Текст книги "Предавшие СССР"

Не все поверили, что автором являлась именно Нина Андреева.[423]423
  Андрей Грачев писал: «…И масштаб произведения и аргументация вызывали подозрение (как потом выяснилось, обоснованные), что над статьёй трудилась не одна рука, придавая ей черты „установочного“ выступления». (Грачев А.С., «Кремлёвская хроника», М., «Эксмо», 1994, с.125).


[Закрыть] Прозрачные намёка, как обычно, были направлены на второго человека в партии —. Его стали обвинять в заговоре, хотя имя прямо не указывали, но для понимающих (в том числе для, а может быть и, прежде всего, для него) все было ясно.[424]424
  Лигачев писал: «Обстановка на тот момент складывалась противоречивая, неоднозначная. Между мной и Горбачёвым безусловно пробежала трещина. Но в то же время я оставался вторым секретарём ЦК, и Михаил Сергеевич выступил за то, чтобы поручить мне доклад на Пленуме. Более того, на Пленуме мою линию поддержали, мои позиции усилились. А впереди – совсем рядом, близко, летом! – маячилаXIX партконференция. Нетрудно было предположить, что на ней я вновь буду отстаивать диалектический взгляд на историю и критиковать праворадикальные средства массовой информации.


[Закрыть]

Сам это напрочь отрицал это, говоря, что ознакомился со статьёй только после публикации, но признает, что на совещании редакторов посоветовал им прочитать статью.[425]425
  В изложении Ивана Лаптева этот разговор выглядел следующим образом: «В день выхода письма-статьи нас, редакторов центральных газет, руководителей телевидения и радио собрал в своём кабинета Е.К. Лигачев. Примерно полчаса разговор шёл о работе прессы, о проблемах перестройки. Потом Лигачев не выдержал:


[Закрыть] Правда, уточнил, что не давал указание её перепечатывать.[426]426
  Лигачев Е.К., «Загадка Горбачёва», Новосибирск, «Интербук», 1992, с. 127-128.


[Закрыть]

По возвращении в Москву состоялось заседание Политбюро, которое после сложного и бурного осудило публикацию статьи «Не могу поступиться принципами», но самого не в чем не обвинило.[427]427
  По словам Андрея Грачева все выглядело так: «…Горбачёв созвал Политбюро и потребовал от каждого его члена дать оценку статье. Перед его яростным напором Лигачев и уже готовое поддержать его большинство дрогнули и отступили». (Грачев А.С., «Кремлёвская хроника», М., «Эксмо», 1994, с.127).


[Закрыть]

«…Способ реагирования оказался привычным (борьба с инакомыслием) и оформление получил в худших традициях стиля партийно-бюрократического аппарата».[428]428
  «История современной России», под рук. В.В.Журавлёва, М., «Терра», 1995, с. 34.


[Закрыть] Официальная партийная газета (а тогда ещё самая важная газета в стране) «Правда» опубликовала несколько разгромных статей с критиков позиции Нины Андреевой.[429]429
  Лигачев писал: «Между прочим, тон и стиль каждодневно муссировавшегося тезиса о „нарастании сопротивления перестройке“ и её „врагах“ был задан статьёй в „Правда“ от 5 апреля 1988 года, к которой приложил руку Яковлев». (Лигачев Е.К., «Загадка Горбачёва», Новосибирск, «Интербук», 1992, с. 129).


[Закрыть] «Был запущен весь идеологический аппарат на разгром инакомыслия. Это было начало политического террора инакомыслия официальной властью. „Сталинистку Андрееву травили сталинскими методами в назидание всем“.[430]430
  «Советская Россия», 19.08.93, с. 4.


[Закрыть]

Однажды в ЦК КПСС на совещании руководителей средств массовой информации писатель В.В. Карпов, обращаясь к, задал вопрос: «Когда же прекратится травля Нины Андреевой ? Что, она не имеет права на своё мнение? Поймите, ведь она к тому же женщина». Вопрос остался без ответа».[431]431
  Лигачев Е.К., «Загадка Горбачёва», Новосибирск, «Интербук», 1992, с. 136.


