Текст книги "Сочувствую ее темным духам… 13—21"

Игрок затушил косячок в пепельнице и с подозрением добавил:

– Вы его не можете не знать.

Саймон с удивилением пялился на плакат. Майкл же почувствовал ненависть при взгляде на не вяжущиеся с внешним видом синие глаза, на квадратный подбородок, на толстые бакенбарды на нижней половине лица. Подонок, чуть не убивший ее — чемпион боев без правил? По-своему медийная личность заполучила себе пусть сломанную, но все же машину времени? И Лаура является его сообщницей?

– Надо бы сходить на его бои, – внезапно для себя выпалил Майкл. – Как нам туда попасть?

Игрок с недоумением перевел взгляд на Майкла.

– Джа, подпольные бои потому и подпольные, что запрещены законами Гриверса. Вы что, с другой планеты?

– Ага, – ответил Саймон. – Мы бежали из Паксбрайта. Надвигающаяся война, все дела…

Недоверие Игрока сквозило в каждой черточке его прокуренного лица. Он долго пялился на них, пока в комнату не вошла Эрика с косяком в зубах.

– Кто-нибудь зайдет ко мне? – спросила она, рукой проведя про промежности.

От взгляда мужчин не укрылся этот жест, но Игрок тут же посмотрел на костекрадов и сказал.

– Так и быть. Я профессионал, вы принесли мне товар, я вам за него плачу. Больше ничего не придумывайте в ответ, мне это неинтересно.

– Добро не… – хотел вмешаться Саймон, но Игрок не дал ему ничего сказать:

– Ребята, у нас взаимовыгодные отношения. Добро здесь не при чем. Я оказал вам услугу, чтобы иметь право попросить вас об услуге в дальнейшем. Никакой напрасной благодетели. Бизнес-отношения, работающие как часовой механизм. Идите в комнату к Эрике. Считайте это оказанием мне услуги.

Майкл почувствовал облегчение, впервые с того момента, как оказался в доме Игрока. Саймон щупал взглядом растаманку, его серые глаза задержались на ее босых ногах с перламутровыми кольцами на больших пальцах.

– Не будем отвлекать тебя от работы, – сказал он и направился в комнату к Эрике.

– Наконец-то, – вздохнул Игрок и ушел в заднюю комнату.

– Спасибо, – бросил ему в спину Саймон, после чего скрылся за занавесками насквозь прокуренной, как только сейчас унюхал Майкл, комнаты Эрики. Майкл кивнул в спину уходящему Игроку и поспешил присоединиться к своему другу… в стремлении помочь ему оказать услугу Игроку…

**************

И снова дорога.

Дорога, которая, как странно подметил Саймон, теперь напоминала «артерии суицидника-неудачника»

– Вряд ли бы суицидник был неудачником, если бы порезал себе артерии, – как-то заметил Майкл, и Саймон рассмеялся.

Впрочем, смех непривычно часто исходил что от Саймона, что от Майкла. Как сказал Саймон: «Мы в состоянии позволить себе хохотать всю жизнь. Покупается все – любовь, государства, идеалы и даже такой милый пустяк, как смех»

Итак, дорога…

Обратный путь от жилища Игрока к «Шестеркам Сатаны».

Майкл выжимал газ на кочкообразной дороге. Полуголый Саймон вновь занял позу победителя – сигарета в зубах, распростертые руки в воздухе. В одной руке он держал гавайскую рубашку – снял ее, как он выразился «для того, чтобы остудить расцарапанную спину». В другой руке – мешок. Всего один, но зато плотно набитый сквелларами Игрока.

Каждый из друзей по-своему радовался жизни. Саймон переспал с Эрикой, после чего заявил, что это был «лучший секс в его жизни». Майкл, поспособствовавший вышеупомянутому действию, наконец смог привести свои мысли в так необходимый ему порядок. С каждым входом в растаманку-нимфоманку Майкл убеждался в том, что она – та самая – больше ему не нужна.

«Желаю ей помириться со своим Дереком» – подумал Майкл. – «Меня она не получит, даже если этого захочет»

У него есть много денег. Он сможет позволить себе купить практически все, что пожелает.

Он сможет добиться стабильности в этом мире – все еще новом, опасным, не изведанным – но таком интересном мире.

