Текст книги "Военный Петербург эпохи Павла I"

Глава седьмая
СМОТРЫ, МАНЕВРЫ, ПАРАДЫ

Выучка войск проверялась на смотрах и маневрах.

Первый «генеральный смотр» Преображенского, Семеновского, Измайловского, Лейб-Гвардии Конного и Лейб-Казачьего полков прошел в Гатчине 25 августа 1798 г. На смотре, помимо Государя с Великими Князьями и свитой, присутствовала Императрица с дочерьми ¹.

В 1798 г. смотры полков Петербургского гарнизона проводились Павлом также и в октябре, уже в столице ².

В 1799 г. Император «в первый раз смотрел гвардию побригадно, что сильно способствовало возбуждению соревнования между полками» ³. Точного времени смотров 1799 г. Камер-фурьерский журнал не фиксирует. Имеются лишь данные о «примерном сражении» с пушечной и ружейной пальбой гренадерских батальонов Преображенского и Измайловского полков, гвардейской артиллерии и части Лейб-Гвардии Егерского батальона 18 августа ⁴.

Смотры 1800 г. прошли в мае. 7 мая Павел на Царицыном лугу провел смотр Преображенского полка, 8 мая – Семеновского и Измайловского полков, 12 мая – Лейб-Гвардии Конного, Лейб-Гусарского и Лейб-Казачьего полков и Уральской сотни, а 30 мая, уже в Петергофе, был смотр Лейб-Гвардии Егерского батальона. На всех смотрах присутствовала Императрица с дочерьми ⁵.

Маневры при Павле проходили обычно в начале сентября в окрестностях Гатчины. Так было в 1797, 1798 и 1800 гг.⁶ Кроме того, в 1797 г. маневры частей Гвардии проходили в окрестностях Павловска 7 августа ⁷.

В 1799 г. маневры не проводились из-за стоявшей в сентябре «весьма дурной погоды, которая такова, что даже находящимся здесь пехотным баталионам уже около двух недель не дозволяет учиться на Дворцовой площади (на плацу Гатчинского дворца. – Е. Ю.), от безмерной грязи и беспрерывных дождей, то тем еще более невозможно делать конный строй в поле», – писал Павел генералу от кавалерии П. А. фон дер Палену 13 сентября 1799 г.⁸

Маневры 1800 г. были крупнейшими в царствование Павла. Если в предыдущие годы в маневрах участвовали только Гвардия и Лейб-Гренадерский и Павловский гренадерский полки, то в 1800 г. помимо гвардейцев в маневрах принимали участие армейские полки Лифляндской дивизии и ряд других: мушкетерские Горчакова 2-го, Костылева, Алексеева, Маркловского, Седморацкого, Мишутина, Эриксона, Кербица, Ефимовича, Лейб-Гренадерский и Павловский гренадерский, егерские Гвоздева и Михельсона, Лейб-Кирасирский Его Величества, артиллерийский Бегичева – всего более 20 полков ⁹.

Маневры проходили 4, 6 и 8 сентября на пространстве от Гатчины до Колпина ¹⁰. Войска были разделены на 2 дивизии под командованием генерала от инфантерии М. И. Кутузова и генерала от кавалерии П. А. фон дер Палена ¹¹. Дивизия Кутузова наступала, Пален оборонялся ¹². 6 и 8 сентября смотреть маневры выезжала Императрица с дочерьми в сопровождении статс-дам и фрейлин ¹³. Император на маневрах был даже «взят в плен». Вот как это произошло: «Павел I был при штабе Палена. Заметив в подзорную трубу, что Кутузов стоит вдалеке от войск, почти без охраны, Павел I решил взять его „в плен“. Во главе эскадрона гусар Император скрытно подступил к тому месту где стоял Кутузов, как вдруг был сам окружен со всех сторон и принужден „сдаться“. Оказалось, что Кутузов заметил маневр Павла и, вызвав „огонь“ на себя, приготовил ему засаду. Император был и расстроен, и восхищен. После маневров он обнял Кутузова со словами: „Обнимаю одного из величайших полководцев нашего времени“» ¹⁴.

