Текст книги "Сборник произведений участников фестиваля «Аэлита», посвященного Иннокентию Анненскому и Жюлю Верну – «Аэлита». Часть 2"

Ангелы

В одном сиротском приюте жила маленькая девочка, которую звали Оля, ей было всего пять лет. Она очень плохо помнила свою маму, которая исчезла из её жизни два года назад.

Единственно, что хорошо она помнила, это страшную боль, когда пьяная мать, качаясь, вылила на её детское личико кружку кипятка, перепутав его с теплой водой.

После этого она около года вообще никого не видела, пролежав с забинтованным лицом, брошенная пьяницей матерью, в детской больнице.

Только добрые тёти, которые приходили к своим детям, зная об её ужасной истории, подкармливали сиротку иногда принесёнными сладостями.

Но вот прошёл год, и Олю выписали, поместив в приют, лицо её было ужасно: один глаз вообще не видел, всё лицо было в сплошных красных рубцах.

Из детей с ней никто не хотел играть и общаться, а только обзывали и обижали, причиняя девочке и без того невыносимые страдания.

Сиротка часто плакала по ночам, уткнувшись в подушку, чтобы никто не услышал, и мечтала, что когда-нибудь придет мама и заберет её отсюда.

И представляла, как она гладит её по головке и поет колыбельную песенку, как та тетя из рекламы в телевизоре, которая с такой нежностью и любовью гладила по головке свою дочку и пела.

И вот однажды Оля сидела, забившись в самый дальний угол приютского двора, спрятавшись от всех своих обидчиков.

И тут к ней, прихрамывая, мяукая, подбежал маленький котенок, который был, как и сама девочка, с одним глазом и почти без шкуры на голове.

Его также, как и малышку, кто-то обварил кипятком, и он был такой маленький и несчастный, что Оля приняла его в свое маленькое детское сердечко, как родное существо.

Она прижала его к своей груди, и он успокоился, потом девочка, оглядевшись, нашла рядом коробку и сделала из неё домик для котенка.

Весь остаток осени Оля приходила к своему другу, которого назвала Ангелом, принося ему недоеденную котлетку или немного молока.

Котенок окреп, но выходить из своего укрытия боялся, и только когда девочка приходила, он радовался, прыгая ей на руки.

И было так трогательно смотреть на это счастье двух калек, но счастье, как мы знаем, долгим не бывает.

Мальчишки выследили, куда ходит девочка, и найдя её котенка, увидев какой он уродливый, стали закидывать его камнями, крича про него всякие гадости.

Оля как будто почувствовала, что с её другом случилась беда и прибежала, даже не одевшись, кинулась к котенку, который под градом камней превратился уже в кровавый, свернувшийся в клубочек, комок.

И несмотря на то, что ей тоже досталось несколько камней, подхватила его на руки и побежала, куда глаза глядят.

Она не помнила, сколько времени и куда бежала, но когда Оля остановилась и огляделась по сторонам, поняла, что заблудилась, вокруг был незнакомый лес.

Тут девочка вспомнила про котенка, которого прижимала к груди и стала его осматривать.

Встать на ноги он уже не мог: мальчишки перебили ему камнями позвоночник.

И сам котенок, чувствуя, что умирает, стал лизать малышке руки, как бы прощаясь с ней и благодаря её за ту любовь в его короткой жизни на этой земле, которую Оля ему подарила.

Для него она была не страшной девочкой-калекой, а самой доброй и красивой принцессой, которая по-настоящему его любила.

Оля с нежностью прижала котенка к себе и запела ему колыбельную песенку, как та мама из телевизора, не заметив, как сама заснула, то ли от звука своей колыбельной, то ли от вечернего осеннего холода.

На следующий день, когда их нашли, все женщины приюта плакали навзрыд, увидев Олю.

Говорят, у смерти страшное лицо, но тут случилось все наоборот, от холода мертвое лицо девочки превратилось в ангельское, на котором застыли несколько слезинок.

Так вместе их и похоронили, двух ангелочков-мучеников, которые не нужны были никому здесь, на земле, но обрели друг друга на том свете.

Дядя Путин, найди мою маму!

Малышка лежала на спине, смотря вверх широко раскрытыми глазами, и улыбалась. Уже у такой маленькой, было видно их красивую голубизну. Такой редкий цвет глаз достался ей от матери. Эта женщина, несколько часов назад подписав отказ от своей дочери, втайне от всех своих знакомых рожениц, которые лежали вместе с ней в палате, крадучись, через черный ход, провожаемая санитаркой и боясь с кем-нибудь из них встретиться, спешно покинула родильный дом.