Вместе с Саймоном они заняли пьедестал самых бесстрашных воров на свете – и заняли его сравнительно легко.

Они уже успели обсудить свою уникальность после того, как вышли из дома Игрока, расслабленные, с мешком денег в руках.

«Этот мир идеален» – несколько раз повторил Саймон, а Майкл в знак искреннего одобрения несколько раз ему кивнул.

Да. Этот мир совершенен. В Мельбурне он даже не мог ограбить своего отчима. А здесь жертвой его наглости стали сильные мира сего – и стали сравнительно легко.

Майкл постоянно крутил в голове те моменты, которые помогли ему – окончательно и бесповоротно – откреститься от нее.

Игрок после взвешивания черепов радостно вбежал в комнату, где уже близилась кульминация «оказания ему услуги» и сообщил, что эти первоклассные черепа разлетятся на черном рынке не хуже, чем лициды Грезоносца. С его слов он отдавал кости черным остеологам для дальнейших спекулятивных действий. В этот момент губы Майкла были заняты грудью Эрики, поэтому он никак не смог прокомментировать самую крупную сделку в своей жизни. Насколько понял Майкл, в это время Саймон, голый и почти бесчувственный валялся на кушетке. На его теле к уже имеющимся ранам от битого стекла прибавились новые кровоточащие царапины.

Друзья решили не обсуждать свои приключения до своего возвращения в Кенинг Хор. Молчаливая эйфория окутывала Апекс, пока он обгонял безликие автомобили.

Спустя несколько часов – в этом мире Майкл не имел привычки считать часы – электробайк затормозил у входа в «Шестерки…». Довольный, но с оттекшими руками, Саймон поставил мешок на землю, надел рубашку и стуча зубами произнес:

– Похоже, победитель переборщил со своей позой…

Майкл махнул рукой так же беззаботно, как порой махал ему Саймон.

– Дружище, ты сможешь купить себе все грелки этого мира. – Он красноречиво посмотрел на мешок.

Саймон продолжал дрожать. Ничего не ответив, он взял мешок с деньгами и с мрачным лицом вошел в мотель. Майкл удивился неожиданной смене настроения у своего ориентира и поспешил за ним.

У барной стойки, как обычно, сидел одногубый коротышка. Он не обратил внимание на вошедших, молча курил свою огромную сигарету и читал фиолетовую газету. Едва Саймон прошел мимо стойки, как бармен словно бы очнулся. Он спросил:

– Постойте! Вы ведь живете в четвертой комнате?

Саймон кивнул.

– Да, точно – вы ведь получили этот номер под залог за очень странный кусочек золота, – произнес коротышка, почесывая густую бровь. – Я так до сих пор не могу понять, откуда у вас…

– Ближе к делу, – перебил Саймон.

Коротышка хмуро посмотрел на него и сказал:

– Вам пришла посылка.

Майкл и Саймон переглянулись.

– От кого? – спросил Саймон.

Коротышка ничего не ответил. Он просунул руку под барную стойку и достал оттуда прямоугольный сверток, завернутый в фиолетовую фольгу. Он отдал сверток Саймону, после чего вновь уткнулся в свою газету.

По молчаливому сговору Майкл и Саймон поднялись на второй этаж, в свою комнату. Едва Саймон закрыл за собой дверь, Майкл с некоторым волнением в голосе спросил:

– Как ты думаешь, от кого она? Может, от Эми и Клода? Или от Элиаса?

– Не думаю, – сказал Саймон и поднес сверток прямо под глаза Майклу. Только сейчас он смог разглядеть надпись, выведенную жирным красным шрифтом:

«Аноним, желающий представиться»

– Мне это не нравится, – сразу же сказал Майкл. Тут же эйфория в его теле словно бы стала чужой, он почувствовал сжатие в грудной клетке.

– Мне тоже, – сказал Саймон и грубо разорвал фиолетовую фольгу.

На пол упало нечто темное и глянцевое, напоминающее рулон. Рулон оказался неожиданно маленьким в сравнении с прямоугольным свертком, в котором он был упакован.

Майкл и Саймон согнулись над рулоном. Они не сразу поняли, что перед ними, так как в этом времени, в эру квантовой почты, эта вещь казалась настолько старомодной, что возникали вопросы, как она вообще могла в этом мире находиться.

