Текст книги "Сочувствую ее темным духам… 13—21"

Под звуки каблуков, постанывания Мартина, всхлипы Грида, Элиас с бешено стучащим сердцем направил пистолет на доспехи, которые двигались к нему…

– Кто там?

Громоздкие руки медленно поднялись к шлему. Спустя мгновение шлем оказался в руках – а Элиасу предстало лицо Лауры Блейк. Словно сошедшее с портрета, живое, обольстительное – но с темными глазами, мечущими молнии.

Грид, казалось, сейчас упадет в обморок. Он не мог выдавить из себя ни слова. Лаура бросила на него короткий взгляд, после чего обратилась к Элиасу:

– Уходи отсюда. И не трогай его. – Она аккуратно положила свою руку на плечо Гриду. – Просто уходи отсюда, пока можешь.

– А если я убью сначала его, а потом тебя? – Элиас направил пистолет прямо в лицо Лауре.

– Не думаю, – сказала Лаура. – Мы с тобой связаны крепче, чем ты думаешь…

Лицо Элиаса скривилось от недоумения. Он шагнул вперед, чтобы рассмотреть лицо Грида. Оно также выражало недоумение, не меньшее, чем у него самого. Губы на белом от страха лице складывались в еле слышные слова:

– Только не трогай ее. Убей меня, но ее не трогай. У тебя же есть лицензия, пристрели меня.

Лаура медленно отступила назад, как раз для того, чтобы потоптаться сабатонами22
  Сабатон (англ. sabaton, он же соллерет англ. solleret) – латный ботинок


[Закрыть] по привилегированной лицензии, выпавшей из рук раненного Мартина.

– Не волнуйся, – сказала Лаура.– Он меня не тронет. Он слишком многого не знает, ведь так?

Лаура подмигнула Элиасу. Тот просто опустил пистолет и пялился на Лауру, словно завороженный. Грид не знал, что и думать ему:

– Что здесь происходит?

– Ничего, папа. Все хорошо, – заверила его Лаура. – Элиас, я бы на твоем месте поспешила к пришельцам. Кто знает, – Лаура стала наматывать на палец свои темные блестящие волосы, – может, они вновь оказались в опасности…

Она вновь подмигнула ему. Побледневший Элиас направил пистолет прямо в лицо Грида. Очередной всхлип, глаза Лауры испуганно расширились, палец на курке дернулся…

Но…

Выстрела не прозвучало. Элиас, все еще держащий пистолет нацеленным на Грида, направился к двери спиной, переступил через раненного Мартина, после чего открыл дверь и стал у порога, бросая на Лауру странные взгляды.

– Хватит всех этих спектаклей, Элиас! – улыбаясь, крикнула Лаура.

Дверь закрылась. В кабинете остались все еще напуганный Грид, Лаура в доспехах, раненный Мартин и мертвая Каприсс.

– Что здесь происходит? – спросил Грид, чувствуя, как его бьет мелкая дрожь.

Лаура ничего не ответила. Она резко опустила руки вниз – часть доспехов упала на пол. Тонкие, с украшениями, пальцы Лауры стали поглаживать Грида по плечу. Грид поднял на нее серо-голубые глаза и спросил:

– Что ты задумала?

Аноним, желающий представиться

– Что он задумал?

Наверняка, этот вопрос беспокоит вас – тех, кто сейчас смотрит эту пленку. Я надеюсь, что меня сейчас видят четверо людей – не больше и не меньше. И я очень хочу, чтобы у тех четверых были только эти и никакие другие имена: Клод Фохё, Эмили Гиллан, Сайрус Монтгомери и Майкл Бернс. Я знаю, что в этом мире вам приходится держаться вместе, поэтому если кто-то из вышеназванных, не имеет возможности видеть мою разоблачающую запись, знайте – виной тому тлетворное влияние человека, которому вы обязаны переносу во времени…»

На мониторе появилась фотография Элиаса – молодого Элиаса в лабораторном халате, стоящего возле пробирок в сферообразной аудитории.

