок». Веселится виселица! Судорожно пытаюсь достать из анараки нож, чтобы разрезать веревку. Но Жорка, сплетенный со мной веревкой, пытаясь вылезть из снега, выкручивает с треском мою правую ногу, я переворачиваюсь и освобождаюсь, наконец, от «могильных» потуг веревки. Зубы выломало и вдавило в нёбо, один глаз не видит, лицо все в крови, – «красавец», должно быть, как на картинке.

Барахтаясь, вылезают из снега Плясунов и Корепанов, – всех нас троих перехлестнуло одной веревкой, и чуть не придушило. Гаврилов остановился несколько выше нас, – он кричит, что кто-то над ним засыпан снегом и сильно стонет. Откапываем его с Плясуновым, а потом и третьего, – это Рудик Кондратьев. На виске у него глубокий шрам, изо рта течет пена. Неужели это конец?..

Спешно тащим его вниз под скалу, в защищенное место. Крылов тоже перетаскивает в безопасное место Серегу Согрина, ноги у которого страшно вывернуты в голеностопах. Видимо, зацепился кошками, – он единственный, кто не успел их вовремя снять на спуске.

Ниже всех оказались Коля Мамаев и Игошкин, – последнего веревкой сдернуло с гребня, выйти на который нам не хватило минут пять «от силы». У Игошкина слегка поцарапан нос, а Мамаев сломал в коленях обе ноги.

Дары все «разные», и кровью «грязные»…

После короткого совещания самых «целых» с виду, – меня с Игошкиным, – отправляют в базовый лагерь за помощью. Но сначала, конечно, перетаскиваем и Мамаева в безопасное место под скалу, «от греха подальше».

При ходьбе довольно быстро ощутил, что ноги начинают отказывать. К тому же один глаз совсем не видел, а потому и никакая перспектива не ощущалась. Последние полчаса перед лагерем с трудом «тащился» за привязь Валеркиной веревки. Что-то, видимо, сделалось с ногами, – они еле двигались, и очень плохо слушались.

Снег сыпать перестал. Чувствую в глазах боль и резь. Лавина с головы сняла всё, что можно, в том числе и очки. Наконец, дошли до лагеря, в котором оказались только Леха и радист. Лешка сует мне фляжку спирта и убегает наверх с медикаментами и продуктами. Через час за ним ушли Игошкин и радист с лыжами и спальными мешками. Оставшись в одиночестве, выпиваю стакан спирта и начинаю самостоятельно дергать обломки зубов, благо Шиндяйкин оставил несколько разных зубных клещей. Когда уже стало совсем темно, около лагеря раздается чей-то крик. Поскольку ноги не держали, выползаю из палатки «на руках» в спальном мешке и вижу Гаврилова с Крыловым, стоящих перед трещиной, на которую мы раньше и внимания не обращали. Теперь это было «препятствие»! Доползаю до них и подаю им шест. Потом полночи не можем заснуть, – «Крыл» отбил легкие и повредил голеностоп. Это была загадка, как это они с Бобом вообще сумели дойти до лагеря. Выпиваем еще немного спирта, и снова пытаемся заснуть.

31 июля, базовый лагерь.

Утром вернулась группа Боба Ефимова с заброски на пик Шатер, – ей рассказали о наших «приключениях», и они начали подготовку полномасштабных спасательных работ с привлечением казахской экспедиции, их лошадей и, по возможности, вертолетов.

Пик Максима Горького (6050 м) и начальник экспедиции Б.Гаврилов.

На этом мои дневниковые записи оборвались…

Ноябрь 2006 г. Москва.

Спустя 44 года пытаюсь вспомнить завершение моей первой высотной экспедиции, не выполнившей основной задачи: траверс хребта Тенгри-Таг с восхождением на одну из красивейших вершин – Хан-Тенгри. Но все же той экспедиции, которая покорила никем до нас не пройденный, пик М. Горького и сумела вернуться домой без потерь, хотя и с весьма серьезными травмами.

