Текст книги "Трактат об удаче (воспоминания и размышления)"

– Что вы такой раздраженный? Пенсия приличная, бесплатный проезд, санаторий, больница что надо…

– Молодой человек! Какие главные слова в «Интернационале»? Дипломатично отвечаю:

– Там все главные.

– А вот и нет! Главные слова: «Кто был никем, тот станет всем». А у меня сейчас все наоборот: был всем, стал никем. Нервирует!

Через день-два я выписался, так и не узнав фамилии раздраженного ветерана.

Следующая наша встреча произошла через 14 лет. Шла весна юбилейного 1995 года. На одной из встреч с ветеранами войны он сам подошел ко мне. Выглядел неплохо и, как ни странно, был более спокойным. И неплохо осведомлен о моем бытие. Среди прочего, высказал оригинальную мысль:

– Вы не задумывались, почему в Пермской области коммунисты оказались на партийных задворках? Потому что они остались без солидных людей. Коноплев в годах. Он всего-навсего символ, не рвущийся в бой с новой властью. Козиолов и Петров ушли в банкиры. Горбунова – вы приголубили. Лаптев в главных птицеводах. Суркин, Копысова – не тот уровень, но и они покинули политику. В этом и ваша с Кузнецовым заслуга – вели себя культурно. Если бы разозлили, имели бы неслабых врагов. А так – осталась мелкая шпана. Ну, кто такой Мальцев? Ни кожи, ни рожи. Или Перхун? Перхун, «Тархун»!.. Кто за такими пойдет?..

Я вспомнил об этом разговоре, когда в конце 1999 года Егор Лигачев – «орудие главного калибра» – выиграл думские выборы в Томске. Может, был прав мой собеседник?

Авторы августовского путча 1991 года, сами того не ведая, окончательно развалили изрядно подгнившую конструкцию под названием «вся власть Советам». Кое-что Советам пока оставили, но реальная власть передавалась администрации. В конце года на сессии облсовета решался вопрос о будущем главе администрации области. В числе кандидатов, наряду с Михаилом Быстрянцевым, Борисом Кузнецовым, Александром Малофеевым, Семеном Харифом, был назван Геннадий Игумнов. Он был единственным, кто взял самоотвод, выступив при этом, на мой взгляд, лучше всех остальных.

Вскоре администрация президента утвердила главой администрации Пермской области Бориса Юрьевича Кузнецова.

Сразу же после своего назначения Б. Кузнецов сделал мне и Г. Игумнову предложение войти в свой кабинет в качестве первых заместителей. 24 января 1992 года вышел соответствующий приказ. Путь от восьмого до первого заместителя занял чуть меньше двух лет. Перемещение на новую ступень даже с формальной точки зрения стало событием не рядовым. Но лично для меня оно имело еще один подтекст: закончились мои административные детство и отрочество. В качестве чиновника высшего областного уровня я прочно стал на ноги.

От главы администрации его первые заместители получили первое поручение: разработать структуру создаваемой администрации области, в том числе распределение функций между заместителями. Была принята трехступенчатая структура верхнего эшелона: губернатор; два первых заместителя; курируемые первыми другие заместители. Трехступенчатая структура – обычное дело. Не совсем обычным было одно: сделанное по желанию губернатора фактическое подчинение «простых» заместителей – первым. Дальше – больше. Как правило, первые руководители делегируют полномочия управления многими сферами своим заместителям. Исключение – финансы, кадры, силовые структуры, управление делами. Эти «делянки» всегда непосредственно подчинены губернатору (при президентской форме правления – президенту). Борис Юрьевич этим правилом пренебрег. Думаю, что сознательно, надеясь, по президентской аналогии, оказаться «над схваткой».

Я стал заместителем по экономике, финансам, экологии и природным ресурсам. Г. Игумнов – заместителем по социальному блоку и, если называть вещи своими именами, всему остальному. В том числе – по кадрам, управлению делами, силовикам.