– Да, он самый – продолжал вещать незнакомый мужской голос. – Элиас Родерик Криц. Мой подельник, чьи подлинные намерения я планирую озвучить в этой видеозаписи…

Фиолетовая рябь исчезла. Вернее, она стала превращаться во все более четкий фиолетовый фон. На этом фоне появился мужчина. Он был в одет в ярко-красный неоновый пиджак. Под ним скрывалась фиолетовая рубашка, заправленная в матовые красные брюки. Лицо мужчины было замазано фиолетовой рябью, такой же, которая была в начале ролика. Он медленно подошел к камере и приложил к ней свое лицо.

Фиолетовая рябь вновь заполонила монитор.

– Я скрываю свое лицо из опасения, что эта видеозапись может попасть не в те руки, – продолжал говорить мужской голос. – Но вы же помните, что гласит надпись на свертке, в котором находилась пленка, которую вы сейчас смотрите? Аноним, желающий представиться. Я все еще желаю представиться – просто хочу сделать это в более уединенном месте. Только так я смогу чувствовать себя в безопасности.

Но о безопасном месте я сообщу вам позже. Сейчас я планирую рассказать вам все, что знаю о грязных делах Элиаса Крица, человека, которого вы, возможно, считаете путеводителем или даже другом в этом новом для себя мире…

Итак. Элиас Родерик Криц. Родился он 22 мая 186 года в городе Итиане, в Отрантии, которая сейчас известна под названием Крицборн. Его семья выделялась из круга ученых своей незаурядностью, которая, надо заметить, порою граничила с безумием. Ученые Советы практически всех городов Паксбрайта, мягко говоря, недолюбливали семейство Крицов за резкость их научных изысканий, которая, надо заметить, стала главной причиной их известности. Стоит также упомянуть дружбу матери Элиаса, Келлендры, с главным консулом Паксбрайта, Йоханном Шелтером. Недаром, сразу же после смерти Келлендры Криц, произошедшей пять лет назад, ее родная провинция была названа в ее честь. Так что безусловная одаренность и дружба с первым лицом Паксбрайта превознесли семейство Крицов над другими, не менее талантливыми, чем они, учеными семьями.

Но… Всегда есть «но». Семейство Криц всегда умело замазывать грязные следы в своей истории своим интеллектуальным блеском. Только они не могли и подумать, что найдется человек, готовый бескомпромиссно стереть этот блеск, чтобы явить вам, многоуважаемые путешественники во времени, правду, которую вы заслуживаете знать.

Фиолетовая рябь стала уменьшаться в размере. Равномерный фиолетовый фон постепенно наполнял собой экран – аноним отодвигал свое замазанное лицо от экрана, отходя назад и представляя на обозрение свой красный неоновый пиджак.

– Итак. Я продолжу. Хочу, чтобы вы видели меня, когда я буду говорить правду. Мое лицо останется замазанным – из-за тех же соображений, о которых я сообщил вам ранее.

Возможно, вас посещали назойливые мысли о том, что Элиас Криц водит вас за нос. Спешу вас заверить – талант ученого и способность хранить в секрете свои темные тайны передалась Элиасу по наследству. Я расскажу вам о трех членах семейства Криц, после чего вы сможете сопоставить мои факты и свои предположения и выявить, чем же поведение семейства Криц отличается от поведения Элиаса.

Аномим откашлялся – видимо, разминая голос. Фиолетовая рябь дрогнула, слегка вытянулась, а затем вновь пришла в привычное состояние.

– Итак. Начнем с отца Элиаса, Родерика. На редкость странный тип. Неизвестно, почему он покинул райский Паксбрайт, отправился в дегенеративный Гриверс и закрутил там роман с самой Эльжасминой, тогдашней правительницой Гриверса, матерью нынешнего канцлера Итана Грида. Зачем передовому ученому с альтруистичными идеями оставлять жену с двумя детьми и уезжать в Гриверс? Ведь был огромный риск, что он оттуда не вернется. Что, собственно, и произошло – после отъезда в Гриверс, ни жена, ни подрастающие дети больше не видели Родерика Крица живым.

