Текст книги "Чужой в раю"

Глава одиннадцатая. Ульянов

Через три месяца пребывания в городе я все решился к нему подойти. Его любимую кофейню я уже знал.

– Разрешите присесть?

Он пожал плечами и придвинул к себе кружку пива, сделав глоток:

– Почему бы и нет? Располагайтесь. Как видите, я бездельничаю. Впрочем, говорю это не в оправдание себе. Здесь мало кто работает. Или даже просто делает вид, что работает. Кто вы по профессии?

– Писатель и журналист.

Он знакомо прищурился:

– Писатель и марксист, как помнится? Мне кажется, что в России сейчас это сочетание – большая редкость. Совсем двинулась с катушек наша интеллигенция.

– Так было лет десять назад. А сейчас некоторые даже штудируют ваши труды.

– Мои труды? – собеседник рассмеялся. – А вы уверены, что перед вами – Ленин?

Мне стало плохо. Я совершенно растерялся:

– Извините, но мне сказали. Еще раз извините, если ошибся…

– Да вы не нервничайте. – Человек рассмеялся: – Я и точно Ульянов Владимир Ильич. И другого Ульянова в нашем «раю» нет. Только вот вопрос: насколько я – «Ленин». «Вождь мирового пролетариата» и т. д. Лично я сам в этом не вполне уверен.

– Почему? – задал я дурацкий вопрос.

– А вы-то сами уверены, что вы – это…?

Я поспешил представиться:

– Семенов Николай Викторович.

– Вы-то сами уверены, что вы – Семенов?

– Да вроде бы…

– Вот именно: «вроде бы», товарищ Семенов. И я… Тут некоторые товарищи говорят, что я закончил жизнь безмозглым «овощем». Но, как видите, сижу тут, пью с вами. И голова вроде на месте.

Он снова отхлебнул пиво из кружки и вернулся к теме разговора:

– Так говорите, припек капитализм?

– В России – пародия на капитализм. Некоторые считают, что это больше походит на феодализм.

– Неправильная дефиниция. Ничего схожего. Расспросите у тех, кто при феодализме жил. У нас их тут миллионы.

– А вы-то сами как считаете? Какой строй в России?

Ленин снова пожал плечами:

– Я не был на Земле 90 лет. Вам виднее. Плутократия, наверное.

– Вы сказали это так, словно надеетесь вновь на Земле побывать.

– А вы нет?

– Каким образом?

– Нужно искать пути.

– Ну и что с того, если они найдутся? Много ли субстанций захочет отказаться от блаженства райской жизни?

– Важно, что такие будут. Непременно. Жизнь сама по себе не является ценностью. Слышали анекдот про навозных червей и навозную кучу? «Мама, мы так и будем всю жизнь жить в этом говне?» «Сынок, но это же наша родина». – Владимир Ильич густо захохотал. – Почему вы не пьете свое пиво?

– По инерции. Люблю, но на Земле перенес инфаркт и привык, что пиво для меня вредно. Хотя сейчас это глупость. – Я тоже отхлебнул пивка (чешского, как заказывал) и вернулся к теме разговора. – Однако согласитесь: жизнь в раю трудно назвать говневой…

– Чепуха. Ценность – это осмысленная жизнь.

– А в райской жизни смысла нет?

– Ни малейшего. Мне кажется, что те, кто создал этот рай, какие-то нравственные уроды, или бесконечно далеки от нас по внутренней организации своего разума.

– Рай создан разумными существами?

– А кем же еще, господин марксист?

В том, как он произнес слово «марксист», было столько сарказма, что я и сам улыбнулся.

– О вас, Владимир Ильич, в России сейчас говорят разное… Странно слышать от вас самого про нравственных уродов.

– Ну да, черт с рогами, – он пристроил к своей нынешней пышной шевелюре рожки из двух указательных пальцев. – Буржуазный треп.

– Но вы были жестоки, согласитесь…

– Я всегда был целесообразен, нравится это кому-то или нет. И это не я развязывал гражданскую войну в России. Развязали ее те, кто не захотел жить по-новому. И они оказались в меньшинстве.

