Текст книги "Интегрировать свет"

Ну да, конечно. Ещё один распространённый элемент классических историй про попаданок: тамошних героинь хотели если не все, то почти все. Без исключения и без спроса.

К этому элементу обычно прилагался ещё один – «герой, который всегда поспевает на помощь в самый последний момент»; но, думаю, Машка в этом не нуждалась.

– Нет, конечно, Мэрис может справиться с ними сама, – как раз добавил Фрайн, – но потом приходится разбираться с последствиями её магии, которые просто ошеломляют масштабами разрушений. – Эльф поднял глаза, посмотрев на меня как будто даже виновато, и я поняла, что Сусликова объяснила ему причину своей аномальной одарённости. – А люди… они в большинстве случаев не способны оценить, что Мэрис действует в их же интересах. Делает город безопаснее, пусть и такой ценой.

Естественно. Вряд ли местные жители останутся тебе благодарны, если в пылу борьбы с пьяницей в таверне ты случайно испепелишь таверну. Хорошо хоть в благополучных эльфийских кварталах у Сусликовой наверняка не было причин призывать свой огненный меч: думаю, в случае сожжения их столицы эльфы бы тоже не сказали ей «спасибо».

– И из-за всего этого… я проверял маячки всё реже и реже. В те пару дней, когда, видимо, всё и произошло, не проверял вовсе. А когда проверил, было поздно. – Фрайндин снова перевёл взгляд на брата, и взгляд этот сделался ещё более виноватым. – Я побежал к Фину в тот же миг, как понял, что мальчики пропали из поля моего зрения. Сказал, что в последний раз видел Дэна в Тьядри, а Фаника – на подъезде к нему, и оба были живы и здоровы, и Фин в тот же миг отправил туда гвардейцев, но… а ведь до того момента я совершенно не беспокоился! Между Кристой и Дэном подобное случалось не впервые, и поездку Фаника я считал напрасной, но… я думал, раз помолвка Вини и Дэна сорвалась, Фанику неплохо было бы узнать бывшую невесту брата получше…

– Сводник, – буркнул младший эльфийский принц.

Навиния, судя по выражению её лица, от подобной перспективы тоже оказалась не в восторге.

– …и, честно говоря, – Фрайн то ли не расслышал племянника, то ли решил не акцентировать внимание на его словах, – я думал, что Фин и сам будет приглядывать за сыновьями. Но, видимо, его мысли тоже были заняты другими вещами…

А в итоге у двух самых могущественных эльфов в Риджии дети – пленники дроу. Даже не знаю, что веселее: это – или безглазый ребёнок у семи нянек.

Его оправдания звучали вполне разумно. В конце концов, Фаник тоже не предполагал, что у Кристы хватит ума сунуться на территорию тёмных; а со всем остальным, насколько я могла судить, светлая компания в силах была разобраться самостоятельно. И остаётся только сделать скидку на то, что Фрайндин до беспамятства полюбил Машку, ведь это трудно назвать хоть сколько-нибудь разумным.

С другой стороны, кто их знает, этих эльфов… любовь и разум у представителей любого народа совмещаются с трудом. В конце концов, мой выбор Лода в качестве объекта любви тоже никак не являлся разумным. Но, к несчастью, мы не выбираем, кого любить.

Даже не знаю, чего в итоге в этом светлом чувстве больше: прекрасного или пакостного. Ведь именно из-за своей абсолютной иррациональности – по-моему, за всю историю оно сломало не меньше жизней, чем создало.

– Я боюсь за Фина, – вдруг выпалил Фрайндин. – Он постоянно говорит: «Когда ты займешь моё место». Он видит своё будущее лишь до победы в войне, а потом… не видит ничего. Ни смысла жизни, ни самой жизни. А я не хочу терять его, Эсфор! И не создан я для этого, не создан для короны, для власти! – Он отчаянно сжал кулаки, вновь остро напомнив мальчишку. – Я так хочу, чтобы не было этого напрасного кровопролития и напрасных смертей! Чтобы в Риджии наконец воцарился мир. Чтобы моя семья снова воссоединилась, – прежде чем эльф отвернулся к племянникам, я заметила в его глазах подозрительный блеск, но голос Фрайна остался твёрдым. – Вы не представляете, как я рад, что вы в порядке. Я бы никогда не простил себе, если б вы действительно погибли из-за моей глупости.