[Закрыть]

Так началась критика врагов перестройки, а заодно и полупрозрачные намёки на то, что главой консервативного лагеря является. Лозунг «врагов перестройки», как и сталинский лозунг «врагов народа», помог некоторым в политической борьбе, он также на некоторое время отвлёк внимание людей, которые не видели позитивных изменений, кроме некоторого нарастания гласности. Но словами долго сыт не будешь. Зрелища могут заменить хлеб на некоторое время, но не на всегда.

Заметим, что это был, по сути дела, первый громкий наезд на (хотя имя открыто ещё не называли, все понимали о ком речь). Он принёс свои плоды, но явно недостаточные. Следующим был наезд, осуществлённый прокурорскими следователями, обвинивших секретаря ЦК КПСС в получении взяток (см. пункт настоящей книги).

4.8.1. писал: «Вообще, после того как ушёл из КГБ, все новые руководители этой организации были, как говорят на Руси, на голову ниже своего предшественника по таланту, образованности, политической силе и организационным способностям. Они исповедовали только собственные интересы и приспосабливались к складывающейся обстановке».[432]432
  Чазов Е.И., «Здоровье и власть. Воспоминание „кремлёвского врача“, М., „Новости“, 1992, с.202.


[Закрыть] Следует только уточнить, что первым приёмником был недолговременный Федорчук, затем более долговременный, а уже после него.

Мы уже говорили, что председатель КГБ СССР вложил свой весомый вклад в деле избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС (см. пункт настоящей книги). Но благодарностью не все отличаются, да и соратники начинают порой понимать кому они помогли. Прошло время и по некоторым данным, стал более критически оценивать позицию.[433]433
  «… К 1987 году темпы и масштаб нового мышления Горбачёва показались Виктору Чебрикову слишком резвыми. Сто десятую годовщину со дня рождения Феликса Дзержинского он использовал, чтобы оживить старую теорию о гигантском заговоре западных разведслужб по распространению идеологических диверсий, в частности, троцкизма: «Одной из основных целей подрывной деятельности спецслужб и империалистических держав продолжает оставаться моральный и политический потенциал нашего общества и советская философия…


[Закрыть]

4.8.2. Настало время его менять. «Почему предпочёл именно ? Ему, скажем предлагали кандидатуру, бывшего начальника Пятого управления, – задал сам себе вопрос Леонид Млечин и тут же ответил. – Можно предположить, что он выбрал человека из разведки, полагая, что тот меньше руководителей внутренних подразделения КГБ станет противодействовать перестройке».[434]434
  Млечин Л.М., «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы», М., «Центрполиграф», 2003, с. 690.


[Закрыть]

Но есть и ещё один аспект в назначении именно самую высокую должность в КГБ. «Назначение руководителя службы внешней разведки КГБ председателем всего Комитета (а такого раньше никогда не случалось) было явным свидетельством как престижа ПГУ в эпоху, так и её важности».[435]435
  Гордиевский О., Эндрю К., «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачёва» (публикация в Интернете).


[Закрыть]

«Разведка всегда была самой фрондирующей структурой в КГБ. Влияло и то, что сотрудники жили за границей», – рассказывал позже уже бывший сотрудник разведке КГБ.[436]436
  Геворкян Н., Колёсников А., Тимакова Н., «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным», М., «Вагриус», 2000, с.60.


[Закрыть] Кстати, в этом мнении он был не одинок. Разведка, действительно, более «продвинутая», потому, что больше общалась с Западом. Но она же была и более насыщена номенклатурными сынками, класса, который уже подсознательно хотел перемен в сторону капитализации страны, для закрепления в личной собственности тех богатств, которые им предоставила власть всего лишь в распоряжение. Разведка – это вам не контрразведка.

Вот что пишут в известной книге, созданной с участием Олега Гордиевского, о : «К 1987 году он значительно больше сблизился с гибким, до которого наконец дошло, что традиционные теории заговоров стоит хоть немного приглушить для того, чтобы они совпадали с потребностями нового мышления.

даже пошёл на беспрецедентный шаг и взял с собой в первую поездку в Вашингтон в декабре 1987 года для подписания договора по РСМД, первого правового инструмента сокращения ядерного арсенала сверхдержав., правда, своего пребывания в Вашингтоне не афишировал».[437]437
  Гордиевский О., Эндрю К., «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачёва» (публикация в Интернете).