^{М. И. Голенищев-Кутузов}

Павел остался весьма доволен маневрами, удостоив их участников щедрых наград. М. И. Кутузов был награжден орденом Св. Андрея Первозванного, П. А. фон дер Пален – орденом Св. Иоанна большого креста, князь П. И. Багратион – бриллиантовым перстнем с портретом Императора, а все офицеры – орденом Св. Иоанна меньшого креста ¹⁵. Эти маневры стали важной вехой в дальнейшей карьере их главных участников, прежде всего М. И. Кутузова и П. А. фон дер Палена.

Именно сентябрьские маневры 1800 г. под Гатчиной изображены на картинах немецкого живописца Г. Шварца «Маневры в Гатчине при Павле I» (1845) и «Парад в Гатчине при Павле I» (1847), находящихся в экспозиции Гатчинского дворца-музея. На первой картине изображены маневры 4 сентября, на второй представлен завершивший маневры церемониальный марш войск на плацу Гатчинского дворца 8 сентября ¹⁶.

Летних лагерей как таковых при Павле не было ¹⁷, но их роль, по сути, выполняли выходы батальонов и эскадронов частей Петербургского гарнизона для охраны загородных резиденций, а также маневры, когда войска располагались лагерем и несли лагерную службу в строгом соответствии с требованиями устава ¹⁸.

«Перед выступлением в Павловск офицерам предписывалось брать с собою непременно два мундира, две шляпы, два шарфа, две пары башмаков и на две недели белья. Придя на место, баталион располагался развернутым фронтом, роты разбивали палатки в две линии; на каждую роту приходилось 22 палатки. Посредине роты ставились две пирамиды для ружей и по обеим их сторонам унтер-офицеры втыкали свои алебарды. Перед серединой баталиона стояли все пять ротных знамен, а по сторонам их – офицерские эспонтоны – в таком же порядке, как алебарды. Расположенным у флангов баталиона часовым вменялось в обязанность никого вдоль по шеренгам или сквозь ротные улицы не пропускать… за исключением „генералитета“. Лагерь окружался цепью часовых от двух караулов: полевого – при офицере и равного ему по числительности палочного (заднего) – при унтер-офицере. Стоявшие впереди лагеря часовые были парные; им предписывалось непременно чрез каждые четверть часа кричать: „Кто идет?“ и спрашивать у подходящих лозунг. У палочного караула производилось наказание шпицрутенами. В лагере зорю били так, как и в настоящее время (в 80-х гг. XIX в. – Е. Ю.), но переклички производились по 4 раза в день.

Во время пребывания полка в Павловске всякий день был вахтпарад с ученьем на дворе дворца, а затем баталионное ученье на поле перед дворцом. Каждый день гг. штаб– и обер-офицеры гвардейских баталионов, расположенных в Павловске, имели счастие быть приглашенными к обеду и ужину во дворец, по очереди, 5 или 6 человек с баталиона, для чего специально и требовалось от офицеров, чтобы они брали с собой в лагери башмаки. Эти обеды были единственным развлечением офицеров, потому что не только постоянные ученья и приготовления к вахтпарадам не допускали отлучек, но вообще отпуска были крайне ограничены. О поездках в Петербург и речи быть не могло. Офицеров мог увольнять шеф только на 4 часа времени; если кому-нибудь необходимо было ночевать вне лагеря, то следовало просить на то позволения Государя или командующего войсками», – так описывает П. Н. Дирин стоянку 1-го батальона Лейб-Гвардии Семеновского полка в Павловске летом 1797 г.¹⁹

Кавалерийские полки гарнизона выходили в весенне-летний период в окрестности Петербурга также для травяного довольствия лошадей ²⁰.

Парадов с участием большого количества войск при Павле в Петербурге проводилось немного.