– Не из-за твоей, дядя, – вздохнул Дэнимон. – Не ты же позволил дроу себя схватить. А как только Криста оказалась у них… я попался бы им в любом случае.

– Ты бы не попался, если б я не пошёл у тебя на поводу. И тогда за Кристой ты отправился бы не один, а в сопровождении того самого отряда гвардейцев, который потом выслали искать тебя.

– И все эти гвардейцы ничем бы мне не помогли, кроме того, что Криста сейчас была бы мертва, а я, возможно… только возможно… остался бы на свободе, проклиная всё на свете.

– По-прежнему убеждённый в том, что дроу – бессердечные кровожадные твари, а наш отец – прекрасный семьянин, – добавил Фаник. – А лично я считаю, что мой чудесный отдых в подвале – достойная цена за то, чтобы развеять эти прекрасные заблуждения. Особенно учитывая, что я, хвала Лодбергу, благополучно не помню все те чудеса, которые там со мной творили.

Кажется, принцы поверили всем словам, которые только что услышали. Что ж, такому сложно было не поверить. Если Фрайн действительно такой, каким кажется, – я понимала, почему Эсфориэль говорил, что его младший брат остался светлым маленьким мальчиком, лучшим из них троих; и даже если Фрайн мог притвориться сейчас, он не мог притворяться все триста с лишним лет, которые его знал Эсфор.

Впрочем, последняя проверка позволит сказать всё наверняка.

– Тэлья Фрайндин, – Лод заговорил, будто услышав мои мысли, и эльф моментально повернулся к нему, – мы сомневались в вашей виновности. И будем очень рады, если наши подозрения окажутся напрасными. Но… чтобы исключить в дальнейшем даже намёк на сомнения… – колдун сунул руку во внутренний карман куртки, – не согласитесь ли вы ненадолго надеть это?

Когда Фрайн увидел в пальцах Лода серебряный ошейник, его глаза сузились.

– Проклятое наследие Тэйранта, – тихо проговорил эльф, в один миг снова повзрослев. – Ты действительно хочешь, чтобы я по доброй воле отдал себя в твою власть, наследник Ильхта Злобного?

Я не так часто видела, чтобы Лод удивлялся. Но теперь он явно удивился.

– Я не раз видел портреты Ильхта. – Фрайн правильно истолковал его молчание. – А ты очень на него похож. Почти одно лицо.

– Не могу сказать, чтобы меня радовало и это сходство, и известность моего предка, – ровно заметил колдун. – Да, я хочу, чтобы вы сделали это. Я мог бы проникнуть в вашу память, но это будет куда дольше и сложнее. И неприятнее для вас.

– И как ошейник поможет вам узнать правду? Насколько я помню, они могут лишь карать за сопротивление. Или убивать.

– Ваши знания немного устарели. Я усовершенствовал заклятие, и пленник оказывается под моим полным мысленным контролем. Но я принесу клятву Эйф, что сниму с вас ошейник сразу же, как вы ответите на несколько моих вопросов… если вы действительно не нанимали тех людей, что похитили принца Фаникэйла, или не отдавали приказа это сделать.

Фрайн стоял, колеблясь. Глядя на серебряное кольцо задумчивым и очень недобрым взглядом.

Интересно, что заставляет его смотреть так? Только ли злая память о том, что творили с помощью этих ошейников Ильхт и Тэйрант?..

– И вы согласны на это? – Фрайндин поочерёдно посмотрел на присутствующих представителей правящего дома Бьортреас. – Одних моих слов вам всё же недостаточно?

Эсфор выдержал его взгляд спокойно, но принцы дружно потупились, заставив меня не в первый раз умилиться сходству братских реакций.

Фрайн печально усмехнулся.

– Что ж, понимаю. – И, шагнув к Лоду, протянул ему руку: уже без всяких колебаний. – Давай свою клятву, наследник Ильхта. Но учти, я буду внимательно следить, в чём именно ты клянёшься. А когда вы успокоитесь на мой счёт, то расскажете мне всё, что произошло, и всё, что вы знаете о похитителях Фаника. Мне противна сама мысль о том, что среди светлых есть тот, кто желает зла моей семье, но если это так… я умру, но найду его.