[Закрыть]

В назначении нового председателя КГБ СССР, вероятно, отразилась и начало переориентации на либералов (см. пункт настоящей книги). На всякий случай, перед переориентацией решил подстраховаться и сменить руководителя важнейшего ведомства страны.

Кстати, существует следующая версия: « приблизил к. После смерти почувствовал себя крайне неуверенно. Он лишился опоры и стал искать, на кого опереться. Он ещё при жизни поверил в судьбу, но не знал, как подойти к нему. Он попытался сделать это через. вспоминает, как „ напористо полез ко мне в друзья, буквально подлизывался ко мне, постоянно звонил, зазывал в сауну, всячески изображал из себя реформатора“.[438]438
  Млечин Л.М., «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы», М., «Центрполиграф», 2003, с. 690.


[Закрыть]

На фоне последующего серьёзного конфликта с Яковлевым, эта версия кажется парадоксальной. Но на самом деле то было время парадоксов,[439]439
  Валерий Болдин рассказывал, что Крючков хорошо знал Яковлева, «именно Яковлев познакомил Болдина с Крючковым». («Советская Россия», 11.03.93, с. 4).


[Закрыть] которые не красили ни услужливость, ни неразборчивость в людях.

4.8.3., явно, пользовался поддержкой, иначе трудно объяснить следующие одна за другим награды и поощрения. В том же 1988 году получил звание генерала армии, через год в октябре 1989 года он стал членом Политбюро. довольно прозрачно дал понять, как он ценит.

Новый подчинённый, вознесённый начальником на более высокий пост, обычно, хотя бы на время, является, как правило, лояльным и надёжным. А это для, теряющего почву под ногами, было также очень важным. Возможно, что именно наградами и поощрениями, он пытался снизить у него элементы разочарования в перестройки (КГБ начали понемногу критиковать, а страна катилась в пропасть).

В своё время знаменитой была книжка «Исповедь на заданную тему». счёл необходимым там отметить: «…Председатель КГБ вдруг перепрыгнув ступень кандидата, сразу же был введён в состав Политбюро. Это продолжение старой традиции сращивания партийной верхушки с органами безопасности, конечно же, шокировало всех. Все-таки во времена перестройки и гласности, хотя бы из чувства такта и здравого смысла, не стоило превращать один из госкомитетов в самый главный комитет. Но нет, жажда власти и страх её потерять важнее любой логики и любого здравого смысла. КГБ должен быть на страже партийных интересов, пусть будет рядом под боком».[440]440
  Ельцин Б.Н., «Исповедь на заданную тему», М., «Огонёк-вариант», 1990, с.119-120).


[Закрыть]

Читаешь и думаешь, уж не обижается ли, что его дальше кандидата в Политбюро так и не взяли? А вот насчёт госкомитета он хотя бы формально не прав. КГБ в то время не был государственным комитетом, он был просто комитетом. Этакое суперминистерство, не называемое министерством. Кстати, в конце 1991 года, придя к полной власти, сам советовался часто (а порой и только советовался) со своими людьми из спецслужб, а потом и назначил себе преемника из числа выходцев из КГБ. Так что, такова, видимо, судьба российских властителей любить спецслужбы, без которых они порой и шага ступить не могут.

4.8.4. Что начал делать новый председатель КГБ после назначения? Две вещи: угождать своему начальнику, т.е. Генеральному секретарю ЦК КПСС и угождать себе, т.е. расставлять своих людей.

Начнём со второго, тем более, что сам в этом и признается: «В 1988-1991 годах большие кадровые перестановки были произведены во многих подразделениях КГБ и его территориальных органах. Целая плеяда сравнительно молодых сотрудников получила назначение на более высокие должности, в том числе были и такие, кто получил повышение сразу через две-три ступеньки. Их дальнейшая работа показала, что ошибок при назначениях почти не было».[441]441
  Крючков В.В., «Личное дело», М., «Олимп», 1996, в 2х томах, т. 1., с.433.