Это была видеопленка.

Убить Грида

Итан Грид рассматривал свой новый портрет в полный рост. Старый был убран в специальное хранилище, которое Грид ради забавы называл «хранилище старых портретов в полный рост».

Нарисованный Итан Грид был облачен в кроваво-красную мантию и держал в руке череп так, будто бы держал бокал вина. Сравнение с бокалом здесь неспроста – череп был наполнен красным вином. Или же кровью – Грид не знал, что за художник писал его портрет, и пока пояснений на этот счет не получил.

Лишь одно смущало канцлера в новом портрете – каким образом вино (или кровь) остается внутри черепа и не выливается из глазниц. Он стал думать над этим, прохаживаясь вдоль стены, параллельно рассказывая своим охранницам о том, что действительно имело для него значение.

– Искусство – есть незыблемая иллюзия, прекрасная в своей бессмысленности, – говорил Грид, касаясь ладонью пистолета охранницы, который был спрятан под длинным нефритовым платьем.

– Как говорил какой-то старец из эры Предстановления… – начал Грид, проходя мимо жемчужных перил своей трибуны. – Все люди – идолопоклонники: кумир одних – почести, других – корысть, а большинства – наслаждение.

Он со скепсисом оглядел серо-голубые глаза на портрете.

– Беднякам позволено лишь совокупляться, – продолжил рассуждать Грид. – Контролируешь секс – контролируешь все. – Теплая рука канцлера сжала гладкое бедро охранницы. – Двигатель любого прогресса – секс. Любой, кто ищет иное объяснение, уподобляется адептам Великого Лжеца.

Грид еще раз обошел вокруг портрета, потом обошел вокруг еще раз двадцать, задумчиво почесал бровь и в итоге издал вопль восторга.

Но стоявшие рядом с ним охранницы напряглись. Восторг канцлера был тише, чем обычно. Это значило, что канцлеру есть к чему придраться.

– Кто писал этот портрет? – спросил Грид у охранницы в нефритовом платье.

Та пожала плечами.

– Мой повелитель, заказом занималась Роксанна.

– И где она? – Серо-голубые глаза казались больше серыми, чем голубыми, когда не видели перед собой любимую фаворитку.

– Мой повелитель, Роксанна гуляет на свежем воздухе, – ответила охранница. – Сказала, что воздух ей необходим – с ее слов, так долго под водой она еще не находилась.

Грид поспешил к двери. Охранницы последовали за ним. Шлейфы разноцветных платьев плыли за охранницами по мраморному полу.

У самой двери Грид обернулся.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

– Но, мой повелитель, вдруг там… – неуверенно начала охранница в нефритовом платье.

– И кто же там, моя дорогая? – насмешливо спросил Грид. – Престон? Синдикат? Грезоносец? Или иной фанатик, желающий моей смерти? Кто-то, а ты, Каприсс, могла бы быть менее параноидальной.

Охранница по имени Каприсс замерла в смущении. Рука канцлера вновь оказалась под ее платьем, на бедре с нежной, как шелк, кожей.

– В любом случае, я буду не один, а с Роксанной. Не примите за обиду, но она лучше любой из вас сможет защитить меня.

Грид вышел на улицу, опять обернулся и сказал:

– Я хоть и беззащитный король, но столько ферзей мне сейчас не к чему.

Затем закрыл перед охранницами дверь.

Грид увидел перед собой Роксанну. Одетая в костюм русалки, она сидела на декоративном пне возле фонтана и курила сигареты с текилой. Ее хищный взгляд был устремлен вниз – на живущий бедной жизнью Олдтаун, на ларьки торговцев, коих в Олдтауне всегда хватало. Как по расписанию, торгаши появлялись в послеполуденное время, чтобы втюхать голодающим беднякам бесполезные побрякушки. Мимо одного из ларьков стремительно пронесся мотоцикл, который Роксанна удостоила продолжительным – но все таким же хищным – взглядом.

Хищный взгляд… Именно эта деталь в генномодифицированной Роксанне возбуждала Грида сильнее всего остального. Он откашлялся, чтобы вся прелесть хищного взгляда была обращена к нему.

Русалка обернулась.

– Роксанна, мне нужно с тобой кое-что обсудить, – начал Грид.

