Текст книги "Рыбинск. Портрет города в 11 ракурсах"

Памятник новым временам – здание биржи на волжском берегу, спроектированное Герасимом Петровым, губернским архитектором в конце XVIII – начале XIX веков, с дорическим портиком с юга и деревянной галереей вдоль реки. Биржа – это здание, где в определённые часы могут собраться торговые люди и посредники, биржевые маклеры, для заключения сделок. В здании, построенном к 1811 году, имелся двухсветный зал для биржевых операций. Также здесь частично и временно расположились городские присутственные места. Причем присутствие это затянулось, так что и в 1840-е годы тут находятся суды, полиция, архив и пр., а летом дают представления актеры и циркачи.

Слабостью торговли в Рыбинске являлся ее в основном однонаправленный – с юго-востока на северо-запад – характер и тот факт, что ее товарной базой были преимущественно природно-сырьевые ресурсы. Для патриархально-аграрного мира, средневековой торговли этого было бы достаточно. Но в новой, прогрессивной на тот момент индустриальной цивилизации, в которую пыталась тогда вписаться Россия, требовалось нечто большее. В течение XIX века складывается этот запрос на индустриализацию для Рыбинска и для всей России. Предполагается качественный сдвиг, за счет энергетики и инициативы, тех свободных средств, которые аккумулируют рыбинские купцы.

Да, конечно, и Рыбинск постепенно включался в процесс модернизации, приобщался к индустриальной цивилизации. Купцы становятся промышленниками. Еще в 1736 году купец Петр Нечаев построил в слободе полотняную фабрику, а затем и стеклянную фабрику. В XIX – начале ХХ веков появляются частные предприятия, разнообразные производства, некоторые из которых имеют не сугубо местный характер. Так, в 1859 году купец Николай Журавлев построил в селе Аббакумово по Шексне крупнейшую в Европе канатную фабрику, а затем корабельную верфь и кирпичный завод (впоследствии ушедшие под воды Рыбинского моря).

Однако процесс индустриализации происходил все же довольно медленно. Местным предпринимателям не хватало средств для развития производства, недоставало внешних инвестиций. Думается, недоставало и понимания того, насколько перспективен этот переход от торговли к производству, который вел к формированию богатого внутреннего рынка.

Развитие цивилизации

Как всюду в мире, вхождение в индустриальную цивилизацию сопровождалось как издержками, так и достижениями. Но если не акцентировать отравление природной среды и упадок нравов (а это любят связывать с модернизацией), то нужно констатировать: порядка становилось больше. Пусть не сразу, но Рыбинск обретал черты и качества цивилизованного европейского города. Приходили в город элементы бытовой цивилизации. Несколько приторможенно – однако во многих других регионах России торможение, заметим, было гораздо более очевидным.

Происходивший промышленный поворот в Рыбинске был связан с ростом городского населения (за 36 лет, с 1861 по 1897 год, в два раза), с применением новой, более сложной техники. Он способствовал повышению образовательного уровня или, по крайней мере, росту элементарной грамотности. С ним связана и особая социальная динамика, не только экономические, но и культурные, межэтнические, межконфессиональные контакты. Рыбинцы приобщаются к мировой коммуникации.

С середины XIX века процесс развития основ цивилизации шел с ускорением. Как это происходило, мы не сможем проследить во всех подробностях. Но попробуем представить себе противоречивую логику цивилизационных процессов.

Начало благоустройства города можно связать с реформами Екатерины II во второй половине XVIII века. В реальном облике Рыбинска XVIII века причудливо сочетались новые элементы регулярности с разнообразными следами живописной старины, а центр являл вид то послепожарной гари, то строительной площадки. Обживание регулярного пространства начинается на рубеже XVIII–XIX веков, когда классический шаблон придет в связь с изобретениями местных архитекторов. Стилевой доминантой Рыбинска надолго станет провинциальный ампир – дисциплинированный, почти армейский по духу, хотя и допускающий момент творческого изыска. Лишь в середине XIX века канон ослабел и город начнет дышать более свободно, эклектичными архитектурными формами.

