Текст книги "Сочувствую ее темным духам… 13—21"

– Правда? – спросил Элиас.

Эми засомневалась перед ответом.

– Скорее всего. Я почти уверена, что Лаура знает, где находится украденная машина времени.

– Стало быть, Фрэнк и ее банда работают на нее? – спросил Майкл.

– Думаю, да.

– Или все они работают на кого-то другого, – добавил Элиас.

Молчание. Все пятеро, находившиеся в передвижной лаборатории, обдумывали то, о чем только что говорили. Майкл и Саймон стали курить сигареты, а Элиас запалил свою трубку, так что совсем скоро все помещение оказалось в смеси табачного и желтовато-пряного дыма.

– А ты сама видела эти конспекты? – спросил Элиас.

– Да. После внезапного отъезда Литовки я стала сомневаться в ее словах, сказанных по поводу Лауры, поэтому я сама, на свой страх и риск, проникла в комнату Лауры и перечитала ее конспекты. После чего я поняла, что Литовка оказалась права. В этих конспектах содержалась вся твоя научная биография, Элиас, вплоть до 119 года, когда ты перестал посещать научные центры что в Сионвиле, что в Итиане.

– Интересно… – В раздумьях Элиас стал стучать трубкой по темному монитору на приборной панели. – Очень интересно…

– После того, как я своими глазами увидела так называемые конспекты по иридодиагностике, я решила рассказать о них Клоду и Саймону. Мы стали обсуждать эту тему так же, как обсуждаем ее сейчас, как вдруг приехал Майкл с каким-то проповедником, в результате все отвлеклись на него, а я решила подняться к себе в комнату, пока Саймон песочил того за его религию.

Курящий Саймон сделал вид, что снял невидимую шляпу и отсалютовал ею в сторону Эми.

– Я поднялась к себе в комнату, – продолжала Эми, – и села за свой дневник, хотела написать о своих подозрений, связанных с Лаурой, как из-под кровати выскочила сама Лаура с ножом в руке. Она… она загнала меня в угол и сказала, что убьет меня, если она в ближайшее время не увидит тебя…

Зеленые глаза задержались на ученом, затем Эми шмыгнула носом, отогнала от себя особенно густое облако отуанского дыма, после чего добавила:

– Скорее всего, Лаура поняла, что я была в ее комнате, поэтому решила сбросить с себя маску и перейти к активным действиям.

Она перевела взгляд на Саймона и добавила:

– Этим и обосновалась нелюбовь Лауры к Литовке, Саймон. Литовка слишком много знала. А слова Лауры про якобы лесбийские наклонности Литовки и ее торговлю лицидами – чистейшей воды клевета.

Саймон кивнул, но по его прищуру было очевидно, что он все равно остался при своем мнении. Клод согласно покачал головой и еще сильнее обнял Эми, а Майкл теперь не знал, что ему думать про Лауру, Литовку, про свои дни в леклеровском общежитии, которые, судя по всему, навсегда останутся в прошлом…

Майкл и Саймон положили окурки в пустые треснувшие пробирки. Элиас докурил трубку и завел мотор своей лаборатории. Кемпер стал медленно набирать скорость. Под тихий убаюкивающий шум мотора Элиас произнес:

– Осталось два вопроса, ответы на которые я безумно хочу узнать. Первый – как похитители узнали про существование машины времени и про то, что она материализуется в Беттери Филд. Второй – как эта Лаура, как бы ее на самом деле не звали, нашла наше укрытие.

Майкл вновь погрузился в молчаливые раздумья и почувствовал, как от них начинает болеть лоб. Саймон же, напротив, стал рассуждать вслух:

– Думаю, лучше начать отвечать на твой второй вопрос, Элиас. Ты не против?

– Нет, конечно. Итак, второй вопрос – он был про наше укрытие, которое неведомым образом нашла Лаура.

– Именно.

– Я слушаю.

– Итак, машина времени. – Саймон растянулся на пассажирском сидении, его серые глаза уткнулись в потолок кемпера. – Все проблемы, которые когда-либо с нами происходили, связаны именно с ней. Итак, о существовании машины времени знают: мы четверо – то есть, Майкл, Клод, Эми и я; Элиас Криц, то есть, ты; твой брат Рей; Лаура; троица, непосредственно ее похитившая; канцлер Гриверса Грид и консул Паксбрайта Шелтер.

