Текст книги "В землях заката. Избранники Армагеддона"

5. Доктор

– Юджин, завтрак готов!

Она крикнула во второй раз, но не получила ответа – наверное, разоспался после охоты. Придется будить, вот еще морока. Она поднялась по лестнице, вошла в комнату и остановилась. Юджин лежал поперек кровати ничком, в одних трусах, и куда только дел пижаму? У нее чаще забилось сердце: красивая мускулистая спина, обтягивающие трусы, сильные икры. Она давно не видела мужского тела вблизи. Голос дрогнул:

– Юджин, вставай!

Ответа нет, и тело почему-то блестит, словно намазанное маслом. Она коснулась плеча и отдернула руку – так горячо. Уже с тревогой попыталась перевернуть на спину, но не получилось: слишком тяжел, а кожа скользкая от пота. Зато увидела лицо и в смятении отступила – красное, как кусок сырого мяса. Она схватилась за телефон…

Опять эта ненавистная белая машина и люди в похожей на скафандры одежде. Ей не разрешили подняться наверх. Юджина вынесли на носилках, укрытого покрывалом до подбородка, и увезли. Она зашла в ванную на первом этаже, долго и тщательно мыла руки, а потом позвонила на работу.

– Мистер Торп, я не выйду сегодня. И Юджин тоже. Его увезла скорая помощь, а у нас объявлен карантин, похоже на инфекцию из Тёмной зоны… Что?.. Да, бедняга Джо. До свидания, мистер Торп.

Все, целый день ничего не сделать. Ни выйти из дома, ни подняться в собственную комнату. Надо ждать, что покажут анализы. Придушила бы этого постояльца, да и всех русских в придачу. Сначала отец, а потом…

Перестань, Джанет! В полном расстройстве она повалилась на диван. Вдобавок и дядя заболел, все напасти на ее бедную голову…

Наконец-то он вырвался из этого леса, из этого города, из этого горящего мира. Он шел по песчаной дорожке среди цветов неописуемой красоты, и на руке лежали прохладные пальцы матери. Она шла рядом, рыжие кудри раскинулись по плечам… Кого-то эти волосы смутно напомнили.

– Не удивляйся, мой мальчик. – Мама беспечно улыбалась, такой молодой он ее не помнил. – Наступила эпоха огня, люди сами ускорили ее приближение. Многим придется тяжело, но таков ваш мир. Как я хочу, чтобы ты запомнил это, – она повела рукой. – Но боюсь, Владычица не позволит. Спасибо уже за то, что разрешила помочь тебе.

Цветы слабо зашелестели, и показалось, что они шепчутся на незнакомом языке. Тропинка повернула, и Варламов в изумлении остановился. За полем цветов к необычайному золотому небу поднимались синие деревья невероятной вышины… Словно щелкнул выключатель – все исчезло.

Он очнулся.

Память еще пыталась удержать некое драгоценное воспоминание, но все уплывало. Только медлила прохлада на предплечье. Варламов скосил глаза: на сгибе руки белеет пластырь, из-под него выходит трубка к сосуду над головой, из этого сосуда с голубоватой жидкостью в руку и струится прохлада. Белые стены, шкаф с красными и зелеными огоньками, запах лекарств – он в больнице. Жарко, сердце часто бьется, вся кожа зудит.

Что с ним? Сколько времени пролежал здесь? Варламов попытался позвать кого-нибудь, но голос прозвучал еле слышно. Заметил возле правой руки кнопку и нажал. Спустя минуту дверь открылась, и вошла пожилая женщина в голубом халате.

– Пришли в себя? – улыбнулась она. – Не беспокойтесь, все будет в порядке. Позже к вам зайдет доктор. Чего хотите?

– Пить, – хрипло попросил Варламов.

Женщина ушла, но вскоре вернулась со стаканом и, умело поддерживая голову Варламова, помогла напиться. Обыкновенная холодная вода показалась необычайно вкусной. Медсестра глянула на дисплей, где пульсировали разноцветные линии, и ушла. Варламов откинулся на подушку.

Что с ним произошло?.. Он блуждал по горящему лесу, потом очутился в пылающем городе, но похоже, это было в бреду. Ожогов не видно, только слабость и все тело чешется. Опять открылась дверь, и вошел мужчина со светлой подстриженной бородкой, в белом халате и очках с толстыми стеклами.