6 января 1797, 1798 и 1799 гг. в столице проходил традиционный Крещенский парад. Причем парад 1799 г. совпал с освящением новых знамен и штандартов полков Гвардии и Лейб-Гренадерского полка ²¹. В 1800 г. 5 января на Дворцовой площади прошла репетиция Крещенского парада, но на следующий день, по причине мороза, парад не состоялся: «Сего числа морозу было 8 градусов (по Реомюру – Е. Ю.), и потому как уже оного более 5 есть три градуса, то по случаю сего и войска перед Дворцом расставлены не были»²².

Еще один большой парад, также церковный, прошел 1 августа 1797 г., в день Происхождения Честных Древ, в Петергофе в присутствии Императрицы Марии Федоровны и польского короля Станислава Понятовского ²³. В этот день парад также проводился ежегодно, за исключением 1800 г. (траур по кончине Великой Княжны Марии Александровны). В этом параде принимали участие лишь войска, несшие караулы в резиденции, где находился Павел ²⁴.

Более камер-фурьерские журналы не отмечают больших парадов (упоминаются только церковные парады в полках), но войскам приходилось участвовать в различных торжественных церемониях. Наибольшая нагрузка в этом плане выпадала на долю Лейб-Гвардии Конного полка. Конногвардейцы «в богатом уборе», со штандартами и литаврами, расставлялись в почетном карауле в помещениях Зимнего дворца или загородных резиденций в дни празднования Нового года, Пасхи, орденских праздников, аудиенций для послов, именин, дней рождения, крещения, бракосочетания, панихид и погребений особ императорской фамилии ²⁵. С мая 1799 г. вместе с конногвардейцами в придворных церемониях принимают участие и кавалергарды ²⁶.

Важнейшими полковыми торжествами были прибивка и освящение новых знамен. В Петербурге они происходили достаточно часто: полки гвардейской пехоты в царствование Павла получили новые знамена четырежды, армейские полки – дважды (обр. 1797 и 1800 гг.) ²⁷.

Были мероприятия, в которых принимала участие большая часть войск Петербургского гарнизона, прежде всего Гвардия. Это коронование и перенесение из Александро-Невской лавры в Зимний дворец останков Петра III (25 ноября и 2 декабря 1796 г.), погребение Петра III и Екатерины II (5 декабря 1796 г.), закладка Михайловского замка (26 февраля 1797 г.), вынос тела и погребение скончавшегося в Петербурге польского короля Станислава Понятовского (25 февраля 1798 г.), освящение Михайловского замка (8 ноября 1800 г.) ²⁸.

Особенно богатым на торжественные церемонии был 1799 г. С марта по начало сентября в Павловске, а с конца сентября по конец октября в Гатчине еженедельно, зачастую по 2–3 раза в неделю, служились благодарственные молебны с участием войск, часто с пушечной пальбой, по случаю побед русских, австрийских и английских войск над французами в Италии, Швейцарии и Голландии ²⁹. Кульминацией этих торжеств стала панихида по убиенным на войне на плацу Гатчинского дворца 4 ноября 1799 г. Вокруг всего плаца были расставлены «Лейб-Гвардии Преображенского, Семеновского, Измайловского полков, по четыре от каждого, гренадерских батальона, из коих были построены первые с правой, а вторые с левой стороны, третьи же против самого, близ батареи, дворца»³⁰.

24 июня 1799 г., накануне Иванова дня, в Павловске по древней традиции рыцарей ордена Св. Иоанна Иерусалимского прошла церемония жжения костров в память о том, что раньше в этот день в госпиталях иоаннитов сжигали старые простыни больных, заменяя их затем новыми.

В Павловск в этот день прибыли все бывшие в столице кавалеры ордена Св. Иоанна, а также были привезены в сопровождении полуэскадрона кавалергардов в особых экипажах орденские регалии: гроссмейстерская корона, знамя, кинжал веры и печать. На плацу Павловского дворца, окруженном войсками, было разложено девять костров, которые три раза обошла процессия мальтийских кавалеров во главе с Павлом. Кавалергарды – Гвардия Великого Магистра и конногвардейцы присутствовали на этом торжестве, как всегда, «в богатом уборе»³¹.