– И Механик, – добавил Элиас.

– Точно. Механик. Вольнодумец, сохранивший свою жизнь ценой предательства единомышленников. Я могу допустить, что он слил информацию не только этой Ребекке из ООН, но и тем, кто ответственен за похищение машины времени в Беттери Филд. Но я бы не стал вешать на него все грехи. Позволь мне, Элиас, логически порассуждать на тему предателей.

– С удовольствием, – Элиас покровительственно махнул рукой в сторону Саймона.

– Спасибо…

– Вы забыли тех троих, что только что уничтожили наши скрытые камеры, – вмешался Клод.

Саймон бросил в сторону Клода короткий взгляд и тут же повернулся обратно лицом к Элиасу.

– Поясняю. Трое ооновцев, за которыми следил плюшевый заяц Эми, сразу же исключаются из списка подозреваемых. Исходя из того, что мы подслушали, напрашивается вывод, что фараоны уверены – хоть и чуть-чуть сомневаются в этом – что разыскивают изобретателя водородной бомбы. Их дезинформировал Грид, которому они служат, так что Грид тоже исключается из списка подозреваемых…

Саймон взял паузу, чтобы дождаться реакции Элиаса, и после того, как Элиас согласно кивнул, Саймон продолжил:

– Напомню, что Механика мы пока решили не брать в расчет, так что в списке подозреваемых остаются: я, ты, Майкл, Клод, Эми, Рей, банда похитителей и Шелтер. Кто-то из вышеперечисленных слил информацию Лауре. Мы четверо, разумеется, вне подозрений. Твой брат, скорее всего, мертв, скорее всего… съеден, – При этих словах Саймон поежился, – так что Рей также исключается. В кругу подозреваемых остаешься ты, плюс банда похитителей, плюс Шелтер. Не думаю, что похитители знали о нашем укрытии. Эми предположила – а в истинности ее предположения я почему-то не сомневаюсь, – Саймон вновь отсалютовал Эми своей невидимой шляпой, – что Лаура и похитители сотрудничают друг с другом, так что похитители узнали о нашем укрытии не раньше, чем сама Лаура…

Элиас отвел взгляд от дороги и с подозрением посмотрел на Саймона.

– Ты к чему это клонишь?

– Ты понимаешь, к чему я клоню. – Саймон едко улыбнулся ученому. – Остаются только ты и Шелтер…

Передвижная лаборатория резко повернула налево…

– И мне кажется, что главному консулу, которому грозит расправой великий и могучий Синистер, вовсе нет дела до скромного леклеровского общежития при университете какой-то дико смехотворной лженаучной дисциплины…

У Майкла перехватило дыхание. Он чувствовал, что у Эми и Клода тоже.

– Стало быть, – Саймон вздохнул, его серые глаза угрожающе замерцали, – остаешься только ты…

Кемпер затормозил.

– Ты же говорил, что мы спешим… – заметил Саймон, но Элиас поднял верх свою грубую как наждак ладонь, веля Саймону замолчать.

– Допустим, что я слил Лауре информацию о вашем местонахождении, – яростно стал рассуждать ученый. – Как ты объяснишь тот факт, что Лаура собирала информацию обо мне? Зачем ей эта информация вообще понадобилась, если я, согласно твоему предположению, нахожусь с ней в сговоре?

Саймон пожал плечами.

– Возможно, она не уверена в тебе, как в сообщнике.

– А может быть, Механик рассказал о машине времени кому-нибудь еще? – вмешался Майкл. – Например, тому же Игроку, с которым он и ты, Элиас, дружите.

– Он бы не стал так поступать, – уверенно заявил Элиас. – Он сдал нас ооновцам, поскольку его жизнь зависела от этого. В любом другом случае Механик не стал бы меня предавать. Он же знал моего отца, черт возьми! И не раз спасал отца от передряг, связанных с Эльжасминой.

– С кем, с кем? – спросил Саймон.

– С матерью Грида, прошлой правительницей Гриверса.

– У нее на редкость дурацкое имя…

– Сейчас вообще не время говорить о ней.