– Привет, Юджин. – Со стандартной американской улыбкой мужчина сел на стул. – Вижу, вы очухались. Меня зовут Рэнд, я здешний доктор. Знаете, сколько проспали?

– Нет. – Варламов глянул в окно, где болезненно ярко светило солнце.

– Больше суток. Мы вкатили вам столько десенсибилизаторов, что могли проспать еще сутки. Но хорошего понемногу, верно? – И врач жизнерадостно рассмеялся.

– А что со мной, доктор?

Только теперь пришел страх – хорошо знал, что нынешние болезни могут сделать с человеком. Пока лежал в больнице всего один раз с воспалением легких, простыл осенью на рыбалке. Доктор сделался серьезнее и похлопал по колену Варламова:

– Вам повезло, молодой человек. Подхватили инфекцию из Тёмной зоны, и организм отреагировал лихорадкой. Реакция оказалась очень бурной, зато было выработано большое количество антител, и возбудители инфекции вряд ли выжили. У вас сильный организм. Дня три полежите и выпишем. Ваша страховка покрывает только минимум, а пребывание в госпитале дорого. В России лечение тоже платное?

– Бесплатное, – пробормотал Варламов. От нахлынувшего чувства облегчения едва не заплакал. – Но лекарства приходится покупать, а они дорогие.

– Понятно. – Рэнд отвел глаза и встал. – У нас лекарства тоже дорогие, фармацевтический бизнес один из самых выгодных, да еще не всегда помогают. После войны появилось слишком много новых болезней.

Позже Варламова отсоединили от капельницы, и пожилая медсестра с помощью другой женщины откатила на кровати в лабораторию. Там взяли кровь и, проделав кучу других манипуляций, отвезли обратно. После этого напоили бульоном, а затем снова пришел доктор.

– Хорошо, – он довольно потер руки. – Компьютер считает, что вы почти здоровы. Я склонен присоединиться. Конечно, несколько дней останется слабость, организм должен прийти в себя. Но потом – хоть женитесь. Не присмотрели какую-нибудь американку? Будет жалко, если такие гены пропадут.

– Нет, – сердито сказал Варламов, однако от бесцеремонности доктора настроение улучшилось.

– Сейчас вас перевезут в другую палату, – бодро продолжал Рэнд, почему-то избегая глядеть на Варламова. – Надо понаблюдать, и без уколов, к сожалению, не обойтись. Через пару дней еще раз проведем обследование и, если все будет в порядке, выпишем. Приятно было познакомиться, Юджин.

Доктор ушел, в палате стало тихо и спокойно. Варламов задремал, но вскоре его разбудили и снова повезли по коридорам. Он оказался в обширном помещении, разгороженном на боксы и залитом мертвенно-белым светом. Воздух был тяжелый и пропитанный запахом лекарств. Варламова завезли в один из боксов и профессионально ловко переложили на другую кровать. Медсестры казались усталыми, но одна улыбнулась Варламову и поправила подушку.

– Здесь две кнопки, – сказала она. – Эта делает стенки прозрачными, можете пообщаться с соседями, а другая для вызова медсестры. Нажимайте, только если будет совсем плохо, у нас много работы.

Они ушли. Варламов полежал, борясь с приступами тошноты. Выглядело так, будто оказался в матово-белом гробу. В очередной раз сглотнув подступившую к горлу горечь, нажал первую кнопку. Стенки в самом деле обрели прозрачность, много у американцев технических примочек. Варламов глянул налево и содрогнулся: по пояс прикрытый простыней, там лежал почти скелет – с серой кожей и ввалившимися глазами.

– Что, не вдохновляет соседство? – прохрипел голос справа.

Варламов еле понял выговор и оглянулся. И вздрогнул снова: на белой подушке лежала черная голова с белками глаз, остальное скрывала простыня.

Уолд?.. Откуда он здесь?

– Черных не видел? – осклабилась голова, и Варламов вздохнул с облегчением: вторым соседом оказался обыкновенный негр!

– Я из России, – пояснил он.

– Занесло тебя, приятель! – синеватые губы разошлись в ухмылке. – Тут все удобства для бедняков, и морг рядом. Твой сосед скоро туда отправится. Может, и нас откатят следом.