Так ему действительно нечего скрывать. Это радует – я предпочла бы, чтобы брат Эсфориэля стал нашим другом, но не нашим врагом. И теперь Лоду даже необязательно делать то, на что эльф только что согласился: одна готовность Фрайна пойти на это уже служила доказательством его невиновности.

Впрочем, любое дело надо доводить до конца. А особенно такое. Так что, накинув ошейник себе на запястье на манер браслета, Лод невозмутимо взялся за хрупкие пальцы эльфа и, свободной рукой вычерчивая в воздухе вязь сиреневых рун, проговорил уже хорошо знакомое:

– Я, Лодберг из рода Миркрихэйр…

Рыже-зелёный вихрь материализовался из ниоткуда. Прямо передо мной. Замер, демонстрируя до остервенения знакомый профиль, – и мне отчаянно захотелось застонать.

– Во, на этот раз там, где хотела! – Сусликова довольно кивнула. Тут же уставилась на Лода и Фрайна, от неожиданности разорвавших рукопожатие; посмотрела на Дэна и Фаника, напряжённо замерших поодаль, и недовольно поджала губки. – Вы ещё кто такие? Фрайн, у тебя гости? А почему не предупредил…

В этот миг она посмотрела в другую сторону.

И увидела меня.

Следующие вещи произошли почти одновременно. Бешено сверкнув глазами, Машка вскинула руки, Лод вдруг оказался у неё за спиной, комнату огласил глухой щелчок – и секундой позже Сусликова в недоумении уставилась на свои пустые ладони. Вскинув руки, ощупала серебряное кольцо, обхватившее её шею.

Когда Лод отступил назад, я наконец позволила себе выдохнуть.

Да, теперь, когда Машкин дар нейтрализовал ошейник, у нас стало всего одной проблемой меньше.

Но эта проблема была такой большой, что хотелось засчитать её сразу за десять.

Ведьминские глаза Сусликовой расширились в яростном изумлении:

– Что за…

Машка ещё не выпалила до конца мудрёное ругательство, которое наверняка глубоко оскорбило бы тонкие аристократические чувства всех присутствующих, если б не было русским, – а Фрайндин уже обнажил меч, недвусмысленно направив кончик лезвия Лоду в лицо.

– Немедленно отпусти её, – процедил эльф.

В глазах его сверкала ледяная зима.

– Прошу прощения, тэлья Фрайндин. Я не собирался захватывать вашу избранницу в плен. – Лод мирно вскинул руки. – Это лишь временная мера, пока она не осознает, что происходит, и не успокоится. Думаю, вы согласитесь со мной в том, что этот дом определённо не заслуживает быть спалённым прямо сейчас.

Фрайн сощурился, разомкнул тонкие губы для ответа… и в этот миг я услышала тихий, едва слышный треск.

Мгновение мы все смотрели на осколки ошейника, осыпающиеся на пол к Машкиным ногам. Ещё мгновение – на огненный двуручник, вспыхнувший в её руках, озаривший комнату кровавым заревом.

А потом Лод сгрёб меня в охапку, рывком оттащил подальше к стене, – и прозрачный купол его магического щита, накрывший нас, возмущённо завибрировал, сдерживая натиск пылающего меча.

– Это вы мою магию пытались заблокировать? – ничуть не удивившись тому, что клинок отскочил от защитного барьера, Машка торжествующе фыркнула. – Ну поздравляю. На пару секунд даже выгорело.

Застыв в руках Лода, я ошеломлённо смотрела на бывшую однокурсницу.

С её Даром что, даже ошейники не справляются?!

– Значит, одного брата Фина на свою сторону перетащили, теперь ко второму ручки загребущие тянете? – Размахнувшись, Машка снова рубанула по куполу, и прозрачный щит на руке Лода отчаянно дрогнул. – А это похищенные принцы, так? Вы ещё и их из камеры вытащили? Поглумиться приволокли?

Фрайн растерянно опустил клинок. Видимо, теперь даже он не знал, что делать.

