Текст книги "Санитарный инспектор"

Глава 10

Большая комната была обставлена если не с претензией на роскошь, то, как минимум, так, чтобы благосостояние владельца сразу бросалось в глаза. Мебель дорогих пород дерева, непременный буфет со стеклянными дверцами, заставленный хрусталем и дорогой посудой, пестрые ковры на полу и стенах, позолоченная окантовка потолка и оконных рам, – все это выдавало желание хозяина показать, что он кое-чего достиг в этой жизни. Квартира не особенно отличалась от многих других квартир земных поселенцев на новых планетах. Разумеется, только тех из них, кто вовремя успел правильно распорядиться возможностями, которые эти планеты предоставляют, и сумел построить свою жизнь надлежащим образом.

На коврах в живописном беспорядке были расставлены небольшие низенькие столики, кресла, несколько таких же низких диванов. Вокруг одного из столов сидела компания землян: три молодых парня и женщина лет двадцати пяти – тридцати трех. Точнее определить ее возраст из-за умело наложенного грима сумел бы только очень внимательный наблюдатель. Сама же она никогда не давала себе больше двадцати одного. Компания подобралась, похоже, по принципу притяжения противоположностей. Хозяин квартиры, Николай, был курносым блондином выраженного славянского типа со светло-синими, прозрачными до пустоты глазами. Мысли его большей частью были такими же – пустыми и прозрачными. Оба его приятеля также не блистали интеллектом. Они сидели тут, рядом: чернокожий двухметровый гигант Томас, предки которого сохранили в чистоте свои африканские гены, и Жюль – обаятельный щупленький парнишка с темными волнистыми волосами, в списке предков последнего преобладали выходцы из Франции.

В отличие от парней, их подруга не имела выраженной национальной принадлежности. Прямые черные волосы, карие глаза, чистая, гладкая, слегка смуглая кожа, тонкие, но резко очерченные черты лица, великолепная спортивная фигура, – все это делало ее похожей на стандартизированных журнальных красоток. К чему она и стремилась. Звали ее Лола. Девушка появилась в компании несколько месяцев назад и за две недели сумела выжить всех предыдущих подружек своих новых знакомых. Соотношение трех мужчин и одной женщины в компании ей очень нравилось, и она прилагала все усилия, чтобы сохранить его. Она умудрялась ссорить приятелей со всеми новыми женщинами, периодически появлявшимися в доме. Со временем мужчины махнули на это рукой, и вот уже третий месяц компания собиралась в доме Николая в неизменном составе – вчетвером.

Вечер начался как обычно, так же, как начинались большинство всех вечеров, проведенных компанией вместе. Жюль открыл пакет, который принес с собой, и достал оттуда небольшие свертки, аккуратно упакованные в листья тканы. Свертков было четыре – по одному на каждого из членов команды. Все молча смотрели на него, ждали. Никто ничего не говорил. Они вообще мало разговаривали перед тем, как «взять в ладонь». Весь день был лишь прелюдией вечера, когда Жюль наконец возвращался из Нового Города и приносил «держалово». Это потом, когда готовые к употреблению плоды тканы будут зажаты в обожженную ладонь, когда сладкое марево растечется в головах, вот тогда будут и разговоры, и веселье, и секс, и приключения. А пока все то же сосущее ожидание, державшее всех в напряжении с самого утра.

Жюль разложил на столе свертки. Николай уже давно приготовил обычный набор инструментов. Жюль зажег спиртовку, развернул первый пакет. Осторожно достал из него небольшой ярко-синий круглый плод. Острым тонким ножом он аккуратно срезал кожуру. Затем взял вилку, нанизал на нее плод, поднес к огню.

– Засекай время, – повернулся он к Николаю, который, как хозяин, обычно помогал при приготовлении наркотика. Жюль медленно вращал плод над огнем. Очищенная поверхность подгорала, приобретая изумрудно-зеленый оттенок. Ровно через минуту Николай оторвал взгляд от часов и негромко сказал: «Время!» Жюль убрал плод с огня и внимательно осмотрел его. Свежая мякоть покрылась ровной зеленой корочкой. Все молча смотрели на Жюля. Он еще раз тщательно осмотрел приготовленную ткану, понюхал, все так же держа ее на вилке, и наконец сказал:

– Все в порядке, гребешки не надули, держалово сегодня будет классное.

