Текст книги "Пакаль. Аз воздам"

1

Зашуршали шины, и перед воротами на школьной территории остановился Jeep Liberty. Дверца открылась. Наружу выбрался Максим. За ним показался небольшой пакет с единственной тетрадкой.

– Не забудь, – вослед ему прозвучал строгий голос.

– Да, ладно, па… – Максим небрежно махнул рукой и присоединился к стоящим с сигаретами одноклассникам.

– Хорошо, что этого хромого козла Ваську выгнали, – бросил Максим, глядя, как родительский джип скрылся в арке.

– Чё хорошего-то? – хмуро отозвался приятель, выпуская облако дыма.

Максим удивленно посмотрел на него. Ветер швырнул в лицо горсть холодных брызг. Снег потихоньку подтаивал, наполняя воздух звоном падающих капель. Юноша непроизвольно передернул плечами, когда наиболее отважная капля юркнула за шиворот. Звонко тренькнула какая-то птаха и тут же, словно испуганно, смолкла.

– Сбрендил? Чё-то я не врубаюсь, – он щелчком выбил сигарету из пачки.

Блеснул огонек зажигалки. В хмурое утреннее небо устремился сизый дымок.

– Щаз, врубишься, – Николай отбросил в сторону окурок, – Нам еще ЕГЭ сдавать.

Он обвел взглядом голые нахохлившиеся ветви с блестящей гирляндой сосулек, с которых время от времени срывались быстрые капли.

– Ну, и хрен с им, историю чё ли собрался сдавать? – голос Максима вернул его к школьным делам.

– А чё еще-то? Разве, общагу? Так, это тоже было Васькино.

– Хрен с ими обеими. Сто пудов, мы не сдали бы. Это чмо нас все равно завалило бы.

– Чё бы он сделал? А щаз с нашими парами нас не допустят. И попрешься ты справкой трясти вместо аттестата. Историю ваще задвинут, без историка. И ни хрена мы не исправим.

– Не парься. Найдут нам нового историка. Не оставят. Выпускники. А новичку ты сможешь и лапшу навесить, и показать ху из ху…

С затянутого тучами неба посыпалась мелкая, но частая изморось.

Максим зло отбросил сигарету. Оба приятеля, сгорбившись, двинулись в сторону школы. Прохлюпали под ногами противные лужи, простучали бетонные ступени. Скрипнула и хлопнула дверь. Промелькнули изогнутые перила. Парни-одноклассники мимоходом пощупали приятелям ладони в традиционном ритуале.

– Оба-на! – Николай остановился, словно налетев на невидимую преграду.

Дверь в кабинет истории оказалась запертой.

– Во, не нашли еще историку-то замены, – обернулся к приятелю Николай.

– Значит, гуляем, – Максим подкинул пакет с тетрадкой вверх и ловко поймал обеими ладонями.

Он двинулся к лестнице. Николай потянулся за ним.

– Куда это ты, молодой человек, собрался? – перед ним, сжимая в руках классный журнал одиннадцатого Б, стояла Светлана Витальевна, – В чем дело? Чего вы тут все столпились? – она не давала ни единой возможности вставить слово.

– Дык, это, – Максим почесал затылок, – закрыт кабинет.

– А где Павел Вадимович?

– Кто? Какой еще Вадимыч?

***

…Просторное помещение. Проходит не то совещание, не то банкет. Павел присматривается к симпатичной женщине. Определенно она ему нравится. Нежно обнимает ее за талию.

– Проводи меня, – просит она.

– С удовольствием, – отвечает он.

Они выходят на предсумеречную улицу. Площадь, мощенная каменными плитами, наполнена народом.

Внезапно громкий вопль перекрывает монотонный шум площади.

– Летит!!!

Павел обращает внимание на спускающийся объект странного вида. Из него выскакивают люди и начинают хватать и уводить к себе на летательный аппарат прохожих.

Неконтролируемый ужас охватывает молодого человека. Надо прятаться. Павел оглядывается вокруг и замечает неподалеку небольшой навес, сделанный, как ему показалось, из травы или сена. Точно не понятно.

Он хватает девушку за руку и втаскивает под навес, в надежде, что их там не заметят.

В этот момент он замечает странную особенность, что всех, кого забирают люди с летательного аппарата, отличает наличие кошачьего хвоста. Люди-кошки?

Павел облегченно переводит дух: «им-то с женщиной ничего не грозит – откуда у них может быть хвост?» Смотрит на спутницу и с ужасом замечает, что у нее так же свешивается кошачий хвост. А люди с летательного аппарата подходят все ближе…

***

Павел проснулся в холодном поту. Дрожащая рука медленно отерла лицо.

Комнату постепенно заполнял серый свет весеннего утра, освещая привычную обстановку. Где-то за окном мерно постукивали падающие капли с тающих сосулек. Взгляд метнулся по комнате, выхватывая привычные предметы. Перед глазами проявились плотные ряды книжных корешков. Тускло блеснули висящие на стене, слегка зарывшиеся в мягкий белый мех, клинки. Нитяные кисточки на эфесах еле различимо приветственно качнулись.

Словно разговаривали с молодым человеком.

Павел тряхнул головой, отгоняя наваждение и остатки сна, приподнялся на локтях. Тело приняло сидячее положение. Ладони сжали голову.

Взгляд молодого человека остановился на электронных часах.

7:25

– Чтоб тебя. Надо поторапливаться.

Павел тоскливо посмотрел на блестящие клинки. Может отказаться? Вот уже несколько лет он не пропускал ни одного утра без занятий с мечом или саблей. Не хотелось нарушать многолетнюю традицию и сегодня. Однако, и время поджимало. Ладони почти против воли человека привычно вошли в перчатки. Пальцы крепко стиснули рукоять сабли. Засвистел рассекаемый в разных плоскостях воздух. Затрепетала прикрепленная к эфесу кисть. Колющие, рубящие, режущие удары веером рассыпались вокруг мечущегося по комнате молодого человека. Мышцы начали наполняться яростной силой.

7:40

– Теперь левая, – скомандовал себе Павел, – только быстрей…

Рукоять сабли переметнулась в другую ладонь. Молодой человек провел несколько торопливых движений, никак не желающих складываться в единый узор.

– Тьфу, пропасть, – Павел отбросил клинок, – некогда уже отрабатывать. Хоть бы успеть душ принять, чтоб хотя бы пот смыть.

7:50

Молодой человек забрался под холодные струи. Блаженствовать времени не оставалось. Пот смыл, и то хорошо. Павел наспех промокнул влажную кожу. Волосы он быстро собрал в хвост. Накинутая наспех рубашка проскрипела по телу. Щелкнул ремень на джинсах. Куртку молодой человек запахивал уже, сбегая по лестнице.

Двор встретил его влажным моросящим дождем. Расплескивая берцами воду в лужах, Павел рванул к гаражу.

Замок гаража несколько минут сопротивлялся. Взревел мотор мотоцикла. Упругий мокрый ветер ударил в лицо.

Вот и школа. Прятать байк уже некогда. Павел прикрепил стального коня к трубам крыльца. Берцы простучали по ступеням. Громко хлопнула дверь, пропуская молодого человека в вестибюль. Уши заложило от равномерного гула множества голосов.

Перекрывая гул, резко прогремел звонок.

Павел помчался к кабинету. Прямо у двери класса стояла Светлана Витальевна, похлопывая классным журналом по бедру. Вокруг директрисы столпились ученики.

– Что за вид, Павел Вадимович?

– А в чем, собственно, дело? – Павел старательно скосил глаза, пытаясь рассмотреть себя, – Вроде, все нормально…

– Вы это считаете нормальным? – голос Светланы Витальевны балансировал на грани визга. – Хвост, джинсы…

– А что у нас в школе успели ввести дресс-код?

– Ну, знаете ли, Павел Вадимович, – директриса впихнула ему в руку журнал, – после урока зайдите ко мне!

Она резко повернулась. Ее каблуки звонко зацокали по каменным плиткам пола…

Пожав плечами, Павел открыл дверь. Повинуясь его жесту, старшеклассники потянулись на урок.

Павел внимательно оглядел учащихся.

«Наверное, вот эти двое и есть те самые… – взгляд педагога уперся в двух, таких непохожих внешне, но таких одинаковых в отношении к окружающим, юношей, – из-за которых Сергеичу пришлось уволиться?»

Оба они, не успев устроиться за столами, вытащили мобильники. Судя по энергичным движениям пальцев, эти субъекты активно играли.

«Как поступить в данной ситуации? – мучительно думал Павел, – или сразу пресечь их действия, или закрыть глаза».

– Ну, что ж, давайте для начала познакомимся, – прерывая затянувшуюся было паузу, произнес он, – меня зовут Павел Вадимович…

2

– Ну, и как тебе новый историк? – проговорил Ходорченко, доставая сигарету.

Николай какое-то время с преувеличенным вниманием рассматривал темнеющий на мартовском солнце снег. Машинально пнул осевший сугроб.

– Нормальный пацан, – нехотя отозвался он, наконец, – Не то, что тот старый козел.

– Однако, мобилы заставил же выключить.

– Это фигня, так ваще положено, – Кротов растер ногой брошенный окурок, – с этим как-нибудь договоримся, – он стукнул кулаком в ладонь.

– Много ты со стариком договорился? – усмехнулся Максим, – И биты не помогли.

– Кто ж знал, что этот Васька так своей палкой махать станет.

– А этот… Чё, думаешь, полный хиляк?

– Чё этот? С физиком-Шизиком договорились же… Тоже как бы крепкий, однако, не стал связываться. С синяком походил немного… и… все… ОК.

Максим оглянулся на школьную дверь. Едва слышимый во дворе, прозвенел звонок. Зашипела сигарета, затушенная о столбик ограды. Максим хлопнул приятеля по плечу и, слегка разваливаясь, направился в школу…

***

– Что-то не особенно нам везет на историков, – визгливо проговорила Светлана Витальевна, как только Павел появился в дверях кабинета.

– Что вы имеете в виду? – молодой человек остановился.

– Один учеников бьет, другой приходит на урок, как на молодежную тусовку.

– Причем тут молодежная тусовка? Вроде бы у нас еще не существует обязательной формы.

Директриса посмотрела на Павла пристальным взглядом. «Словно под прицелом», – неожиданно даже для себя подумал Павел.

– Ради сегодняшнего дня Вы хотя бы могли приодеться…

– А что сегодня?

Взгляд Светланы Витальевны ощутимо потяжелел. Павел невольно поежился под свинцовостью этого взгляда.

Что-то в утренней спешке он очевидно забыл. Но что? Молодой человек принялся перебирать в уме возможные даты.

Конечно же! Ведь сегодня… Павел еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу… вечер, посвященный Международному женскому дню.

– Светлана Витальевна, к вечеру я…

– Будем надеяться, – холодно проговорила директриса и махнула рукой, – можете идти.

***

– Какого хрена ты тут сидишь? – жарко дыша перегаром, к Павлу обратился Страхов – местный трудовик.

Павел обвел взглядом праздничную вечеринку. Вроде все проходило, как и должно было. Раскрасневшиеся с блестящими от выпитого спиртного глазами, дамы. Редкие, просто редчайшие мужчины терялись на женском фоне. Таковы уж реалии современной школы.

– А куда мне податься? – недоуменно произнес Павел.

Он достаточно свободно располагался среди женщин своего методического объединения, заинтересованно приглядываясь к Александре Юрьевне. Очаровательная женщина. Павел собирался познакомиться с ней поближе. Вообще несколько странно ее так называть. Саша или Шура ей подходило гораздо лучше. А еще лучше – Сашенька. Павел покатал в уме имена. Нет, все-таки…

А тут этот трудовик. Какого… этого самого… его принесло?

– Пойдем за наш столик, – Страхов неопределенно махнул рукой, – поговорить надо.

Павел пожал плечами и медленно поднялся из-за стола, успел уловить обеспокоенный взгляд Сашеньки, или Саши. Еще не определился. Для этого все-таки надо познакомиться ближе. Промелькнул под ногами несколько замусоренный уже пол. Приблизился стол, занимаемый методобъединением трудового воспитания. Павел мельком удивился, что Страхов оставался за столом в полном одиночестве. Не из-за этого ли он и пригласил его к себе. Скучно, наверное, одному наблюдать за чужим весельем. Николай Андреевич грузно бухнулся на скрипнувший стул. Забулькала, наливаемая в стакан, водка. Страхов шумно выдохнул, поднял стакан на уровень глаз, внимательно всмотрелся сквозь прозрачную жидкость. Шумно заглотил. Захрустел на крепких зубах малосольный огурчик. Где он его только достал, в марте-то?

– Ну, коллега, у меня педстаж двадцать четыре года… – замедленно проговорил трудовик, наливая очередную порцию спиртного. – Армейскую службу засчитали. Вы меня удивили безмерно.

– Чем это? – Павел внимательно посмотрел на собеседника.

– Педагог – это ВОСПИТАТЕЛЬ, а учитель – это ходячий магнитофон. – Страхов назидательно поднял указательный палец, – Педагог отвечает за учеников, а учитель – нет. Учитель: рот закрыл – рабочее место убрано. Понятно, что ученики – а они не дураки – чувствуют разницу и ведут себя соответственно. Увы… хороший педагог – большая редкость.

Павел недоуменно перебирал в уме, чем он вызвал такое замечание. Вроде до праздника они не общались. Не связано ли это с тем, что Павел пришел в школу по просьбе Василия Сергеевича, Сибура – как его называли за глаза в фехтклубе, на замену. Неожиданно вспомнилась часто слышимая фраза: «Учитель от Бога». У многих народов учитель – это наставник, мастер, а педагог – просто раб, ведущий отпрыска знатного семейства на занятия. На мгновение вспомнился старый университетский прикол: «Из меда выходят медики, а из педа – …» По губам молодого человека промелькнула едва заметная усмешка. Павел быстро согнал улыбку с лица. Только бы Страхов не заметил. Зачем зря обижать человека? Поискал глазами Сашеньку.

– Учителю, в общем, обижаться и возмущаться не пристало: как он к ученикам, так и они к нему. – продолжал между тем Николай Андреевич, – Учитель и не обижается. Все всё понимают. Он их послал молча, они его послали вслух… исключительно по юношескому максимализму… нормально. Обычное дело. Но! Он же им напакостил! Пару поставил… хотя мог бы и трояк. Все понимают, что учителю на учеников и их знания насрать – так зачем пакостить?

– Значит, ты ни за что им всем тройки рисуешь? – Павел намеренно перешел на ты.

Однако, собеседник не заметил этой вольности. В стакан снова хлынула прозрачная жидкость. Павел передернулся, стараясь сделать это как можно более незаметнее.

– Мой педстаж начался в армии… – прохрустев очередным огурчиком, продолжал Николай Андреевич, – с подчиненных, которые были и старше, и опытнее, и, наверное, умнее меня. Это учитель может бегать и жаловаться, а у нас было конкретно: не умеешь руководить – работай сам.

– Но ведь эти ребята, – Павел запнулся, – Из-за которых…

– Насчет трудных… это самый благодатный материал… по крайней мере, они яркие и активные личности. И те, с которыми я в своё время работал, вместо того чтобы сколоться, спиться или сесть в тюрягу сегодня рулят городом и управляют собственными предприятиями. И меня они НИКОГДА не посылали, не посылают и не будут посылать.

– Все когда-то бывает в первый раз, – еле слышно пробормотал молодой человек. – А что ты сделаешь, если все-таки пошлют?

– Можно относился к аферистам, бандитам и разного рода прихватизаторам по-разному… – говорил трудовик, не обращая ни малейшего внимания на слова Павла, – одни их страсть как не любят, другие обожают… я же вижу в них людей, способных делать Выбор… и действовать. Мне вообще нравятся люди, способные действовать и добиваться результата. Даже мелкий воришка делает выбор между «жить красиво» и «всю жизнь топтать зону», а вот большинство сделать даже такой выбор и действовать – не могут. Они сидят и ждут, когда щастье само их найдет… и плюются в сторону тех, кто чего-то добился. Мол, гады!!! воры!!! сволочи!!! Но на большее, чем лай из подворотни они не способны. Увы, мне ближе воры, чем пустолайки.

– А сам, случайно, не из их числа? – Павел обеспокоенно посмотрел по сторонам, полагая, что этот разговор может затянуться.

– Я посчитал нужным рассказать молодым и горячим пацанам, что если уж ты собираешься делать Выбор, то его нужно делать осознанно… точно понимая последствия своего Выбора и своих действий. А пустолайки мне не нравятся. Только вот их «выбор» в пользу красивой жизни приводит к тому, что у кого-то сломаны рёбра, хребеток, разбиты коленные чашечки, а то и вовсе в сырой землице… Хорошо хоть Вы им не мешали этой самой «красивой жизни» добиться, а то и не познакомились бы…

– Бей противника, и все у тебя будет ОК?

– В те славные добрые времена я работал в Доме пионеров руководителем кружка «Художественная резьба по дереву». Дом пионеров – это целая куча мальчишек и девчонок. И чтобы легализовать все наши проекты, мы зарегистрировали городскую ОО «РСМ» – Российский союз молодежи… комсомол уже загнулся к тому времени. А поскольку я был инициатором этой шняги, то я и стал Председателем «РСМ». Тут и со стороны народ подтянулся. Насчет мордобоя… а куда ж без него? Если проект пытаются подмять, то не ложиться же? Только ребятишки знали, что мордобой – не самый простой и надежный способ достижения Цели.

– Это понятно, – выдохнул Павел, все-таки налив водки и себе. – Нужны деньги. Именно деньги – мерило всего.

– Не смешите меня… даже двенадцатилетние пацаны поняли, что деньги – это всего лишь СРЕДСТВО достижения Цели, а не сама Цель. И я даже немножко горжусь собой, что научил их отличать цель от средства.

– То есть, получается, цель оправдывает средства.

Павел легко поднялся и отошел от столика, оставив Николая Андреевича пить в одиночестве.

А навстречу ему уже шла от своего места Сашенька. Они встретились почти посередине арендованного по случаю празднования зала. Словно ожидая этого мгновения, по помещению поплыла медленная завораживающая мелодия. Павел слегка приобнял женщину за талию. Мягкий полумрак навевал нечто романтическое.

– Давай сбежим, – по неизвестной причине проговорил Павел.

Сашенька подняла на молодого человека сияющие глаза.

– Я думала, что ты никогда этого не скажешь.

«Ты?» Это обращение наполнило Павла необъяснимым блаженством.

– Выходи, – шепнула Саша, возвращаясь на место, – встретимся у входа.

Они постарались как можно незаметнее выбраться на свежий воздух…

***

Максим не спеша шел по парку. Спешить особо некуда. Праздник. Выходной день. Погода стояла непривычно для начала марта теплая. Словно запорошенные сажей, приземистые основательно подтаявшие сугробы перемежались скользкими на ледяном ложе лужами. Где-то в глубине парка шумела детвора, заставляя Максима невольно морщиться.

Ноги, как по лесенке взобрались на сиденье ближайшей лавочки. Реечная спинка лавочки затрещала под весом опустившегося тела. Хлопнула крышка открываемой банки пива. Запрокинулась голова, принимая очередную порцию пенного напитка.

– Уфф!

Смятая банка отлетела в сторону. В руках парня появилась сигарета. К ярко-синим небесам потянулся жидкий сизый дымок.

– Оба-на! – воскликнул Максим и откинул недокуренную сигарету.

Он спрыгнул на дорожку. Под ногу попал гладкий лед. Парень, замахав руками, с трудом удержался на ногах.

Веселый смех, проходящей мимо девчонки, заставил его стиснуть зубы.

– Ты чё? – он ухватил девушку за рукав. – Воще припухла?

Девушка резким движением пыталась вырвать рукав из его цепких пальцев. Послышался треск рвущейся ткани.

– Тебе чего надо? – пробормотала девушка.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Максим, – неужто непонятно…

В руке его снова появилась сигарета. Он демонстративно закурил, пуская дым прямо в лицо девушки.

– Пошли со мной, – скомандовал Максим.

– Может не надо?

– Не кипешуй. Просто прогуляемся.

Он подхватил девушку под руку и потащил по слякотному весеннему парку.

– Отпусти меня, – время от времени повторяла девушка.

– Ага. Уже отпустил.

Максим затащил девушку в ближайшую подворотню. Рука его рванула молнию куртки. Девушка обеими руками свела распахнутые края.

– Не надо, – пролепетала она, смотря на парня.

Пальцы Максима с размахом ударили девушку по щеке.

– Ой, – вскрикнула она, прижимая ладонь к моментально покрасневшей коже.

– Что здесь происходит? – в сумрачной тени появились две неясные фигуры.

Приглядевшись, Максим узнал нового историка.

– Иди себе дальше, – хмуро отозвался парень, – это не твое дело.

– Как ты разговариваешь? – возмутилась спутница Павла Вадимовича.

Максим извлек из кармана кнопочный нож. Блеснуло выскочившее лезвие.

– Прекрати, – девушка вцепилась в руку Максима.

Парень оттолкнул ее. Девичье тело отлетело к стене. Мелькнул перед глазами серая кирпичная кладка. Подтаявший лед ударил в плечо. В лицо плеснуло талой водой. В глазах вспыхнуло пламя.

Девушка протянула руку к Павлу и Максиму: прогремевший голос, казалось, заполнил весь двор.

– Изцэс, мякр, а бюцим рэд

Юзд обтрон фестедз эну

Шисм звалех о чит тофэд

Флак му зтифод уэш ону!

Пространство вокруг окутал плотный туман…

3

– Что это было?

Туман медленно рассеивался. В нем в мрачном великолепии возвышались перевитые лианами деревья. Стволы выше, чем на высоту человеческого роста заросли ползущей зеленью. Яркие клинки солнечных лучей пробивались сквозь плотную листву, рассекая липкую зеленоватую тень. Прямо перед лицом юноши оказался шершавый ствол. Кора дерева словно топорщилась многочисленными чешуйками. Еще немного, и Максим неизбежно ударился бы. Юноша от неожиданности отступил на шаг. Лицо вполне заметно посерело. Пальцы разжались. Выпавший из руки нож ударился обо что-то с глухим стуком.

– Где это я? – беззвучно плямкнули губы.

Дрожащие пальцы вытащили из пачки сигарету. Ладони охлопали карманы в поисках зажигалки. Максим огляделся. Глаза его округлились. Он только сейчас заметил учителя.

– А ты, а вы…

Рука отбросила сигарету в сторону. Белая палочка явно выделялась на темной, устилающей землю, листве. Нога притоптала светлое пятно. Пачка скрылась в кармане куртки. Павел презрительно сощурил глаза. Только тут молодой человек обратил внимание на непривычную для данного времени года жару. Пот моментально промочил рубашку. Пришлось расстегнуть куртку. Снять ее полностью молодой человек все-таки не решился.

Кстати, а действительно, где мы, собственно, находимся? И почему мы здесь?

Павел не успел сказать и пары слов, как к Ходорченко вернулась его обычная самонадеянность. Минутная слабость прошла. Максим неспеша наклонился, поднимая с земли нож.

– Ну, историк, – он перебросил оружие из одной руки в другую, – чё теперь скажешь?

– Что мне сказать, – Павел не стал заострять внимания на форме обращения, – не знаю. А пока дай-ка мне свою железяку…

– Вот еще.

Лезвие вернулось в рукоять и опустилось в карман.

– Как знаешь, – Павел пожал плечами. – Но я считаю, что на всякий случай неплохо бы обзавестись более надежным оружием.

– На хрена?

– На папашку надеешься, – усмехнулся Павел, оглядываясь вокруг. – Так тут его, как видишь, нет.

Ходорченко не ответил. Впрочем, никто и не ждал его ответа.

Павел прошел вперед на несколько шагов. Подходящая палка нашлась далеко не сразу. Увесистая дубинка с размочаленным концом уверенно устроилась в ладони. Пальцы принялись методично обрывать болтающиеся полоски коры.

«Сейчас бы подстругать торцы».

– Как мы сюда попали? – снова подал голос Максим.

– Понятия не имею, – отозвался Павел.

На память пришли последние моменты перед так называемым перемещением. Как там приговаривала девчонка? «Изцэс… мякр… а бюцим рэдюзд… обтрон фестедз энушисм… звалех о чит тофэдфлак… му зтифод уэш ону!«Как-то так… И что? Неужели, это все именно с ее подачи. Еще и колдунья поди. Мистика какая-то…

Павел обернулся к Максиму.

– Кто была та девчонка?

– Тебе-то чё?

– Пораскинь мозгами. Да не по стенке, – Павел задумчиво потер подбородок, – что там у тебя с ней произошло?

***

Павел и Максим Ходорченко исчезли в плотном тумане. Гром постепенно затихал. Туман рассеялся. Александра растерянно посмотрела на лежащую у стены девушку.

Но той уже не было. Вместо испуганной девчонки перед ней стояла статная женщина в темно-синем пуховике. В глазах сверкали колючие молнии. Руки начали опускаться.

– Что сейчас произошло?

– В Писании сказано: «Да, воздастся каждому по делам его».

– Но тогда при чем тут Паша… э-э… Павел Вадимович?

Во взгляде женщины появились что-то теплое. Она внимательно посмотрела на учительницу. Александре показалось, что женщина словно прощупывает содержимое мозга.

– Ничего с ним не будет.

– Но…

– У него отдельная миссия, – загадочно проговорила женщина…

***

Где-то вдалеке щелкнула сломанная ветка.

– Внимание, – насторожился Павел, – быстро ко мне!

На мгновение в глазах юноши мелькнула растерянность.

– Зачем это?

– Мало ли что.

Павел приложил палец к губам.

Джунгли есть джунгли.

Вот только где? Африка, Азия?

А может морок? И на самом деле стоим мы посреди обычного двора и нет никаких джунглей… Нет, не похоже.

Глаза зорко пробежались по окружающим деревьям. Прожужжала в воздухе палка. Импровизированное оружие мелькнуло в серии ударов и защит. Упражнение несколько успокоило молодого человека. Палка угрожающе улеглась на плече.

– Более или менее сносно, – замедленно проговорил Павел, – скорее – менее.

Лицо молодого человека искривилось в недовольной гримасе.

Зато Ходорченко заворожено смотрел за его действиями.

– Ну, ты даешь, – пробормотал он еле слышно, – Василий вон так же палкой махал.

Павел сделал вид, что не расслышал, но запомнил. Сибур не особо распространялся о случившемся. Конфликт и конфликт. А вся суть конфликта так и осталась неизвестна молодому человеку. Вот только сейчас что-то начинает проясняться.

– Пошли.

– Куда это?

– Разберемся.

Не оглядываясь, Павел двинулся прочь. Ноги ступали мягко и осторожно, стараясь не производить лишнего шума. Многочисленные веточки бережно отводились в сторону.

Максим некоторое время смотрел вослед Павлу.

– Эй, учитель, постой!

– Для тех, кто в танке, напомню, – холодно проговорил Павел, не оборачиваясь, – что меня зовут Павел Вадимович. И обращайся ко мне на «ВЫ».

– Мы ж не в школе.

Павел больше не отвечал, продолжив путь.

– Ты идешь или нет?

– Эй… э… Павел… Вадимович, ты не можешь так уйти…

– Это почему же?

– У те… вас… эта… ответственность…

– Мы не в школе. Помнишь?

Широкие листья растений сомкнулись за спиной Павла. Молодой человек все больше углублялся в чащу. Ходорченко со всех ног припустил за ним. Некоторое время они шли молча. В руке Максима снова блестел клинок ножа.

– Куда мы идем?

Да, действительно. Не было никакого смысла искать местное население. Павел резко остановился. Максим с разгона уткнулся ему в спину.

«Как и кому мы сможем объяснить наше здесь появление? – размышлял молодой человек, – любой житель просто сдаст нас в полицию. Или в психушку».

– Английским владеешь? – обратился Павел к невольному спутнику.

Максим помотал головой.

Проблема еще больше усугублялась. Оставаться в джунглях не имело смысла. Но так же бессмысленной была и попытка добраться до города. Знать бы еще, где эти джунгли находятся.

Патовая ситуация…