Текст книги "Дело нашего ума. Понятная книга об интеллектуальной собственности"

Ну а как Серёга и Мишаня будут делить прибыль от издания книги? Очень просто. Договорившись, что называется, на берегу. Многие юристы сравнивают владение своим интеллектуальным активом, в данном случае книгой, – с долевой собственностью.

Однако имейте в виду: выделение «долей» в интеллектуальной собственности невозможно без создания юридического лица. Скажем, Серёга и Мишаня для распоряжения имущественными правами могут создать фирму «Звёздный лорд» (она одна владеет правами на текст книги – помним же принцип неделимости?) и уже потом договориться o владении долями в этой фирме или о проценте в прибыли фирмы, дивидендах, акциях и тому подобном.

Если фирму не создавать, а владеть имущественными правами как физическое лицо, то все эти права будут в равной степени принадлежать и Серёге, и Мишане, и любые споры о полученных доходах суд, скорее всего, решит разделением любой прибыли пополам.

Вообще, соавторство является одним из наиболее частых предметов спора в судах по интеллектуальной собственности. Несмотря на приведённый выше принцип неделимости, существуют лазейки для создания делимых прав, например при разделении произведения на части и создании каждым из авторов отдельной части произведения.

Юристы также предлагают признавать раздельным соавторство произведений, состоящих из разных по сути объектов авторского права: например, роман и иллюстрации к нему, музыка и слова песни и так далее. Но вопрос этот пока спорный, и решения, скорее всего, будут приниматься непосредственно в судах, с учётом всех деталей конкретного дела.

Ведь в противовес понятию соавторства, существует и такой термин, как «техническое авторство». В чём разница? Всегда привожу простой пример: допустим, я читаю, импровизирую стих, а мой друг делает звукозапись на компьютере. Можем ли мы быть соавторами? Ну, только если согласится тот, кого записывали, то есть я.

Это понятие пришло из программирования. Человек, который написал всю архитектуру – автор программы, а тот, кто просто использует язык программирования, чтобы превратить архитектуру в программный код, – технический автор. В общем, что тут следует помнить: не всегда второй человек, который присутствует в создании произведения, является соавтором. И если ваш вклад в создание какого-то продукта значительно меньше вклада основного автора, то не стоит претендовать на все полагающиеся лавры (и права). Почему?

Потому что понятие автора, установленное статьёй 1257 ГК РФ, подразумевает, что участие человека в создании произведения должно быть именно творческим. Не является соавторством и редакторская правка (исправление лексических, орфографических, грамматических и прочих ошибок), если только редактирование не связано с изменением существенных элементов произведения: художественной формы, системы образов, научных комментариев в статье. Вся эта работа – техническое авторство, и не более. Техническое авторство, за исключением совсем уж запутанных случаев, легко доказывается в суде.

Следующий момент, который вызывает много судебных споров об авторстве – вопрос приоритета.

Представим себе ситуацию. Человек издал книгу. И на экземпляре книги написано: Иванов Иван Иванович. Всё, он автор, ему не надо ничего депонировать. Презюмируется, что он автор, если не доказано иное.

Но приходит другой человек и говорит: «Вы знаете, я, конечно, не выпустил книгу, но я написал её 10 лет назад, она хранилась у меня в сейфе». И показывает документы, которые объективно подтверждают, что он действительно 10 лет назад написал эту же самую книгу (например, свидетельство о депонировании).

Что происходит дальше? А дальше происходит скандал и разоблачение.

Иванов Иван Иванович, говорит закон, простите, но вы больше не автор, а кто? Да, верно, плагиатор и нарушитель авторских прав!

Кто украл Сашу Белого?

В 2018 году в российский прокат вышел фильм «Пришелец». Картина скандально прославилась ещё до своего выхода тем, что считалась русской копией «Марсианина». Точнее, голливудский фильм (и книгу Энди Вейра) обвинили в том, что их авторы скопировали (читай – украли) работу сценариста «Пришельца», Михаила Расходникова. Он уверял, что в основу блокбастера лёг его сценарий, разосланный разным продюсерам ещё в 2009 году. В том же году Энди Вейр начал выкладывать фрагменты своей книги «Марсианин». Совпадение? Расходников так не думал.

