Текст книги "Сочувствую ее темным духам… 13—21"

Фонарик Саймона освещал землю, полностью погребенную под смесью острых булыжников и веток дерева, рогаткой нависающего над ней. Майкл постоянно оглядывался назад. Бесстрашие в его организме смешалось с паранойей – его голова слишком усиленно думала. Пустота усиливала его страх. Давно утихшая, но пока еще не вышедшая из организма наркотическая брусника тут же дала о себе знать – невидимый крюк стал тянуть его живот то вправо, то влево, словно Майкл вновь оказался на палубе корабля. Майкл подумал, что неплохо бы обрести то внутреннее состояние, которое у него было при ограблении Престона – состояние безрассудности от прорывающегося наружу импульса перемен.

Дождь усиливался. Майкл ощутил холодные мурашки по всему телу.

«Ты ничего не боишься»

«Ты ничего не боишься»

«Ты ничего не боишься»

Он повторил про себя эту фразу двадцать один раз.

– Иди сюда, Майк, – шепнул Саймон. – Глянь.

Майкл перестал оглядываться назад и посмотрел на место, освещанное фонариком Саймона. В круге мутноватого света он увидел ржавую ручку, торчащую из-под толстого слоя булыжников.

– Теперь ясно, что нам нужно делать. – Саймон стал держать фонарик зубами, нагнулся и отбросил в сторону сразу несколько булыжников.

Майкл присоединился. Скоро их руки испачкались мокрой землей и блестящей зеленоватой грязью. Они откинули не меньше сотни камней, прежде чем увидеть…

Бурый люк с потрескавшейся краской. Вскоре над люком появилась полупрозрачная надпись, выведенная клыками:

«Уходи, пока не поздно».

Друзья переглянулись. Саймон хмыкнул и, взявшись за ржавую ручку, произнес:

– Увы, но это обычная голограмма, а не предупреждение бога.

И с силой дернул ручку на себя.

Сила была здесь лишней – люк удивительно легко открылся. Клыки с предупреждением остались висеть в воздухе. Сквозь них проглядывалась абсолютная тьма. Саймон направил луч фонарика вниз – им открылась лестница, такая же ржавая, как люк, и ведущая вниз к ручейку сточной воды, окруженному рядами булыжников. Из глубины послышался приглушенный собачий лай.

Майкл испуганно посмотрел по сторонам – он не хотел смотреть на Саймона и выдавать свой испуг. Саймон вновь хмыкнул и шепотом произнес:

– Воооу. Воооу. Собачки чувствуют грешную плоть. Как же избежать нам гнева божиего? Повернуть назад?

Майкл решительно покачал головой в ответ – хотя он бы с куда большим удовольствием кивнул.

– Хорошо, грешник. Ты выбрал свой путь. – Саймон, держа фонарь в зубах, стал спускаться по лестнице, ведущей в ад.

До Майкла донеслось плюханье, с которым ноги Саймона опустились в сточную воду. Следом он услышал:

– Спускайся. Собачек здесь нет…

Майкл стал спускаться вниз, как следом услышал:

– По-правде говоря, здесь вообще ничего нет.

Майкл стал ногами на землю. Его ноги оказались по щиколотку мокрыми. Его карие глаза следили за кругом света фонаря Саймона. В свете не отражалось ничего, что могло бы выдавать ад – ни черепов, ни собак, ни тем более охранников.

– Как ты думаешь, это подземелье огромное? – спросил Майкл.

– Хотел тоже самое спросить у тебя, дружище, – сказал Саймон слегка хмурым голосом. – Не знаю, насколько огромное, но не маленькое точно, раз свет фонарика тонет в этой тьме.

Хмурость Саймона, отсутствие его издевательской иронии, как ни парадоксально, придало Майклу сил.

– Идем вперед? – спросил Майкл.

– Только вперед, – ухмыльнулся Саймон и стал идти впереди Майкла, освещая путь.

Но мутный свет фонарика лишь ненамного освещал окружающую их темноту. Легкие, казалось, промокли от сырого воздуха, а штаны Майкла на самом деле оказались промокшими до колен. Гарь здесь ощущалась слабее, но в воздухе непонятно откуда появился запах тухлых яиц. Майкл закашлялся, отодвинулся несколько в сторону от Саймона и обнаружил, что никакой воды под его ногами нет.

