Текст книги "Пишите – не пишите. Психологическое руководство для авторов по работе с текстом и собой"

Если экспрессивное письмо – это текст «без цензуры», то повествовательное изложение – практика, которая требует большей осознанности. Ее суть, как ясно из названия, в аналитическом, а не хаотично-экспрессивном изложении материала.

Излагайте факты и констатируйте эмоциональные реакции на них по специальной формуле (одна из вариаций базовой методики когнитивно-поведенческой терапии)[7]7
  См, например, справочник терапевтических техник: МакМаллин Р. Практикум по когнитивной терапии. – СПб.: Речь, 2001.


[Закрыть].

Это так называемая модель АВС, где:

1. А – событие, активатор ситуации. В этой части текста нужно подробно описать, что произошло. Только факты. Излагать их следует максимально без эмоций, словно вы покадрово пересказываете видеозапись. Например: «Сегодня Вероника посмотрела на себя в зеркало. Она заметила что-то новое. Это была небольшая морщинка в уголке глаза. Вероника заплакала».

2. В – восприятие. Здесь нужно описать значимый эффект, предполагаемое последствие «активатора». Мы переживаем не из-за самого события, а из-за особенностей нашего восприятия. Так же и с Вероникой: казалось бы, мелкая морщинка, а она – в слезы. Почему? «Она поняла, что стареет. Теперь у нее нет шансов найти мужа».

3. С – эмоции, связанные с этим переживанием. Пример: «Вероника заплакала. Она почувствовала страх и отчаяние».

Важно: писать следует в действительном залоге («Вероника расстроилась»), избегать страдательного («Вероника была расстроена»). Это возвращает автору активную роль в рассказе, который является отражением жизни.

Эта техника дает возможность посмотреть на ситуацию со стороны, осознать чувства, отследить зависимость сильных переживаний от внутренних убеждений и при желании пересмотреть их.

Иногда описать свои чувства или даже проанализировать их природу недостаточно. Ситуация кажется безвыходной, человек ощущает себя в тупике. Чем более экспрессивно он рассуждает о своих эмоциях, тем сильнее в них вязнет. Где же выход?

Выйти из замкнутого круга помогает последовательное изложение событий в виде истории с завязкой, кульминацией и развязкой. Чтобы превратить переживания в историю, нужно на самом деле не так уж и много – уловить ключевой сюжетный конфликт (внешний или внутренний), который породил сильные чувства. Это может быть реальное столкновение с другим человеком, запрет, ущемление прав, лишение чего-либо, изменение обстоятельств, расставание и т. д. Когда конфликт сформулирован, остается последовательно изложить события, которые происходили с вами в связи с ним. Что предшествовало конфликту? Что произошло во время него? Чем завершилась эта история?

Трехчастная драматургическая композиция, завязка (зарождение конфликта) – кульминация (непосредственно конфликт) – развязка (разрешение конфликта), придумана еще Аристотелем. Это самая древняя и надежная схема любого повествования. Придерживайтесь ее, и вы не запутаетесь.

Например, если речь идет о переживаниях, связанных с внезапным увольнением, то три части повествования будут выглядеть так:

1. Завязка. В первой части следует рассказать о том, как вы попали на эту работу, о самых ярких эпизодах, связанных с ней, – веселых, грустных, приятных, раздражающих. Также здесь следует описать события, которые непосредственно предшествовали увольнению.

2. Кульминация. Здесь подробно опишите само увольнение. Как вы узнали о нем? Что почувствовали? Что делали в этот день? Как сообщили родным и знакомым?

3. Развязка. Рассказ о том, что произошло позже. Что происходит в вашей профессиональной жизни теперь? Удалось ли найти новую работу? Возможно, вы сменили деятельность? Или, наоборот, взяли перерыв и спите до полудня и еще немножечко после? Опишите то, что реально происходит, не подменяя фактов вашими планами, страхами и обидами. О планах, страхах и обидах, если они есть, тоже обязательно напишите.