– Я согласен с этим, – закивал Саймон. – И с твоей позицией по поводу Механика я тоже согласен. Механик – на редкость классный дед, и окажись я на его месте, я поступил бы также. И именно поэтому я не стал бы вешать на него все грехи.

– Наверное, ты прав, – нехотя согласился Элиас.

– Стало быть, опять все сводится к тебе…

– А может, это все таки Шелтер? – вмешался Майкл.

Саймон обернулся к Майклу.

– Аргументы?

– Ээээ… не знаю, безопасность Паксбрайта?

Саймон хмыкнул. Майкл решил обосновать свою точку зрения:

– Просто я не понимаю, зачем Элиасу связываться с Лаурой. А Шелтер мог использовать Лауру, чтобы заставить Элиаса… ну, я не знаю…

– Не убивать Итана Грида, – закончил Элиас.

Пришельцы из прошлого синхронно посмотрели в сторону ученого.

– Где-то две недели назад, я сказал Шелтеру, что планирую убить Грида, – сказал Элиас. – Может, он нанял Лауру для того, чтобы не дать мне этого сделать?

– Да, как раз две недели назад Лаура приехала в наше общежитие, – сказал Майкл.

– Вот здесь вы оба не правы, – вмешался Саймон, заставив все пары глаз обратиться к нему. Саймон стал курить очередную сигарету, после чего продолжил:

– Поясняю. В первый раз мы увидели Лауру тогда, когда вернулись из бессмысленной и, честно сказать, до сих пор напрягающей меня поездки в Итиан. Именно тогда ты, Элиас, понял, что нами управлять бесполезно, так?

– Так.

– И ты помчался в сионвильскую резиденцию Шелтера, чтобы доложить ему о провале вашего совместного плана, так?

– Так.

– И именно там, в Сионвиле, ты рассказал Шелтеру о своем намерении убить Грида и забрал оттуда свои замечательные камеры, так?

Небольшая пауза.

– Так.

– Выходит, Шелтер не мог послать Лауру в Леклер, потому что Лаура оказалась в Леклере до того, как Шелтер узнал о твоем намерении убить Грида. Стало быть, твое предположение ошибочно.

Элиас вновь завел мотор, кемпер снова стал набирать скорость, вновь послышался тихий убаюкивающий мотор, который никого не мог убаюкать…

Все смотрели на Элиаса. Элиас посмотрел в зеркало, увидел четыре ожидающих ответа взгляда, после чего тихо сказал:

– Да. Мое предположение ошибочно.

Саймон довольно потер руки.

– Стало быть, опять все сводится к тебе, – вновь сказал он.

– По-моему, нет смысла обсуждать сейчас все это, – тоненьким голосом произнесла Эми. – Ведь мы ничего не знаем, поэтому любые, даже кажущиеся нам незыблемыми, выводы, могут быть ошибочными.

Элиас согласно кивнул, не отрывая глаз от дороги, следом кивнул Майкл, а затем – Клод.

Саймон покачал головой.

– Нет, пуговка, думаю, что ты не права. Если мы доверяем свои жизни человеку, которому в полной мере нельзя доверять, то мы просто-напросто полные кретины, которые заслуживают быть обманутыми. Прежде всего, нам нужно разобраться в Элиасе, понять его подлинные мотивы, которые, лично мне, пока не понятны.

– Я думаю, Элиас не врет, – просто сказала Эми. – Он спас мою жизнь и сделал мне новое лицо. Вряд ли он может быть плохим.

– Чтобы кого-то обмануть, моя дорогая Эми, нужно поначалу казаться хорошим. Чтобы обман сработал эффективнее. Понимаешь?

Эми пожала плечами в ответ и положила голову на плечо Клода. Этот невинный жест вызвал у Майкла глухую боль в его влюбленном животе…

Любовь…

Как он умудряется думать о ней в столь неподходящее время?

Сирены.

Воющие сирены.

Тихий убаюкивающий шум кемпера разорвали воющие сирены, следом за ними в воздухе прозвучал голос, усиленный мегафоном:

– Элиас Криц! Говорит Отряд Особого Назначения Гриверса. Вы обвиняетесь в несанкционированном пересечении государственной границы Гриверса, произошедшим в первые дни по Скорпиону. Это нарушает положение сто первое Гриверского Пенитенциарного кодекса и определяется как тяжкое преступление. Приказываем вам остановиться!