Так что на новом посту мне пришлось на практике осваивать еще одну науку: бюджетную. В те годы термин «профицит» был для нас настолько же теоретическим, как для нищего понятие «черная икра». При той бедности каждая тысяча рублей была весомой, требовала прозрачности и ответственности при формировании и исполнении бюджета.

Кроме традиционных финансовых задач необходимо было учитывать несколько «поправок» переходного периода.

Первое: мягко разгрузить бюджет от несвойственных ему нерыночных функций. До 1992 года, при всей нашей бедности, областной Совет не мог удержаться от «красивых жестов». То мы давали деньги велозаводу на разработку автомобиля собственной конструкции, то строителям на прогрессивное оборудование… Я уже не говорю о нерыночных мерах по поддержке сельского хозяйства.

Не одним махом, но неуклонно мы стали избавляться от этих вредных привычек, иногда выплачивая те же деньги, но уже в качестве заказчика товаров и услуг для социальной сферы.

Второе: сделать процесс перераспределения средств от доноров к реципиентам научно обоснованным и прозрачным. Мы первые в России разработали соответствующие методики, утвердили их в качестве нормативных документов.

Третье: если «богатому» еще позволительно инвестиционное распыление бюджетных средств, «наступление широким фронтом», то бедному бюджету это категорически противопоказано. В плане бюджета на 1993 год мы вынуждены были исключить из финансирования до сорока объектов долгостроя, доставшихся нам в наследство еще с советских времен. Почти все они были нужны для городов и районов. Но, если бы все имеющиеся инвестиционные ресурсы мы равномерно распределили между ними, то завершить строительство смогли бы лет через двадцать.

Зато благодаря концентрации ресурсов появилась возможность быстро ввести в эксплуатацию хотя бы часть из них. Первым таким объектом стал госпиталь для ветеранов войн, затем детская онкология и т. д.

Четвертое: мы понимали, что работа «строго по правилам» – разновидность забастовки. Особенно при молодости и несовершенстве существующей нормативной и правовой базы. Поэтому я неоднократно заходил к губернатору Б. Кузнецову с предложением предоставить не совсем легитимные кредиты селянам, дать, в нарушение закона, «федералам» (ракетчикам Бершети, управлениям внутренних дел, безопасности) взаймы на зарплату или так же незаконно выделить средства из дорожного фонда на благоустройство дорог в Перми и т. д. И всегда получал его согласие, впоследствии поддержанное депутатами.

Приходилось тратить силы и на противодействие романтическим и не совсем просчитанным инициативам.

Например, депутат Б. Гельфенбуйм со ссылкой на «цивилизованные страны» проникся идеей дефицитного бюджета и настойчиво продвигал ее к практической реализации. Представляю, чем бы это закончилось году в 1995-м, когда инфляция остановилась.

Весь 1992 год прошел в условиях острой нехватки наличности. Некоторые именитые соседи (Б. Немцов, Э. Россель) решили выпускать собственную региональную валюту… Нам хватило финансовой грамотности, чтобы избежать подобной дорогостоящей и вредной экзотики. Чем до сих пор и горжусь. Но есть в чем и покаяться.

При быстро меняющихся экономических условиях мне и моей команде не удалось избежать нескольких серьезных ошибок.

В конце 1980-х – начале 1990-х годов на общероссийском уровне было принято решение о строительстве в стране нескольких комбинатов (цехов), производящих продукты детского питания (КДП). В. Петрову, М. Быстрянцеву, А. Белорусову потребовалось немало усилий, чтобы область попала в заветный список. С 1992 года эту эстафету принял я. Нам не выделили прямого финансирования из российского бюджета, но в конце 1992-го дали квоту на реализацию на экспорт сырой нефти. Вырученная валюта должна была быть использована на оплату контракта по оборудованию для КДП. Вроде бы все делали честь по чести: объявили и провели тендер на поставку оборудования, еще раз получили подтверждение в Министерстве экономики о выделении квоты… А далее пошли «но»: проведение тендера затянули; за это время снизилась выгодность реализации нефти на экспорт из-за того, что разница между внутренней и мировой ценой резко сократилась.