А пролетели мы по склону пика Горького в лавине прилично, – более полутора километров, потеряв чуть меньше четырехсот метров высоты!

Итак, в первых числах августа 1962 года с Горького в базовый лагерь спустили остальных пострадавших восходителей. Эта работа досталась группе Боба Ефимова, вернувшейся с заброски на п. Шатер, и Казахской экспедиции, базовый лагерь которой был ниже нашего, а грузы свои они по леднику Иныльчек забрасывали на лошадях. Первое, что сделала подошедшая казахская группа, это обменяла с нами кастрюлю красной икры на ящик сигарет «Памир» и связку воблы. Такие вот тогда были «рыночные отношения среднеразвитого социализма в Средней Азии». Кстати, в их команде был нынешний дирижер Большого театра Фуат Мансуров. Заглянул он в палатку, где лежали Корепанов, Крылов и я, – все в ссадинах и бинтах, пробормотал ошарашено: «Господи! Какие юнцы!» и вышел. В смысле: «Ну, куда, сопляки, полезли?..».

Сильно пострадавших Согрина (поломанные голеностопы обеих ног с порванными связками) и Мамаева (переломы коленных суставов обеих ног) транспортировали на специально сделанных носилках, закрепленных на лошадях. Крылову, Плясунову, Корепанову и мне наложили шины и дали лошадей. Кондратьева Леша Шиндяйкин настоял транспортировать на вертолете, – для этого вертолет был максимально облегчен и в нем летел один пилот с механиком. Это был первый полет вертолета с посадкой на ледник на высоту больше 4000 метров.

Конная транспортировка продолжалась более двух суток до погранзаставы на Чон-Таше с ночевкой на поляне Мерцбахера. Дальше нас, «джигитов-инвалидов», отправили всех вместе во Фрунзе на вертолете и доставили в Республиканскую больницу. Здесь «определили» в палаты только Согрина, Мамаева и Кондратьева, как «нетранспортабельных». А остальных, как «табельных» «самотранспортов»: Крылова, Корепанова, Плясунова и меня, перевязали, выдернули часть оставшихся осколков зубов и выставили из больницы в рваных пернатых пуховках «гималайского снаряжения» под жаркое солнце братского «Востока».

Под злобный лай местных собак, местами отбиваясь от них камнями и встречным «лаем» выражений, доковыляли до Ала-Арчинской альпинистской базы, на которой хранилась наша «цивильная» одежда, и где нам предстояло «загорать» до отлета домой. Жалких остатков денег, найденных в карманах одежды на базе, конечно, даже на еду недоставало, не говоря уж о «билетах». Начальник экспедиции Боб Гаврилов задержался на Иныльчеке, а экспедиционные деньги остались в его сейфе где-то внизу. Пришлось нам звонить домой, признаваться в полном отсутствии «платежеспособного состояния» и дожидаться переводов от родственников, чтобы улететь в Свердловск.

Согрина, Мамаева и Кондратьева в больнице почти не лечили, – их там перевели то ли на «самолечение», то ли на «самопомирание», – вот восточная загадка. Но через какое-то время с помощью Московской федерации альпинизма и Свердловского Облсовета удалось их перевезти на санитарных самолетах в Москву и Свердловск, где всех вылечили в нормальных условиях…

Вот так закончилась моя первая высотная экспедиция. Вершина «Хана» не пустила к себе непогодой, а ее «сестричка» спустила нас на прощание вниз ленивым пинком лавины. В таких условиях горы выглядят очень «вежливыми», если все без похорон обходится!

Да, коль очень надо, то и с поломанными костями пойдешь, если жить хочется. Так-то, коллеги…

Е.В. Буянов
Зубья аварии

Некоторые механизмы лавинных и холодных аварий на примере одной катастрофы

Случается так, что туристской группе, попавшей в аварию, удается вырваться. Удается сломить, зацепивший ее «зуб опасности» и спастись. Но случается и так, что группа, уходя от одной опасности в сложной ситуации, тут же натыкается на другую. И бывает так, что, сломив один «зуб опасности», группа встречается со следующим. И каждый новый этап аварии оказывается при этом тяжелее предыдущего. В таком случае ситуация становится все сложнее, тяжелее и трагичнее. Особенно в условиях жесткого давления стихии и почти неизбежных в таких ситуациях ошибок туристов.

