Текст книги "Шахматные байки"

Василий Смыслов

Понимающая супруга

Нескольких гроссмейстерских жен спросили, как они играют в шахматы. Когда очередь дошла до супруги Смыслова, она дала замечательный ответ:

– В шахматы я не играю, но позицию, однако, понимаю.

Узнав о таком ответе Надежды Андреевны, давно ставшем афоризмом, Марк Тайманов был потрясен и с грустью сознался:

– А я, увы, наоборот: в шахматы играю, но позицию часто и не пойму.

Жена всегда права

В 1962 году в чемпионате страны Смыслов отложил партию с Львом Арониным и убедился дома, что его позиция безнадежна. Он решил позвонить судье и сдаться.

– Ни в коем случае, – запротестовала Надежда Андреевна. – Ты должен бороться!

– Но шансов на спасение нет.

– Я сказала: иди и играй.

Смыслов отправился на доигрывание и сумел добиться ничьей.

– Надя, поздравляю, – позвонил он жене, – ты лучше меня оценила эндшпиль!

Ария гроссмейстера

Дирижеру Мариинского театра Борису Хайкину понравилось пение Смыслова.

– Раз так, – сказал он, – то не будете ли вы возражать, если я спою у вас в театре?

– С удовольствием предоставим вам сцену, – ответил Хайкин, – но разрешите дать на афише такую рекламу: «Партию Елецкого исполняет гроссмейстер Смыслов».

Василий Васильевич обиделся и отверг предложение.

Прогресс

В 1994 году Ботвинник и Смыслов последний раз вместе оказались за границей. В Белграде проходил товарищеский поединок между шахматными ветеранами России и Югославии. Смыслов возглавлял российскую команду, а Ботвинника пригласили судить матч. На заключительном банкете Василий Смыслов охотно спел несколько арий.

– Почему вы так давно не пели, – спросил его Борис Хропов, президент Шахматной федерации Санкт-Петербурга, – а теперь выходите на сцену гораздо чаще?

– Увы, меня стало подводить зрение, – объяснил солист, – это мешает играть, но не мешает петь…

– Должен заметить, что Василий Васильевич стал петь намного лучше, чем раньше, прогресс налицо, – Ботвинник снова взял на себя судейские обязанности. – А ведь я его слушаю уже полвека…

А в 1996-м, в канун своего 75-летия, Василий Смыслов впервые в жизни дал сольный концерт в Большом зале Консерватории – высший успех в карьере любого певца!

Реликвия

В 1976 году Виктор Львович Корчной уехал в Голландию и стал невозвращенцем, а в это время в Сочи проходил турнир с участием Смыслова. Прохаживаясь в свободный от игры день по пляжу, Василий Васильевич то и дело показывал на известного журналиста Виктора Хенкина и заботливо предупреждал: «Берегите Виктора Львовича, он теперь у нас один остался».

Михаил Таль

Мат на уроке литературы

Таль был уже чемпионом страны, но продолжал преподавать литературу в школе. Войдя однажды в класс, он обнаружил на подоконнике доску с расставленными фигурами. Нетрудно было убедиться, что белые объявляют мат в четыре хода. Но Таль не стал конфликтовать с ребятами и повел свой рассказ о «лишних людях». Однако, снова взглянув на доску, он понял, что сам является лишним человеком… За это время в партии было сделано еще несколько ходов. Если бы «белые» довели партию до логического конца и заматовали неприятельского короля, то в Тале скорее всего взял бы верх шахматист и он простил бы нарушителей дисциплины. Но, к несчастью для них, «белые» не только упустили возможность дать мат, а вообще оказались у разбитого корыта. Оставлять такое поведение учеников без наказания было непедагогично, и Таль потребовал у них дневники. Правда, к концу урока немного остыл и ограничился внушением. «Черные» обрадовались, что все обошлось, а «белые» попросили оставить автограф в дневнике. Единственный раз в жизни Таль сделал строгую запись: «Не нашел мат в четыре хода на уроке литературы».