Он заметил, что глаза ее любимой фаворитки были какими-то грустными, а грудь, скрытая ракушками, вздымалась не так высоко, как это бывает при встрече с мастером. Все это заставило Грида задуматься. По всей видимости, дневной секс и ночная охрана, перебиваемые личными просьбами – или ночной секс и дневная охрана, перебиваемые личными просьбами – не дается без последствий даже перфекцинатам.

– Я освобождаю тебя от ночных дежурств, Роксанна, – первым делом сказал Грид. – Вид у тебя неважный. И советую тебе бросить курить. Моя фаворитка должна подавать пример другим охранницам – чтобы по-прежнему оставаться моей фавориткой.

– Хорошо, мой мастер, – улыбнулась Роксанна – вернее, пыталась улыбнуться, потому что последняя фраза Грида ее явно задела.

И Грид это понял. Чтобы не смущать свою пока еще фаворитку, он подошел к перилам и посмотрел вниз – на жадных торговцев, на полуголых бедняков, на случайных безликих прохожих. Уже с высоты второго этажа ощущается превосходство над этим городом – привычное и безмерно любимое Гридом. Да, ради него стоило обворовывать электорат… С этим великолепным чувством Грид повернулся к Роксанне.

– У кого ты заказывала мой портрет? – спросил Грид.

В хищный взгляд русалки проник страх.

– У Нилаца Ретлиха, мой повелитель.

– Что? – вскричал Грид. – Ты доверила мою личную просьбу этому любителю лесбиянок?

– Но, мой повелитель, вам ведь нравятся его картины…

– Мне не нравится его портреты! Мой портрет! Портрет, на котором я нарушаю законы физики! Я понимаю, что у него есть свой стиль, что он не привык его нарушать, и что ради твоей просьбы он не стал рисовать очередных лесбиянок…

Голос Грида тут же перешел из спокойного холодного в крик.

– Но этот сукин сын должен понимать, что жидкость выльется из сосуда, если в сосуде почти на самом дне находятся дыры!

Выражение лица Роксанны изменилось. Весь ее внешний вид навеивал сравнение с орлицей, которая в данный момент не понимала, куда делась ее добыча. В ответ на это Грид прокричал:

– Если в череп налить вино, то оно выльется из глазниц! А на картине Ретлиха оно осталось в черепе! По его мнению, вино загустело? Или же я каким-то магическим образом заморозил его?

– Это… это художественный замысел Ретлиха.

Грид вновь хотел орать, но передумал, и спокойно сказал:

– Роксанна, милая моя фаворитка…

Показной вздох.

– Художник, рисующий целующихся лесбиянок, не должен рисовать канцлера Гриверса и мэра Кенинг Хора в полный рост. Неужели ты сама не могла до этого додуматься?

– Но…

– Я передумал. Я добавляю тебе ночные дежурства. Иди в свою комнату. И быстрее, ты должна привести себя в порядок ко следующей нашей встрече.

Роксанна покорно кивнула – но затем выкинула окурок в фонтан, после чего сняла со своих ног синий, довольно мультяшный, хвост, встала, медленно пошла ко входу в замок, открыла дверь…

В которую тут же вскочил Мартин, на ходу отдавая честь – то есть, стуча правой ладонью по золотым нашивкам на своей черной форме.

– Так, так, так, Мартин… – с недовольством начал Грид. – Вы же знаете, что сотрудникам ООН – вообще, любым сотрудникам любой должности – нельзя здесь находится.

– Но, повелитель, обстоятельства…

Любовь к Мартину, как к самому надежному сотруднику силовых структур, не мешала Гриду прокричать:

– МНЕ ПЛЕВАТЬ! ЭТО КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР! ПОЛИТИКАМ И ПОЛИЦИИ ЗАПРЕЩЕНО ЗДЕСЬ ПОЯВЛЯТЬСЯ!

Мартин смутился – но смутился недостаточно сильно, если учесть, что орал на него канцлер Гриверса и мэр Кенинг Хора собственной персоной.

– Но, повелитель, – начал Мартин, – мы поймали Элиаса Крица…

Грид был готов разразиться очередной гневной тирадой, уже открыл для этого рот, но слова Мартина вовремя дошли до него и вызвали странную перемену в его лице. Оно воодушевилось, будто бы его ожидало фехтование с Роксанной.