Её девочка, которую она назвала Ассоль, видимо, под впечатлением прочитанного ею в молодости романа, ещё не знала о предательстве матери, которой оказалась совсем не нужна. Мать Ассоль, которую звали Нина, мечтала только об одном: дозе героина или любой другой дури, которую можно было загнать в вены, появившиеся, наконец, после трёх месяцев, проведенных в больнице без наркотиков. Желание наркоманки со стажем было настолько сильным, что пересиливало в десятки раз материнский инстинкт. Да и о каком материнском инстинкте можно было говорить, когда она просто ненавидела своего ребенка с самого зачатия. Он мешал ей зарабатывать деньги так, как она привыкла, продавая своё тело за дозу или деньги, всем без разбора, в притонах.

Ассоль не могла помнить, как мать, нисколько не заботясь о своей беременности, кололась всякой дрянью, начав убивать свою девочку ещё в утробе. На четвертом месяце беременности маму Ассоль госпитализировали с передозом в больницу, в результате чего у ещё неродившегося ребёнка появился тяжелый порок сердца. Здесь же после сдачи крови у Нины обнаружили гепатит С и её беременность. Ни о каком искусственном прерывании, как просила врачей Нина, речи уже быть не могло из-за позднего срока. И тогда Нина в сердцах сказала: «Все равно я от тебя избавлюсь, сдохнешь во мне, тварь».

Оставшиеся пять месяцев превратились в настоящее убийство ещё не рожденного ребенка. Нина пустилась во все тяжкие, чередуя огромные дозы алкоголя с наркотиками, надеясь, что ребенок появится на свет мёртвым, и ей не придется с ним возиться. Но природа-мать распорядилась по-своему, ребенок вопреки всему выжил, правда, родился уже глубоко больным. Так, борясь со своими болезнями, за своё право жить на этом свете, Ассоль прожила в доме-интернате для детей-инвалидов семь лет.

Научившись писать первые буквы, она написала: «Мама, я тебя люблю! Ты где потерялась?» Так ей ответила на вопрос: «Где моя мама?» нянечка в детском доме. «Она потерялась, детка! Но когда ты вырастешь, то обязательно её найдешь». Когда на занятиях детям стали объяснять, как устроено наше государство, и что у нас главный – Президент Путин В.В., Премьер – Медведев Д.В., маленькая Ассоль спросила у учителя:

– А Путин всё может? И любого человека найти?

– Да, конечно, Ассоль, – ответил учитель. – Но только, к нему очень трудно попасть на прием. Даже взрослым!

Прошло ещё два года. Проучившись в четвертом классе три месяца, Ассоль серьезно заболела, она лежала в кроватке и наблюдала, как другие дети каждый день ходят в школу. И думала, почему судьба так несправедлива к ней, ведь ей тоже так хочется в школу, и играть вместе с другими детьми.

Однажды, смотря на её страдания, нянечка, которая мыла полы, рассказала про её имя Ассоль.

– Есть такая, почти сказка, «Алые паруса», – сказала она, – про девушку, которая мечтала и верила, и её мечты сбылись! На следующий день она принесла эту книгу девочке. Роман «Алые паруса» настолько потряс чистую ангельскую душу страдающего ребенка, что стал любимым произведением, которое Ассоль перечитывала почти каждый день.

«Вот почему моя любимая мамочка так меня назвала, ей тоже понравился этот рассказ», – думала она про себя.

Оставалось всего несколько дней до Нового года, и все дети очень ждали этого праздника! С нетерпением его ждала и Ассоль, ей пообещали, что Дед Мороз придет к ней прямо сюда подарить подарок. И ему можно загадать желание в конверте.

Наконец наступил долгожданный день, Ассоль лежала в своей кроватке в новом платье, которое ей подарили спонсоры на Новый год. С нижнего этажа до неё доносились детский смех и музыка. И ей так хотелось туда, что казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди и убежит само на праздник. Девочка знала, у неё больное сердце и ей нельзя волноваться, и, чтобы успокоиться, взяла в руки свою любимую книгу.

Когда её подружки вместе с Дедом Морозом со счастливыми от праздника лицами подбежали к кровати Ассоль чтобы её поздравить, Ассоль уже не была с ними, и только широко открытые глаза смотрели с её лица живыми голубыми озерами, прощаясь со всеми в последний раз. На груди девочки лежала дочитанная до последней страницы книга. В другой руке Ассоль сжимала письмо, на котором были слова: «Деду Морозу!» Когда из мертвой руки девочки взяли письмо и начали читать, в нём было написано: «Дядя Путин, ты самый главный! Пожалуйста, найди мою маму! Она потерялась. Её дочка Ассоль!»