Отложенный поединок

Впервые за доской Таль сразился с Ботвинником в матче на первенство мира в 1960 году. А между тем два Михаила чуть не встретились еще в 1948-м, когда сам Ботвинник только недавно завоевал шахматную корону. После тяжелого матча-турнира он отдыхал на Рижском взморье. Тем временем одиннадцатилетний рижанин Миша Таль разведал, где остановился его кумир, и вместе с тетей отправился к нему в гости, чтобы познакомиться и сыграть пару партий. На звонок вышла строгая женщина, которая взглянула на ребенка с доской под мышкой и сразу все поняла. Сухо объяснив Талю, что Ботвинник соблюдает режим и в данный момент спит, она захлопнула перед его носом дверь. В результате первая встреча Ботвинника и Таля за шахматной доской была отложена на двенадцать лет…

P.S. У этой истории есть занятное продолжение. Когда о ней впервые рассказал в печати шахматный литератор Виктор Васильев, Таль, высказал упрек, что тот дезинформирует читателя, публикует небылицы.

– Но вы же сами мне об этом рассказали! – воскликнул расстроенный журналист.

– А я повторяю, что такого случая не было! – снова заявил Таль.

– Но я покажу вам статью, в которой вы об этом писали, – настаивал Васильев.

– Все правильно: и сам рассказал, и сам писал. Но случая такого не было. Потому что все это я сочинил!

Увы, уже нет на свете ни Таля, ни Ботвинника, ни Васильева. И теперь нам не узнать, когда Таль говорил Васильеву правду, а когда шутил.

Пешка под ногами

На самом деле, Ботвинник и Таль познакомились только в 1958 году, причем не дома, а за границей – на шахматной олимпиаде в Мюнхене. Вот первый диалог двух великих шахматистов:

– Зачем вы пожертвовали пешку? – спросил удивленный патриарх у юного дебютанта во время одного из туров.

– Извините, просто она мне мешала, – последовал типичный ответ Таля, один из тех, которыми он славился уже тогда.

Морской сюжет

Когда-то Таль был увлечен циркачкой-акробаткой, потом они расстались. И вот однажды девушка гастролировала с цирком в Сочи и перед очередным спектаклем решила немного поплескаться в море. Заплыв метров на двадцать, она вдруг заметила на берегу Таля, с которым не виделась много лет.

– Миша, я здесь! – крикнула она. – Иди ко мне!

Таль обрадовался и ринулся навстречу циркачке. Но море в тот день штормило, и, сделав несколько шагов, Таль взмахнул руками и скрылся под водой. Девушка смертельно перепугалась и изо всех сил стала звать на помощь: «Быстрее сюда! Таль тонет!» Плавающие неподалеку мужчины нырнули поглубже и вмиг вытащили тонущего человека. Гроссмейстер немного хлебнул воды, но быстро пришел в себя. Случайные спасатели не поверили своим глазам: «Смотрите, и правда Таль…». Наконец он встретился взглядом со своей подругой и улыбнулся:

– Как я рад тебя видеть!

– Мишенька, милый, зачем же ты вошел в такое неспокойное море, если не умеешь плавать?

– Дорогая, но ты же позвала меня…

Наш адреc – Советский Союз

Когда Михаил Таль и Салли Ландау, его первая жена, подавали заявление в загс, невеста заметила незнакомого человека с фотоаппаратом. Она спросила у Таля, кто это.

– Фотокорреспондент журнала «Советский Союз», – ответил жених.

– Что же, – сказала недовольно Салли, – теперь о нашем браке будет знать весь Советский Союз?

– Нет, – успокоил ее Таль, – только его читатели!

Муж-декабрист

На турнире претендентов в Кюрасао у Таля начались почечные колики и он угодил в больницу. А как только полегчало, поспешил выписаться. Ему предложили немного задержаться для детального обследования. Но Таль категорически отказался. Главный врач больницы, милый человек, сказал ему перед выпиской:

– У вас там так страшно, арестовывают и отправляют в Сибирь. Оставьте хоть свою жену здесь, она мне очень нравится.

– Она вам нравится здесь, – возразил Михаил, – а я, если придется, буду любить ее и в Сибири.