Так что я подписывал контракт с выигравшей тендер финской компанией «Халонен» дрожащей рукой. Дальше – больше. Как выяснилось года через два, юридически контракт был проработан слабо. А если говорить открытым текстом – невыгодно для нашей стороны. В чем тут дело – в неопытности готовившего контракт начальника управления Владимира Ленских или в том, что иностранному партнеру удалось «прикормить» наших? Ответа на этот вопрос у меня нет. Но конечная ответственность за это все равно за мною (доверяй, да проверяй). Финансирование началось, но вскоре квоты вообще были отменены, и контракт «повис» на областном бюджете.

Когда в начале 2001 года я встретился с вновь избранным губернатором Юрием Трутневым и попросил перечислить его новые «головные боли», то Юрий Петрович, в их числе, как можно деликатнее назвал КДП.

Менее известная, но похожая история произошла с сигаретной фабрикой. Летом 1991 года на Советский Союз вообще и на Пермь в частности свалилась новая напасть: дефицит курева. Или, если официально, – табачных изделий. При всей централизованности и плановости советского народного хозяйства, самым надежным для региона было производить (и иметь) как можно больше собственного, своего: мяса и конфет, велосипедов и бензопил, краски и бензина, водки и сигарет. Была в Перми собственная табачная фабрика. Старая, с изношенным оборудованием, остановленным на ремонт. А через пару недель запасы табачных изделий иссякли. Вместо них – неотоваренные талоны, протестные пикеты и стоящие на ушах власти, пытающиеся добыть сигареты в обмен на все, что было в их распоряжении.

Тогда и было принято решение построить новую сигаретную фабрику. Первый вариант предусматривал размещение ее в Кировском районе. С целью более равномерного размещения промышленности на территории области, я предлагал выбрать Менделеево или один из шахтерских городов (закрытие шахт Кизеловского угольного бассейна уже просматривалось). После долгих споров остановились на Гремячинске. И здесь все начиналось хорошо: была получена поддержка российского агропрома. Активно действовал глава администрации Гремячинска Валерий Сергеев, завлекая к себе потенциальных инвесторов. Было начато строительство… А потом началась либерализация экономики, и спустя два года дефицитной осталась лишь одна позиция – деньги. Четыре года я был депутатом областного Законодательного собрания от Гремячинска и делал все, что мог, чтобы довести до ума этот проект, так нужный городу. Не сложилось. Так оказался чреватым еще один благой замысел.

Один сюжет на эту тему имеет счастливый конец, вопреки… моим усилиям. Одним из заместителей главного конструктора КБмаша Льва Лаврова был Игорь Прагер. Когда грянула горбачевская конверсия, ему, кроме всего прочего, было поручено заняться этой тематикой. Постепенно он вышел на итальянскую технологию производства стеклопластиковых труб, стал ее горячим сторонником и пропагандистом, предлагая развернуть производство в Перми. Насчет кредита он договорился с энергетиками, а от администрации области хотел получить производственные площади в Мотовилихе, выселив оттуда представителей другого проекта того же назначения – производства эмалированных труб. Я побывал на предприятии, послушал представителей обеих сторон. Затем поручил коммунальщикам провести тщательную сравнительную экспертизу двух проектов. Их вердикт оказался не в пользу И. Прагера. На этом основании я отказал ему в поддержке.

Но не на того напал! Не мытьем, так катаньем Игорь Авраамович все же добился своего, и в 1996 или 1997 году пригласил меня на пуск нового производства. Когда «разрезали ленточку» и подняли бокалы с шампанским, я искренне сказал, что это именно тот случай, когда я рад признаться в том, что был не прав. И сегодня, в 2008 году, когда я пишу эти строки, его предприятие ТСТ загружено работой в три смены, а сам Игорь Прагер не только вынашивает, но и реализует новые амбициозные планы.