Рассказы из серии «Дети на войне»

Саша капризничал и не хотел кушать суп:

– Мама, я второе хочу, картошку с котлетой, и компот, – канючил и ныл он.

Мать Саши молчала и резала помидоры с огурцами на салат. Наконец, она не выдержала, и закричала:

– Всё, хватит! – и с этими словами, пододвинув табуретку к столу, села рядом с сыном.

– Ну чего ты не ешь, борщ такой вкусный!

Взяв лежащую на столе ложку, она попробовала суп, и, показывая какой он замечательный, причмокивая, покачала головой.

– Всё равно не буду, – сказал Саша и отвернулся в сторону.

Мать в сердцах уже хотела поставить ребенка в угол, но тут на кухню пришел отец.

– Что у вас случилось? – спросил у обоих папа.

– Да суп есть не хочет, – ответила жена.

Налив мужу большую тарелку, продолжила резать салат.

– Да, сынок, дела! Давай-ка я тебе расскажу одну историю, а ты послушай! Давным-давно, когда я был очень маленьким, началась война. Люди собирали свои вещи и уезжали подальше от фронта. Один мальчик со своей старшей сестренкой были дома одни и ждали свою маму. Время летело час за часом, а её все не было. Вдруг на улице раздался такой грохот, от которого дети пулей вылетели из дома и бросились бежать сломя ноги. Затем заскочили от страха в подвал чужого дома, где сестренка прижала брата к себе. Так дети провели в обнимку остаток дня и целую ночь. На следующий день ребята попытались открыть дверь подвала, которую завалило, и полотно не поддавалось ни на сантиметр. После нескольких тщетных попыток освободиться, брат с сестрой решили обследовать подвал. По звуку определив шум капающих капель в углу и поставив валявшуюся на полу чашку, сестренка напоила сначала братика, и только затем маленькими глотками, экономя каждую каплю воды, попила сама.

– Неизвестно, сколько нам, Саша, сидеть в подвале, поэтому давай воду беречь, больше у нас с тобой есть нечего, – сказала ему сестра Таня.

Прошло пять дней, обессиленные дети молча дремали, иногда отпивая из чашки с уже более реже падающими в неё каплями воды. Таня смотрела на маленького голодного Сашу, которому в это время снился сон, как они всей семьей до войны ходили в цирк, где ему запомнился номер с голубями. Дрессировщик заливисто свистел, и птицы в ответ приносили в клюве карамельки, завернутые в яркие обертки, которые потом раздавались сидящим на первых рядах детям. Саша, как назло, сидел на пятом ряду, и конфет мальчику не доставалось. Неожиданно ему в голову пришла шальная мысль и, повинуясь ей, ребенок громко свистнул, и у него получилось. Один из голубей, летевших со сладостью в сторону дрессировщика, развернулся и полетел в его сторону, другие пернатые на свист мальчика никак не отреагировали. Сев на протянутую к птице руку ребёнка, голубь выпустил из клюва конфету прямо на ладошку Саши, и опять взлетел вверх. Через некоторое время мальчик опять свистнул, и тот же голубь, как по команде, опять принес ему конфету. Почувствовав на себе недобрый взгляд дрессировщика, грозившего пальцем со сцены, Саша испугался и больше не свистел.

В следующий выходной, упросив родителей отпустить его одного на представление, ребёнок с нетерпением ждал встречи с птицей. И каково же было его разочарование, когда на свист, вырвавшийся неожиданно у Саши прямо посреди представления, к мальчику никто не прилетел. Услышав знакомый свист в зале, суровый дрессировщик подошёл к Саше и, взяв его за ухо, наклонившись, сказал:

– Нету больше твоего голубя, его кошка съела.

Вырвавшись из рук циркача, мальчик припустил со всех ног домой. Потом ему не раз снился по ночам его голубь, и ребенок просыпался от чувства вины за гибель пернатого. Саша подозревал, что никакой кошки не было, а просто птица пострадала из-за того, что перестала слушаться хозяина, и виной этому был он.

Таня видела, как брат во сне тревожно и беспокойно метался и бормотал. Неожиданно брат проснулся.

– Саша, ты плохой сон видел? – спросила Таня.

– Да! Помнишь, я тебе рассказывал про голубя? – ответил брат.