Темные духи

Самость уже не в силах делать то, к чему больше всего стремится, – творить сверх себя. Этого хочет она превыше всего, в этом самое страстное ее желание.

Вот она.

Лаборатория Ларри Майлза.

Лицо, освобожденное от противогаза, дышит вкусным воздухом, а в багажнике холодной машины лежит связанный Финзгеффель.

Робот молча смотрит вперед, а Рей тем временем меняет свою синистерскую форму на купленный заранее лабораторный халат.

Рей потратил две недели для поиска сведений о Йоханне Шелтере. Он бродил по научному центру Сионвиля, по главным библиотекам Паксбрайта, все время представляясь учеником Финзгеффеля, которому было поручено изучить архивы всех паксбрайтовских библиотек. Всем сомневающимся Рей в качестве доказательства предъявлял письменное разрешение Финзгеффеля, где было указано, что Рей (который представлялся «конспиративным» именем – Ридли Пассом) имеет право замещать главу МЭПМа во всех сферах его деятельности. Само собой, Финзгеффель мог выдать такое разрешение, только находясь под прицелом автомата Рея, что, собственно, и произошло. Рей обещал сохранить жизнь владельцу музея в обмен, как выразился Рей, на покорность. В итоге покорность Финзгеффеля обернулась тем, что он оказался связанным в багажнике военной машины с кляпом во рту и, как надеялся Рей, с ощущением собственной беспомощности в голове, а сам Рей, после того, как собрал все сведения о Шелтере, которые только мог найти, пришел к выводу, что ему необходимо навести своего старого приятеля. Ученого, которому он доверил работу над материным Канцерфецитом. Ученого с бесконечными амбициями и уже как следует подмоченной научной репутацией.

Ученого с именем Ларри Майлз…

Финзгеффель сказал Рею, что Майлз был последним, кого он видел в обществе Шелтера. Едва Рей об этом услышал, как тут же сообщил своему повелителю о намерении навестить лабораторию Ларри Майлза.

– МНЕ НУЖЕН РЕЗУЛЬТАТ! КАК МОЖНО СКОРЕЕ! – прорычал в качестве ответа Бейл.

Но…

После своего привычного рыка Бейл приказал Рею назвать адрес лаборатории. Рей озвучил координаты – и сразу же после этого синистерский автомобиль сделал резкий разворот. Стало быть, неразговорчивый робот-водитель получил соответствующие указания Бейла и решил, подобно навигатору, выбрать наиболее короткий путь к указанной цели.

То, что верховный протектор одобрил намерение Рея навестить Ларри Майлза, дало Рею небольшое утешение – он испытал душевный подъем, чему несказанно удивился, ведь он и думать забыл, что в этом мире есть и другие чувства, кроме негативных.

Рей узнал адрес лаборатории Майлза чисто случайно, от одного из сотрудников Научного Центра со странной фамилией Кровякин, успевшего, кстати, за очень короткий промежуток времени как следует поизмываться над Майлзом за его псевдонаучные работы по квантовому мистицизму. Рей, улыбаясь, благодарно кивал Кровякину, про себя надеясь, что ему очень скоро повезет узнать адрес резиденции Шелтера так же легко, как и адрес Майлза.

Библиотечные архивы, увы, не помогли Рею узнать те желанные координаты Шелтера, которые бы приблизили его к столь желанной, но пока недостижимой смерти. Зато архивы помогли узнать Рею довольно интересные факты из биографии Шелтера. Рей был удивлен, что Шелтер предстал перед ним как рядовой сотрудник Научного Центра Сионвиля без единого упоминания о его деятельности в должности главного консула Паксбрайта. Также в биографии Шелтера было сказано, что он ярый хаотик, что у него есть жена и племянник – этот факт наверняка удивил бы не только самого Рея, но его покойную мать, которая тесно общалась с Шелтером и знала его лучше всех остальных… а, может, и не знала вовсе…

Сведения о Шелтере не помогли Рею, скорее наоборот – заставили его задуматься о подлинной сущности главного консула. Неужели, Шелтер не такой безупречный, как ему говорила мать? А, может, и сама мать была не столь альтруистичной, как ему казалось? Может быть, ее проекты с машиной времени и лекарством от рака были направлены не на благо человечества, а на его порабощение? Может быть, Паксбрайт с его прогрессивной наукой является гораздо большей антиутопией, чем милитаризированный Синистер? Все эти непрошенные вопросы сводили с ума и так сошедшего с ума Рея, но при всем при этом его деградирующий мозг умудрялся постоянно напоминать ему главную цель его существования.