Все облегченно вздохнули, зашевелились. Кто-то попытался заговорить, но ему тут же велели заткнуться. Самое главное было впереди. Жюль поднес плод обратно к листу и осторожно, ножом снял его с вилки. Затем он точно так же поджарил остальные.

– Ну, поехали, – довольным голосом скомандовал он. Все нетерпеливо протянули вперед руки. Ладони у всех были покрыты красными рубцами, некоторые рубцы еще не зажили и слегка кровоточили. Все были возбуждены и ждали раздачи наркотика. Жюль снова наколол на вилку поджаренный плод и быстро сделал ножом несколько насечек на плоде. На поверхности тут же выступили капли маслянистого, остро пахнущего сока. Он повернулся к Лоле: «Лейдис ферст!» – и, ухмыльнувшись, протянул ткану. Лола, которая за весь вечер не сказала ни слова и вообще не двигалась с места, все так же молча схватила плод и с силой зажала его в кулаке. Обожженную ладошку, как обычно, охватила сильная острая боль. Лола всхлипнула, на глазах у нее появились слезы. Она отвернулась, но кулак не разжала. Наоборот, накрыла его другой рукой, не доверяя своим пальцам, которые стремились избавиться от боли. Она стала раскачиваться, тихонько постанывая. Скоро наркотик проник в руку, и боль прошла. Лола улыбнулась и посмотрела на остальных. Волна острого желания прокатилась по ее телу.

– Ну, что же вы, мальчики, – неправдоподобно высоким голосом произнесла она, – дама ждет!

Все опомнились, засуетились. Жюль быстро надрезал и раздал ткану. Как всегда, по комнате прокатился тихий стон, когда ладони сжали ядовитую мякоть. Все замерли, ожидая, когда наркотик начнет действовать. Через несколько минут здоровяк Том с громким шумом выпустил газы. Все, как будто ожидая этого сигнала, расхохотались.

– Ну, ты даешь, Том, ну, рассмешил! А Том у нас шутник, оказывается! – все разом заговорили.

– Эх, гребень зеленый, какой классный приход сегодня, – отсмеявшись, закричал хозяин дома. – Как я люблю шутки Тома! Как я вас всех люблю! – продолжал он выкрикивать ненатуральным, очень высоким голосом. Такой голос был одним из побочных эффектов действия тканы и сразу показывал, что его хозяин надержался наркотика. Впрочем, обожженные ладони тоже были своего рода визитной карточкой любителей держалова, так что наркомана можно было вычислить сразу. Другим эффектом, уже не побочным, а ожидаемым, было почти мгновенно возникающее острое сексуальное желание. Однажды попробовав наркотик, люди уже не могли заниматься сексом без него. Зато под наркотиком они вновь обретали эту способность, получая небывалую остроту ощущений.

– Ну же, мальчики, – прокричала со своего дивана Лола, – только не все сразу!

Примерно через полчаса возня в комнате прекратилась. Громко перекрикиваясь, четверка вышла из дома на улицу. Фаза непреодолимого любовного пыла прошла, и теперь началась вторая стадия. Компания больше не могла сидеть в квартире. Они считали, что им хочется погулять, поискать приключений, просто посмотреть на звезды. Медики описывали это состояние как скрытый приступ клаустрофобии, которая впоследствии усиливалась. Наркоманы, регулярно принимавшие ткану, приобретали устойчивый страх перед закрытыми помещениями. Со временем, даже не находясь под действием наркотика, они уже не могли жить под крышей. В Старом Городе на улицах образовались небольшие колонии наркоманов со стажем, которые бросили свои дома и перебрались жить на улицу. Некоторые сохраняли подобие домашнего уюта и выносили с собой мебель: шкафы, кровати, столы со стульями. Большинство же обходились спальными мешками и парой картонных коробок.