Далее по списку идет Келлендра Криц, мать Элиаса и жена Родерика. Ей принадлежит огромная роль в создании генномодифицированных людей, получивших название «перфекцинаты». Но какой ценой ей далось это открытие? Благодаря ее действиям, сотни людей заболели пыльной лихорадкой. О их дальнейшей судьбе нет смысла говорить – они либо превратились в рептилий, либо перестали воспринимать этот мир. Плюс ее так называемая дружба с Йоханном Шелтером… Может, они не просто дружили? Ведь Келлендре после таинственного исчезновения мужа наверняка понадобилось сильное, мужское и, что самое важное, влиятельное плечо. Келлендру Криц помнят как выдающегося изобретателя, оставившего после себя ряд удивительных идей, которые она не успела воплотить в жизнь. Но никто о ней не думает, как о губительнице сотен невинных жизней – может, авторитет главного, и надо заметить, не менее загадочного, чем она, консула Паксбрайта позволил ей избежать ответственности за свои преступления? Я ни на чем не настаиваю, просто задумайтесь об этом – возможно, это даст ответы на некоторые ваши вопросы.

Итак, следующий по списку идет Рей Криц, сын Келлендры и Родерика, младший брат Элиаса. И, друзья мои, приготовьтесь! Потому что Рей Криц – лицидозависимый наркоман, предавший свою семью, уехавший, совсем как отец, в Гриверс, чтобы – внимание! – совратить пятнадцатилетнюю девочку и заставить ее выйти за себя замуж. Да уж, такие свершения не скроют все интеллектуальные блески мира! На это сложно закрыть глаза. Даже его странная, мягко скажем, семья была в шоке от того, что самый младший ее представитель, продвинулся в своем безумии дальше всех остальных. Чем это кончилось, вы, наверняка, уже знаете. В своем стремлении обогнать своего брата в омерзительности, Рей связался не с теми людьми, попытался присвоить себе изобретенную Элиасом машину времени и пытался обмануть аж самого Итана Грида, чего, увы, ему сделать не удалось – Итан Грид отправил Рея Крица в Синистер на растерзание Сикстену Бейлу.

Позади анонима появилось черное кожаное кресло. Аноним сел и, скрестив ноги, продолжил монолог.

– Итак, экскурс в загадочную семью Крицов, можно считать оконченным. В живых остался лишь один ее представитель. На мой скромный взгляд, самый безумный из всех. Элиас Родерик Криц.

Для начала позвольте рассказать вам немного о себе. Поскольку я для вас являюсь анонимом, то малоприятные вещи, о которых я рассказываю, заставляют вас относиться ко мне с не меньшим, а то и большим подозрением, чем к Элиасу. Итак, я – двоюродный племянник Фрэнсиса Роттенхарта, чемпиона подпольных гладиаторских боев «ЛучаСпота», больше известного под псевдонимом Ти-Боун Фрэнк. Да, я двоюродный племянник того самого Фрэнка, который похитил у Элиаса машину времени. Того самого, который, возможно, причинил вам, многоуважаемые путешественники во времени, моральный и материальный вред…

Аноним взял паузу, после чего его фиолетовая рябь тихим голосом произнесла:

– От имени Фрэнка и своего имени – имя, которое вы скоро узнаете – я хотел бы принести вам чистосердечные извинения, если наши действия причинили вам боль…

Затем голос повысился:

– Эти действия шли согласно плану Элиаса Родерика Крица, на которого мы долгое время работали…

Вновь пауза – взятая, видимо, для того, чтобы шокированные пришельцы могли осмыслить все услышанное.

– Да. То, что считалось вами роковым стечением обстоятельств, было тщательно спланировано Элиасом. Он понимал, что его брат-шизофреник, знающий о машине времени, мог испортить ему планы, извините за пафос, по завоеванию вселенной, поэтому он инсценировал похищение машины времени, чтобы дистанцировать себя от связи со своим изобретением.

Элиас обратился за услугами ко мне. Я работаю против режима Грида и веду подпольную деятельность – то, что Элиас смог найти меня, тоже должно заставить вас задуматься. Ввиду своей скрытности, я не мог совершить ограбление лично, но, безусловно, такая вещь, как машина времени, не могла не заинтересовать меня. Я поручил это дело своему двоюродному дяде Фрэнку, в качестве поддержки он взял с собой свою сестру и ее мужа. Что было дальше, я думаю, вы помните.