Екатерина II вынесла с городской территории кладбища, прежде прицерковные. С тех пор в пригородной зоне исторического Рыбинска, южнее городского центра, складывалась замысловатая система захоронений, которая была описана Алексеем Золотаревым и отражает в основном конфессиональный состав населения города (Старо-Староверческое кладбище на Угличском тракте; с XVII века Старо-Георгиевское кладбище у железнодорожного вокзала на Угличской большой дороге; с конца ХIХ века Ново-Георгиевское или Всехсвятское кладбище за рекой Кормицей; с ХIХ века Ново-Староверческое кладбище, примыкающее к Всехсвятскому с юга; Немецкое кладбище для захоронения католиков и протестантов; Старо-Еврейское кладбище к западу от Старо-Староверского, с XVIII века; Новое Еврейское за рекой Кормицей, против немецкого кладбища; Старо-Софийское монастырское кладбище с 1860 года).

В первой четверти XIX века большая часть улиц и площадей оставалась еще немощеной, по вечерам они не освещались, общественная уборка улиц не производилась; водопровод, канализация, телефон и телеграф, музеи и общественные библиотеки отсутствовали. Из учреждений культуры имелся лишь театр. Педагог Дмитрий Семенов еще в 1860-х годах констатирует: «Годовой оборот местной торговли доходит до 5–6 миллионов рублей, но, несмотря на богатые средства, Рыбинск не имеет хороших мостовых, гостиниц и больницы». А в местной газете мы читаем: «В Рыбинске есть ресторан с певичками, городской театр с постоянно повышенными ценами, городской сквер для «чистой публики», загородный парк, банк, биржа, торговая газета, гавань, телефон, есть потому, что всё это нужно купцам, заседающим в думе. В Рыбинске нет общедоступного театра, бесплатных чтений, даже ночлежного приюта, если не считать какого-то «Батума» (жалкой ночлежки). Нет в городе сносного амбулаторного покоя, удешевлённых гимназий и реального училища, нет хорошей воды и освещений на окраинах – нет потому, что всё это нужно жителям, не имеющим голоса в думе» .

Но к концу века и к началу следующего изменения нарастают, как снежный ком.

Еще в 1827 году городской голова Федор Тюменев начинает укрепление и украшение волжского берега. Герчук и Домшлак писали: «На набережной, недалеко от устья речки Черемхи, протекающей через Рыбинск, лежит в пыли гладкий отшлифованный камень с надписью – «начата 1833 года». Камень этот – тумба от железной ограды набережной. Начатая в 1833 году, ограда эта делалась и переделывалась много десятилетий. Она сползала в воду, ставилась заново. Над ней трудились еще и в 40-х и в 50-х годах прошлого (XIX-го. – Е.) века. Сейчас она сохранилась кусками неодинакового рисунка. Более старые части ограды – строгая решетка в солидных каменных тумбах. Более поздние стилизованы под готику в виде пересекающихся стрельчатых арочек».

В XIX веке улицы (Волжскую набережную, Крестовую, Большую Казанскую и др.) мостили булыжным камнем, а к ХХ веку тротуары накрывали асфальтом. Устроены красивая набережная с резной железной оградой, два съезда к реке. Тогда же появились газовые фонари «Россия» на улицах, а до той поры они освещались по вечерам керосиновыми лампами. Благоустраивались сады и бульвары.

Старая Рыбная слобода помешалась на весьма малом пространстве между Волгой и Черемхой. А к 1913 году город располагался уже на площади в 990 гектаров. В начале ХХ века в городе постоянно проживали около 30 тысяч человек. Росло количество жилых домов, к 1862 году их стало 629, к 1887 году – 1430, к 1900 году – свыше двух тысяч, из них 500 каменных (главным образом это торговые ряды, купеческие особняки).

Но все же Рыбинск и в начале ХХ века был вполне-таки обозримым. Многие горожане (из числа постоянных жителей) были лично друг с другом знакомы. Как говорится, здоровались при встрече. Личная репутация играла большую роль. Информация распространялась не столько газетами (которые появляются в XIX веке), сколько из уст в уста.

С ростом города явственнее становятся черты городского образа жизни. Формируется горожанин с особым самосознанием. Увеличивается социальная дифференциация. Социальный контроль над поведением личности ослабевает. Появляются новые профессии. Город взрастил собственную элиту. Возглавляемые ею учреждения на рубеже веков были близки к превращению в саморазвивающийся и самоуправляемый организм. Конец XIX – начало ХХ веков – время улучшения деятельности коммунальных служб и их структуры. Без опоры на самостоятельную и энергичную буржуазию были бы невозможны инициативы по созданию инфраструктуры, которая впечатляет и в наши дни (школы, больницы, почта, телеграф и т. п.).

