Текст книги "Мой нежный враг"

– Дорогая леди Бриандра, я полагаюсь на вас. Надеюсь вы поможете ее величеству привыкнуть к новой жизни. Бедняжка чувствует себя неуютно, потому что все вокруг чужое.

– Я сделаю все, что в моих силах, ваше величество.

Карл пошел провожать последних гостей, а Бриандра взглянула на Дэвида, глаза которого потемнели от гнева. Он отвернулся, чтобы скрыть свое раздражение.

Чуть позже из Портсмута вышел корабль. Бриандра стояла на палубе и махала платком Дэвиду, который, сидя верхом на Вихре, смотрел ей вслед с высоты крутого берега.

Белый платочек трепетал в руке девушки. Внезапно его подхватил резкий порыв ветра и понес к берегу. Однако кружевной квадратик так и не добрался до суши, а упал в воду и утонул. Бриандра не спускала глаз с неподвижного всадника на вороном жеребце. Дэвид не махал ей в ответ, и девушку охватила тоска. Для нее, как и для него, расставание было тяжелым, но возлюбленный, по всей видимости, сомневался в этом.

У нее в ушах звучали последние слова Дэвида: «Я вернусь, как только удостоверюсь, что в Стрейлоу все в порядке».

Бриандра мечтательно улыбнулась.

– Я буду ждать тебя, любимый, – проговорила она в надежде, что ветер донесет до него ее обещание.

Глава 26

Жизнь молодоженов в Хэмптон-Корте напоминала идиллию. Карл восхищался своей женой, и та отвечала ему взаимностью. Королева прилагала все усилия, чтобы доставить удовольствие своему красивому мужу.

Так как все понимали, что у Карла медовый месяц, гости редко беспокоили его. Хэмптон-Корт располагался в пятнадцати милях от Лондона, однако расстояние не обескуражило одну посетительницу – Барбару Палмер.

В тот день, когда Барбара ворвалась в покои короля, Катрина отдыхала в своей комнате. Любовница Карла даже не посчитала необходимым соблюсти приличия.

Сложив на груди руки и недовольно надув губки, она объявила, что ее муж, Роджер Палмер, решил расторгнуть брак. Беременная вторым ребенком короля, женщина настаивала на том, чтобы остаться в Хэмптон-Корте.

– Но, Барбара, у меня же медовый месяц, – напомнил ей король. – Это будет бестактностью, если я позволю тебе здесь поселиться.

Строптивая куртизанка разразилась таким потоком оскорблений, что Карлу пришлось зажать уши ладонями.

Наконец он понял, что больше не выдержит ее истерик, и сдался, уступив наглым требованиям. Потрясенная, Бриандра отвернулась, выражая свое презрение.

Однако нашелся один человек, осмелившийся оспорить неразумное решение короля.

– Ваше величество, вы должны подумать о королеве, – запротестовал Эдвард Гайд, не скрывавший своей жгучей ненависти к Барбаре Палмер.

Лорд-канцлер догадывался, что Карл, несмотря на женитьбу, не намеревается бросать свою любовницу. Однако до последнего момента все же надеялся, что король примет на себя роль заботливого мужа и возлюбленного королевы и изменит свой развратный образ жизни. К сожалению, все надежды пошли прахом.

– Кларендон, я ответствен за то, что леди Каслмейн оказалась в таком положении. Я опозорил ее, она носит моего ребенка, а теперь еще муж решил расторгнуть брак.

«И вполне обоснованно», – пренебрежительно подумала Бриандра.

В иной ситуации ей стало бы жалко Барбару Палмер. Той не позавидуешь: сначала родила королевского ублюдка, потом забеременела еще одним незаконнорожденным, а теперь женщине грозит публичный позор из-за того, что муж решил расторгнуть брак. Однако Барбара Палмер сама стала причиной всех этих неприятностей. Ей нечего бояться, несмотря на ее положение. Она знает, что Карл не откажется от своих незаконнорожденных детей. Даже герцог Монмут, сын его прежней любовницы, живет в Уайтхолле.