[Закрыть]

Что же дело житейское каждый начальник выгоняет «чужих» людей и ставит «своих». Ни он первый, ни он последний. Правда, от этого дело, по крайней мере, на первых порах сильно страдает. Но кто же думает о деле, когда садится в кресло!

Может быть, господин все же думал? Может быть. Сие нам не ведомо, в душу его не заглядывали. Зато ведомо другое: его «большие кадровые перестановки» СССР все равно не спасли, не смотря на то, что некоторых передвигали на две-три ступеньки. При этом, он все же считает, что «ошибок при назначении почти не было». Вот именно почти, не считая развала страны.

Угождение руководству страны проявилось в готовности следить за политическими конкурентами[442]442
  «…В партийном органе – Политбюро практически надёжной опоры у Генсека давно уже не было, и требовалось пристальное наблюдение за изменениями позиций каждого из коллег». (Королев Ю.А., «Кремлёвский советник», М., «Олимп», 1995, с.292).


[Закрыть], а также в некотором изменении практики деятельности госбезопасности в соответствии с духом времени.

«Заняв пост председателя КГБ,, по крайней мере, на публике, смягчил свою позицию и начал кампанию по заигрыванию с общественностью. „КГБ не только в нашей стране, но и во всем мире, должен иметь образ, соответствующий его благородным целям, которые мы преследуем в нашей работе“, – заявил. В начале 1989 года стал первым в истории председателем КГБ, который в своём кабинете принял посла Соединённых Штатов».[443]443
  Гордиевский О., Эндрю К., «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачёва» (публикация в Интернете).


[Закрыть]

Впрочем, о проблеме гласности и КГБ мы поговорим отдельно (см. пункт настоящей книги).

4.8.5. Все менялось, кроме сущности распределения кресел и должностей. Приведём один характерный факт: Бывший начальник Первого главного управления КГБ СССР писал: «…Летом 1991 года отнюдь не по заслугам и не по положению было присвоено генеральское звание одному из наших зарубежных работников. Он сумел чем-то понравиться управлению кадров и двум зампредам, которые минуя меня, вышли с предложением прямо на. Я ругался, спорил, негодовал, пока председатель не решил вопрос не в мою пользу».[444]444
  Шебаршин Л.В., «Рука Москвы», М., «Центр-100», 1992, с.271.


[Закрыть]

До окончательного распада страны (август 1991 года, а затем его результат – декабрь 1991 года) оставалось всего несколько недель, а думали о том, как бы сделать своего человека генералом. При таком подходе удивляться развалу страны не стоит. Мы шли к нему закономерно.

4.9.1. Сотрудники госбезопасности, как и многие другие, плохо представляли, что такое перестройка, зачем она и почему нет реальных положительных результатов.[445]445
  Заместитель председателя КГБ СССР Л.В. Шебаршин вспоминал: «В сырой и холодной Прибалтике, в закрытом густым туманом Владивостоке, в знойном Краснодарском крае я видел одно и то же. Огромные штаты местных подразделений КГБ не знали, ради чего они работают, какие проблемы должны решаться ими или с их помощью, какую информацию собирать и кому докладывать. Совершалось множество суетливых механических движений (так бегают и хлопают крыльями обезглавленная курица), создавалась видимость активной работы. Люди обслуживали сами себя, успокаивали видимостью работы совесть, пытались быть чем-то кому-то полезными.


[Закрыть] Все это воздействовало общую атмосферу в системе КГБ.

Дело ещё и в том, что в годы перестройки (если включить туда же и 1985-1986 годы) в системе КГБ начальники стали требовать от подчинённых чтобы те перестроились. Но при этом ни те, ни другие толком не знали что это такое. И поэтому втихомолку посмеивались друг над другом.

Никто толком не мог объяснить, что означает перестройка в работе госбезопасности.[446]446
  В одной записке КГБ СССР указывалось: «Комитет государственной безопасности СсССР, осуществляя перестройку своей деятельности, большое внимание уделяет мерам, направленным на повышение роли КГБ в реализации установок партии на всемерное развитие социалистической демократии. Важное значение в этом процессе имеют расширение гласности в вопросах обеспечения государственной безопасности СССР, глубокое понимание широкими кругами советской общественности целей и задач деятельности КГБ, активное участие трудящихся в защите от подрывных происков революционного процесса перестройки». («Известия ЦК КПСС», N 11, 1989, с.22).