Важно: подумайте, как вам комфортнее и интереснее писать свою историю: от первого лица или от имени персонажа. Если в сюжете есть и другие важные персонажи, обязательно включайте их в ткань повествования. Упоминайте о них, рассказывайте подробности! Можно дополнить историю от имени любого из второстепенных персонажей. Это поможет дистанцироваться от своих переживаний и посмотреть на ситуацию другими глазами. Делайте все, что вам захочется, соблюдая лишь одно простое правило – держите трехчастную структуру: завязка, кульминация и развязка. Художественная ценность текста здесь не важна – пишите для себя и о себе в комфортном для вас стиле.

Такое изложение событий позволит не просто заново пережить чувства или проанализировать их источник. С помощью техники можно наконец перестать зацикливаться на одних и тех же негативных эмоциях и начать двигаться дальше, к новым событиям и историям своей жизни.

Наблюдайте за собой. Если спустя сутки после письменной практики ощущение подавленности не уменьшается, а нарастает, это признак того, что проблема более глубокая, чем вы думали. Лучше обратиться за помощью к психотерапевту.

Дневниковые практики, ведение блога и даже коммерческие анонсы в социальных сетях – словом, любые сколько-нибудь личные тексты работают по этому же принципу: наша психика не видит разницы. Однако для собственной безопасности стоит понимать разницу между терапией и социальной жизнью. После публикации текст превращается из монолога в обращение. Это означает, что работа над его содержанием – больше не ваше индивидуальное дело. Вы пригласили в это поле читателя. С этой секунды начинают действовать социальные законы групповой динамики, подразумевающие не только объединение и сплоченность, но и борьбу за лидерство, конкуренцию и иерархическое распределение ролей. А это уже совсем другая история.

Глава 3
Эффект диалога

Текст, написанный «в стол», представляет собой монолог автора, его общение с самим собой. Это терапевтично, помогает «выгрузить» эмоции, посмотреть на ситуацию со стороны, стабилизировать эмоциональное состояние. Однако когда стабильность достигнута, такая рефлексия напоминает варку в собственном соку. Каждому тексту нужен контекст, а каждый автор нуждается в читателе. Ведь жизненный цикл текста полностью зависит от последнего.

Публикация позволяет перевести текст в режим диалога и получить обратную связь. «Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом. Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад и вперед, приобщающий данный текст к диалогу», – писал русский философ и филолог Михаил Бахтин, объясняя, что монолог, не имеющий адресата, не имеет и смысла[8]8
  Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1986.


[Закрыть].

Главное, что меняется в момент публикации, – текст обретает адресата. Просьба, претензия, приказ, жалоба, критика или иное содержащееся в нем послание теперь обращено не только к самому автору и его внутренним персонажам, но и к читателю. Этот эффект обращения, «выгрузки» мыслей и эмоций порой настолько силен, что авторы и читатели зачастую начинают путать текст с настоящим живым общением. Кажется, что вот он, автор, сидит у тебя на кухне, делится своими мыслями, рассказывает лично тебе добрую сказку, страшную историю или читает лекцию.

Стивен Кинг говорил: «Писательство – это телепатия!» Читая книгу, мы улавливаем мысли и образы, которые адресовал нам человек, живущий за тысячи километров. «Мы даже не в одном году, не то что не в одной комнате… да только мы вместе. Мы общаемся. Общение умов»[9]9
  Кинг С. Как писать книги. – М.: АСТ, 2016.


[Закрыть].

Этот эффект настолько силен, что начинает казаться, что мы хорошо знакомы с автором. Это заблуждение. В большинстве случаев к моменту встречи с читателем печатный текст утрачивает остроту и актуальность для автора. Каждый читатель наделяет его новым смыслом, привносит собственный контекст.

После публикации текст становится достоянием читателя. Взаимодействуя с ним (а не с автором!), читатель встречается на страницах книги с самим собой.

То, что чтение является терапевтическим процессом, давно и убедительно доказано. Библиотерапия (то есть исцеление книгой) – один из разделов арт-терапии, она успешно применяется для коррекции эмоционального состояния и в качестве поддержки в кризисные периоды.