Эдвард Гайд напомнил королю о присущем ему великодушии.

– Ваше величество предоставили леди Каслмейн собственные апартаменты в Уайтхолле, в том числе и детскую для дочери.

Лорд-канцлер бросил презрительный взгляд на округлившийся живот куртизанки – свидетельство того, что в ее чреве зреет еще один ублюдок, который вскоре поселится в детской.

Карл вновь оказался втянутым в войну между двумя сильными противниками. Он колебался, но чувство вины и ответственность за любовницу одержали верх.

– Ребенок, о котором вы говорите, также и моя дочь, Кларендон. – Карл был раздражен до крайности. Он прекрасно понимал, что его решение создает дополнительные трудности, однако не желал слушать обвинения Барбары и нудные нотации лорда-канцлера. – Вопрос закрыт.

Едва Барбара Палмер услышала эти слова, как на ее лице появилась победная усмешка. Разъяренный, Эдвард Гайд спешно покинул комнату.

Бриандра тоже вышла. Ей было жаль Катрину. Юная королева тяжело привыкала к новой стране и чужим обычаям. Но одно обстоятельство значительно облегчало ей жизнь: она влюбилась в того, с кем ее связали брачные узы. Однако присутствие Барбары Палмер не только станет для Катрины непреодолимым препятствием, но и внесет сумятицу в душу Карла, а это приведет к тому, что сердце юной королевы будет разбито.

Бриандра поняла, что Дэвид был прав с самого начала: она действительно чужая при этом дворе, где отношения между людьми построены на интригах. Надо сегодня же вечером обратиться к королю с просьбой освободить ее от обязанностей фрейлины.

Девушка поделилась своими планами с Джин, на что та отреагировала с неподдельным восторгом, так как сама мечтала покинуть двор и вернуться домой. Дуглас уже признался ей, что по приезде в Шотландию будет просить ее руки.

Все последующие дни Бриандра выжидала удобного случая поговорить с королем, но с появлением в Хэмптон-Корте наглой куртизанки Карл и Барбара проводили послеполуденные часы в его покоях.

В тот вечер король и Барбара наконец-то появились в приемной, но прежде чем Бриандре представилась возможность обратиться к королю, в комнату вошла Катрина.

Королева никогда не встречалась с Барбарой Палмер, однако не раз слышала ее имя. Португальский посол просветил Катрину по поводу того, в каких отношениях находятся король и эта женщина.

Карл представил Барбару королеве. Едва он произнес ее имя, радостная улыбка моментально исчезла с лица Катрины, а глаза наполнились слезами. В следующую секунду она потеряла сознание и упала.

Придворные засуетились вокруг королевы, не догадываясь о причине обморока. Несчастную унесли из комнаты. Обезумев от горя, она громко рыдала. Встревоженный король последовал за ней.

Среди всей этой суматохи Барбара Палмер выглядела воплощением невинности. В приступе праведного гнева, столь присущего юности, Джин Флеминг подбежала к куртизанке, спокойно потягивавшей эль из серебряного кубка.

– Подлая сука! – выкрикнула она и бросилась прочь из приемной.

Барбара ничем не выдала своей ярости, лишь хитро улыбнулась, но все поняли, что Джин дорого заплатит за свою выходку.

На следующее утро в Хэмптон-Корте поднялся страшный переполоху Катрина заявила, что не желает покидать свои покои и разговаривать с Карлом до тех пор, пока Барбара не уберется из дворца.

Карл пребывал в дурном настроении. Он уже уступил настояниям Барбары из чувства вины, и теперь гордость не позволяла ему потакать требованиям другой истерички. Однако король понимал, что оскорбил Катрину, и считал себя виноватым.

И все же он твердо стоял на том, чтобы выполнить данное любовнице обещание.

– Кроме того, я желаю, чтобы все эти гусыни вернулись в Португалию. У меня нет денег на их содержание. Ее величество может оставить себе одну или двух, а остальные пусть убираются.

– Ваше величество, – возразил потрясенный Эдвард Гайд, – это несправедливо по отношению к королеве.