– Мэрис, ты…

– И ведь нашли слабое место, умники, нашли, чем давить! Знали, что Фрайн по племянникам убивается, так? Слышала я про ваших шпионов, в любую щель без мыла пролезут! Может, ещё и подсматривали, как он мне тут плакался?

– Мэрис, нет!

Крик Фрайна безнадёжно опоздал. Волна кровавого пламени прокатилась от рукояти до кончика огненного клинка, сорвалась с лезвия – на нас, на щит, готовый отразить её в стены древесного дома… но кровавый огонь встретил на своём пути золотой.

Рапира Навинии приняла удар легко и непринуждённо, поглотив чужеродное пламя, точно губка.

– Всегда считала, что мастерство использования берёт верх над размером, – изящно взмахнув золотистым клинком, небрежно заметила принцесса, застыв за границами щита, в десятке сантиметров от прозрачной стенки. – Так это ты якобы самая сильная колдунья Риджии? Немного же толку от такой силы, когда не умеешь с ней управляться.

Сусликова не подумала ни опустить меч, ни смутиться. Лишь язвительно улыбнулась.

– А ты, видимо, та стервозная принцесса, о которой говорил Кроук?

– О, ты знакома с Кроуком? – Навиния стояла спиной ко мне, но я ярко представила насмешливый изгиб её тонкой брови.

– Он мой друг, – гордо заявила Сусликова. – Он меня учит. И он мне рассказывал, как ты над ним измывалась, пока не кинула!

Навиния грациозно качнула головой:

– Как грустно всё же разочаровываться в людях, – огорчённо заметила она. – Что ж, ещё меньше причин жалеть о нашем с ним расставании. Раз он польстился на тебя… кто бы мог подумать, что у него такой убогий вкус.

На сей раз её рапира встретила уже не огненную волну, а сам огненный клинок. В щит сполохом брызнул вихрь искр, золотых и алых; они осыпались на пол, и там, где они упали, светлая кора древесных лоз тут же обуглилась.

Когда я подумала, что же в таком случае случилось с эльфийским тронным залом после того фокуса, что Машка выкинула во время наших неудавшихся переговоров, – ловко выкрутив рапиру из-под кровавого лезвия чужого меча, Навиния отскочила под щит Лода.

– Показала бы я тебе, как надо владеть силой огня, – презрительно бросила принцесса, опустив тонкий клинок, – да жаль тэлью Фрайндина и этот милый дом.

– Лучше бы тёмным показала! С какого перепугу ты их защищаешь, если они тебя в заложницы взяли? – Сусликова замахнулась с искренним недоумением, и щит снова дрогнул от её удара. – А, ошейник… вижу. Значит, у тебя-то силёнок не хватило в плен не попасть? Или, может, ты вообще в кого из них втюрилась? – Машка опять рубанула по барьеру, легко, без всякого напряжения орудуя громадным двуручником. – Читала я про всех этих демонов и тёмных властелинов, которые своих девиц насилуют, пока те их не полюбят!

Некоторые слова она выговаривала на русском, ничуть не заботясь о том, что собеседнице они непонятны. Видимо, побочный эффект «переводческой» магии: если в риджийском не находилось аналога слову, которое ты хочешь произнести, ты озвучивал его на родном языке.

Но я подозревала, что не это заставило Навинию замешкаться с ответом.

Третий удар Машки заставил прозрачную стенку барьера на миг пойти трещинами, и я почувствовала, как вздрогнул Лод. Нехорошо, очень нехорошо… Дэн с Фаником, которым явно претило сражаться с избранницей любимого дяди, растерянно жались к противоположной стене, сам Фрайндин тоже не торопился её осадить – просто стоял, переводя беспомощный взгляд с племянников на Эсфора, укрытого щитом. Видимо, когда мы попытались нацепить на Сусликову ошейник, едва зародившиеся тёплые чувства Фрайна к тёмным несколько остыли.

Как часто я мечтала о мире без дураков. То, что этот мир оказался бы довольно безлюдным местом – в виде homo sapiens дураки, увы, превалируют, – меня не смущало: социофобия брала своё. И пусть Риджия была далека от моей мечты, но без одной рыжей идиотки она определённо стала бы немножко лучше.

Хотя…

– Машка!