– Конечно, я же сама видела на представлении, как птица тебе конфеты приносила.

И что бы хоть как-то растормошить унывающего, очень голодного Сашу, девочка попросила его свистнуть так же, как в цирке.

– Да не получится у меня, – отнекивался брат.

В конце концов, решившись, он подошел к небольшому окошку подвала, в которое было невозможно пролезть, и свистнул. Сначала один раз, потом ещё раз, и самый громкий и длинный получился третий свист. В это же мгновение раздался шорох крыльев, и в окно влетел старый знакомый Сашин голубь. В клюве он держал конфету. Положив гостинец в руку мальчика, птица улетела. Обалдевший от увиденного ребенок стоял как вкопанный, пока его не потянула за рукав сестра. Разделив пополам конфету, которая сладостью растекалась во рту, Саша ещё раз свистнул в окно. Спустя секунд тридцать, опять с конфетой в клюве, прилетел знакомый голубь. Через двадцать минут в кармане Саши было уже более десяти конфет.

– Пока хватит, сказала Таня, – пернатому надо отдохнуть.

– Конечно, – согласился с ней брат.

Два дня подряд голубь носил детям конфеты в подвал. От полученной сладкой глюкозы вперемешку с водой ребятишки начали оживать. Наконец, на очередной свист Саши в окне появился человек.

– Кто здесь? – спросил мужчина.

– Ой, дядечка, помогите нам дверь открыть, нас засыпало, – закричала Таня. Через час дети были уже на свободе. Мужчина, который их спас, оказался соседом по дому, знавший детей и их родителей. Проводив спасенных к убивающейся от горя матери и услышав от неё кучу благодарностей, сосед ушел на работу. А мама Саши и Тани теперь перед каждым уходом тщательно закрывала дверь на ключ и, учитывая местонахождение квартиры на четвертом этаже, покинуть её детям было невозможно. Тщетны были Сашины попытки свистеть в открытую форточку, голубь, может быть, его не слышал или вообще улетел с другими птицами далеко отсюда.

Став взрослей, после войны Александр в каждом пролетавшем в небе голубе видел своего спасителя, и всегда при случае покупал хлеб и кормил птиц.

– Ну, а причем, папа, тут суп? – спросил отца сын.

– Так вот, сынок, мечта, у нас сестрой была только одна: когда мы освободимся из подвального плена, досыта наесться наваристого домашнего борща, который так вкусно варила наша мама.

– Так это ты был, папа? – спросил Саша.

– Да, сынок, я.

После этих слов мальчик налег на суп, и, быстро уделав тарелку, попросил ещё добавки. Котлета с пюре так и остались на плите нетронутыми.

Ночью маленькому Саше приснилось, как к нему прилетел голубь и сел прямо на кровать. Наверное, это было его будущее. Когда мальчик вырос, он стал военным летчиком, и часто потом вспоминал рассказ отца, заметив за крылом своего истребителя порхающих стаей голубей…

Пролог

Посвящается детям, насильно разлученным с родителями, угнанным далеко от родных мест, упрятанным за колючую проволоку, они тысячами гибли от голода и болезней, от нечеловеческих медицинских экспериментов и принудительного донорства.

Только в Саласпилсе у детей выкачано 3500 литров крови. За каждой каплей крови – детская трагедия, только одному из десяти детей удалось выжить в этом аду.

Уважаемые читатели, я написал этот рассказ под впечатлением прочитанного в Википедии ссылка http://ru.wikipedia.org/wiki/ к 11 апреля, Международному дню освобождения узников фашистских концлагерей. Когда я читал про этот детский лагерь смерти, у меня от ужаса шевелились волосы на голове.

Прожив почти пятьдесят лет, я не знал, что фашисты дошли во вторую мировую войну до такого скотства.

И как после всего этого в Риге могут проходить парады их пособников, так называемых освободителей Латвии.

Добровольно проходивших службу Латышском легионе Wafen-SS, часть из которых стала лагерными охранниками. Эти старики, марширующие по узким улицам Риги, вскидывая руку в фашистском приветствии, на груди у которых поблёскивают кресты, часть из которых дана, за убийство невинных детей, стариков и женщин.

* * *

Было промозглое осеннее холодное утро, когда в бараке скрипнула дверь, и на пороге возник здоровый бугай-эсэсовец. В руках у него был небольшой комок тряпок, в котором находилась маленькая, на вид не больше трех лет, девочка.