Защита и порядок. Суд. С эпохи Петра I город превращается в зону действия законов, а не обычаев (в отличие от русской деревни, крестьянского мира, где формальное законодательство чаще всего игнорировалось и в начале ХХ века: мужик не знал и не уважал законов).

С 1775 года судебные учреждения создавались по сословному принципу: уездный суд в уезде и верхний земский суд в губернии – для дворян; городовой и губернский магистраты – для горожан… Право суда духовенства сохранялось за архиереями, губернскими консисториями, Синодом. Таким образом, горожан судил специальный суд, магистрат. Незначительные торговые споры между посадскими с середины XVIII века разбирал словесный суд.

Судьи, прокуроры, асессоры, стряпчие не избирались, а назначались правительством. В апелляционных палатах уголовного и гражданского судов в губернии должности занимали также дворяне. Было предписано всюду применять состязательность, но и розыск остался в силе, хотя применение пыток ограничивалось, они использовались только если все другие средства установить истину не привели к успеху. Пытке предшествовал допрос с пристрастием, то есть угрозами и побоями. Самым совершенным доказательством считалось личное признание. Все судебные дела производились на закрытых заседаниях. Решения судов часто выносились несправедливо, тяжбы тянулись годами, а невинные люди могли несколько лет просидеть в тюрьме в ожидании окончания следствия. В 1782 году следствие было отделено от суда. Александр I в 1802 году окончательно отменил пытки.

Видный судейский чиновник Михаил Дмитриев писал в середине XIX века: «Наше прежнее законодательство, хотя и не отличалось нынешнею гуманностию, хорошо знало русского человека… Сколько ни было издано законов против пыток, они существуют! С одной стороны, таковы следователи, что не умеют без них обходиться, с другой – таков и русский простолюдин, что нейдет ни на убеждение, ни на совесть, а понимает только силу! – Битье по зубам, сечение, содержание в угарной комнате, кормление одними солеными сельдями, без утоления жажды – это было дело обыкновенное!»

Нам мало известно о том, как в те времена отправлялось правосудие в рыбинском суде. Но какое-то представление об этом дает история, рассказанная краеведом Леонидом Трефолевым в очерке «Меланхолик», о мелкопоместном дворянине Федоре Бакунине – вероятно, судье рыбинского уездного суда в 1777 году. Тот забил до смерти свою крепостную девку Аксинью Прокофьеву и в 1778 году сам попал под суд, но – сказался сумасшедшим. Тогдашний губернатор, Мельгунов, добивался осуждения Бакунина, однако в итоге тот так и остался в каземате для душевнобольных надолго.

Часто указывают на зависимость судебных учреждений от администрации, бюрократизм, взяточничество, низкий уровень общественного правосознания в России. Однако правовая система работала. Характерно, что в XIX веке половина подсудимых в судах оправдывалась.

В эпоху Александра II, в 1864 году, была начата судебная реформа. Ярославская губерния, собрав и обработав в срок необходимые судебно-статистические сведения, вошла в число первых десяти губерний России, где судебная реформа проводилась на первом этапе. В Рыбинске был сформирован Рыбинский окружной суд, отнесенный к четвертому разряду. В округ Рыбинского окружного суда входили Рыбинский и Мологский уезды.

Суд становился гласным. Предстояло создать независимую от администрации судебную систему, способную искоренить всесилие и произвол бюрократии. Судебная реформа сформулировала общепризнанные принципы права: гласность, суд присяжных, несменяемость судей, состязательное построение процесса, примирительные процедуры, разделение властей. Для разбора серьезных преступлений (грабежей, убийств и т. д.) ввели суд присяжных.

Реформа стимулировала хозяйственное развитие, обеспечивая правовую защиту предпринимательства. Характерно, что в составе присяжных заседателей в регионе явно преобладало купечество – до 50 %.

Показательны данные о судейской динамике в 1880-е годы. Общее количество дел, прошедших через Рыбинский окружной суд, имело тенденцию к медленному, но постоянному росту. По сведениям историка М. Шелоумовой, Рыбинский окружной суд увеличил свой численный состав почти в три раза в связи с ростом поступающих дел. Это свидетельствует и о доверии общества к суду. За защитой в суд обращались теперь те, кто прежде об этом не помышлял. Среди ярких уголовных эпизодов 1880-х годов в Рыбинске – хищение контролером Ермолаевым из местного отделения государственного банка 25 тысяч рублей из разменного капитала.