Услышав мой крик, однокурсница замерла. Я знала, что она опустила клинок скорее от удивления, чем от чего-либо ещё, но нужный результат был достигнут.

– Послушай меня, – вырвавшись из рук Лода, я шагнула вперёд. Не покидая границ щита, подступила к ним вплотную. – Да, мы с тобой не ладили, но послушай меня.

Я знала, что у неё есть мозги. В конце концов, она поступила на ВМК МГУ, как и я. Она не вылетела после первой же сессии, она училась не на тройки – значит, мозги у неё есть. Оставалось только заставить её немножко ими пораскинуть.

И если она сделает это, я даже постараюсь забыть о том, что она вот уже три раза пыталась меня убить.

– Тот мир, наш мир… он остался в прошлом. И все поводы для твоих обид тоже остались там. Здесь другой мир, другая жизнь, другая история. И это не та история, где есть Абсолютное Злое Зло и Абсолютное Доброе Добро. Мы же с тобой не в сказку попали. – Я говорила на риджийском – так, чтобы все присутствующие понимали, о чём речь, – усилием воли заставляя себя смотреть Машке в глаза. – Посмотри на принцев. Посмотри на принцессу. Мы не мучаем их, не принуждаем быть на нашей стороне. И если тебе рассказывали, что дроу – монстры, это не так. Мы…

– Ну да, я смотрю, ты-то быстро наш мир в прошлом оставила! Вон уже с другим вовсю обжимаешься! – Сусликова гневно сощурилась. – А я так и знала, что ты Сашку не любишь! Зачем он тебе вообще был нужен? Из жадности? Престижа ради? Типа «самый классный парень на курсе мой»?

Укол уязвил неожиданно глубоко. Так, что мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Да при чём тут Сашка? – я каким-то чудом сохранила спокойствие в голосе. – Маш, это мелочные и глупые обиды, и они не должны иметь никакого отношения к тому, что происходит здесь и сейчас. Разборки из-за мальчика, который всё равно не слишком-то горюет ни по одной из нас, и уничтожение…

– А ты, как всегда, всех по себе судишь! Если тебе на всех плевать, и на Сашку тоже, это не значит, что он такой же!

Неожиданная мысль заставила меня задуматься. Попробовать?

А почему бы и нет?

– Маш, ты неправа. Он… Ты знаешь, что есть заклятие, которое помогает заглянуть в другой мир и увидеть того, кого любишь? – я вздохнула; в малой части моего рассказа я собиралась слукавить, но тяжесть этого вздоха не была притворной. – С тех пор, как мы пропали, в нашем мире прошло где-то три месяца. Уже три месяца. Всего три месяца. А он… он уже выбросил все мои подарки. Чтобы ничего не напоминало обо мне, – боль, которую я ощутила и которая прорезалась в моём голосе, тоже не была притворной. – Он… Сашка… он теперь со Светой.

– Врёшь.

Она даже не задумалась ни на миг. Ответила мне без паузы, без сомнений. Её мозг просто не допускал возможность того, что её убеждения могут быть неверными, мгновенно отметая любую мысль, которая способна была пошатнуть этот постулат.

Я даже немного завидовала подобному свойству.

– Маш, это правда. Я тоже не хотела верить тому, что увидела, но мне пришлось. А теперь представь, что ты оказалась бы на моём месте, и он предал бы твою память так же легко, как мою. – Я кое-как выдавила из себя улыбку: знала, что она вышла довольно вымученной, но вряд ли в подобной ситуации мне пристало улыбаться искренне. – Поверь, он не стоит того, чтобы мы враждовали. У тебя теперь есть прекрасный эльф, который любит тебя, и…

– Да при чём тут Сашка! – Сусликова даже не заметила, что повторила мои слова, и яростно махнула рукой с мечом, заставив Фрайна отшатнуться. – Я б, может, тебя даже пожалела, если б ты к местным фашистам не примкнула! Ты ж вроде нормальный человек, Белоснежка! Не маньячка, не псих. Так почему ты с ними? Они же города жгли, они женщин и детей убивали, они на мирном пиру кучу народа подло вырезали!