– Саймон, двигайся правее, если не хочешь и дальше мокнуть.

Шепот Майкла отразился от грязных стен подземелья, он ускорил свой шаг и тут же споткнулся, лицом плюхнувшись в воду.

– Вот она! Ручка! – обрадовано крикнул Саймон, светя фонарем на ноги Майкла. – Ты споткнулся об ручку! Под нами еще одно подземелье…

От радости Саймона, казалось, задрожали стены. Из кромешной тьмы послышался лай, становившийся все громче. Майкл поднялся на ноги, вытер мокрое лицо и прошептал:

– Зачем ты орешь, придурок?

Из глубин тьмы до них доносилось неравномерные всплески воды, становившиеся все громче.

– Похоже, собачки бегут к нам! – радостно произнес Саймон, открывая дверцу люка.

Уверенность Майкла после слов Саймона, вновь обретшего воодушевление, тут же материализовалась в испуг.

«Мы боимся лишь неизвестности, не более того» – пытался он успокоить себя.

Но…

Бессмысленно себя утешать. Уверенность уже исчезла. Без уверенности и радости неоткуда взяться… Такой странный баланс радости в их безрассудном тандеме…

Саймон стал спускаться вниз. Майкл в нетерпении подошел к люку, вглядываясь в тьму, ожидая от нее чего-то пугающего…

И тут…

Луч фонаря, который Саймон, видимо, привык держать зубами, открыл Майклу картину, которую он боялся увидеть – но в то же время он был почему-то уверен, что ее не увидит, что это лишь обманчивый страх…

Но…

Из тьмы на него смотрел бульдог. Огромный бульдог с красными, словно лазеры, глазами.

Саймон тоже перестал спускаться. Бросив взгляд на оцепеневшего Майкла, он сказал:

– Не бойся. Скорее всего, это голограмма.

– Голограмма, которая лает? – с паникой переспросил Майкл, вспомнив услышанный им ранее лай, но тут же мигом воодушевился, поскольку бульдог-охранник наверняка запрограммирован реагировать на посторонние звуки. А этот бульдог молчал.

– Может, это робот? – спокойно предположил Майкл, спускаясь вслед за Саймоном.

– Это даже более лучший вариант, чем голограмма. Если все роботы в Гриверсе адски тупые, как водители автобусов, то…

Саймон не договорил. Он спрыгнул вниз и стал смотреть по сторонам. Насколько мог судить Майкл, оставшийся висеть на лестнице, новое подземелье, в которое они спускаются, было не настолько темным, как предыдущее.

– Вот оно, наконец-то! – возбужденно произнес Саймон. – Спускайся скорее, Майки! Сейчас ты охереешь.

Майкл спрыгнул вниз, почувствовал под ногами ровный сухой пол, а перед глазами ему открылись…

Бесчисленные полки, освещенные золотоватым светом, на которых покоились они – черепа, кости, целые или сломанные. Пыльные, серые, но зато без этой странной блестящей пыли. На каждой полке стояла горящая свеча, залитая воском – было сложно понять, декоративная она или настоящая. Саймон рассматривал свечи, пока внимание Майкла было сосредоточено на треснувшем черепе с прилипшими к нему обгоревшими челюстными мышцами. Рядом с ним покоились разломанные пополам хрупкие кости небольших размеров – явно кости ребенка… или взрослого карлика

– Чья та смерть сделает нас богатыми, – тихо сказал Майкл.

– Как же это аморально! – рассмеялся Саймон и стал нагружать свой черный мешок остатками несчастных и, скорее всего, нищих людей. Недолго думая, Майкл присоединился к Саймону, понимая, что взятых ими двух мешков не хватит, чтобы унести с собой все богатство этого под-подземелья.

Они бросали кости в мешки, отдавая приоритеты черепам – Саймон предположил, что черепа ценятся дороже других костей. В этой фразе было определенно здоровое зерно, поэтому Майкл, так же как и Саймон, стал ходить по подземелью и высматривать только черепа. Сверху падали небольшие капельки, бледное освещение постоянно мигало и рисковало вовсе исчезнуть – эти костницы явно давно не проверяли – только так можно объяснить отсутствие предупреждающих голограмм и общую атмосферу мрачного средневековья. Запах смерти отсутствовал в подземелье – Майкл удивился этому факту, но потом мигом сообразил, что смерть давно настигла обладателей этих драгоценных костей, поэтому ей нет нужды здесь ошиваться и распространять свой запах.