Даже тошнота на миг отступила.

– Доктор сказал, что я почти здоров, – в панике пробормотал Варламов. – Надо только полежать до обследования.

– А ты ему больше верь, – хмыкнул негр. – Охмуряют нашего брата. Ну и как жизнь в России?

– Помаленьку, – хмуро ответил Варламов и сглотнул. – Извини, меня тошнит.

Сосед что-то сказал, но Варламов не расслышал – закрыл глаза и стал бороться с очередным позывом к рвоте. И занесло же в эту Америку! Еще и в самом деле умрет, и тогда откатят в морг, а потом наскоро закопают. Или сожгут, как у них поступают с трупами? Тошнота отступила, оставив в горле противную горечь. Поднимать веки не хотелось. Варламов постепенно погрузился в сон, где блуждал по белым коридорам, которые становились все темнее…

Кто-то постучал в сумрачные стены сна, и Варламов открыл глаза. Перед кроватью стояла Джанет, зеленые глаза смотрели встревожено.

– Привет, Юджин! Ты как?

– Сносно, – попытался улыбнуться Варламов. – Доктор говорит, что мне повезло, организм сильный. Пролежу здесь пару дней до обследования.

Джанет поглядела по сторонам, и на лице выразилось смятение. Потом сжала губы.

– Ты поедешь домой, – голос прозвучал напряженно. – Здесь не лучшее место для выздоровления. Медсестра будет приходить делать уколы. До машины дойти сможешь?

– Не знаю, – вздохнул Варламов. Нахлынуло такое облегчения, что снова чуть не заплакал. – Пока чувствую себя слабее цыпленка. Но попробую.

Он спустил ноги с кровати, стыдливо поправил пижаму и попытался встать. Качнуло так, что пришлось ухватиться за Джанет, та ойкнула от неожиданности.

– Лучше держись за мое плечо, – пробормотала она.

Плечо оказалось жестким, с выступающими ключицами, но довольно надежным. Чернокожий сосед хрипло рассмеялся:

– Подержись за нее парень. Небось не даст, когда выздоровеешь.

Щеки Джанет порозовели. Выйдя из бокса, миновали ряд одинаково-белых коробок, а в холле подбежал санитар с коляской. До стоянки Варламова довезли, а там он с трудом перебрался в машину. Усевшись, вытер заливший глаза пот.

– Это надо же, – хмуро улыбнулась Джанет, включая двигатель. – Второй раз тебя таскаю, на этот раз хоть по уважительной причине. Попробуй отдохнуть, пока едем, а то на второй этаж я тебя не затащу.

– Извини, – грустно сказал Варламов. – Одни неудобства от меня.

Джанет странно поглядела, они поехали. Дома Варламов стиснул зубы и взобрался по лестнице сам, хватаясь за перила скользкими от пота ладонями. Когда рухнул на кровать, стены комнаты тошнотворно подвигались взад и вперед, но потом застыли. Сердце постепенно успокоилось, только нестерпимый зуд мучил по-прежнему. Появилась Джанет со стаканом воды, и Варламов с жадностью выпил. Джанет выглядела скованно и, постояв, села на кровать:

– Доктор сказал, что тебя нужно обязательно вымыть. Чтобы удалить токсины с кожи. Но тебе не добраться до ванной. Давай, я оботру губкой. Ничего, если постель намочим, все равно надо менять.

– Не стоит, – пробормотал Варламов. – К вечеру отдохну, сам вымоюсь.

– Ну нет! – в голосе Джанет прорезалась решительность. – Ты весь в поту. И раз доктор сказал, значит так надо. Я не хочу, чтобы у меня в доме появился еще один хронически больной. Снимай пижаму, а я принесу воды.

Ничего не поделаешь. Варламов стянул мокрые от пота пижамную куртку и штаны, остался в трусах и лег ничком. Было неловко. Джанет принесла таз с водой и стала водить влажной губкой по спине. Варламов чуть не застонал от облегчения, зуд понемногу стихал. Джанет пошла сменить воду.

– Ляг на спину, – приказала она, вернувшись.

От прикосновений губки по телу разливался покой. Варламов даже прикрыл глаза от удовольствия, а когда открыл, встретился с напряженным взглядом Джанет. Она отодвинулась.