Глава восьмая
КАЗАРМЫ, ПЛАЦЫ, ХРАМЫ

Военный Петербург павловской эпохи характеризуется не только вахтпарадами, смотрами и маневрами, но и широкомасштабным военным строительством. Впрочем, Павел активно занимался возведением различных зданий и сооружений военного назначения в своих резиденциях, прежде всего в Гатчине, еще будучи Великим Князем. Так, в 1793–1796 гг. при въезде в Гатчину со стороны Петербурга была построена маленькая крепость Ингербург (авторами ее проекта были архитектор В. Бренна и сам Павел), возводившаяся под руководством известного русского военного инженера Ф. И. Герарда. Первоначально планировалось обнести крепость валом и рвом, но в окончательном проекте от этого отказались. Интересно, что план Ингербурга точно повторял план знаменитой Королевской мануфактуры Гобеленов в Париже. В архитектуре крепости сочетались влияния средневековой европейской фортификации и французской архитектуры конца XVII–1-й половины XVIII в. К концу царствования Павла Ингербург представлял собой законченный архитектурный комплекс, включавший в себя казармы, школу, ратушу и дома многих приближенных Павла. Увы, крепость не сохранилась (ныне на ее месте находятся бывшие казармы 23-й артиллерийской бригады), и памятью о ней служат лишь Ингербургские ворота (1830–1832 гг., арх. В. А. Глинка), находящиеся на месте главных ворот крепости и охраняющие въезд в Гатчину с севера ¹. В 1793–1795 гг. неподалеку от дворца, вдоль Большой Пороховской дороги (Большой улицы, Большого проспекта; ныне – проспект Императора Павла I ², главная магистраль Гатчины), вероятно, по проекту В. Бренны, возводится госпиталь для чинов Гатчинских войск, придворных и обывателей (сейчас в этом здании, перестроенном в 1820-х гг. А. Е. Штаубертом, находится городская администрация) ³. В начале 1790-х гг. в Мариенбурге, неподалеку от реки Колпанки, было построено 7 казарм, а в 1794 г. – здание Военно-сиротского дома. В 1792–1796 гг. по проекту В. Бренны на Большой улице, в месте поворота с нее к дворцу, создается площадь Коннетабля, представляющая собой миниатюрное четырехлучевое укрепление, состоящее из невысокой каменной бастионной стенки с амбразурами, окруженное валом и сухим рвом. В центре площади возвышается 33-метровый обелиск Коннетабля. В амбразурах бастионной стенки при Павле располагались шесть небольших артиллерийских орудий ⁴.

^{План крепости Ингербург}

В Павловске в 1795 г., вероятно, также по проекту В. Бренны, хотя документальных подтверждений его авторства нет, на месте шведского укрепления начала XVIII в. начинается строительство маленькой крепости Бип (Мариенталь) ⁵. К сентябрю 1796 г. в Павловске было завершено строительство четырех офицерских и четырех солдатских казарм. Деньги на их сооружение были выделены Адмиралтейств-Коллегией, а само строительство производили по договору казенные крестьяне ⁶.

Бесспорно, главным архитектурным сооружением столицы павловской эпохи стал возведенный по проекту В. Бренны при активном участии самого Павла в 1797–1801 гг. Михайловский замок ⁷. Но Павел Петрович жил не только заботами о строительстве своего любимого детища. С восшествием на престол он активно и в возрастающих масштабах продолжил военное строительство.

Именно при Павле для размещения войск стали строить каменные казармы во многих городах России, и прежде всего, конечно, в столице. К концу XVIII в. в своих слободах в Петербурге жили только гвардейские полки, армейские же полки столичного гарнизона размещались постоем на квартирах городских обывателей, что было для последних весьма тяжелой повинностью ⁸.

В 1760-е гг. началась перестройка деревянных гвардейских слобод в каменные, но к моменту восшествия Павла на престол полностью строительство каменных зданий было завершено только в слободе Лейб-Гвардии Конного полка ⁹. Таким образом, вопрос размещения войск к концу XVIII в. стоял весьма остро. И Павел со свойственной ему решительностью взялся за дело.