Черепа были разных форм, многие из них были проломлены, а на некоторых даже сохранились волосы. Майкл старался не обращать на это внимание. Интерес внутреннего остеолога упустил страху перед бульдогом с красными глазами, который, наверняка, был наверху не один.

– Эй, эй, Майки, у меня возникла идея. Смотри!

Вдохновленный как никогда ранее Саймон схватил горящую свечу. Майкл понял, что все-таки она была не настоящей, но этого нельзя было сказать о таялом воске. Саймон вывел воском на стене.

«Это расплата за ту гниль, которую вы поселили в нас»

– Ну как? – спросил Саймон, любуясь своим творением. – После прочтения таких слов гробовщики подумают, что чернь перестала бояться их бога и восстала против них.

– Да, и они усилят охрану, – сказал Майкл, не испытывая и десятой доли того восторга, который испытывал Саймон.

Подумав, Саймон решил дописать:

«Боги умирают, когда в них перестают верить»

А ниже:

«Спасибо вам за вашу глупость»

Спустя пару минут, убедившись в том, что их мешки набиты до отказа, Майкл и Саймон стали подниматься по лестнице. Первым полез Саймон – самодовольно улыбаясь, он вновь засунул фонарик в рот и стал смотреть, что происходить подземельем выше.

– Эта собачка пялится на меня, – невнятно произнес он – чудо, что с фонарем во рту он вообще мог что-то говорить. Тут же он добавил:

– И она… как-то недовольно рычит…

– Ты же сам говорил, что это голограмма, – сказал с нетерпением Майкл. – Или робот. Вылезай быстрее, Саймон, нам нужно удирать отсюда.

В ответ – еле различимое бурчание:

– Что-то я уже сомневаюсь в том, что это голограмма…

Саймон наконец поднялся – спустя мгновение рядом с ним оказался Майкл. Он закрыл за собой люк в изрядно обедневший оссуарий и посмотрел на бульдога. Его усиливающееся рычание наполняло собой все подземелье. Бульдог скалил желтые клыки, его голодные красные глаза перебегали с одного лица на другое.

– Если это и голограмма, – прошептал Майкл, – то сделана она очень качественно.

Тут же из темноты показался очередной бульдог, неотличимый от своего собрата – но его глаза показались Майклу еще краснее, клыки – длиннее, а рычание – более угрожающим, чем у бульдога, пришедшего первым.

Вдруг новоявленный бульдог залаял. К нему присоединился второй бульдог. Совместный лай отражался от сырых стен подземелья, и он, казалось, вот-вот оглушит костекрадов.

Саймон нервно дернулся. Майкл выронил из рук мешок с черепами. Он смачно ударился о воду, брызги оказались на рубашке Саймона.

Майкл подобрал упавший мешок, но убежать не смог – страх приковал его к земле. Но собаки тоже не спешили рвать грабителей на части. Они продолжали лаять, их морды тянулись к ним, стараясь вырвать куски от плоти, но пока почему-то этого не происходило.

Замораживающий страх стал отступать. Майкл почувствовал, что теперь он в состоянии двигать своими конечностями, а его мозг в состоянии думать.

Стоявший рядом Саймон засмеялся. В ответ на это бульдоги стали более яростно лаять.

– Они нас не укусят, – сказал Саймон. – Поддержи фонарик.

Он протянул Майклу фонарик, на котором остались следы от его зубов, а сам закурил с довольно безмятежным, учитывая контекст происходящего, выражением лица. Майкл направил фонарик на лающих собак. В тусклом свете фонарика отражались ядовито-желтые слюни, летевшие в разные стороны от острозубых, обтянутых тугой кожей пастей.

Саймон выпускал сигаретный дым в сторону бульдогов и при этом стучал ботинком по земле, расплескивая сточную воду, опять же, в сторону бульдогов.