[Закрыть] Разумеется, если не принимать во внимание гласность, которая била по авторитету всей системы КГБ. (см. пункт настоящей книги). Просто была обычная работы, такая же как и раньше.

Автор настоящей книги, вспоминая то время, находит только одно действие, которое он стал делать больше, чем раньше – встречаться с людьми и объяснять задачи органов КГБ и козни врагов. На этом его «перестройка» и оканчивалась. Впрочем, многие не делали и даже этого, т.к. чёткого указания как «перестраиваться» вообще не было.

Один бывший сотрудник КГБ вспоминает, что получил указание составить крылатую фразу для теоретического осмысление роли и места КГБ в перестройке. Он и составил: «Перестройка для КГБ – это умение работать ещё лучше, с честью выполнять задания партии».[447]447
  «КГБ: вчера, сегодня, завтра», М., 1996, с.94.


[Закрыть] Красиво, но ничего, по сути, не ясно.

4.9.2. Между тем в годы перестройки КГБ начал постепенно входить в зыбкое болото внутриведомственных конфликтов, которые часто решались привычными половинчатыми мерами.[448]448
  Л.В. Шебаршин вспоминал: «В конце 1990 года большая группа сотрудников управления КГБ по Свердловской области обращается с открытым заявлением в Верховный Совет РСФСР и средства массовой информации по поводу неудовлетворительного положения в управлении и КГБ в целом. Возникает острейший, беспрецедентный конфликт, перехлёстывающий рамки комитета. Авторов письма вызывают в Москву, проводится заседание коллегии. Свердловчане говорят горькую правду, это чувствуют все. Их руководители не меняются десятки лет, продолжают выполнять указания местных партийных властей, заставляют работников следить за политическими деятелями, скрытно записывать выступления на митингах. Увлёкшись разработкой глобальных концепций организации работы всей системы госбезопасности, начальник управления и его заместители не знают, чем занимаются рядовые работники, и не интересуются ими. Оперативный состав не понимает, какие задачи он должен решать.


[Закрыть] Это расшатывало дисциплину, формировало у некоторых сотрудников мысль о возможности решить свои карьерные проблемы без старого привычного способа – службы начальству. И их можно было понять.

Монолит КГБ стал подтачиваться вирусами сомнения и недовольства, заполонившими страну. В системе, призванной защищать коммунистический строй, это чувствовалось особенно. на вопрос о том, почему он ушёл из КГБ, ответил: «Я уже понимал, что будущего у этой системы нет. У страны нет будущего. А сидеть внутри системы и ждать её распада… Это очень тяжело».[449]449
  Геворкян Н., Колёсников А., Тимакова Н., «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным», М, «Вагриус», 2000, с.75.


[Закрыть]

Перестройка, гласность и демократизация сильно меняли страну. Чтобы удержать лодку на плаву это процессы должны были уравновешиваться соответствующим изменениям в деятельности государственного аппарата (и в том числе органов госбезопасности). Время для КГБ действительно становилось все сложнее и сложнее. Систему госбезопасности, как и всю страну, нужно было срочно, быстро и, главное, эффективно реорганизовывать. Это тем более было важно, учитывая огромное значение КГБ СССР для страны, почти всеобъемлющий характер задач, которые перед ним ставили.

Но дальше разговоров о перестройке дело не шло. Автор настоящей книги так и не смог найти хоть сколько-нибудь убедительных доказательств существования попыток реальной перестройки системы государственной безопасности с учётом кардинальных изменений в обществе.[450]450
  Леонид Шебаршин писал об этом: «Несколько сложнее обстояло дело с практическими изменениями в работе комитета. Упразднили печально известное Пятое управление КГБ, занимающееся борьбой против „идеологической диверсии“. Но упразднили на бумаге. На самом деле переименовали в Управление по защите конституционного строя». (Шебаршин Л.В., «Рука Москвы», М., «Центр-100», 1992, с. 227).