Почти одновременно с назначением Б. Кузнецова главой администрации области бывший председатель облисполкома Михаил Быстрянцев, не прошедший московского отбора на должность губернатора, был избран председателем областного Совета. Между нашей тройкой (Кузнецов, Игумнов, Сапиро) и ним была достигнута договоренность – «пакт о ненападении».

Речь не шла о всепрощении и дружеских объятиях. Договорились: критиковать по существу, вместе искать ответы на встающие «торчмя» вопросы. Более года «пакт» соблюдался. Однако лавры Руслана Хасбулатова, активно наезжающего на Бориса Ельцина, будоражили и многих пермских народных депутатов. Особенно был активен заместитель председателя Василий Черепанов, постоянно подчеркивавший главенство облсовета над бестолковой, в его глазах, администрацией, и проявляющий жгучее желание выпороть последнюю. М. Быстрянцев, до поры до времени, дровишек в этот костер не подбрасывал, но от ветра защищал.

День ракетчика. Слева направо: А. Малофеев, И. Прагер, Е. Сапиро, Л. Лавров. Пермь, 1993 год

Время разворошить костер наступило в сентябре 1993-го. Заголовок и первые строки публикации «Звезды» от 16.09.93: «Двойка администрации. Вчера депутаты вынесли суровый приговор губернатору и его команде, поставив «неуд» за работу по созданию условий нормального функционирования отраслей жизнеобеспечения и по социальной защите населения…»

Примерно в то же время, в подобной же ситуации, Юрий Лужков заявил на заседании Верховного Совета: «Не вы меня назначали, не вам снимать»… Практического значения этот «неуд» не имел и для нас: губернатор Пермской области тоже был назначен президентом. Но подобная деструктивная политика усугубляла и без того сложнейшую обстановку. И в Москве, и в Перми. В Москве нарыв лопнул менее чем через месяц под печальный аккомпанемент выстрелов танковой пушки по «Белому дому». Советы окончательно приказали долго жить.

Пермь стала готовиться к смене представительной власти бескровным путем.

Поздним вечером конца октября 1993 года в комнате отдыха Г. Игумнова ее хозяин, я и будущий вице-губернатор, тогда еще заместитель начальника областного ФСБ Валерий Щукин проводили неформальный разбор полетов. Позади был достойно сданный экзамен: наши действия во время недавних октябрьских событий. Впереди – разгребание огромных социально-экономических завалов, накопившихся в области за последние 3–4 года. Было очевидно, что лечение таких застарелых болячек возможно лишь при условии слаженной работы исполнительной и представительной властей. И на федеральном, и на нашем областном уровне. Когда я завершил изложение того, какими вижу действия будущего пермского областного парламента, Валерий Александрович произнес: «А почему бы Евгению Сауловичу не пойти на выборы с прицелом на председателя Законодательного собрания?»

В тот вечер к идее, высказанной В. Щукиным, больше не возвращались, так что наутро я о ней даже не вспомнил. Затем те или иные аспекты формирования и деятельности будущего ЗС возникали в беседах с Б. Кузнецовым, некоторыми главами городских и районных администраций (например, с главой Осинского района Николаем Девяткиным), промышленниками, банкирами… С каждым днем разговоры становились все конкретнее, стали звучать фамилии.

Вот тут и вспомнилось «рационализаторское предложение» В. Щукина.

В нем было несколько плюсов.

Из разнообразного творческого багажа, нажитого за тридцать лет, проведенных в науке и в учебных заведениях, мне, как чиновнику высокого ранга, мало что оказалось полезным. Работа руководителя законодательного органа, в котором ты не начальник над депутатами, а один из них, лишь получивший доверенность на выполнение неких функций, совсем иная. Чаще всего ты – конферансье, которому доверили вести «сборный» концерт сорока амбициозных «звезд». Для этой роли опыт ученых советов, членами которых были не менее амбициозные ученые, бесценен. У меня этого опыта хватало. Все это аргументы «за здравие».

Но хватало и «за упокой». Если судить с карьерных позиций, то ход был чрезвычайно рискованным.