Метод основан на проективном механизме узнавания.

ПРОЕКЦИЯ (лат. projectio – бросаю вперед) – психологический процесс, в результате которого человек воспринимает собственное внутреннее содержание как приходящее извне. При этом он наделяет окружающие объекты – как людей, так и предметы, силы природы и т. п. – качествами и характеристиками, взятыми из собственного опыта.

Когда мы читаем, то сравниваем себя с героями, ставим себя на их место или, наоборот, осуждаем их или хотим помочь им. Словом, вступаем в диалог с автором, главными героями книги или их антагонистами:

«Да как автор вообще мог такое написать! Это же просто “фу!”»

«Плакала и смеялась вместе с автором!»

«Почему все восхищаются этим Холденом Колфилдом?! Это же просто инфантильный мальчик! Что в нем такого?»

«Автор, вы гений! Вы умеете видеть и чувствовать красоту!»

«А по-моему, ваша Скарлетт просто стерва!»

Пока герой действует в соответствии с сюжетом, читатель эмоционально включается в процесс, узнает в герое себя и обретает понимание собственной ситуации. Или не обретает, а начинает испытывать смутное или явное раздражение. Помните, как вас раздражал, буквально выводил из себя какой-то литературный герой? Это передавала привет ваша собственная «тень» (согласно Карлу Юнгу, «тень» – это архетип, представляющий собой относительно автономную часть личности, складывающуюся из психических установок, которые не приняты личностью из-за несовместимости с сознательным представлением о себе).

Невыносимое поведение Скарлетт, наивность Холдена Колфилда, фатальная любовь Анны Карениной, непроходимая глупость Гарри Поттера, наглость Карлсона, который живет на крыше. Если вдуматься – какое нам до них дело? Мы с ними незнакомы – и нет ни малейшей надежды, что когда-нибудь познакомимся. Срабатывает механизм проекции: мы узнали вовсе не этих героев и даже не автора. Мы узнали себя.

Действуя как защитный механизм, проекция помогает нам выносить за собственные рамки неудобные (социально осуждаемые)«теневые» качества (например, пассивность, жадность, болтливость, склонность к сплетням, агрессии и т. п.), приписывая их другим людям (или персонажам). И вот неприятие собственных «неугодных» черт находит выход в виде сильных эмоций по отношению к вымышленным персонажам.

По этому принципу читатели влюбляются в героев пьес и романов, а иногда и в авторов книг. Это еще один «привет» от неосознанных и непризнанных частей вашей личности – приятных, привлекательных, ярких, но почему-то запретных.

Правда в том, что любые сильные эмоции, которые мы испытываем, – это история о нас. Обо мне, о вас, о них.

Чтение позволяет познакомиться с собой максимально безопасным образом – как бы наблюдая за собой со стороны. А что было бы, если бы я оказался в таких обстоятельствах? А как бы я себя повел? Ну я-то уж точно бы такой глупости не сделал!

Библиотерапия – серьезный процесс, который основан на взаимоотношениях с терапевтом, выполнении его рекомендаций к чтению и последующем обсуждении и терапевтической проработке материала. Однако каждый читающий человек стихийно удовлетворяет свою актуальную потребность – в знакомстве с собой, в поддержке, в общении. В жизни мы делаем это с помощью реального общения, контакта с другими людьми, «смотримся» в них как в зеркало, учимся у них, получаем поддержку. А в библиотерапии роль другого выполняет текст.

В библиотерапии выделяют пять универсальных базовых неспецифических процессов, которые, в общем-то, и побуждают нас читать[10]10
  См.: Алексейчик А. Е. Библиотерапия // Руководство по психотерапии / Под ред. В. Е. Рожнова. – Ташкент: Медицина, 1985. С. 304–319.


[Закрыть].