Ниже я хочу пояснить суть отдельных механизмов лавинных и холодных аварий на примере одной катастрофы, о которой писалось ранее. Но описания были даны без полной детализации причин, которые тогда еще четко не были видны. Пояснения нужны для возможного предупреждения подобных ситуаций в будущем, – для лучшего видения отдельных факторов опасности.

Ситуация произошла на «сломе» условий рельефа, – такие переходы чреваты всякими неожиданностями. Группа вышла из тайги на открытый ветру склон горы (Холатчахль, Северный Урал, 1096). На перевале дул ветер с азимута 270–290 (западный и северо-западный – это мы выяснили точно), но под восточным склоном горы ветер был слабее. Гора прикрывала собой, пока группа не вышла из-под ее защиты. Дальнейшее движение выводило на северный склон и на более открытое пространство, – навстречу ветру. Времени до темноты оставалось немного, поэтому туристы решили не выходить «под ветер» и заночевать на склоне, выбрав участок с достаточно толстым снегом в нечеткой ложбине склона, на перегибе крутизны. Спускаться вниз к лесу через каменные гряды не хотелось, поскольку на следующий день пришлось бы снова набирать высоту. Ночлег в таких условиях являлся хорошей тренировкой, – ранее только руководитель группы имел опыт подобных ночлегов.

Казалось, все сделано правильно. Для установки палатки выбрали участок склона с глубоким снегом, – в заметенной выемке склона, на перегибе крутизны. Длинную двойную палатку постарались максимально «убрать» под склон и «в склон», вырубив в снегу ровную площадку и укрыв палатку за снежным уступом высотой более метра. Так палатка меньше «парусила» на ветру и между ней и склоном не наметало крупный сугроб, тяжесть которого могла ночью завалить палатку. Ветер нес снег со снежного уступа через палатку, а в углублении между палаткой и склоном снега скапливалось немного. Палатку тщательно закрепили на стойках и оттяжках. Крайние стойки – из лыжных палок, а высокие боковые – из лыж с оттяжками от центра конька палатки. Для крепления оттяжек перевернутые палки углубили до колец, – такая была глубина снега (до 120–200 см).

На рисунке показаны варианты установки палатки без углубления и с углублением в склон для меньшей парусности и защиты от навала снежного сугроба. Укладка поперек палатки была более теплой, поскольку у холодных краев лежали двое, а не четверо участников. А укладка головой от склона была лучше с точки зрения защиты головы от навала крыши под давлением сугроба со стороны склона. Палатку поставили задней (глухой) стенкой к ветру, по-штормовому, с заглублением в снег примерно на полметра. И с заглублением в склон с подрезкой пласта на 100–120 см, как показано на рисунке 1 справа.

Темный угол палатки сверху, – это то, что выступало из снега над устоявшей передней стойкой тогда, когда палатку обнаружили. После аварии весь снег заровняло ветром за 25 суток по склону, – сверху на 40–50 см выступал лишь острый угол. А задняя, заваленная часть палатки была под снегом.

Так группа постаралась уйти от видимых опасностей ветра и снега. На открытом пространстве ветер представлял серьезную угрозу, и в случае порыва палатки группа могла попасть в нелегкую ситуацию.

Рисунок 1. Установка палатки без заглубления и с заглублением в склон для уменьшения парусности и навала снега.