Не было никакой гарантии, что я выиграю выборы в избирательном округе. В глазах людей я олицетворял власть, которая мало чем могла похвастаться и популярность которой у избирателя была невелика. Любой соперник будет на этом играть. И имеет все шансы выиграть. Поражение на выборах ставило крест на мне как публичном политике, делало абсолютно уязвимым.

В случае проигрыша пришлось бы паковать чемоданы. Правильность такого вывода вскоре подтвердил Борис Кузнецов. Уступив в борьбе за сенаторский мандат Виталию Зеленкину и Сергею Левитану, он фактически не получил вотума доверия и был вынужден уступить губернаторский пост, уйдя в Государственную думу по партийному списку.

Взвесив все «за» и «против», я переговорил с Б. Кузнецовым, с Г. Игумновым и… пошел на выборы.

В труднейшей борьбе выборы были выиграны.

Переходя на работу в Законодательное собрание, я сдавал свой пост в исполнительной власти с чувством удовлетворения. В 1990 – 91 годах таких, как я, экономистов, не имеющих практики руководящей работы высокого уровня в исполнительной власти, но оказавшихся на этой «высоте», в стране было человек 50–60. В честь академика Леонида Абалкина, первым пришедшего во власть из науки (в союзное еще правительство Н. Рыжкова), мы называли себя «абалкинским призывом». К 1994-му из «абалкинцев» во власти осталось чуть более десятка (в их числе москвичи Евгений Ясин и Александр Лившиц, питерцы Анатолий Чубайс и Алексей Кудрин, челябинцы Александр Починок и Виктор Христенко).

Учитывая такую статистику, можно было считать, что труднейший экзамен по дисциплине «исполнительная власть» был сдан мною успешно.

Парламентская неделя

«Парламентская неделя» – излюбленная рубрика федеральных и региональных средств массовой информации, освещающих законодательную деятельность. Моя депутатская эпопея продолжалась четыре года (более двухсот недель), но промелькнула так быстро, что назвать ее «неделей» не будет большой натяжкой.

Шестого апреля 1994 года только что избранные депутаты Законодательного собрания Пермской области первого созыва выбирали своего председателя (спикера).

Формально кандидатов было трое: М. И. Быстрянцев, Е. С. Сапиро и В. П. Хлебников. Но реально претендовали на пост председателя экс-председатель областного Совета народных депутатов М. И. Быстрянцев и ваш покорный слуга.

Неофициально, но по существу, Михаил Иванович был представителем оппозиции существующей исполнительной власти – администрации области. Я же, будучи одним из двух первых заместителей губернатора, был ее выдвиженцем.

Различались мы с Михаилом Ивановичем еще по одному, тоже неформальному, признаку – идеологическому. Я – несомненный «демократ». Мой конкурент – по партийной «окраске» пусть не «красный», но явно «розовый». Число наших сторонников было примерно одинаковым. Гирькой, которая могла склонить чашу весов на сторону Сапиро или Быстрянцева, должны были послужить голоса депутатов, не определившихся со своими идеологическими предпочтениями (или не демонстрирующими их).

На пленарном заседании Законодательного собрания Пермской области (с Н. А. Девяткиным). Пермь, 1996 год

Нужно было что-то придумать, чтобы склонить «нейтралов» на свою сторону.

Наиболее солидной фигурой среди них был член малого Совета (теперь уже бывшего), глава Осинского района Н. А. Девяткин. Мне как вице-губернатору часто приходилось представлять и защищать позиции администрации перед депутатами. Николай Андреевич всегда активно принимал участие в обсуждении самых сложных вопросов, далеко не всегда безоговорочно поддерживал администрацию, но никогда не занимал позицию «голого» отрицания. Выступая «против», он пытался найти альтернативное, чаще всего компромиссное решение. Но, найдя его, стоял насмерть.

Не сразу, постепенно, но у нас сложились доверительные отношения уважающих друг друга оппонентов. О них я и вспомнил, просматривая список вновь избранных депутатов.