В 1890 году Рыбинский окружной суд был упразднен, а его функции переданы Ярославскому суду. В его составе были рыбинские городские судьи (например, в 1908 году это Фавст Прозоровский и Иван Соколов). В городе работали в начале ХХ века около восьми присяжных поверенных (адвокатов) и несколько их помощников.

Имелся в Рыбинске и мировой суд. Он рассматривал мелкие обиды, дела, подобные следующему, ответчиком по которому стал молодой купец-лихач Зимин. «10 октября 1867 года мировой судья г. Рыбинска постановил приговор по уголовному делу о почетном гражданине Илье Иванове Зимине, обвиняемом крестьянином Александром Филимоновым Кондратьевым в неосмотрительной и непомерно скорой езде по Крестовой улице.

Обстоятельства дела следующие: 8 октября 1867 г., вечером, крестьянин Александр Кондратьев явился к мировому судье и заявил, что около 5 часов дня, когда он в числе многих других находился на базаре на Крестовой улице, то все были напуганы и поражены необыкновенной ездой на тройке Зимина, самого правившего и с быстротой мчавшегося взад и вперед мимо базара по самому многолюдному месту без всякой осторожности. При этом сказал, что его слова могут подтвердить три человека, которые пришли вместе с ним. Те в свою очередь показали, что езда Зимина так безобразна, что позволительна разве что для пожарной команды.

Зимин признал, что он ездил на тройке своих лошадей с одной только целью – покататься. По его мнению, он ездил подобающим образом, но свидетелей тому представить не мог. Зимин при возражениях своих употреблял совершенно неуместные выражения в адрес свидетелей, говоря, что они, не имея своих лошадей, не понимают, как надо ездить, за что судьею был остановлен». Мировой судья постановил тогда арестовать Зимина на пять суток.

В начале ХХ века в Рыбинске случилось несколько уголовно-политических эксцессов с участием местных эсеров и большевиков, возглавляемых Степаном Полидоровым. Прогремело нападение 21 июля 1906 года на почтовый экипаж на Пошехонском тракте. Наводчик сообщил товарищам по партии, что в ближайшее время с почтовой повозкой по Пошехонскому тракту будет отправлена большая сумма денег – 40 тысяч рублей. Полидоров разработал план нападения и отобрал участников экса, «дружинников». В назначенное время, в восьми верстах от Рыбинска на Пошехонском тракте нападавшие растянули канат поперек дороги, а сами залегли за деревьями. Когда лошади остановились, упершись в преграду, нападавшие бросились к дороге. Но почтовый чиновник Гонольд, сопровождавший почту, выхватил револьвер. Завязалась перестрелка, во время которой чиновник был убит, а ямщик ранен… Вместо ожидаемых 40 тысяч рублей разбойники обнаружили в повозке около 1000 рублей. Как потом выяснилось, основные деньги были отправлены в Пошехонье днем раньше.

Только в 1910 году стало известно о виновниках убийства почтового служащего. В мае того года в Рыбинске состоялось заседание выездной сессии московского военно-окружного суда. Это было небывалое для Рыбинска действо. Предприняли беспрецедентные меры безопасности. Снаружи тюрьмы и внутри – в коридорах и у камер – выставили солдат гарнизона. Через каждые два часа заключенных подвергали обыску, за ними велось наблюдение через глазок в камерной двери. Утром участников процесса стали выводить из камер. Каждого заключенного при выходе в коридор принимали два конвоира с винтовками с примкнутыми штыками, офицеры держали наголо шашки и наганы. На глазах у офицерского состава каждого заключенного раздели, обыскали, прощупывая швы арестантской одежды. Заключенных поодиночке выводили во двор, там приковывали наручными кандалами к конвоиру. Двойное кольцо конвойных сопровождало обвиняемых до ворот. Далее на всем пути следования справа и слева стояли по две шеренги солдат с винтовками на плечо, полицейские – шпалерами. Впереди колонны двигались конные жандармы. У Красных казарм Гроховского полка между любопытствующими и полицейскими возникла потасовка, закончившаяся победой полицейских… Зачем такие строгости, стало ясно лишь в 1938 году. Один из участников экса 1906 года, Николай Тугаринов, был тогда арестован и следователь НКВД предъявил ему жандармскую сводку. В ней говорилось о том, что товарищи обвиняемых готовят им вооруженный побег. Для этого обвиняемым в тюрьму должны были передать револьвер и яд – на случай, если побег не удастся, и если приговором будет высшая мера наказания… Смертный приговор получил Иван Владимиров (он был заменен на пожизненную каторгу). Степан Полидоров был приговорен к 12 годам каторги, Андриан Григорьев – к 8 годам, Николай Тугаринов, как несовершеннолетний, – к 6 годам. Таким было самое громкое рыбинское криминально-политическое событие тех лет.