Но, уходя от одной опасности, группа невольно создала вторую. Край тяжелой снежной «доски» на слабой подложке глубинной изморози коварно навис над палаткой всей своей тяжестью. Подрезка снежного склона у палатки лишила «снежную доску» опоры снизу в зоне ее максимальных напряжений. На перегибе склона, где крутизна увеличивалась по высоте с 15 до 23 градусов (Попов И.Б., «Это была лавина», и по результатам измерений совместно с профессором Н.Н.Назаровым, – геоморфологом ПГУ, см также реферат по результатам похода: http://community.livejournal.com/pereval1959/18649.html).

По этой «снежной доске» еще, видимо, походили ногами. И, возможно, выложили сверху бруствер из крупных комков снега, чтобы поменьше снега сыпалось на палатку. В результате совсем не опасный с виду склон стал лавиноопасен. Лавинная опасность была вызвана в данном случае не только подрезкой склона, – она была вызвана и очень опасным состоянием снежного пласта. Тяжелый пласт этот нарастал в течение всей зимы, – он уплотнялся и ветром и под действием резких скачков температур, которые сейчас видимы нам по графикам температур ближайших метеостанций Печора, Няксимволь, Бурмантово, Ивдель. Сход пласта, не поддержанного снизу, по слабой подложке глубинной изморози может произойти на склоне с незначительной крутизной даже менее 10º.

Характерно: лавина на этом склоне могла и не сойти и не наблюдаться в течение многих лет, даже если бы по ней прошло множество групп. Но глубокая подрезка снежного пласта явилась катастрофическим фактором, который обусловил сход небольшого снежного оползня на палатку.

Ночью при резком падении температуры, при повышении давления воздуха, ветра и наметенного снега кусок уплотненной «снежной доски» лопнул по трещинам, оторвался, съехал вниз и подмял задний край палатки дятловцев. При этом «доска, возможно, разломилась на куски и перемешалась и со свежим снегом сверху, и с рыхлым инеем подложки глубинной изморози (снизу). Видимыми, возможными причинами отрыва явились, конечно, подрезка пласта снизу, его повреждения при установке палатки, внутренние трещины, перегрузка пласта свежим снегом, порывы ветра, и резкое падение температуры (температурные напряжения). Оползень был небольшим по массе и объему, но он „наделал дел“ из-за определенного характера нагрузки.

Но мог ли такой небольшой оползень с массой от нескольких сотен килограммов до нескольких тонн, – мог ли он нанести серьезные травмы участникам группы при весьма небольшой скорости схода с ориентировочной высоты порядка (1–2) м? Способна ли такая лавина-оползень с объемом в несколько кубометров частично уплотненного, а частью свежего снега нанести серьезные травмы?

Да, в определенных условиях воздействия нагрузки это случается.

Когда?

Тогда, когда значительная масса придавливает человека к жесткой опоре: к стенке, к полу, к дереву. Надо видеть страшную «костоломность», смертельную опасность данного вида нагрузки. Когда наваливающаяся масса значительна, она легко ломает кости даже при небольшой скорости или при небольшой высоте падения. Она легко ломает кости даже при нулевой начальной скорости, – при статической нагрузке от веса этой массы уже при величине массы порядка 200–300 килограммов на человека. И ясно, что при таком механизме нагрузки даже несколько сотен килограмм снега могли нанести тяжелейшие травмы. Ведь навал его был не просто «статическим», – от веса этого снега. Он был и «динамическим», – при падении этого снега с высоты от одного до нескольких метров, – с высоты, лежащей в пределах от высоты падения нижнего и верхнего краев снежного пласта. Такие нагрузки с навалом значительной массы, придавливающей к жесткой опоре, вызывают обычно или тяжелейшие травмы или летальный сход. Они легко ломают грудную клетку, позвоночник, кости черепа.

