Текст книги "Индия и греческий мир"

Часть 2
Индийский поход Александра Македонского

Глава 1
Северо-западная Индия накануне македонского вторжения. Древнеиндийские вооруженные силы

Порой военный поход Александра Македонского в Индию (327–325 гг. до н. э.) показывают как пример его ненасытного имперского властолюбия – мол, мало ему было завоеванных в Европе и Азии земель. Разумеется, это поверхностный подход, мало что объясняющий и столь же мало на чем основанный. На деле эта кампания выглядит совершенно естественно, вписываясь в последовательное сокрушение македонским царем Ахеменидской Персидской державы, под чьей властью еще с VI в. до н. э. пребывали некоторые земли Северо-Западной Индии. В частности, как свидетельствуют данные эпиграфики, в царство Дария I (550–486 гг. до н. э., правил с 522 г.) входили сатрапии Гандхара и Хинду – опираясь на данные Геродота, можно утверждать, что он их и завоевал, хотя индийские историки Н.К. Синха и А.Ч. Банерджи пишут, что еще Кир (ок. 593–530 гг. до н. э., правил с 559 г.) пытался завоевать Индию, двинув войска через Гедрозию (Мекран), однако в целом его экспедиция закончилась провалом, если не считать подчинения района между реками Инд и Кофен (Кабул; Г.М. Бонгард-Левин и Г.Ф. Ильин видят указание на покорение Киром заиндских областей у Геродота – I, 153, 177). Гандхара ныне – северо-запад Пакистана и северо-восток Афганистана, часть исторического Пенджаба; что же касается Хинду, то в ее состав входили, как минимум, земли по среднему и нижнему течению реки Инд, а также, вероятно, некоторые примыкающие к ним территории. Страбон (64 г. до н. э. – 23 г. н. э.) пишет в своей знаменитой «Географии» (XV, 1, 10): «Река Инд была тогда («когда Александр напал на эту страну», как чуть выше пишет сам Страбон. – Е.С.) границей между Индией и лежащей дальше к западу Арианой, которая принадлежала персам. Действительно, впоследствии индийцы завладели большой частью Арианы, получив ее от македонян». Благодаря взаимосвязям со Средиземноморьем через Персию, Индия уже в те времена не была для греков чем-то неведомым; древнейшими, дошедшими до нас сведениями о ней мы обязаны Геродоту, который в V в. до н. э. оставил о ней много любопытных записей в своей «Истории». Подвластные Дарию земли распределялись на 20 податных округов, Индия входила в последний, двадцатый; сообщая об этом, Геродот отмечает: «Что до индийцев, то этот самый многочисленный народ из всех нам известных и подать должен был платить самую большую сравнительно с другими, именно 360 талантов золотого песку» (III, 94).

Потом, возвращаясь к этому вопросу, он дает интересное описание Индии того времени, причем впервые упоминает столь знаменитых баснословных «золотоносных муравьев», уж много лет вызывающих иронический смех читателей – однако нет дыма без огня, и выбор неудачного названия вовсе не позволяет отрицать сам факт – по ходу дела, речь идет о каких-то млекопитающих, ибо Арриан приводит в своей «Индии» свидетельство Неарха – флотоводца Александра (гл. 15): «Что же касается [золотоносных] муравьев, то Неарх сообщает, что не видел ничего из того, что встречается в описании их жизни у других авторов, но видел много раз шкуры (!!! – Е.С.) этих муравьев, принесенные в македонский лагерь»; переводчик О.В. Смыка полагает, что речь идет о землеройках, Страбон отмечает в «Географии», что «Неарх утверждает, что видел шкуры муравьев, роющих золото, похожие на леопардовые шкуры» (XV, 1, 44). Итак, Геродот пишет: «Большое количество этого золота, часть которого индийцы посылают царю в виде упомянутого золотого песка, добывают вот каким способом. На востоке Индийской земли есть песчаная пустыня… и в песках ее водятся муравьи величиной почти с собаку, но меньше лисицы. Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть у персидского царя. Муравьи эти роют себе норы под землей и выбрасывают оттуда наружу песок, так же как это делают и муравьи в Элладе, с которыми они очень схожи видом. Вырытый же ими песок – золотоносный, и за ним‑то индийцы и отправляются в пустыню» (III, 98, 102). Источником информации Геродоту послужили персы (там же, 105); вообще же этого драгоценного металла в Индии предостаточно: «Там есть и несметное количество золота, добываемого из земли, частью приносимого реками или похищаемого описанным мною способом» (106). Также Геродот сообщает некоторые сведения по этнографии и обычаям различных индийских племен. Еще он, в частности, писал о том, что правитель Вавилона имел, в числе прочего добра, «так много собак индийской породы, что четыре больших селения на равнине должны были доставлять пищу для них и за это были освобождены от прочих повинностей» (I, 192). Царь Дарий проявлял достаточно интереса к Индии и ее жителям: «Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев, которые едят тела покойных родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай – царь всего» (III, 38).