– Они жгли города триста лет назад. Никого из тех, кто делал это, уже нет в живых. Они погибли в той же войне, поплатившись за всё, что сделали. А на том пиру дроу подставили, и они всего лишь пытались защититься. – Меня захлестнула бесконечная усталость. – Я тоже считала тёмных злодеями, пока не узнала получше. Маш, просто подумай о том, что всё может быть не таким, каким кажется. Идеальные прекрасные принцы, Абсолютное Зло… это бывает только в книжках.

– Нет. Зло существует. Всё, что я о тёмных слышала, это подтверждает, – безапелляционно отрезала Сусликова. – А ты теперь врёшь и выкручиваешься, пытаешься меня на свою сторону перетащить. Но если думала, что я тебе поверю, ты просто дура, несмотря на всю свою гениальность. И выродкам вроде вас никогда не победить. История это подтверждает.

– Мы не хотим победить! Это светлые хотят победить, а мы хотим просто жить! – я всё-таки сорвалась на крик. – Хотим мира, хотим… тебя не смущает, что твои прекрасные добрые светлые собираются уничтожить целую расу? Что ты им собираешься в этом помочь: убивать?

– Это для общего блага. А убийство тёмных даже нельзя назвать убийством. Это не преступление, а доброе дело. Это милосердие. Бешеных животных надо усыплять.

Она отчеканила это, словно фразу из учебника; и когда она вскинула меч, у меня опустились руки.

Нет, бесполезно. Ей слишком хорошо промыли мозги. Если б на ней был ошейник, если б мы могли взять её с собой в город дроу, если б она увидела всё своими глазами – тогда, возможно, у неё был бы шанс понять. А сейчас…

Её удар заставил меня отшатнуться, а барьер – вновь пойти трещинами.

Но когда огненный меч в очередной раз взмыл в воздух, застыв в высшей точке замаха, Машкину кисть перехватили чужие пальцы.

– Уходите, – удерживая Сусликову за руку, сказал Фрайндин.

Она посмотрела на него с тем же удивлением, что и мы.

– Ты дашь им уйти?!

– Я должен поразмыслить над всем, что здесь услышал. И увидел. И пока я не знаю, что думать, никто не узнает о вашем визите, – произнёс Фрайн отчётливо и глухо. Младший брат Повелителя эльфов смотрел на Эсфориэля, и только на него: казалось, Машку он даже не услышал. – Дайте мне время. Немного. А потом… вы знаете, где меня найти.

– Фрайн, что ты несёшь?! – Сусликова отчаянно дёрнулась, пытаясь вывернуться из цепких пальцев. – Они что, и тебя…

Прохладные руки вновь обняли меня за плечи.

– Алья, давай.

Негромкие слова Лода я услышала даже на фоне Машкиного вопля.

Ощущение пола, уходящего из-под ног, было уже почти привычным. Как и то ощущение, когда он вновь возник под ногами.

Алья сидел за тем же столом, за которым вчера мы проводили совет, непринуждённо подперев пепельной ладонью лунноволосую голову.

– Что ж, – сказал Повелитель дроу, окинув взглядом нашу скромную делегацию из троих эльфов и троих людей, – не могу сказать, что это было результативно, но информативно – вполне.

Отступив от Лода на пару шагов, я позволила себе подвести черту:

– Значит, тэлья Фрайндин ни при чём.

– Как я и говорил, – слова Эсфориэля прозвучали без гордости, без упрёка. – Ему незачем было это делать.

– Ну, все его доводы звучали вполне убедительно. И он согласился надеть ошейник. – Я посмотрела на Лода. – Пусть мы его и не надели.

Колдун задумчиво кивнул.

Я знала, что он думает о том же, о чём думаю я. О том, что Сусликова появилась ужасно не вовремя… или очень вовремя – как посмотреть. И если б она вошла в комнату своими ножками, это могло бы послужить поводом для подозрений.

При наличии крови Эсфориэля для Лода не составило труда следить за перемещениями его младшего брата, подгадав момент, когда Фрайндин покинет эльфийский дворец, куда нам дорога была заказана. А ещё мне успели объяснить, что дом покойной Повелительницы эльфов окружили не слишком-то сильными охранными чарами: они не позволили бы пройти ни эльфам, ни дроу, ни обычным людям, но Лод разрушил их без проблем. Главная загвоздка была в сторожевом контуре, который разрушению не подлежал. Эдакая волшебная сигнализация. Пройти контур не мешал, зато немедленно оповещал владельца дома о том, что кто-то пересёк магическую черту, позволяя приготовиться к визиту незваных гостей. Естественно, в нашем случае контур был замкнут на Фрайндине, и нам никак не удалось бы пробраться в дом незаметно для него.