«Он не только считал безусловно вредным для боевого развития солдата вызываемое постоем у обывателей постоянное участие его в домашней жизни мирных граждан, но даже и помещение в слободских домах, не отрешавшее вполне от хозяйственных забот и предприятий, казалось Павлу непригодным для образования надлежащей боевой армии. Император Павел понимал, что организация воинских помещений имеет своею задачей не только обеспечение солдату жилища, но и приспособление его к назначению и условиям жизни солдата. Только концентрированное в более или менее значительных массах казарменное сожительство являлось Павлу единственно целесообразным для развития и поддержания воинского духа и дисциплины, для изучения личности и свойств солдата, для удобства обучения и воинских экзерциций. Казарма есть не только жилище солдата, но и школа, где он воспитывается. Эту идею Павел усвоил всецело, и создание для армии повсеместно казарм сделалось главною его задачей, к выполнению которой он приложил все свои силы, всю энергию», – писал Н. Ляпидевский ¹⁰.

Уже 14 декабря 1796 г. последовало Высочайшее повеление о размещении пехотных полков только в городах и лишь «в крайней невозможности» – в ближайших к городам селениях. На постое в деревнях разрешалось оставить только кавалерию ^п.

Главной трудностью являлось отсутствие денег на казарменное строительство, но Павел сумел решить эту проблему в самый короткий срок довольно простым и логичным способом: «Чтобы образовать сумму, необходимую для такого крупного расхода, Император привлек к делу постройки казарм население всего государства и учредил единовременный поземельный налог по количеству земли, находящейся во владении каждого обывателя. Налог этот не был обязательным, но каждый уплативший его навсегда освобождался от военного постоя. Результаты этой меры были блестящи, и вскоре военное ведомство получило полную возможность перейти к казарменному расположению» ¹².

До введения в действие в 1798 г. «Устава столичного города Петербурга» всеми вопросами строительства казарм ведал генерал-губернатор, а с введением в действие устава за постройку казарм в столице стала отвечать Контора городских строений, подчиненная Комиссии о снабжении резиденции припасами, которая представила Императору 12 сентября 1798 г. свои соображения, касающиеся военного строительства в Петербурге. Комиссией было предложено взимать «казарменный» налог со всех частей города кроме Петербургской и Выборгской, жители которых из-за бедности налога заплатить не могли, почему для них сохранена была постойная повинность. По мере поступления средств комиссия предлагала постепенно вести строительство. В первую очередь намеревались построить казармы для Лейб-Гренадерского, Кексгольмского, Лейб-Казачьего полков, Сенатского батальона, осадного и полевого артиллерийских батальонов, рекрутских партий и двух морских команд. Павел предложения комиссии утвердил, и к весне 1799 г. в Петербурге началось активное строительство.

Здесь нужно отметить, что из-за нехватки средств (поземельный налог, естественно, полностью проблему не решил) речь шла прежде всего не о строительстве новых казарм, а о перестройке под казармы старых зданий – фабрик и даже частных домов, купленных у горожан ¹³. Иногда, в связи с недовольством владельцами ценами за дома, предложенными государством, возникали довольно серьезные конфликты, в улаживании которых приходилось принимать участие даже Павлу ¹⁴.

Для наблюдения за производством работ учреждался особый комитет из бау-инспектора и 6 членов, который должен был докладывать о ходе строительства генерал-губернатору ¹⁵.

К концу 1800 г. были построены казармы для Лейб-Гренадерского, Кексгольмского, Кавалергардского и генерал-майора Ушакова (Сенатского) полков, артиллерийские и для морских команд ¹⁶.

Первостепенное значение, конечно, имело строительство казарм для Гвардии.

Раньше всех в Петербурге, еще в 1797 г., благодаря заботам шефа полка, Великого Князя Александра Павловича, началось строительство казарм Лейб-Гвардии Семеновского полка.