Карла взбесило то, что кто-то снова пытается повлиять на его решение. Доведенный до крайности, король вспылил, что было чуждо этому добродушному по характеру человеку и прирожденному дипломату:

– Несправедливо? Король я здесь или нет? Я определяю, кто остается при дворе, а кто уезжает. Кому вы служите, Кларендон?

– Вам, мой повелитель, – мрачно произнес лорд-канцлер.

– Тогда делайте, как я сказал. Я устал от ваших нравоучений. Так как королева проявила недовольство моим присутствием, сообщить ей о моем решении придется вам. – Величественно махнув рукой, Карл отпустил своего верного слугу.

Зная о привязанности Катрины к Бриандре, Кларендон бросил многозначительный взгляд на девушку. Бриандра догадалась, что лорд-канцлер нуждается в ее помощи. Как королева воспримет удручающее известие о том, что леди Каслмейн остается при дворе, а король отсылает ее приближенных в Португалию? Грустно вздохнув, Бриандра встала и последовала за лордом Гаем.

Когда они сообщили Катрине о последнем решении короля, бедняжка разразилась горькими слезами и потянулась к Бриандре, ища у нее утешения.

Вскоре Бриандра стала ближайшей подругой покинутой королевы и не отходила от нее ни на шаг. Шли недели, а девушка так и не находила возможности обратиться к королю со своей просьбой.

В конечном итоге доброта одержала в Катрине верх, и она приняла требования мужа. К тому моменту, когда королевская чета вернулась в Лондон, в их отношениях воцарилось некое подобие мира. Король Карл, обладавший удивительным умением очаровывать людей, ухитрялся делить свое внимание между обеими женщинами, проводя в обществе покорной жены столько же ночей, сколько и в обществе соблазнительной любовницы.

Радости Бриандры не было предела, когда после долгого отсутствия в Уайтхолле появился Дэвид. Ночью их ласки были страстными и жадными.

Позже, уютно устроившись в его объятиях, девушка осознала, что больше не вынесет разлуки с любимым. Конечно, не хотелось причинять боль Кат-рине, однако ее место было рядом с Дэвидом. Слишком много времени они потратили впустую.

Бриандра погладила Дэвида. Прикосновение привело ее в восторг.

– Я ищу, нет ли новых шрамов, – пошутила она в ответ на его сладостный стон.

– Единственный шрам, который ты найдешь, это тот, что остался на сердце от разлуки с тобой, – сказал Дэвид.

Бриандра села и пристально посмотрела на него. В глубине ее глаз светилась любовь. Темные шелковистые волосы, ниспадавшие до талии, оттеняли жемчужную белизну кожи.

Дэвид притянул возлюбленную к себе и сжал губами сосок. Бриандру бросило в жар. Она закрыла глаза и погрузилась в пучину сладостных ощущений.

– Наверное, я порочна, – еле слышно прошептала девушка.

Дэвид поднял голову и усмехнулся.

– Порочна?

Бриандра запустила пальцы в его густые волосы.

– Ведь это грех – испытывать такое наслаждение от физической близости.

Дэвид сел и, улыбнувшись, взял ее лицо в ладони.

– То, что я чувствую, когда мы с тобой ласкаем друг друга, гораздо выше простого плотского удовольствия… Я становлюсь спокойным и безмятежным, словно путник, вернувшийся домой после долгого и утомительного путешествия. – Дэвид снова лег и заставил Бриандру лечь рядом. – Подобное чувство помогло нам познать вот это. – Он припал к ее губам в страстном поцелуе, распалявшем тлевшее в ней желание.

В тот вечер в голове изощренной в интригах Барбары Палмер сложился план не только отомстить Джин Флеминг, но и расплатиться с Дэвидом Гордоном за давнюю обиду.

– Карл, я часто слышала, как ты говоришь о том, что остаешься в долгу перед молодыми шотландцами. Есть ли лучший способ вознаградить их за верность, чем обручить с любимыми? Кажется, лорд Гордон неравнодушен к этой Флеминг, а лорд Клейбурн по уши влюблен в леди Бриандру.