– Посуди сам, Майки, – сказал он. – Вдруг гробовщику понадобятся деньги. Он, что, спустится вниз, в это дерьмо, рискуя быть съеденным? Нет. Он поставит сюда угрозу в виде собак, зная, что именно поэтому никому в голову не придет сюда спускаться, но также зная, что собаки – лишь имитация угрозы, поэтому гробовщику – как и всем остальным – ничто в этом подземелье не угрожает. А, черт побери, Майки, это ограбление оказалось гораздо проще, чем я думал!

– Но… – Майкл старался подобрать возражения, несмотря на то, что слова Саймона успокоили его, – но этих же собак нужно кормить…

Саймон вновь засмеялся под очередной аккомпанемент бульдожьего лая.

– Я думаю, это роботы. Качественные роботы, скорее всего сделанные на заказ в Паксбрайте. Гриверские гробовщики с их черепами, уверен, могут себе такое позволить.

Саймон выкинул окурок в сторону пса, но промазал. Бульдог буквально заверещал – для робота он удивительно живо ответил на выказанное ему неуважение.

– Ай! Ну ладно, мы люди не жадные.

Саймон достал из своей сумки череп и крикнул:

– Лови подачу, сучка!

И кинул череп в одного из бульдогов. Череп вращался в свете фонаря, нацеленный прямо в агрессивную пасть беспрестанно лающего бульдога…

Но…

Раздался звук бьющегося стекла. Тут же градом посыпались осколки, огромный лист стекла едва не упал на Майкла и Саймона, но они вовремя отпрыгнули в сторону. Лист плюхнулся в воду и разбился окончательно. Сточная вода с дождем из осколков расплескалась во все стороны. Пару осколков прилетело и Майклу – он почувствовал острую боль возле локтя. Следом он увидел порванный рукав кожаной куртки, сквозь который сочилась кровь.

Бульдогов тоже засыпало стеклом. Один из них, окровавленный и злобно поскуливающий, остался стоять на месте, видимо, уверенный в том, что стекло все еще стоит на его пути, но другой пес, целый и невредимый, помчался в сторону Майкла и Саймона.

Костекрады переглянулись.

– Все-таки это не робот, – тихо заключил Саймон.

И…

Тут же они помчались обратно, к спасительной лестнице, ведущей вверх.

Майкл бежал так, как не бежал никогда в жизни. Он не оборачивался назад и старался удержать мешок с черепами, медленно ускользающий из его рук. Трясущийся в руке фонарь бросал круги света на сточную воду, на острые булыжники и на морду бульдога, неожиданно оказавшуюся возле его ног.

Он увидел, как кусок его штанов болтается в зубах бульдога. Его красные глаза нацелились на бледную голень Майкла с явным намерением отодрать от кости всю имеющуюся на ней плоть. В панике Майкл, понимая, что нет смысла тягаться в скорости с бешеным псом, кинул в него горящий фонарик. Он попал прямо в клыкастую морду. Бульдог слегка опешил, но тут же ринулся на обидчика, как вдруг сзади на него рухнул Саймон. Бульдог смог вырваться из-под не маленького Саймона, но тут же на его голову обрушился мешок с черепами. Бульдог зарычал и вцепился в мешок зубами. Тут же Саймон схватил булыжник и ударил им в челюсть псу. Бульдог продолжал тянуться к Саймону, забрызгивая того слюной и кровью, но Саймон вновь ударил его камнем, в этот раз в висок. Пес повалился на бок, но хватку не отпустил. Он все еще цеплялся зубами в мешок, рычал и в то же время поскуливал.

Майкл, все его пребывающий в шоке, подобрал фонарик, чтобы лучше видеть происходящее. Как раз в этот момент Саймон вытащил торчащий из руки осколок стекла и вонзил его в красный глаз. Бульдог издал очередной вопль, после чего Саймон вновь взял в руки булыжник и стал им бить пса по морде, яростно шипя:

– Сдохни, сука! Сдохни!!!

После десяти ударов Саймон отшвырнул камень в сторону и аккуратно просунул руку в пасть мертвого бульдога, чтобы вытащить мешок целым и не порванным. Как только ему это удалось, он поднялся на ноги и взглянул на неподвижно стоящего Майкла. Даже в темноте серые глаза мерцали с таким же зверством, как мерцали красные глаза бульдога. Саймон тяжело дышал.