Еще «царь хотел узнать, где Инд впадает в море (это ведь единственная река, кроме Нила, где также водятся крокодилы). Дарий послал для этого на кораблях нескольких людей, правдивости которых он доверял. Среди них был и Скилак-кариандинец. Они отправились из города Каспатира в Пактии и поплыли на восток вниз по реке до моря. Затем, плывя на запад по морю, на тридцатом месяце прибыли в то место… откуда египетский царь послал финикиян в плавание вокруг Ливии. После того как они совершили это плавание, Дарий покорил индийцев и с тех пор господствовал также и на этом море» (IV, 44). Его плавание – а следовательно, и персидское завоевание индийских земель – датируется 516–519 гг. до н. э. Как указывает переводчик Геродота Г.А. Стратановский в своих комментариях: «Плавание Скилака стояло в связи с завоеваниями Дария в Индии. Персы покорили плодородную долину Инда. Персидское войско возвратилось сухим путем, а Скилак морем достиг Южной Аравии, а оттуда прибыл в Красное море до теперешнего Суэца». От Античности до нас под именем Скилака дошел «Перипл обитаемого моря Европы, Азии и Ливии и сколько и какие народы в каждой; затем еще области и заливы и реки; и какова протяженность плаваний; и семь населенных островов, и у какого материка каждый лежит», однако доказано, что это – произведение анонимного автора более позднего времени – IV в. до н. э., которого в науке принято именовать Псевдо-Скилак. По Геродоту, индийцы принимали участие в походе сына Дария Ксеркса I (518–465 гг. до н. э., правил с 486 г.) на Элладу (480 г. до н. э.); примечательно, что командовал ими не «свой» полководец, но перс: «Индийцы выступили в поход в хлопковых одеждах и с камышовыми луками и стрелами с железными наконечниками. Таково было вооружение индийцев. Начальником их был Фарназафр, сын Артабата» (VII, 65). «Индийские… всадники носили одинаковое снаряжение с пешими воинами, но ехали не только верхом на конях, но и на колесницах, запряженных конями и дикими ослами» (там же, 86; «На этих индийских колесницах, запряженных четверкой коней, находились возница и два лучника». – Прим. Г.А. Стратановского). При гигантском обозе персидской армии находись и упоминаемые ранее ценные индийские псы, используемые для охраны и охоты. «Число же поварих‑женщин, наложниц и евнухов точно определить невозможно. Так же и количество упряжных и других вьючных животных и индийских псов в войсках нельзя установить из‑за огромного их числа. Поэтому вовсе не удивительно, что воды некоторых рек иссякли; зато гораздо более поразительно, что нашлось достаточно пищи для стольких мириад людей» (там же, 187). В знаменитой битве при Платеях (479 г. до н. э.) индийцы были выстроены за бактрийцами против гермионян, эретрийцев, стирейцев и халкидян, а рядом с индийцами персидской полководец Мардоний поставил скифов-саков (см.: IX, 31). Чем все это закончилось для персов и подвластных им народов, хорошо известно. Отметим, что индийцы сражались против Македонского при Гавгамелах, как свидетельствует Арриан в «Походе Александра», к которому мы в дальнейшем будем не раз обращаться: «На помощь Дарию (III, ок. 381–330 гг. до н. э., правил с 336 г. – Е.С.) пришли инды, соседи бактрийцев, сами бактрийцы и согдиане. Предводительствовал ими всеми Бесс, сатрап бактрийской земли… Говорят, что в войске у Дария было до 40 000 конницы, до 1 000 000 пехоты, 200 колесниц с косами и небольшое число слонов: голов 15, которых привели с собой инды с этого берега Инда» (III, 8, 3 и 6). Позицию индийские воины заняли в центре персидского войска, где был сам Дарий (там же, 11, 5); «слоны и колесниц с 50 стояли около царской илы Дария» (там же, 11, 6). Когда исход битвы был уже решен и Дарий обратился в бегство, часть персов и индийцы прорвались через левое крыло к македонскому обозу и даже освободили пленных, вместе с ними устроившими резню, но в итоге были разбиты (там же, 14, 4–5). Ничем себя особо не проявившие слоны попали в плен вместе с верблюдами и всем персидским обозом (там же, 15, 4). Так что, скажем, даже формально у Александра был повод к войне с индусами – но это мы забежали чуть вперед, продолжим наше «слово об Индии» накануне македонского вторжения.

