Текст книги "Невыдуманные истории от Жоры Пенкина. Книга 1. Криминал"

Эпилог

Дондукова перевели в дальний район, где кроме лесорубов и медведей других жителей почти не было. Гудрюков подал в отставку, сорок лет прокурорской выслуги ему хватало для полной пенсии с лихвой. Вскоре прислали нового прокурора, с которым как-то так сразу отношения у милицейского руководства сложились почти дружеские.

Алмазов, впрочем, не забыл, зачем приезжал. Им было направлено представление в МВД о грубом нарушении законности в горотделе. В основу этого документа легли показания Лашкова, которого он вызвал и у которого отобрал объяснение по поводу появившегося у него карбюратора. Поскольку тогда претензий Лашков больше не имел, то именно Васильев дал команду оперу из угрозыска оформить на этом основании отказной материал по факту кражи карбюратора ввиду малозначительности. Благодаря этому представлению начальник горотдела вместе с начальником розыска получили от министра по выговору. Начальник розыска Васильев на другой же день пригласил Лашкова приехать на мотоцикле в горотдел. Когда же тот заявился в горотдел с улыбкой до ушей, он предложил ему отвинтить злосчастный карбюратор со своего мотоцикла и поставить его на прежнее место. «Благодари прокуратуру», – пояснил Васильев вконец ошарашенному деревенскому жителю, которому пришлось катить мотоцикл руками двенадцать километров до деревни.

Алмазова поощрили, и он вскоре получил очередной классный чин досрочно.

Петрозаводск, 1990

Две горсти опилок

Не успели на будильнике стрелки пройти обычный шестичасовой рубеж, как телефон, стоявший возле кровати начальника районной милиции, начал звонить непрерывно. Щелкнув кнопкой выключателя настольной лампы, пока еще не совсем проснувшийся и с трудом соображающий милицейский капитан, разглядев на часах время, невольно выругался.

– Воскресенье же сегодня, – возникла, с трудом ворочаясь в усталом мозгу, мысль. – Опять, наверное, из Москвы какое-нибудь начальство с проверкой в республику принесло, а наше МВД команду «Сбор по тревоге» отрабатывает.

Однако из телефонной трубки обеспокоенный голос дежурного по райотделу Малинина сообщил нечто другое:

– В поселке Найстенъярви кража с взломом в продовольственном магазине. Участковый туда уже выехал, собираем следственно-оперативную группу.

– Что похищено?

– Целиком определить трудно, точно только, что спиртное и сигареты, а сколько чего, это уже завмаг определит. За ней уже тоже послали.

– Ну, кража рядовая, а ты трезвонишь, как будто прорыв ДРГ55
  ДРГ – диверсионно-разведывательная группа противника.


[Закрыть] со стороны Финляндии. Могли бы и в понедельник доложить или попозже. Выспаться дадите хоть раз в неделю?

– Никак нет, товарищ капитан, не мог не разбудить. Вы же сами распорядились, чтобы по всем преступлениям в известность ставить ответственного руководителя немедленно.

– Во дела. А я еще и ответственный? Насколько я помню, в графике на сегодня замполит обозначен.

– Так точно, замполит. Только у них давление поднялось, а согласно вашему распоряжению, в таком случае ответственным становится тот, кто в графике следующий, а это, извиняюсь, вы. Вы мне только скажите, на место происшествия поедете? За вами машину посылать или пусть без вас работают?

– Группа все равно мимо моего дома в Найстенъярви поедет. Пусть остановятся и посигналят. Я выйду.

Дежурный бодро в ответ рявкнул:

– Так точно!

Может, и не было необходимости лично начальнику выезжать на место кражи, но тут капитану представилась возможность оценить действия сотрудников на месте, а если что-то не так, то и подправить. Прошло всего два месяца после его назначения в этот приграничный район, и ему хотелось знать сотрудников досконально. Надеть мундир и выпить стакан чаю с бутербродом – все это вряд ли заняло у капитана, привыкшего к внезапным выездам, больше чем десять-двенадцать минут.

С улицы раздались два коротких гудка служебного УАЗа. Это был сигнал выходить.