– А итог?

– Еще не вечер. Вряд ли на Земле сегодня найдется хоть один разумный человек, который станет сомневаться в том, что общество без эксплуатации человека человеком рано или поздно будет создано. Это главное. Коммунизм или Царство Божие – называйте, как хотите. Главное, что эта мысль укрепилась в головах людей.

– Товарищ Ленин, а в раю живет Сталин?

Владимир Ильич развел руками:

– Нет. Искали и не нашли. Впрочем, может оказаться, что наш рай – не единственное место, созданное нашими небесными покровителями.

– Есть и ад?

Ленин захохотал:

– Нет, ад, на мой взгляд – средневековая глупость. Какой бы ни была «Сверхцивилизация», создавшая этот рай, опуститься до посмертного мучения «субстанций» она не может. Ад лишен всякого разумного смысла. Это просто церковное пугало. Кстати, вы не задумывались, почему в нашем так называемом раю нет детей?

– Не думал об этом. Не успел, Владимир Ильич.

– А ведь если эти создатели сумели изготовить 50 миллионов виртуальных копий некогда реальных людей, чего, казалось бы, им проще наладить процесс воспроизводства «субстанций» на месте, чтобы виртуальные бабы здесь рождали виртуальных младенцев. Ведь есть же в библейском раю всякие там карапузики с крылышками – ангелочки, херувимчики. А вот детей нет.

– Так почему же их нет, товарищ Ленин?

Он удовлетворенно потер руки:

– Потому, милейший, что появление здесь детей превратило бы этот рай в сущий ад. Детей нужно воспитывать и следить за ними. А какова бы была жизнь здесь, если бы несмышленыши по своему произволу создавали здесь, скажем, стада львов и тигров, гуляющих по улицам, загромождали небеса своими детскими виртуальными зданиями и так далее. Детей здесь никогда не будет.

Я решил снизить накал его страстей:

– Вопрос не по теме, Владимир Ильич. Приходилось читать, что вы любите итальянское сухое красное вино кьянти, а почему сейчас пьете пиво?

Вождь на меня лукаво посмотрел.

– Вино любил и люблю. Как и пиво. Но кьянти располагает к сибаритству, думать мешает. Вот как-нибудь прогуляемся с вами, товарищ, по небесным Альпам и будем там пить кьянти.

Он допил кружку, встал из-за стола и пожал мне руку.

– Что-то в вас определенно наличествует, товарищ писатель. Интересно, что? Кстати, вы быстро печатаете на компьютере?

– Очень быстро, Владимир Ильич, вслепую.

– Наверное, я сморозил глупость, если предлагаю вам секретарский труд. В раю ведь проще создать робот-фантом. Но, возможно, вы можете мне понадобиться.

– Конспиративная работа? – встрепенулся я.

Ленин в очередной раз расхохотался:

– А неплохо вас выдрессировали мои партийные преемники на Земле! Какая тут, к черту, конспиративная работа на небесах, если каждая наша мысль может быть известна нашим создателям? А вот вывести на чистую воду этих создателей было бы неплохо, как вы считаете?

Не дожидаясь ответа, он махнул мне рукой и исчез.

Я продолжал оцепенело сидеть за столиком кафе. Все произошедшее за последние полчаса плохо укладывалось в голове. Боже мой, я беседовал с Лениным! С «живым» Лениным! И Ленин предложил мне ему помочь. ПОМОЧЬ ЛЕНИНУ!???

Может быть, потому я и «десантирован» на небеса, чтобы оказать помощь вождю мирового пролетариата? Снова меня одолевала мистика…

Часть вторая
Цивилизация номер два

Глава двенадцатая. В поисках создателей

В раю иногда время летит очень быстро, когда находишь себе развлечение по вкусу и можешь целиком ему отдаться. Так было, когда я изучал планету, которую, видимо, навсегда покинул, но чудовищно реалистичный снимок которой был сохранен столь же чудовищно громадной памятью создателей рая.