Способность ориентироваться после приема наркотика пропадала, поэтому каждый выход за порог дома превращался в увлекательнейшее приключение. Сделав пару шагов, они уже не соображали, где находятся, что, по общему мнению, придавало особую прелесть таким прогулкам. Первым делом подошли к ближайшему ларьку и купили пиво. Каждый взял в руки открытую банку и, прихлебывая на ходу, компания отправилась шататься по улицам. Пиво входило в ежевечерний ритуал. Говорили, что после принятия тканы и неизбежных сексуальных удовольствий полезно выпить баночку-другую пива, для восстановления гормонального баланса. Пиво было очень популярно среди населения Старого Города. Считалось просто неприличным выйти из дома без банки пива в руке и пройти по улице, не отхлебывая по дороге.

Жюль в обнимку с Лолой шли чуть впереди. Лола оживленно что-то рассказывала Жюлю. Она была очень озабочена. Вчера Лола видела Жюля с новой подружкой и сегодня с утра начала кампанию по ее дискредитации. Количество фактов и доводов против новой знакомой подобралось огромное. Все это Лола вываливала на своего собеседника непрерывным потоком. При этом она постоянно дергала Жюля за рукав, требуя сочувствия. Жюль, как обычно, только делал вид, что слушает, а сам был занят чем-то своим. Он неторопливо шел, с интересом оглядываясь по сторонам и прихлебывая пиво из банки.

Внезапно Лола сменила тему:

– Жюль, скажи, а мы сегодня тоже встретим маленьких ящеров?

Жюль неохотно оторвался от пива и пробурчал:

– На черта они тебе сдались?

– Ты знаешь, я все думала-думала и решила. Если мы опять встретим маленьких ящеров, то я заберу их к себе, и они будут жить у меня. Я куплю для них маленькие кроватки, игрушечный столик и стульчики. А потом я научу их танцевать рок-энд-блюз. Это будет классно. Только ты скажи Николаю с Томом, чтобы они их не трогали, ладно?

Жюль, не очень вслушивающийся в болтовню подружки, по привычке кивнул головой и сказал:

– Да-да, конечно.

Николай с Томом брели чуть позади, размахивали банками с пивом в такт шагам и вели серьезный мужской разговор.

– Прикинь, что я сегодня узнал, – начал Николай.

– Ну?

– Не нукай, я серьезную вещь хочу сказать.

– Ага, как всегда, фигню какую-нибудь наплетешь. – Том сплюнул на тротуар. – И как я тебя еще слушаю, не понимаю.

– Да нет, правда. Прикинь, был я утром на Бирже, там новая мымра в окошечке сидит.

– Симпатичная?

– Да не перебивай ты. Симпатичная-мимпатичная, все равно они нашим не дают.

– Да знаю я, что уж, просто спросить нельзя?

– Ну и не спрашивай, раз знаешь, я и так тащусь, мысли путаются. Вот что я хотел сказать сейчас?

– Что тебе дала девка с Биржи! – заржал Том и попытался изобразить па из нового модного танца рок-энд-блюз. Не завершив поворота, он пошатнулся, взмахнул рукой и попал в лицо идущему навстречу прохожему. Прохожий остановился и поднял глаза. Он увидел перед собой двухметрового негра, с расплывшимся от невероятного удовольствия лицом и нетвердо стоящего на ногах. Обожженной ладонью правой руки негр осторожно держал баночку с пивом. Левой он размахивал в воздухе, пытаясь закончить начатое танцевальное движение. Прохожий, невысокий тщедушный мужчина средних лет, счел себя недостаточно подготовленным к такой встрече. Он пробормотал: «Простите», и быстро засеменил по тротуару прочь. Том с трудом восстановил равновесие и посмотрел ему вслед. Не торопясь, Том прокричал все известные ему ругательства, по мере своих лингвистических способностей привязав их к убегавшему мужчине и членам его семьи. Затем он повернулся к Николаю и сказал:

– Нет, ну ты видел, что делается? Дождались, по улице уже невозможно пройти, чтобы не натолкнуться на всякую дрянь. Небось на Бирже тоже шваль понавалила сегодня?