Здоровье – пустяк

Однажды Ботвинник написал Салли письмо, в котором выразил озабоченность здоровьем ее мужа, и предложил им на время перебраться в Москву, чтобы Миша мог полечиться в столичной больнице. Прочитав письмо, Таль был серьезен лишь мгновение, а потом объяснил Салли суть послания:

– Я все понял! Патриарх просто влюбился в тебя и хочет перетащить в Москву. Но сама посуди: стоит ли менять одного экс-чемпиона на другого?!

Ловелас

В Париже Михаила и Салли пригласили в гости. И тут к Салли стал проявлять интерес один француз не первой свежести. Он говорил ей комплименты, делал откровенные намеки и предложения. Проходя мимо них, Таль подмигнул Салли и бросил ловеласу:

– Говорите громче, она ничего не слышит.

Француз был раздосадован, – все его усилия оказались напрасны…

Семейная тайна

Когда Салли перебралась к чемпиону мира, она попала в теплую домашнюю атмосферу, но вместе с тем сразу почувствовала, что в семье таится какая-то загадка. Семейную Тайну удалось раскрыть не сразу…

Ида Григорьевна, мать Таля, жила тогда с человеком по имени Роберт. А в самой большой комнате их квартиры на видном месте висел портрет Нехемия Таля, умершего год назад. Он был замечательный врач, один из лучших в Риге. У Нехемия с Идой в молодости был бурный роман, потом судьба их развела, но в конце концов они женились. Родился сын Яков, старший брат Михаила, копия отца.

Увы, после рождения Яши доктор Таль перенес тяжелое вирусное заболевание, и оно привело к неизлечимой импотенции. В таких случаях семьи часто распадаются. Однако Ида с Нехемием вели себя так, будто никакой трагедии не произошло. Окружающие ни о чем не подозревали. Но ведь Ида была еще молодой, энергичной и жадной до жизни женщиной. И вот из Парижа в Ригу после долгого перерыва вернулся Роберт Папирмайстер, с которым она была знакома, когда еще совсем юной девушкой жила во Франции. Он был умен и очарователен, неудивительно, что Ида влюбилась в него. Потерял голову и Роберт. В результате возник любовный треугольник. Но все трое были весьма тонкие натуры, слишком интеллигентны, чтобы устраивать сцены. Ничего не афишировалось, но ничего и не скрывалось. Роберт остался в доме Талей, и доктор воспринял это событие, касающееся любимой женщины, достойно, по-мужски.

В 1936 году плодом любви Роберта и Иды явился на свет Михаил. В Риге все были убеждены, что у Талей родился второй сын. Ходили разные слухи, но они не принимались в расчет. Для всех, включая Роберта, отцом Миши считался Нехемий Таль. Тема эта была запрещенной, но отношения у всех оставались добрыми и сердечными. Михаил безумно любил Нехемия, кстати, научившего его играть в шахматы, но, конечно, внешне был похож на своего отца Роберта, к которому тоже относился с необычайной нежностью, называл его Джеком.

Вот такой фантастический сюжет! Выходит, великий шахматист мог быть не Михаилом Нехемьевичем Талем, а Михаилом Робертовичем Папирмайстером…

Успешная вербовка

Таль всегда нравился женщинам, а когда начинал ухаживать за ними и блистал своим остроумием, те и вовсе теряли голову. Его поклонницами в шестидесятые годы были известные дамы: солистка ансамбля «Березка» Мира Кольцова, пианистка Белла Давидович, киноактриса Лариса Соболевская.

С Соболевской, красавицей и звездой советского кино («Большая семья», «Молодые», «Возвращение Будулая» и еще полтора десятка популярных фильмов) у Таля был бурный роман, причем они не скрывали этого: Лариса называла себя гражданской женой короля (в декабре 1964-го даже заявила об этом по киевскому телевидению) и говорила, что вскоре они зарегистрируют свои отношения.