– Вот и все, – голос прозвучал глухо. – Молодец. А теперь ляг на край, я попробую сменить постель.

Она вошла в свою комнату и упала на кровать. Сердце сильно билось, что с ней? Боязнь заразиться? Или вид мужского тела так подействовал на нее?.. Тебе должно быть стыдно, Джанет. Он открыл глаза и увидел, как ты глядишь. Но может быть, не заметил? Ведь еще болен – доктор сказал, что был на краю могилы. Неужели он мог умереть? Такое красивое, полное сил тело… Ты не должна так думать, Джанет. Не должна так смотреть. Ты помогла больному, вот и все. К тому же ты знаешь – его жизнь еще висит на волоске.

Она полежала, стиснув зубы, а потом отправилась готовить обед.

Варламов проспал без сновидений вечер, ночь и утро – наверное, сказывалось действие лекарств. Когда проснулся, то обнаружил на придвинутом столике термос с бульоном, и другой – с горячим чаем. Вспомнил вчерашний день и улыбнулся: оказывается, Джанет могла быть заботливой. С трудом добрался до ванной, помылся под душем (за ночь опять появился зуд) и вернулся в постель. Когда допивал чай, в дверях появился Грегори.

– Доброе утро, Юджин. Как себя чувствуешь?

– Получше. – Варламов поставил кружку. – Доставил вам хлопот, извините.

– Ничего. – Грегори тоже выглядел бледно. – Если не помогать друг другу, то в нынешнем мире не выжить. А к тебе гостья.

Он посторонился. В комнату вошла девушка с каштановыми волосами, в светлом платье с голубыми цветочками и с чемоданчиком в руке.

– Я Айлин, – лучезарно улыбнулась она, – ваша медсестра. Время делать укол. Откиньте простыню и не бойтесь, это не больно.

– Ну, – хмыкнул Грегори, – не буду мешать.

Он вышел, а Варламов послушно откинул простыню и хотел перевернуться на живот, но Айлин тут же протерла бедро и что-то приставила. Холодновато кольнуло, боли действительно не было.

– Всё, – так же весело сказала Айлин. – На что жалуетесь?

– Только слабость. – Варламов поспешно поправил трусы.

– Ничего, выживете, – пообещала Айлин, закрывая чемоданчик. – Еще один укол сделаю после обеда. Пока.

Она упорхнула, а Варламов с довольным вздохом растянулся на постели. В болезни нашлась и приятная сторона – женская забота, которой он долго был лишен… Опять появился Грегори, косолапо подошел к кровати и уселся на стул.

– Я звонил Рэнду, – Грегори затрудненно выговаривал слова, – тот сказал, что пока обошлось. Если бы той ночью случился шок, ты бы не выжил. Доктор удивлен, при такой сильной реакции люди обычно погибают. А в России много болезней из-за «чёрного света»?

Снова пробрал озноб: как близко подступала смерть! Пусть не клыками волков и пулями поклонников Трехликого, но Тёмная зона едва не достала его…

– Болезни, по-моему, те же, что у вас. И тоже кое-кто выжил в зонах поражения.

Грегори помолчал.

– Болдуин говорит, – сказал он, – что ты… повстречал кого-то в лесу. Выходца из Тёмной зоны. Даже ввязался в драку из-за него.

Варламов вздохнул, вот так он выполняет просьбу Уолда. Хотя едва ли тот вернется в потайную комнату, куда приходил читать Библию, Торо и книги по биологии.

– Да, – нехотя подтвердил он. – Выглядел этот человек как головешка, и имел странный дар, поджигать руками. Сказал, что даже черные волки боятся его. И еще сказал, что это у него появилось после войны. Большинство людей в Тёмных зонах погибло, но некоторые получили странные дары.

– Да, – вздохнул Грегори. – Необычное было применено оружие. Если это оружие… Знаешь, Юджин, меня не оставляет впечатление, что кто-то сделал великое открытие. Отыскал ключ к энергии, которая могла принести людям огромную пользу, но вместо этого причинила огромный вред. Так всегда бывает с большими открытиями, вспомни о ядерной энергии. Ладно, поговорим потом. Тебе надо отдыхать.