Карл устремил взгляд на тех, о ком упомянула Барбара. Дэвид, Джеймс и кузины играли в криббидж в противоположном конце комнаты.

– Я заметил, – задумчиво произнес он, – что лорд Клейбурн действительно очарован нашей прелестной Бриандрой. Что же касается лорда Гордона, я не видел, чтобы тот проявлял особую симпатию к Джин, кроме как в Ньюмаркете. – Его брови сошлись на переносице. – Признаться честно, эта девушка слишком наивна для такого искушенного мужчины, как Гордон.

Барбара прикрылась веером и наклонилась к Карлу, демонстрируя ему свою внушительную грудь. Этим куртизанка надеялась разрушить его доводы.

– Прошлой ночью, – прошептала она, – я видела их в саду. Зрелище было впечатляющим. – Барбара помахала веером и злобно хихикнула. – Очень впечатляющим. – Интриганка многозначительно округлила глаза.

Карл весело засмеялся.

– Ах, Барби, как ловко тебе удается пленить меня.

– Я слышала, как Джин ответила отказом на мольбы лорда Гордона пожениться. Как она заявила, родители намереваются выдать ее за француза.

Карл откинулся на спинку кресла и внимательно оглядел девушку.

– Мне бы не хотелось идти против их воли. Лорд Боскомб – давний друг моего отца.

– А разве лорд Гордон – не твой близкий друг? – продолжала гнуть свою линию Барбара. – Кроме того, дорогой Карл, это большая честь, когда король соединяет влюбленных. Отец этой девушки будет польщен твоим вниманием. Если вы, ваше величество, публично объявите об их помолвке, никто не осмелится противоречить вам. Даже молодые не осмелятся ослушаться короля, – добавила она.

Карл не заметил, каким коварством блеснули глаза женщины.

– Я так и сделаю, Барби. И немедленно! – с энтузиазмом воскликнул король и, встав, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание придворных. – Дорогие друзья, я должен сообщить вам нечто важное. Прошу моих верных подданных – лорда Гордона и лорда Клейбурна, а также леди Бриандру и леди Джин – подойти ко мне.

– Ну что еще? – проворчал Дэвид, обращаясь к Бриандре, и отодвинул стул.

Карл с широкой улыбкой наблюдал, как четверо шотландцев направляются к нему.

– Уверен, всем известно, скольким мы обязаны лорду Гордону и лорду Клейбурну. В благодарность за их верную службу я, Карл Второй, правитель Англии, Шотландии и Ирландии, обручаю Дэвида Гордона, лорда Стрейлоу, с леди Джин Флеминг. Также я обручаю лорда Клейбурна, виконта Рабли, с леди Бриандрой Фрейзер.

В зале послышались удивленные возгласы и жидкие аплодисменты – большинство присутствующих знали, что Дэвид ухаживает за Бриандрой.

А Карл, не обратив внимания на странную реакцию своих приближенных, продолжал:

– Мне доставит огромное удовольствие, если эти две пары влюбленных обвенчаются в Лондоне, в Вестминстерском аббатстве.

Потрясенная, Бриандра посмотрела на Дэвида, а тот, изумленный не меньше своей возлюбленной, уставился на короля. Внезапно девушке показалось, что ее окутал густой туман, заглушивший окружающие звуки. Последнее, что запомнилось, прежде чем этот туман полностью поглотил ее, было ошарашенное лицо Гордона.

Придя в сознание, Бриандра увидела склонившегося над ней Дэвида. Она чувствовала себя разбитой и беспомощной. Взгляд ее круглых карих глаз напоминал взгляд раненого оленя.

– Дэ… Дэвид, – с трудом выдавила она из себя.

Слуга принес кружку с элем. Приподняв голову Бриандры, Дэвид прижал кружку к ее губам. Она сделала несколько глотков и села. Дэвид поднял девушку на руки и вышел из комнаты, не обращая внимания на изумленные взгляды присутствующих.