Сейчас кажется удивительным, но связь Таля с актрисой стала предметом обсуждения в ЦК КПСС. Власти в советские времена сильно заботились о нравственности знаменитостей, и однажды гроссмейстера вызвали в высокие инстанции и велели определиться: или он вернется к своей жене Салли (своей красотой Салли и Лариса могли бы соперничать на подиуме), или официально разведется с ней и узаконит связь с любовницей. Гений шахмат ответил, что не потерпит вмешательства в личную жизнь, и в результате такой дерзости стал «невыездным». Чтобы помочь сыну, его мать пошла на уловку: уговорила Мишу подать на фиктивный развод. После этого Таля пустили в межзональный турнир, но не успел он улететь, как заявление было аннулировано.

Кстати, КГБ использовал сексапильную Ларису Соболевскую в своих интересах (в органах она имела кличку Лора). Все было подстроено, как в кино: актриса «случайно» познакомилась с послом Франции в СССР господином Дежаном, и их отношения быстро прогрессировали. Однажды, когда «влюбленные» находились в квартире Лоры, в нее ворвался подставной муж, по легенде КГБ неожиданно вернувшийся из экспедиции геолог, к тому же болезненный ревнивец (на самом деле профессиональный убийца, и, по странному стечению обстоятельств, тоже Михаил). Застав Дежана на месте «преступления», он начал избивать иностранца и кричал, что подаст на обидчика в суд. В конце концов «муж» согласился замять дело, а посол попал на крючок наших доблестных органов. Блестящая победа! Интересно, знал ли господин Дежан, что пострадал из-за дамы, которой всерьез увлекался шахматный король?!

Именно благодаря Соболевской и ее подруге молодости Нонне Мордюковой, Таль стал своим человеком в компании актерских знаменитостей, например, часто встречался со звездной кинопарой Рыбниковым и Ларионовой, легко тратил гонорары на развлечения в светском обществе. Зная о любовных похождениях Михаила, строптивая Салли не удерживала мужа-гуляку и в любой момент готова была дать ему развод. Однако «первая любовь» тогда победила, и Таль сделал все, чтобы Салли осталась. Постепенно Лариса исчезла из жизни гроссмейстера, выбыла из игры.

Ее дальнейшая артистическая карьера тоже сложилась не лучшим образом: мешало увлечение алкоголем, которым она злоупотребляла – в мире кино о ней давно забыли. В канун семидесятилетия ее бывшего возлюбленного я позвонил Мордюковой, чтобы узнать телефон Соболевской. Выяснилось, что Лариса жива, чувствует себя вполне сносно, но говорить о Тале категорически отказывается. Так что заполучить желанный номер мне не удалось…

Единственное поражение

У Таля было три официальные жены. Браки с первой супругой – Салли и с третьей – Ангелиной длились долго. А вот вторая женитьба протекала в темпе блиц. В семидесятые годы одна из представительниц славного города Тбилиси была супругой Таля всего несколько дней.

С очаровательной грузинской девушкой Ирой Михаила сосватала его мама. Невеста оставляла впечатление истинного ангела: чистая и возвышенная, навещала Таля в тбилисской больнице, где ему делали операцию, посвящала ему стихи. И Таль с размахом отгулял свою вторую свадьбу, пышную и помпезную, ее даже показывали по грузинскому телевидению. Молодожены сразу улетели в Москву, где остановились в гостинице. И тут выяснилось, что новобрачная вышла замуж за шахматного гения с одной-единственной целью: отомстить своему другу-грузину, известному борцу, которого много лет любила, а тот не отвечал ей взаимностью (видно, сдерживал чувства). И хитрая девушка добилась своего: узнав о свадьбе своей возлюбленной с Талем, гордый грузин, посрамленный и униженный, прилетел в Москву, примчался в гостиницу, где разместились молодожены, и заявил, что если черноглазая красавица не будет принадлежать ему, он наложит на себя руки. Естественно, обманщица покинула столицу со страстным кавказцем, а Таль снова стал холостым. Это было его единственное поражение на личном фронте, и он не любил вспоминать о нем.