– Где он? – спросил Грид, позабыв о портрете и своем недовольстве им.

Мартин выпрямил спину и стал докладывать:

– В нашем автомобиле. В наручниках. У него был самодельный пистолет. Мы его изъяли.

– Приведи его в мой кабинет, – приказал Грид.

– Слушаюсь, – сказал Мартин и направился к двери.

У самого входа он остановился и произнес:

– Повелитель, мне неловко говорить, но Криц ранил одного из наших сотрудников, Строумэна. Ему необходима медицинская помощь.

Грид отмахнулся от вопроса, словно от назойливой мухи.

– Так окажите ему помощь, в чем проблема?

Мартин стал постукивать левым лакированным ботинком по полу, отражающему свет холодного солнца.

– Медицинская помощь стоит денег, и…

Грид перебил с особым раздражением в голосе:

– Так отвезите его в больницу, черт побери!

Мартин сглотнул ком в горле. Сине-зеленые глаза впервые при Гриде потеряли свой уверенный взгляд. Тут канцлер наконец-то понял, к чему клонит его преданный солдат, поэтому добавил несколько брезгливо:

– И запишите лечение на мой счет.

Мартин замялся, но было очевидно, что он услышал то, что хотел.

– Так точно, – отчеканил он. – Я сообщу Ребекке, чтобы она отвезла Строумэна в больницу, а тем временем я доставлю в ваш кабинет Элиаса Крица.

– И побыстрее! – крикнул вслед Грид. – Через пять минут ученый должен сидеть в моем кабинете.

После послушного кивка головой, затылком обращенной к Гриду, Мартин покинул королевский двор.

Черствое сердце любителя искусств бешено заколотилось. В его распоряжении появился он – настоящий изобретатель. Человек, который может повелевать временем. Который по приказу канцлера сделает так, чтобы сам канцлер мог повелевать временем. Одной только угрозой применить машину времени можно подчинить себе не только Паксбрайт, а… (Грид с некоторым страхом притормозил в своих мыслях, но все-таки додумал) сам Синистер.

Он с вдохновением оглядел толпу, окружающую ларьки торговцев, сразу же после этого покинул королевский двор и поспешил к своему кабинету, находящемуся на вершине башни…

…в котором уже находился Элиас Криц. Он сидел на деревянном стуле, спиной к Гриду. Руки были пристегнуты наручниками за спинку стула, бурый плащ ученого валялся под ногами. Мощный торс просвечивался сквозь дырявую жидкую футболку, которую ученый, наверное, не менял много лет.

Ученый…

Грид хмыкнул. Ему казалось странным, что не щуплый Рей в очках, а этот рослый гладиатор является изобретателем. «Такая внешность подошла бы участнику подпольных боев, но никак не изобретателю» – подумал канцлер.

Когда дверь открылась, ученый развернул голову вполоборота – маска ярости исказила лицо с буквами шрамов, когда желтые глаза увидели перед собой столь ненавистного канцлера.

Грид улыбнулся.

– Неужели? Неужели человек, которому под силу сделать так, чтобы меня не существовало, сейчас сидит передо мной, такой злой, но абсолютно беспомощный?

Элиас плюнул на бумаги, лежащие на столе канцлера. Насколько мог понимать стоявший у дверей Грид, только что указ о повышении налоговой ставки до 71% стал недействительным. В другой день это событие, несомненно, вывело бы Грида из себя, но не сегодня…

– Я видел твоего брата, – начал Грид и стал медленно расхаживать по комнате. – Более трех недель назад. Он соврал мне, что является изобретателем машины времени для того, чтобы спастись от ростовщиков, которым он остался должен за наркотики. Полагаю, Элиас, ты знал об этом?

Серо-голубые глаза впились в ученого, мысленно приказывали кивнуть, но Элиас никак не отреагировал. Яростный, желающий смерти, взгляд желтых глаз с красными прожилками вызвал у Грида какую-то пустоту в желудке. Он решил не смотреть на ученого, поэтому продолжил свою неторопливую, по театральному выверенную речь, бросая коротенькие взгляды на висящее на стене на холодное оружие.