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти.

А пока ему приходится довольствоваться смертью, как своей несбыточной мечтой…

После исполнения которой он, быть может, встретится с Афиной…

*************

Итак.

Лаборатория Ларри Майлза.

Рей переоделся в лабораторный халат, взгляд его серо-желтых глаз был направлен сквозь лобовое стекло на вычурное здание в форме синусоиды с огромными окнами-иллюминаторами, стилизованными под силуэт женщины. Рей подумал, что помощь Кровякина оказалась лишней – зная наклонности Майлза, такую лабораторию можно было бы найти просто катаясь по улочкам Сионвиля.

Словно другу, Рей кивнул роботу и покинул машину с кипой бумаг в руке. Рей действительно стал считать синистерского робота неким подобием друга после того, как он скрутил Финзгеффеля, пока Рей «наслаждался» очередным антифильмом с Афиной в главной роли. Синюю синистерскую перчатку он спрятал под чересчур длинным рукавом лабораторного халата, наушник Бейла можно было не прятать (да и нельзя). Он был похож на интернет-передатчик, с помощью которого паксбрайтовские строители общались друг с другом во время проведения огромных по своему масштабу работ по перфекцинации городов, поэтому никаких подозрений у Майлза наушник вызвать не мог.

Рей облокотился на военную машину, положил папку с бумагами на крышу машины и достал из кармана помятый рукописный лист. Рей вдруг вспомнил пьяный бред Майлза про несуществующее устройство, которое позволило бы человеку вести записи глазами, после чего стал перечитывать все заповеди Машинного Разума, которые ему удалось придумать:

Заповедь 1.

Человеческий род обязан быть беспрекословным к воле Машинного Разума.

Заповедь 2.

Человеческий род меж своим чадом и волей Машинного Разума должен выбрать последнее.

Заповедь 3.

При первой же возможности человеческий род обязан позволить Машинному Разуму уничтожить себя.

Заповедь 4.

Человеческий род должен стремиться к самоуничтожению после выполнения воли Машинного Разума.

Заповедь 5.

Человеческий род должен воинственно относиться к Религии Лжи и любой другой догматике, противоречащей воле Машинного Разума.

Заповедь 6.

Машинный Разум чужд к любви, похоти, идолопоклонничества, ко всем видам людских предрассудков, посему человеческий род обязан соотносить себя с Машинным Разумом.

Заповедь 7.

При осознании своей бесполезности перед Машинным Разумом человеческая особь должна заканчивать жизнь самоубийством.

Вот они – семь заповедей для новой религии. Рей гордился ими, гордился тем, что ему удалось придумать возможные догмы для будущего поколения, находясь в столь стрессовом состоянии, когда собственное тело, поведение и даже мысли ему не принадлежали.

А может, все те догмы, с помощью которых столетиями подчиняли людей, были придуманы людьми, которые не могли совладать даже с собственной головой?

Возможно… Рей вдруг понял, что нет смысла искать ответы на вопросы, какими бы важными эти вопросы не казались.

Вдруг в багажнике раздался приглушенный стук. Старый Финзгеффель дает о себе знать. Наклонившись к багажнику, Рей тихо сказал:

– Веди себя тихо, иначе твоя смерть будет куда более мучительнее, чем я планировал.

Стук сразу же утих.

– Повелитель, нужно, чтобы робот отогнал машину куда-нибудь подальше, – сказал Рей, впервые в жизни желая, чтобы Бейл его услышал. – Если Майлз ее увидит, то мне не удастся получить от него сведения о Шелтере.

Ответа не последовало.