Один из громких процессов начала века – обвинение против директора приюта имени Баскаковой и Тюменева. Газета «Русское слово» 29 сентября 1909 года сообщала: «…после продолжительного совещания присяжные заседатели вынесли приговор по делу Макарова. Статский советник, директор рыбинского Баскаковского приюта, 68-ми лет, Макаров признан виновным в любострастных действиях над десятью малолетними девочками приюта и растлении одной из них и присужден при лишении прав к 8-летней каторге»… Дело это тянулось еще два года, каторжный срок в итоге сократили ровно на столько же.

24 ноября 1917 года своим декретом Совет народных комиссаров постановил «упразднить доныне существующие общие судебные установления, как то: окружные суды, судебные палаты». 17 января 1918 года в Ярославском окружном суде был оглашен приказ комиссара юстиции об его ликвидации.

Охрана порядка. Полиция. В 1799 году в Рыбинске была учреждена городская полиция. Про полицию всегда говорят немало плохого. Это бывало и в старые годы. Характерным образом в отчете российского министерства внутренних дел за 1845 год указывалось: «…необходимо сделать из полиции то, чем она должна быть, чтобы заставить полицейских чиновников постигнуть всю важность ее значения в смысле ограждения, а не притеснения обывателей». Но полиция обеспечивала какой-никакой порядок в городе. Особенно это было важно летом, когда сюда притекали десятки тысяч бурлаков и крючников – беспокойная, буйная армия.

С 1805 года во главе рыбинской городской полиции стоял полицмейстер, имевший свою канцелярию (с 1863 городское полицейское управление).

Самым выдающимся рыбинским полицмейстером был Иван Михайлович Деев. Этот мелкопоместный пошехонский дворянин является самой известной фигурой из героев 1812 года, оставшихся в истории Рыбинска. Кавалерист Иван Деев – участник боев у Березины и Лейпцигского сражения. В 1813 году за отличие при взятии крепости в городе Борисове он был пожалован орденом Святого Владимира 4-й степени, а год спустя за успех при преследовании неприятеля получил прусский орден «За заслуги» («Pour le Mérite»). В том же 1814 году Деев награжден медалью за взятие Парижа, орденом Святой Анны за храбрость и еще некоторыми знаками военных заслуг. В 1828 году Деев в чине подполковника назначается полицмейстером Рыбинска. Именно при нем в 1836 году все содержание рыбинской полиции «возложено на обязанность самого города». Про Деева говорили, что он был единственным полицмейстером на Волге, который не брал взяток. Более того, известно, что Деев платил налоги за своих самых бедных крестьян.

Аксаков писал родным из Рыбинска в 1849 году: «На днях на здешнем театре давали «Ревизора»… Я отправился смотреть. И актерам, и зрителям до такой степени было смешно видеть на сцене все те лица, которые сидят тут же и в креслах (напр., городничий, судья, уездный учитель и т. п.), что актеры не выдерживали и хохотали сами вовсе не у места, а потому и играли плохо, исключая Осипа. А зрители, хоть и смеялись, – да ведь все свои! всякие друг про друга знает, что он берет, и считает это дело весьма естественным. Вот этим скверно в уездных и даже губернских городах. Все берут, нет другого общества, и поневоле делаешься снисходительным, говоря, что этот берет не так, как тот, легче и т. п. – А по-настоящему никому из них и руки подать нельзя! Даже мне иногда совестно колоть им собой глаза. Впрочем, здесь, как я вам писал, был один честный человек, городничий Деев, теперь в отставке. Зато он известен был как некое чудовищное исключение, неслыханное диво и дрянной городничий». («Дрянной», как можно понять, именно потому, что оставался белой вороной). Беспорочная служба Деева отмечена была наградами и персональным окладом. Он дослужился до звания генерал-майора. В 2012 году в Рыбинске, на восточной стене Вознесенско-Георгиевского храма, была открыта мемориальная доска в память Ивана Деева.