Расходников считал, что студия FOX провернула хитроумную аферу. Вместо того чтобы просто купить сценарную заявку, боссы студии, якобы, нашли никому не известного писателя, принудили его создать роман, распространили его через сеть Amazon. А уж только после этого, за кругленькую сумму, воротилы американского шоу-бизнеса выкупили у Вейра права на экранизацию.

Суд не нашел признаков плагиата, иск Расходникова был отклонён. Однако фильм «Пришелец» и впрямь местами напоминает завязку «Марсианина»: по каким-то причинам астронавт застревает на Марсе, откуда его и пытаются вытащить всеми силами учёные и коллеги, оставшиеся на Земле. Из-за сюжетного сходства фильм претерпел несколько изменений и пересъёмок. По версии российских создателей, после проигранного суда они опасались встречных обвинений в плагиате от FOX.

В итоге, получившаяся картина имеет совсем иную атмосферу и настроение, чем «Марсианин».

Что тут можно сказать? Из-за огромного количества художественных произведений всех форм и жанров, которые сегодня существуют на планете Земля, а также из-за отсутствия (и принципиальной трудности создания) единого каталога таковых, порой очень трудно сказать, где автор прибегает к плагиату, а где к заимствованию идеи.

Базовые сюжеты всех историй на свете, как вам скажут исследователи мифа и сказки, можно пересчитать по пальцам. В конце концов, даже путь Люка Скайуокера в джедаи является в своей основе лишь пересказом тысячи разных (и одинаковых в своей сути) мифов.

92% прослушиваемой нами музыки состоят из уже созданных ранее сэмплов и битов.

И даже сходство до степени смешения, как случилось с книгами Дмитрия Емца о Тане Гроттер, не все суды убеждает в наличии плагиата. Между прочим, судебные драмы разыгрывались в разных странах, куда наша Таня – близнец очкарика из Гриффиндора – проникла в виде детских книг. Так вот, лишь в Голландии был признан факт нарушения авторских прав, а книги были запрещены к изданию и распространению. В остальных странах книги о Тане признаны вполне самостоятельными произведениями.

Авторское право не зря ещё называют «правом споров». Не всегда, но часто к спорам прибегают не искренне обиженные на воровство своих произведений творцы, а люди, желающие, что называется, похайпить на популярном продукте. Ещё чаще претензии сводятся не к обвинению в плагиате, а к воровству идеи.

Так обвиняли создателей «Чужого» в краже заглавного персонажа из малоизвестного фантастического рассказа. Обвиняли и авторов «Титаника» (автор женских романов из Калифорнии, причём лишь 15 лет спустя после премьеры), мультфильмов «Король Лев» (японские аниматоры; справедливости ради, аниме 1966 года про льва по имени Кимба и правда подозрительно напоминает шедевр Диснея) и «Холодное сердце»…

Джордан Скотт в 16 лет написала и выложила в сеть роман «Ноктюрн», который потом с ужасом узнала в романах «Сумерки» Стефани Майер. Майер обвинения в плагиате отрицает, однако читателей обоих шедевров до сих пор «терзают смутные сомненья».

А некий Сергей Медведев, белорусский предприниматель из девяностых с соответствующей биографией, в 1992 году попал в польскую тюрьму. Там, сидя в одиночной камере, он написал роман «История, рассказанная сыну» о приключениях четырёх друзей, вступивших на скользкий путь криминала. Он утверждает, что предлагал свой опус в качестве сценария различным студиям, но везде получал вежливые отказы.

В итоге, когда на экраны вышел сериал «Бригада», Медведев узнал в нём собственное отвергнутое произведение. В суд подавать не стал, но – в качестве упрёка ворам – просто издал книгу ограниченным тиражом. Создатели «Бригады» историю не комментировали.

Глава 18. Привет от Эйнштейна. Культура обращения с интеллектуальной собственностью

Если нас всех посадят за скачивание музыки, очень надеюсь, что в камерах нас рассадят по жанрам.