Ряд историков (Н.К. Синха, А.Ч. Банерджи, Г.М. Бонгард-Левин, Г.Ф. Ильин) полагают, что накануне него власть Ахеменидов над входящими в состав Персидского царства индийскими землями уже ослабла, став чуть ли не номинальной, и бывшие имперские земли превратились в кучку карликовых государств, враждебных друг другу. При этом формы власти в них были весьма разнообразны – от монархии до олигархии и даже, скажем так, своего рода прареспублик. Можно сказать, они вернулись назад в своем историческом развитии, когда в VI в. там насчитывалось 16 одних только «сильных государств» (включая Гандхару). Накануне вторжения македонян вырисовывалась примерно такая картина: царство Аспасия лежало в горной местности к северу от реки Кабул, его правитель жил в городе на берегу реки Еваспл (возможно, Кунар). Недалеко к северу от перевала Малаканд была столица государства ассакенов Массага, правитель этого царства мог выставить мощную армию в 20 000 пехотинцев, 30 000 всадников и 30 слонов. На территории между Кабулом и рекой Инд было государство певкелаотов. Восточная часть старого царства Гандхары теперь представляла государство со столицей в Таксиле. Государство арсаков занимало территорию современного округа Хазара, государство абисаров – округа Панч и Наошер в Кашмире. Могущественный царь Пор правил государством меж реками Джелам и Ченаб, в нем было 300 городов, а армия его состояла, по разным данным, от 20 000 до 50 000 пехотинцев, 2000–4000 всадников, от 100 до 1120 колесниц и 130–205 слонов. К востоку от реки Джелам было государство царя Софита, государство моусиканов со столицей в Аллоре занимало территорию Синда. Это были перечислены северо-западные индийские государства с монархической формой правления, далее – исключения. Меж реками Кабул и Инд была маленькая горная республика Ниса – одно из предполагаемых мест воспитания бога Диониса. Ниже места слияния рек Джелам и Ченаб (округ Джанг) жили сибои, чья армия насчитывала 40 000 пехотинцев и 3000 всадников. Между реками Рави и Биас жили оксидракаи. Долину реки Рави (к северу от ее слияния с рекой Ченаб) населяли малы (маллои). Абастанои, жившие на землях в нижнем течении Ченаба, могли выставить армию в 60 000 пехотинцев, 6000 всадников и 500 колесниц. В отличие от этих северо-западных государств, в Северной Индии еще с VI в. до н. э. процветало крупное и мощное государство Магадха (на территории совр. Южного Бихара), последовательно подчинившее Ангу (в Западной Бенгалии), Кошалу, объединение Личчхавов и Аванти (Западная Индия).