– Идем, Майки, – спокойно сказал он и плюнул на труп. – Все хорошо.

Майкл бросил на труп странный взгляд – взгляд болезненного равнодушия. Он стал медленно идти к лестнице, освещая путь фонарем. На прощание Саймон пнул ногой мертвую собаку, после чего обогнал Майкла и первым стал забираться по лестнице.

Издалека донесся протяжный лай. Он усиливался. Послышались резкие шлепающие звуки.

– Сраные собаки! – прошептал Майкл.

– Давай сюда мешок. – Саймон уже выбрался на поверхность и протянул руки вниз. Майкл отдал ему мешок и фонарь, затем буквально взлетел по лестнице – и оказался под лунным небом. Напоследок он взглянул вниз и увидел окровавленного бульдога с торчащими из шкуры осколками. Он лаял, и лаял громко. Пес поставил передние лапы на нижние ступени лестницы, его жалкая слюнявая морда смотрела вверх, но не на грабителей, а на луну…

С чувством воинственного облегчения Майкл закрыл люк, а Саймон засыпал люк булыжниками.

Вой стал гораздо тише…

**************

Они стали бежать к воротам, опасаясь что собачий, пусть и приглушенный, лай привлечет чье-либо внимание. Они забрались на Апекс, и в следующее мгновение ящерица-волк выехала на Аллею Смерти.

Майкл молча выжимал газ. Саймон, пристегнутый ремнем безопасности, раскинул в сторону руки с двумя мешками, что, учитывая содержимое мешков, было довольно безрассудным поступком.

– Все просто, – говорил он, перекрывая шум мотора. – Так же просто, как я говорил.

Ночь постепенно сходила на нет – близился рассвет. Звезд на небе не осталось, осталась полная луна да темное, еще не включенное, искусственное солнце. Остался и страх в душе у Майкла. Черт, все могло оказаться гораздо хуже…

– Зачем я туда полез? – вслух спросил Майкл у себя. – Я же мог погибнуть…

– Но не погиб.

– Мало ли что в этом аду могло быть.

– Там были две собачки…

Майкл вспомнил, с какой жестокостью Саймон убил бульдога, и его сердце, казалось, замерло…

Но…

Саймон сделал это не намеренно. Возможно, Саймон спас его жизнь. Ориентир хотел прикончить бульдога наверняка, чтобы тот их не загрыз.

Но…

Холодная методичность, с которой Саймон сделал это… Блеск его серых глаз до сих пор бросал Майкла в дрожь.

– Ты чокнутый, Саймон! – крикнул он. – Ты безумец!

Позади себя он услышал громкий смех. А следом он услышал:

– Только безумцы могут подмять под себя этот мир. Паззл, не вписавшийся в мозаику, портит всю картину.

Майкл притормозил у обочины. Он обернулся. Саймон, словно распятый Иисус, склонил голову набок и поднял верх мешки с черепами.

– Мы победители, Майки. Мы вне системы, поэтому мы так легко и непринужденно ломаем ее.

Майкл покачал головой. Он посмотрел на свою разорванную штанину, на дырявую кожаную куртку, после чего сказал:

– Это явно не мое. Один раз мне повезло. Повезло и второй. Везение на то и везение, что оно без конца продолжаться не может. Черт, мы же даже не планируем свои грабежи…

– Не ной, – сказал Саймон. – Повезет и в третий раз, и в четвертый, и в пятый… В этом и преимущество отсутствия планов. Никакая случайность не порушит план, потому что никакого плана нет. Не нужно планировать, чтобы действовать.

Майкл вновь покачал головой и сказал:

– Я с тобой не согласен. Хороший план уменьшает вероятность случайностей.

Саймон сделал противное выражение лица, будто бы только что выпил глазами уксус.

– Неслучайности случайны, Майки. Зажги мне сигарету.

– Отпусти мешки и возьми сам.

– Нет, дружище, позволь мне как можно дольше чувствовать себя победителем.

Майкл достал сигарету, выронил ее, так как руки его все еще тряслись от только что пережитого приключения, подобрал сигарету с земли, засунул ее Саймону в рот и поджег.

– Спасибо, друг, – пробормотал окутанный дымом Саймон.

– Нет, не так, – поправил он себя. – Спасибо тебе, мой богатый друг.