1. Успокоение

Чтение в этом случае работает почти как экстракт валерианы. А книга выступает в роли друга и учителя. Помогает успокоиться, понять, что к чему, принять решение, как действовать дальше. Популярные издания, самоучители, справочники, пособия – все эти книги мы читаем, чтобы обрести опору и спокойствие.

Обеспокоенный читатель чувствует себя более стабильно, когда получает знания о собственной проблеме из источника, который считает авторитетным. Экспертные материалы раскладывают проблему по полочкам, показывают читателю, что такие ситуации, как у него, встречаются сплошь и рядом, решаемы, понятны. Например, эту книгу вы, вероятно, захотели прочитать, так как испытываете интерес к писательскому творчеству. Не понаслышке знаете, как это непросто. Я об этом специально пишу, рассказываю о своем сопротивлении, журналистском и психотерапевтическом опыте, даю методики, описываю процессы. Значит, нас таких много, проблема не уникальна. Вот уже как-то даже и поспокойнее стало.

2. Удовольствие

Читать – это весело. Особенно когда вы узнаете себя в герое и радуетесь его успехам. Или, наоборот, испытываете превосходство, понимая: «Уж я бы так никогда не вляпался!» Откуда появляется это удовольствие? Оно – радость узнавания, обретения какой-то ценности. Почему нам так приятно читать? Уж точно не потому, что нравится следить за приключениями незнакомого героя. Наш интерес никогда не бывает абстрактным, он всегда конкретный, утилитарный. Нам каждый раз интересно что-то узнать о себе, что-то получить: знания, поддержку, новые качества, черты характера. Книги, в которых мы не узнаем себя, «проходят мимо».

3. Уверенность в себе

Автор (или герой) может – и я смогу! Примерно так мы рассуждаем, когда читаем истории успеха, сюжеты о преодолении трудностей и биографии замечательных людей. Такая литература дает опору и поддержку тем, кто в себе не уверен. И позволяет узнать себя в герое. Присвоить те самые «теневые» неинтегрированные качества: волю, право на желания и на их реализацию.

4. Высокая психическая активность

Литературные произведения активизируют эмоциональный фон. Соприкасаясь с тем, что происходит в тексте, реагируя на похождения героя или рассуждения автора, читатель на деле встречается с собственными чувствами и проживает их через книгу. Эти эмоции могут совпадать с замыслом автора, а могут ассоциативно возникать у читателя вне строгой зависимости от сюжета.

Стихийно процессы узнавания и эмоциональной проработки собственных травм (как и процессы сопротивления этому) включаются у читателя при соприкосновении с любым текстом, который он для чего-то читает. Новости, статьи, посты в социальных сетях и блогах – все это повод и возможность получить эмоциональную разрядку, поддержку, удовольствие, указание или разрешение.

5. Общее психическое развитие личности

Чтение «стимулирует целостность личности, тенденции к сложным компенсаторным реакциям, более творческому преодолению трудностей», – пишет врач-психиатр, психотерапевт, создатель метода «экзистенциальной библиотерапии» Александр Алексейчик. Проще говоря, читая, мы обучаемся жить: полнее чувствовать, разнообразнее реагировать на раздражители, нестандартно решать проблемы.

Вкус к стихийной библиотерапии я ощутила еще в детстве, хотя, конечно, понятия не имела тогда об этой методике. Я была настоящим книжный червем и, кажется, ничем настолько всерьез не интересовалась, как книгами. Более того, я уверена, что именно любовь к чтению стала для меня билетом в журналистскую профессию: читая, я училась и писать. Но далеко не только этому.

Книги, которые я любила в детстве, наложили серьезный отпечаток на мое мировоззрение: они были моими друзьями, помогали мне сохранять равновесие, осознавать и формировать черты моего непростого характера, давали опору.

Успокоение: серия книг о Муми-тролле, Туве Янссон

Эти книги попали мне в руки в один из самых черных и мрачных периодов жизни, после смерти матери. Мне было одиннадцать, я отчаянно нуждалась в уютном, предсказуемом, теплом литературном одеяле. И семья муми-троллей мне его подарила.