Дэвид отнес Бриандру в свою спальню и держал на руках до тех пор, пока та не перестала дрожать. Наконец она овладела собой и посмотрела на него.

– Дэвид, что нам делать?

– Я поговорю с королем. Уверен, он отменит свое решение, когда ему все станет известно.

Бриандра тщетно пыталась понять, что же заставило Карла пойти на такой шаг.

– Но почему… зачем он это сделал? – недоумевала девушка. – Я думала, его волнует наша судьба.

Легкий стук помешал ей строить дальнейшие предположения. Дэвид открыл дверь, и в комнату вошел Джеймс Дуглас, обеспокоенно посмотревший на друга.

– Ну и чертовщина! Я отвел Джин в спальню. Она так ослабела от слез, что вынуждена лечь в постель. – Джемми с тревогой посмотрел на Бриандру. – Как ты, Бри?

Девушка беспомощно пожала плечами и сокрушенно покачала головой.

Джемми выглядел чрезвычайно удрученным.

– Боюсь, я принес вам плохие известия. Я получил письмо от твоего отца. Посыльный сказал, что дело срочное.

Только сейчас Бриандра заметила белый конверт в руке Джеймса. Взяв его, она торопливо сломала печать и быстро пробежала глазами текст:

«Ты нужна мне, дорогая. Пожалуйста, приезжай немедленно».

Глава 27

Солнце давно село, когда утомленные путешественники въехали в ворота Солтуна. Бриандра удивилась, что в такой поздний час большой зал освещен яркими огнями.

– Лорд Лавет заболел? – осведомилась девушка, бросив обеспокоенный взгляд в сторону лестницы.

– Нет, не лэрд, моя госпожа. Это леди Элайзия. У нее роды, – ответила служанка и покачала головой. – Уже целых два дня не может разродиться.

– Моя мать? – воскликнул Дэвид. – И где же она?

– Идите за мной, мой господин.

Дэвид поспешно скинул плащ и портупею и вместе с Бриандрой последовал за служанкой вверх по лестнице. Как Бриандра и ожидала, их ввели в главные покои.

В оловянных подсвечниках и в закрепленных на стенах канделябрах потрескивали тонкие восковые свечки. Элайзия лежала на кровати, а Саймон сидел рядом с ней на стуле. Встревоженный доктор устроился в углу комнаты.

Дэвид приблизился к кровати и ахнул при виде матери. Глаза Элайзии были закрыты, камеристка то и дело вытирала с ее лба пот. Единственными яркими пятнами на лице женщины были красные круги под глазами, придававшие ей сходство с привидением. Ее прежде блестящие волосы спутались и разметались по подушке, несколько прядей прилипли к мокрому лбу.

Увидев Бриандру, Саймон вскочил и обнял дочь. Бриандра с трудом верила, что этот человек – ее отец, так сильно он изменился. Казалось, Саймон сломлен. Когда она поинтересовалась состоянием Элайзии, его улыбка сразу же погасла, и в глазах отразилась глубокая печаль. Фрейзер тяжело опустился на стул и спрятал лицо в ладонях.

Бриандра в панике повернулась к Дэвиду и увидела, что тот не отрываясь смотрит на мать. Он с первого взгляда понял, что состояние критическое. Его мать умирает.

Новые схватки выдернули измученную женщину из непродолжительного сна. Она открыла глаза и увидела сына. Радость на некоторое время заслонила боль, исказившую утонченные черты.

– Дэвид, – слабо произнесла Элайзия и протянула к нему руку. Сын сжал ее пальцы.

Бриандра увела Саймона из комнаты, чтобы мать и сын могли побыть наедине. Доктор и камеристка последовали за ними.

Гордон, мрачный и подавленный, вышел из комнаты спустя несколько минут, а Саймон и доктор поспешили к больной.

–Дэвид, мне так жаль, – тихо сказала Бриандра и обняла его за талию.