Фактически за первый год пребывания в раю я так досконально изучил два последних тысячелетия истории Земли, как никогда бы не смог это сделать в своей прежней биологической форме существования на самой планете, даже если бы нечаянно стал мультимиллионером и мог свободно перемещаться по ней в персональном реактивном самолете.

Ну, какой же миллиардер способен в течение только одного дня увидеть еще блистающие белоснежным известняком пирамиды Гизы в начале новой эры, лицезреть печальный итог разграбления Рима варварами четыре века спустя, побывать на пепелище, оставшемся на месте сожжения Яна Гуса, и устроить бивуак в гареме какого-нибудь турецкого султана (увы, пустом)?

И такой бы день я счел самым заурядным. Со временем я научился выискивать в древних сканах планеты действительно роковые моменты. Однажды я провел несколько дней среди юкатанских пирамид. Тайна письменности майя меня влекла с детства и была надежда, что в сканах наших создателей можно найти нечто более важное, чем то, что осталось после испанского владычества. Но… Когда я в очередной раз поднялся на большую пирамиду Кукулькана, кровь застыла в жилах: на громадном камне для жертвоприношений, в храме, венчавшем пирамиду, лежал человек с разверзнутой грудью. Мне даже показалось, что его тело еще сотрясала предсмертная судорога. Буквально через доли секунды человек исчез, потом снова появился на короткое мгновение, и снова исчез. Так повторялось еще раз пять, причем, мгновения его появления становились все более короткими, почти неуловимыми для глаза. Когда я, наконец, решился подойти к жертвенному камню, на нем не было никаких следов только разыгравшейся здесь трагедии. Бурые пятна на камне даже мало походили на запекшуюся кровь.

Вечером, переместившись в город, я рассказал об увиденном днем Петру. Рассказ его очень заинтересовал.

– Тебе здорово повезло, – сказал он. – Видимо, ты стал свидетелем автоматической чистки системой сканируемого изображения. Как ты знаешь, сканеры системы работают очень избирательно. Мыслящие существа сканеры не интересуют, так как отбор субстанций для рая осуществляется иным путем. Мертвая плоть сканеру так же неинтересна. Но, видимо, в данном случае произошел какой-то сбой. Человек на жертвенном столе с вырванным сердцем в момент сканирования показывал какие-то признаки сознания, и автомат не смог его сразу идентифицировать как труп. Так эта запись и была транслирована в твое сознание. Производственный брак, так сказать. – Петр рассмеялся. – В какой год ты попал в Юкатане?

– В 1500-й.

– Наверное, этот фокус можно повторить, если помнишь точную дату и время. А, может быть, ошибка уже убрана из памяти системы навсегда.

Меня подмывало желание рассказать об этом необычном происшествии Ленину, но я боялся, что он сочтет его незначительным. Владимир Ильич никак не заявлял о себе после неожиданного предложения о сотрудничестве, хотя прошло больше года…

Как и положено уважающему себя городу, у нашего, носящего громкое название Новая Атлантида, тоже был свой сайт в райском интернете. Никто его специально не вел, и поэтому сайт заполнялся лишь время от времени, случайными материалами. Чаще всего это были указы мэрии об очередной перестановке домов в центре города. За местоположение особняков на центральной улице шла постоянная тихая грызня между домовладельцами, и мэрия решила эту задачу с поистине райским размахом – по определенному графику одни дома переставлялись ближе к центру, а другие отодвигались к окраине. Правда, никто не знал, какой был прок в этих передвижках, если любая субстанция могла телепортироваться на любые расстояния, но демократия осуществлялась неукоснительно. Кроме того, мэрия публиковала графики проведения дождей в городе – они делались просто для освежения воздуха и развлечения горожан. Также на сайте было множество предложений совместно провести ночь знакомства и, разумеется, публиковались вирши местных стихоплетов. Переселяться в центр я не собирался, графоманы меня тоже не интересовали, поэтому местный сайт открывал редко. Но в этот день я, видимо, случайно нажал кнопку.