В книгах этого цикла читатели любят и принимают (в самом буквальном смысле – в свой дом и семью) всех: вредную малышку Мю, инфантильного Сниффа, то и дело норовящего умотать куда глаза глядят Снусмумрика. Очаровательные члены семейства муми-троллей, а также их родственники, знакомые, соседи и друзья просто живут с нами и учат радоваться жизни.

У муми-троллей постоянно что-то происходит: путешествия, наводнения, природные катаклизмы, охота за сокровищами. Но вот парадокс! Славные персонажи никогда не меняются, что бы с ними ни происходило.

Хоть тысячу раз пролети комета над Муми-долом – Снифф так и останется обаятельным прижимистым трусишкой, Хемуль превыше всего будет ценить свою коллекцию, папа – хвататься за мемуары, а Муми-мама – ждать всех дома с ананасовым тортом (в который обязательно плюхнется Ондатр, но никто его за это не осудит).

В этом и заключается основная прелесть «мумиков» – они постоянны, надежны и предсказуемы. На них можно рассчитывать, они не подведут. Мир муми-троллей – это законсервированная, неизменная, как городок в стеклянном шарике, страна счастливого детства. Детства ребенка, купающегося в родительской любви. «И эта любовь до конца твоих дней останется тайной опорой твоей…»

Удовольствие: «Три повести о Карлсоне, который живет на крыше», Астрид Линдгрен

В детстве я умирала со смеху, читая о похождениях этого толстенького строптивого человечка. Да и сейчас я его обожаю. А вот в Швеции Карлсона не любят. Сотрудники посольства Швеции (Пер Энеруд, Марианна Хульберт) в своих интервью говорят о нем: «Карлсон для шведов – вредный, нечестный провокатор». Кстати, их можно понять. Это для нас Карлсон – красивое иностранное имя, а для них – одна из самых распространенных фамилий. Представьте, если бы на страницах всемирно известной книги куролесил толстячок по фамилии Кузнецов, например! Наверняка и у нас отношение к этому персонажу было бы иным.

Впрочем, как его ни назови, ясно одно: хлопот от него больше чем нужно. Карлсон только и делает, что вымогает лакомства, требует развлечений, разбрасывает вещи в комнате Малыша, ворчит, бубнит и капризничает. У вас что, нет торта со взбитыми сливками?! Нет, так он не играет!

Но с ним всегда весело, он ничего не боится, не стесняется просить (да что там – требовать, вымогать) то, что хочет. И потом, он так искренне восхищен собой, что поневоле хочется научиться этому.

И Малыш учится! Если в первой книге он немного стеснялся выходок Карлсона и отчаянно старался всем доказать, что тот существует, то в дальнейшем сам начинает понемногу влиять на поступки Карлсона и участвовать в проказах на равных. Вместе они навсегда отваживают воров, помогают двум одиноким пожилым людям обрести семью и любовь.

Многие думают, что Карлсон – альтер-эго Малыша. Это, мол, его подавленная личность, вымышленный друг, который воплотил в себе черты характера, которых так не хватало младшему сыну Свантесонов, – бойкость, эгоизм, хваткость. Что ж, можно трактовать и так. Но так ли важно, реально существовал в жизни Малыша этот обаятельный, вредный, самовлюбленный любитель тефтелек или он сам творил все эти проделки? Главное, благодаря Карлсону Малыш научился любить, принимать в себе и других эту «вредную», «эгоистичную», но деятельную сторону личности, а еще – регламентировать и направлять ее. А значит, стал более счастливым. И меня немножко научил.

Уверенность в себе: «Мэри Поппинс», Памела Трэверс

Она категорична, суха, требует беспрекословного подчинения, склонна к сардоническим замечаниям и абсолютно непредсказуема. При этом считает себя абсолютным совершенством. В замечательном советском фильме эта особенность самооценки Мэри Поппинс доведена почти до абсурда: героиня пляшет на городской площади, высоко поднимая ноги, и распевает во все горло: «Я само совершенство!» Но даже это ее почему-то только украшает.