Такое разнообразие государств и царившая меж ними вражда, разумеется, оказались впоследствии на руку Александру. Теперь же стоит сказать несколько слов, чем индийцы были готовы встретить незваного гостя (здесь нам, в основном, помогут труды Арриана «Индия», В.Р. Рамачандры Викшитара «Война в Древней Индии. Философия, этика, стратегия, тактика» и, конечно, бесценные индийские первоисточники – Ригведа, упанишады и «Рамаяна»). Арриан в своем сочинении «Индия» (гл. 16) сообщает: «Вооружение у индийцев бывает разных видов. Пехотинцы имеют такой лук, который по величине равен росту самого стрелка. Чтобы выстрелить, лук этот ставят на землю и придерживают левой ногой, а тетиву отводят далеко за себя; стрела же чуть меньше трех локтей, и ничто не может отразить удар стрелы, пущенной индийским стрелком, – ни самый крупный щит, ни панцирь, ни какое иное защитное средство. В левой руке они сжимают щиты из бычьей шкуры, которые в ширину уже человеческого тела, а в длину – почти с него. У некоторых вместо луков метательные копья, зато все они носят при себе мечи, широкие и не меньше трех локтей в длину. Когда доводится схватиться врукопашную, что вообще у индийцев не часто случается, они, чтобы удар вышел посильнее, наносят его, держа меч обеими руками. У всадников при себе по два метательных копья, которые называются “савния”, и щит, который поменьше, чем у пехотинцев. Кони у них неоседланные и взнузданные не как у эллинов и кельтов – в пасти лошади с краю продет ремень бычьей кожи, и к нему приделано острие из меди, железа или слоновой кости – у богачей. А во рту у лошади железный стержень, и к нему приделаны поводья. Когда натягивают поводья, этот стержень обуздывает лошадь, острие жалит ее и заставляет слушаться».

Теперь – подробнее. Основным оружием индусов был лук, упоминаемый в разных источниках как сарнга, коданга и кармука (подробностей насчет того, чем они отличались – если отличались – нет). В «Нитипракашике» (II, 17; IV, 8–9) описывается лук, высотой в четыре локтя, изогнутый в трех местах и формой напоминавший слоновий бивень. Интересно почитать в «Рамаяне» (I, ч. 67) о почтении, которое оказывалось луку Шивы:

 
«Божественный лук, Деварате подаренный Рудрой,
Дай Раме узреть», – Вишмавитра сказал многомудрый.
И раджа велел принести этот лук знаменитый,
Душистым сандалом натертый, цветами увитый…
На восьмиколесной телеге сундук помещался.
Под крышкой железной блистающий лук помещался.
Узрел этот ларь и сложил для привета ладони
Митилы властительный царь, восседая на троне.
 

«Плечи» луков изготавливались из железа, древесины и рога, тетива 18 видов плелась из волокон растений. Луки знати инкрустировались золотом. Индусы, как и персы, могли использовать луки в конном бою. Длина бамбуковых стрел с железными наконечниками составляла три локтя (наконечники стрел знати были позолоченными). Арриан не преувеличил, индийские стрелки действительно могли пробивать железные доспехи толщиной в половину пальца и 24 слоя кожи. Иногда наконечник стрелы перед выстрелом накалялся (если для этого, конечно, было время и условия) – так в Индии до сих пор охотятся на медведя. Также индусы смазывали наконечники стрел соком аконита – сильным ядовитым растением, вызывающим паралич сердца и дыхательных путей. Интересно, что «Законы Ману» предписывают царю (VII, 90): «Когда сражается с врагами, пусть не убивает врага ни вероломным оружием, ни зубчатыми стрелами, ни ядовитыми, ни имеющими наконечники, раскаленные на огне».

Индийские мечи (аси) имели много разновидностей; лучшими считались длинные (порядка 127 см, минимальная длина составляла 91 см) и те, чей клинок напоминал по форме лепесток лотоса; рукояти делались из дерева, рога, слоновьего бивня. Естественно, мечи знати обильно украшались золотом.