Он встал и, покачиваясь сильнее обыкновенного, вышел. Варламов вздохнул, думать ни о чем не хотелось. Он поуютнее устроился под одеялом и снова заснул.

Джанет приехала с работы и явилась с надоевшим бульоном. Потом заглянул Грегори, явно не прочь продолжить беседу, но раздался звонок. Грегори достал вездесущий планшет.

– Это твой друг Майкл у дверей. Впустить?

– Да, пожалуйста, – попросил Варламов.

Грегори прикоснулся к дисплею:

– Пойду, покажу дорогу.

Сирин вошел с пришибленным видом, отеки под глазами.

– Ты как, Евгений? – спросил вполголоса. – Я слышал, приключения были на охоте, а потом ты заболел, едва концы не отдал.

– Было дело. – Варламов вздохнул. – Но теперь все хорошо. Доктор сказал, что могу хоть жениться. Оказывается, у меня гены хорошие. Что стоишь, Михаил, садись.

Сирин оглянулся и сел на край кровати.

– Вот и славно. Я же говорил, ты здесь устроишься. Хоть за тебя совесть грызть не будет.

– Все мучаешься? – Варламов ощутил неловкость: он тут разнежился, а Сирин страдает.

– Эх, Евгений, ты этого пока не поймешь. Была у меня жена и дочка – и не стало, война проклятая забрала. Остались друзья и самолеты – и тоже не стало, сбежал я. А как увидел наш «СУ» в последний раз, выть захотелось. Чего испугался? От чего сбежал? Все равно война достала, хоть и через много лет.

Варламов и в самом деле ничего не понял.

– Погоди, Миша… – начал он.

И осекся. Сирин вставал с кровати – глаза устремлены на шкаф, а в лице ни кровинки. По спине Варламова пробежал холодок, оглянулся. Из зеркальной глубины шкафа медленно выплывало что-то бесформенное и такое же белое, как лицо Сирина…

– Привет, мальчики! – В дверях стояла Айлин, это ее светлое платье отразилось в зеркале. – Уколы обоим будем делать?

– Уф! – С шумным выдохом Сирин рухнул на кровать.

– Ты чего? – ошеломленно спросил Варламов, но ответа не дождался. Сирин глубоко вдохнул несколько раз и встал.

– Мне пора. Выздоравливай, Евгений.

Он обошел растерянную Айлин и исчез. Та быстро пришла в себя и, открыв чемоданчик, присела на кровать.

– Поддернем трусики, – она игриво похлопала по бедру Варламова. – Это чтобы кровь разогнать.

Но ладошка задержалась явно дольше, чем необходимо. Варламов поежился, было приятно и неловко одновременно. Зашипело, кольнуло холодом, Айлин встала.

– Больной выздоравливает, – сообщила весело. – На щеках румянец появился. До завтра, Юджин. – И ушла, оставив Варламова в смущении.

На следующий день явилась около полудня.

– Как себя чувствует больной? Совсем ожил или нужны тонизирующие процедуры?

Пшикнуло, но Айлин осталась сидеть и провела пальцами по бедру. Варламов молчал, только стал чаще дышать, и пальцы Айлин двинулись выше. Миновали трусы, забрались под майку и прохладно коснулись низа живота…

– Это что такое?!

Варламов вздрогнул и поднял голову. В дверях стояла Джанет, холодно-элегантная в желтой блузке и фиолетовой юбке.

– Массаж, мадам, – весело сообщила Айлин, отнимая пальцы. – Больному показан тонизирующий массаж.

– Я вижу, какой это массаж, – ледяным тоном сказала Джанет. – Идите. А ты, Юджин, спускайся и поешь. Хватит нежиться в постели, похоже ты совсем выздоровел.

Подмигнув Варламову, Айлин ушла. Тот выждал, пока Джанет уедет, и сошел вниз, где ждала тарелка с остывшей курицей и стакан сока. Быстро поел и шмыгнул наверх. Откровенное заигрывание Айлин возбудило и, несмотря на укол, с полчаса ворочался, пока не уснул.

За обедом Джанет сидела хмурая, а Грегори расспрашивал о приключениях на охоте. Услышав, как Уолда привязали к кресту, покачал головой:

– Похоже на Ку-клукс-клан. Была такая тайная организация: линчевали негров, поджигали кресты, но до публичных совокуплений не доходило.