И прочел: «Публичную лекцию «О смысле бытия в раю» сегодня прочтет В. Ульянов. Второй этаж мэрии, вход свободный. Начало в 17 часов».

Вот те на! А Иванов меня убеждал, что Ленин сторонится общения. Без четверти пять я уже сидел в актовом зале мэрии. Большой зал был заполнен едва ли на треть. Я неплохо знал статьи и работы Ленина и сейчас вполне закономерно ждал, что последуют какие-то философские выкладки о смысле бытия. Но их не было. Ленин начал с доказательств того, что наш рай создан разумными существами, а вовсе не мистическим Богом.

– Некоторые говорят, – сказал он, – что наш рай создавал Бог. Но если в это поверить, тогда он сотворил кучу нелепостей. Попытаюсь это объяснить присутствующим. В большинстве религий содержится фундаментальное противоречие между целью Бога по созданию им человека и представлением о загробной жизни. С одной стороны религия утверждает, что Бог создал человека по своему образу и подобию, как своего со-творца, вместе с ним созидающим и развивающим мир. И это вполне разумное объяснение целей человечества. Да, для этого мы и созданы. Богом или Природой – это уже второй вопрос.

Но священные книги, как многие из нас догадываются, сочиняли люди, а не боги. И что же они выдумали в качестве своей мечты о рае? Если учесть время появления основных религий, то усталые рабы могли придумать только одно: рай – это место, где нет никакой нужды о поддержании своего существования, место вечного блаженства и безделья.

Однако попробуем это сравнить с целью человечества по божьему замыслу. Выходит, что достаточно поработать на благо человечества короткую земную жизнь, а потом вечное блаженство и безделье? Не слишком ли глупо и расточительно для Создателя?

– Переходите к сути, – выкрикнул кто-то из зала.

Ленин одобрительно кивнул головой:

– Хорошо, о сути. Так вот, я утверждаю, что мы здесь существуем благодаря некоей могущественной цивилизации. Настолько могущественной, что она, возможно без особого труда, создала наш кибернетический рай, населив его 50 миллионами субстанций и приняв за основу основные земные религиозные представления о загробной жизни, как об обществе, где все доступно и все возможно. Но очевидно и другое. Эта цивилизация настолько далека от нас по организации своего разума, что она была не способна понять: рай – лишь религиозная сказка усталых рабов и человеку он не нужен.

– Чем вам не угодил наш рай? – снова кто-то сказал из зала. – Вы – вечный смутьян, Ульянов.

– Пока что я только строю гипотезу. Будьте добры, выслушайте до конца или покиньте зал, если вам не интересно.

Ряд кресел действительно опустел.

…

…После лекции я подошел к Ленину поздороваться и неожиданно получил от него предложение сходить попить пива или вина в кафе.

– Куда вы запропастились, товарищ писатель?

С некоторой обидой я сказал, что связаться с человеком в раю проще пареной репы.

– Ну, особой нужды-то и не было, – признался Ленин. – К тому же мое предложение использовать вас в качестве стенографиста, наверное, на редкость глупое и унизительное для вас, как для творческой личности.

– Ничуть. Другое дело, что это сонное болото с малиновым сиропом вряд ли способен расшевелить и сам Ленин.

– Вы сказали обо мне, как о боге Саваофе. Но вы ошибаетесь насчет оценки моей персоны в раю, и это мне активно не нравится. Кое-что на Земле я действительно успел сделать, но, видимо, для этого было на редкость удачное стечение обстоятельств. Как говорится, нужный человек в нужном месте. Здесь же больше меня способен сделать «чистый» философ, а я им никогда не был.

– Значит, вы сами не верите в результативность своей сегодняшней лекции?

– Ну, почему же. Капля камень точит.

– Чего вы добиваетесь? В двух словах.

– В двух словах так: если наши копии перенесли в свой «рай» некие разумные существа, то они же должны и осуществлять контроль за «райской» жизнью. Не так ли? Ну, как хозяин аквариума, который следит за чистотой и температурой воды в нем.