Дверь УАЗа, закрытая за капитаном, хлопнула как выстрел, эхом отдавшийся в заборах на весь тихий, спящий двор.

Через мгновение, разбрызгивая лужи и ослепляя светом фар шныряющих у дороги котов, желто-синий, как память о недавно освобожденном от должности руководителе МВД СССР Федорчуке, советский внедорожник с надписью ГАИ, нещадно подпрыгивая на каждой кочке, летел, казалось, не касаясь дороги, в сторону поселка лесорубов с финским названием Найстенъярви.

Служебных машин не хватало, поскольку перестройка уже начинала сказываться. Зарплату пока платили вовремя, но бензин экономили, рассчитывая по граммам. За неимением транспорта для выездов оперативных групп все имеющиеся в райотделе машины были обязаны по графику работать по заданиям дежурной части. На этот раз обеспечивать такой выезд была очередь старшего сержанта Сергея Власюка. Уже в машине капитан разглядел, кто еще едет вместе с ним.

Группа в машине подобралась достаточно опытная. Конечно, если считать, что для Леночки Ерофеевой, девчушки двадцати трех лет от роду, полугодовой опыт работы следователем достаточный. Быть следователем дело непростое. Наличие лейтенантских погон и очного юридического образования у нее, конечно, были. Однако это ведь не спасательный круг в борьбе с криминалом. Именно следователь на месте происшествия – это главное процессуальное лицо. Так что частенько приходилось ей весьма быстро очень серьезные решения принимать. Нужно отметить, что Леночка при этом была довольно хороша собой. Когда она шла по улице в ладно скроенном милицейском мундирчике, то, по крайней мере, мужская часть населения городка, где находился райотдел, невольно оборачивалась ей вслед. Впрочем, и сотрудники, особенно неженатые, глаз с нее не сводили и старались оказать разного рода мелкие услуги. Цветы не переводились на ее столе.

Опер из уголовного розыска Анатолий Каккаров был ее двумя годами старше. Диплом об окончании сельхозтехникума дал ему возможность поступить на службу в милицию. Ко времени этих событий он успел уже три года после окончания курсов в Стрельне отработать на поприще раскрытия преступлений и задержания злодеев, а потому имел чин старшего лейтенанта. Самым старшим из членов группы была сотрудница во всех отношениях замечательная, а по должности – старший инспектор ИДН66
  ИДН – инспекция по делам несовершеннолетних.


[Закрыть]. Ее милицейская биография была весьма богата как приключениями, так и неординарными поступками самой инспектрисы. С учетом уважения милицейской братии и того обстоятельства, что было ей уже под тридцать, лишь она, кроме начальника, конечно, заслужила право именоваться в этом внезапно собранном сегодня мини-коллективе только по имени-отчеству.

Начальник хотел было спросить, а зачем сотрудницу ИДН подняли ни свет ни заря, но потом сообразил, что дело, возможно, «пацанское». В этом случае она безусловно была нужна, поскольку так знать подноготную своего подучетного элемента, как Людмила Ивановна, не мог больше никто. Недаром ее портрет красовался в течение ряда лет на Доске Почета МВД Карелии.

Это был октябрь 1986 года.

В Карелии, как и во всей стране, за исключением разве что Москвы и Ленинграда, давно были введены карточки, официально называемые «талоны», на получение различных видов продуктов, которых без них было просто не купить. Впрочем, и сами-то талоны стоило больших трудов отоварить, стоя в очередях. Теперь еще одна беда свалилась на милицию. И без того ее начали склонять и в хвост и в гриву на партийных форумах и в периодической печати, а тут еще борьба с алкоголизмом.

Саму здравую идею внедрения трезвости в быт понять, в общем-то, было можно. Однако то, как эта идея стала воплощаться в жизнь, доставляло милиции множество дополнительных хлопот. Кражи водки из магазинов и самогоноварение уже не являлись чем-то необычным. Или вот, к примеру, почему вчера спать поздно лечь пришлось? Да потому, что весь личный состав райотдела, во главе с начальником, до полночи оттеснял от входа в винный магазин берущий его приступом народ. Вожделенные две бутылки, выдаваемые в месяц людям, доставались иногда в весьма серьезных битвах у магазинов. Зачастую они переходили в потасовки. И что делать с разъяренной толпой человек в двести-триста при отсутствии ППС77
  Патрульно-постовая служба милиции.