– Ага, я забыл, что сегодня начало месяца и там будут пенсионеры.

– Ты, я не понимаю, чего они лезут, на фига им деньги вообще? Ткану не держат, пиво не пьют. Жрать им много не надо, все равно скоро помирать. Нет, ну ты мне скажи, чего они туда лезут? И ведь нет, чтобы подождать, пока приличные люди, вроде нас с тобой, придут и получат свои деньги. Так нет, целый месяц ждут, а потом первого числа все, как резаные, бросаются к окошечку.

– Да, хорошо еще, что им дают деньги только раз в месяц, а не как нам, раз в неделю. А то бы каждый раз так маялись.

Друзья, утомленные разговором и всплеском эмоций, подошли к ближайшему ларьку и взяли еще пива.

– Вот, теперь полегчало. Так ты слушай, – отхлебнув пива, снова начал Николай. – Был я на бирже, и эта новая мымра меня спрашивает: а есть ли у меня высшее образование? Прикинь, это она меня спрашивает, круто, да?

Том сформулировал свое отношение к высшему образованию предельно лаконично:

– Не понял, а на фига тебе?

– Вот я ее и спросил: а на фиг мне? И, прикинь, что она мне ответила?

– Что тем, кто с дипломами, она дает?

– Почти угадал. Дает, только не то, что ты думаешь, а дополнительное пособие. Прикинь, они открыли новый отдел для тех, у кого есть высшее образование, и там будут давать повышенное пособие.

Том остановился и повернулся к Николаю:

– Ну-ка, ну-ка, повтори, я что-то не въехал.

– Я говорю: тем, у кого есть степень бакалавра и выше, ну, короче, те, кто учились в колледже или, там, в университете, они будут теперь получать больше.

Том еще немного подумал, потом взревел в голос:

– Это что же, трах в тибидох, получается, что вот тот мозгляк, которому я в рожу заехал, а он только утерся и убежал, он что, теперь будет больше меня получать? Это по какому же праву, трепть его в грызло! У меня, может быть, дед на руднике не просто так кем был! Он у меня, может, там самим мастером смены был! Да он без всякого образования получал в два раза больше, чем я сейчас получаю.

Том еще немного поорал, в основном бессвязные ругательства, а затем ударился в воспоминания.

– Я же хорошо помню, мне дед рассказывал. Тогда на руднике только люди работали, хвостатых туда на пушечный выстрел не допускали. Твои-то, я знаю, они Город строили, а мои работали на руднике. Да как работали! По двенадцать часов подряд в забое стояли. По колено в воде. А если какой-нибудь инженеришка забудет насос смазать, так их вообще по горло заливало. И работали, и Город подняли, и рудник, – и все это для этих паршивых ящеров. Век бы их не видать.

– Да, сколько наши деды для них сделали! Считай, из грязи вытащили. Ну, ты прикинь, ведь, когда мы сюда прилетели, ящеры вообще жили в болоте, даже Города ни одного у них не было.

– А говорят, что им в городах жить вредно.

– А им вообще жить вредно. Посмотри, как они сейчас себя ведут. На ткану каждый день цену повышают, а продают дерьмо.

– Хорошую ткану теперь только в Новом Городе и достанешь.

– А что у них в лавках делается! Пришел я к ящеру недавно, говорю: дай взаймы пива, опохмелиться надо, мочи нет. А он мне знаешь, что говорит? «Принеси деньги, будет тебе пиво». Нет, ты прикинь, ну откуда у меня могут быть деньги, если у меня Биржа только завтра?

– Ну, а он что?

– А он говорит: «Вот завтра и приходи». Закрыл лавку и пополз по грязи к себе. Ну, подонок ведь, подонок.

– Ага, и я говорю, все ящеры – грязные подонки.

– Не-е, они чистые. Чистенькими все время хотят быть. Ты прикинь, они ведь никогда не дерутся с нашими. Сразу уползают к себе и прячутся. Или если уж совсем станет страшно, тогда зовут полицию. А полиция к ним прибегает тут же. Вот попробуй, наступи на хвост ящеру – тут же появится полицейский. «Как вам не стыдно унижать расовое достоинство коренного населения!» А мы это коренное население из дерьма вынули, вымыли, на солнышке обогрели и пустили в рудник. Они там шлепают себе по грязи, как по родному болоту, да огромные бабки получают. А ты тут, как дурак, каждую неделю стой в очереди, чтобы получить пособие. А если мне не хватает?