Если б не сумрачная пыль.

Сегодня я узнала, что Лод придал пыльце волшебных лилий ещё одно весьма полезное свойство: возможность проходить под ней сквозь любые сторожевые контуры, оставшись незамеченным. Однако у Машки не было пыли. Если б она прошла в дом обычным путём, Фрайн мигом бы узнал о её приближении, – но она переместилась с помощью магии. В таком случае Фрайндин не мог предугадать её появления, а мысленный призыв о помощи он Машке явно не посылал. Я достаточно хорошо знала Сусликову, чтобы быть уверенной: она решительно не способна на убедительную актёрскую игру. Её удивление «гостям» было абсолютно искренним.

Как и слова о том, что младший брат Повелителя эльфов убивается по племянникам.

Нет, ей явно не поручали сделать браслет для Фаника. И я даже не знала, радоваться, что Фрайндин не имеет отношения к похищению принца, или огорчаться. Наверное, всё-таки радоваться… хотя бы потому, что где-то в глубине души мне хотелось верить в существование таких, как он. Восхитительных, чистых вечных детей.

Пожалуй, только такой вечный ребёнок и мог потерять голову от любви к Сусликовой.

– Как эта отвратительная девица смогла избавиться от вашего ошейника?

Навиния спросила это так, словно отчитывала Лода за невыполненный приказ, но сам вопрос был хорошим.

– Она не избавилась от него. Не по своей воле, по крайней мере. Ошейник просто… не выдержал. Рассыпался. Сам, – Лод мрачно усмехнулся. – Он создаёт незримое антимагическое поле, которое не позволяет сидису носителя вырваться наружу. В результате получается нечто вроде ограниченного пространства, на стенки которого изнутри давит сидис. Естественно, существует предел давления, которое эти стены могут выдержать, и то количество сидиса, каким наделили нашу иномирную гостью, для них слишком велико. Когда она захотела призвать меч, её сидис попытался вырваться наружу, однако ему препятствовали, и в итоге…

Не договорив, колдун невесело развёл руками, но мне и так всё было ясно. Всё равно что закачать в шину в два раза больше воздуха, чем положено, а потом ещё расширить этот воздух путём нагрева. И чего тогда удивляться тому, что несчастная шина не выдержала?

Значит, в борьбе с Сусликовой ошейники нам не помогут. Печально. С другой стороны, для каждого правила должно существовать исключение. Маг, против которого ошейники окажутся бесполезны, рано или поздно просто обязан был появиться, так что… можно сказать, это было ожидаемо. Жаль только, что маг этот появился не на нашей стороне.

Но, с другой стороны, иначе всё оказалось бы слишком, неправдоподобно легко.

– Эта девушка… – проговорил Эсфориэль, – и такая утончённая натура, как Фрайн…

Он осёкся, явно не желая подвергать сомнению вкус брата, но я понимала, что его собственное чувство эстетизма при знакомстве с Сусликовой пережило суровое испытание.

– Не огорчайся, дядя, – весело заметил Фаник. – В конце концов, прежде дядя Фрайн не влюблялся, и он такой неопытный… в свои триста четырнадцать. А я давно подозревал, что девушкам из другого мира вместе с магией перепадает какое-то удивительное свойство очаровывать первого встречного эльфа королевской крови. – Принц лукаво покосился на брата. – Вирт[7]7
  Уважительное обращение к мужчине, распространённое среди эльфов и людей (ридж.).


[Закрыть] Миркрихэйр, может, на досуге проведёте с Кристой ещё парочку исследований? Уже второй член моей семьи оказывается жертвой этого любопытного явления.

– Нет уж, – отрезал Дэнимон, явно не оценив юмора, – с Кристы хватит каких-либо исследований.

Спасибо, принц Фаник. Вы помогли мне окончательно утвердиться в догадке, что бывшая сокамерница несколько преувеличивала ваши чувства к её скромной персоне.