[Закрыть] и ОМОН88
  Отряд милиции особого назначения – первоначально был предназначен для борьбы с массовыми беспорядками.


[Закрыть]? Не стрелять же в своих сограждан из автомата. Всё же не в Чили живем.

За такой же вот магазин в одном из поселков района, в который завезли машину водки и у которого лесорубы, штурмуя, высадили двери и сломали прилавок, на прошлой неделе капитан получил в райкоме партии выговор, сразу после пленума.

Пленум райкома вел сам Первый секретарь, недавно избранный на эту должность из комсомольских лидеров. Поэтому у него в характере самым причудливым образом сочетались большие амбиции, желание показать свою власть и легкая эйфория от безнаказанности.

После того, как были разобраны первые два вопроса, в том числе и об участии в перестройке, первый секретарь взялся отчитывать начальника милиции как мальчишку за разгромленный магазин.

– Если не справляешься, так честно и скажи, – повысив голос, вещал он, сидя в президиуме пленума, и его длинноносый профиль отражался в бликах полированного стола. – Партия начала перестройку во всех сферах деятельности, а милиция у нас все что-то долго раскачивается. Вы все меры должны были принять, чтобы уберечь социалистическое имущество. Кто ответит за это? Виноватых выявили? Пора научиться отвечать за результаты своей деятельности.

Начальник милиции вспомнил, как три дня назад по телевизору он увидел отрывок из выступления Горбачева, который убеждал партийцев перестройку начинать с райкомов и всячески развивать гласность. У руководства МВД он слыл фрондером99
  От слова «фронда» – дворянское движение, не признававшее абсолютизм короля. Фрондер – представитель власти, критикующий ее руководство.


[Закрыть], не раз высказывая с трибуны вещи, нелицеприятные для своего высокого начальства или в адрес прокуратуры, которая вообще считалась неприкасаемой для критики, поэтому и получил назначение после Академии не на министерскую должность, а в дальний район. Он уже много раз давал себе зарок свою позицию открыто не высказывать, но опять вдруг, что называется, закусил удила.

– Прошу слова, – после реплики Первого секретаря поднял он руку и, не дожидаясь разрешения, пошел к трибуне.

– Ну-ну, послушаем, что ты нам тут попытаешься объяснить, – услышал уже с трибуны фразу, брошенную ему из президиума.

– Я попробую объяснить, – сказал он и обвел глазами зал.

В зале сидели директора леспромхозов и поселковые руководители, секретари партячеек из рабочих и местная интеллигенция. Все затихли и глядели на него с вниманием, многие с сочувствием, поскольку знали, как бывает трудно стоять на трибуне, когда каждое твое слово тебе же ставят в вину, а решение о наказании уже заранее подготовлено.

– Я полагаю, что в сложившейся ситуации виноваты и местные власти, и партийное руководство. Поэтому совершенно справедливо будет, если мы накажем виновных.

В зале сначала возник неясный шум, который быстро начал стихать, и стало слышно, как ойкнула сидящая в первом ряду заслуженная учительница. Потом наступила тишина, которая становилась гнетущей. Из своего кресла в президиуме медленно начал подниматься Первый секретарь с побагровевшим от гнева лицом. В свои двадцать девять лет он уже давно усвоил привычку партийных бонз обращаться ко всем, за исключением своего же партначальства, только на «ты». Он и сейчас не отступил от усвоенной привычки.

– Ты что, белены объелся? Ты на кого замахнулся? Я тебе сейчас мозги вправлю.

– Объясняю, – перебил его начальник милиции, – я белены не объелся, я телевизора насмотрелся. Там Генеральный секретарь Горбачев о таких, как ты, как раз и говорил.

Этот неожиданный его ответ и обращение на «ты» к самому Первому секретарю были настолько непривычны, что в зале опять наступила полная тишина.