Кроме луков и мечей, индийцы пользовались в бою бхиндипалой – тяжелой палицей с широкой рукоятью длиной в локоть; другханой (мудгарой) – палицей или посохом, увенчанным железным шаром с шипами, либо же, по другой трактовке, кистенем на шнуре; шакти – обоюдоострым копьем; томарой – либо железной булавой (сарвайясам), либо метательным копьем (данда); лагудой – двуручной боевой палицей или тяжелым посохом с металлическим основанием; пашей – арканом, изготовлявшимся из хлопка, волокон травы, кожи или сухожилий животных; сакрой – метательным диском с отверстием посередине и несколькими лезвиями, от четырех до восьми; дантаканитой – металлическим оружием с лезвием, напоминающим по форме зуб; мусунди – тяжелой восьмигранной палицей; парашей – боевым топором с лезвиями разнообразных форм; гоширасом – копьем с наконечником в форме рога; асидхену – трехгранным кинжалом длиной в локоть; лавитрой – серпом с лезвием в форме крюка и острым концом; астрой – аналогом бумеранга из дерева или слоновой кости; кунтой – кавалерийским копьем или дротиком в шесть – десять локтей с зазубренным шестигранным наконечником; стхуной – вероятно, боевым посохом с человеческий рост; прасой – тоже то ли посохом, то ли копьем длиной в четыре локтя; пинакой – «трезубцем Шивы», которым можно было наносить и колющие, и режущие раны; гадой – тяжелым жезлом с сотней шипов на конце, наиболее длинным, в четыре локтя, можно было дробить камни и убить слона; мудгарой; сирой – неким оружием в форме лемеха высотой в человеческий рост; мусалой – то ли палицей, то ли трезубцем, то ли, вероятнее всего, какой-то гибридной их формой; паттишей – двуострым копьем с гардой (защитным прикрытием) для рук; маустикой – ножом с круглой в сечении рукоятью; маюкхи – боевым посохом с дополнительной рукоятью и колокольчиками. Увидеть воочию это разнообразие индийского оружия можно, например, на изображениях многоруких индуистских божеств, к примеру воинственной Дурги, истребительницы демонов, которая одновременно держит кривой меч, тяжелую палицу, лук со стрелой, трезубец, метательный диск, раковину и цветок (женщина все-таки) – когда ее изображают не с восемью, а с 18 руками, количество вооружения соответственно увеличивается; количество голов может возрастать до пяти. Но истинно масштабное представление не только об оружии, наступательном и защитном, но и ведении боевых действий с колесницами и слонами дает гигантская роспись из 178 фресок XVIII–XIX вв. с поясняющими стихами (на мраморных панелях) короля Сиама Рамы I (Буддха Йодфа Чулалок (1737–1809 гг., правил с 1782 г.) крытой галереи королевского дворца в тайском Бангкоке, где изображена вся (!) «Рамаяна», в тайской редакции именуемая «Рамакеной».

Знала Древняя Индия и «агнею-астру» – огнеметательное оружие. До нас дошли несколько оригинальных рецептов огненных смесей. Агни-дхарана изготовлялась из смеси ослиного, верблюжьего, козьего и овечьего помета, древесины саралы, гималайского кедра (девадару), листьев лимона (путитрины), гуггулу, скипидара и природного лака. Ксепио-агни-йога – из ослиного, верблюжьего и лошадиного помета с добавлением древесины приялакурны и авалгуджи, ламповой сажи и пчелиного воска. Вишвасагати представлял собой смесь металлических порошков кумбхи, свинца и цинка с добавлением древесного угля, масла и скипидара – возможно, прообраз гранаты.

На вооружении индусов находились различные боевые машины – такие как паригха (таран), янака (таран на колесах), сарватобхадра (некая повозка, метавшая камни), джамадагния (большой стреломет), бахумукха (повозка с лучниками), сангхати (шест, при помощи которого закидывали огонь внутрь крепостей), парджанияка (машина для тушения пожаров), адагхатима (обрушивала стены и башни) и многие иные их разновидности или такие, о которых ничего, кроме названий, неизвестно, поэтому довольно о них.