– Так.

– Ну, а если какие-то обитатели аквариума начинают вести себя странно: пытаются из него выпрыгнуть, мечутся – это должно привлечь его внимание?

– Безусловно.

– Значит весь вопрос в том, как велико должно быть брожение умов в «аквариуме», чтобы это стало заметно «хозяину». Во скольких умах должно поселиться недовольство райской жизнью? Хватит тысячи «субстанций» или нужен миллион, чтобы недовольство обществом всеобщего безделья вынудило наших создателей вступить в диалог с нами?

– Мне кажется, вы пытаетесь начать диалог с машиной…

– С машиной? Создатели рая – машина? Вы глубоко ошибаетесь. С точки зрения машины – человечество и вообще вся биологическая жизнь – просто плесень. Машина никогда не стала бы создавать наш «рай». А если наши создатели в чем-то и схожи с бездушной машиной, значит, и они тоже, в свою очередь, являются вторичным продуктом – некоей древнейшей биологической жизни, которая их породила. Во всяком случае их интерес к биологической жизни на Земле не может быть случайностью, так как даже по космическим масштабам их энергетические затраты на сканирование Земли и поддержание функционирования нашего рая грандиозны.

– Как вы представляете себе диалог с Создателями?

– Очень трудный вопрос, хотя какие-то черты его представить можно. Безусловно, они нас понимают. Их выбор «субстанций» для переселения в рай далеко не случаен. И, наверное, они способны с нами общаться, на доступном для землян языке.

– Почему же они этого не делают?

– Потому что понимают: для мыслящего существа унизительна мысль, что их воссоздал кто-то другой извне.

– И все же: если завтра они заговорят с нами – с кем они вступят в диалог? С Владимиром Ильичом Ульяновым, которого принято считать одним из величайших мыслителей человечества…

– …снова безудержная лесть, – поморщился Ленин, – вас пора проработать на партсобрании.

– …с Ульяновым или, к примеру, со мной, простым смертным?

– Вот на этот вопрос, я как раз и могу дать ответ. Полагаю, что мы имеем дело с множественным сознанием. Сознанием, в котором отдельная его частица является как бы частью целого. Она может объединяться для решения каких-то общих задач, либо действовать самостоятельно.

– Почему вы так решили?

– Если мы уверены, что ведется регулярное сканирование Земли, нужно одномоментно принимать триллионы решений. Никакому «Богу» эта задача не под силу. А вот если наши создатели являются соцветием из триллионов таких «Богов», то тогда задача решаема.

Я рассказал Владимиру Ильичу об увиденном на пирамиде Кукулькана.

– Вот-вот, прекрасная иллюстрация. Разумеется, непосредственно ведут сканирование автоматы, а не разумные существа в нашем понимании. Но его контролирует какой-то интеллект, который является частью целого. Отдельный интеллект или его часть, который решает конкретную задачу. Он может ошибаться, что мы и видим на вашем примере. Но в целом система работает безукоризненно на протяжении двух тысячелетий. И «пробки» у нее перегорают крайне редко и безболезненно для «субстанций», чему мы тоже были свидетелями.

– Какой же практический вывод для нас?

– Я полагаю, что мы имеем дело с сознанием, организованном на молекулярном уровне из триллионов отдельных индивидов. Поэтому своих создателей мы воочию никогда не увидим. Они везде и всюду в той части Вселенной, которая ими заселена. В том числе, и в нашем «раю».

– Значит, с нами они никогда не заговорят?

– Заговорят, – твердо сказал Ленин, – причем одновременно со всеми, кто хочет их услышать. Я абсолютно уверен, что любая развитая цивилизация позитивна, гуманна в нашем понимании. Если они осознают свою ошибку в отношении «субстанций», они ее исправят.

Второе отступление автора.