– Давайте разберемся, – продолжал он, – за что отвечает милиция? – И сам ответил: – Правильно, за порядок и чтобы преступники были пойманы. Да, двери в магазин сломали, но там были преступники? Нет, их не было. Были люди, которых поставили в дурацкие условия. Они всего лишь хотели осуществить свое право на приобретение той самой злосчастной водки, к которой народ десятилетиями приучали. Строевого подразделения у меня нет. Восемь человек было посвободнее, вот они и пытались сдержать толпу. Оружия мы не брали. Это наши же лесорубы, я бы никогда не отдал приказ по ним стрелять. Вот вы бы взяли свой аппарат райкома, построили и к нам бы в помощь подъехали, вот бы помощь была.

– Прекратите демагогию. Каждый должен заниматься своим делом.

– Вы уже своим назанимались как следует. Вы нам все время говорили, что пролетариат – это самый революционный и сознательный класс. А в результате пролетарии сносят милицейские заслоны и громят магазины, желая получить водку. Сознательности не хватает? А кто у нас за пропаганду сознательности и трезвого образа жизни отвечает? Милиция? Нет! Райком партии. Так признайте же свою недоработку.

Возникший было шум в зале опять сменился тишиной.

– Да что же это, – уже заорал из президиума предисполкома, – он нас же еще и виноватыми сделал? А ну, слезай с трибуны…

– Да я-то слезу. Вы лучше расскажите, что вы делать собираетесь?

Идя на свое место по проходу, начальник милиции обернулся к президиуму и, улыбаясь, выпалил: «Вот вам и вся гласность, о которой сегодня так долго говорил секретарь райкома».

Многие в зале зашумели, перешептываясь друг с другом, а после этой фразы откровенно заулыбались. В этой суматохе, тем не менее, явственно прозвучал басистый голос Героя Социалистического Труда, директора самого северного в районе леспромхоза: «А ведь начальник милиции-то прав».

Пленум на этом быстро свернули, вечером состоялось внеочередное бюро, и выговор начальнику милиции все-таки влепили: за недопонимание важности политического момента.

Все эти не очень веселые воспоминания капитана милиции внезапно завершились, когда машина свернула с магистральной дороги в сторону поселка.

Когда-то небольшая деревенька, от которой осталось одно название, очевидно, была так названа еще в те времена, когда район входил в состав Финляндии. Теперь же на ее месте вырос довольно крупный, по местным понятиям, поселок численностью около семи тысяч человек. Опорный пункт милиции в поселке благодаря стараниям директора леспромхоза был очень неплохой. Под него выделили целых три комнаты в пристройке к зданию дирекции. Когда машина подъехала к опорному пункту милиции, было уже полвосьмого утра. Дождь кончился, и скуповатое на тепло, но все же ласковое карельское солнце, выглянув из-за туч, начало прогревать дорогу, тротуары и серый шифер крыш так, что от них даже начал слегка подниматься пар.

Участковый ждал их на крыльце и, откозыряв прибывшему начальнику милиции, поздоровался со всеми за руку.

– Ну, что, Лапко, давай рассказывай все по порядку, – обратился начальник к участковому, когда они прошли в комнату и сели за стол.

– Значит, так, – начал молодой участковый с погонами лейтенанта милиции на кителе, уже видавшем виды, судя по пятнам. – Кражу обнаружил Михаил Виролайнен, который возвращался домой под утро. Откуда возвращался – темнит, но полагаю, от любовницы Татьяны Кусковой.

Следователь Леночка хмыкнула на эти его слова и иронично произнесла:

– Еще толком никого опросить не успели, а уже выводы строим, да еще непонятные намеки в адрес одинокой женщины делаем. Она подтвердит, что Виролайнен у нее был?

– Вряд ли, – помрачнел участковый. – Мне, может быть, и признается, но под протокол никогда.

– Ну, вот видишь.

– Кстати, – перебил ее начальник, – ты, Лапко, не отвлекайся. Виролайнен как сообщил о краже?

– Заскочил в сторожку, что на звероферме. С их телефона он мне и позвонил, а я уже в дежурную часть.