Шутка середины нулевых

Психологи говорят, что картинки из детских книг остаются в нашей памяти навсегда. Многим людям, выросшим в СССР, знакомы яркие, тёплые рисунки из русских сказок: лис и мышонок, кошкин дом, рыба-кит посреди моря-океана, гуси-лебеди и лисичка со скалочкой. А создал их замечательный ленинградский художник Юрий Васнецов. Но при чём тут интеллектуальная собственность?

Дело в том, что я лично знаком с внучкой художника: мы выросли на одной лестничной площадке. И я собственными глазами увидел, как произошли изменения в отношении к авторскому праву у людей из творческой среды.

Семья Юрия Васнецова активно участвует в распространении его работ, в продаже мерча с иллюстрациями, выставках и ярмарках. В этом, безусловно, имеется коммерческий компонент, но есть и другой смысл. Эта деятельность способствует распространению и популяризации иллюстраций, не даёт им уйти в прошлое и стать ещё одним забытым «куском советской Атлантиды».

Внуки наследуют авторские права, пока произведения не перейдут в общественное достояние. Работа детей и внуков с авторскими правами – ни в коем случае не паразитирование. Лишь благодаря активности и неравнодушию наследников современные дети могут читать переиздания книг, которые выпускались ещё в Советском Союзе и зачастую, по оформлению, были настоящими шедеврами.

Вывод понятен: если человек живёт будущим – своим или своих детей – то, безусловно, он должен заняться вопросом защиты своего творческого контента. Возможность обеспечить своих потомков и в то же время не дать растратить творческое наследие – идеальный пример того, как работает культура обращения с интеллектуальной собственностью в развитом обществе. Приятно видеть, что истории с хеппи-эндом происходят в нашей стране. Но было не всегда так. Точнее, было по-всякому.

Три медведя на границе

Издатели современной детской литературы признаются: сейчас выгоднее не издавать новые, а переиздавать старые книги – однако при условии эффективного взаимодействия с наследниками художников. Лучше всего сотрудничество складывается с жёнами, детьми и внуками авторов. Они неравнодушны к творчеству своего предка и хотят, чтобы проиллюстрированные им книги жили и сохранялись.

Говорит художница и издатель Мария Мелик-Пашаева (из интервью «Современное издательство вернуло детям книги, которые читали их бабушки и дедушки». «Российская Газета», 27 июля 2022 года): «Да, они понимают, как он рисовал, как работал, и хотят, чтобы это было опубликовано в том виде, в котором он задумывал…

Когда мы приехали к дочерям Юрия Васнецова, они показали нам совершенно изумительную книжку Льва Толстого «Три медведя». В 80-е годы, когда жизнь была тяжёлой, иллюстрации к ней были проданы в Японию. Но на границе японских владельцев задержали, оригиналы картинок конфисковали.

По дипломатическим каналам они добились разрешения сфотографировать эти иллюстрации. К счастью, у них была хорошая аппаратура, и это были сканы хорошего качества. Увидев старую книжку, мы поняли, что нужно обращаться к японцам. Дело в том, что, когда мы начали издавать советские книги, мы решили, что это нужно делать так качественно, как не делали даже в 50 – 60-е годы. Хотя тогда их печатали на хороших типографских станках, вывезенных после войны из Германии. Так что мы отыскали этих людей в Японии, заплатили за сканы страниц книги «Три медведя» и издали её в высоком качестве. Впервые!»

До революции, несмотря на ряд принятых – прогрессивных и сделанных по немецкому образцу – законов, культура обращения с интеллектуальной собственностью существовала в очень узких кругах и только на очень высоком промышленном уровне. На низовом уровне работа практически не велась.

Парадоксально, но именно в СССР, где, казалось бы, общество стремилось избавиться от буржуазных отношений, начала выстраиваться система широкой правовой поддержки авторов и изобретателей.

В Союзе сильно поощряли то, что сейчас называется инновационным развитием, а тогда называлось «рацпредложениями». За счёт рацпредложений решались две задачи. Во-первых, решалась задача личного обогащения определённых людей на заводах. Рацпредложения, которые давали предприятию экономическую выгоду, премировались: как правило, премия составляла 2—3% от положительного экономического эффекта в течение года. В результате этого порой формировались значительные прибавки к окладу: от двух до десяти окладов – достаточно серьёзная сумма. Довесок к средней зарплате в 150 рублей мог составить и 300, и 500.