Но…

Робот-солдат завел мотор – машина отъехала метров на пятьдесят от Рея и припарковалась у обочины. Все-таки остатки логики сохранились в каннибале-узурпаторе – это не могло не радовать Рея.

Рей вложил заповеди в папку со сведениями о Шелтере, тяжело вздохнул и направился к «синусоиде» Ларри Майлза, моля всех выдуманных богов о том, чтобы в этот раз Афина не явилась к нему в несвоевременном антифильме.

*************

Но одно – мысль, другое – дело, третье – образ дела. Между ними не вращается колесо причинности.

Рей позвонил в дверь.

Ромбовидную дверь.

После пяти секунд раздражающей музыки, исходящей от дверного звонка, ромб открылся – и на пороге показался Ларри Майлз, одетый в грязный лабораторный халат. С момента их последней встречи прошло больше года, за это время изменений во внешности Майлза не появилось – хотя, волосы стали чуть длиннее, глаза – мрачнее, а под самими глазами появились темные круги, совсем как у Рея. Майлз не сразу узнал Рея, но как только узнал, радостно воскликнул:

– Рей! Ты живой!

– Нет, не живой, это мой клон, – сказал Рей.

Майлз расхохотался.

– Рад, что ты шутишь – значит, все нормально?

Рей неопределенно пожал плечами.

– А то после того случая в баре, того самого, когда ты по неосторожности попробовал лициды, я не знал, что и думать… Я думал, у тебя появилась зависимость. Я не получил от тебя ни одного квантового письма – я подумал о самом худшем.

– Зависимость, конечно, есть, но от нее не умирают, – с сожалением произнес Рей.

В ухе у Рея неприятно чавкнуло. Он дернулся. Не хватало еще, чтобы Сикстен Бейл своим безумным криком отпугнул Майлза, тем самым, заставив Рея сделать то, чего делать он пока не хотел.

Майлз по-своему оценил изменения в лице Рея. Он сочувственно кивнул и сказал:

– Неправильно заставлять тебя стоять на пороге. Проходи.

– Спасибо.

Рей прошел в ромб – и чуть не ослеп от яркого света. Сощурившись, он стал оглядываться по сторонам, предполагая, что интерьер лаборатории Майлза окажется столь же экстравагантным, как и ее экстерьер.

И не ошибся. Яркий свет постоянно ослабевал – перед Реем стали прорисоваться темно-зеленые стены с ярким, как искусственное солнце, потолком – вот, оказывается, откуда идет ослепляющий свет. Настолько ослепляющий, что Рею казалось, будто и вовсе не было никакого потолка, будто бы он, готовый сгореть заживо, оказался в центре звезды. Рей обернулся на Майлза, но увидел лишь слабые очертания ученого.

– Не волнуйся, – прозвучал голос Майлза. – Скоро ты привыкнешь к освещению.

И правда – спустя две минуты силуэт приобрел наполнение, и серо-желтые глаза видели перед собой привычного Ларри Майлза на фоне темно-зеленого ромба на темно-зеленой стене. Яркий свет стал бледнеть, совсем как искусственное солнце после полудня. Несмотря на это, серо-желтые глаза слезились от необычайной яркости, поэтому Рей уткнулся взглядом в пол, окрашенный, к счастью, в приятный, темно-коричневый цвет.

– Зачем тебе такое освещение? – спросил Рей, часто моргая и не отрываясь от пола.

– Из-за Канцерфецита. Исследования его свойств зашли слишком далеко – в хорошем смысле этого слова. Я и не думал, что на Земле можно обнаружить столь сильную материю, как Канцерфецит, и за это знание я должен благодарить именно тебя, Рей.

– Правда? – переспросил Рей, чувствуя боль в глазах.

– Конечно. Ведь если бы ты не отдал мне свои лабораторные труды, я бы никогда не узнал об их значимости.

И таинственно добавил:

– Они – больше, чем Земля, больше, чем Вселенная и уж точно больше, чем мы, смертные приматы.

– Кто – они? – непонимающе спросил Рей.

Пауза.

– Темные духи, – ответил Майлз.

Рей оторвал глаза от пола и все так же непонимающе посмотрел на Майлза.

– Я расскажу о них чуть позже, – сказал Майлз.