Тут пришла очередь Томаса блеснуть экономическими знаниями.

– А как может хватать, если две трети пособия у тебя вычитают в пользу ящеров?

– Не заливай.

– Да кем угодно буду, мне только вчера мужики рассказывали. У них там кто-то с бабой из бухгалтерии биржевой терся, так она ему по секрету все и рассказала.

– Ага, так она ему и даст. Нужен он ей! Говорю же, биржевые нашим не дают.

– Это нам с тобой не дают, нам молодняк нужен. А та старая, почти сорок, и страшная, как ящер. Мы ее сами не захотим. Она спасибо любому скажет, только приласкай. Так что это проверено. Ты понял, нет? Одну треть дают нам, а две трети отправляют ящерам.

– Так выходит: это ящеры нас обирают? Ну, подонки, я же говорю!

Парни постепенно закипали злобой. Им срочно надо было на ком-то отыграться. Обычная потасовка не годилась. По вечерам молодые наркоманы Города обычно выходили на прогулку именно с такой целью. Компании из пяти-шести обалдевших от постоянного употребления тканы молодых парней шатались по Городу, задирали прохожих, устраивали скандалы в поисках желанного выброса отрицательных эмоций. Обычно это заканчивалось избиением случайных, не вовремя вышедших из дому прохожих. Или же устраивали драку с другой такой же компанией.

Сегодня Тому с Николаем было не до того. Разговор о деньгах, которые отбирают у них из пособия и отдают ящерам, придал их мыслям строго определенное направление. Перейдя улицу на перекрестке, друзья обнаружили высокие запертые ворота. Над воротами висела вывеска «Торговый ряд». Это означало, что за воротами находится небольшая, закрытая со всех сторон площадка, на которой расположены лавки ящеров. Проходя мимо, Том пнул ворота ногой. Те в ответ громко загудели. Тому это явно понравилось. Он пнул еще и еще раз. Николай после второго удара тоже присоединился к приятелю и стал колотить в ворота кулаками. Не переставая ударять в ворота, парни кричали проклятия в адрес ящеров. Незаметно к ним присоединилась проходившая мимо компания. В руках у парней были бейсбольные биты и куски арматуры. Грохот поднялся неимоверный. А парни в ответ только увеличивали усилия. Из окон домов вокруг высунулись встревоженные жильцы, но остановить или хотя бы что-то крикнуть разгулявшимся наркоманам никто не решился. Люди лишь опасливо смотрели вниз, ожидая, что будет дальше.

Внезапно сработала охранная система. Николай, приложившись очередной раз к воротам, почувствовал резкий укол от разряда тока. У него перехватило дыхание, и он сполз вниз. Рядом с ним попадали на асфальт и другие. Оставшихся это не остановило. Наоборот, увидев, что их приятелей ударило током, они завопили как сумасшедшие. Раскрывшиеся было окна в домах снова закрылись. Во всех квартирах хозяева выключили свет. Окна гасли одно за другим. Обитатели квартир молча заявляли, что ничего не знают, ничего не видели. А буйство возле ворот продолжалось. Первым делом парни оттащили своих товарищей и оставили их приходить в себя в сторонке. Убедившись, что ворота находятся под током, дебоширы отошли на безопасное расстояние и стали швырять в ворота камни, пустые бутылки и все, что попадалось под руку.

Некоторое время они сосредоточенно бомбили ворота, но те не поддались. Боевой пыл стал проходить. Бутылки кончились, камней кидали все меньше, однако продолжали громко ругаться. Вдруг кто-то в толпе крикнул своему соседу: «А ну, повтори, что сказал! Это ты мне? Ты это мне сказал?!» Раздался звук пощечины, парни сцепились. Через минуту ворота были забыты. В толпе наркоманов вспыхнула потасовка. Кто кого бил и за что, было неважно. Парни давали выход злости. Драка протекала вяло, привычно. Через пять минут о ней уже забыли, и толпа постепенно рассосалась. Последними ушли ударенные током. Согнувшись, они ковыляли вдоль улицы, держась за стены домов, чтобы не упасть.