«Еще в первый год царствования Императора Павла I Великий Князь Александр Павлович… ходатайствовал у Государя о разрешении построить новые каменные казармы и представил на Высочайшее утверждение планы и чертежи предполагаемых зданий. Весь 1797 год прошел в переписке по этому предмету, тянувшейся так долго потому, что Его Величество предоставил Великому Князю изыскать средства на постройку, не обременяя… казны расходами. Это обстоятельство побудило прибегнуть к продаже последней полковой земли в Москве… Несмотря… на недостаточность сумм, в том же году приступлено было к постройке офицерского флигеля…

Видя, что казна долго не ассигнует сумм на возведение казарм, Великий Князь… испросил позволение Государя выстроить казармы для 1-го баталиона… на собственные деньги. По получении Высочайшего разрешения, в начале 1798 года, заложено было 6 каменных одноэтажных домов по линии Загородной улицы…

…Весной 1798 года место, отведенное под казармы, было очищено…

К концу 1798 года казармы 1-го баталиона и офицерские флигеля были совершенно готовы, и роты перешли в них ко дню полкового праздника. Вскоре оказалось, что поспешность, с которою производилась постройка, и недостаток сумм были причиною, что выстроенные дома далеко не соответствовали ожиданиям. Сырость и холод оказали вредное влияние на здоровье людей… Узнав об этом, Государь пожелал лично посетить казармы, которыми остался до такой степени недоволен, что приказал срыть все, исключая офицерского флигеля, до основания, и построить вновь по новому плану двухэтажные, и постройку окончить непременно в течение двух лет. Для исполнения этого составлена особая строительная комиссия…

С переходом 1-го баталиона в казармы слобода начала терять прежнее значение для полка… Только дома, занятые не переведенными в казармы частями и принадлежавшие чинам полка… сохранили прежнюю наружность… Последние части полка перешли в казармы перед походом 1805 года…» ¹⁷.

«Казармы строились по проекту Ф. И. Волкова под руководством архитектора Ф. И. Демерцова… К 1801 году были построены здания Первого батальона, а к 1803 году – остальных батальонов…

Застройка велась вокруг полкового плаца, который был устроен в 1790-е годы на месте современной Пионерской площади, по трем сторонам (нынешние Загородный проспект и Рузовская и Звенигородская улицы). Перед Обводным каналом был устроен земляной вал и организован тир под открытым небом. В комплекс вошли 12 солдатских казарм, два офицерских дома, дом командира, фуражный двор, госпиталь» ¹⁸.

^{Ф. И. Волков. Проекты а) Солдатских казарм и б) Офицерского корпуса Лейб-Гвардии Семеновского полка. 1796 г.}

Казармы полка строились частью на земле полковой слободы, частью на прилегающих к ней землях городских обывателей, которые были переселены в другие места ¹⁹.

Первые шесть каменных казарм Лейб-Гвардии Измайловского полка начали строить под руководством полкового командира генерал-лейтенанта С. С. Борщова в 1800 г., а полностью строительство казарменного комплекса было закончено уже в 1810-х гг. Роты полка начали переводить в новые казармы в 1804 г. Строительство каменных казарм шло также на землях полковой слободы, вдоль Измайловского проспекта, «а пустые места, образовавшиеся от этого, были раздаваемы частным лицам и офицерам полка для постройки частных домов» ²⁰.

Казармы Лейб-Гвардии Преображенского полка также были возведены на месте деревянных светлиц Преображенской слободы, но при Павле там успели только начать подготовительные работы для перестройки, само же строительство началось уже при Александре I. Но сменить квартиры преображенцам пришлось еще в павловское царствование.

В августе 1797 г. Лейб-батальон Преображенского полка был помещен в специально перестроенном для этого Старом Зимнем дворце – «Лейб-Кампанском доме» (ныне – дом № 33 по Миллионной улице), где и находился до 1917 г. 2-й и 3-й батальоны полка оставались в слободе до 1799 г., когда были переведены в здание старого ломбарда на Царицыном лугу, на месте будущих казарм Лейб-Гвардии Павловского полка (ныне – здание Ленэнерго) ²¹.