Джанет возмущенно фыркнула:

– Хватит! Я сейчас уйду, чтобы вы могли поговорить о таких занимательных вещах свободнее.

Варламов скороговоркой закончил рассказ. Джанет, не поднимая глаз, ковырялась в тарелке, а Грегори помрачнел.

– Думаю, ты поступил правильно. Поклонники Трехликого говорят, что очищают американскую землю от выродков, но слишком много берут на себя – и судьи и палачи одновременно. К сожалению, их церковь популярна, такие обряды привлекают морально незрелых людей…

– Относительно морали у некоторых, – мстительно вставила Джанет. – Юджин, утром отвезу тебя на анализы. Там и укол сделают, надеюсь, что последний.

– Ладно, – пробормотал Варламов.

Она шла по городу, и тот был странен – безлюдный, печальный, чернеющий окнами в лунной пыли. Унылый скрип раздался справа, словно отворилась древняя дверь. Она повернула голову: никого, только непроглядная тьма в глубине аркады. Сердце тоскливо сжалось, она пошла быстрее, стук каблучков отзывался эхом в пустых домах. Скрип повторился слева, потом сзади – словно дверь за дверью открывались в заброшенном городе. Но никто не появился, только угольно-черные тени пересекали пустую улицу.

Наконец обветшалые здания расступились, открыв площадь. Молочный свет луны разливался по плитам, в щелях проросла бледная трава. Впереди высились белые колонны, подпирая темное беззвездное небо. Это мертвый город, о котором рассказывал Юджин! Как она попала сюда? Как выбираться?..

Некое движение позади, что-то скользнуло из тени в тень. Неужели кто-то появился из тех дверей? Она поспешила к площади, где укрыться? А сзади уже отчетливо слышались шорохи, скребущие звуки по мостовой.

«Не оборачивайся», – шепнул чей-то голосок, но она не утерпела и оглянулась. Крик ужаса зародился в груди, однако горло будто стиснули ледяные пальцы – из него не вырвалось ни звука. Темные силуэты скользили за ней и уже расходились хищным полукругом. Она побежала изо всех сил, хватая ртом холодный плесневелый воздух, но все замедлилось – еле переступали ноги, еле взмахивали руки, а черные тени уже рядом: белый блеск клыков, красные языки вываливаются из разинутых пастей.

«Посмотри вперед!» – Снова шепот, будто маленькая девочка чудом оказалась рядом.

Она глянула в отчаянии: человек стоит возле колонн. Неужели это тот темный, она боится их пуще волков! Человек повернулся, лунный свет упал на лицо…

Юджин!

Ну конечно, он уже был здесь и вернулся, чтобы спасти ее! Она всхлипнула от облегчения и побежала из последних сил, но споткнулась и упала, ударившись локтями и коленями о каменные плиты. Сейчас волки набросятся на нее!

От колонн моргнул голубой свет, режущий свист рассек воздух. Волк слева лязгнул клыками и покатился по земле. Еще вспышка – и другой волк растянулся на мостовой. Раздался жуткий тоскливый вой, стая повернула и бросилась наутек.

Она вскочила и бросилась бежать, не чувствуя ног – скорее укрыться от этого ужаса! Наткнулась на Юджина и прижалась к его груди, плача навзрыд. Сердце стучало – так колотится от страха сердце пойманной в кулаке птицы, – но постепенно успокаивалось: покой исходил от этой груди и рук, что крепко обнимали ее…

Она проснулась. Сердце часто билось, во рту пересохло. Из окна глядела такая же тьма, как в заброшенном городе. Джанет села, обхватив колени руками. Только кошмаров ей не хватало, а теперь появились по милости этого русского! Какой стыд – прижиматься к его груди. Выходит, и она, Джанет, не лучше Айлин, готовой заигрывать с любым мужчиной?.. Тут перед глазами предстала дневная сцена, и Джанет фыркнула: до чего растерянное лицо было у Юджина, словно его застали с медсестричкой уже в постели.

Она снова легла, но теперь улыбаясь: разве виновата, что обнимала мужчину во сне?..