Мэри – проводник между взрослым и детским мирами. Немножко супергерой. Немножко сверхчеловек. Она умеет говорить с животными и младенцами, гулять по картинам и знакома с фарфоровой кошкой, которая смотрела на короля. Но главное ее качество – она твердо уверена во всем, что делает, уважает себя до кончика зонта, того самого, с ручкой в виде головы попугая.

Читая книгу, я отлично понимала, что вряд ли когда-нибудь научусь летать на зонтике, разговаривать с кобрами и клеить на небо звездочки из фольги, как она. Но любить и уважать себя, восхищаться собственными достоинствами – сумею. Когда вырасту, конечно.

Высокая психическая активность: «Пеппи Длинныйчулок», Астрид Линдгрен

Самая добрая, справедливая, сильная, свободная и независимая. А еще – самая одинокая девочка на свете. Ей всего восемь, а она живет одна, заботится о двух домашних питомцах (да и вообще всех, кого встретит, готова согреть своим теплом), сама ведет хозяйство, защищается от разбойников, сама говорит себе «пора спать» строгим голосом и сама заботливо подтыкает свое одеяло. «Когда твоя мама – ангел на небе, а папа – король на негритянском острове», иначе никак. Такова цена безграничной Пеппиной свободы.

Пеппи постоянно отстаивает свое право на независимость и свободу – вопреки законам и здравому смыслу. Ей это отлично удается – не зря она «самая сильная девочка на свете». Пеппи спит, положив ноги на подушку, пьет какао из кувшина, бегает по сахарному песку (и пиленому сахару) в гостиной фру Сеттергрен. И будьте уверены, она не отправится ни в детский дом, ни в школу, даже если ее попробует принудить к этому дюжина полицейских.

С Пеппи весело, она придумывает новые игры, никогда (ну, почти) не плачет и готова помочь, если кого-то обидели. Когда читаешь истории о Пеппи, трудно представить, что и ей бывает грустно. И так до последних страниц, где мы вдруг видим ее глазами Анники и Томми – маленькую одинокую девочку, которая вглядывается в пламя свечки.

В детстве я никак не могла понять, почему от этой веселой книжки иногда бывает так грустно. Пока не увидела фрагмент старого шведского телесериала, где хорошенькая девочка с рыжими косичками смотрит на небо и говорит: «Счастливого Рождества, мама, мне подарили пятьдесят подарков! Я немного приврала. Просто я не хочу, чтобы ты за меня волновалась».

Общее психическое развитие личности: «Винни-Пух и все-все-все», Алан Александр Милн

Глупенький плюшевый мишка, кажется, вообще ничего толком не делает в знаменитой книжке. Рассуждает, сочиняет «ворчалки» и «пыхтелки». События, которые происходят с ним, если разобраться, тоже просты до смешного: вот он отправился на прогулку с друзьями, вот решил пойти в гости, вот попал под дождь. Однако не зря едва ли не каждое мельчайшее событие автор уважительно отмечает Заглавными Буквами. Так подарок становится Подарком, походные сапоги – Походными Сапогами, а уж если герои говорят «ага», то это такое АГА, что каждому понятно, почему…

Маленькие события из жизни славных плюшевых игрушек мало-помалу становятся Важными Достижениями. Волшебный мир Винни-Пуха растет, выходя за пределы детской Кристофера Робина в сказочный лес, а потом приходит понимание, что и за Пуховой Опушкой есть большой мир.

Милые истории о плюшевом мишке складываются в героический эпос, едва ли не каждый персонаж которого проходит свой путь, помогая повзрослеть Кристоферу Робину. Отражаясь в историях игрушек, мальчик учится дружить, переживать разочарования, а еще читать и писать. Чтобы в конце пути попрощаться с детством и отправиться в Новое Путешествие. Сэр Винни-Пух де Медведь, Кристофер Робин, Пятачок и все-все-все научили меня, что в жизни не бывает маленьких событий, а все вместе они складываются в Путь, Полный Подвигов.