Лейб-Гвардии Егерский батальон в первые годы своего существования размещался в так называемых Староегерских казармах (ныне – дом № 5 по Звенигородской улице). К моменту формирования полка на этом месте стояли «небольшие деревянные связи» (избы. – Е. Ю.). Несколько лет спустя на месте связей были построены три небольшие казармы (по числу рот в батальоне), похожие на стоящие неподалеку семеновские. Позднее егерские казармы перестроили, объединив их в одно здание ²².

Конногвардейцы располагались в своей слободе, недавно перестроенной в камне, но 11 апреля 1799 г. последовал Высочайший указ, многих шокировавший: «Таврический дворец всемилостивейше повелеваем отдать Лейб-Гвардии Конному полку под казармы, который и принять онаго полка командиру генерал-лейтенанту князю Голицыну» ²³. В этом решении Павла можно усмотреть как проявление неприязни к бывшему владельцу дворца, Светлейшему Князю Г. А. Потемкину-Таврическому, так и одну из попыток решения казарменного вопроса. Старая слобода, даже каменная, Павла явно не удовлетворяла.

И полк перешел в один из самых роскошных дворцов Петербурга. «В пятнадцати комнатах дворца разместили пять эскадронов солдат – и холостых, и женатых. Большой зал переоборудовали в манеж, а Овальный зал – в конюшню» ²⁴.

Впрочем, препровождая в полк этот указ, Гоф-интендантская контора присовокупила, что «Государь указать изволил, чтобы сад Таврического дворца, оранжереи и огород оставались в своем виде, а полку не передавались, для чего и подтвердить всем служащим онаго полка, чтобы они в том саду ничего не портили, гулять же ходить не запрещается, кроме огорода, в который никому входа нет» ²⁵.

В декабре 1799 г. полк перешел в Таврический дворец, а спустя полгода началась распродажа конногвардейской слободы. «11 июня 1800 г. Великий Князь Константин Павлович объявил петербургскому военному губернатору., повеление Государя: все здания и земли, составлявшие слободу Конной Гвардии, распродать в пользу полка. Тотчас было приступлено к оценке слободских домов, и скоро большая часть слободы перешла в руки частных владельцев. Сорок четыре так называемых рейтарских дома по Воскресенскому проспекту были переданы казарменному комитету для расширения артиллерийских казарм, а каменный полковой дом продан в городское ведомство за 5000 р.» ²⁶.

Но Таврический дворец плохо подходил под казармы, и полк решено было разместить в доме осужденного за различные махинации М. Гарновского (ныне – дом № 102/2 на углу набережной Фонтанки и Измайловского проспекта). Пока дом перестраивали под казармы, полк вывели в Царское Село (об этом было сказано выше), а 15 ноября, вернувшись в Петербург, он разместился в своих новых казармах, где и простоял до 1807 г. Причем квартиры офицеров также располагались в доме Гарновского, снимать «вольное» жилье им было запрещено. «Конный лазарет» полка разместился в доме, ранее принадлежавшем одному из екатерининских генерал-прокуроров, известному взяточнику А. И. Глебову, а потом перестроенном под суконную фабрику (ныне – дом № 90 по набережной Фонтанки) ²⁷.

Кавалергардскому корпусу, вновь учрежденному Павлом вскоре после восшествия на престол, был определен для квартирования так называемый Боуровский дом (ныне на его месте находится дом № 2-а по Конногвардейскому переулку), в котором с 1770-х гг. размещался Генеральный Штаб. Поскольку все кавалергарды, особенно после увеличения численности корпуса, а затем и сформирования полка, в этом здании разместиться не могли, им были выделены под казармы «два дома, перешедшие в казну, находившиеся поблизости замка (Боуровского дома. – Е. Ю.)». Но и этих зданий не хватало, и часть кавалергардов поселили по обывательским домам «в Коломне, по Вознесенской и Офицерской и прилегающим к последним улицам», а часть чинов полка поместили даже в доме Глебова – казармах Лейб-Гренадерского полка. По расформировании Кавалергардского корпуса в декабре 1797 г. Боуровский дом был определен для размещения Сенатского батальона, но при сформировании в 1800 г. Кавалергардского полка кавалергарды вновь вернулись в свои старые казармы, где простояли до 1807 г. ²⁸

Весьма разбросанными по городу оказались квартиры Лейб-Гусарского полка.