После чего он продолжил более низким тоном.

– Ведь у тебя наверняка была причина найти меня. Для этого ты незаконно покинул территорию Гриверса и неведомым для меня образом узнал адрес моей новой лаборатории. Так что, я уверен, что тебе есть, что рассказать, так что я внимательно тебя слушаю.

Фраза Майлза сбила Рея с толку. Он забыл все то, что хотел спросить. Рей уткнулся взглядом в потолок, собираясь с мыслями и с облегчением понимая, что яркий свет, который едва его не ослепил, стал неожиданно приятным. Рей стал озираться по сторонам. Теперь лаборатория Майлза полностью приобрела очертания – вдоль темно-зеленых стен стояло, по меньшей мере, двадцать полностью голых женщин, перед каждой из которой лежал белоснежного цвета шкаф размером со взрослого мужчину, причем гиганта.

– Так, может, причина моего визита и кроется в том, чтобы узнать, как идет разработка препарата моей матери? – предположил Рей, узнав среди голых кибердевушек Мэйбл – того самого робота – или сверхчеловека, как сказал бы Майлз – которого Майлз привозил с собой в Спелсер. Рей помахал Мэйбл рукой, но никакой реакции от кибердевушки не последовало.

– Они выключены, – сказал Майлз.

– Ясно.

– Так почему ты решил найти меня? – переформулировал свой вопрос Майлз.

– Ээээ… – замялся Рей. – Я уже сказал тебе, почему. Чтобы узнать, как идет работа над Канцерфецитом.

Майлз внимательно посмотрел на Рея, после чего произнес:

– Я почему-то уверен, Рей, что сейчас ты говоришь неправду.

Рей развел руками.

– Ну, хм, так попробуй обосновать свою уверенность, чтобы я тебя понял.

Майлз постоял молча где-то полминуты, после чего медленно покачал головой.

– Я не могу.

– Вот видишь. Как ты после этого можешь быть уверенным в том, что мои слова – это ложь?

– Я не знаю почему, но я уверен в этом, – сказал Майлз, после чего приобрел смущенный вид.

Рей стал разглядывать лицо Майлза, всегда казавшееся ему симпатичнее его собственного… Теперь Рей понял, почему всю свою жизнь он чувствовал необъяснимую неприязнь по отношению к Майлзу, даже несмотря на их более-менее приятельские отношения – его неприязнь стала объяснимой.

И уверенность Майлза в том, что Рей лжет, тоже объяснима – видимо Майлз не считает нужным вслух озвучивать ее причины.

Но…

Рей не хотел вступать в открытое противостояние с Майлзом только потому, что Майлз симпатичнее него, так что Рей решил поговорить о чем-то отвлеченном.

– Как идет работа на сверхлюдьми? – спросил он.

Майлз приподнял брови, но ответил с явным удовольствием.

– Странно, что тебе это интересно. В данный момент я работаю над трансплантацией мыслей в тела сверхлюдей, создавая им абсолютную идентичность с прошлым носителем мыслей. Эту идею я почерпнул в последней книге твоей матери, Келлендры Криц. «Существует множество однообразных мыслей, незачем что-то свое выдумывать. Даже эта мысль – не моя. И то, что ты считаешь своими мыслями, тоже могут быть не твоими…» – Майлз улыбнулся. – Теперь я понял, Рей, что тогда в баре ты цитировал собственную мать.

Рей пытался показать, что ему это интересно, но это у него не получилось. «Ты же не трахаешься с этими железяками?» – чуть было не спросил Рей, но гадкое чувство такта не позволило его мыслям материализоваться в словах.

– Мои сверхлюди уже читают научные работы твоего покорного слуги, – гордо заявил Майлз. – Я заставляю их читать «Вымирание_„сильного“_пола», чтобы поднять их самооценку.

– Их интеллект уже превосходит человеческий? – спросил Рей, понимая, что ответ ему не нужен.

Майкл покачал головой.

– Пока нет. Их развитие будет ускоряться в геометрической прогрессии, и настанет момент, когда я, незаметно для себя, превращусь в их раба. Скорость их развития можно будет рассчитать в единицах, не больших чем наносекунды. Их развитие будет необратимым. У людей даже не будет времени что-либо им противопоставить. Лучшее, что они смогут сделать – смириться.