Элиас – талантливый манипулятор и крайне опасный соперник. Он общается с Игроком, у него имеется доступ к лицензиям на убийство, он тесно связан с теневыми рынками Гриверса. В общем и целом, он ничем не отличается от своей семьи, чей незаурядный ум сочетается с крайне опасными представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Аноним встал с кожаного кресла – едва это произошло, как кресло исчезло. Остался фиолетовый фон, сам аноним и рябь на его лице.

– У вас, наверняка, возник резонный вопрос – почему я разоблачаю Элиаса, своего, казалось бы, союзника? Потому что в искусстве предавать он не уступает, а наоборот, превосходит своего младшего брата. Он связался с Мелиссой Блисс, дочерью самого Итана Грида, которую вы знаете под именем Лаура Блейк. Зачем он это сделал – я не знаю, но то, что он имеет дело с дочерью нашего заклятого врага, заставило меня в корне пересмотреть свое отношение к нему. Это, в конечном счете, привело к тому, что вы сейчас смотрите эту запись.

Элиас зависит от меня. Я храню у себя его поломанную машину времени и не собираюсь ее возвращать, пока не получу от него всю правду. Конечно, он сможет создать новую машину времени, но задумайтесь – так ли это хорошо, когда у человека, в котором есть причины сомневаться, вновь получит себе оружие вселенского масштаба? Сможете ли вы действительно попасть в другое время, когда временем владеет человек с таинственными амбициями?

Напоследок, хочу сказать вам вот что. Наверняка, Элиас сообщил вам, что ваш перенос во времени является случайностью. Задумайтесь – сможете ли вы, после всего того, что услышали о Элиасе, верить в то, что вы оказались в этом времени случайно?

Если мои доводы смогли вас убедить в бесчестии Элиаса, советую вам начать сотрудничать со мной. Доставьте Элиаса Крица к Чертовому Мосту – этот мосто соединяет Шэддок и Лоудаун. Тогда я с удовольствием открою вам свою личность, после чего мы вместе получим от Элиаса Крица все ответы на все наши вопросы.

Если что-то из сказанного мной вам непонятно – просто нажмите на обратную перемотку.

Аноним отошел еще дальше – казалось, за его спиной располагалась не фиолетовая стена, а фиолетовая бесконечность.

– Спасибо за внимание.

Экран стал темным. Майкл и Саймон посмотрели друг на друга, не зная, что и думать.

– Я ТАК И ЗНАЛ! – прокричал Саймон.

– Тише…

– Я так и знал, что этот ученый водит нас за нос.

– Да уж. – Майкл почесал бровь – его голова заболела от мыслей. – Если у Элиаса действительно имеется коварный план, то мы никак не сможем изменить время. Но… Нам это и не нужно.

Он указал на огромный мешок, забитый сквелларами.

– Зачем выбирать нужную нам реальность, когда мы можем просто ее купить? – спросил Майкл.

Саймон удивился этим словам.

– Неужели ты не хочешь узнать правду?

– Наверное, хочу, – неуверенно ответил Майкл. – Только я не верю ни Элиасу, ни этому анониму.

– Обвинения анонима показались мне резонными, – заметил Саймон.

– Согласись, пока мы не услышим версию Элиаса, нет смысла сдавать его этому анониму.

Саймон внимательно, вдумчиво посмотрел на Майкла, затем сказал:

– Наверное, ты прав.

Майкл закурил сигарету и сел на пол рядом с мешком.

– В этом мире больше некому доверять. У всех свои планы, свои амбиции, свои тайны. Черт, как же люди все усложняют. Остается надеяться, что мне посчастливиться не стать лишним винтиком в чьем-то коварном замысле.

Саймон сел на пол и тоже закурил.

– Аноним вызывает у меня больше доверия, чем Элиас. Давай договоримся, что если Элиас не будет честен с нами до конца, мы скрутим его и отвезем к анониму на этот Чертов Мост.

Майкл махнул рукой.

– Честно говоря, я не об этом думаю. – Он подумал о ней и сглотнул ком в горле. – Этот мир чересчур опасен. Опаснее, чем я себе представлял. Все вспоминаю твою фразу, Саймон…

– Какую?

– Мы, четверо, должны держаться вместе… – сипло ответил Майкл.