В помощь полицмейстеру были учреждены два полицейских учреждения – две части. Полицейская часть следила за охраной тишины и спокойствия, производила надзор за трактирами, гостиницами, ресторанами, призрение (опеку) подкидышей, осмотры мертвых, боролась с пожарами.

В 1863 году было объявлено о переименовании городской полиции в городское полицейское управление. На углу Стоялой и Мышкинской улиц находится здание, которое занимали городское полицейское управление, первая полицейская часть Рыбинска и общественное пожарное депо с каланчою. Вторая часть находилась на Сенной площади.

В каждую часть назначался частный пристав, а в квартал – квартальный (околоточный) надзиратель. Именно они рассматривали мелкие споры, тяжбы, проступки. С 1821 года в помощь надзирателям назначались городовые. А всего в 1901 году в городе было 40 полицейских. Расходы на содержание городской полиции составили тогда 13664 рубля 49 копеек.

Наконец, была в городе и тюрьма. Основателем тюрьмы считается ярославский наместник Мельгунов, который в 1782 году решил цивилизовать содержание колодников и обратился в ярославскую казенную палату с предложением о постройке тюрем в Ярославле, Рыбинске и других городах губернии. Пятикамерный тюремный замок находился на выезде из города по Мологскому тракту, на заходе солнца. В XIX – начале ХХ века тюрьма была пересыльной. На пересылке из Петербурга в Сибирь здесь скапливалось иной раз до 200 арестантов.

Рыбинск становился местом ссылки. Так, в 1852 году сюда был сослан за разные провинности петербургский палач Кирилл Тимофеев. После подавления польских восстаний в 1832 и в 1863 годах в Рыбинск сослали несколько десятков мятежных поляков.

В конце XIX – начале ХХ веков в Рыбинске возникает революционное движение. Случаются эксцессы, кульминацией которых стали события первой русской революции 1905–1907 годов. Местная полиция упорно борется с радикалами.

Случались и полицейские казусы. В «Московской газете» 14 сентября 1911 года читаем: «Рыбинск, 13,IX. К стоявшему около театра пьяному городовому Зайцеву подошел рыбинский полицмейстер и отобрал у пьяного шашку. Зайцев, сочтя себя обиженным, схватил револьвер и выстрелил себе в рот. Положение городового безнадежно».

В Рыбинске имелись также речная полиция и железнодорожная жандармерия.

У тогдашней полиции на службе числились четыре паровых судна, на которых имелись средства для тушения пожаров в караване, стоящем против Рыбинска. Дело в том, что до середины 1880-х годов волжские пароходы использовали в качестве топлива дрова. Искры, образующиеся при горении, вызывали пожары.

Предпоследний начальник речной полиции – генерал-лейтенант по Адмиралтейству Александр Майер. Когда началась Первая Мировая война, Майер добровольно ушел на службу в военно-морской флот, причем Рыбинский биржевой комитет сохранял за ним должность начальника речной полиции на протяжении почти всей войны… В 1919 году он был расстрелян в Пошехонье.

Отделение железнодорожной жандармерии занималось охраной порядка на дороге, дознанием и следствием по уголовным делам, пресечением антиправительственной деятельности и административным надзором в полосе отчуждения дороги. Железнодорожные жандармы содействовали военным в охране воинских эшелонов, предотвращению дезертирства на железной дороге. Под их наблюдением находился персонал рыбинских станций, железнодорожная администрация. Отделение имело секретных внештатных сотрудников.

Органы полиции были упразднены в марте-апреле 1917 года в соответствии с постановлением Временного правительства. Многие из жандармских архивов были уничтожены или расхищены, а часть вывезена в Москву. Последний рыбинский полицмейстер Александр Ораевский в марте 1917 года, как сообщает Александр Козлов, бежал из Рыбинска на хутор своей тещи, в деревню Толстиково Романово-Борисоглебского уезда, и занялся сельским трудом, чтобы прокормить многочисленную семью. У него было девять детей: три сына и шесть дочерей. Но бывшего полицмейстера нашли и здесь. 5 апреля 1919 года Ораевского поместили в каземат при губернской ЧК. 24 июля 1919 года Губчека вынесла приговор: «Дело Ораевского прекратить, а к нему, как к бывшему офицеру, применить высшую меру наказания». На следующий день командир отдельного батальона при Яргубчека получил приказ о приведении приговора в исполнение. 26 июля 1919 года на оборотной стороне листа с приказом появилась надпись: «Изложенное на обороте сего исполнено. Убит».