Глава 11

Вызов шефа застал меня на рассвете. Как был, в пижаме, я выскочил из постели и рванул к устройству связи. Запыхтел аппарат защитного экрана. Наконец передо мной возникло изображение Макара Ивановича.

– Доброе утро! – улыбнулся тот, разглядев мой внешний вид. – Ранняя пташка жирного червяка съедает.

– Вы что-то раскопали? – вместо приветствия ответил я. Ну, не люблю я рано вставать, особенно если почти не спал ночью.

– Ничего особенного. Все материалы я тебе посылаю параллельно с нашим разговором, посмотришь на досуге. А выводы аналитического отдела сообщу тебе сразу. Итак, ничего криминального за Деметрой не числится. Планета закрытая, почти никакой информации о ней нет. Неизвестно даже точное количество населения – перепись не проводили с момента высадки.

Я присвистнул: такое обычно встречается только на отсталых феодальных планетках.

– На Деметру почти никто не летает, туризма нет. Иммиграция с планеты невысокая. Если кто и улетает с Деметры, то делают это через соседнюю планетную систему. Там полный разгул демократии, приезжих не регистрируют, все следы теряются. Так что дальнейший поток иммигрантов проследить невозможно.

Я кивнул.

– Да, я обратил внимание в космопорту, что пассажирские перевозки совсем чахлые.

– Хорошо, пока у нас все стыкуется. Теперь экономика. В Городе страшная безработица. Опять же, из-за отсутствия точных данных судить трудно, но аналитики примерно вычислили вероятный объем населения, исходя из начального числа колонистов. Цифры получились приближенные, но по этим прикидкам безработица на Деметре составляет порядка от семидесяти до девяноста процентов трудоспособного населения.

– Так много? Я не ослышался?

– Нет со слухом у тебя все в порядке, я просматривал результаты твоего медосмотра, – усмехнулся шеф. – Еще раз говорю, цифры ориентировочные. Однако есть и точные данные. Общая сумма пособий по безработице, которые отправляют с Земли на Деметру, действительно очень солидная. Считай, бюджет небольшой страны.

– Безработных на Деметре содержит Земля?

– Не только Земля. Пособия перечисляются из фондов социальной защиты Организации Объединенных Планет. Колония на Деметре не объявляла независимости и поэтому формально находится под патронажем ООП.

– Постойте… – Я все никак не мог поверить. – А рудник?

– Что – рудник?

– Рядом с Городом находится рудник. Весь проект затевался именно ради добычи полезных ископаемых на руднике. Изначально Город был просто шахтерским поселком. Ради работы рудника и затеяна колонизация Деметры.

– Вот мы и добрались до главного. Рудник продолжает функционировать на одном уровне уже более пятидесяти лет.

– Мне это кажется странным. Давным-давно должны были все выскрести. Хотя мне Ривкин объяснял, что там идет непрерывный процесс восстановления запасов сырья. Это действительно так?

– Да, действительно так. Это мы проверили в первую очередь. Рудник не афера и не миф. Он действительно существует и поставляет реальную продукцию. Другое дело, что затраты на производство постоянно растут. Компания вынуждена поднимать цены, но себестоимость тут же поднимается вместе с ними.

– Подождите. Если это так, то рудник не приносит дохода. Зачем же его продолжают эксплуатировать?

– А куда прикажешь деть рабочих? На Деметре больше нет никаких предприятий. Закрыть рудник значит оставить без работы весь Город, а там и без того тотальная безработица.

– Что-то у меня не стыкуется. Ведь компания, эксплуатирующая рудник, наполовину частная. Можно допустить, что ООП может продолжать бесприбыльный проект ради сохранения нормального уровня жизни и занятости населения на Деметре. Но что получает второй компаньон, Бейлз? Зачем ему такая благотворительность?

