Текст книги "Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения"

У сира де Монклера были некоторые основания ожидать ночной атаки, но он намеревался опередить противника и подавить ее в зародыше. «Что бы ни произошло, – заявил он войскам, отряженным для вылазки, – действуйте согласно вашим инструкциям: не позволяйте себя отвлечь какой-либо попыткой штурма; напротив, выполняйте приказ, данный вам в письме. Вас все равно достаточно числом, чтобы отразить любую атаку».

В четверть одиннадцатого два отряда уже выходили через восточные ворота и подземный ход под монастырем. И тогда губернатор взобрался на разрушенные укрепления угловой башни Ж и внимательно изучил поведение врага. Уже не было видно горевших ранее огней, но, прислушавшись, он различил нечеткие звуки вдоль укреплений осаждавшей стороны. Небо было затянуто облаками, и падали капли дождя. Сир де Монклер спустился к нижней батарее; все амбразуры, обращенные наружу, были разбиты, а все пушки были покрыты обломками. Оставалась невредимой амбразура на фланге, и небольшая пушка, приставленная к этой амбразуре, была в хорошем состоянии. Он приказал зарядить ее в своем присутствии гвоздями и железным хламом и предупредил артиллеристов, чтобы те не стреляли до тех пор, пока не увидят врага в нескольких шагах от себя; позади этой пушки он поставил вторую, заряженную таким же образом, так что можно было произвести один за другим два выстрела. Затем он вновь поднялся на стену куртины и собрал своих людей, вооруженных длинными алебардами и добрыми тесаками и топорами. Потом он подошел к разрушенным воротам. Они являли собой такую груду обломков, что враг вряд ли смог бы пройти через нее ночью; тем не менее по всем углам он расставил посты с приказом не использовать оружие до тех пор, пока они не окажутся лицом к лицу с врагом, а также соблюдать абсолютную тишину и не кричать во время боя. Сделав это, он поставил в резерв двести человек позади внутреннего рва и пятьдесят человек с просмоленными пучками соломы – на гребень этого ретраншемента с приказом поджечь их, когда услышат клич «Бургундия!».

Примерно в девять сорок пять вечера сир де Монклер опять поднялся на боевую площадку угловой башни и заметил присутствие врага в нескольких ярдах ото рва. Несмотря на темноту, он смог различить черную массу, перемещающуюся в тишине; потом он услышал, как фашины катятся в траншею, а под ногами людей потрескивает дерево. Через несколько минут к куртине было приставлено около пятидесяти лестниц, и каждая из них была усеяна врагами. Эти лестницы были снабжены крючьями наверху и подпорками по бокам, чтобы защитники не могли сбросить их вниз; две тем не менее упали, увлекая за собой штурмующих.

В этот момент выстрелили маленькие орудия на фланге башни, и из рва им отозвались крики раненых, а тем временем еще три лестницы сломались и рухнули вниз. Толпа штурмующих нахлынула через край на стену, и при кличе «За Бургундию!» и вспыхнувших огнях встреча с острым оружием в столь тесном пространстве представила необыкновенное зрелище.

Тут артиллерия осажденных с угловой башни направила свой огонь на фланг куртины и вне ее; а в это время снизу от этой башни раздались крики, и пятьсот бургундцев, которым было приказано совершить вылазку на западе, начали свою атаку, и войска противника, которые готовились подкрепить штурмующих, повернулись спиной к городу, чтобы отразить этот атакующий отряд.

Сир де Монклер услышал этот клич на удалении с северовосточной стороны и сквозь тьму разглядел яркую вспышку. Тогда он спустился вниз, чтобы повести свои резервы к куртине. Французам, однако, удалось овладеть верхней частью стены и достичь угловой башни. Несколько человек, остававшихся наверху разрушенной боевой площадки этой башни, храбро сражались до тех пор, пока резерв, посланный губернатором, поднимаясь по скату, с помощью которого устанавливалась артиллерия, не напал на французов и не отбросил их назад на стену куртины. Тогда штурмующие войска, построив колонну на стене, пошли в решительную атаку на башню. Во фланг им полетел ливень из арбалетных стрел, стрел из лука и т. д. из-за внутреннего рва; и хотя у них были с собой щиты, французы потеряли весьма много своих солдат. Поскольку стена была узкой, в голове колонны могли уместиться лишь три человека в ряд, и она была встречена плотной массой обороняющихся. Она не двигалась вперед; солдаты в задней части, которые попали под удары стрел во фланг, давили на тех, кто был впереди них, чтобы захватить платформу и драться. В этой давке многие упали внутрь города и искалечились. Одному из артиллеристов, обслуживавших кулеврину, удалось с помощью дюжины помощников вытащить в суматохе боя эту пушку из обломков и пронести ее без лафета, заряженную, в гущу бургундцев, защищавших этот проход. Просунув орудийное дуло меж их ног, он выстрелил из орудия; ядро и камни, которыми был наполнен канал ствола кулеврины, проделали ужасающий проход в плотной массе французов; некоторые из них спрыгнули в город, другие бросились к башням на выходе из города, а некоторые полезли на парапет назад к своим лестницам. Бургундцы совершили еще один рывок вдоль бастиона, убивая всех, кто оказывал сопротивление.