А что, если предложить Николаю Андреевичу быть моим заместителем? И не просто предложить, а пойти на выборы председателя в официальной связке: Сапиро – Девяткин.

Если с деловой, «карьерной» точки зрения мое предложение было для него привлекательным, то с этической все было не просто. В то время в администрации области Сапиро был олицетворением демократии, «начальником рынка». Рынка, который уже показал свои первые «зубы»: ужасающий рост цен, задержка выплат зарплат и пенсий, «финансовые пирамиды»… Сесть в одну лодку с гребцом, имеющим такую репутацию, было весьма рискованно для каждого политика. Тем более для Девяткина, который много лет проработал на руководящих должностях в партийных и советских органах, что давало повод былым коллегам обвинить его «в измене».

Я сделал предложение. После некоторой паузы Николай Андреевич ответил: «Да».

Мы выиграли с большим преимуществом.

Конечный результат соответствовал выражению «два в одном»: область получила парламент со спикером, лояльным администрации; на моей карьерной траектории появилась новая интересная и престижная точка – председатель Законодательного собрания Пермской области.

Безработица на новом посту не грозила. С одной стороны, следовало сохранить все доброе, что было в Советах. С другой – нельзя было забывать, что за окном совершенно другая жизнь.

От своего предшественника Законодательное собрание Пермской области кое-что унаследовало.

Во-первых, более десяти дееспособных, ярких депутатов.

Во-вторых, парламентскую культуру, уважение к регламенту, которым могут и сегодня позавидовать наши федеральные «старшие братья». Ни в областном Совете, ни в ЗС не допускались хамство, хождение во время заседания, «заочное» голосование…

Мы почти целиком сохранили высокопрофессиональный аппарат областного Совета, обеспечивший достойное качество законодательной продукции молодого Законодательного собрания.

Мы сохранили солидность, основательность областного законодательного органа.

Структура комитетов ЗС все три созыва оставалась незыблемой и изменилась лишь в результате партийного принципа его формирования и преобразования из областного в краевое.

У этого достижения несколько отцов:

во-первых, депутаты ЗС первого созыва, предложившие структуру, доказавшую свою жизнеспособность на протяжении 12 лет;

во-вторых, депутаты второго и третьего созывов, мудро следующие указанию классика российской изящной словесности конца ХХ века Виктора Степановича Черномырдина: «Чешется – чешите в другом месте». Этим «другим местом» явно не было Законодательное собрание Пермской области.

Однако не забудем, что настоящий раздел посвящен становлению не органов государственной власти, а «происхождению человека».

За три месяца до своего избрания в депутаты ЗС, 29 января 1994 года я получил право на бесплатный проезд в городском общественном транспорте, то есть достиг пенсионного возраста. Учитывая это обстоятельство, как-то не очень ловко говорить о собственном «становлении», «учебе». Но что было, то было: и на этом этапе жизни происходило обильное постижение нового, общение с новыми «преподавателями».

В рубрике «История» на сайте Законодательного собрания Пермского края нашему первому созыву посвящены следующие строки:

…Депутатами первого созыва было принято 142 закона и 804 решения. Среди них – Устав Пермской области, законы о Законодательном собрании, об администрации Пермской области, о местном самоуправлении, а также 14 программ, направленных на улучшение социально-экономического развития Прикамья. Методика расчета основных показателей бюджета была первым подобным документом в России.

Смею вас уверить, что из этих 960 документов бесспорных, «удобных» для всех депутатов, почти не было. Для того чтобы большинство из сорока различных по социальному положению, опыту работы, партийным симпатиям, возрасту, менталитету депутатов проголосовало за эту почти тысячу неоднозначных документов, лично мне, как спикеру, необходимо было освоить еще одну непростую науку: искусство компромисса.

На одном из первых заседаний депутат Юрий Трутнев вышел с инициативой установить льготу по налогу на прибыль практически всем хозяйствующим субъектам.