– Я тоже задал такой вопрос. Оказывается, он не просто на паях с ООП. В контракте оговорено, что при любой ситуации Бейлз имеет право на минимальную маржу прибыли. При расчетах прибыли Бейлз получает свою обязательную квоту. И лишь потом остаток делится пополам.

– Понял, – кивнул я. – Могу предположить, что после того как он выбирает свою обязательную долю, от прибыли уже ничего не остается.

– Совершенно верно. Удивительным образом, несмотря на все манипуляции с ценами, рудник регулярно обеспечивает Бейлзу его минимальную маржу прибыли и ничего сверх этого.

– Спасибо, это уже теплее.

– Это горячо. Ты оказался прав насчет рудника. Разберись, как это у Бейлза получается. Мне очень интересно.

Ишь ты, любознательный какой.

– Это все?

– На мой взгляд вполне достаточно. Направление мы тебе дали, дальше копай самостоятельно.

Шеф полистал блокнот:

– Да, вот еще одна интересная деталь. На Деметре есть свой университет. Солидная организация, полностью субсидируемая ООП. Пять факультетов, плюс докторат. Ректор – выпускник Кембриджа. Десяток профессоров, куча ассистентов и сотни студентов. Стипендии, гранты, все как положено. Но есть один момент. За пятьдесят лет существования университет не провел ни одной конференции и никуда не посылал своих представителей. Аналитик проверил по спискам научных публикаций, и оказалось, что от имени университета не было опубликовано ни одной научной работы. Ни одной статьи, ничего. Тебе это ни о чем не говорит?

– Тут как раз все просто. Воруют.

– Я тоже так думаю. Скорее всего, университет существует только на бумаге. Это не совсем та информация, которая тебе нужна, но общую обстановку проясняет.

– Согласен. Судя по тому, что я уже видел, Город совершенно закрыт. Сотрудники ООП живут за его пределами, на соседнем островке. Бывают там только по делам. В общем, идеальное место для подобного рода мошенничеств.

– Вот и займись этим тоже. Но помни: основная задача – это рудник и Бейлз. Я посмотрел твое интервью с Гарри Найтом. Мне все больше не нравится эта история.

– Мне тоже.

– И будь повнимательнее. Они там сидят очень плотно, процедура приема проверяющих должна быть отлажена. Попробуй для начала раскрутить этого Ривкина на взятку.

– Это он всегда с удовольствием. Уже предлагал, сразу по дороге из космопорта. Но тогда мне сразу придется улететь.

– А ты покапризничай, у Ривкина не бери, выйди на самого Бейлза. В первый раз, что ли?

– Да, конечно, я этим и занимаюсь.

– Добро. Завтра жду отчет. И будь осторожен. Не зря ведь на «Северной Звезде» тебя поджидали. Ну все, будь здоров.

– Шеф, одну минуту.

– Да?

– Макар Иванович, скажите, а не случались ли на Деметре несчастные случаи с приезжими?

– Не хотел тебе говорить, думал: сам увидишь в информации, которую я послал. Но раз уж ты спросил… – Шеф вздохнул. – Пять лет назад во время комплексной проверки на Деметре скончался ревизор с Земли. Внезапный обширный инфаркт. Врачи сумели только констатировать смерть.

– Это бывает.

– Эксперты смотрели его медицинскую карточку – парень был абсолютно здоров.

– Считаете, что это было замаскированное убийство?

– Непонятно. Мы проверили все досконально. Труп заморозили и отправили на Землю, вскрытие делали земные криминалисты. Там действительно был обширный инфаркт. Никаких следов специальных препаратов, которые могли его вызвать, не обнаружено. На теле никаких следов насилия. Только сильно обожжены ладони обеих рук.

– Ожоги ладоней? Откуда?

– Это установить не удалось. Врачи не придали им большого значения, только отметили сам факт.

– Хорошо, буду беречь нервы и ладони. А как его звали, кстати?

Шеф опять принялся копаться в записях:

– Стивен Дуглас. Зачем тебе это?

– Не знаю. Возможно, пригодится. Спасибо за информацию.