Варламову пришлось встать рано и обойтись без завтрака. Надменная Джанет отвезла в госпиталь, где оставила на попечение медсестер. Айлин среди них не было, и с Варламовым обошлись профессионально равнодушно. Повторив прошлые анализы, закрыли голым в металлической кабине и долго не выпускали. Похоже, за это время компьютер проверил каждую клеточку его тела. Наконец отвели в приемную доктора. Только через полчаса появился Рэнд и пригласил в кабинет. Закрылась массивная дверь, доктор расположился за столом и махнул Варламову на кресло напротив. Кресло было удобное, но смотреть на доктора пришлось снизу вверх.

– Можете радоваться, у вас все в порядке. – Рэнд изучал дисплей. – С медицинской точки зрения вы скучный случай, организм сам справился. Дня три попьете десенсибилизаторы, и хватит.

Он сконфуженно поглядел сквозь толстые стекла очков:

– Не возражаете, если я закурю? Устал немного.

Варламов облегченно вздохнул.

– Пожалуйста, – пожал он плечами. – Я сам не курю, но привык к табачному дыму.

– В американских госпиталях не принято курить, – объяснил Рэнд, доставая из сейфа пачку сигарет и пепельницу. – Но я зарабатываю им кучу денег, так что сделали исключение, устроив для меня специальную вытяжку. Надеюсь, не будете шокированы, что доктор курит?

Раздалось жужжание, струйка дыма от сигареты стала виться к потолку.

– У меня своя теория насчет курения, – выдохнув, продолжал Рэнд. – Заметил, что курильщики меньше рискуют заразиться черной немочью. Что важнее – огонь или табак, не знаю. И защищать эту теорию перед коллегами пока не готов.

Он помолчал, затягиваясь.

– А как обычно заражаются черной немочью? – осведомился Варламов. Ему стало уютно и спокойно. Запах табачного дыма напомнил прокуренную гостиную отцовского дома, куда мужчины уходили после обеда поболтать и еще немного выпить.

– Вот вы могли ее подхватить. – Рэнд погладил бородку свободной рукой. – Для этого и проводилось второе обследование, нет ли осложнений? Не знали? Это хорошо, страх заболеть сам часто оказывается пагубным. А как заражаются… В организм попадает возбудитель инфекции из Тёмной зоны, но реакции отторжения, как у вас, не происходит, а вместо этого начинается злокачественное перерождение иммунной системы. Процесс долгий, при поддерживающей терапии латентная стадия может продлиться с десяток лет. Начало болезни определяется легко – уже на третий день после инфицирования выявляем специфический антиген, но лечить пока не умеем. Вам повезло, теперь до некоторой степени обладаете иммунитетом.

Тут уж мороз прошел по коже.

– Я мог заболеть черной немочью?

– Элементарно. – Рэнд аккуратно стряхнул пепел. – Скажите спасибо Джанет, что решилась забрать вас домой, в общей палате процент заболеваемости выше. Но теперь беспокоиться не о чем.

– Вот это да! – Теперь испуг пробрал по-настоящему. Так вот почему Джанет держалась столь напряженно… Варламов попытался взять себя в руки:

– А почему так по-разному протекают черная немочь и черное бешенство?

– Этиология черной немочи нам пока неизвестна, но у этого заболевания длинный латентный период, – охотно пустился в объяснения Рэнд. – Лишь в терминальной стадии быстро развивается дистрофия, причем все клетки организма деградируют одновременно. А черное бешенство вызывается мутантным вирусом: латентной стадии почти нет, болезнь прогрессирует стремительно. В первую очередь поражаются определенные участки головного мозга, в результате возникает неудержимая агрессия… Конечно, это очень популярное изложение.

– Да уж. – Варламов содрогнулся. – Мы видели бесноватого по дороге на охоту. Я бы предпочел, чтобы меня застрелили.

– Это негуманно, – вздохнул Рэнд. – Кроме того, родственники могут некоторое время общаться с таким больным, конечно, через решетку. Но пора за работу.

Он погасил окурок и убрал пепельницу в сейф.

– Сейчас выпишу вам рецепт, а потом сделают последний укол. Сегодня и завтра надо лежать, а в воскресенье подвигайтесь, иначе будет трудно работать. В Америке не принято долго болеть.

Джанет обрадовалась новостям, хотя по-своему.