До Майкла только сейчас стала доходить мысль, что черепа, которые Саймон держит в руках, сделают их одними из самых богатых людей в Гриверсе. От этого ему стало несколько легче, он сам закурил и вновь завел байк. Друзья-грабители на медленной скорости стали осматривать город. Аллея Смерти осталась позади.

– Где мы обменяем черепа на деньги? – спросил Майкл вполоборота.

– У Игрока.

– У кого?.. А, это общий приятель Элиаса и Механика, да? Растаман и браконьер?

– И режиссер. Но, что важнее, скупщик краденого – именно поэтому он нам и нужен.

– И где мы его будем искать? – спросил Майкл с легкой насмешкой, понимая, что Саймон ничего об Игроке знать не может.

– В Кенинг Хоре, неподалеку от Олдтауна, – сразу ответил Саймон.

Майкл вновь притормозил у обочины, чуть не задавив полуголого калеку, стоящего на коленях.

– Откуда ты это знаешь?

– От Механика, – ответил Саймон так, будто бы это само собой разумелось.

– Не может этого быть. Когда ты с ним общался?

– Вчера вечером, пока тебя плющило.

– Но тебя тоже плющило.

– Да, но не забывай, что я Кинг-Конг, поэтому меня плющило гораздо меньше по времени, чем тебя.

Майкл хотел что-то возразить, сам не знал, что именно, но Саймон, увидев его открывающийся рот, быстро добавил:

– Клод позвонил мне. Он и Эми, насколько ты помнишь, сейчас в городе М, ищут непонятно для чего Литовку. Пока не нашли. Клод поругался с Эми, кинул ее в какой-то общине чайлдастов и пошел плакаться к Механику…

Сердце Майкла учащенно забилось, внутри потеплело.

«Нет» – сказал он про себя. – «Да пусть они хоть расстанутся. Все равно… вернее, должно быть все равно… Во мне не должно быть никакой любви. Одна только злоба…»

Пока Майкл вытравливал из себя любовь, Саймон продолжал:

– Со слов Клода, Механик, наш старый предатель, раскаивался в том, что сдал наше укрытие ооновцам Грида. Он объяснял Клоду, почему он так поступил. – Саймон презрительно хмыкнул. – Будто бы мы не знаем, что он банально хотел продлить себе жизнь. В общем, Механик хотел поговорить со мной, как с единомышленником по части мировоззрения, но я, сгоравший от нетерпения что-либо своровать, не дал ему нудить что-то про раскаяние и спросил, как найти Игрока. Он назвал мне адрес, и я положил трубку.

Майкл продолжал во все глаза смотреть на Саймона.

– Я не хотел слушать нытье Механика про предательство, а еще меньше я хотел слушать унылого Клода с его любовью, – посчитал нужным добавить Саймон.

– Почему ты ничего не сказал мне об этом разговоре? – спросил Майкл.

Саймон всплеснул мешками – черепа в нем гремели, словно музыкальный шейкер.

– Чтобы не отвлекать тебя от самого важного, – многозначительно ответил он. – Еще вчера, кстати, был дождь с ядовитыми ветрами, но, увы, без твоих любимых Лавертовых спиралей.

– Сколько всего я вчера пропустил… – схватился за голову Майкл.

– Да, пропустил ты немало, Майки. Но я решил не захламлять твою голову лишней информацией. Сперва дело, а потом – разговоры.

Майкл медленно закивал головой. Все-таки сумасшедший Саймон – самый здравомыслящий человек, которого он когда-либо встречал. Не ученый Элиас, пышущий жаждой мести, а он. Его ориентир.

– Где этот Олдтаун находится? – спросил Майкл, заводя мотор.

– Езжай прямо, я скажу тебе, где повернуть…

Апекс набрал скорость, дреды ящерицы-волка замерцали в свете медленно загорающегося солнца.

– …а если не скажу, то ориентируйся на указатель с надписью «Олдтаун» – добавил Саймон.

**************

Дорога.

Рваная, как вены суицидника-неудачника, дорога.

Апекс трясся по венам на умеренной скорости навстречу предполагаемому жилищу Игрока. Навстречу умопомрачительному количеству сквелларов.