– Добро. Конец связи.

Я сбросил полученные с Земли данные в память своего компьютера. Затем выключил устройство связи и спрятал его в чемодан-сейф. Посмотрел на часы. Было еще довольно рано, но опять ложиться смысла не было. Я принял душ, побрился и оделся. Сел к компьютеру и бегло просмотрел присланную шефом информацию. Ничего нового я там не обнаружил. Наши аналитики умеют четко формулировать главные выводы. Если они ничего больше не увидели, то вряд ли я найду что-нибудь более существенное, чем мне уже сообщили.

Я откинулся в кресле и потянулся. В конце концов, если я не сплю, почему должны дрыхнуть все остальные? Я взял визитную карточку и позвонил Ривкину. С удовлетворением отметил, что разбудил его. Несмотря на неожиданный подъем в ранний час, Ривкин, как всегда, был сама любезность.

– Господин Карачаев, здравствуйте! Я уже начал беспокоиться. Как вы себя чувствуете? У вас все в порядке?

Не знаю, как у других, но у меня вопросы о здоровье всегда вызывают лишь недоумение. С трудом я вспомнил, что Ривкин беспокоится о моей язве. Угораздило же ее придумать!

Я невразумительно пробормотал нечто похожее на вежливую благодарность и сходу поинтересовался, когда мы начнем работать. Ривкин в ответ сообщил, что сейчас мне привезут все документы. После чего предложил встретиться внизу в ресторане.

– В котором часу вы обычно завтракаете? – поинтересовался он.

– Утром, – схамил я.

Ривкин проглотил и это:

– В таком случае жду вас через час в холле.

На том мы и расстались.

Не успел я положить трубку, как в дверь постучали. Я открыл и увидел коридорного. Видимо, он уже давно ждал под дверью. Посыльный толкал перед собой тележку, на которой аккуратными стопками были разложены папки с документами, компьютерные диски, инфокристаллы, видеокассеты и черт знает какие еще носители информации.

– Господин Ривкин велели передать вам, что здесь только общая информация.

Я удивленно осмотрел горку предметов на тележке, и недоуменно переспросил:

– Только общая информация? Значит, будет еще и дополнительная?

– Основное дополнение господин Ривкин занесут лично, – сообщил мне вытянувшийся по струнке коридорный.

Ага, основное дополнение, как выразился посыльный, есть не что иное, как вожделенная взятка. Спасибо, Ривкин, вижу, что вы меня уважаете. Но рано, рано. Будем считать, что я еще не созрел.

Я сунул коридорному мелкую купюру, которую тот принял как должное и тут же исчез. Умение обслуживающего персонала гостиниц мгновенно исчезать после получения чаевых граничит с запредельными возможностями. Только что парень был здесь, назойливо лез в глаза, всем своим видом показывал, что с удовольствием исполнит любую мою просьбу. Да что там просьбу, он счастлив просто находиться рядом со мной, если ему, конечно, будет дозволено. Однако, получив желанную бумажку, парень мгновенно растворился в воздухе. Ну да бог с ним. Говорят, им вообще не платят зарплату, считается, что чаевых вполне достаточно.

Я снова сел к столу и окинул взглядом груду информации. Она, конечно, не предназначалась для детального исследования. Просто положено предоставить проверяющему в полном объеме все отчеты, служебную переписку, накладные, счета-фактуры, выписки из актов, докладные записки, протоколы совещаний и бесконечное множество других служебных бумаг, без которых немыслимо существование уважающей себя организации. Я наугад покопался в этих сокровищницах канцелярского искусства.

Мое внимание привлекли заказы на большие партии горного оборудования. Здесь были и проходческие комбайны, и перерабатывающие комплексы, роботизированные станции первичной переработки сырья. Часть оборудования составляли комплексы жизнеобеспечения для работы людей в агрессивной, вредной для здоровья среде. Судя по актам списания дорогостоящего оборудования, условия в шахтах были чрезвычайно тяжелые и техника часто выходила из строя. Вместо списанного оборудования, администрация рудника регулярно закупала новое. Все агрегаты были дорогостоящие, самых новейших марок.