Польза от грамотности

Со своей третьей женой, Ангелиной, Таль познакомился при следующих обстоятельствах. В 1970 году после долгого перерыва экс-чемпион приехал в Ригу, чтобы сыграть в очередном чемпионате СССР. Однако латвийский спорткомитет лишил его такой возможности, последовали и другие наказания. И все из-за того, что рижский волшебник шахмат решил якобы поменять Латвию на Грузию – так «испорченный телефон» донес до начальства ту самую тбилисскую историю с женитьбой. Талю предложили стать комментатором чемпионата, и он согласился. Машинистка, которой Михаил диктовал отчеты после туров, делала много ошибок, и он попросил найти кого-нибудь пограмотнее. В редакции рижского журнала «Шахматы» работала опытная девушка, перворазрядница Геля Петухова, она и взялась в свободное время помогать Талю. Дальнейшее ясно: через два года состоялась свадьба, а потом на свет появилась их дочь Жанна. Как видите, грамотность иногда бывает полезной!

Два Михаила

В начале девяностых годов с Талем неотлучно находилась ленинградка Марина Филатова. Друзья Таля (а кто не считал себя его другом?!) относились к ней настороженно, но все трагические месяцы 1992-го Марина вела себя безукоризненно, берегла и спасала больного Таля, а в последние дни приняла на себя самые трудные обязанности, с которыми не справилась бы ни одна медсестра. После смерти любимого человека она вышла замуж и родила сына, которого, естественно, назвала Мишей. И почти сразу же после родов покинула своего мужа. Больше он ей не был нужен: теперь у нее снова появился Мишенька, в нем и сосредоточился весь смысл ее жизни. Эта история настолько трогательна, что похожа на святочный рассказ.

Ценный совет

Известный гроссмейстер обратился к Талю:

– Миша, сегодня я выступаю по телевидению. Что мне сказать зрителям?

– Дайте им ценный совет: пусть слушают радио, завтра там выступаю я!

Счастливый карандаш

Немало было выдвинуто гипотез, почему Таль так неудачно провел свой второй поединок с Ботвинником, легко вернул ему корону. Однажды по этому поводу высказался и сам Таль.

– Тут есть две причины. Вот первая. Во время матча 1960 года мы с Ботвинником жили в одной гостинице – «Москва», и перед каждой партией мой секундант Александр Кобленц исполнял неаполитанские песни. Меня это, конечно, вдохновляло, а Ботвинника, наоборот, скорее размагничивало. И спустя год он отказался жить в «Москве», лишив меня важного козыря.

И вторая причина. К восьмой партии матча-реванша мне наконец удалось подобрать «счастливый» карандаш. Но, увы, выиграв ее, я забыл карандаш на столе. А когда явился на следующую партию, он бесследно исчез: подозреваю, что его унес кто-то из поклонников Михаила Моисеевича. Как видите, все объясняется очень просто.

Фора

Фишер однажды заявил, что любой шахматистке, даже Ноне Гаприндашвили, тогдашней чемпионке мира, готов дать фору – коня и ход вперед.

Выиграет ли Фишер с такой форой у шахматной королевы? – спросили Таля.

– Фишер есть Фишер, а конь есть конь! – объяснил Михаил Таль.

P. S. Кажется, это единственный случай, когда Таль заимствовал чужую шутку. В 1894 году в Нью-Йорке Эмануил Ласкер сыграл матч с супругой американского мастера Джеймса Шовальтера. Ласкер давал даме коня в фору и уступил 2:5. «Ласкер есть Ласкер, а конь есть конь», – заметил по этому поводу один из репортеров.

Матч с графом

В Варшаве, в ресторане «Под крокодилом», любил играть на деньги международный мастер граф Казимир Плятер. Польские шахматисты недолюбливали зазнавшегося графа и решили его немного проучить. Для этого обратились к Талю, который всю жизнь мечтал сыграть с графом. «Плятер тебя не узнает, так как он всюду видит только себя», – успокоил экс-чемпиона один из его приятелей.

Михаил поставил прекрасный спектакль: сначала, как положено, проиграл несколько партий, заманивая графа, а затем, когда ставки выросли, разгромил его, заставив раскошелиться на три тысячи злотых (огромная для того времени сумма). На деньги, конфискованные честным способом у графа, веселой шахматной компании удалось уничтожить чуть ли не все спиртные запасы «Крокодила». А на следующий день Казимир Плятер смотрел по телевизору, как шахматный король при большом стечении публики проводит сеанс одновременной игры.