Он подумал о ней, но не как об объекте возжеланий. Нет – он подумал о ней, как о человеке, которому может грозить опасность и которого он всеми силами будет стараться от этой опасности уберечь.

Слова Майкла, должно быть, тронули Саймона. Он хлопнул Майкла по плечу и тихо сказал:

– Ты очень рассудительный, Майк. Ты круче, чем пытаешь казаться. Скрытый ангел кроется в твоей темной душе…

Майкл недоуменно посмотрел на друга. Саймон рассмеялся.

– А, что, хорошее сравнение. Я так понял, ты хочешь поехать к Клоду и Эми в город М?

– Да.

– Хорошая идея. Заодно и Механика сможем проведать. Сможем купить все, что захотим…

– Да, да… – отстраненно согласился Майкл, думая об одном и том же.

– …и сможем заманить к себе Элиаса, чтобы вытряхнуть из него всю правду.

– Да… – еще тише произнес Майкл.

Он думал об одном и том же:

«Мы, четверо, должны держаться вместе…»

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?

Откровение

Мир, в котором мы мертвы…

Эми вывела эту надпись, а потом задумалась – зачем она это сделала?

Мельбурн.

8 мая 2021 год.

Эми старалась выбросить из головы эту дату. Она написала еще одну строчку:

Мир, который для нас мертв…

Но…

Дерек, безо всяких предупреждений, выжал сцепление и развернул свой безупречный Ауди А9 в обратном направлении, нарушив не одно правило дорожного движения. По крайней мере, так подумала Эми, которая в ППД, как и в машинах, совсем не разбиралась. Она спросила с легкой паникой в голосе:

– Ты что делаешь? Парквилль совершенно в другой стороне.

– Мне нужно успеть, – пропыхтел изрядно покрасневший Дерек. – Это очень важно.

– Куда успеть?

– К моим друзьям…

Ауди обогнал ехавший впереди сапфировый мерседес.

– Что случилось? – спрашивала Эми в испуге от езды своего кавалера.

– Я не могу объяснить – это очень личное…

– Личное? – Эми сразу же разозлилась. – Тогда сейчас же высади меня, я сама доберусь до Парквилля.

– Нет. У нас нет времени.

Ауди совершил очередной резкий поворот, от которого Дерек чуть не завалился на Эми.

Эми взяла застежку ремня безопасности и помахала ей перед Дереком.

– Ты несешься как сумасшедший! Ты мог хотя бы пристегнуться?

– Нет, дорогая, у нас нет времени! – повторил с раздражением Дерек. Рельефные скулы его лица дрожали от напряжения.

Эми тут же завелась.

– Нет, дорогой, это у тебя нет времени! Пожалуйста, не впутывай меня в свое «очень личное». Я ничего не потеряю, если ты опоздаешь.

Дерек слегка покраснел, но скорость не сбавил.

– Хорошо, Эми… извини.

Очередной резкий поворот – и автомобиль Дерека все-таки сбавил скорость, потому что Дерек стал набирать чей-то номер.

– Ты можешь хотя бы остановиться? – попросила Эми, увидев, как пальцы Дерека лихорадочно стучат по сенсорному дисплею. – Ты же можешь врезаться в дерево или в другую машину…

– Пожалуйста, не учи меня как водить, – сказал Дерек и поднес телефон к уху.

Сквозь шум дорог и мелодичный рев Ауди до Эми доносились сплошные длинные гудки. Спустя минуту она услышала:

– Да как же так! – Дерек стал опять звонить, не обращая внимания не то что на Эми, но даже на дорогу.

Так повторялось не один, не два, и даже не три раза… Все это время Дерек уделял безрассудно мало внимания дорожному трафику, становящемуся, как назло, более плотным. Наконец, после очередного, где-то двадцатого не дозвона, Дерек швырнул телефон на приборную панель и наконец-то уделил внимание дороге, обогнав (вновь не по правилам, как была уверена Эми) все проезжающие впереди автомобили.

– Так что же случилось? – не выдержала Эми. – Что-то серьезное?

Дерек ответил тихим, слегка пристыженным голосом:

– Я не знаю, серьезно это или нет. Я… – Дерек стал теребить свою джинсовую куртку. – Я кое-что должен своим друзьям, мне нужно срочно их увидеть.

На его лбу проступили капельки пота.