В конце статьи дано приложение, в котором теоретически объясняется разница между нагрузками при сдавливании и при отбрасывании (или падении) человека. Важно понять, что разница здесь – в десятки-сотни раз. Поскольку условная масса частей тела человека m (порядка от нескольких килограмм до нескольких десятков килограммов) существенно меньше массы падающего потока лавины M (порядка нескольких сотен – десятков сотен килограммов). Если нагрузка при отбрасывании одной большой массой опасна при больших скоростях, то нагрузка двумя большими массами с двух сторон, – это нагрузка по схеме «молот-наковальня», – эта нагрузка очень опасна и при небольших скоростях воздействия. Конечно, «отбрасывающая» нагрузка при больших скоростях может и травмировать, и убить человека. Но все же при «прочих равных» условиях эта нагрузка значительно меньше нагрузки при сдавливании. Одно дело, когда «поезд» отбросит человека на скорости. А другое дело, когда на той же скорости поезд вдавит человека в стенку вокзала, – такая нагрузка не просто убьет, она и «мокрого места» не оставит…

Вывод определенный: наиболее опасными нагрузками при сходе лавины являются нагрузки, возникающие вследствие сдавливания (компрессии), когда человек оказывается между потоком лавины и жестким препятствием. От такого исхода надо стараться уйти и всеми средствами предотвратить такой исход. Что угодно, только не «припечатывание» лавиной к стенке или полу, или не «затирание» между препятствием и потоком лавины.

При этом обрушение потока или снежного пласта лавины на палатку в зоне подрезки пласта являются частным случаем очень опасной нагрузки сдавливания. На рис. 2 г показано схематично, как обрушение участка снежного пласта подмяло палатку в случае группы Дятлова. Обрушение было локальным, палатку подмяло со стороны задней стенки (а переднюю стойку не завалило).

Палатку, поставленную с подрезкой пласта с заглублением вниз «по-штормовому» поток или пласт лавины однозначно придавливает к площадке, а не отбрасывает. Палатке «некуда деться» из углубления в склоне. Основная часть массы палатки, – люди и вещи, – разложена на полу, а верх ее пустой и нежесткий. Поток легко сминает верх палатки и придавливает к ее полу все, что на нем лежит. «Отбрасывание» палатки практически никогда не происходит, – практически ее может отбросить только вместе с уступом, который под ней. Продольная трещина вдоль наружного наклонного ребра палатки дятловцев – прямое свидетельство удара снежного оползня по ее крыше при стоящей стойке и целых оттяжках. А куртка, вдавленная в разрыв палатки со стороны склона – прямое свидетельство усилий по освобождению из палатки (придавленные ее вдавили силой, отвоевывая внутреннее пространство).

Примером подобной аварии служит очень трагичная история на Приполярном Урале (горы Рай-Из) 29.10.88 г., когда небольшая пластовая лавина на некрутом склоне морены высотой всего 20 м со снегом толщиной всего 40 см (внизу, а наверху – до 1 м) похоронила под собой 13 человек (см. П.И.Лукоянов. «Неслучайные случайности», журнал «Турист», № 12, 1989, с. 48–50). Причем, при крутизне склона над палаткой: 25–30°. Интересно, что лыжи, воткнутые в снег у палаток всего в нескольких метрах, остались стоять, – лавина их не завалила.

Фото палатки дятловцев после частичной ее раскопки. Фото В.Д. Брусницина.

У дятловцев была похожая ситуация. На фото видно, что задняя часть палатки после ее обнаружения придавлена снегом. Часть снега с палатки была сдута ветром, а остальная часть просела и уплотнилась до твердого наста, причем ветер за 25 суток заровнял все выступы на склоне. Упавшие лыжи-стойки, похоже, были подняты и воткнуты у палатки в качестве вешек (ориентиров), поскольку оттяжки от них отсутствуют.

Оползень лавины импульсивно придавил и вызвал достаточно тяжелые травмы трех участников, – множественные переломы ребер Дубининой и Золотарева, а также черепные травмы Тибо-Бриньоля и Слободина. Следы похожего удара по голове имелись также у Кривонищенко (височная рана с разлитым кровотечением), Колмогоровой (следы удара по лицу, носовое кровотечение) и Колеватого (раны на щеке и под ухом).

Но не только травмы осложнили положение дятловцев.