– Спешу тебя заверить – твой брат так и не произвел выплаты ростовщикам. Потому что я отправил его в Синистер…

– На ужин к Сикстену Бейлу! – прервал канцлера Элиас. – Ты скормил моего брата этому узурпатору!!!

Грид удивился осведомленности Элиаса, но тут же вспомнил о своих подозрениях, что Шелтер и Элиас тесно общаются, поэтому натянул на лицо как можно более раздражающую улыбку.

– Да, так оно и было. Но, пожалуйста, никому никогда об этом не рассказывай. Я думаю, что протектор Синистера не обрадуется тому факту, что много… эээ… лишних людей знают о его… слабостях.

Грид сел на свой величественный трон. Теперь Элиас перестал вращать головой. Он получил долгожданную возможность испепелять врага убийственными взглядами напрямую.

Грид же сел лицом к Элиасу не ради этой благородной цели. Он сел на трон, в надежде наполнить свой организм соками столь привычного, но пока приглушенного, превосходства, но ярость Элиаса, увы, была слишком непомерна, поэтому Грид по-прежнему избегал взгляда желтых глаз с прожилками. Он смотрел на портрет красивой девушки, пока говорил:

– Перед тем, как я спрошу у тебя кое-что, я хотел бы услышать от тебя что-нибудь – например, вопросы, которые, наверняка, у тебя имеются… О да, – кивнул Грид, увидев удивление на лице Элиаса. – Я предоставляю тебе возможность первому задавать мне вопросы. Забегая наперед, скажу, что в моих планах идет длительное сотрудничество с ученым такого калибра, как ты. Все мои верные поданные получают хорошее жалованье, и ты тоже не станешь исключением, если не будешь ставить свое эго выше моих собственных намерений.

Грид переборол себя и все-таки посмотрел в глаза Элиаса. Увы, ненависти в них не убавилось.

– Я понимаю, что я стал причиной смерти твоего брата, но, насколько мне известно, вы никогда не были близки. Более того, вас можно назвать вра…

– Ты убил моего отца! – внезапно перебил Элиас и ударил ногой по декоративной ножке стула. – Ты отправил его к Бейлу. Черт с ним, с Реем, но после того, что ты сделал с отцом… – красные жилы в глазах стали багровыми, – у тебя есть наглость заикаться о сотрудничестве?

Грид понимающе покивал головой, посмотрел на рыцарские доспехи возле стены, но все же предпочел обратить свой взор к портрету девушки.

– Сейчас я тебе объясню, почему я так поступил. Я отправил твоего отца к Сикстену Бейлу после того как узнал, что твой отец имел любовную связь с моей матерью, правительницей Гриверса, великой Эльжасминой Сагитариус.

Грид притворно охнул и вновь улыбнулся своей самой раздражающей, и оттого самой любимой, улыбкой на свете.

– Не хочу хвастаться, но это первый приказ, который я отдал, когда вступил в учрежденную мною лично должность канцлера Гриверса.

После своих слов Грид продолжил спокойно смотреть на портрет, опасаясь, что от нарастающей, становившейся все более осязаемой, ярости Элиаса, могут разорваться наручники, подрагивающие, судя по стуку, за спиной ученого.

– Больше к твоему отцу возвращаться я не намерен, – сказал Грид. – Задавай другие вопросы, ответы на которые ты бы хотел получить.

– У тебя машина времени? – неожиданно спокойно спросил Элиас.

– Я думаю, ты знаешь, что нет.

– То есть, троица похитителей под предводительством некого Фрэнка работает не на тебя?

– Мне достаточно преданных бойцов ООН, – слегка ощерился Грид. – Зачем мне нанимать какого-то Фрэнка?

– И Лаура Блейк тоже не работает на тебя?

– Кто такая Лаура Блейк?

– Ты сейчас на нее смотришь.

Грид недоуменно отвел глаза от портрета, посмотрел на Элиаса в высшей степени глупо, затем вновь стал смотреть на портрет с куда более сильным вниманием.

– По-твоему, эту девушку зовут Лаура Блейк? – спросил Грид тихим голосом, указывая на портрет.

– Она уже проговорилась, что это ее не настоящее имя, – ответил Элиас. – Но она им представлялась, пока жила в Леклере.