Мимо него проносились жестяные дома-однокомнатки сурвивалистов – вооруженных бандитов с параноидальными глазами и фаталисткими настроениями. Толпы торчков с разноцветными волосами разрисовывали безжизненные стены малоэтажок. Узкие проулки заполонили проститутки с синяками под глазами – они предлагали свои услуги похотливым жаворонкам, явно не спешившим на работу. Продавцы с огромными мешками продавали всякой черни безделушки – Майкл долго не мог поверить, что полуголому бомжу вместо одежды или еды понадобилась фигурка желтой коровы – символа чайлдастов. Вот что являл собой Кенинг Хор, столица Гриверса и крупнейший из ныне существующих городов мира.

– Жить в суете ничтожных человеческих формаций? – кричал Саймон, рассматривая ярмарку безделушек и размахивая мешками, как какой-нибудь торгаш. – Ни за что!

Майкл поднял большой палец вверх, выезжая из узенькой аллеи на неровное шоссе.

– Эти зажравшиеся идиоты считают, что глупые пандетерминистские догмы нас остановят? – спрашивал Саймон с довольством и презрением одновременно.

– Нет. Уже не смогли остановить, – с живостью отвечал Майкл.

– Надменный рассудок грабителя – вот что делает богачей беднее, – говорил Саймон.

В этом мире, новом мире прежней нищеты большинства и прежнего достатка узкого кружка коррупционеров, возможна только одна грандиозная, но в то же время легкая кража, после которой гробовщики начнут совершенствовать свою безопасность – в этом ни приободрившийся Майкл, ни сохраняющий свою бодрость Саймон не сомневались ни на миг.

Они совершили эту кражу. Они стали единственными в своем роде. Майкл хотел кричать от своего всемогущества, но разум и воспоминание о красноглазых бульдогах заставляли его сохранять непроницаемое выражение лица.

«Олдтаун, центральная площадь Кенинг Хора».

Указатель остался позади, а вдали показалась величественная башня, отбрасывающая свою тень прямо на новоиспеченных костекрадов. Майкл не сомневался, что в этом выдуманном памятнике средневековья обитает сам Итан Грид и гадал, там ли сейчас находится Элиас или же он заперт в какой-нибудь темнице. Саймон загорелся желанием ограбить передвижную церковь, стоящую на парковке недалеко от двухэтажки. Несмотря на то, что эта идея показалась Майклу симпатичной, он убедил друга не впутывать себя в очередную авантюру, объяснив очевидную вещь, что украденных ими черепов достаточно для дальнейшего безбедного существования.

– По-моему, это здесь – сказал Саймон спустя три минуты езды, указав на дом с ямайским флагом. – Останови.

Майкл остановился у входной двери, возле которой стояла босоногая девушка, курящее что-то по запаху напоминающее ганджубас.

– Кто вы? – спросила девушка, смотря в глаза ящерице-волку, в то время как в ее глазах читался космический релакс.

– Мы к Игроку, – широко улыбнулся Саймон и встряхнул мешками. – От Механика.

– Святой Иисус. Сейчас. – Девушка поправила свою радужную кепку и вошла в дом. В воздухе остался запах чистейшего ганджубаса, который Саймон с блаженным удовольствием втягивал в себя ноздрями.

Спустя пару мгновений на пороге показался он, собственной персоной. Игрок.

Темные очки, леопардовый халат, в зубах косяк, в руке – старомодная видеокамера. В кармане халата торчал пистолет. Игрок приблизил свое лицо прямо к лицу Саймона и тихо спросил:

– Вы от Механика? – Он оскалил зубы и положил свою ладонь с перстнями на рукоять пистолета.

Майкл настороженно кивнул, а Саймон ответил:

– Да.

– Как зовут ящерицу Механика?

– Никак, – ответил Саймон. – У нее, как и у него, нет имени.

Подозрительный оскал пропал, рука оторвалась от пистолета и хлопнула по плечу сначала Саймона, затем Майкла. Голос, ставшим радушным, произнес:

– Механик доработал его для вас? – Он указал на морду Апекса с дредами.

– Да, и доработал ювелирно, – с энтузиазмом ответил Майкл.

– Проходите. Можете трахнуть Эрику, пока я сосчитаю награбленное.

Друзья вошли внутрь.

