Текст книги "Сборник произведений участников фестиваля «Аэлита», посвященного Иннокентию Анненскому и Жюлю Верну – «Аэлита». Часть 2"

Янкович Наталия

Янкович Наталия Валерьевна родилась в Тамбове в семье инженеров. Поступила в ТГУ (Тамбовский государственный университет) им. Державина на факультет журналистики. С шестнадцати лет работала на ТГТРК (Тамбовской Государственной Телерадиокомпании). Делала авторские программы, новостные сюжеты. Получила премию от издательской группы «Курьер» как лучший юный журналист года. В конце девяностых переехала в Москву для работы в спортивном журнале. В начале двухтысячных ушла в частный бизнес.

Свой первый большой роман задумала и написала в 25 лет. С тех пор это стало образом жизни и настоящей любовью.

НАГРАДЫ:

• «Ялос», 2017. 1 место в номинации «Лучший писатель года» – роман «Другой Мир»;

• «Ялос», 2017. 1 место в номинации «Лучший публицист года» – рассказ «Принципы гуман ности»;

• РосКон, 2017. Диплом «За яркий дебют»;

• РосКон, 2017. Гран-при в конкурсе им. О. Генри – рассказ «Мальчик и тьма»;

• «Аэлита», 2017. 1 место в конкурсе им. Жюля Верна – рассказ «Фокус сознания»;

• «Аэлита», 2017. Премия «СТАРТ» – роман «Воин Духа: Воплощение»;

БИБЛИОГРАФИЯ

«Воин Духа: Воплощение», т. 1 – М.: ИСП, 2017;

«Воин Духа: Воплощение», т. 2 – М.: ИСП, 2017;

«Воин Духа: Ультимо», т. 1 – М.: ИСП. 2017;

«Воин Духа: Ультимо», т. 2 – М.: ИСП. 2017;

«Воин Духа: Ликвидаторы аномалий», т. 1 – М.: ИСП. 2017;

«Воин Духа: Ликвидаторы аномалий», т. 2 – М.: ИСП. 2017;

«Другой Мир», т. 1 – М.: ИСП. 2017;

«Другой Мир», т. 2 – М.: ИСП. 2017;

«Земля двух Лун», т. 1 – М.: ИСП. 2017;

«Земля двух Лун», т. 2 – М.: ИСП. 2017;

Сборник рассказов, посвященный Антуану де Сент-Экзюпери, – М.: ИСП. 2017;

Мальчик и тьма

– Слишком темно, я ничего не вижу…

Мальчик силился разглядеть говорившего, но видел только темноту.

– Попробуй посмотреть иначе…

Голос показался мальчику отчего-то знакомым, точно они говорили с темнотой не впервые.

– Так и есть, – ответил на его мысли голос. – Ты всегда меня боялся. Но настало время нам познакомиться. Называй меня просто – Голос…

Мальчику отчаянно хотелось засопеть и заплакать. Но он сдержался и постарался вспомнить лица родителей. Он очень надеялся, что это его успокоит. Но ничего не получилось. Лица родных плыли и растворялись. Тьма давила и обступала, не давая сосредоточиться.

Мальчик все же не удержался и всхлипнул.

– Мне холодно…

– Это тебе только кажется, – ответил Голос. – Просто так устроено сознание. Ты боишься всего неизвестного, опасаешься, приписываешь несуществующие определения тому, чего не можешь понять…

– Я не боюсь! – гордо воскликнул мальчик и опять всхлипнул.

Две горячие слезинки скатились по щекам и зависли на подбородке.

– Мне очень жаль тебя расстраивать, – мягко продолжил Голос, – но нужно определиться. Тебе сегодня можно. Сегодня твой день рождения. Ты готов пойти со мной?..

Мальчик начал судорожно озираться по сторонам.

Голос его настораживал. Уж очень простое предложение ему делали и произносили слова слишком ненавязчиво.

– Или что?.. – осторожно уточнил ребенок.

– Или со мной пойдут твои родители. Но у них спрашивать я не буду. Сегодня твой день – и ты решаешь.

– А куда ты меня зовешь?

Голос из тьмы какое-то время молчал. И мальчику показалось, что и без того плотная темнота вокруг стала еще гуще. Теперь она обволакивала его, дрожащего и перепуганного, точно кисель: заливала рот, глаза, давила на уши и хотела пробраться под кожу…

– Там хорошо… Там куда спокойнее и понятнее… – ответил Голос. – Тебе понравится…

– А как же мои родители? Что будет с ними, если я уйду?