– А чего вдруг тебе, а не сразу в отдел милиции?

– Так он думал, стоит ли вообще кому-нибудь сообщать или нет, вот и решил со мной посоветоваться.

– Отчего же именно с тобой?

– Да мы с ним пару раз на охоту и еще по грибы ходили. Он места хорошие знает.

– Ага, вместе, по грибы по ягодицы, – съерничала Людмила Ивановна.

– Посерьезнее, пожалуйста, – нахмурил брови, обернувшись в ее сторону, начальник. – Продолжайте, Лапко.

– Есть еще одно обстоятельство, – продолжал участковый, – он сдуру зашел во взломанный магазин. Поэтому я думаю, что мы можем найти его следы одновременно со следами преступников. А это, сами понимаете, осложняет ситуацию.

– Ну, ни фига себе! – даже присвистнул Каккаров. – А ты уверен, что он сам эту кражу не заломил? Может, его тряхнуть как следует? А то что-то очень складно получается: шел, споткнулся, головой в магазин воткнулся, очнулся – дверь взломана, товара нет, а он в белом фраке и не при делах.

– Так, – оборвал его начальник, – а где этот Виролайнен?

– Дома, я ему сказал быть, чтобы из дому никуда.

– Кто охраняет место происшествия?

– Мой внештатник Сашка Ермолаев.

– Хорошо, а теперь поднялись все, в машину и на место происшествия.

– Товарищ капитан, можно мне не ехать? – неожиданно заявила инспектриса ИДН.

– Чего это вдруг? – нахмурился начальник.

– Что я, взломанных магазинов не видела? Лучше скажите, что именно пропало, да я по своему контингенту пройдусь.

– Да, кстати, Лапко, заведующую магазином разыскали?

– На месте они, ждут, когда мы осмотр произведем, чтобы состав и размер похищенного определить. Предварительно, сигареты «Космос» и «Бренди» венгерского производства.

– Мне достаточно. Пошла работать. Часикам к одиннадцати подойду мыслями поделиться.

– Заодно и чайку, небось, попьешь? – подковырнул ее опер.

Людмила Ивановна сверкнула глазами и вдруг спросила его, уже подходя к двери:

– Толя, а что твоя фамилия означает?

– А тебе зачем? – насторожился тот.

– Да я больше таких не встречала, чувствуется, что какая-то очень крутая.

– Нет, самая обычная. Это от карельского слова «каккары».

– Ну и что это?

– Это такие блины с кашей.

– А-а-а, – только и произнесла инспектриса и вышла в дверь.

– Анатолий, – обратился начальник, – у тебя как тут, позиции крепкие?

– Здесь проживает больше сорока ранее судимых, так что кое-что имеем.

– Давай тоже, бери ноги в руки и отработай все, что успеешь. Сбор в опорном пункте в одиннадцать.

Группа, теперь уже в сокращенном составе, однако усиленная участковым на мотоцикле, спешно погрузилась в УАЗ и через пять минут была на месте преступления. Да и невелик был поселок, чтобы дольше ехать.

Магазин потребкооперации был весьма старенький и стоял чуть на отшибе от остальных домов, на самом краю некоего подобия площади. Наверное, у финнов церковь тут стояла, во всяком случае остатки какого-то фундамента за магазином можно было разглядеть.

У наполовину приоткрытой двери, возле которой валялся сломанный замок, стоял мужчина лет сорока с черной щетиной на лице, одетый в спортивную куртку, из-под которой виднелась тельняшка с голубыми полосками и топтались две женщины. Они изредка заглядывали в сумрачный проем двери, тихо перебрасываясь словами. Участковый, заглушив свой трещащий выхлопом «Урал», представил стоящего у двери внештатника, а это был он, начальнику милиции.

– Мой лучший помощник Александр Ермолаев. Не раз меня выручал, человек надежный.

– А вы кто будете? – поинтересовался начальник, пожав тому руку и обернувшись в сторону женщин.

– Я заведующая магазином Краснова Зоя Николаевна, а это наш продавец Таня Мирзоян. Она как раз в последнюю смену работала, так что точно знает, какой товар где лежал.