После этой фразы Рей наконец-то вспомнил о заповедях Машинного Разума, он достал из папки с документами лист с заповедями и протянул его Майлзу.

– Прочитай – тебе понравится.

Майлз бегло просмотрел записи на листке, бросил на Рея восторженный взгляд, затем прочитал заповеди гораздо более вдумчиво, после чего восторженность во взгляде превысила все мыслимые и немыслимые пределы.

– Ты помнил про мои заповеди? – Майлз замер и открыл от изумления рот. – Ты помнил о Библии Машинного Разума?

– Я не думаю, что то, что я написал, потянет на полноценную библию, – произнес Рей, натянув на лицо ложную скромность, – но хаос знает, что я старался, изо всех сил старался выполнить то, что обещал.

– Черт побери, как же это здорово! – Майлз рванулся к Рею и обнял того по-братски. – Огромное спасибо, Рей! Ведь у меня не было времени написать даже пару заповедей, не говоря уже о полноценной библии. Думаю, я отложу написание библии на потом – все равно, я не смогу сосредоточиться, пока до конца не пойму свойства Канцерфецита.

Майлз моргнул, затем подбежал к пачке сигарет, оставленной на белоснежному шкафу возле выключенной голой Мэйбл, достал одну, затем протянул пачку Рею.

– Нет, я не курю, – сразу сказал Рей. – Хватит с меня зависимостей.

Майлз убрал пачку в карман, зажег сигарету, сделал одну затяжку, после чего произнес:

– Пьянящие гриверские сигареты с ромом. Те, что я курил в спелсеровском БлейкЭндБлиссе. Они гораздо вкуснее этой никотиновой бредятины, но то, что я смог достать даже эти сигареты – поистине настоящее чудо.

Рей кивнул, не зная зачем.

– В Ориенфорте недавно открыли первую в истории Паксбрайта лабораторию по производству сигарет, – продолжал Майлз. – У местных жителей появился стресс из-за действий нашего северного соседа. Но по-моему мнению, лучшего табака, чем отуанский, нам, паксбрайтовцам, никогда не изобрести.

Рей вновь кивнул, не понимая, почему вдруг Майлз заговорил про сигареты.

– Гриверс значительнее продвинулся в искусстве убивать в сравнении с Паксбрайтом – именно поэтому в Гриверсе более качественные сигареты.

– К чему ты ведешь? – не выдержал Рей.

– А ты что, не знаешь? Между Синистером и Паксбрайтом скоро начнется война. Синистерские интервенты расхаживают по Паксбрайту, словно по своим владениям. Один приказ Бейла – и все, наш тихий мир будет уничтожен.

– Этот Майлз понимает, о чем говорит, – прозвучал в ухе Рея тихий довольный голос Бейла.

От неожиданного вмешательства своего повелителя Рей едва не потерял сознание. Видимо, в его лице что-то изменилось, потому что Майлз спросил с тревогой в голосе:

– С тобой все хорошо?

– И да… и нет… – негромко ответил Рей. – Прости, Майлз, это все из-за лицидов. Из-за них я могу вести себя неадекватно и не помнить того, что делал минутами ранее.

Майлз понимающе кивнул.

– Ты только подтверждаешь мои слова, Рей. Гриверские лициды. Величайшее в искусстве смерти…

Майлз докурил сигарету, прокашлялся, затем выкинул окурок в висящий на стене утилизатор и… замолчал. Лишь спустя полминуты набрал воздуха в грудь, после чего произнес:

– Прости, что я не доверял тебе.

Рей поднял брови.

– Я думал, Гриверс с его лицидами превратил тебя в животное, – продолжал Майлз. – Я рад тебя видеть, рад знать, что ошибался…

Жестами Рей дал Майлзу понять, что принимает его извинения, в которых, впрочем, он вовсе не нуждался.

– Разумеется, ты хотел увидеть результаты моей работы над Канцерфецитом, – продолжал Майлз. – Ты помнил о моей просьбе, а я рад тебе сообщить, что не забывал о твоей. И моя работа над Канцерфецитом привела меня к одному ошеломляющему выводу…