Они оказались в душной комнате с кислотно-леопардовыми стенами. На стене, слева от входной двери, красовались черно-белые фотографии с изображениям влюбленных суицидников. То, что они влюблены друг в друга, читалось в их одухотворенных взглядах… то, что они, скорее всего, сейчас мертвы – в тонких, всегда тонких, руках, держащих бокалы с ядом, пистолеты у виска или ножи у горла. На стене напротив толстым слоем висели шкуры черных пантер, что, определенно, создавало дополнительную духоту в помещении. На стене справа – Саймон даже причмокнул губами – росли, параллельно пластиковому полу, кусты марихуаны со специфическим запахом – совсем как у травы Механика. Как мог понять Майкл, каждая стена отображала одно из увлечений Игрока. В каждой стене – проем, огороженный бамбуковыми занавесками. Сквозь один из проемов босоногая девушка танцевала под тишину вальс с невидимым партнером. Танцевала, надо заметить, с грацией, неожиданной для девушки с такими увлечениями.

Саймон задержал взгляд на танцовщице. Опомнившись, он положил мешки у порога и переспросил:

– Эрика? – Майкл подумал, что в «прошлой жизни» знал кого-то с подобным именем. – А она… она против не будет?

– Нет. Моей подруге-нимфоманке как раз недоставало свежего мяса, – ответил Игрок, положив камеру на стол, снял темные очки и с профессиональным интересом посмотрел на мешки. – Что у вас там?

– Черепа, – ответил Саймон. – Много черепов.

Узкие глаза Игрока мгновенно стали круглыми, как монеты.

– Неужели? – Он подбежал к мешку, открыл его, после чего перевел на Саймона взгляд, полный неверия. – Вы что, спускались в ад?

– Именно.

– И остались живы?

– Как видишь.

Игрок взял мешок и отнес его в заднюю комнату – и сразу же вернулся за вторым мешком. Майкл бросил на него несколько нервный взгляд, который, впрочем, от Игрока не укрылся.

– Не волнуйся, – сказал он Майклу. – Я просто взвешу черепа, после чего сообщу, сколько сквелларов вы за них получите.

– А сквелларов у тебя хватит? – спросил Саймон.

– Не знаю, – ответил Игрок. – Об этом пока рано говорить. Если что, я пришлю к вам курьера. Где, кстати, вы проживаете?

Майкл и Саймон взглянули на Игрока с одинаковым недоверием в глазах. Саймон сказал с ухмылкой:

– Думаешь, мы просто возьмем и все тебе расскажем? Мы вообще-то грабители. И мы не сидим на одном месте. Как твой курьер нас найдет?

Игрок бросил мешок на пол и сказал:

– Я профессионал в скупке краденого. А вы – новички, которым крупно повезло, и я очень сомневаюсь, что когда-нибудь в этой жизни, вы сможете принести мне столько черепов, сколько сейчас.

Саймон хотел что-то возразить, но Игрок перебил:

– Возможно, моих запасов хватит, чтобы купить эти черепа. Уж я-то не беднее большинства гробовщиков, это точно. А если нет – то этот вопрос мы обсудим с вами позже. Сначала мне нужно взвесить черепа, проверить их качество и убедиться в том, что они настоящие. Никто не станет покупать фальшивую смерть.

– Много это времени займет? – спросил Саймон.

– Много. Советую вам разогреть Эрику, или иначе она разогреет вас.

Игрок стал уходить в заднюю комнату, и тут же глазам Майкла и Саймона открылся плакат на стене, который загораживала спина Игрока. Саймон странно посмотрел на Майкла, после чего они в один голос вскрикнули:

– Постой!

Игрок обернулся.

– В чем дело? – с нескрываемым раздражением спросил он.

– Кто изображен на этом плакате? – Саймон подошел к стене и ткнул пальцем в изображенного на плакате широкоплечего мужчину с короткими, но торчащими вверх, черными как смоль волосами. На его металлическом торсе красовался золотой пояс, а под ботинками с изображениями кровавых черепов была выведена надпись «Непобежденный чемпион ЛучаСпота».

Игрок удивился вопросу.

– Это Ти-Боун Фрэнк, звезда подпольных боев без правил, – ответил он.– Более трех лет владеет главным поясом ЛучаСпота. Нокаутировал всех соперников на первой минуте боя.