«Вот живучая тварь, – сказал он по-немецки, – все после первой сдачи крови окочуриваются, а эта еще в барак обратно у доктора Майзнера попросилась».

И он с брезгливостью бросил ребенка прямо на земляной пол.

У малышки не было сил не только плакать, но даже пошевелится.

Прошло немного времени, и ребенок начал приходить в себя. Рядом с ним лежали совершенно обессиленные дети постарше, которым было по семь и больше лет.

У них уже по несколько раз брали кровь с небольшими перерывами, многие после этого уже не возвращались в барак смерти. Их тельца, иногда ещё живыми выбрасывали в яму, мимо которой недавно её пронес эсэсовец, и в которую девочка должна была попасть. И только живучий организм ребёнка, понравившийся доктору Майзнеру, спас ее от неминуемой гибели. В этом бараке смерти, среди изможденных детей был и её старший восьмилетний брат, у которого уже трижды брали кровь и от этого мальчик больше не мог ходить.

– Брат, братик, – позвала его девочка, почти не слышно, еле шевеля запекшими от жажды губами.

– Я не умерла, слышишь, братик, – опять позвала она его.

– Да, сестренка, слышу, – мальчик, потихоньку собравшись с последними силами, подполз к ней и попытался передвинуть сестру ближе к нарам, она уже тоже немного оправилась и стала ему помогать.

Так совместными усилиями, они оказались рядом, на деревянных сколоченных из досок нарах, что было намного лучше, чем лежать на сырой земле.

– Что, моя маленькая, больно было, когда у тебя брали кровь? – спросил брат у сестренки.

– Совсем не больно, – ответила малышка, – только я чуть не уснула, и в голове у меня стало темно, а потом я вспомнила нашу маму и проснулась!

Они ещё некоторое время лежали, обнявшись, вместе, согревая друг друга своими обескровленными телами. А над ними летала невидимая душа их матери, которой уже не было на этом свете. Но она пыталась, как могла, защитить своих кровиночек. Но, что могла сделать безмолвная душа матери? Только отчаянно биться, в беззвучном крике над ещё живыми телами своих детей.

Резанова Зоя

Зоя Геннадьевна Резанова. Родилась в 1965 году на Среднем Урале. Но большую часть жизни живу на Ку бани. Стихи пишу с 2009 года. Психолог. Изучала «Теософию», «Агни – Йогу», «Мироздание». Член Союза писателей России и Интернационального Союза писателей.

Люблю тебя

 
Люблю тебя больше жизни,
Мне жизнь без тебя, что зола;
Люблю я тебя вместе с жизнью,
Она без тебя не нужна;
Не вижу ни утра с рассветом,
Заря без тебя не Заря;
Живу в ожидании Лета,
Весна, как ты видишь – пришла;
Без спроса и без подготовки
Ворвалась с тобой налегке,
И не было старой сноровки,
Теперь все нигде и везде…
Ты мне словно воздух для жизни,
Ты воды великих морей,
Ручей, образующий призмы
Здоровых и нужных идей.
Любить, лишь неся осторожно
Всю хрупкость цветов бытия,
Готов я беречь, если можно?
И жду твое нежное – «да».
Люблю свою жизнь, но с тобою,
Ты мне словно воздух нужна;
Нашедший не ищет покоя,
С Весной пробудился от сна.
 

30.04.17.

Зарождается новый день

 
Зарождается новый день.
Нет возврата к чужим страницам.
Что сказать? – Зацвела сирень,
Значит, все же могла случиться
Встреча, вызов судьбы судьбе,
И противиться, что напрасно?
Рядом, вместе пусть будут две
Или двое, но пусть все ясно.
Облака по реке плывут,
Я тебя не хотел обидеть,
Ты прошла уже этот путь,
Я – к тебе, но ведь мог предвидеть;
Лунный свет, он не греет – нет,
Но он светит, когда возможно.
Он не ждет каждый день рассвет,
Ждать уметь и не так уж сложно.
Если знаешь зачем, для чего,
Если пройдены все границы,
Если грани стираются «до»,
Если разницы нет в лицах.
Снова плещется жизнь в рассвет
Величаво, Великодушно,
Не живет беспокойство «нет»
Пережить, потерпеть лишь нужно.
Будет Мудрое утро – рассвет,
Солнцем светится, добрый взгляд;
Я искал тебя много лет
И найдя, не хочу терять;
Ведь не будет другой судьбы,
И жизнь без повтора истин;
Счастье может сказать нам «мы»,
Значит жизни урок на «отлично».
 

30.04.17.