– Лаура Блейк? Жила в Леклере? – встревожено переспрашивал Грид, поневоле уставившись на Элиаса. – Что за бред ты несешь?

– Спроси у нее, зачем она выслеживала меня. Я уверен, что ты хорошо ее знаешь, раз ее портрет висит аж в самом твоем кабинете. Узнай от нее, бред я говорю или нет.

Грид то открывал, то закрывал рот в недоумении. Канцлер напоминал рыбу, течением выброшенную на сушу.

– Я не… я не понимаю…

Никакой речи о «соках превосходства», которые мог бы дать трон правителя, теперь не могло идти и речи.

– Стало быть, ничего интересного про похищенную машину времени ты рассказать не в состоянии?

Серо-голубые глаза, казалось, онемели в глазницах. Он бросил очередной взгляд на портрет, словно надеясь от него услышать какие-либо пояснения.

– Тогда не вижу смысла тянуть с этим.

Что-то хрустнуло – и Элиас встал со стула. На его запястьях болтались браслеты от сломанных надвое наручников. Он бросил на стенд с холодным оружием взгляд, полный любопытства.

– Жаль – но я не знал, что у тебя имеются такие замечательные мечи, Грид. Иначе мне бы не пришлось носить с собой это…

Элиас наклонился к плащу и из внутреннего кармана достал пистолет.

– При аресте твои охранники отобрали у меня пистолет. Они и подумать не могли, что у ученого может быть и второй.

– Как тебе это удалось? – Грид смотрел на болтающийся наручник на грубой руке ученого.

– Это? – Элиас позвенел браслетом. – Скажем так – мою злость не удержат никакие оковы в мире.

Глаза канцлера в панике забегали по кабинету.

– Ничто меня не сможет остановить! – Элиас направил оружие на канцлера. Тот вжался в свой трон и заорал:

– ОХРАНА!

Элиас засунул пистолет за пояс, выхватил со стенда меч пламевидной формы и приставил его к шее Грида.

– Я не собираюсь убивать тебя прямо здесь, Грид, – прошипел Элиас. – Но могу поклясться, что ты умрешь с особенной мукой, если будешь продолжать орать.

Смертельно напуганный, канцлер все же нашел в себе силы прошептать:

– А что после? Тебя же убьет моя охрана. Такой талант, как ты, позволит себе умереть ради глупой мести?

За дверью послышались торопливые шаги. Они усиливались.

Элиас тяжело вздохнул.

– Я уже тебе поклялся, Грид.

Грид задрожал с головы до ног. Он бросил отчаянный взгляд на портрет девушки, известной ранее как Лаура Блейк.

– Ты – моя страховка, Грид, – сказал Элиас, острием меча дотронувшись до дрожащего кадыка на старой шее канцлера. – Ты пойдешь со мной.

Дверь распахнулась – в кабинет ворвались Роксанна, Каприсс, и чуть позже Мартин, вставший между девушками. Они нацелили на Элиаса оружие – пистолеты у девушек, блестящий автомат у Мартина.

– Не двигайся, Элиас, иначе мы откроем огонь на поражение! – проговорил Мартин четко, словно бы находился на учениях.

Элиас перевел взгляд на Роксанну, которая ворвалась в кабинет в одних только трусиках. Ее пистолет смотрел ему прямо в голову.

– Так, – сказал Элиас, – не вижу смысла блефовать. Он обратился к ооновцу. – Мартин, тебя знаю чуть лучше, чем твоих подружек, знаю, что ты – толковый рассудительный малый, которому не повезло работать на такую мразь, как Грид.

– Пристрели его, Мартин! – прошипел Грид. Острие фламберга слишком плотно прилегало к старой, но идеально выбритой шее канцлера.

– Мартин, достань из моего плаща сверток. В нем находится один немаловажный документ.

Мартин посмотрел на канцлера. Тот, равно как и его охранницы, стали покачивать головами.

– Вдруг это важно, – извиняющимся тоном произнес Мартин, после чего нагнулся к плащу Элиаса и достал из кармана сверток.

Грид с ненавистью посмотрел на своего преданного бойца ООН. Тот, увидев его взгляд, добавил:

– Правитель, пока мы рядом, вашей жизни ничего не угрожает.