Морфи или Чигорин?

Как известно, Таль никогда не блистал здоровьем, и нередко приходилось вызывать «неотложку», чтобы сделать ему укол.

– Миша, это правда, что вы морфинист? – спросил его как-то один из журналистов.

Другой на месте шахматного короля рассердился бы на столь бестактный вопрос и ответил бы в резкой форме. Но не таков был Михаил Таль.

– Что вы, какой я морфинист, – последовал мгновенный ответ, – я чигоринец!

Женские возможности

Когда женскую шахматную корону завоевала Майя Чибурданидзе, один из корреспондентов спросил Таля:

– Скажите, как вы расцениваете шансы Майи стать чемпионом мира среди мужчин?

– Во всяком случае, выше, чем мои стать чемпионкой мира среди женщин, – не задумываясь, ответил Таль.

Очередь надо соблюдать

Задумав снять фильм о всех шахматных королях – от Стейница до Каспарова, журналист Виталий Мелик-Карамов обратился к Талю, чтобы договориться с ним об интервью.

– А со Стейницем вы уже договорились? – спросил шахматный король.

Порода

На Рижском взморье мать Таля, Ида Григорьевна, решила познакомить его с интеллигентной грузинской старушкой, носившей когда-то титул княгини. Когда она рассказала сыну о бывшей княгине, Михаил мгновенно отреагировал:

– Мамочка! Княгиня не может быть «бывшей», как не может быть «бывшим» сенбернар. Это же порода, а не должность.

Шахматная пила

Когда в 1965 году Таль проиграл финальный матч претендентов Спасскому и лишился возможности еще раз испытать себя в поединке за корону – с Петросяном, он был очень расстроен. Писатель Леонид Жуховицкий пытался утешить его:

– Не огорчайтесь, титул «Михаил Таль» повыше титула чемпиона мира.

– Наверное, это к лучшему, – сказал Таль. – Не представляю, как можно сыграть 24 партии с Петросяном.

Писатель его поддержал:

– Да, это такая шахматная машина…

– Это как раз еще можно было бы пережить, – ответил Таль. – Но Петросян – не машина, а настоящая шахматная пила!

Некролог

В семидесятые годы, перед тем как Талю удалили почку, один журнал на всякий случай подготовил некролог экс-чемпиона мира. Когда все обошлось, и Таль приехал в Москву, кто-то из редакции по простоте душевной показал ему текст.

– Я единственный человек, – гордился после этого случая гроссмейстер, – который читал свой некролог при жизни!

А вскоре он выиграл один крупный турнир, причем в важной партии добился победы, пожертвовав ферзя: «Не правда ли, не плохо для покойничка?» – ухмыльнулся Таль.

Однако ему стоило немало сил превратить антигуманный поступок редакции в шутку. Он часто не выдерживал и возвращался к этой теме.

– Но кое-что в некрологе все-таки упустили, – заметил он однажды, – и я, слава богу, успел отредактировать. Наверное, стоило поставить подпись: «Исправленному верить. Михаил Таль».

В очередной раз Таль заговорил об этом неприятном случае с писателем Варденом Стронгиным, с которым был дружен в те годы. И писатель, чтобы как-то смягчить обиду своего друга, рассказал ему о том, как Федор Шаляпин любил разыгрывать перед близкими собственную смерть и делал это весьма натурально. А когда те рыдали и падали в обморок, великий певец неожиданно воскресал, смеялся и объяснял, что теперь его настоящая кончина будет для них не так страшна.

– Но я не Шаляпин, – грустно улыбнулся Таль. – Зачем разыгрывать то, чего не избежать, ведь смертность у нас в стране пока еще стопроцентная. Впрочем, некролог может мне пригодиться, – добавил он. – Если меня задержит милиция (допустим, я приму немного лишнего), то покажу им бумагу. Раз меня нет на свете, то на кого же тогда составлять протокол? На нет и суда нет!