Защитное вооружение с древнейших времен включало шлем, кольчугу или панцирь, защитные перчатки и щиты самых разнообразных форм и видов, от простых, плетенных из тростника, до настоящих произведений ювелирного искусства; также были специальные щиты для боя на слонах – апратихата. Изготовлялись доспехи из железа, кожи, бивней, костей носорога, слона, буйвола, черепахи и т. д. Сохранился уникальный доспех, сделанный из роговых пластин ящера панголина – индийского родственника броненосца, инкрустированный золотом, бирюзой и гранатом.

Индийская пехота состояла из следующих подразделений: маулы – наследственных (по касте) «государевых воинов», бхриты – наемников, шрени – воинов, выставленных различными корпорациями, митры – войск союзников, амирты – перебежчиков из вражеского войска и атави – воинов, набранных среди лесных племен.

Употребление индийцами в военном деле колесниц засвидетельствовано еще гимном Ригведы (VI, 47. 26): «О дерево! Будь же крепко членами, наш товарищ, выручающий (нас) добрый герой! Ты связано коровьими ремнями – держись крепко! Взошедший на тебя пусть завоюет добычу! У неба (и) земли была взята мощь, у деревьев забрана сила. Энергию вод, перехваченную коровьими ремнями, дубину грома Индры, колесницу почитай жертвенным возлиянием. Дубина грома Индры, передовой отряд Марутов, зародыш Митры, пуп Варуны… Радуясь этому нашему жертвоприношению, о божественная колесница, прими жертвенные дары!» Да и в упанишадах этот образ используется весьма часто – например, в «Брихадараньяка-упанишаде» (III, 3 – «Поучения Яджнявалкья»): «Поистине тридцать два дня колесницы богов составляют этот мир». В «Каушитаки-упанишаде» (I): «Подобно тому как возничий смотрит на оба колеса колесницы, смотрит он вниз на день и ночь, на хорошие поступки и дурные поступки и на все парное». В «Катха-упанишаде» (I, 2–3):

 
Знай, что атман – это едущий в колеснице,
Тело – колесница.
Знай, что рассудок – возница,
Мысль поистине узда.
Говорят, что чувства – это кони,
А то, что действует [на чувства], – их пастбище.
Мудрецы говорят, что упряжка из тела, чувств и мысли
И есть наслаждающийся [атман].
 

В «Шветашватара-упанишаде» (II, 2.9): «Пусть мудрец сдерживает свою мысль, не отвлекаясь, подобно тому как он впрягал бы строптивых коней в колесницу» – и т. д. Видимо, изначально возничий был вместе с тем и воином, позже воин вставал сбоку от возничего, который одновременно правил лошадьми и прикрывал воина щитом. На барельефе IV в. до н. э. за спиной возничего стоят уже два воина. Существовало много вариантов колесниц – например, три разновидности для боя, по одной – для похода, для тренировки и для перемещения на поле боя перед схваткой; были колесницы с двумя, четырьмя и восемью колесами. Превеликое множество их вариантов можно также рассмотреть в галерее «Рамакены» королевского дворца в Бангкоке – некоторые многоколесные образцы представляют собой буквально дворцы на колесах, так что обычное для нас восприятие колесницы греко-римского вида здесь фантазии не поможет. На них водружены боевые знамена, зонты (также символы власти и воинского начальства), о которых упоминает и индийский военный историк В.Р.Р. Дикшитар, некоторые (видимо, транспортные, судя по мирным сценам) имеют беседки с многоярусными шпилями. Можно сказать, что по форме своей многие колесницы напоминают лодку или корабль, особенно сзади, с высоко поднятым, изогнутым и украшенным резьбой ахтерштевнем. Колесная пара находилась примерно посередине колесничного «челна», сами колеса были весьма большими – судя по изображениям, порой выше спины лошадей. Интересно, что в походе колесницы везлись быками, в то время как кони шли налегке, экономя силы. При нехватке лошадей везти колесницы в бою могли также быки, мулы и ослы; об особом «шике» слоновьей колесницы мы упомянем чуть ниже. Задачей колесниц было прорывать строй врага, наносить удары по флангам и с тыла. Зачастую бой также открывался колесничным поединком царей или полководцев, чему многочисленные примеры есть в «Махабхарате» («Поединок Бхимасены с Дуръйодханой»: «Пусть нет колесниц и рати распались, – Сегодня сразимся мы с помощью палиц») и «Рамаяне» (напр., VI. 102):