Голос из темноты тяжело вздохнул. И было в этом вздохе нечто… правдивое. Мальчик знал, что Голос не имеет права лгать и потому очень важно задавать правильные вопросы.

– Они будут горевать, – наконец отозвался Голос.

– Но ты же говоришь, что мне будет хорошо! – веско заметил мальчик.

Страх начал понемногу отступать. Теперь его мысли сфокусировались на родителях. Мальчик не хотел их расстраивать. Родители были ему дороги, он их очень любил.

– Они никогда со мной не разговаривали, даже в детстве… Они не знают про меня и даже не догадываются о моем существовании. Им удобнее не верить в меня. Твои родители слишком логичны, но их логика построена на ограниченных знаниях…

– Но потом они успокоятся и заживут счастливо? – не унимался маленький собеседник Голоса.

На этот раз пауза длилась еще дольше. Мальчик почти перестал обращать внимание на темноту. Она теперь его не волновала. Мальчуган беспокоился о родных. Это отгоняло тьму сильнее любого самого яркого света.

– Они не оправятся от… потери… – наконец изрек Голос.

– А у тебя точно хорошо?

– Гораздо лучше, чем там, где ты жил! Я приглашаю в рай!

– Тогда я не пойду туда… – после размышлений ответил мальчуган. – Туда пойдут мои родители.

Тьма начала потихонечку таять. Теперь это уже была серая дымка. Перед мальчиком сидел глубокий старик в белых одеждах и с белой бородой.

– Почему ты прикидывался тьмой?! – удивленно воскликнул мальчик.

Старик улыбнулся, его благородное лицо осветилось доброй улыбкой.

– Я никогда никем не прикидываюсь. Просто это ты начал прозревать… Меня видят именно так, как хотят и могут… Твой ответ окончателен? Хочу предупредить, что тебе будет не так просто. Вернее, совсем не просто… Ты останешься один… И ты можешь еще передумать…

– Я хочу, чтобы мои родители попали в рай и не переживали обо мне, – еще более уверенно ответил ребенок. – А теперь я хочу вернуться!

Мальчик так сказал потому, что побоялся передумать. Ему начинал нравиться этот седовласый старик. Тьма отступала, вокруг становилось все светлее и красивее. Воздух звенел чистотой, точно горный хрусталь, цвета вокруг приобретали невероятно чистые и удивительно глубокие оттенки… Слышалось пение птиц, и красота звуков завораживала…

– Верни меня обратно! – почти зло крикнул мальчуган.

Последнее, что он увидел, была улыбка. Мальчику даже показалось, что во взгляде старика мелькнула гордость.

А через секунду мальчуган, мокрый и замерзший, очнулся на руках медика бригады скорой. Кашляющий и извергающий из себя мутную воду, мальчик скорчился и безуспешно пытался вздохнуть полной грудью.

Вдалеке, рядом с подъемным краном, стояла их искореженная «Мазда». Спасатели резали электропилой металл и пытались… извлечь из исковерканного автомобиля два трупа – мужчины и женщины.

Теперь мальчик вспомнил.

Они ехали с родителями по мосту на дачу, и навстречу им выскочил самосвал. Отец пытался прижаться к краю, но задел грузовик, машину подхватило, закрутило и швырнуло с моста в ледяную воду.

Стоял поздний ноябрь.

Мальчика каким-то чудом выбросило из машины, и его вытащил из реки водитель того самого злополучного грузовика. Он же вызвал спасателей и все это время растирал ребенка, пытаясь привести в чувство. Водитель не был пьян. Он просто на секунду закрыл глаза – задремал – после суток езды за рулем…

Мальчика уложили на носилки и понесли к машине скорой помощи. А он все смотрел на искореженный автомобиль и пытался в последний раз разглядеть… ИХ…

Мальчик уже знал, что родители в дороге и седой старик ждет их. Но от этого потеря не становилась меньше. Он понимал, что никогда не увидит родных… Если только тот старик… не позволит им увидеться вновь…

Долгие годы в приютах не изменили его. Мальчик уже знал, каково это быть во тьме, когда она норовит пробраться под кожу. Тьма закалила его. Мальчик не боялся. Он просто грустил, иногда тосковал и очень хотел сказать родителям, как сильно, на самом деле, их любит.

Фокус сознания
^{Рассказ}

Ослепительный свет бьет отовсюду.

Пот струится по всему телу.

Страха нет, он придет позже.

Сейчас мой голос отдает четкие указания.

Пациенту вводят раствор хлористого кальция, глюкозу с инсулином, малую дозу адреналина, переводят на искусственную вентиляцию легких…

Перехожу к дефибрилляции.

Один электрод помещаю на область сердца, другой большой электрод завожу под левую лопатку. Устанавливаю 200 вольт.

Разряд.

Ничего…

Увеличиваю мощность.

Экран показывает ровную линию.

Аппаратура продолжает издавать протяжный звук.

Я считаю секунды.

Повторяю все заново.

Шансов почти нет, шансы уходят…

Я закрываюсь в своем кабинете и глотаю горький дым сигареты. Окно открыто нараспашку. В него влетает ледяной ветер ноября, колет кожу и норовит пробраться в кости. А я глотаю дым и продолжаю вспоминать все до мельчайших деталей. Пытаюсь понять, что же пошло не так…

У меня странная профессия. Я вырезаю страх. Он имеет разные формы, очень разные, но я знаю только один метод как с ним бороться. Я режу его и выбрасываю окровавленное месиво в мусорное ведро.

Я понял истинный смысл моего предназначения не сразу. Тогда мне профессия хирурга представлялась совсем иной. Я считал ее венцом врачебного искусства. Теперь же я лишь у основания горы, что называется познанием природы человека. Я даже не взобрался на подножие. А лишь смотрю вверх, запрокинув голову, и пытаюсь угадать вершину, утопающую в облаках.

Я лишь школяр в институте знания.

Я режу страх и с каждым разом удивляюсь больше прежнего, почему страх не вписали в Библию, как один из самых страшных грехов. Ведь именно страх нас убивает.

Я специалист по страху. Я знаю много его форм. Я вижу этих пациентов сразу. Тех, кого он изгрыз изнутри – страх за завтрашний день, за себя, за близких… Он подтачивает силы, разрывает мозг на части, проникает метастазами во все, до чего может дотянуться.

Его так много вокруг…

Я делаю глубокую затяжку и встаю за чашкой крепкого кофе.

Приходит память.

Белобрысый парень лежит передо мной на операционном столе, в последний миг смотрит, как на самого близкого и родного человека, и называет давно забытым именем, которое не может знать:

– Домир…

Я хороший хирург… только не в тот раз…

Страх побеждает.

Яркий свет слепит глаза. Сознание цепляется за последние мелочи. Концентрация смещается. Я выхожу в иное представление о природе жизни. За один вздох я вспоминаю, как долгими минутами сижу за закрытой дверью своего кабинета, вдыхаю горький дым, а ледяной ветер гуляет вокруг… Я помню, чему меня учили в университете, свои первые шаги в профессии… Я помню, как сегодня готовился к очередной операции и просматривал карту молодого паренька двадцати трех лет…

Теперь я – этот паренек. Я лежу на операционном столе и понимаю, как ужас затапливает меня с головой. Я одновременно и тут, и там. Я хирург, и я пациент. Во мне частичка его души, и я отдаю этому доктору бессмертную часть себя. Все мы одно. Последнее, что могу, произношу свое имя – его имя: то имя, которым меня называли родители, которых уже много лет нет в живых.

– Домир…

Вздрагиваю.

Удивленно смотрю на парня. Но его глаза уже плотно закрыты. Он под действием наркоза.

Давно забытое имя будит воспоминания.

Владомир – меня так назвал отец. Владеющий миром… А я научился владеть лишь страхами: резать, кромсать, иссекать…

А я бы хотел лечить душу. Ведь именно она дает почву страху.

Я бы хотел научиться верить.

Нет ничего случайного. Вся наша жизнь – цепочка закономерностей. Все наши болезни – воп лощение болезней души. А страх – форма неверия в божественный промысел.

Я смотрю в окно. Там глубокая осень и умирание природы. Последние листья падают с деревьев, чтобы стать перегноем и частью почвы. Листья меняют форму.

Дверь кабинета открывает молоденькая медсестра:

– Владомир Сергеевич, у Вас операция…

Поворачиваюсь к ней, уверенно киваю.

В этом царстве боли и страха я их маленький Бог. Бог, который не верит в свое искусство.

Из головы не выходит тот белобрысый паренек. Я всегда его вспоминаю. Вот уже более двадцати лет. Перед каждой операцией – вновь и вновь. Точно это я лежу на операционном столе, и от каждого моего движения и решения зависит моя жизнь.