Под томящийся от ожидания взгляд Элиаса, Мартин развернул сверток, достал оттуда документ, быстро пробежал по нему глазами…

– Что там, Мартин? – спросил Грид приглушенным голосом, да таким приглушенным, будто бы его душили.

– Это… Правитель, это лицензия на убийство.

– ЧТО?

– Все правильно, – довольно произнес Элиас.

– Где ты ее взял? – спросил Мартин. – Это привилегированная, ее давно не выпускают.

– Позвольте мне не выдавать своих подельников, – слегка поклонившись Мартину, произнес Элиас.

– Убейте его! – прохрипел от нехватки воздуха Грид, но Элиас благоразумно скрылся за троном. Теперь в прицел попадала только макушка – и рука, все еще держащая фламберг у старой и уже побелевшей от страха шеи Грида.

– Как вы знаете, – начал Элиас, – в Гриверсе продаются лицензии на убийство. Работают они в отношении любого человека. Есть простая, где нужно указать имя жертвы и привилегированная, где имена не указываются, а указываются количество жертв. Я такую приобрел, чтобы убить канцлера Гриверса и мэра Кенинг Хора Итана Грида. Прошу заметить – работает лицензия в отношении любого.

– Пристрелите его! – проорал Грид.

Раздался выстрел. Элиас успел убрать руку от шеи. Пуля с неприятным лязгом угодила в лезвие меча, переломив его надвое. Элиас бросил взгляд на троицу охранников. Судя по дымящемуся пистолету охранницы в нефритовом платье, стреляла она. Элиас направил на нее свой пистолет и выстрелил – и Каприсс, вторая по любимости охранница Грида, упала навзничь и больше не шевелилась. Нефритовое платье окрасилось кровью, струйка дыма исходила от багровой груди.

Грид закричал. Элиас схватил канцлера за шею и приставил пистолет к виску.

– Не двигаться! – крикнул он Мартину и Роксанне. – Иначе ваш правитель станет следующим.

Мартин застыл, но пистолет его остался направленным в сторону Элиаса. Роксанна склонилась над мертвым телом Каприсс. С ее недокрашенных глаз упала пара слезинок – и это поубавило уверенности в Элиасе. Он ослабил хватку на шее, дуло пистолета перестало давить на седеющий висок Грида.

– Мартин, ты же видишь, что это привилегированная лицензия, – спокойно сказал Элиас. Его грудь в дырявой футболке тяжело вздымалась. – Там указано число три. Я не нарушу гриверских законов, если убью Грида и еще кого-нибудь, например, тебя. – Ученый указал на Роксанну. – Вы всего лишь наемные рабы. Вы перестанете быть таковыми, если позволите мне уйти – разумеется, после того, как я… сделаю то, что законами не запрещено.

– Мартин, Роксанна, прикончите его! – взвыл Грид, чуть не плача. – Я приказываю вам!

Роксанна обнимала труп Каприсс, а Мартин нацелил автомат прямо между глаз Элиаса.

– Подумай о своей жене, Мартин, – вдруг выкрикнул Элиас. – Она хочет ребенка. Смогут ли дети при этой гниде увидеть счастливое будущее?

Серо-зеленые глаза Мартина расширились.

– Я обеспечу твоим будущим детям лучшую жизнь в мире! – прохрипел Грид. – Только застрели этого подонка!

Руки Мартина задрожали. Роксанна оторвалась от трупа соратницы и взглянула на дрожащий пистолет, направление которого медленно опускалось от макушки Элиаса до груди Грида…

Вдруг доспехи, стоящие у стены, зашевелись. Серо-голубые глаза Грида выскочили бы из глазниц от шока – если бы могли. Мартин отвлекся на звон доспехов, но тут же, совсем как Строумэн, получил пулю в ногу. Он рухнул на пол, держась за раненное бедро. Его пистолет отскочил на покрывающую пол шкуру пантеры.

– НЕЕЕЕТ!!! – проорал Грид.

Элиас направил пистолет на Роксанну. Та, оплакивая свою погибшую соратницу, вовсе позабыла, что просто положила пистолет на пол. До него она не успеет дотянуться…

– Беги отсюда, – приказал Элиас.

Роксанна поспешила выполнить приказ. Голая, испачканная кровью, она выскочила из кабинета. Ее каблуки еще долго отдавались эхом от мраморных ступенек лестницы…