Чтобы освободиться из завала им пришлось разрезать и разорвать палатку. В результате разрушения жилища группа оказалась в очень тяжелом положении, – ночью, в сильный мороз, на ветру, с тремя травмированными участниками. Ночью восстановить палатку было невозможно. Согреваться активным движением пострадавшие не могли: резкие движения у них вызывали боль.

Одев пострадавших в отдельные вещи, извлеченные из-под снега в разрушенной палатке, группа решила срочно спустить раненых вниз, к лесу, чтобы там укрыть от ветра. А затем вернуться к палатке за вещами. До границы леса было всего полкилометра, – долго ли сбежать вниз и вернуться «в тапочках»?..

Конечно, тогда в темноте дятловцы не понимали до конца, какого типа лавина и почему на них сошла. Не считаться с возможностью схода новой лавины они не могли, и понимали опасность раскопки палатки в темноте. Новый оползень мог в любой момент подмять устоявшую часть палатки и нанести новые травмы. Какие и насколько опасные были нанесены травмы, дятловцы тоже не совсем понимали, – ведь профессионального врача у них не было. О тяжести травм они судили по симптомам и болевым реакциям. На поспешное решение повлиял, конечно, и испуг от неожиданности, и тревога за пострадавших, и «приличный» удар по голове. Роковое решение спуститься в легкой одежде и обуви было принято в состоянии сильного стресса и спешки.

Группа пошла вниз. Вот здесь вступил в действие новый фактор аварии, о котором группа Дятлова не знала. Температура вечером и в ночь аварии упала на минус 23,9 градуса до минус 28,8 в Бурмантово (-28,3 – в Няксимволе, – 28,7 – в Печоре). Усилился ветер, поднявшего свежий снег в виде поземки и низовой метели (также могли иметь место и небольшие осадки ввиду близости графиков температур и точек росы). По всем признакам имело место явление типа «бора», – падение холодного воздуха с горного хребта вниз с усилением ветра (вообще «бора» обычно наблюдаются в прибрежных районах гор, но здесь имело место сходное по типу явление при перевале холодного воздуха горного хребта). Карта температур с видимым вторжением холодного фронта в ночь аварии (на 5.00 по Свердловскому времени) приведена ниже.

По графикам температур и давлений был прослежен ход арктического циклона, который и вызвал резкое падение температуры в ночь аварии. Циклон шел с запада на восток, крутясь против часовой стрелки (при взгляде на карту). Его центр четко просматривается. Крылом холодного фронта он задел район Северного Урала, причем край этого фронта прошел севернее Ивделя (где температура не опускалась ниже минус 21). Ближайшие к месту аварии метеостанции в Няксимволе и Бурмантово и в Печоре отметили резкое падение температуры ниже минус 28 °C. Остальные метеостанции (Троице-Печорское, Ивдель, Пермь, Бисер) не отметили столь резкого падения температуры, но они (кроме Ивделя) находились значительно дальше от места аварии, причем по картам видно, что холодный фронт прошел севернее этих метеостанций, вначале вдаваясь клином на юго-восток и затем смещаясь на восток и северо-восток. Сейчас трудно установить, была ли температура на высоте 900 м выше или ниже отметки минус 28–29 (могло быть по-разному, поскольку здесь тяжелый холодный воздух вдавался клином, вытесняя более теплый воздух вверх), поэтому оценка на минус 28 является наиболее достоверной. А вот ветер на высоте и на открытом склоне горы был однозначно сильнее, чем внизу на метеостанциях. Направление ветра по карте давления можно примерно определить по изобарам, – вектор ветра направлен под углом 30° по часовой стрелке к изобаре циклона, а общая закрутка циклона – против часовой стрелки вокруг его видимого центра.

Примечание. Координаты места аварии (61°48’ С.Ш., 59°28’ В.Д) обозначена на карте температур красным крестом (верхний правый угол карты у отметки изобары -20 °C). Можно заметить, что место аварии находится вблизи пересечения параллели и меридиана 60 градусов, обозначенных на схеме серым точечным пунктиром. Это зона +5 часов (к времени по Гринвичу), но пик холодного фронта в районе горы Холатчахль проходил примерно в 3.00 ночи по местному времени.