Только у восточных славян сегодня существуют странные словечки «интеллигент» и «интеллигенция». Только у этих народов значительная часть населения (сегодня практически половина) называет себя «умными», признавая, таким образом, остальных глупыми. Хотя при советской власти число образованных людей возросло в сотни и тысячи раз (например, число инженеров с десятков тысяч в царской России до десятков миллионов в СССР), ничто не изменилось в оценках. И зубной техник, умеющий правильно поставить в ваш рот коронку, и лаборант в заводском ОТК, проверяющий на прочность резиновое изделие номер два, – по российским меркам «интеллигенты». Сравните это словечко с западным словом «интеллектуал». Никто не назовет там интеллектуалом рядового инженера или врача. Вот «выдумает порох» этот человек, внесет свой вклад в развитие прогресса и тогда станет интеллектуалом. Не в своих глазах, а в глазах других.

Эта российская дурь не столь безобидна, как кажется со стороны. Не будь ее, не будь уверенности у десятков миллионов, что диплом вуза или техникума дает его обладателя право судить о самых сложных вопросах мироздания, наверное, Россия сумела бы избежать своих удручающих провалов последних десятилетий. Но все в России «умные»…

«Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр».

Это Чехов. Антон Павлович говорит о «сволочном духе, который живет в мелком измошенничавшемся душевно русском интеллигенте». Этот интеллигент «брюзжит и охотно отрицает все, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать… Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях – и все это в силу того, что жизнь не имеет смысла…»

А вот Ленин (из письма М. Горькому): «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно. «Интеллектуальным силам», желающим нести науку народу (а не прислуживать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат Красной Армии и побеждают вопреки сотням изменников. Это факт»

Вторя Ленину, вот что советует президенту России любимый большинством режиссер Станислав Говорухин: «Я бы ему посоветовал вообще не опираться на либеральную интеллигенцию. Вообще. Поскольку она по сути своей предательская. Та часть интеллигенции, которую Ленин обозвал не мозгом нации, а говном нации. Посоветовал бы не опираться на этих всяких либеральных писателей, лауреатов «Букера», авторов этих книг, которые читать невозможно. У нас есть настоящая интеллигенция, на которую и надо опираться»

Перед моим «убытием» в рай на острове в Средиземном море случилось событие, чем-то схожее с Октябрьской революцией в России, но большинство его даже не заметило. Местное правительство, капиталистическое по всем меркам, национализировало значительную часть банковских капиталов частных лиц. То есть, проще говоря, наплевало на «священный принцип частной собственности». Веком раньше это закончилось бы интервенцией на остров. Теперь же полу-капиталистическая Европа местную власть в этом …поддержала. И хотя «развитого социализма» на планете нет уже третье десятилетие, капитализм трещит по швам и никто ему помочь не в силах. Причем происходит это так, словно капиталисты старательно изучили работу Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма», написанную век назад.

«Ни один азиатский завоеватель, ни Тамерлан, ни Чингисхан, не пользовались такой славой, как он. Непримиримый мститель, вырастающий из покоя холодного сострадания, здравомыслия, понимания реальной действительности. Его оружие – логика, его расположение души – оппортунизм. Его симпатии холодны и широки, как Ледовитый океан; его ненависть туга, как петля палача. Его предназначение – спасти мир; его метод – взорвать этот мир. Абсолютная принципиальность, в то же время готовность изменить принципам… Он ниспровергал всё. Он ниспровергал Бога, царя, страну, мораль, суд, долги, ренту, интересы, законы и обычаи столетий, он ниспровергал целую историческую структуру, такую как человеческое общество. В конце концов он ниспроверг себя… Интеллект Ленина был повержен в тот момент, когда исчерпалась его разрушительная сила и начали проявляться независимые, самоизлечивающие функции его поисков. Он один мог вывести Россию из трясины… Русские люди остались барахтаться в болоте. Их величайшим несчастьем было его рождение, но их следующим несчастьем была его смерть».

Это написал Уинстон Черчилль в 1929 году – злейший враг коммунизма, но очень умный человек. Великий Альберт Эйнштейн назвал Ленина «хранителем и обновителем совести человечества». Чего же после этого стоят слова некоторых наших «интеллигентов», четверть века выливающих грязь на Ленина?