Чаще всего премию получали не инженеры, а мастера участков, поскольку речь шла об оптимизации производства, что называется, «на месте». Кто-то предлагал сделать на определённом участке склад текущего дня, кто-то вносил предложение использовать специальную краску и тому подобное.

Поэтому решалась и вторая задача: эти, казалось бы, мелкие предложения на самом деле складывались в крупные прибыли, а ещё развивали и стимулировали производство.

Привет от Эйнштейна

В 1921 году в первом номере журнала «Организация труда» вышла программная статья «Наши задачи». В ней родоначальник советской системы научной организации труда (НОТ) Алексей Капитонович Гастев предложил программу «социальной инженерии», основанную на следующих принципах:

1) решающий фактор развития организации труда – техника и логика движения технологии, в которую включается новый тип работника,

2) современное поточно-массовое производство требует превращения каждого станка в исследовательскую лабораторию, где разворачивается «поиск всего нового, рационального, экономного»,

3) становление культуры труда определяется «методологией машинной работы с её аналитизмом, учётом массовых величин, нормировкой».

«Социальная инженерия» рассматривалась как метод, требующий от работника не только механического уяснения алгоритмов (многие считают работы Гастева и его зарубежных коллег основами современной кибернетики), но и проактивности, творчества, научного эксперимента и технической рационализации.

В 1923 году появилось добровольное общество по рационализации использования времени на производстве и в быту. Назвались красиво, словно в каком-то фильме про супергероев, – «Лига Время». Увы, через год название поменялось на «Лига НОТ». Так или иначе, эти люди стали настоящими супергероями.

Первые впечатляющие результаты появились уже в 1929 году. Тогда разработки донбасских инженеров по непрерывной угледобыче сократили время на установку конвейера с 8 до 4 часов и, по признанию даже постсоветских исследователей, произвели настоящую революцию. Последовал поток творческих начинаний шахтёров, что послужило примером для всех горняков Союза.

В том же году начал выходить научно-популярный иллюстрированный журнал «Рационализатор», печатавший различные новаторские предложения советских граждан. В первом номере журнала с приветственным словом

«Массы, вместо единиц» выступил Альберт Эйнштейн. Эйнштейн был однозначно прав в оценке того, как массовость и повсеместность инноваций могут стимулировать прогресс.

Поддерживали и популяризировали движение и правительство, заинтересованное в растущем темпе индустриализации, а следовательно, и экономики, и крупные учёные, такие как Туполев и Циолковский.

Дело это, однако, требовалось организовать и возглавить. Постановлением ЦК ВКП (б) от 26 октября 1930 года

«О положении массового изобретательства под углом влияния на рационализацию производства» было одобрено решение об организации массового добровольного Всесоюзного общества изобретателей (ВОИЗ, 1932—1938 годы). В 1932 году состоялся первый всесоюзный съезд общества, пересчитали свои ряды – и оказалось, что количество рационализаторов на тот момент насчитывало уже 300 тысяч! Почему же советские граждане отнеслись к этому движению с таким энтузиазмом? Нет, не только из-за пропаганды, хотя она была весьма эффективна. Рационализаторов и стахановцев награждали орденами, они становились популярными фигурами и примерами для подражания. Но кроме этого были и финансовые стимулы: на всех предприятиях были созданы фонды содействия изобретательству и рационализации.

В послевоенный период было создано Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов (ВОИР), с первичными ячейками в сфере производства, проектирования и конструирования.

К концу 1980-х годов в движении рационализаторов участвовало свыше 14,5 миллинов изобретателей и рационализаторов. За счёт рацпредложений обеспечивалось 30—35% общего роста производительности труда, 50—60% экономии материальных и сырьевых и около 80% экономии топливно-энергетических ресурсов.

К сожалению, с прекращением существования СССР в 1991 году число зарегистрированных изобретений сократилось в четыре раза. Так началась новая эпоха.

После перестройки в стране наступил если не хаос, то нечто близкое к нему, не стала исключением и мгновенно рухнувшая в небытие культура обращения с интеллектуальной собственностью. И неудивительно: культура эта, как видим, произрастала целиком из советских ценностей и установок, и в новой реальности не могла быть применена. Ну какая премия за рацпредложение – на закрывшемся-то заводе?

Разумеется, в то время люди не только к своей, но и к чужой интеллектуальной собственности относились без должного почтения. В страну хлынул поток импортной продукции, контрафактной и оригинальной – всякой, в том числе музыки, кино, программного обеспечения.

Зайдя в любую фирму областного города, можно было убедиться: на компьютерах – взломанные графические программы и столь же взломанная «Винда». В Winamp у секретарши Зиночки играют скачанные бог весть где – и, разумеется, бесплатно! – треки, а на «флешке» – нагло стыренный на торрентах Джонни Депп в роли Капитана Джека Воробья. Под его лихим флагом пиратская продукция гордо рассекала волны дикого капитализма. Длился весь это праздник непослушания, по моим оценкам, лет пятнадцать.

Но у медали две стороны, и здесь не обошлось без парадокса. Всплеск пиратства послужил колоссальным двигателем нашей экономики. Да, глобально – сугубо отрицательный факт, но с точки зрения экономики – факт сугубо положительный. Так получилось, что мы – не наши дети, а мы – обучались на пиратском ПО и становились программистами, дизайнерами, инженерами с доступом к продуктам, который в нормальной правовой экономике был бы практически нереален. Полный пакет Microsoft Office стоил больших денег и частному лицу был чаще всего недоступен, не говоря уж о специальных программах вроде AutoCAD. Так что разгул интеллектуального пиратства, как ни странно, послужил достаточно интенсивному развитию квалифицированных кадров, бизнеса всевозможных направлений от мелких типографий до крупных производств и экономики в целом.

В середине двухтысячных произошел первый скачок в формировании культуры обращения с интеллектуальной собственностью. В России началась активная коммерциализация музыки, и пиратство начали, как говорится, потихоньку зажимать.

В 2013 году был создан Суд по интеллектуальным правам, что означало качественный перелом в отношениях государства и общества с интеллектуальной собственностью. Количество дел, рассматриваемых Судом, растёт от года к году. Растёт и понимание культуры обращения с авторским и патентным правом, и осознание необходимости таковых.

Что такое культура обращения с интеллектуальной собственностью – в разрезе бизнес-процессов? Стоит отметить, что не всякому бизнесу она нужна. Если мы открываем ларёк по приёму стеклотары – бизнес наш, понятное дело, недолговечен. И нас в ларьке не интересует вопрос интеллектуальной собственности. Ибо зачем? Любое краткосрочное предприятие не нуждается ни в планировании, ни в потенциальном росте.

А вот компания, которая смотрит в завтра, имеющая потенциал для развития – любая компания, даже самая маленькая кофейня, – обязательно должна развивать культуру взаимодействия с интеллектуальной собственностью.

Мы должны решить, по сути, две большие задачи:

1) безопасность бизнеса,

2) рост бизнеса.

Первое. Если мы говорим про безопасность бизнеса, то, по большому счёту, это решение всего двух вопросов: защита собственной торговой марки, бренда, торгового знака и тому подобного и аккуратное использование чужой интеллектуальной собственности, от ПО до иллюстраций, шрифтов, брендов. Чужую собственность защищать, конечно, не нужно, но уважать нужно обязательно!

Второе. Что такое рост компании? Это значит сегодня думать о том, что будет завтра. О том, что, защищая торговую марку, мы завтра увеличим за счёт неё капитализацию своей компании. О том, что оформленное сегодня патентное изобретение завтра принесёт нам либо монополию в определённом технологическом направлении, либо станет нашим активом, который мы сможем обменять на деньги, на какие-то другие услуги, на какие-то «вкусные» условия при заключении сделок. Это что касается патентного права. Вопрос авторского права – это вопрос грамотного общения со своими подрядчиками и исключения конфликтных ситуаций, в том числе со своими работниками. Кроме того, это защита собственных нематериальных активов от хищения и неправомочного использования.

О конфликтах в бизнесе, когда кто-то встаёт в позу и говорит: «А ведь это всё я придумал, остальные и рядом не стояли!» – слышали почти все. Как правило, в 95% случаев – если партнёры либо влиятельные сотрудники по каким-то причинам расходятся в вопросах развития со своим партнёром либо с генеральной линией компании – вчерашние друзья могут схлестнуться просто насмерть.

Я видел немало стартапов и почти всегда был свидетелем того, как работает психология «на берегу все люди братья». На этапе формирования компании всё планируется делить поровну и между всеми.

Я всегда на это говорю: «Это больно и крайне неприятно – на стартовом этапе оценивать вклад каждого. Но правда заключается в том, что вклад очень сильно разнится». Есть эмоциональный вклад, а есть вклад финансовый или вклад своим временем, своими усилиями или своими активами. Этот вклад нужно оценить, а если друзья-стартаперы не могут оценить его самостоятельно, то, значит, надо привлекать внешнего арбитра. В противном случае потом раздел совместно нажитого имущества будет крайне болезненный, и эту ситуацию нужно предугадывать и пытаться её купировать в самом начале.

К сожалению, если подойти к своим разработкам и открытиям с самого начала без должного внимания, то можно лишиться и авторства, и разработок, и части прибыли (или даже всей). И хотя ценность какой-нибудь детали может быть очень мала по сравнению с научным открытием, среди людей стремление защитить деталь патентом пока гораздо выше, чем стремление оберегать авторство своих статей, публикаций и прочего. Может быть, это в психологии человека: когда вещь ощутима и материальна, то мы сильнее чувствуем её важность. Тем не менее, и в отношении нематериальных явлений – идей и текстов – постепенно формируется особая культура охраны и защиты – и это прекрасно.

Война с клонами

Что делать, если вы создали группу во ВКонтакте, несколько лет подряд наполняли её полезным, информативным контентом, писали заметки и публиковали авторские фото, набрали свыше десяти тысяч подписчиков… И кто-то умный просто взял и начал копировать каждую вашу публикацию? Ну, лет 10 назад пришлось бы пожать плечами: дескать, а что тут сделать. Цитирую «Формулу любви»: «Хороший человек, солонку спёр и не побрезговал».

Но поскольку история приключилась с одним из наших активно развиваемых направлений (ВК-сообществом издания «Судостроение. Инфо») и поскольку уж очень странно было бы не включиться, занимаясь авторским правом (сапожник, конечно, вечно без сапог, но это уже дело чести!), нам пришлось принимать меры.

В первую очередь решили найти администраторов группы-клона. Тут выяснилось, что админы нигде не указаны. Плюнуть и забыть? Ну уж нет.

Пришлось подавать в суд на сам сервис ВКонтакте – с требованием предоставить нам данные нечистых на руку админов.

Обоснование иска таково: воровство контента для нас чревато в первую очередь материальным ущербом. Это оттягивает у нас примерно процентов двадцать читателей, ведь для поисковых систем что наш эксклюзив, что сворованная публикация – один и тот же контент. Вот и переправляется воришкам часть нашего трафика.

Ещё один случай с клоном сообщества ВКонтакте был решён в досудебном порядке. Однако он настолько прост и элегантен, что я рекомендую всем использовать этот алгоритм действий. Давайте рассмотрим по шагам.

Проблема: допустим, у вас небольшая компания. Маркетолог-фрилансер создаёт от своего имени сообщество вашей компании, загружает туда логотип и даёт соответствующее название. Затем маркетолог пропадает с радара, трубку не берёт, права администратора не передаёт… Вы остаётесь без доступа к собственному сообществу.

Вы решаете завести другое, альтернативное, но на сей раз от своего аккаунта – похвально. Но что делать с тем, первым? Его надо удалить из списка сообществ ВК.

Далее действуете по алгоритму:

Шаг 1. Составляете письмо-претензию с подписью и печатью, на фирменном бланке своей компании. В письме описываете сложившуюся ситуацию с клоном, а также требуете удалить сообщество на основании незаконного использования им объекта авторского права – вашего логотипа.

Шаг 2. Прикладываете к письму доказательства принадлежности торгового знака именно вам – это можно сделать, просто задепонировав логотип в сервисе ЕДРИД.

Шаг 3. Отправляете скан письма и свидетельства о депонировании в чат поддержки ВКонтакте.

Администрация ВКонтакте может запросить дополнительные материалы, например учредительные документы вашей компании, но в итоге, если всё сделать правильно, клон сообщества будет удалён.

Готово. Вы великолепны!

Для физического лица культура обращения с интеллектуальной собственностью складывается, по большому счёту, из тех же аспектов, что и для бизнеса. Современный человек в повседневной жизни и в работе постоянно сталкивается с двумя вещами: вопрос собственного авторства и использование чужого контента. Иными словами, безопасность и рост. Рассмотрим на простейших примерах.

Безопасность… Вроде, всё более или менее ясно: пиратствовать нехорошо. То есть, любой школьник вам скажет, что, скачивая фильм на торрентах, вы в этот момент нарушаете чьи-то авторские права. Несмотря на множество леденящих душу историй о том, как кого-то несправедливо наказали за музыку на свадьбе (спойлер: на самом деле, скорее всего, накажут не вас, а организатора свадьбы, ресторан или диджея – в общем, того, кто «нажал на кнопочку», а не того, кто «заказал музыку»), в обществе всё же формируется цивилизованное мышление. У каждого произведения есть автор. И есть необходимость произведение это не просто взять, а оплатить.

В принципе, если вы распечатаете себе плакат с Человеком-Пауком и повесите его в единственном экземпляре в своей комнате, чтобы любоваться, – нарушения в этом нет. Как отмечают юристы, большинство нарушений со стороны частных лиц ненаказуемо или недоказуемо.

Однако дело не в морали или совести и даже не в призрачной перспективе наказания. Нет, в конечном итоге – для частного лица – вопрос пользования нелицензионными продуктами упирается в собственную безопасность.

Мы живём в постиндустриальную эпоху, в окружении «умных» вещей. Наш смартфон зачастую знает о нас больше, чем мы сами. Когда производитель продаёт человеку софт, он не просто берёт деньги за лицензию, но и несёт ответственность за то, что софт будет работать, не повреждая железа, и будет надёжно хранить данные. И когда речь заходит о личных данных, банковских счетах или о применении механических средств управления, тут уже ненадёжный софт может привести к фатальному результату.

Представим, что человек купил какой-нибудь умный прибор, например чайник. И вот он решил сделать апгрейд нелицензионным ПО. А чайник взорвался. Если бы софт был лицензионный, то производитель должен был бы понести ответственность, компенсировать ущерб и так далее. Ну а в случае применения нелицензионного ПО, мало того что любитель риска будет лечиться и самостоятельно покрывать свой собственный ущерб, так ещё, скорее всего, при разбирательстве ему предъявит какие-то претензии сам производитель. А потому что не надо взрывать умные чайники взломанными программулинами!

Да, реальность такова, что мы с каждым днём все больше и больше зависим от софта: от банковских приложений, от программ на домофонах, в лифтах, от беспилотных авто – то есть от чужих произведений. И лучше, если… Нет, точнее, совершенно необходимо, чтобы этот софт, как и все остальные продукты, был лицензионный. Никому ведь не придет в голову ставить себе на телефон банковское приложение с левого пиратского сайта, верно?

Второй аспект формирования культуры – это рост. Что есть рост в личном плане? Для человека это всегда – и в духовном и в материальном смысле – нацеленность на будущее. Если человек живёт не только сегодняшним днём, а будущим своим и своих детей, то он должен заниматься вопросом защиты своего творческого контента. Авторские права распространяются на срок жизни автора и на 70 лет после его смерти. И я знаю очень многих людей, которые так или иначе распоряжаются тем наследием, которое им досталось от талантливых родственников.

Скачал картинку в Интернете? – Закачай обратно!

Шутки шутками, а компаниям, попавшим под веерные судебные разбирательства от фотографов, уже как-то и не смешно. Говоря о формировании культуры обращения с интеллектуальной собственностью, нельзя не коснуться актуальной проблемы. Да, каждая медаль имеет две стороны. Так случилось и со стремительным ростом культуры в области защиты авторских прав.

Летом 2023 года в Суде по интеллектуальным правам рассматривалась претензия фотографа к интернет-ресурсу. Последний проиллюстрировал статью о вентиляции в метро фотографией за авторством истца. Тот, естественно, потребовал компенсации. Ответчик, естественно, возразил: сумма (160 000 рублей), мол, слишком уж крупная для одной фотографии. И вообще, дескать, «спорное произведение находится в свободном доступе на различных интернет-сайтах».

СИП отклонил такие доводы. Фотографию «Ночная расстановка в тупиках за станцией «Комсомольская» автор использовал при ведении им предпринимательской деятельности. Он иллюстрировал ею свои работы по строительству метро, в том числе в рекламных целях. А на второе возражение Суд ответил прямо и чётко: факт распространения произведения в свободном доступе в Интернете не освобождает никого от ответственности.

Итак.

Люди обнаружили три вещи: первая – в интернете

«все тырят». Вторая – это ОЧЕНЬ легко обнаружить, буквально нажатием пары кнопок в специальной программе. Третья – судиться не только не вредно, а даже полезно. И по судам полетели тысячи исков, а на электронные почты – десятки тысяч претензий, от каждой из которых отбиться нереально: так быстро они превращались из претензий в судебные дела.

Суды, при наличии даже поверхностных доказательств, встают на сторону автора, то есть фотографа. Более того, в последнее время начали учитывать и уникальность фотографий, и вложенные в их создание усилия, то есть, в теории, судиться за свои фото стало ещё более выгодно.

Что делать, если вы как СМИ попали под такой каток? Единственное, что с гарантией может остановить по ток претензий (ну, помимо очевидного: развития культуры обращения с чужой интеллектуальной собственностью, то есть избавления от привычки использовать фото под чужим неоплаченным авторством), – это встречное требование. Требуйте настоящей технической экспертизы фотографии. Как правило, она слишком дорогостоящая, чтобы затраты на неё себя окупили, если, конечно, речь не идёт о фото стоимостью в миллионы, вроде последнего снимка принцессы Дианы.

Да, в любом случае, юристы дают такой совет: судиться в ответ и пытаться не проиграть суд. Поскольку чаще всего в этой схеме работает беспроблемный конвейер – истцу будет проще избавиться от поединка с вами, чтобы не тратить на вас, проблемного, свои время и деньги.

Возникло и такое явление, как фототроллинг. Суть схемы в следующем. Фотограф размещает на бесплатном стоке свои работы. Взять их и использовать могут все желающие. Это наживка.

Дальше делается крючок. Некая компания заключает с таким фотографом договоры доверительного управления. Потом ушлые «управляющие» находят сайты и публикации, где использовали фото их доверителей. И, разумеется, предъявляют к бизнесу иски с требованием выплатить компенсацию за якобы незаконное использование чужих работ.

И завершающий элемент схемы: к этому моменту со стоковых сервисов изображения удаляют и выкладывают на других ресурсах. А там уже указано, что фото принадлежит истцу. Вот и получается картина, в которой жадный ответчик неправомерно воспользовался чужими фотографиями.

В этом случае рекомендуют в качестве защиты апеллировать к злоупотреблению правом. Однако без хорошего юриста, пожалуй, всё равно не сдюжить – ведь бизнесу придётся доказать, что раньше фото были опубликованы на свободных стоках.

Ещё один важный аспект формирования культуры обращения с интеллектуальной собственностью – наличие юридической прослойки в обществе. Для бизнеса это означает, что если бизнес работает с творческим продуктом, то в штате необходим юрист с соответствующей специализацией. То же самое, если вы делаете большой объём продаж, если у вас инжиниринговая компания, если нанимаете много субподрядчиков или фрилансеров – в общем, при любом повышении ставок и риска. В области интеллектуальной собственности из-за недостаточно хорошо просчитываемых рисков справедлива поговорка «где тонко, там рвётся». И не имея хорошего юриста, вы рискуете даже не многим – подчас всем.