[Закрыть] Все было, как по всей стране, больше говорили красивых слов и делили власть. Именно это и умели делать с подлинным совершенством.

Что и как перестраивать никто толком не знал. Если, конечно, не считать случаев, когда под видом перестройки шла обычная борьба за кресла и должности, да мелкий, чисто косметический ремонт системы. К коренным изменениям в жизни страны, КГБ оказался не готов, и в результате получилось то, что и должно было произойти и со страной и самим КГБ.

Это топтание на месте было, в определённой степени, естественным, люди-то ведь были те же самые, и начальники, и подчинённые. Внутри все оставалось практически тем же, хотя внешне жизнь резко менялась. Разрыв между внутренним и внешним состоянием все время нарастал. А нарыв не может нарывать бесконечно. И, как правило, он сам по себе не рассасывается.

В результате в некоторых регионах страны органы госбезопасности попадали прямо таки в гущу конфликтов. Например, в июне 1990 года на сессии Верховного Совета Эстонской ССР было принято решение о прекращении финансирования из республиканского бюджета деятельности КГБ, Главлита и военкомата Эстонской ССР. В ночь с 15 на 16 сентября 1990 года в Тбилиси после несанкционированного митинга возбуждённая толпа совершила нападение на здание КГБ Грузии. Список таких примеров по стране можно было бы и продолжить.

4.9.3. Кстати, в 1989 – 1991 годы многие сотрудники органов государственной безопасности принимали участие в формировании представительных органов власти различного уровня. Такое активное участие не могло ни быть санкционировано руководством этого ведомства.[451]451
  «В Верховный Совет и местные органы власти были выдвинуты десятки профессиональных чекистов очень высокого ранга. Тысячи поменьше – в местные органы власти. Азарт борьбы захватил не только руководителей, но и рядовых оперов, которые даже плохо представляли, чем придётся заниматься в Советах народных депутатов и ради чего…». (Михайлов А.Г., «Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин», М., «Олма-пресс», 2001, с.47-48).


[Закрыть] Процент сотрудников госбезопасности среди великого множества различных депутатов был гораздо выше их процента среди всего населения.

4.9.4. Ещё одним аспектом «перестройки» КГБ некоторые считали участие этого ведомства в «создании» демократического движения. Одна из самых скрытых и интригующих версий.

Вот как она звучит устами Кирилла Столярова, со ссылкой одного из руководителей Азербайджанской ССР Аяза Муталибова: «Часто наведывась в Москву по долгу службы, он не раз слышал от держащих носы по ветру знакомцев из Госплана СССР, что народные фронты возникли в республиках отнюдь не спонтанно, а по закрытому указанию Политбюро ЦК КПСС. Первоначально предполагалось, что, внедрив туда агентуру из числа стукачей и „доверенных лиц“, на чекистом сленге именуемых „источниками“, органы госбезопасности смогут надёжнее отслеживать очаги инакомыслия и твёрже проводить линию влияния, в зародыще пресекая сползание к несанкционировыанным крайностям».[452]452
  Столяров К.А., «Распад. От Нагорного Карабаха до Беловежской пущи», М., «Олма-пресс», 2001, с. 34.


[Закрыть]

Казалось бы похоже на истину. Но попробуем разобраться более основательно. Тут, прежде всего автор уточнит, что в тот период служил на офицерской должности в УКГБ СССР по Красноярскому краю и не был свидетелем такого рода деятельности местного Управления КГБ. А если уточнять ещё более основательно, то и не служил в том подразделении, которое по логике вещей должно этим заниматься. Другими делами занимался. Так что может быть в Красноярске этого и не было. Хотя Красноярском страна не ограничивалась. Самые важные события в стране происходят в обычно в её столице.

Сам по себе это старый и проверенный способ деятельности политического сыска. Его не раз применяли в разное время в разных странах.

Могли, казалось бы, применить и у нас в период перестройки. Тем более, что в практике ЧК-КГБ кое-какой опыт был.