Эми промолчала. Все происходящее жутко ей не нравилось. Еще сегодня Дерек был, как всегда, преисполненным очарования, а сейчас – он просто развернул свою машину и, вовсе не подумав о том, какие чувства могут вызвать у нее его действия, помчался к своим друзьям, которым должен…

Должен… Разве друг будет напоминать о долге? Что же это за друг такой? Хотя… как она могла судить об этом? Ведь настоящих друзей у нее никогда не было…

И еще… Разве друг, которому хотят вернуть долг, не будет отвечать на звонок – хотя бы на один из двадцати звонков? Или друг не хочет, чтобы ему возвращали долг? Тогда почему Дерек так беспокоится?

Что-то здесь не так, думала Эми. Дерек едет туда вовсе не для того, чтобы вернуть долг, она уверена в этом. А если она спросит его – даже если спросит настойчиво – что же на самом деле произошло, то получит новый ложный ответ – в этом Эми почему-то не сомневалась.

Разочароваться в единственном парне, который у нее был, лишь через три дня после знакомства – этого ее ранимая душа вынести не может…

Но…

Она вспомнила детали телефонного разговора, из-за которого Дерек изменился в лице, после чего тихо спросила:

– Я слышала, что ты упоминал чей-то рак, чье-то паллиативное лечение. Думаю, с этим связано твое странное поведение?

– Нет, – бросил Дерек, не отрываясь от дороги.

Эми хотела задать еще один вопрос, но Дерек, словно бы предчувствовав это, сказал:

– Я тебе все объясню – но не сейчас, хорошо?

Эми еле-еле заметно кивнула. Дерек посмотрел на нее – он, полный отчаяния и надежды, явно не увидел кивка Эми, раз ожидал от нее ответа, поэтому Эми сказала:

– Да.

– Спасибо, – с чувством произнес Дерек.

Спустя пять минут машина остановилась. Дерек буквально вылетел из салона, на ходу бросив:

– Я скоро вернусь.

И побежал к стоявшим неподалеку высоткам.

Эми проводила его взглядом, затем, когда спина в джинсовой куртке пропала из виду, она обратила внимание на табличку с адресом высотки, находящейся к ней ближе всего:

«Бэйкон Стрит 21»

Эми стала ждать.

Прошло пять минут… десять…

Эми достала телефон, чтобы позвонить Дереку, но тут же передумала, по неизвестным себе причинам, и достала из своей сумки дневник и ручку – правда, она не понимала, что хочет туда написать.

Вдруг что-то упало и разбилось.

У Эми заколотилось сердце. Она чувствовала, что что-то надвигается. Эми не верила в паронормальные явления, но ей почему-то казалось, что сегодня произойдет что-то страшное. То, что, возможно, изменит ее жизнь навсегда.

Она посмотрела в окно и увидела высокого человека в буром плаще, который стоял к ней спиной. Он медленно уходил прочь, в своей руке он держал разбитую склянку…

«Что за чудик?» – про себя подумала Эми. – «Безумный химик из фильма в жанре стимпанк?»

Страх в ее груди постепенно ослабевал. Эми мысленно отругала себя за то, что безосновательно является трусихой, после чего убрала свой дневник обратно в сумку и стала ждать, когда же вернется Дерек…

***************

Мир, в котором мы мертвы…

Мир, который для нас мертв…

Довольно трагичное начало, не правда ли?

Вопрос, обращенный самой к себе – или тем кто возможно сейчас читает мои записи, пребывая в совершенно ином измерении.

Я очень надеюсь, что людей, увидевших мои записи, не будет существовать ни в настоящем, ни в будущем, ни даже в прошлом. И все же…

Все посторонним, кто вдруг увидит эту запись – я хочу сказать всего одно слово.

Привет!

Обычно я начинаю свое повествование с указания даты, но после осознания того факта, что время, в котором я провела большую часть своей жизни, скорее всего, исчезло навсегда, сложно начинать очередную запись в дневнике с такой пустой формальности, как указание даты.