Леночка Ерофеева быстро зафиксировала в своем блокноте данные на женщин и, взглянув на начальника, утвердительно спросила: «Ну, что, начнем осмотр?». Не дожидаясь ответа, она шагнула в полумрак магазина, взяв из рук топтавшегося возле нее Власюка чемодан следователя. Эксперта-криминалиста в отделе не было. Вообще-то по штату он был положен, но желающих ехать в приграничный район среди тех, кто получил нужное образование, все не находилось. Перспектива зависнуть там лет на десять с проживанием в деревянном доме и удобствами во дворе, видно, никому не казалась очень привлекательной. Так что следователь на месте происшествия не только представлял собой главное процессуальное лицо, но и всю работу криминалиста выполнял. По своему разумению, конечно.

Следователь взглянула на начальника, который хотел было войти вслед за ней.

– Товарищ капитан, я вас прошу, распорядитесь, чтобы народ не ходил туда-сюда. Всё ведь затопчут. Еще вроде и посторонних не было, а перед магазином следов – как после первомайской демонстрации.

– Лапко, раздобудь веревку, сделай ограждение. В радиусе двадцати метров перед магазином посторонних быть не должно. Найди двух понятых, привези сюда. Потом проедешь по поселку, повстречаешься с доверенными, подворный обход начни. Встречаемся в одиннадцать. Власюк, твоя задача огороженное место от зевак уберечь. Ермолаев тебе поможет. Справишься?

– Сумею, не сомневайтесь, – улыбнулся старший сержант.

Когда участковый прыгнул в седло казенного мотоцикла и укатил в поселок, начальник шагнул в приоткрытую дверь в магазин. Стоявшие рядом женщины хотели также шагнуть вслед за ним, но начальник жестом остановил их:

– Вас позовут.

Он вошел сам в коридорчик магазина и увидел, как Леночка возится с фотоаппаратом.

– Да оставь ты свой «Зенит» в покое.

– Как это? – удивилась следователь.

– Я сам снимки сделаю. Ты лучше выключатели пока магнитной кисточкой на отпечатки обработай, мало ли злодеи вдруг оставили.

Леночка было вспыхнула, но отложила «Зенит 3м» в сторону и начала обрабатывать выключатели и переносить следы на пленку.

Через несколько минут в ярком электрическом свете стала видна вся картина места происшествия.

– Ну, прям как в Академии: учебное занятие «Кража в магазине», – не удержавшись, вслух произнес капитан.

Следователь улыбнулась.

– Я думала, там только командовать учат.

– Там много чему учат.

Приехал участковый с понятыми, привез веревку. Вход оцепили. Следователь составляла протокол осмотра места происшествия, капитан, сверкая вспышкой, щелкал фотоаппаратом. Помнится, за составление фототаблиц ему «отлично» на криминалистике поставили, это умение сейчас пригодилось.

Так за этими делами и хлопотами незаметно прошло почти три часа. Протокол осмотра составили, изъяли сломанный замок и след резинового сапога в помещении магазина, который отпечатался прямо на рассыпанной муке, а потом на полу. Группа во главе с начальником, захватив с собой внештатника Ермолаева, собралась в опорном пункте милиции. Вскоре туда же подтянулись опер и инспектриса ИДН.

– Значит, так, проведем короткое совещание, – объявил начальник. – Краткий доклад о том, что проделано, соображения о возможных преступниках и предложения по нашим дальнейшим действиям. Начнем со следствия, пожалуйста, – предоставил он слово следователю Ерофеевой.

– Кража совершена ночью в условиях неочевидности, – начала Леночка.

Далее она обрисовала все, что удалось добыть с места происшествия и как это может помочь установить личность преступника.

А ситуация складывалась следующая. Магазин закрыли чуть позже двадцати часов, последний, кто видел целой дверь, была Светлана Погодаева, которая ходила к подруге посмотреть видеофильм. Время было около двадцати трех. Преступников было, скорее всего, двое или трое. Но что-либо более конкретное сказать трудно, поскольку другие изъятые следы нечеткие. Замок сломали ломом, снятым с пожарного щита, который был устроен тут же на стене магазина по требованию пожарных. Лом аккуратно вытерли и вернули обратно на щит. Свет не включали, действовать пришлось в темноте, поэтому в торговом зале порядок почти не нарушен, преступники его хорошо представляли, а вот в подсобке натыкались на предметы и роняли их, поэтому и мука была рассыпана. Несколько раз им пришлось зажигать спички, судя по следам, после того, как один из злодеев попал пальцами в установленный на крыс капкан. Сторож по штату магазину не положен. Сигнализация была выведена на квартиру зав. магазином, но штормовым ветром два дня назад повалило десятки деревьев и порвало провода связи во многих местах, она не действует до сих пор. Преступники об этом, скорее всего, знали. Работницы торговли обсчитывают ущерб, но предварительно выходило, что похищено около восьмидесяти бутылок «Бренди», около ста пачек сигарет «Космос» и пятнадцать рублей мелочи из ящика прилавка, которые оставались для начала торговли на следующий день.

– Какие выводы?

– Это кто-то из местных и их было несколько. Одному такое количество товаров чтобы унести, нужно ходить полночи.

– Ясно. Уголовный розыск что скажет?

– Мало времени прошло, чтобы информация среди блатных успела разойтись, однако те, с кем удалось переговорить, думают, что это дело «пацанское», наглое и неподготовленное, скорее всего, похищенное где-нибудь не очень далеко спрятано.

– Участковый, что удалось узнать?

– Практически ничего нового. Единственное, пожалуй, бабка Дарья Кускова пожаловалась, что мотоцикл поздно ночью по поселку мотался, а возле ее дома забуксовал.

– А вот это интересно. Ведь на тяжелом мотоцикле все можно увезти за один раз. Власюк, Лапко, кто может сказать, сколько в поселке тяжелых мотоциклов?

– Штук пятнадцать, наверное, – отозвался Лапко.

– Где-то так примерно, – сказал Власюк, – а чтобы точно, нужно учеты поднимать, для этого в Суоярви ехать надо. У нас дежурных по воскресеньям нет.

– Значит, так, Лапко и Власюк, отработать всех владельцев тяжелых мотоциклов.

– Можно я скажу, – неожиданно подал голос топтавшийся рядом внештатник Ерофеев.

– Ну, скажи, только по делу, – дал разрешение капитан.

– Когда Лапко мне позвонил, я пришел к магазину. Следов там было не так уж много. Дождь только кончился. Следы были совсем свежие. Натоптано было резиновыми сапогами, теми, что и в магазине. Рядом с ними были следы от кроссовок «Адидас» и были следы мотоцикла, который не меньше двух раз подъезжал к магазину. Следы были от мотоцикла «Минск», и был он сильно перегружен. Свежее были только следы Виролайнена, а он был в ботинках.

– А глаз у тебя острый. Где так навострился, на охоте? – отметил начальник.

– Полковая разведка, – улыбнулся тот.

– Так это что же получается, – вслух начал рассуждать капитан, – не тяжелый мотоцикл нам нужно искать, а «Минск». Действительно, «Урал» бы ведь в луже не забуксовал. А еще владельцев сапог и кроссовок «Адидас», которым в эту ночь не спалось. Похоже, что кражу эту, скорее всего, малолетки заломили. Серьезные мужики редко на «Минсках» ездят. Людмила Ивановна, думаю, это ваш контингент, что отмалчиваетесь?

– Никак нет, – улыбнулась инспектриса, – просто мне пока никто слова не давал. Всех подучетных я прошла. Их двенадцать. Трое в поселке отсутствуют все лето – уехали к родне на каникулы. Семь человек вернулись домой вечером в разное время от двадцати двух до двадцати четырех часов. Не ясно, где находились двое: Олег Бломберус, который заявил матери, что будет на рыбалке, и Андрей Загорулько, который пока отсутствует без всяких объяснений, и мать не знает, где он может быть.

– Мотоцикл «Минск» у кого из них есть?

– Не знаю, пока эту тему я не отрабатывала.

– Тогда так. Людмила Ивановна на отработку информации по «Минску» и кроссовкам, а также выяснение места, где может находиться Загорулько. Борис, берешь машину с Власюком и на поиск Бломберуса. Лапко и Ерофеев – отработка жителей на предмет выяснения, где ночью крепко пили. Следствие проводит допросы свидетелей и оформляет материалы уголовного дела. Я на телефоне. Если что-то появится существенное, информируйте немедленно.

– Есть, товарищ капитан, докладывать немедленно, – откозыряла ему с улыбкой инспектриса ИДН, приложив руку к форменной пилотке, изящно надетой на пышную прическу чуть набекрень. – Только телефонов на весь поселок – хорошо, если два десятка. Быстрее будет доехать.

– Ну, как знаете.

Скоро и опорный пункт, и площадка перед ним опустели. Следователь в боковой комнате печатала на портативной машинке протоколы, допрашивала пришедшую продавщицу и приобщала к делу справку о стоимости похищенного товара, которую приложила зав. магазином. Ущерб потянул на тысячу шестьсот рублей, что давало возможность квалифицировать кражу как совершенную в крупных размерах.

После того как работницы торговли были допрошены, начальник милиции пригласил их побеседовать.

– А ответьте-ка мне, уважаемые дамы, каким образом у вас оказался в подсобке коньяк.

– Это «Бренди», товарищ капитан.

– Да какая разница. Районное начальство объявляет борьбу с торговлей из-под прилавка, заверяет народ через газету и радио, что все идет с колес в продажу, а у вас подсобка забита алкоголем, и в открытую продажу он не поступает. Откуда, кстати, такое богатство в вашем магазине?

– Это республиканская потребкооперация нам двести бутылок подкинула за выполнение плана по сдаче брусники. Ту водку, что на талоны нам завозили, мы сразу же продали.

– Да если бы вы выставили «Бренди» на прилавок, хватило бы этого на два часа торговли, а то и меньше. Кстати, и кражи бы не было.

– А что мы потом бы делали? – вскричала, раскрасневшись, завмаг. – Председатель поселка зашел – бутылочку дай, санитарный инспектор свою не получит – такую телегу накатает, что не возрадуешься. Год будешь устранять. Директор леспромхоза звонит, мол, проверка приехала или гости из столицы. Ну, и как не помочь благодетелю нашему? А Первый секретарь райкома в поселок приезжал, так кто напитки обеспечивал?

– Что, неужто Первый секретарь райкома выпивку у вас вымогал?

– Да Господь с вами. Позвонил директору потребкооперации, а тот записку написал. Вот с этой запиской личный шофер Первого на райкомовской «Волге» сюда и приезжал. Пять бутылок отпустили.

– А вы случаем записочку не сохранили?

– Сохранили, будьте уверены, и не только эту.

– Я вас попрошу, вы мне эти записочки передайте. Попробуем развернуть внимание районных властей в сторону наших проблем, – задумчиво пробормотал начальник, вспоминая о чем-то своем.

– Да, конечно, – повеселели женщины, сообразив, что штрафа за их проделки не будет.

Зарычал на улице, подъезжая к опорному пункту, УАЗ.

Сергей Власюк вместе с оперуполномоченным Каккаровым вытащили из заднего зарешеченного отсека машины молодого человека. Заломив руки ему за спину, они его втащили в помещение опорного пункта. Парень пытался сопротивляться, но у него это слабо получалось.

– Вот, доставили, – запыхавшись, сказал опер, – это Андрей Загорулько.

– В заднюю комнату его, – распорядился начальник, – там и побеседуем, не будем следствию мешать.

Вчетвером они вошли в дальнюю комнату. Начальник сел за стол, похожий на ученический, покрытый какими-то царапинами и инициалами, прямо перед ним на табурет усадили задержанного. Справа от него сел Каккаров, Власюк стоял, привалившись спиной к двери.

– Ну, что? Будем рассказывать, как все было? – спросил молодого человека начальник милиции. – Облегчи душу, и будем думать, как тебя вытащить из той задницы, в которую ты себя загнал.