Удар холода и ветра не был бы столь роковым, если бы группа находилась в «нормальных» условиях таежного ночлега. Но на открытом пространстве продуваемой ветром горы при воздействии на ослабленную травмами группу без теплой одежды этот удар имел фатальные последствия.

Карта температур 02.02.59 в 00.00 по Гринвичу (5.00 по Свердловску). (Место аварии – красный крест у правого верхнего угла близ изотермы -20°.)

Карта давлений на 00.00 по Гринвичу 02.02.59.

Уже на спуске к границе леса (на 550 метров) группа вышла из-под защиты горы и попала под более сильный встречно-боковой ветер на продуваемом пространстве мелкого редколесья. Чтобы хоть как-то укрыться от ветра, им пришлось углубиться в лес от его границы еще на километр.

Но и на лесной поляне у кедра группа не была полностью защищена от ветра. Поэтому для укрытия пострадавших им пришлось откопать снег в углублении вблизи ложа ручья, – здесь соорудили настил, на котором уложили травмированных участников, чтобы они согревали друг друга.

Для согрева пытались развести костер у кедра, но без топора и пилы эти попытки оказались безуспешны. В условиях сильного мороза и ветра разжечь костер оказалось сложно, а поддержать костер они не смогли. Лес оказался очень плохим, валежник находился под снегом, При отсутствии топора заготовка дров путем обламывания ветвей кедра принесла незначительные результаты при затрате огромных усилий. Едва загоревшийся от обрезков ткани и фотопленки небольшой костер быстро погас, – дров для него не хватило. Согреться дятловцы не смогли, получили ожоги и поняли, что без теплой одежды и бивачного снаряжения группа погибнет от холода. Дятлов, Колмогорова и Слободин предпринимают отчаянную попытку вернуться к палатке за теплыми вещами и снаряжением и погибают в борьбе от холода на продуваемом пространстве редкого леса. У костра погибли Дорошенко и Кривонищенко, – они сильно выложились на физической работе и были одеты хуже других, а попытки согреться у костра у них сопровождались ожогами и загоранием одежды. В ожидании товарищей, ушедших к палатке, погибли от холода и последние четверо, – Колеватов и трое травмированных: Дубинина, Золотарев и Тибо-Бриньоль.

Главными «слагаемым» тяжелой аварийной ситуации явились два очень коварных фактора стихии: пластовая лавина-оползень, сошедшая на палатку вследствие подрезки склона, и прохождение фронта холодного воздуха, вызвавшее резкое падение температуры в ночь аварии с усилением ветра и, по всем признакам, выпадением осадков. В тяжелых условиях аварии решение группы спуститься вниз к лесу без теплой одежды и бивачного снаряжения имело роковые последствия, поскольку у группы не хватило времени, сил и тепловых резервов для возврата к палатке. Отсюда и гибель всех от замерзания.

Авария не окончилась бы столь трагично, если бы не навал фронта холодного воздуха на ослабленную травмами группу, лишенную жилища, верхней одежды обуви и бивачного снаряжения. Вероятно, она бы не окончилась столь трагически, если бы не решение группы спускаться без одежды и снаряжения, – это решение было построено в расчете на «обычные» условия в день перед аварией, но не на резко изменившиеся условия ночью. Эта ошибка группы была третьим «слагаемым» аварии, которое в сумме с последствиями лавины и навалом холодной непогоды и привело группу к гибели.

Выводы достаточно определенны. Какие факторы опасности должны быть определенно видны группе, которая останавливается на ночлег?

В порядке следования они таковы.

Небезопасной является остановка группы на открытом месте. За ночь условия могут серьезно измениться, – температура упасть, а ветер и осадки серьезно усилиться. Может произойти и изменение направления ветра.