Наш электромобиль только что пересек границу Гриверса, поэтому сейчас не середина ноября, а 20-й, 21-й или 22-й день по Скорпиону. После жизни в Паксбрайте крайне сложно ориентироваться в датах – образ жизни паксбрайтовцев поневоле заставляет их отказываться от подсчета дней. Очень надеюсь, что никакой войны не будет. Хочу, чтобы синистерские интервенты вернулись в свои казармы, хочу, чтобы паксбрайтовцы и дальше лишь с огромным трудом могли вспомнить день недели и дату, в которой они живут.

Но рассказать я хотела не об этом.

Я почти не разговариваю с Клодом. Мне не о чем с ним говорить. Ложь с его именем стала камнем преткновения в наших отношениях. Я не могу чувствовать себя раскованно рядом с Клодом. Я не могу больше верить Клоду – хотя, признаюсь честно, очень этого хочу.

Я приняла его слова про то, что он на автомате представился чужим именем. Тогда, в мастерской Механика, я поняла, что любой может допустить ошибку – и необходимо дать человеку поддержку, чтобы у него были силы не допустить этой ошибки вновь.

Я приняла его слова про то, что он любит меня, после той истории с Лаурой. Мне стало жалко его. Жалость к нему заставила меня вновь пойти на компромиссы, вновь встать на пути гордости, которая, если писать честно, так и не смогла простить Клода за его слабость перед Лаурой.

Но в тот же день Клод подарил мне розового зайца. Как он узнал о нем? Это мое бессмысленное желание, появившееся совсем ненадолго и исчезнувшее почти сразу. О нем я рассказывала только Майклу, и никому более. О, боже мой… Майкл… Ни Клод, ни Литовка узнали о моем безобидном желании приобрести себе ненужную игрушку, а он… Мрачный загадочный мотоциклист, стремящийся вместе со своим приятелем Саймоном к собственному разрушению через наркотики, схватки с богом, бездумные поступки и отрицанием всего того, что почитается обществом. Странные и непонятные мысли связывают меня и Майкла. Я почти уверена, что он подсказал Клоду подарить мне розового зайца. Но зачем? И почему он помнит о нем? Неужели для него это действительно важно?

Я не знаю. Я ничего не знаю. Арестованный Элиас, проблемы в отношениях с Клодом, странные действия Майкла, разоблачение Лауры, которое, между прочим, чуть не стоило мне жизни. Между прочим… Ха! Если бы не приехал Элиас, вряд ли бы я сейчас писала эти строки. Судя по звериным глазам, которыми Лаура пожирала меня, когда оказалась в моей комнате, она всерьез хотела от меня избавиться. Странное будущее… Разумеется, в 2021 году жизнь моя была гораздо проще. Но была ли я тогда счастливей, чем сейчас? В некоторые моменты, такие, например, как перфекцинация моей внешности или очередное примирение с Клодом, я бы не задумываясь ответила «нет». 121 год новой эры подарил мне больше ярких чувств, чем вся моя жизнь в двадцать первом столетии. Но сейчас я чувствую, что все то, чему я радовалась, не имеет сейчас никакого значения. Все в прошлом. Я несчастна. Я думала, что после побега Лауры, после того стресса, что все мы перенесли, пока убегали от ооновцев, смогу найти поддержку в Клоде. Но я даже не понимаю, сможет ли Клод дать мне эту поддержку, потому что я ее у него не просила, хоть и понимаю, что сейчас мне она необходима. Люблю ли я Клода? Я допускаю, что Клод может подсмотреть записи в моем дневнике, но очень не хочу, чтобы это произошло в ближайшем будущем. Клод, дорогой, если вдруг ты это читаешь, пожалуйста, ради нашего общего блага, останови чтение. Не читай то, что я напишу дальше – потому что то, что я пишу, возможно, очень скоро потеряет свою актуальность. Лишь на данный момент мне очень важно это написать. Это слабость графоманки. Я надеюсь, что ты меня понял правильно, но еще сильнее я надеюсь, что ты этого никогда не видел. Потому что я не знаю, люблю ли я Клода по-настоящему или нет. Увы, я не знаю ответ ни на один из тех вопросов, что не дают мне покоя.

Майкл и Саймон отказались ехать с нами в город М. И, честно признаться, я их понимаю. Никому не нужна поблизости парочка влюбленных, которая сомневается в искренности своей любви.

Боже мой… Все так сложно. Эти сложности, возможно даже придуманные мной самой, лишают меня способности чувствовать счастье.

Похоже, что я давно не чувствовала себя такой несчастной, как сейчас…

Пожалуй, сейчас я хочу, чтобы меня приятно обманули. Только так мне полегчает. Я не знаю, почему я так думаю, но уверена, что у всех людей есть потребность – хотеть быть обманутым. Хотеть удивляться. Ждать неожиданностей от кого-то. Разумеется, приятных, но это лишь потому, что человек – существо требовательное, оно зависит от наркотика под названием счастье.

***************

Да уж.

Все естественное заставляет любые возвышенные обиды отодвинуться в сторону.

Гриверс. Серая обитель, для которой они являлись слишком невинными. Одинаковые улицы. Одинаковые люди. Одинаковые сны.

Эми и Клод решили, что в случае возникновения вопросов лучше всего представляться паксбрайтовцами, чтобы скрыть свое истинное, но в то же время неправдоподобное происхождение. Пришельцы уверяли всех, что они из Гриверса, когда приезжали в Паксбрайт. В Гриверсе они будут врать, что они из Паксбрайта. «Да уж, – думала Эми. – Виктории Физерфлай придется поменять свое гражданство». Эми изредка поглядывала в окно, думая о Литовке, думая о встрече с ней, которая, может быть, никогда не состоится. А может, и состоится, но не в том городе, к которому они приближались.

М.

Город М.

Знакомый указатель отразился в ее зеленых глазах. Здесь живет Механик, продавший их ооновцам. И где-то здесь должны находиться общины чайлдастов, где она мечтала найти свою лучшую подругу, ставшую лучшей всего за две недели общения, чего нельзя сказать о пятилетнем общении с Лилией.

Эми отложила дневник в сторону, с некой надеждой оглядела безжизненный пейзаж и приняла очередную порцию АПЛа. Как обычно, поморщилась, после чего повернулась к Клоду.

– Ты хочешь есть? – спросила она.

Клод удивился вопросу – видимо, не ожидал от своей обиженной возлюбленной проявления заботы. Он приостановил электромобиль.

– Здесь отвратительная еда, – сухо сказал он. – В отличие от вас, я пробовал ее и вместо нее предпочел бы голод.

– А я хочу есть, – сказала Эми почти жалобно. – Мы едем уже который час. Я ведь перенесла не одно потрясение. – Она указала на шею, на которой до сих пор ощущалось присутствие клинка Лауры.

Голубые глаза пробежались по шее, по царапине на ее лице – выражение лица Клода несколько смягчилось.

Но…

– Ты все еще сердишься на меня? – спросил он с прежней сухостью.

Эми пожала плечами.

– Наверное. Лучше бы то, что я о тебе узнала, навсегда осталось бы в секрете.

Клод медленно закивал – и тут же ударил ладонями по рулю.

– Чертов Саймон! Зачем он проговорился! У нас же было бы все хорошо, если бы не он, правда?

– Ну… – Эми вспомнила Майкла, который первым заявил, что настоящее имя Дерека – Клод.

– Правда, – сказала она.

– Я извинялся за свою ошибку сотни раз, и готов извиниться еще столько же – но разве это тебе нужно?

Тут же Эми почему-то вспомнила, как Майкл пытался убрать ее с прицела арбалета Фрэнка, чтобы самому получить выстрел.

– Нет, не это, – сказала она.

Клод улыбнулся.

– Стало быть, мир? – Он наклонился к ней – его пытливое лицо находилось в миллиметре от ее носа.

– Мир, – сказала Эми.

Клод собрался ее поцеловать, как Эми выпалила:

– Я хочу есть. Давай поедим где-нибудь?

Клод отодвинулся от нее с слегка обиженным выражением лица.

– Пожалуйста, – добавила она, похлопав ресницами. – Я готова съесть любую гадость, лишь бы не умереть от голода…

Клод хмыкнул, как-то странно дернул плечом в сторону, завел машину, и только после того, как он завернул в широкий проулок, сказал:

– Конечно, любимая. Сейчас медленно прокатимся по городу, посмотрим на достопримечательности…

Взгляд Клода скользнул по сонной корове, покрытой пылью и мерцающей зеленоватой грязью.