Здравоохранение. Скученность населения в городе вела к распространению инфекционных заболеваний, санитарно-гигиенические условия были хуже, чем в деревнях, условия труда тяжелее, а многие городские профессии вредны для здоровья. Издревле горожан лечили знахари, роды принимали повивальные бабки. В XVIII веке началось развитие гражданской медицины. Появление лечебных учреждений в крае связано с административной реформой Екатерины II (1775): в губерниях создавались приказы общественного призрения, которым вменялись социальные заботы. На приказы возлагалась обязанность устраивать и содержать богоугодные заведения: больницы, сиротские приюты, богадельни, «дома для сумасшедших». Одновременно с приказами вводились должности уездных докторов и лекарей – по одному на уезд, а также подлекарей и лекарских учеников – по два на уезд. В документе 1790 года мы впервые находим указание на наличие в Рыбинске доктора, это штаб-лекарь Петр Андреевич Гове, до того служивший в Ярославле и Угличе.

В дальнейшем привычки будут сочетаться с новшествами.

Купец Лаврентий Алексеевич Попов построил в начале XIX века первую в городе больницу. Эта больница на 40 коек упомянута в описании Рыбинска 1811 года. А Матвей Гомилевский в 1837 году говорит о двух больницах, обе на тридцать кроватей, с четырьмя в сумме врачами.

В XIX веке город столкнулся с новыми испытаниями. В Рыбинск приходили эпидемии, уносившие десятки и сотни жизней. Эти проблемы очевидным образом связаны с профилем города, способствовавшим неудержимому росту крысиных стай, с пульсацией населения, в летнюю пору резко увеличивающегося в числе. Бурлаки и крючники приносили с собой уйму забот. Вследствие активных контактов с Востоком регулярной гостьей здесь стала холера, которая и без того зачастила в те времена в Россию. Никто не знал, чем вызывается болезнь и как ее лечить. Поэтому доминировала практика санитарных кордонов, в принципе эффективная.

Впервые эпидемия холеры пришла в Рыбинск в 1830 году. 11 сентября в городе умер первый человек. В Рыбинск срочно приехал губернатор. Создали специальный комитет для борьбы с внезапной напастью. Запретили въезд и выезд из города. Вокруг города выставили оцепление. Для выявления больных назначили специальных людей, хожалых, которые обходили дома, выявляли больных, сообщали в думу, городскому врачу и в полицию. Больных насильно помещали в больницу, оттуда возвращались немногие. Ретирадные места заливали хлорной известью.

Город был не весьма готов к этой ситуации. В Рыбинске не было водопровода, воду для населения привозили в бочках из Волги и ее притоков. Реки сильно загрязнялись стоками. Летом акваторию заполняли пароходы и баржи. Вода была малопригодна для питья. Современник писал: «Условия существования человека в Рыбинске ужасны. Город не имеет питьевой воды. Водоприёмник на Волге устроен ниже свалочного места. Беднейшая часть населения, ютящаяся в кособоких хибарах на окраине ежегодно затапливаемой Зачеремхи, в большинстве своём пьёт гнилую воду из той же Черемхи…»

В основном жители лечились своими, неизвестно кем придуманными способами: «сначала употребляли чеснок, потом начали мазаться дегтем, жгли на дворах можжевельный кустарник с навозом, отчего воздух в городе был очень тяжел». Победила эпидемию в конце октября холодная погода: холерный вибрион не выдерживает температур, близких к нолю градусов.

Эпидемии холеры повторялись снова и снова. Ярославец Сергей Дмитриев вспоминал: «В большинстве случаев холера начиналась именно с Нижегородской ярмарки… Хозяева снабдили нас тогда общепринятым лекарством от холеры – «микстурой доктора Баранова». Кроме того, велено было выпивать перцовую водку… <…> Болело народу много. Помню, как люди падали и корчились в холерных судорогах прямо на улице, против нашей лавки. Приезжали санитары на дрогах, забирали больного и увозили в специально построенные бараки. Смертность была большая. Умерших заливали в гробах известью для дезинфекции» .