Катет длиннее гипотенузы

Однажды автор книги провел с Талем целый день и взял у него большое интервью. Не место приводить его здесь целиком, но вспоминаю, что ответы шахматного короля на самый первый и самый последний вопросы совпали…

В детстве Таль поражал всех своими математическими способностями, и поэтому в начале беседы я поинтересовался:

– Михаил Нехемьевич, какому предмету вы отдавали предпочтение в школе – алгебре или геометрии?

– Алгебраические задачи я решал почти мгновенно, – ответил собеседник, – а вот с геометрией отношения складывались драматически. Самое главное здесь – чертеж, а у меня, как я ни старался, всегда получалось, что катет длиннее гипотенузы!

А в конце разговора я спросил у Таля:

– Как вы понимаете красоту шахмат?

– Для многих коллег эта красота заключается в торжестве логики, прекрасная партия – классическое здание с безупречными пропорциями. Я тоже не прочь добиться цели с помощью здравого смысла, но все же больше ценю в триумф алогичности, иррациональности, абсурда. В общем, мне дороже всего тот миг, когда на шахматной доске катет длиннее гипотенузы!

Благодарность

В последние годы Таль выглядел неважно. Однажды в Германии с ним поздоровался кто-то из знакомых.

– Спасибо! – сказал Михаил Таль.

– За что? – удивился прохожий.

– За то, что узнали меня!

Головная боль

– Папа, как ты себя чувствуешь? – спросил Таля его сын Гера, проживающий в Израиле.

– Неважно. Зато мой абсцесс в прекрасной форме.

– Тебе надо поехать в Израиль подлечиться, – посоветовал сын.

– Но я же не араб, чтобы создавать Израилю дополнительную головную боль! – отказался Таль.

Специалист по ближневосточной медицине

В 1990 году появились слухи, будто Таль эмигрирует в Израиль. Первым об этом сообщил югославской газете «Политика» Алексей Суэтин. Затем информация переместилась в Голландию и далее за океан, где в то время пребывал Гарри Каспаров. В «Новом русском слове» он подробно рассказал о том, что Таль тяжело болен, в Союзе его болезнь не лечится, и поэтому он уезжает в Израиль. Слова Гарри – достаточное основание для дальнейшего распространения слухов. Молва об эмиграции Таля в конце концов перекочевала в газеты Германии, где он тогда находился.

– Все мы знаем Гарри как гениального шахматиста и политика. Но мы даже не догадывались, насколько он сведущ в ближневосточной медицине! – прокомментировал Таль заявление Каспарова.

Ложка дегтя

Таль похвалил Виктора Хенкина за его репортажи с международного турнира. Журналист расплылся в улыбке и поблагодарил благожелательного гроссмейстера за комплимент, заметив, что редко от кого услышишь такие теплые слова.

– Естественно, – признался Таль корреспонденту, – кроме меня, тебя никто и не читает.

Паспорт

Сборная СССР прибывала на аэропорт в Белград, и капитан команды Александр Котов напомнил гроссмейстерам, чтобы они приготовили паспорта. Все выполнили указание, кроме Таля.

– Меня и так все знают в Югославии, – объяснил Таль, – и пограничники будут спрашивать не мой паспорт, а мой автограф. А ручка у меня всегда наготове.

Опасная фамилия

Как известно, юный Гарри сменил фамилию Вайнштейн на Каспаров. С такой неблагозвучной фамилией, как Вайнштейн, ему трудно было бы стать чемпионом мира, во всяком случае до перестройки. Прошло несколько лет, и у Таля спросили мнение об игре Каспарова.

– Он играет так хорошо, – ответил Таль, – что теперь может спокойно выступать под своей прежней фамилией!

Ошибочный ход

Шуточки Таля никогда не были обидными для собеседника, правда, однажды он сам чуть не пострадал. На вступительных экзаменах в Латвийский университет, цитируя «Евгения Онегина», он ради шутки сделал «ошибочный ход»: немного подкорректировал пушкинскую строку, заменив слова «Летний сад» на «детский сад»…

 
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в детский сад гулять водил.
 