Аргументы «за»: снижение налоговой нагрузки позволит бизнесу подняться на ноги, что в дальнейшем должно увеличить абсолютную сумму прибыли и соответствующего налога; политически такой подход очень привлекателен…

Аргумент «против»: уже завтра и так более чем скромные налоговые поступления в бюджет уменьшатся. И еще не известно, на какие цели потратит налогоплательщик «льготные» деньги – чтобы «встать на ноги» или чтобы «сделать ноги».

Для депутатов – представителей бизнеса льгота выгодна и экономически, и политически. Для депутатов-бюджетников это предложение, в лучшем случае, – журавль в небе.

Как специалист по бюджету, я оценивал соотношение плюсов и минусов как 40 к 60.

А как политик? Если получится, то это будет конкретная помощь экономике, Законодательное собрание наглядно продемонстрирует свою политическую и профессиональную прогрессивность, дееспособность…

А если не получится?

Весы замерли в равновесии.

Но оставалась еще одна «гирька»: предложение исходило от депутатов, поддержавших меня на выборах председателя. По долгам надо платить! Но не «казенным» же имуществом»!..

И начались консультации, переговоры. С Ю. Трутневым, А. Кузяевым, А. Климовым, Г. Баршевским – с одной стороны. С депутатами-«бюджетниками» (Ю. Паздерин, Г. Тушнолобов, В. Филь, Л. Густокашина, Б. Светлаков, Р. Крюкова) и администрацией (Б. Кузнецов, Г. Игумнов) – с другой. Варьировали условия предоставления льгот и использования их результатов, величину процента…

Пусть не «золотая», но «серебряная» середина была найдена.

Через год с небольшим, когда стало возможным оценить эффективность льгот по закону на прибыль, я предложил сохранить льготы лишь на инвестиции в производственные объекты. После продолжительных и острых дискуссий это предложение было принято. В это же время при моей активной поддержке были «торпедированы» несколько предложений бизнес-группы депутатов откровенно лоббистской направленности.

После этого своими былыми сторонниками я был приглашен «на разговор», который состоялся на «площадях» Г. Баршевского в его офисе на Октябрьской площади. Суть сказанного «принимающей стороной» сводилась к следующему: пост председателя вы заняли благодаря нашей поддержке, а теперь вы стабильно выступаете против нас.

Пришлось ответить жестко:

– Во всем нужно знать меру. Заявленные законопроекты – наглые. И не надо меня пугать. Если будете вновь их продавливать и они пройдут – я сам подам в отставку. Но причину отставки скрывать не буду. И еще: жадность фраера сгубила. Рано или поздно эти инициативы вам выйдут боком.

Отдам должное своим оппонентам: вопрос был закрыт, нормальные личные отношения сохранились.

Далеко не всегда разногласия носили меркантильный характер.

Когда началась первая чеченская война, кто-то из депутатов, по примеру нижегородского губернатора Б. Немцова, инициировал решение об осуждении ввода войск. Вроде бы все «по совести». А как быть с территориальной целостностью России? Как быть с сепаратистскими настроениями у некоторых наших соседей в центре страны?

Мне с трудом пришлось убедить депутатов не торопиться, не давать публичной оценки этому противоречивому шагу Б. Ельцина. За что, правда, получил сполна и с левого, и с правого политических флангов.

Зато когда я предложил в знак протеста против налоговой дискриминации Пермской области отозвать свою подпись из-под Договора об общественном согласии[15]15
  Подробнее об этом см. в главе «Психология удачи».


[Закрыть], депутаты поддержали меня единогласно.

И еще один нюанс моей парламентской «недели»: председатель Законодательного собрания по закону является первым лицом. Если точнее, то одним из двух первых лиц области. Формально – наравне с губернатором председатель ЗС представляет область во внешней сфере: в соседних регионах, федеральных органах управления и даже (хотя и с ограничениями) – за рубежом.

Оговорка «формально» приведена не зря:

– не каждому спикеру фактически удается быть «равным»;

– если это и удается, то не всегда хорошо заканчивается.