«Лейб-Гусарский полк при сформировании своем был расположен за Невским монастырем, в так называемых Кирасирских казармах и конюшнях, где и квартировал до 1798 года, когда вследствие переформирования полка в двухбаталионный, т. е. десятиэскадронный состав, помещение всему полку., оказалось недостаточным. Поэтому был куплен на Фонтанке у полковника Гарновского дом и Высочайше пожалован в непременные квартиры Лейб-Гусарскому полку. В этом доме помещалась часть Лейб-баталиона (1-го батальона. – Е. Ю.), а именно: 2 эскадрона, полковой госпиталь, полковой цейхгауз и полковой караул; 3 эскадрона были расположены у Калинкина моста, в казармах Лейб-Гвардии Гренадерского (Лейб-Гренадерского. – Е. Ю.) полка, а оставшаяся часть Лейб-баталиона и все его офицеры помещались поблизости полкового дома (дома Гарновского. – Е. Ю.), на вольных квартирах, по отводу полицеймейстера. Второй баталион квартировал в казармах за Невским монастырем и в близлежащей деревне Смоленской-Ямской.

Для обучения рекрут и выездки молодых лошадей отводился полку манеж в 3-й Адмиралтейской части, в доме статского советника Демидова (в Новом переулке)» ²⁹.

Постройка казарм для Лейб-Казачьего полка была намечена, но отложена, и весь период царствования Павла лейб-казаки простояли постоем по обывательским квартирам в Московско-Ямской части Петербурга (ныне – район улицы Достоевского) ³⁰.

Гвардейские артиллеристы также не имели еще каменных казарм.

«Нижние чины роты Его Высочества (Михаила Павловича. – Е. Ю.), конной (роты. – Е. Ю.), пионерной команды и мастеровые были расположены в казенных связях на Литейной, где ныне Главный корпус казарм Л.-Гв. 1-й Артиллерийской бригады (ныне – район дома № 26 по Литейному проспекту. – Е. Ю.), а 2-я и 3-я роты на квартирах, городской конторой строений определенных, в Литейной части» ³¹.

Лейб-Гренадерский полк с 18 марта 1797 г. по начало ноября 1798 г. располагался постоем в домах обывателей 2-й и 3-й Адмиралтейской частей, не пожелавших платить поземельный казарменный сбор, «причем штаб полка и полковой двор были помещены на Фонтанке, за Калинкиным мостом. Сборное место полку было назначено на Царицыном лугу» ³². В ноябре 1798 г. полк был размещен постоем в домах обывателей на Васильевском острове ³³.

Под казармы Лейб-Гренадерского полка был отведен дом Глебова. Но из-за ремонта и отсутствия полка в Петербурге с февраля 1799 по апрель 1800 г., в связи с нахождением его в армии графа Ласси в Белоруссии, казармы на Фонтанке лейб-гренадеры заняли только по возвращении из похода ³⁴. «Ко дню прибытия Лейб-Гренадер в Петербург дом Глебова… был уже окончательно перестроен. Полк разместился в новых казармах… и только полковой обоз и подъемные лошади, за недостатком места, были помещены в сараях на Фонтанке у Калинкина моста» ³⁵.

Кексгольмский мушкетерский полк в сентябре 1797 г. разместился в здании бывшей «Бронзовой фабрики при строительстве Исаакиевского собора», расположенной по набережной Невы между нынешними 19-й и 20-й линиями Васильевского острова, где и простоял до 1802 г.³⁶

Казармы для армейских артиллерийских батальонов были построены на Выборгской стороне «на землях, издавна находившихся во владении артиллерийского ведомства и отчасти на землях Конного полка (бывшей полковой слободы. – Е. Ю.)» ³⁷.