– Единовременная магия очарования, которая работает лишь на того, в ком они сами заинтересовались… это объяснило бы многое, – Лод кивнул на удивление серьёзно. – Или, быть может, это действует, лишь если вы встретились непосредственно после её прибытия из другого мира. – Он помолчал, явно размышляя о чём-то, и я искренне понадеялась, что он не подозревает и меня в подобном привороте. – Впрочем, сейчас нам явно стоит думать не об этом, а о том, что тэлья Фрайндин невиновен.

– Значит, теперь нужно наведаться в Мирстоф, – констатировал Алья.

– И побеседовать с тем, кто руководил наёмниками. Думаю, займёмся этим завтра. Мне нужно немного времени, чтобы восстановиться.

– Про сегодня никто и не говорит. День-другой впо-лне терпит, даже в нашем случае. – Повелитель дроу смотрел на своего придворного колдуна с состраданием. – Сильно эта девка тебя потрепала?

– Не слишком. Но куда сильнее, чем это сделал бы другой маг на её месте.

Алья покачал головой.

– Принесёт она ещё нам неприятностей. И почему все эти силы не достались нашей девочке?

– У меня нет никаких знаний о прорехе, которые позволили бы строить правдоподобные догадки, – хмуро заметил Лод. – Может, другая попала в прореху на крохотную долю секунды раньше. В конце концов, их ведь даже выкинуло в разных местах. Может, прореха выделила силы на двоих, но она устроена так, что дать эти силы могли только одной. И в итоге их вместил… м… тот сосуд, который был более пустым. Природа не любит пустоты, а если наша девочка и без магии прекрасно может обойтись…

– Да, страшно подумать, что бы стало без магии со второй. При подобной-то пустоте сосуда.

Они не смотрели на меня. А я даже не знала, от кого страннее мне было слышать это «наша девочка» – от Повелителя дроу или от Лода. Впрочем, из уст обоих оно звучало так… мило. И покровительственно. И ни капельки не скабрёзно.

Ничего общего с пошлым «моя девочка», которое так любят вкладывать в уста своих брутальных героев авторы сопливых романов.

– Значит, Мирстоф. Завтра, – подытожил Алья, поднимаясь на ноги. – Но вне зависимости от того, примкнёт к нам тэлья Фрайндин или нет, благодарю за вылазку. Всех вас.

Я склонила голову. Не дожидаясь, пока все разойдутся, направилась к лестнице в наши с Лодом покои.

Да, вылазка вышла полезной. В любом случае. Хотя и жаль немного, что мы не смогли добиться чего-то большего. С другой стороны, мы заронили зерно сомнений – в ум Фрайна так точно; а там, быть может, он и Сусликову переубедит. В конце концов, она ведь не росла в знании, что тёмные – зло. Это милое убеждение ей привили за то недолгое время, которое мы обе провели в Риджии. И то, что привили совсем недавно, легко выкорчевать, пока оно не пустило корни.

А теперь, пожалуй, мне тоже требовалось немного отдохнуть.

Лод поднялся в лабораторию, когда я уже более-менее привела себя в порядок и устроилась в кресле, забравшись в него с ногами, ведя с Бульдогом немую дуэль. Пёс сидел внизу, гипнотизируя меня умильным взглядом, заставляя бороться с желанием почесать его за ушком. Надолго колдун не задержался: отдал Акке распоряжения об обеде, переоделся, по-быстрому поел вместе со мной и вновь убежал куда-то. Видимо, строить планы насчёт завтра.

А может, к Морти, которая наверняка успела соскучиться по своему хальдсу.

Мысль кольнула сердце мерзкой тоненькой иголочкой непонятного, но определённо гадкого чувства. Так что я поспешила о ней забыть и просто сидела, обняв руками колени, думая о том, как скоротать время до возвращения Лода.

Обычно мне некогда было об этом задумываться, но всё-таки я скучала по дому. И сейчас, в эту минуту – нет, не по Сашке: по тем вещам, которые там были неотъемлемой частью моего быта. Играм, музыке, родному ноуту, любимой игровой мышке, Дэвиду, моему детищу и моей гордости…