А что не получилось, так тот же Кирилл Столяров поясняет: «…Хотелось – одно, а уметь – совсем другое. Что-то, видно, на Лубянке сработало через пень-колоду, и народные фронты, как говориться, пошли кто в лес, а кто по дрова. Когда же начальство КГБ запоздало спохватилось и, пытаясь воздействовать на агентуру, прибегло к доселе безотказному оружию, сиречь к шантажу, то нежданного-негаданно выяснилось, что в атмосфере гласности шантаж бьёт мимо цели и что процесс ускользнул из-под контроля. Так они, бедолаги, и утёрлись, сидючи на бобах».[453]453
  Столяров К.А., «Распад. От Нагорного Карабаха до Беловежской пущи», М., «Олма-пресс», 2001, с. 34.


[Закрыть]

Мог ли попасть в такое положение КГБ СССР. Теоретически мог. Но вот одна загвоздка. Оппозиционные силы начали возникать в Советском Союзе спонтанно и быстро. До 1989 года в стране были единицы оппозиционеров и именно к таким масштабам работы привыкли в КГБ. Мало того, официальная диктрина гласила, что в стране нет базы для противников режима, есть только кучка диссидентов. Был опыт работы с единицами, а нужен был с сотнями.

А названный приём политического сыска обычно применяется тогда, когда реальная оппозиция уже появится. Нет нужды создавать то чего все равно не будет. Сначала появляется то, с чем и с кем политический сыск должен бороться, а затем уже он начинает думать как возглавить этот процесс.

Родоначальником эсеровского террора в царской России был не Азеф, которого завербовала царская охранка. Террор появился раньше, а уж потом Азеф стал во главе организации эсеровского террора, частично предавая своих товарищей по партии. Но оппозиционные самодержавию силы действовали десятилетиями и у царских спецслужб было время определить особенности и тенденции их развития.

В годы перестройки у КГБ СССР было крайне мало времени. Это, во-первых. Во-вторых, сам КГБ был занят внутренними перестроечными явлениями. Менялись люди, делились кресла.

Время было предельно сжато, события развивась по нарастающей. В 1989 году началась резкая демократизация внутри страны, активизировались национальные противоречия и начался распад социалистического содружества.

Разумеется, это ещё не означает, что времени попытаться возлавить оппозиционное движение совсем не было. Его было просто очень мало. Ещё бы пару-тройку лет и КГБ, возможно, научился бы контролировать оппозицию ( постарался бы для ), но не успел.

Однако, есть одна особенность в существовавшей много лет практике агентурной работы КГБ СССР.

В период перестройки и позже выяснилось, что очень многие известные люди (например, считавшаяся символом независимости Литвы премьер-министр[454]454
  «Прунскене сама объяснила, на какой крючок её подловили.


[Закрыть]) ранее поддерживали контакты с сотрудниками КГБ. Случалось, что самые яркие ненавистники Советского Союза и КГБ имели подмоченную репутацию бывшего агента советской государственной безопасности.

Публичное копание в бумагах КГБ могло привести страну к печальным (если не трагическим результатам). Дело в том, что КГБ привлекал к сотрудничеству многих.

Вот что, например, писал знаменитый в годы перестройки демократ : «В КГБ довольно быстро поняли, что от меня можно получить достаточно ёмкие наблюдения, и они ездить мне не мешали. Мои общие оценки их интересовали, и думаю, что по многим вопросам они подтвердились». Практически, это означало прикрытое признание в каком-то сотрудничестве с КГБ, а сотрудничество с этой структурой было обычно одно – тайное.

Многие понимали – лучше полупризнание самого, чем разоблачение другими. А последнее становилось все более и более реальным.

В практике вербовочной работы органов госбезопасности нет ничего особенно удивительного. Кого же КГБ должен вербовать в качестве агентов как ни активных и перспективных? Кто же должен соглашаться на помощь органам госбезопасности, как ни те самые активные и перспективные, им же нужна перспектива продвижения по службе (а поддержка КГБ имела вес).

Часть агентов госбезопасности по своей воле (почувствовав перспективу карьерного роста) вошла в оппозиционное движение. Возможно, некоторых подтолкнули к этому сотрудники госбезопасности.

Вот через них кое-какой контроль мог бы быть организован. Однако, и здесь фактор времени играл свою роль. Времени было катастрофически мало, а ситуация была столь переменчива.