 
И демонов раджа стремглав колесницу направил
На храброго царского сына, что войско возглавил…
И, ливнями стрел смертоносных врага поливая,
На Раму летел он, как туча летит грозовая.
Сверкали они, словно Индры стрела громовая.
Но Рама свои, с остриями из чистого злата,
Подобные пламени, стрелы метал в супостата.
 

Кстати, в этом отрывке Равана, напав с колесницей на пешего Раму, косвенно нарушил «Законы Ману» (VII, 91), предписывавшие царю не убивать «сошедшего на землю [если он сам остается в колеснице]»; впрочем, боги исправили положение дел, подарив Раме колесницу Индры.

Впрочем, для успешного действия колесниц нужны были дополнительные условия – подходящий ландшафт местности, погода (чтоб земля не обратилась в раскисшую грязь), поэтому (и не только, конечно) в боевое сопровождение колесниц зачастую входили слоны, о которых мы теперь поговорим подробнее.

Датировка начала применения слона в бою разноречива. Как утверждает В.Р.Р. Дикшитар, оно столь же старо, как и колесницы, о чем якобы свидетельствует Ригведа (X, 106, 6), но вот проблема: в русском издании «Литературных памятников» на месте пунктов 5–8 – многоточие, восполнить пробел по английскому варианту также невозможно, потому что вместо пп. 5–8 там набор непереведенных индийских слов, а переводчики и комментаторы пишут, что этот кусок нормальному переводу не поддается, и каждый, кто пытается это сделать, только пускает пыль в глаза, старясь блеснуть оригинальностью воображения; построены они якобы из выдуманных слов, где часто встречается звук [р] и редко – [пх]. В общем, в отличие от индуса, русские и английские переводчики слона-то там и не приметили. С другой стороны, а был ли он там? Больше доверия в этом отношении вызывают строки переводчика и комментатора Ригведы Т.Я. Елизаровой в сопроводительной статье «Ригведа – великое начало»: «Слон упоминается в PB дважды. Его знали, но не освоились с ним (ни домашних, ни военных слонов явно еще не было). Называют его описательно: mrga hastin «рукастый дикий зверь». В поздних ведах он уже просто hastin, и упоминаются также погонщики слонов». На этом и остановимся. В «Махабхарате» («Сказание о сражении на поле кауравов», «Книга Карны») уже сказано:

 
Земля сотряслась: на истоптанном лоне
Шумели слоны, колесницы и кони…
Сын Кунти извлек между тем из колчана
Стрелу, что разила врага невозбранно,
Как жезл многогневного Индры, сверкала,
Как луч многодневного Солнца, сжигала,
Людей, лошадей и слонов низвергала,
Любое дыханье на смерть обрекала.
 

Боевым слонам уподобил индийский поэт вышедших на поединок соперников:

 
Так Арджуна ринулся в битву с Карною:
То было воистину страшной войною!
Один – слоновидный, другой – слонотелый,
Сверкали, казалось, клыки, а не стрелы.
Восстал он, озерную гладь рассекая,
И ненависть в нем закипела такая,
Что стал он дышать, жаждой битвы объятый,
Как буйный слонового стада вожатый…
Враги, как слоны, приближались, и ливни
Их крови текли, и стучали их бивни…
Бхиму он ударил в висок, но вознесся
Над полем Бхима наподобье утеса,
Как слон в пору течки, стоял он, могучий,
А кровь из виска – словно мускус пахучий.
 