– О Господи, Глупышка, – простонал молодой человек, притянув к себе возлюбленную, – не могу поверить, что мы ее теряем. – Он еще сильнее прижал к груди Бриандру, словно ища у нее утешения. – И она так мучается от боли. Разве мало страданий выпало на ее долю?

Бриандра взяла в ладони лицо возлюбленного и ласково улыбнулась ему.

– Мы не должны терять надежду, Дэвид. Верь, что у твоей матери хватит воли и сил вытерпеть все это. – Она вывернулась из его объятий. – Ты устал, любимый. Я приказала, чтобы тебе подали горячего грога.

Бриандра привела его в ближайшую комнату и усадила перед горящим камином. Дэвид, безразличный ко всему, не сопротивлялся. Девушка сняла с него сапоги, налила в две кружки горячий напиток и, опустившись возле него на пол, положила голову к нему на колени. Так они и сидели, молча потягивая грог и размышляя об Элайзии.

Проснувшись, Бриандра обнаружила, что милосердный сон все же сморил Дэвида. Она встала, на цыпочках вышла из комнаты и заглянула в главные покои. Элайзия спала, а Саймон дремал рядом с ней на стуле. В углу еле слышно похрапывал доктор. Камеристки нигде не было.

Когда девушка остановилась у кровати, Саймон проснулся. По его лицу было видно, как сильно он устал.

– Папа, почему бы тебе не отдохнуть? Я посижу с Элайзией и позову тебя, если ее состояние изменится, – прошептала Бриандра.

Саймон покачал головой.

– Я не хочу оставлять ее.

– Но что ты можешь сделать, папа? Ведь здесь доктор.

Однако Саймон не поддавался на уговоры.

– Я хочу, чтобы Элайзия знала: она не одна. Бриандра поняла, что спорить бессмысленно.

Подвинув стул, девушка села рядом с отцом.

– Где лорд Гордон? – спросил Саймон.

– Дэвид наконец уснул. Он скакал без остановки и ни разу не сомкнул глаз с тех пор, как мы покинули Лондон.

– Я рад, что он приехал. – Каждое слово давалось Саймону с трудом, но Фрейзер заставлял себя поддерживать разговор, дабы немного отвлечься – У Элайзии на сердце полегчало, когда она увидела сына.

Камеристка внесла в комнату поднос с чаем и пшеничными лепешками, раздвинула шторы, впустив в помещение яркий солнечный свет, и ушла. Бриандра налила отцу чаю, но тот даже не дотронулся до чашки.

Неожиданно тело Элайзии свела судорога, и женщина открыла глаза, в которых явственно читалась боль. Ее голова заметалась по подушке, из горла вырвался слабый стон.

Саймон поцеловал ее руку и почувствовал на губах привкус крови, сочившейся из ранок, оставшихся там, где ногти несчастной впивались в ладонь.

– Любимая, это Сим, – произнес он и осторожно пересел на кровать.

При звуке его голоса Элайзия повернула голову и попыталась сосредоточить на нем взгляд. Ее губы дрогнули в улыбке.

– Сим, – выдохнула она.

– Тебе нельзя разговаривать, любимая, – предостерег он Элайзию и поцеловал в губы.

Еще один спазм волной прошел по телу роженицы, судорожно вцепившейся в руку Саймона. Когда схватка закончилась, женщина улыбнулась.

– Я люблю тебя, Сим.

Саймон снова прижался губами к ее ладони.

– И я тебя, родная.

Глаза Элайзии наполнились слезами.

– Я так мечтала подарить тебе ребенка. Теперь же опасаюсь, что у тебя не будет ни малыша, ни…

– Ш-ш-ш, любимая, не трать понапрасну свои силы. Ты должна беречь их.

Началась следующая схватка, и Элайзия от боли сжала кулаки.

– Боюсь, у меня не осталось сил. Прости меня, Сим. Я так устала. – Ее голос стих, и глаза закрылись.

Но очередная схватка заставила ее вновь открыть глаза и посмотреть на Саймона. Он был до глубины души потрясен ее тусклым, мертвенным взглядом. Элайзия утратила волю к жизни. Его любимая медленно ускользала от него, а он не властен помочь ей.

Саймон прижал руку любимой к груди.

– Умоляю тебя, не покидай меня. – Его глаза затуманились слезами. – Ты нужна мне. В тебе моя жизнь. Элайзия, моя драгоценная любовь. Возьми мою силу.

Он погладил ее по лицу и смахнул слезинки со щек. В ответ несчастная слабо улыбнулась.

Охваченный отчаянием, Саймон повернулся к доктору.

– Неужели вы нечего не можете сделать? – с осуждением воскликнул он.

Фрейзер уже не в первый раз взывал к доктору. Тот снова отрицательно покачал головой.

– Миледи слишком маленькая, чтобы родить такое крупное дитя. Это непреодолимое препятствие.

– Господи, я больше не могу выносить ее страдания. Сделайте что-нибудь с ребенком, только избавьте ее от этих мук.

– Вы же говорите о человеческой жизни, лорд Лавет!

– Проклятие, вы правы! – взорвался Саймон. Тревога за любимую полностью лишила его свойственного ему терпения. – О человеческой жизни, о жизни женщины, которую я, люблю и которая лежит здесь. Я приказываю вам немедленно вытащить из нее ребенка любым способом, только не дайте ей умереть. Какой смысл в том, что умрет и она, и ребенок? – уже кричал он.

Элайзия выгнулась на кровати и застонала от боли. Доктор испуганно посмотрел на Саймона.

– Уверен, что это скоро закончится, милорд. Теперь схватки стали непрерывными, – добавил доктор, пытаясь успокоить обезумевшего от горя Саймона.

– И как долго, по-вашему, она сможет это выносить? – с безнадежностью в голосе воскликнул тот. – Великий Боже, неужели вы не видите, что она не родит его, если вы немедленно хоть что-нибудь не сделаете!

Бриандра, которая все это время молчала, положила руку отцу на плечо.

– Элайзия хотела бы спасти ребенка, папа. Ты должен уважать ее желание.

Саймон посмотрел на дочь так, будто обвинял ее в предательстве. Полный смертельной муки крик Элайзии помешал ему заговорить. Доктор подбежал к кровати и склонился над несчастной.

– Думаю, вам следует покинуть комнату.

В решительном ответе Саймона Фрейзера в полной мере проявилась властность, присущая шотландскому лэрду, который привык приказывать и не сомневался, что любой его приказ будет незамедлительно исполнен:

– Я останусь здесь.

Доктор кивнул и обратился к Бриандре:

– Леди Бриандра, окажите любезность, позовите камеристку.

Бриандра поспешила в коридор. При звуке захлопнувшейся за ней двери Элайзия встрепенулась и в панике закричала:

– Сим, где ты?

– Я здесь, рядом, любимая, – проговорил Саймон.

Элайзия открыла глаза и улыбнулась ему.

– Я так испугалась, Сим. Ты не покинешь меня? – взмолилась она.

– Обещаю, – с нежностью произнес лорд. – Но ты, родная, должна пообещать мне то же самое.

Когда начались схватки, Элайзия вновь душераздирающе закричала и вцепилась в его руку. Ее ногти впились ему в ладонь. В последующий час единственное, что давало ей силы, было сознание, что Саймон рядом, и ощущение его ладони в своей руке.

Наконец сын Саймона и Элайзии, сморщенный, в красных пятнах, появился на свет. Младенец громко кричал, возмущенный слишком долгими родами.

Дав жизнь сыну, Элайзия, казавшаяся еще более бледной, неподвижно лежала на кровати. Тяжелые роды, последовавшее за ними обильное кровотечение полностью обессилили женщину. Ее глаза были закрыты, дышала она замедленно и с трудом.

Саймон, так и не выпустивший ее руки, сидел рядом. Желая остаться с любимой наедине, он прогнал всех из комнаты. Фрейзер никогда не отличался особой набожностью, однако строго следовал христианским заповедям и обладал отзывчивым и сострадательным сердцем. Став лэрдом, он предоставил членам клана свободу вероисповедания с условием, что те будут уважать всех, кто придерживается другой веры.

И вот сейчас Саймон молился, благодаря Господа за великий дар – за сына. Он выражал свою признательность и за то, что когда-то Господь подарил ему дочь. Он молил Всемогущего Господа о том, чтобы он взял его жизнь вместо жизни этой женщины, грех которой заключался только в том, что она полюбила.

Элайзия открыла глаза и молча наблюдала за Саймоном. Погруженный в молитву, лэрд сидел, склонив голову. Ее сердце преисполнилось нежности. Она слабо сжала его руку, и Фрейзер встрепенулся. Суровое выражение на лице Саймона уступило место радости.

– У нас сын, любимая.

У Элайзии по щекам заструились слезы. Ее ликование передалось Саймону.

– Можно мне взглянуть на него? – еле слышно прошептала она.

– Конечно, любимая.

Саймон осторожно взял из колыбели новорожденного и вложил Элайзии в руки. Малыш зевнул, взмахнул ручками и снова заснул.

Элайзия с умилением разглядывала розовощекого сына, чью головку покрывал темный пушок.

– О, Сим, он прекрасен, – с благоговением проговорила женщина. У нее задрожал подбородок, но она усилием воли подавила рыдания. – Придет день, и он станет таким же красивым, как его отец.

Саймон забрал у нее тугой сверток и положил в колыбель. Лэрд знал, о чем подумала Элайзия: она не увидит, как ее предсказание сбудется. Стремясь справиться со своими переживаниями прежде, чем повернется к ней, Саймон сжал края колыбели с такой силой, что суставы побелели.

Но Элайзия не смотрела на него, ее глаза снова закрылись. Саймон сел рядом и взял ее руку в свою. Слезы душили его, сердце разрывалось от смертельной муки. Ну где ему найти силы сказать ей последнее «прости»?

– Сожалеете, милорд?

Саймон поднял голову и встретился с нежным взглядом Элайзии. Она улыбалась сквозь слезы.

– Ни капельки, миледи, – в который уже раз поцеловав ее ладонь, ответил он. – А вы?

– Ни капельки, милорд. Вы дали мне больше счастья, чем я познала за всю свою жизнь. Я дорожу каждой секундой, проведенной вместе.

– Мы еще долго будем вместе, любимая. Ты, я и наш сын.

На губах Элайзии появилась грустная улыбка.

– А будем ли, Сим? – Она закрыла глаза и заснула.

Саймон опустил голову и зарыдал. Погруженный в собственные переживания, он не замечал высокой фигуры, стоявшей в дверном проеме.

Дэвид случайно стал невольным свидетелем разговора между матерью и Саймоном Фрейзером, так как боялся каким-нибудь неосторожным движением помешать им в такой важный момент. Впервые с тех пор, как его мать стала любовницей Фрейзера, Дэвид осознал глубину их любви. Да и какое право он имел сомневаться в этом? Осуждать их? Злословить на их счет?

Чувство к Бриандре помогло ему понять, с какой легкостью один человек может отдать свое сердце другому. Почему он вдруг решил, будто только они с Бриандрой способны на истинную и вечную любовь?

Дэвид готов был провалиться сквозь землю от стыда. Ему стало стыдно за свою ограниченность. За свое ханжество.

Но теперь слишком поздно просить прощения у матери. Однако он знал, что будет молить о прощении у того, кто ее любил, – у человека, ответственного за малыша в колыбели.

Дэвид прошел в комнату и, приблизившись к кровати, положил руку на плечо убитого горем Саймона.

Фрейзер поднял голову, и взгляды мужчин встретились. Между ними появилось взаимопонимание. Ни один не произнес ни слова. Слова были не нужны.

Так уж случилось, что Элайзия проснулась именно в этот момент и стала свидетельницей того, как между дорогими ей людьми воцарилась дружба. Ее сердце учащенно забилось, она ощутила прилив сил. Прежде чем сон снова сморил утомленную женщину, на ее губах заиграла довольная улыбка.