– Мистер Торп будет доволен, что ты выходишь, – сказала она, выезжая с парковки. – Мы и так потратили кучу денег на медицинские страховки в этом году.

Не очень понравился такой деловой подход, но Варламов подавил неприятное чувство.

– Спасибо, что забрала меня из госпиталя, – вспомнил он. – Ты сама рисковала заразиться.

На это Джанет промолчала.

Дома Варламов с удовольствием лег в постель, навалилась усталость после процедур в больнице. Когда проснулся, был вечер и время обеда. Варламов поборол стеснение и попросил вторую порцию мороженого. Потом смотрели телевизор: на выборах в Калифорнии победила прокитайская партия, и комментатор предсказывал скорое отделение этой Территории от Соединенных Штатов. Показали океанское побережье изумительной красоты: волны штурмовали утесы, вскидывая фонтаны пены до повисших над морем сосен. Потом на экране появился живописный город с мостом через морской залив.

– Сан-Франциско, – вздохнул Грегори. – Только подумать, три четверти населения уже китайцы!

Варламов пожал плечами:

– Когда-то там жили испанцы. И русские – в форте Росс. На тех берегах сменялись индейцы, испанцы, русские, мексиканцы, американцы. Теперь пришла очередь китайцев. Мир меняется.

– Откуда ты это знаешь? – удивилась Джанет. – Ну, кто жил в Калифорнии?

– Мама рассказывала, – грустно ответил Варламов. – Она изучала в колледже историю, хотела стать учительницей. Да и я в книжках читал про Русскую Америку.

Начитанным Варламов стал вынужденно: от телевизора в Кандале не отрывались женщины, а на компьютере сражались со злодеями сыновья и племянники Марьяны, так что свободной по вечерам оставалась только богатая отцовская библиотека…

На следующий день он проснулся поздно. В зеркальном шкафу колыхалась пронизанная солнцем листва. Ощущение покоя, обыденности; болезнь осталась позади. Варламов расстегнул пижаму и недоверчиво оглядел тело. Краснота пропала, только кое-где шелушилась кожа – прощальный привет Тёмной зоны. Когда после завтрака он вернулся в спальню, его навестила Джанет – видимо, решила до конца сыграть роль сестры милосердия.

– Дядя беспокоится, что тебе будет скучно. Возьми. – Она подала Варламову планшет. – Можешь поиграть.

Голос звучал снисходительно: любят мужчины всякие игрушки.

Варламов с удовольствием вернулся на туманные острова своего архипелага, а вскоре постучал Грегори.

– Можно? – Он вошел и с усмешкой кивнул на планшет: – Захватывает, правда? Особенно если играть с живыми партнерами через Сеть. Для многих это убежище от реальности. Я сам вчера играл, расстроился от новостей про Калифорнию.

Он сел на кровать, левое веко подергивалось сильнее обыкновенного:

– Ну и парни эти китайцы! Им и воевать не пришлось, весь мир им поднесли, как на блюдечке.

Варламов зевнул:

– Они следовали восточному изречению: «Сиди на крыльце, и рано или поздно мимо пронесут труп твоего врага». Это мы расчистили им дорогу, сами китайцы воевать бы не стали. Я знаком с несколькими, держат магазины в Кандале. Очень осторожные люди, стараются долго у нас не жить. Слишком близко Тёмная зона.

Грегори нахмурился:

– Они везде действуют осторожно. Практически не воюют. Просто сняли ограничения на рождаемость и поощряют эмиграцию. А когда китайцев в какой-нибудь стране становится много, то приводят к власти марионеточное правительство – дескать, для защиты прав китайского меньшинства. Потом начинают идеологическую обработку населения и, глядишь, у Великого Китая становится на один протекторат больше. Не пойму, как они до сих пор не заполонили Россию?

Варламов вздохнул:

– Карты не найдется?

– Вот, – Грегори помудрил с планшетом.

Варламов изучил появившуюся на дисплее карту России.

– Так… Китай присоединил Среднюю Азию, но остановился на границе Южнороссии, по реке Урал. Почему, не знаю. А дальше, – палец Варламова скользнул от Волги к Кавказскому хребту, – находятся мусульманские Автономии, у нас их называют «исламским поясом». Китайцы туда соваться не любят.