Слон считался одним из семи «царских драгоценностей» – наряду с царицей, военачальником, советником, конем, мечом и колесом – символом власти и сансары («Царевич Судана и небесная дева Манохара»). Описание тожественного выезда (с участием слонов) средневековых индийских властителей мы приведем чуть позже, здесь же упомянем, что царские слоны порой участвовали в жутком зрелище, демонстрировавшем власть самодержца над подданными, – они давили головы связанным мятежникам и преступникам.

Интересно, что в «Учении Будды» есть совет (пер. с англ. – Е.С.): «Чтобы быть дрессировщиком слонов, человек должен обладать пятью качествами: хорошим здоровьем, уверенностью, старанием, искренностью намерений и мудростью. Чтобы следовать благородному Пути Будды к Просветлению, человек должен иметь те же пять хороших качеств». Порой на тернистом поприще учения Будда сравнивал себя с боевым слоном – например, см. «Дхаммападу», гл. 23 – «О слоне»: «Нельзя уходить каждый раз, когда тебя оскорбляют… Я подобен слону на поле брани, который может устоять перед стрелами, которые летят на него со всех сторон; я тоже терпеливо снесу все оскорбления, нанесенные безнравственными людьми». Затем Будда произнес следующие стихи: «Как слон на поле брани устоит перед выпущенной из лука стрелой, так и я устою перед оскорблением. На свете действительно много безнравственных людей».

Арриан в «Индии» описывает, как индийцы ловят и приручают слонов, – как хорошо известно, этот способ практиковался до самого последнего времени, а может, и сейчас еще (гл. 13–14): «Охотятся индийцы на тех зверей, что и эллины, однако не существует ничего, подобного их охоте на слона, поскольку и само это животное не имеет ничего общего со всеми остальными зверями. Итак, индийцы выбирают ровное место на самом солнцепеке и окапывают рвом такую площадку, на которой мог бы уместиться большой военный лагерь. Ров они делают шириной в пять оргий (оргия – ширина размаха рук, примерно 1 м 85 см. – Е.С.), глубиной – в четыре. Вырытую из рва землю насыпают по краям рва, как две стены, и с внешней стороны за насыпью выкапывают для себя убежище, оставляя щель, через которую туда попадает свет и которая позволяет следить за зверем, когда его теснят и изгонят в ограду. В загоне помещают трех или четырех особенно хорошо прирученных самок и оставляют единственный проход в загон, перекинув через ров мост, и закидывают его землей и травой, чтобы он был незаметен и звери не почуяли ловушку. Сами охотники держатся поодаль, спрятавшись в убежищах на насыпи.

Дикие слоны в течение дня не приближаются к домашним, а ночью они бродят повсюду и пасутся стадом, следуя за самым крупным и сильным слоном, как коровы за быком. Когда, приблизившись к загону, они слышат голоса находящихся там самок и чуют их запах, отчего приходят в возбуждение, они бегом устремляются к огражденному месту. Они бегают вокруг насыпи, пока не наткнутся на мост, и по нему проникают в загон. Тут же, увидев, что дикие слоны проникли в загон, одни люди поскорее убирают мост, а другие торопятся в ближайшую деревню сообщить, что слоны попались. При этом известии жители деревни садятся на самых сильных и наиболее умных домашних слонов и направляют их к загону, а пригнав, не сразу отправляют биться с дикими, но выжидают, пока дикие слоны ослабнут от голода и жажды. Когда охотники сочтут, что дикие слоны уже достаточно ослабли, они гонят своих через мост в загон, и там сначала домашние слоны бьются с пойманными, а потом дикие, сломленные страхом и голодом, покоряются домашним. Тогда люди спешиваются и связывают ноги диким слонам, оставшимся в живых, после чего приказывают домашним наносить им удары, пока те, обессилев, не упадут. Когда слоны вновь поднимаются на ноги, на них набрасывают веревку, а охотники взбираются на тех животных, что еще лежат. Чтобы слон не сбросил веревку и вообще не вел себя буйно, на шее делают круговой надрез шкуры, и в рану засовывают петлю, чтобы голова и шея не вертелись, ведь если животное в порыве ярости станет вращать головой, колодка, впившись, будет натирать ему рану.