Но все обошлось – Таля приняли на филфак. То ли преподаватель подзабыл Пушкина, то ли высоко оценил юмор абитуриента. Кстати, в дальнейшем Таль оправдал доверие: его дипломная работа называлась «Сатира и юмор в романах Ильфа и Петрова „12 стульев“ и „Золотой теленок“».

Ночной конкурс

Известный этюдист Гиа Надарейшвили пригласил Таля в ресторан поужинать. Застолье затянулось далеко за полночь. И тут композитор предложил гроссмейстеру решить несколько этюдов. Несмотря на отсутствие доски и большую дозу коньяка, Таль вслепую мгновенно справлялся со всеми этюдами! Тогда ленинградский мастер Александр Геллер, участвовавший в застолье, решил подшутить:

– Гиа, – сказал он, – не верьте Мише, просто он все ваши этюды знает наизусть.

– Какое знает, – завелся грузин, – два последних я составил только сегодня утром!

Как шахматист попал в песню Высоцкого

Еще один эпизод из архива Александра Геллера. Таль предполагал, что один из шахматистов, возвращаясь из зарубежных поездок, стучит на своих коллег куда следует. Однажды Таль отвел душу и рассказал об этом Владимиру Высоцкому. И поэт сделал ему подарок: в одной из его песен появился стукач с той самой фамилией, которую назвал ему Таль.

P. S. Прочитав эти воспоминания Геллера, я не поленился и в очередной раз перелистал собрание сочинений великого барда. У меня нет оснований что-либо утверждать, но замечу, что только в одном стихотворении Высоцкого присутствует «подходящая» фамилия гроссмейстера:

 
И особист Суэтин – неутомимый наш,
Еще тогда приметил и взял на карандаш.
Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый матерьял.
Никто поделать ничего не смог.
Нет. Смог… один, который не стрелял.
 

Еле живые классики

На вечере, посвященном победе Каспарова в финальном матче претендентов 1984 года над Смысловым, юного претендента спросили, что он думает о Фишере.

– Пусть лучше ответят его соперники, присутствующие здесь живые классики! – переадресовал Каспаров вопрос сидящим рядом с ним в президиуме Петросяну и Талю.

При этих словах дремавший Таль (он был слегка подшофе) встрепенулся, поднял голову и пробормотал: «Еле живые классики…» И блеснув в очередной раз своим остроумием, снова погрузился в сон.

Петросян поморщился, но тут же картинно принюхался к своему соседу за столом президиума, махнул рукой и рассмеялся.

P.S. К сожалению, у этой забавной истории довольно печальное продолжение, точнее сказать, окончание. Тигран Петросян умер всего через три месяца, ему было 55. А Михаил Таль много болел и умер через восемь лет, тоже в 55. А недавно не стало и Роберта Фишера. Выходит, на том вечере Таль вовсе не шутил.

Хиромант

В 1960 году, на Шахматной олимпиаде в Лейпциге, у семнадцатилетнего Фишера с юмором было еще все в порядке. На торжественном закрытии Бобби подозвал Михаила Таля, недавно ставшего чемпионом мира, взял его руку и всерьез предложил:

– Давайте посмотрим вашу судьбу, мистер Таль.

Он долго изучал линии на ладони Миши, а затем задумчиво произнес: «Вижу, вы очень талантливый шахматист».

Собравшиеся вокруг игроки рассмеялись и потребовали подробностей. Тогда Фишер медленно добавил:

– На вашей руке написано, что вы играете в остром, комбинационном стиле, – раскрыл он секрет кудесника из Риги.

Все продолжали хохотать, в том числе Ломбарди, секундант Фишера. А между тем Бобби уверенно продолжал:

– Но я отчетливо вижу на вашей ладони, что в недалеком будущем вы потеряете свой титул, и следующим чемпионом станет… – все собравшиеся замерли, – один молодой американский гроссмейстер. – И только тут новоявленный хиромант наконец позволил себе улыбнуться.

Участники олимпиады по достоинству оценили шутку Фишера, но Таль мгновенно доказал, что в этой области ему нет равных. Он тут же повернулся к Ломбарди и воскликнул: