Текст книги "Волчья звезда"

Для Извара жизнь кончилась, и началось... существование!

А на площади в это время наступила развязка поединка.

Очередной бросок вожака, такой же внезапный и стремительный, как и первый, был неожиданно легко отбит княжичем, причем стремительный кувырок и удар палевой рыси были настолько удачны, что изумили не только зрителей, но и самого вожака! Казалось, в тело Орта вдохнули новую жизнь, новую силу и энергию. Не дожидаясь, когда вожак пойдет по кругу, княжич сразу же бросился в атаку и... достал своего противника левой лапой! На бедре вожака появилась глубокая рваная рана, и кровь окрасила темный мех. Князь отскочил в сторону и замер, как бы ожидая новой атаки своего неожиданно обретшего силы противника. И тот не заставил себя ждать – палевой тенью промахнул он разделявшие их три метра, обрушился на вожака сверху и... промахнулся! Вожак не только успел отскочить чуть в сторону, в повторном броске он достал приземлявшегося противника еще в воздухе! Княжич, потеряв от удара равновесие, покатился по земле и вдруг завизжал невыносимо тонко и невыносимо жалобно.

Дрогнули сердца людей, наблюдавших за поединком, но вожак, разъяренный схваткой, не слышал этого визга. Темная молния метнулась следом за катящимся по земле палевым клубком и настигла его как раз в тот момент, когда он, остановившись, попытался встать на лапы. Только некоторые из пятисот зрителей, наблюдавших за поединком, успели заметить, каким неуклюжим, каким ослабевшим вдруг стал княжич. В следующее мгновение тяжелая темная лапа опустилась с размаха на спину палевой рыси! Послышался негромкий хруст, и прекрасная, сильная, хоть и не слишком крупная кошка превратилась в неподвижный, странно плоский лоскут... Грязный, заляпанный кровью и пылью мертвый палевый лоскут!

Вожак отскочил в сторону, замер на месте, выгнув спину и ощетинив сведенный судорогой загривок, а затем его мышцы расслабились, он медленно, осторожно подошел к неподвижно лежащему противнику, обнюхал мертвое тело, фыркнул и неторопливо направился в сторону стоявших у сборного била маршалов поединка.

И в этот момент над погруженной в мертвую тишину площадью разнесся дикий, безумный вой! Вначале никто не понял, откуда взялся этот страшный, жуткий крик, толпа, окружавшая площадь, колыхнулась недоумевая, но в следующее мгновение вопль повторился, и теперь все поняли, что крик идет со стороны пяти шатров, поставленных вчера приехавшими с княжичем дружинниками. Толпа раздалась на две стороны – все повернулись к этим палаткам, и почти тут же из-за ближней палатки выскочила высокая худая фигура в развевавшемся темном балахоне. Она мчалась с невероятной скоростью, издавая все те же отчаянные вопли. Толпа раздалась еще шире, словно люди пытались освободить дорогу этой жутковатой, явно безумной фигуре, но та вдруг, словно споткнувшись, надломилась и рухнула в пыль на краю площади. Прокатившись по инерции пару метров, она застыла, и тут все увидели, что это был волхв стаи Извар. Он лежал с перекошенным лицом, а его пустые, лишенные мысли глаза были открыты в высокое чистое небо!

Князь, уже повернувшийся к Миру человеческой гранью, подошел к лежащему навзничь волхву и, заглянув в эти бессмысленные глаза, отшатнулся. И тут рядом с ним появился Ратмир. Никто не понял, как, когда он подошел, и от того его неожиданное появление вселило в собравшихся на площади рысей непонятную тревогу. Все невольно стихли, ожидая слов дважды посвященного волхва, ушедшего накануне и столь неожиданно вернувшегося!

Ратмир долго смотрел в остановившиеся глаза Извара, а затем, не оборачиваясь, тихо, каким-то будничным тоном спросил:

– Князь, в стае есть, кому заменить вашего волхва?

– Он... ушел? – переспросил вожак.

– Нет, – покачал головой Ратмир, – он жив. Но он больше не сможет исполнять свою миссию!

Вожак рысей помолчал, искоса взглянул на волхва, а затем также негромко ответил:

– Есть помощник Извара, но он не слишком... умел.

– Ничего, – дважды посвященный вдруг скупо улыбнулся, – через две недели у него будет наставник, так что все будет в порядке.

– А... когда вернется мой сын? – неожиданно спросил вожак, и легкая тревога появилась в его глазах.

– Скоро, – быстро ответил Ратмир. – Я уже вызвал его, а... пока он не вернется, я буду рядом с тобой! И... покажи-ка мне помощника Извара!

Князь оглядел стоявшую по краю площади толпу. Стая восточных рысей, почти полностью собравшаяся во временном лагере, обступила площадь, но никто из них не шагнул на траву, только что служившую ковром для ристалищного поля. Все стояли молча, спокойно ожидая окончания беседы вожака с дважды посвященным волхвом, и только небольшая кучка молодых дружинников, стоявших как бы в стороне от основной массы воинов, выглядела явно встревоженной. Именно из этой кучки вожак поманил одного из самых молодых парней. Тот испуганно оглядел своих товарищей, словно надеясь найти у них некую защиту, но они только смущенно отводили глаза. Тогда юноша опустил голову и медленно направился к вожаку и его гостю.

Ратмир минуты две молча рассматривал остановившегося перед ним юношу, а затем коротко спросил:

– Это ты помогал Извару?

– Волхв сам выбрал меня... – словно бы и невпопад ответил тот и, наконец, подняв голову, посмотрел прямо в темные глаза дважды посвященного. Юноша попробовал придать себе свободный, даже вызывающий вид, но под спокойным, тяжелым взглядом Ратмира снова опустил глаза.

– Как тебя зовут, помощник волхва? – В глазах княжича промелькнула улыбка, и она вдруг ободрила юношу.

– Пата, дважды посвященный Миру... – ответил он.

– Ты поможешь мне, Пата, похоронить Орта?

Услышав эти слова, юноша снова вскинул глаза, в которых плескалось удивление, но в ответном взгляде дважды посвященного не было ни насмешки, ни превосходства.

– Конечно... – прошептал Пата, и его взгляд невольно скользнул к распростертому на земле телу волхва стаи.

– Извар жив, – опередил его вопрос Ратмир, – но разум и сила покинули его тело. Так что тебе придется некоторое время... недели две... самостоятельно выполнять обязанности волхва стаи.

Юноша снова взглянул в лицо княжича, и теперь в его глазах читались явный испуг и растерянность.

– Но... я не готов, дважды посвященный!.. – прошептал он побелевшими губами. – Я слишком мало умею...

– Умение не главное для служения своим сородичам... – едва заметно пожав плечами, ответил волхв. – Главное – желание и... любовь к ним! Я надеюсь, эти качества есть у тебя?!

Несколько секунд длилась пауза, словно юноша прислушивался к себе в поисках ответа на этот вопрос, а затем едва слышно он произнес:

– Я постараюсь...

Два часа спустя в лагерь вернулись волки, сопровождавшие Ратмира, и с ними старший сын вожака. К этому времени лагерь стаи восточных рысей уже жил нормальной жизнью. Готовились похороны павшего в поединке Орта, и вместе с тем рыси собирались сворачивать свою временную стоянку и возвращаться домой – кто вместе с вожаком в столицу, кто по своим деревням. Правда, потихоньку все обсуждали внезапное безумие своего волхва, и многие связывали это безумие с... поединком... с поражением Орта... со странным поведением младшего княжича во время поединка, да и в последние недели жизни! Вот только объяснения всему происшедшему никто не мог найти. Когда же князь напрямую спросил Ратмира, вмешивался ли тот в ход поединка, дважды посвященный волхв долго смотрел в лицо вожака рысей своими темными глазами, а потом произнес странную, не совсем понятную фразу:

– Мне некогда было наблюдать за твоим поединком. У меня в это время был свой поединок!

Больше никто не надоедал Ратмиру с вопросами.

Когда небо над лагерем потемнело и на нем проклюнулись первые звезды, на сборной площади лагеря вспыхнул погребальный костер, и дважды посвященный волхв запел тягучую, заунывную дольну. Ратмир стоял на высоком постаменте, срубленном из двухметрового комля столетней ели, рядом с пылавшим костром, на котором лежало тело погибшего юноши. Слова, вырывавшиеся из его горла, были почти непонятны окружавшим костер рысям, но их звучание, их темный, проникающий в глубинные закоулки душ смысл выстилали лежащему на полыхающих поленьях телу тропу в иную жизнь... иное существование. А вокруг костра, по специальной хорошо утоптанной дорожке, медленно брел помощник волхва и осторожно, легкими прикосновениями голых пальцев поправлял огонь, подкладывал смолистые ветки и возвращал в костер выкатившиеся наружу пылающие угли. Голос волхва постепенно повышался, забираясь, как казалось окружающим, все выше и выше, к самым звездам. И когда стало ясно, что человеческое горло уже неспособно издать еще более высокий звук, пламя костра неожиданно стало зеленовато-синим, и от уже почерневшего тела, испускающего темный дым, отделился светлый, отлично видимый призрак – преображенный Орт! Он медленно, словно бы нехотя, выпрямился над кострищем, его призрачные глаза распахнулись, и в них сверкнули две звезды.

Пробудившийся призрак окинул взором собравшуюся вокруг костра толпу, и каждый из провожавших его вдруг почувствовал, что сын князя прощается именно с ним! Помедлив несколько секунд, призрак взметнул руки вверх... Дольна оборвалась на невыносимо высокой ноте, светлая тень мелькнула на фоне темного, усыпанного звездами неба!.. И словно бы пелена упала с глаз окружавших погребальный костер людей – перед их глазами вдруг предстало прогоревшее до темных углей кострище, обесцвеченное рассветом небо и сгорбившийся, чуть покачивающийся на своем постаменте волхв с закрытыми глазами и осунувшимся, побледневшим до синевы лицом.

Когда Ратмира опустили на землю, казалось, что он пребывает в глубоком обмороке, однако уже через пару часов он вышел из княжеского шатра, и Сытня подвел ему коня. Как Велимир ни уговаривал дважды посвященного отдохнуть хотя бы до вечера, волхв настоял на немедленном отъезде. Вместе с отрядом волков в Лютец отравлялись двое рысей – Власт и Тотес, по требованию Ратмира они везли обезумевшего волхва стаи на суд Совета посвященных, хотя никто в стае восточных рысей не мог понять, как можно судить обезумевшего человека?!

Извара привязали к плетенным из веток носилкам, подвесили их между двумя лошадьми, и сразу после полудня отряд тронулся в путь. Власт двигался первым, за ним следовала пара с носилками, затем Тотес, а замыкали кавалькаду пятеро волков. Ближний дружинник князя Велимира прекрасно знал дорогу, но двигаться быстро, имея на руках недвижимое тело, было сложно – приходилось выбирать достаточно широкие тропы, да и гнать коней было нельзя. Но Ратмир и не требовал особой быстроты, казалось, его вполне устраивает это неспешное, спокойное передвижение. Так что дорога отряду предстояла долгая.

Глава 3

После отъезда Ратмира из Края Скал со своим подопечным снова не смог попасть к князю. Уже через час Всеслав ускакал в недальний северный городок Волоту – там обнаружилось какое-то воровство.

Князь отсутствовал трое суток, и все это время, к удивлению Скала, Вотша помалкивал о своем желании повидать деда. Наконец дружинник не выдержал и вечером третьего дня усмешливо проговорил за ужином:

– Я смотрю, ты совсем освоился в замке... Даже по деду меньше скучаешь!

Мальчонка поднял на Скала свои огромные задумчивые глаза, и вдруг в них закипели слезы.

– Да ты что, малыш?! – воскликнул удивленный и встревоженный дружинник. – Я не хотел тебя обидеть, просто ты за все это время ни разу не вспомнил о деде, вот я и подумал...

Вотша покачал головой и, пересиливая слезы, проговорил:

– Нет, дядя Скал, я деда не забыл... А говорить? Что ж говорить, когда князя в замке нет, без него все равно никто меня к деду-то не отпустит!

– Ну, ничего, ничего... – Скал успокаивающе положил свою тяжелую ладонь на белую голову мальчишки. – Завтра вожак должен вернуться, и мы сразу к нему пойдем!

В этот вечер, после ужина, Скал со своим подопечным долго гуляли по замку, стояли на одной из дозорных башен – Вотша все надеялся увидеть, как князь возвращается из поездки, так что спать легли очень поздно.

Утром следующего дня Скал разбудил мальчика словами:

– Вставай, Вотушка, вставай... Князь приехал, сейчас позавтракаем и пойдем к нему, он сам приказал тебя привести!

Вотша мгновенно открыл глаза, сел на постели, и в этот момент за спиной Скала раздался осипший, словно на морозе, баритон:

– Вот, вот... Отведи его к князю! Пусть вожак наконец-то решит, что с этим вонючим извержонком делать: поить-кормить или под зад коленом из замка гнать! А ратницкую нечего больше извержиным духом поганить!

Вотша, вытянув шею, заглянул за спину своего опекуна. Шагах в двух от его кровати стоял огромного роста дружинник с густой шапкой черных кучерявых волос на голове. Маленькие, зло посверкивающие из-под густых бровей глазки, нос картошкой и толстые, вывернутые губы придавали его лицу отталкивающее, звериное выражение. Лениво ковыряя толстой щепкой между крупных кривых зубов, он, словно оценивая что-то незначительное, смотрел Скалу в затылок. А тот, не оборачиваясь, подал мальчику одежду и проговорил:

– Ты, Медведь, пошел бы, что ли, помылся, а то дух от тебя идет, как от прокисшей шкуры! Скоро ни на медведя, ни на человека не будешь похож!

– Достаточно того, что я не похож на изверга... – рявкнул в ответ черноволосый дружинник и, криво усмехнувшись, добавил: – Как некоторые...

Скал, положив одежду Вотши на постель, распрямился и медленно обернулся к говорившему:

– Ты, кажется, хочешь меня оскорбить, Медведь?

– Я просто называю вещи своими именами, – снова усмехнулся черноволосый, – и если я вижу перед собой няньку извержонка, то так и говорю – нянька извержонка!

– Я вижу перед собой криволапого урода... – спокойно произнес Скал, – но воздерживаюсь от того, чтобы произносить это вслух, потому что даже тупой криволапый урод способен что-то чувствовать...

– Кто криволапый урод!!! – взревел Медведь и шагнул к Скалу, однако тот быстро наклонился и выбросил вперед правую руку. Выпрямленные пальцы дружинника воткнулись в левый бок здоровенного тела, и внезапно это тело согнулось пополам, словно перерубленное секирой, а ратницкую потряс громоподобный рев!

Скал выпрямился и все тем же спокойным тоном заявил:

– Сегодня мне будет некогда, а вот завтра утром на замковом ристалище я дам тебе любое удовлетворение... криволапый урод!

Затем он повернулся к Вотше и спросил:

– А ты почему еще не одет? Завтрак ждать не будет!

Мальчишка, до этого переводивший испуганные глаза со своего покровителя на неожиданного врага, стал быстро натягивать рубашку и делал это настолько неуклюже, что Скал невольно улыбнулся:

– Ну, дружище, ты со сна совсем руками-то не владеешь, давай, я тебе помогу!

И он быстро и умело одел мальчика.

Взяв Вотшу за руку, дружинник направился к выходу из опочивальни. Мальчик послушно шагал за ним, но взгляд его оставался прикованным к согнувшейся и тяжело пыхтящей фигуре Медведя. Когда они вышли в коридор, ведущий к трапезной, Вотша дернул руку Скала и шепотом спросил:

– Дядя Скал, а почему этот Медведь такой злой? Я же ему ничего не сделал...

Скал сверху посмотрел на белую голову мальчика и чуть более раздраженно, чем стоило, проговорил:

– Не поймешь ты еще... мал!

А у Вотши уже появилось другое опасение.

– А может быть, нам и вправду надо сначала к князю пойти? Я потерплю без завтрака, а вот если князь рассердится...

Дружинник вдруг остановился и присел перед мальчиком на корточки.

– Слушай, малыш, – внушительно начал он, – князь – вожак стаи, а не повелитель. Мы ему не подчиненные, а товарищи! Так что я сам могу решить – вести тебя к нему немедленно или сначала накормить! И не обращай внимания на всяких криволапых уродов, Медведь – полуизверг! Князь его в стаю-то взял только затем, чтобы он в другую стаю не сбежал, к тем же медведям – они полуизвергов принимают, поскольку настоящих людей у них мало! Понял?!

Мальчишка энергично кивнул белой головой и тут же задал новый вопрос:

– А полуизверг – это кто?

Скал выпрямился и усмехнулся:

– Ну, ты, парень, вопросы задаешь! – А затем, покачав головой, пояснил: – Случилась у нас как-то промашка на границе, и дозорная стая восточных медведей прорвалась на наши земли. Далеко они не прошли, но в паре наших деревень... поозоровали. Вот после этого и родился у одной нашей извергини полуизверг-медвежонок! Понял?!

– Понял, – тут же отозвался Вотша, – у него, значит, отец многоликий, а мама... – Он не закончил фразу и поднял глаза на Скала: – А у меня мамы нет...

– Я знаю, – в тон ему проговорил дружинник и тут же сменил тему: – Давай-ка, заканчивай свои расспросы, сейчас позавтракаем, и к вожаку!

Князь принял их в той самой малой трапезной, где вечером перед разговором со своим братом пил вино с ближними друзьями. Сегодня он был трезв, спокоен, уравновешен. Рядом с ним за столом сидела княгиня, внимательно наблюдая за беседой. И разговор князь начал несколько для него необычно, чуть наклонившись вперед, он самым доброжелательным тоном поинтересовался:

– Ну, Вотша, как ты себя чувствуешь после разговора с моим братом, с дважды посвященным волхвом?

– Хорошо, господин... – коротко ответил робеющий мальчик.

– Ты обиды на меня или на моего брата не держи, просто надо было посмотреть, что от тебя, от потомка такого прославленного человека, как Ват, можно ждать в будущем!

Князь, казалось, был предельно откровенен, но чуткий Скал сразу почувствовал в словах вожака некоторое напряжение и насторожился.

– Зато теперь я могу сказать, что тебя ждет, – продолжал князь все тем же доброжелательным тоном. – Мы решили оставить тебя в замке, при себе. Поскольку ты еще мал, твоей главной обязанностью будет учеба. Сначала ты научишься читать, писать, считать. После того как ты освоишь эти науки, мы посмотрим, какое занятие будет для тебя наиболее подходящим. Жить ты будешь...

Князь на секунду задумался, и тут в разговор встрял Скал:

– Вожак, оставь мальца у нас в ратницкой! Постель я ему уже подобрал, с едой тоже проблем не будет, ну и все-таки мужская компания!

Князь хитро прищурил глаз и с усмешкой спросил у дружинника:

– А к вину-пиву мальца не приучите?

– Ну что ты, княже, – обиделся Скал, – что ж мы совсем разве без понятия – мальчонку спаивать?!

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился князь и тут же добавил: – Но тогда придется тебе за ним приглядывать.

– Приглядим, – кивнул дружинник.

– Заниматься будешь в... – На мгновение князь замолчал, а затем, кивнув головой, словно утверждаясь в собственных мыслях, продолжил: – Заниматься ты будешь в маленькой буфетной, рядом с этой трапезной. Твой наставник покажет ее тебе прямо сейчас. Там поставят для тебя стол, в котором ты сможешь хранить необходимые для учебы вещи. На занятия будешь приходить сам, один... Дорогу найдешь?

Мальчишка утвердительно кивнул.

– Начинаться занятия будут после завтрака, в час Жаворонка, продолжаться до часа Полуденной лисы – до обеда. После обеда занятия будут проходить с часа Медведя и до часа Змеи. Ну а вечер будет в твоем распоряжении. Справишься?

Последний вопрос князь сопроводил широкой улыбкой, но Вотша ответил совершенно серьезно:

– Я постараюсь, господин.

– Вот и хорошо! – закончил разговор князь, однако мальчишка неожиданно спросил:

– Господин, если вечер в моем распоряжении, можно мне сегодня навестить дедушку Ерохту? – И чуть запнувшись, добавил: – Я по нему соскучился, да и он, наверное, волнуется.

Всеслав и княгиня обменялись мгновенными взглядами, и князь раздумчиво проговорил:

– Сегодня, говоришь... – и тут же твердо закончил: – ...нет, сегодня не стоит. Ты еще к новому месту не привык, да и в сопровождающие мне дать тебе некого, а одного тебя отпускать мне не хочется. Давай так – деда твоего мы известим о тебе, успокоим, а вот недельки через... ну, скажем, две ты к нему съездишь, подарков отвезешь... Хорошо?

Мальчик снова кивнул и опустил голову, пряча слезинку.

– Ну а раз так, сегодня отдыхай, а завтра начнешь заниматься.

Князь жестом показал, что Скал может уводить своего подопечного, и дружинник повел мальчика к двери.

Когда Вотша вышел из трапезной, Скал обернулся на пороге трапезной и негромко проговорил:

– Вожак, я Медведя на поединок вызвал... Завтра на ристалище.

– В степи? – быстро переспросил Всеслав.

– Нет, в замке, – уточнил Скал.

– Какое оружие? – поинтересовался князь.

– Пусть Медведь выбирает, – безразлично ответил дружинник. – Мне все равно, чем его уму-разуму учить!

– Кто ссору затеял?! – вдруг строго спросил князь и, сузив глаза, взглянул в лицо дружиннику.

– Медведь глуп, – криво усмехнулся Скал. – Решил меня мальчонкой поддеть. Надо его поучить.

– Ну что ж, поучи, – согласился князь, – но только до первой крови.

– Ты помни, что теперь на тебе ребенок! – вдруг вставила свое слово княгиня. – Мне кажется, мальчик уже к тебе привязался.

– Так, и я к нему... – негромко, словно бы про себя, ответил Скал и вышел из трапезной. Вотша ожидал его за дверью, и Скал сразу же провел его в маленькую комнату, расположенную рядом с трапезной. Вдоль всех стен комнаты стояли большие темные шкафы, в которых, судя по всему, хранилась посуда. Однако посередине комнаты вполне хватало места для того, чтобы поставить стол и пару стульев.

Уже на дворе, когда они, прогуливаясь, направились к южной стене, Скал положил свою широкую ладонь на голову Вотши и сказал:

– Ты слишком-то не расстраивайся, может, вожак и прав, что не разрешил тебе сегодня к деду сходить. Все-таки до вашей слободы путь неблизкий, всякое по дороге может случиться.

Вотша вывернулся из-под его руки, посмотрел снизу на дружинника, и с откровенной тоской проговорил:

– Я не могу без деда, я умру без него... Дядя Скал, у меня ведь никого нет, один дедушка, если я его не увижу, я умру! И он без меня умрет!

Эта неожиданная мысль настолько поразила мальчика, что он вдруг замолчал, широко распахнув глаза, и в них снова начали закипать слезы!

– Ну, уж сразу и умрет! – воскликнул дружинник. – Князь же сказал, что твоему деду все о тебе расскажут, и мне кажется, ему будет очень приятно, что тебя оставили в замке и что ты будешь учиться! Он же хочет, чтобы ты жил хорошо!

Вотша, повернувшись к Скалу, слушал его очень внимательно, и после этих слов своего опекуна его лицо немного прояснилось, тоска отступила, спряталась в уголках глаз.

Они как раз вышли на замковую стену. Перед их глазами снова распахнулась бескрайняя волнующаяся степь, и далекие горы иззубрили линию горизонта. По ясному глубокому голубому небу плыли пухлые белоснежные облака, а по желто-золотистому простору в том же направлении резво бежали темные охряные пятна.

– Надо же, – усмехнулся Скал, глядя на расстилающийся перед ними простор, – прям шкура леопарда!

– А кто это такой?! – тут же переспросил Вотша, и на его подвижном лице засветилось жгучее любопытство.

– Это зверь такой... – ответил Скал, продолжая смотреть в степь. – Кошка с тебя ростом и с вот точно такой шкурой – золотой с темными пятнами. Когда она бежит, кажется, что пятна бегают по ее шкуре.

– А на самом деле они не бегают?

Скал с удивленной улыбкой перевел взгляд на мальчишечье лицо и вдруг увидел, что глаза мальчика вновь стали голубыми! Только едва заметная серь осталась в них, как напоминание о страшном и непонятном для мальчика испытании, которому подверг его дважды посвященный волхв. Усилием воли старый дружинник сдержал свое удивление и ответил спокойно:

– Гм... Может быть, и бегают... Только разве рассмотришь все точно, когда леопард бежит!

Рот у Вотши приоткрылся, а взгляд странным образом ушел сам в себя, словно мальчишка вдруг увидел огромную бегущую кошку в живой пятнистой шкуре!

Впрочем, это Вотшино видение длилось лишь мгновение, в следующую секунду он уже задал другой вопрос:

– Дядя Скал, а ты можешь в леопарда перекидываться?!

– А вот это, малец, тебя не касается, – с неожиданной резкостью ответил дружинник и, увидев испуг на мальчишеском лице, добавил спокойнее: – В кого может перекидываться воин – его тайна... Негоже пускать ее по ветру!

На лице у мальчишки отобразилось понимание.

Они помолчали, любуясь степью, а затем Вотша, не оборачиваясь, спросил:

– Дядя Скал, а можно мне посмотреть, где ты будешь завтра с Медведем драться?

– Это можно... – усмехнулся дружинник и, протянув ладонь, добавил: – Пошли.

Ристалище – большая, овальной формы площадка, присыпанная мелким речным песком, располагалась под северо-западным углом замковой стены. К ристалищу примыкала небольшая, всего на пару десятков лошадей конюшня, а вдоль свободной кромки были поставлены на врытых чурках несколько тяжелых скамей.

Когда Скал со своим подопечным подошли к ристалищному полю, на нем несколько молодых дружинников, разбившись на пары, махались мечами. Звон стали, отражаясь от стен, казалось, вибрировал в раскаленном неподвижном воздухе. Вдоль скамей ходил, по всей видимости, наставник – хромой старик с совершенно лысой головой, темным, почти черным от загара, морщинистым лицом, на котором светились холодные светло-серые глаза и белела аккуратно подстриженная белая борода. То и дело старик что-то кричал бойцам, при этом казалось, что он ругает их самыми ругательными словами.

Случайно оглянувшись после очередного своего выкрика, старик увидел подходивших к полю Скала и Вотшу. Он шагнул им навстречу, улыбнулся и, не сводя взгляда с мальчика, проговорил:

– Так, значит, Скал, ты и в самом деле занимаешься каким-то извержонком? – И, присев на корточки, обратился к Вотше: – Как тебя зовут, маленький изверг?

– Вотша, – вернув улыбку, ответил мальчишка и посмотрел в сторону бившихся на поле дружинников.

– Интересно? – спросил старик, перехватив взгляд Вотши, и тот быстро кивнул в ответ.

– А ты, Старый, откуда узнал про извержонка? – подал голос Скал.

Старик снизу посмотрел ему в лицо и снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была хитроватой.

– Медведь приходил, сказал, что будет завтра утром драться с тобой насмерть из-за твоего извержонка. – Старик хихикнул и добавил: – Сказал, что ты стал нянькой у изверга!

– Насмерть? – с усмешкой протянул Скал и покачал головой. Затем, снова став серьезным, пояснил: – Мальчишка будет жить в замке – так вожак решил. Спать и столоваться – в ратницкой... Так что, сам понимаешь, надо кому-то за ним приглядывать, чтобы какой-нибудь косолапый урод не обидел мальца. Вожак поручил это дело мне, а я и не отказывался – мне мальчишка нравится. Во всяком случае, ума в нем поболе будет, чем в некоторых наших из стаи! К тому же он правнук Вата!

– Да? – изумился старик. – Правнук Вата? – И, посмотрев в лицо Вотши, вдруг сказал: – А я ведь хорошо знал твоего прадеда, малец.

– Правда?! – вскинулся Вотша. – А какой он был?

Старик выпрямился, посмотрел сверху в запрокинутое лицо мальчугана и веско произнес:

– Он был... Волк!

– Волк... – задумчиво протянул Вотша.

– Самый настоящий... – подтвердил старик и, чуть подумав, добавил: – Хотя мог повернуться к Миру еще семью гранями.

– Семью гранями... – снова медленно повторил Вотша и горько вздохнул. – А я вот... изверг.

– Ну, раз в замок попал, горевать тебе не придется, – успокаивающе махнул рукой старик. – У нашего вожака и изверги живут не тужат!

Мальчик посмотрел в лицо старику недетским взглядом и тихо произнес:

– Знаешь, дедушка...

– Ха! – перебивая мальца воскликнул старик. – Тогда уж – прадедушка!.. А вообще-то лучше зови меня «Старый». Я к этому имени привык, меня так все называют.

Мальчик кивнул и заговорил прежним тоном:

– Знаешь, Старый, когда я жил в слободе с дедом Ерохтой, я почти не встречался с многоликими. Так, видел их иногда издали. А теперь я... Теперь я знаю, чего лишен.

Старик хотел что-то сказать, но в этот момент с ристалищного поля донесся чей-то яростный крик. Все трое быстро обернулись на этот крик и увидели, что двое молодцев побросали мечи и дерутся кулаками, у одного из них уже шла носом кровь. Старик чуть присел, видимо, от неожиданности, но в следующее мгновение он уже мчался по полю в сторону дерущихся, сильно припадая на правую ногу.

– Я вот вам, рукомахи, ноги-то сейчас повырываю! – орал старик на бегу, размахивая сжатыми кулаками. – Я вас научу, как друг дружке рожи кровянить, нечисть бестолковая!

Несколько мгновений занятые дракой ребята не замечали приближавшегося к ним наставника, но вот один из них увидел старика и, уже не обращая внимания на замахнувшегося противника, развернулся и рванул в сторону конюшни. «Победитель» торжествующе взревел, но в тот же момент получил здоровенную затрещину сухим старческим кулаком по загривку. Рука, отпустившая эту затрещину, была, похоже, хорошо ему знакома, потому как, не уточняя, кто его ударил, молодец крутанулся на месте и устремился вслед за своим недавним противником. А за ними, почти не уступая в скорости, бежал хромой старик и ругался при этом почем зря!

– Пошли. – Скал положил Вотше на плечо свою широкую ладонь. – Тебе надо отдохнуть как следует перед завтрашним днем, да и мне не мешает кое-что сделать. Медведь хоть и косолапый урод, но под руку ему попадать не стоит!

На следующий день, сразу после завтрака, прошедшего в общей трапезной с большим оживлением, Вотша отправился на свои первые уроки, хотя мыслями он был на ристалище. В отведенной для его занятий комнате его встретил невзрачный плешивый мужичок, одетый в простые холщовые порты, светлую без вышивки рубаху и короткие мягкие сапожки. Усадив ученика за стол и усевшись напротив него, мужичок долго рассматривал Вотшу, а затем проговорил высоким, почти писклявым и очень тихим голоском:

– Зовут меня Фром, я – изверг, приехал из владений западных вепрей и служу князю Всеславу счетчиком. С тобой я буду заниматься счетом, называемым в большинстве западных стай арифметикой. Князь приказал мне раз в неделю докладывать ему о твоих... э-э-э... успехах, и думаю, что от моих докладов будет зависеть твое... э-э-э... благополучие.

Тут Фром вдруг стремительно наклонился через стол к самому лицу Вотши и спросил:

– Ты меня понял?!

– Понял, господин Фром, – немедленно ответил мальчишка, а про себя подумал: «Странный он какой-то, этот Фром. И почему он ушел из своей стаи?»

Но спрашивать он, конечно же, ни о чем не стал.

Фром помолчал, внимательно разглядывая мальчика, словно надеясь поймать его на вранье, а затем, кивнув каким-то своим мыслям, начал урок:

– Скажи, маленький изверг, ты знаешь, сколько пальцев на твоей руке?..

Вотша поднял ладонь, внимательно посмотрел на свои растопыренные пальцы, затем перевел взгляд на учителя и коротко ответил:

– Пять!

Похоже, Фром не ожидал услышать правильный ответ, лицо его недовольно скривилось, и он с ехидной усмешкой поинтересовался: