Текст книги "Трактат об удаче (воспоминания и размышления)"
Автор книги: Евгений Сапиро
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Научная активность молодежи положительно подействовала на «старожилов».
Вскоре мне удалось опровергнуть утверждение некоторых наших преподавателей, что в бухгалтерские и финансовые союзные журналы нам, представителям не столичных вузов, не пробиться. Впервые в истории кафедры в главном центральном журнале «Бухгалтерский учет» была опубликована моя статья по анализу качества продукции.
Я внимательно следил, чтобы каждая солидная публикация преподавателей была выставлена на общедоступной кафедральной витрине, показывая студентам, что их учат не «последние парни», и не только «на деревне», но и в союзном масштабе.
Кафедра росла, требовались новые кадры. Эта задача решалась двумя путями.
Первый, идеальный вариант – привлечь на штатной основе или по совместительству выпускников, уже имеющих производственный опыт. Так на кафедре появились Виктор Глупов, Забир Салихов (ныне профессор Российской налоговой академии).
Второй путь – оставлять ребят на кафедре сразу после окончания университета. Я предлагал им два-три года поработать ассистентами и потом поступать в аспирантуру.
Чаще всего такое предложение я делал не обладателям «красных дипломов», а «хорошистам», студенческим неформальным лидерам. Представители этой «прослойки» Владимир Дрозд, Ольга Гордеева, Елена Гуля, Валентина Нелюбина быстро вписались в коллектив и показали себя хорошими преподавателями.
Году в 1984–85-м, просматривая «Положение о студенческой театральной весне Пермского госуниверситета», я обратил внимание на то, что просто появление на сцене преподавателя оценивалось такими же баллами, как выступление студента-лауреата.
Когда на заседании кафедры я предложил преподавателям оказать помощь нашим студентам, я рассчитывал только на поддержку молодежи. К моему приятному удивлению, в этой авантюре с энтузиазмом вызвались принять участие все преподаватели. Мы с Андреем Климовым написали несколько юмористических миниатюр, персонажами которых были и мы сами, и наши студенты. Две репетиции – и мы на сцене.
Успех был потрясающий. Мы получили несколько званий лауреатов, принесли кучу баллов в факультетскую «корзинку». Но главной наградой для всех нас был гром студенческих аплодисментов на смотре и «оперативная информация» об отзывах студентов-бухгалтеров при разговорах с их коллегами других специальностей: «Куда вашим преподам до наших!!!» На следующий год я не собирался повторять этот «подвиг», но и исполнители, и зрители уже вошли во вкус, так что наши выступления продолжались с неизменным успехом до моего перехода в академию.
Кстати, начиная с этого времени, мы неоднократно получали звание «лучшая кафедра университета».
В этом была заслуга и молодежи, и «старослужащих»: Н. А. Автухович, Р. М. Бугаевой, Т. В. Калиничевой, Л. Клейда, Н. Б. Носовой, М. Н. Пинкас. И, конечно, моих заместителей: Г. Н. Новиковой и К. Г. Гредягина.
Много, много лет существует шутка, в которой большая доля правды: хочешь научиться чему-нибудь сам – учи других.
Пытаясь знакомить наших студентов с новым, передовым, стараясь не скрывать от них трудностей, а научить их преодолевать, мы и сами все время были «на острие атаки». И это пригодилось, когда грянула перестройка, либерализация экономики…
Вспоминаю, с каким уважением я говорил о В. Ф. Тиунове: он не только ученый, но и практик высокого уровня – работал заместителем председателя облисполкома.
Во вьюжных метелях «экономики переходного периода» многие наши преподаватели не потерялись бесследно, доказали свою высшую квалификацию на практике.
А. Климов дважды избирался депутатом областного Законодательного собрания, трижды – в Государственную Думу, сегодня является заместителем председателя ее международного комитета.
О. Гордеева успешно работала в бизнесе, сейчас заместитель директора департамента – главный бухгалтер Министерства природных ресурсов России.
Н. Титенская между высокими постами в банковской и производственной сфере возглавляла плановое управление областной администрации.
Ю. Гантман вписал свое имя в историю пермской экономики как первопроходец цивилизованного финансового рынка.
Г. Кутергина возглавляла контрольно-аналитическое подразделение Законодательного собрания Пермской области в годы его становления, сейчас работает в ЛУКОЙЛ-Пермь.
Г. Новикова – создатель и генеральный директор «Уралаудит».
В. Глупов, В. Пестерников, Е. Гуля (Апполинарова) – топ-менеджеры крупных компаний.
Да и ваш покорный слуга кое-что успел за эти годы.
Не слабо для преподавателей одной кафедры?
Если бы подобный список сделать для наших выпускников, то, думаю, что одного тома не хватило бы.
После своего избрания заведующим кафедрой учета и финансов пару лет я считал, что отрабатываю свой долг В. П. Живописцеву. На третий год – поймал себя на мысли, что эта работа мне нравится, и стал говорить: «Мы, бухгалтера…».
В 1987 году партия направила меня на другой «отстающий участок».
Но до сих пор моя самая высокая оценка представительниц прекрасного пола звучит так: «Я бы ее взял на бухучет!».
Я полностью осознаю, что самоцитирование – дурной тон. Но, завершая описание своей вузовской эпопеи, все же рискну это сделать…
Одну из глав «Стриптиза…» я завершил следующими словами:
«Не знаю, каким я был в глазах своих студентов. Наверное, достаточно далеким. А в душе они были и остались моими детьми. Сварщики, литейщики, инженеры-экономисты, кибернетики, бухгалтеры…
Никогда не выпячивал «отцовские» чувства наружу – детей так легко избаловать. Внешне это отношение проявлялось лишь в одном. Со своими студентами я всегда был на «ты». Но если они меня подводили, если на экзамене дело шло к двойке, переходил на «вы».
Я и сегодня радуюсь, когда узнаю, что у кого-то из моих студентов жизнь, карьера складываются хорошо. Огорчаюсь, когда их преследуют неудачи.
Прошло десять лет с тех пор, как я покинул университетскую аудиторию. И самым моим «младшеньким» уже за тридцать. Они большие, все понимают. Таким уже можно признаться в любви».
С момента написания этих строк прошло еще шесть лет. Но я не дрогнувшей рукой снова подписываюсь под ними.
Академический театр
В 1986 году постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР был значительно поднят статус уральской академической науки: Уральский филиал АН СССР был преобразован в Уральское отделение (приравнен к знаменитому тогда Сибирскому). Возглавил Уральское отделение молодой талантливый академик Геннадий Месяц. В Перми создавался Пермский научный центр, за организацию которого взялся ученый-оборонщик Юрий Клячкин (позднее член-корреспондент РАН). Было принято решение: в каждой из областей Урала создать филиалы (самостоятельные отделы) Института экономики, который располагался в Свердловске. Возглавлять отдел должен был доктор наук.
В обкоме КПСС решили, что этим доктором должен стать я. У меня по этому поводу было иное мнение, но оно мало кого интересовало. Подробности моего внедрения в академическую среду я опишу чуть позднее (см. раздел «Спорные истины»).
Вспомним Шекспира:
В соответствии с этой истиной весной 1987 года я оказался на новой сценической площадке. Поскольку этой площадкой оказалась Академия наук, то можно считать, что я попал в театр не простой, а академический. Назывался он звонко и длинно: Пермский отдел Института экономики Уральского отделения АН СССР.
Ради объективности подчеркну: задача, которую руководство области и УрО АН СССР поставили перед отделом, была актуальна и важна: стать для обкома и облисполкома главным научным консультантом по экономике. На решение этой амбициозной задачи выделили шесть – восемь ставок и три небольшие комнаты. Беда не в том, что ставок было мало, а в том, что все они оказались заняты людьми, для этой задачи не приспособленными. Пришлось искать новых, привлекать своих аспирантов.
Новый статус позволял мне присутствовать на важнейших заседаниях, связанных с развитием экономики области. И, когда я видел, что возникает научно-практическая задача, которую некому решать, то предлагал свои услуги.
Шла перестройка, менялось отношение к производству товаров народного потребления, создавались научно-производственные объединения, возникали кооперативы, в Перми появилось первое совместное испано-советское предприятие «Телур»… Все эти процессы нужно было постоянно отслеживать, «мониторить».
Руководству области я предложил готовить аналитический экономический ежегодник, расписал его структуру. Начальник облстатуправления А. Коблов идею поддержал, но признался: аналитиков такого уровня у него нет. Договорились, что методика и аналитика за нами, сбор и обработка информации – за статистиками. Первый обзор по итогам 1988 года имел большой спрос. По нашему образцу подобные работы стали готовить в других регионах Урала. Сначала такого рода исследования мы выполняли бесплатно, за счет бюджета института. Когда спрос стал повышенным, стали продавать на хоздоговорной основе.
Для разработки аналитических обзоров я привлекал наиболее компетентных специалистов из вузов и НИИ. Высокий статус «заказчиков» делал участие в таких творческих коллективах не только материально выгодным, но и престижным.
Естественно, что и сам я «вкалывал, как папа Карло»: готовил методики исследования, организовывал сбор информации, собственноручно писал отчеты, защищал их перед заказчиками.
Отдел становился сначала неформальным, а затем и формальным координатором экономической науки в регионе.
Вскоре я возглавил городской клуб главных экономистов, в который вошли руководители экономических служб предприятий и ведущие экономисты вузов и НИИ. С моей же подачи Александр Долотов и Галина Новикова создали аналогичный клуб главных бухгалтеров. Ежемесячно обсуждались самые свежие и острые проблемы. Активно помогал и лично участвовал в работе клубов второй секретарь горкома КПСС Виктор Горбунов.
Из высшего руководства обкома партии по работе я был «замкнут» на второго секретаря Бориса Демина. Выходец из Мотовилихи, проработавший там преимущественно на инженерных должностях, он явно не был профессиональным партийцем. И когда началось то, что одни называли перестройкой, а другие – развалом партии, ему хотелось разобраться в том, что происходит. Я не скрывал своих взглядов по поводу отрицательного отношения к однопартийной системе, партийной показухе… Он, не высказывая своей позиции, с интересом выслушивал мои вольнодумские откровения, задавал вопросы на засыпку. Как правило, наши встречи, которые начинались в шесть вечера, продолжались часа два-три. Из них тридцати минут хватало на решение конкретных дел, а дальше шел разговор «за жизнь». Считаю, что я проводил это время с пользой: в беседах с любознательным оппонентом рождалась истина, формировалось свое отношение к происходящему, которое так пригодилось через пару лет.
Второй секретарь обкома курировал экономику, промышленность. Хотя в в партийной упряжке «первый – второй секретарь» Б. Демин был явно пристяжным, о проблемах своей «епархии», как на областном, так и всесоюзном уровне, он был осведомлен хорошо. От него я почерпнул немало из того, что не попадало в прессу.
И для Бориса Ивановича эти встречи, надеюсь, были полезны. Я был более «продвинутым» по рыночной проблематике, по государственному устройству стран с давними демократическими традициями и пытался примерить их опыт на наше «плечо». Существовал еще один, более прозаичный аргумент в пользу наших бесед. Вечерами, пока Б. Коноплев не уходил из кабинета, все руководство обкома не решалось покидать свои боевые посты. Так что, помимо всего, я помогал собеседнику коротать время.
Секретарю ЦК КПСС Разумовскому, посетившему Верхнекамье, местное руководство, не согласовав идею с областным, вручило челобитную: просим создать на нашей базе «территориально-промышленный комплекс» (Верхнекамский ТПК). Вскоре появилось поручение Госплану СССР и Пермскому облисполкому: «проработать вопрос». Через пару дней следует вызов представителя области в Москву на совещание у зампреда Госплана Гусева. В Доме Советов – боевая тревога. Сначала толком не знали, откуда «растут ноги». Разобрались. Новая беда: что это за штука, Верхнекамский ТПК?
Следуют приглашения к Б. Демину и зампреду облисполкома Б. Мазуке. Высказываю две версии. Первая, прежде всего технологическая: теснее объединить всех пользователей верхнекамского месторождения (например, как в Братско-Усть-Илимском ТПК). Вторая версия – аппаратная: желание наших северян получить автономию от области.
Принимается решение: в Госплане область необходимо представлять мне, причем выруливать на первую версию. «Послом» от Березников был председатель горисполкома Геннадий Белкин.
Совещание в Госплане прошло продуктивно. Было принято решение о финансировании разработки технико-экономического обоснования Верхнекамского ТПК. «Головниками» определили наш академический институт и НИИ экономики Госплана РСФСР. Я был утвержден научным руководителем работы. Для Уральского отделения АН СССР это было престижное поручение. Довольны остались и областные власти. Эта работа продолжалась до распада СССР.
Как член Президиума Пермского научного центра УрО АН СССР, я регулярно принимал участие в его заседаниях и получил возможность ближе познакомиться с людьми, у которых не только можно было поучиться полезному, но общение с которыми было просто приятным. В первую очередь это относится к Валерию Варфоломеевичу Мошеву, возглавляющему Институт механики сплошных сред, и Валерию Александровичу Черешневу, директору им же созданного Института экологии и генетики микроорганизмов.
Валерий Варфоломеевич Мошев был среди нас старшим по возрасту (в 1987-м ему исполнилось 60), но душой оставался моложе некоторых тридцатилетних. Все его более молодые коллеги, включая меня, рыли землю в стремлении развить свои только что родившиеся институты и отделы. Валерия Варфоломеевича отличала полная невозмутимость – и при этом он достигал не менее высокого результата. Отсутствие суетливости он демонстрировал и по отношению к научным регалиям. При своих научных заслугах (75 изобретений, более 500 научных работ, орден Ленина и Государственная премия за разработку порохов, ракетных топлив и зарядов) он так и не стал членом-корреспондентом Академии наук. Слишком много это требовало усилий совсем не научного характера. Зато освоил японский язык.
Так получилось, что в 1997 году его семидесятилетие отмечали в день выборов председателя Законодательного собрания Пермской области. На этих выборах я проиграл. Настроение было паршивое, но к Мошеву я не мог не пойти. И, поздравляя его, радуясь за его душевное состояние и приятное окружение, подумал: все эти карьерные неприятности – мелочь жизни.
С удовольствие фиксирую: недавно Валерий Варфоломеевич разменял 80.
На заседаниях Президиума Пермского научного центра моим постоянным соседом был молодой доктор наук Валерий Александрович Черешнев. Нас с ним объединяло не только настойчивое стремление доказать на деле, что мы не последние парни на деревне под названием Наука. Валерий Александрович большой ценитель и блестящий рассказчик анекдотов. В последующие 20 лет он одолел самые высокие академические вершины, стал председателем комитета по науке в Государственной Думе. Применительно ко многим, добившимся подобных успехов, можно сказать – случайность. Применительно к Черешневу – заслуженная закономерность.
Когда я приступил к исполнению своих академических обязанностей, обнаружилась приятная неожиданность: к отделу прикреплен автотранспорт. Правда, это была не черная «Волга» и даже не «Москвич», а сильно побитый жизнью и ухабами небольшой автобус. При малой доле фантазии его можно было причислить к категории «персональный автомобиль».
Моя академическая должность была номенклатурой обкома, со всеми причитающимися приложениями. Так что я «на автомате» стал депутатом районного Совета, членом бюро райкома.
Все это вскоре сыграло свою роль.
От восьмого до первого
Первая сессия Пермского областного Совета народных депутатов, собравшаяся весной 1990 года, избрала председателем облисполкома Виктора Александровича Петрова. Он занимал этот пост и при прежнем Совете (депутатов трудящихся). Не мудрствуя лукаво, он почти не стал менять структуру прежнего областного правительства и его персональный состав.
Единственное изменение: в состав облисполкома был введен еще один, восьмой по счету заместитель председателя. Журналисты вскоре окрестили эту должность «зам. по рынку».
Выражаясь военной терминологией, командовать этим парадом было предложено мне.
Мое пребывание в верхних слоях областной атмосферы не прошло бесследно: я знал почти всех партийных и хозяйственных руководителей, большинство из них знали меня. Знали как преподавателя, лектора, ученого. В роли руководителя, тем более областного масштаба, я предстал перед ними впервые.
И не только перед ними – перед собой. У меня был определенный опыт работы руководителем в преподавательских и научных коллективах. Но, если не кривить душой: мой аппаратный опыт был близок к нулю.
Хотя меня приглашали в облисполком как экономиста, из финансово-экономических функций на мою долю перепало немногое. И не очень конкретное. Финансовое управление напрямую было подчинено В. Петрову. Облпланом руководил М. Быстрянцев. За мной остались экология, внешнеэкономические связи и рыночные структуры.
Почти все мои коллеги по «кабинету» Петрова были при деле. И при ресурсах. Быстрянцев делил все материальные ресурсы. Ресурсы строителей были подконтрольны Евгению Косованову, дорожников – Анатолию Тульникову, связистов – Альвиану Кочкову…
Доставшиеся мне экономические и внешнеэкономические функции оказались весьма абстрактными. Зато недостаток конкретики был с лихвой компенсирован подчинением мне комитета по охране природы.
Думаю, что со мною согласятся былые коллеги: при всей сложности работы на каждом участке, наиболее политизированные и конфликтные в те годы достались мне. Назову лишь малую долю только экологических головных болей зампреда Сапиро в первый год его пребывания на этом посту:
– манифестации и газетные публикации по поводу сверхнормативных выбросов «Пермнефтеоргсинтеза»;
– «экологическая» забастовка на Губахинском коксохимическом заводе;
– протесты по поводу строительства атомной электростанции в КомиПермяцком округе;
– протесты «зеленых» в связи с перерубом расчетной лесосеки;
– протесты жителей в связи с приданием статуса заповедника Басегам;
– жалобы на загрязнение Вишеры алмазодобытчиками…
С первых дней работы в облисполкоме я не бегал от ответственности, не прятался за широкую спину председателя, брал решения многих неприятных вопросов на себя. Иногда и не совсем своих (по распределению обязанностей). Выход от имени власти к депутатам всех уровней, манифестантам, протестующим, забастовщикам становился моей специализацией.
Реагировал на все эти эпизоды (кроме АЭС) с выездом на место. И хотя очередной «пожар» удавалось погасить, давалось это ой как нелегко!
Большая степень свободы была предоставлена председателем своему новичку-заместителю и по кадровым вопросам. Достаточно типичная картина (особенно в нынешние времена) – замена старых («чужих») на новых («своих»). Я этой свободой не злоупотреблял: кадровые замены, производимые по моей инициативе, были минимальными. На то были две причины.
Первая: к подчиненным следовало присмотреться и только после этого «двигать» (вверх, вниз, в сторону).
Вторая: я бы с удовольствием расставил несколько «своих» на ключевые посты, но, увы, все «мои» были из науки и опыта аппаратной работы не имели. Так что пришлось довольствоваться тем, что досталось по наследству.
Лишь один раз В. Петров «надавил» на меня по кадровому вопросу.
Когда я был избран, вакантным оставалось место начальника отдела внешнеэкономических связей. Прошел всего год, как Пермскую область открыли для иностранцев. Так что дело было дважды новое: не было «внешторговцев» с опытом, да если бы они и были, старый опыт мало чего стоил при новых, «околорыночных» правилах игры. Я только стал присматриваться в поисках подходящей кандидатуры, как меня пригласил председатель.
– Остался не при деле бывший генеральный директор «Сильвинита» Нечаев. Повстречайтесь с ним и начинайте оформлять.
Указание было предельно четким. И безальтернативным. Встретились с Виктором Федоровичем Нечаевым. Задаю вопрос:
– Как вы представляете содержание своей будущей работы?
Он начинает рассказывать мне, как будет торговать удобрениями, лесом и металлом, вести переговоры на эти темы. Подчеркивает, что имеет богатый опыт такой работы.
– Вынужден вас разочаровать. Торговать и вести переговоры будут директора предприятий. Если нам (областной власти) и перепадет малая толика, то этим будет заниматься председатель или я. А ваша задача – вспомнить, что вам, как директору, не хватало, что мешало торговать, и создать условия для работы тех директоров, которые «у руля». Обеспечить торговую площадку. Если на это согласны, то – вперед. Если же нет, то мы вряд ли сработаемся.
То же самое я повторил через пару дней в присутствии В. Петрова. Виктор Федорович вроде бы и соглашался, но как-то уклончиво. Пришлось задать прямой вопрос:
– Еще вчера вы были «генеральным». Кто-то готовил вам материалы, оформлял визы и билеты, носил ваш кейс. Ваше слово было последним. Вас не смущает, что роли переменились? Что теперь вы будете выполнять, извините за цинизм, функции «шестерки»?
Без энтузиазма было произнесено: «Не смущает».
Последующие события показали: он так и не смог выбраться из «генеральского мундира». Что, несмотря на многочисленные достоинства Виктора Федоровича, создавало дискомфорт и ему, и мне.
В начале 1991 года Виктора Петрова на посту председателя облисполкома сменил его первый заместитель Михаил Быстрянцев. Он почти полностью сохранил прежний состав «правительства», сохранив за собой непосредственное руководство двумя ключевыми участками: финансовым и экономическим (распределение ресурсов).
Мои функции формально остались теми же, что и при В. Петрове. Но я уже не был «салагой» и по многим позициям от планов переходил к конкретике. Диапазон решения конкретных задач становился все шире:
– выбивание в Москве квот на реализацию в пользу области экспортной продукции и приобретение на вырученную валюту социально важных товаров: зерна, сахара, спиртного, табачных изделий;
– организация совершено новых РЫНОЧНЫХ структур (наиболее известный пример – создание Пермской товарной биржи; менее известный – помощь Валерию Сазанову в организации первой в области акционерной структуры такого масштаба);
– работа с директорским корпусом промышленных предприятий – ранее директора находились под жесточайшим контролем партийной и советской власти, а теперь практически были предоставлены сами себе;
– проработка в Москве и Перми вопросов по вдруг выявившимся «узким местам» (например, по мощностям табачной, кондитерской фабрик);
– и много еще чего, не прибавляющего положительных эмоций.
Все эти и плюс к тому природоохранные дела относились к моим прямым обязанностям. Но с ростом «политического веса» наряду с ними появились и дела непрофильные.
Теперь даже в большей мере, чем при В. Петрове, мне приходилось осуществлять связь нашего «кабинета» с общественностью. Правильнее сказать, с той ее частью, которая тяготела к демократическому, протестному флангу. Со «старослужащими» Михаил Иванович прекрасно управлялся сам. До той поры, пока они, оказавшись где-то между остатками плановой экономики и зародышами рыночной, сами плавно не перетекли в ряды протестующего народа.
Запомнилась встреча с директорами крупных предприятий, среди которых как минимум половина были нашими общими добрыми знакомыми. М. Быстрянцев присутствовал, но справедливо ведение поручил мне, как представителю «рыночного» течения. Мол, ты за это ратуешь, так что и отдувайся. Публика была солидная, внешне выдержанная. Но кое-кто в выражениях не стеснялся. В первую очередь, бывший тогда директором Чусовского металлургического завода Ирек Губайдулин. Он одобрял решения партии и правительства, позволяющие продавать продукцию чусовлян по свободным ценам, но возмущался тем, что государство не контролирует цены поставщиков руды и кокса, «дерущих три шкуры». Доводы о необходимости соблюдения баланса интересов он не воспринимал. Успокоился он лишь после моих слов:
– То, что ты предлагаешь, называется «и рыбку съесть, и на х… сесть».
Вдвойне психологически тяжелыми были встречи с пикетирующими представителями инвалидов, «чернобыльцев», «афганцев»… Вдвойне, потому что они были правы в своих требованиях, а я как представитель властей мало что мог для них сделать.
Были, правда, и пикеты, к участникам которых симпатий не возникало. Например, к участникам «водочных» акций. В Перми впервые это случилось на Городских Горках (напротив цирка): в магазине закончилась водка, продаваемая по талонам. Когда мы в облисполкоме об этом узнали, протестующих было не более десятка. Разобраться с ними без шума мог бы наряд милиции. Учитывая это, я предложил действовать жестко, строго по закону, но председатель меня не только не поддержал, но и распорядился «подбросить» товар. Проявленная властью слабость не осталась незамеченной: прецедент был создан, продолжение и тиражирование «водочных бунтов» не заставило себя ждать.
Мы могли иметь в связи с этим еще большие неприятности, если бы не филигранная работа начальника областного УВД Валерия Федорова: он продемонстрировал гласный контроль силовиков за распределением спиртного с ликероводочного завода, одновременно припугнув наиболее рьяных пикетчиков. Пар был стравлен.
Аналогичным образом вяло М. Быстрянцев повел себя и тогда, когда под руководством депутата горсовета В. Зотина был осуществлен захват обкомовской гостиницы под детскую больницу. Требования передачи гостиницы звучали неоднократно – с подтекстом борьбы с партийными привилегиями. Однако город потерял бы единственную приличную гостиницу. К этому моменту мы прорабатывали минимум два варианта выделения помещения под больницу. Убежден, что более обоснованное решение было бы найдено в течение полугода. Но популистский шаг был сделан. И не был пресечен властью.
Это, к сожалению, не случайность. На первый взгляд, Михаил Быстрянцев был компетентным и волевым руководителем. Большинством традиционных вопросов, требующих такого же традиционного решения, он владел хорошо. Но те, что стали возникать на перепутье, в эпоху «переходного периода», его нередко загоняли в угол. Не раз и не два в подобных ситуациях я перехватывал его взгляд, напоминавший мне школьные годы: взгляд ученика, не выучившего урок и просившего подсказки. Я ему помогал как мог. Но часто мало было знать, что и как делать. Надо было решиться на это. И здесь, на мой взгляд, Михаил Иванович давал слабину.
Что это было? Нерешительность? Трусость? Разумная осторожность? Не берусь давать этому свою оценку.
Нерешительно вел себя М. Быстрянцев и во время августовского (1991 года) путча.
Кстати, после провала путча еще одной моей непрофильной обузой стало руководство областной Комиссией по ликвидации имущества КПСС. Подобные комиссии были созданы на всех уровнях: от республиканского до районного. Перед ними ставились три задачи: цивилизованная передача партийной собственности в государственную; возвращение незаконно выделенных средств партии (на федеральном уровне это шло со звонким заголовком «поиски золота партии»); увольнение, трудоустройство лиц, работающих в аппарате партийных органов. Вначале председателем комиссии был назначен управляющий делами облисполкома Валерий Прокопенко. Вроде бы выбор был сделан правильно: он был прожженным аппаратчиком, все три задачи были по его профилю деятельности. Кроме того, в облисполком он пришел через обком и знал там всё и всех. Но прошло чуть больше недели с момента начала его деятельности на этом поприще, как в адрес Быстрянцева посыпались многочисленные жалобы на Прокопенко за волокиту, бездушное отношение к людям. По своему характеру он был порядочной ехидиной. Но одно дело, когда ехидничаешь по поводу притязаний «просителя» на менее изношенный персональный автомобиль. Совсем другое, когда с ехидством решаешь судьбу рядового партийного чиновника, за год до пенсии оказавшегося вдруг никому не нужным.
М. Быстрянцеву, человеку доброжелательному, да еще поработавшему в свое время первым секретарем Дзержинского райкома партии, это было не по душе. На одном из совещаний он сделал своему управделами соответствующий втык, я его полностью поддержал. После совещания, когда мы остались в узком кругу, я сказал, что отношение В. Прокопенко к своим бывшим «братьям по партии» напоминает мне тот случай, когда запуганному еврею вдруг доверили блюсти чистоту кадровой политики. Чтобы его не заподозрили в протежировании «своих», он давит их более ретиво, чем откровенный антисемит.
Инициатива наказуема. Вскоре после этого председатель предложил мне принять на себя руководство комиссией. Членами комиссии были работники облисполкома и несколько депутатов облсовета. Работа была достаточно рутинная и… неблагодарная. Например, огорчило меня известие о том, что бывший секретарь обкома Элеонора Копысова нелестно отозвалась о моем указании снять со своего места вывески «Пермский обком КПСС». Хотя я распорядился не только снять, но и передать в музей… Досталось мне и за то, что разрешил бывшему первому секретарю обкома Е. Чернышеву выкупить по остаточной стоимости и вывезти в Москву имущество служебной квартиры, в которой он жил в Перми…
А с другой стороны, лет через пять-шесть несколько человек останавливали на улице и благодарили за то, что в той ситуации вел себя по-человечески. Совсем неожиданную версию результатов возглавляемой мною комиссии преподнес мне бывший персональный пенсионер, с которым и встречался-то всего два раза.
Познакомились мы с ним в 1981 году. Профессоров, как и заслуженных артистов, прикрепляли к «спецбольнице» (расположенной у приборостроительного объединения). На первом этаже располагались персональные пенсионеры, на втором – «пришлые», вроде меня, на верхних этажах – партийное и советское руководство. Пациенты верхних этажей проходили под кодовым названием «партактив», нижнего – «партархив».
Почти полтора месяца мне пришлось сражаться со злейшим остеохондрозом. Заодно решил подлечить и зубы. Стоматологический кабинет находился на первом этаже. Подошел к кабинету – горит красная лампочка. Сижу, жду, с наслаждением поглощая детектив. Вдруг появляется довольно бодрый ветеран. Занимает очередь за мной, но уже через несколько минут начинает возмущаться долгим ожиданием. Когда врач освободилась, я предложил нервному ветерану пройти первым – торопиться мне было некуда. Выхожу – он по-прежнему сидит у кабинета. Разговорились. Когда он успокоился, спрашиваю:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?