Но в этот момент через ворота нижней батареи вышел большой отряд французов. С помощью мотыг и ломов им удалось после того, как ров был завален фашинами, расширить отверстия двух амбразур, уже поврежденных орудийным обстрелом; затем, швырнув в эти отверстия зажженные связки соломы и смолы, смешанные с порохом, для того, чтобы отогнать защитников, они пробились вовнутрь, рискуя задохнуться от дыма, и бросились к воротам угловой башни и убивая тех немногих, которые остались на батарее P. Французы взломали вход в башню и сделали проход для своих товарищей. Ворвавшись в город, они со всех ног стали взбираться по скату (см. рис. 50). На победные клики бургундцев в ответ послышались крики «За Францию! За д'Амбуаза!». Эти крики подняли дух в тех французах, что остались на стене, и те вновь пошли в атаку.

Против вновь подошедших французов сир де Монклер отрядил свои последние резервы, но противник продолжал прибывать на ровное место и храбро сражаться. С каждым моментом число французов возрастало, и им удалось оттеснить резервы к ретраншементу. Набившиеся битком наверху башни Ж бургундцы сдались, потеряв половину своих людей. Мессир Шарль д'Амбуаз приказал обращаться с пленными достойно и с почетом. Вся башня Ж на северо-западном выступе оказалась во вражеских руках, как и вся куртина, простиравшаяся от этой башни до северных ворот.

Бой прекратился лишь с наступлением дня, и обе стороны нуждались хотя бы в нескольких часах передышки. Для осажденных угловая башня была потеряна; губернатор плотно забаррикадировал проход из соседней башни Л на куртину и разместил несколько небольших орудий на верхнем этаже этой башни. То же самое он сделал и на разрушенной верхней части западной башни у ворот. Губернатор хотел помешать врагу в захвате плацдарма на куртинах и в обходе – особенно справа – ретраншемента, соединенного со старой стеной, окружавшей аббатство, и в захвате башни Е в северовосточном углу (см. рис. 48).

Незадолго перед окончанием боя оба отряда, предназначенные для вылазки, благополучно вернулись назад, причем пешие солдаты прошли через подземный ход, а тяжеловооруженные всадники вернулись не через восточные ворота, а через те, что рядом с замком на юго-западе крепости. Пешие солдаты привели сотню пленных; всадники потеряли треть своего состава. Судьба этих двух отрядов сложилась следующим образом.

Пешие солдаты, действовавшие на левом фланге, захватили врага врасплох, пробившись через кустарник на западном склоне плато до вражеской батареи В (см. рис. 56), напали на охрану, вывели из строя орудия и, воспользовавшись замешательством, ударили во фланг атакующей колонне, захватили батарею А, орудия которой тоже привели в негодность, но, видя, что слишком далеко зашли, повернули назад, спустившись по склону прямо на запад. Поскольку их не стали энергично преследовать, они вошли в нижний город, застали врасплох и взяли в плен два отряда охраны, сожгли несколько хижин, построенных осаждающими, и вернулись в город. Шарль д'Амбуаз был поначалу удивлен смелостью этой атаки, но, быстро поняв, что она не может принести ему серьезного вреда, дал строжайший приказ, чтобы никто не отвлекал своих людей от штурма, и удовольствовался тем, что послал против этого отряда осажденных двести или триста своих воинов, чтобы задержать этот отряд и заставить его искать склоны для спуска, не обременяя себя преследованием.

Тяжеловооруженные всадники осажденных, следуя указаниям губернатора, напали на небольшой лагерь противника выше мельниц и, оставив там латников для завершения их миссии (последние возвратились примерно в два часа ночи через восточные ворота), двинулись по указанному маршруту до подножия плато и прибыли без потерь и помех к границе французского лагеря, налетев на полной скорости на посты.

Эта атака породила замешательство в той части лагеря, где находились обоз, телеги и лагерная прислуга. Стога сена были подожжены посреди царившего беспорядка. Но скоро нападавшие обнаружили вблизи от себя триста или четыреста всадников; и тогда они поскакали прямо на север и укрылись в густых лесах, что росли справа; потом повернули влево, добрались до берегов ручья, по левому берегу которого они двигались безостановочно, но потеряли треть своих товарищей, которые либо отстали, либо попали в плен, либо погибли. Они предполагали, что в нижнем городе столкнулись с отрядом французов, и собирались прорваться сквозь него галопом, но это оказались свои же пешие бургундские воины.

Шарль д'Амбуаз при первом сообщении об этом нападении на тылы лагеря встревожился, предположив, что это подошло подкрепление; но после того, как его вскоре верно проинформировали, он послал отряд тяжеловооруженных всадников наперерез этому отряду авантюристов и еще больше возжаждал штурма города.

Мессир Шарль д'Амбуаз взял за правило (отличаясь в этом отношении от воителей своего времени) окружать себя молодыми командирами, отличавшимися умом и энергией, которые постоянно сообщали ему обо всем, что происходит в армии в походе и в бою. Когда выяснялось, что информация верна и сообщена при хладнокровном рассуждении и без преувеличения, Шарль д'Амбуаз хвалил этих молодых офицеров в присутствии всех своих военачальников и щедро вознаграждал их. Если же, напротив, доклады оказывались неверными, или окрашенными преувеличением, или неполными, он выражал суровое и публичное осуждение таким информантам и поручал им какие-нибудь второстепенные и унизительные обязанности вроде того, чтобы охранять обоз или руководить лагерной прислугой.

Когда на следующее утро Шарль д'Амбуаз узнал об ущербе, причиненном на границе лагеря несколькими бургундскими рыцарями, потере своих людей, находившихся на мельнице и в нижнем городе, и повреждении шести артиллерийских орудий, он был весьма раздражен, но не смог не высказать своим военачальникам следующее: «Мы имеем дело с храбрыми людьми, которые доблестно защищаются. Прошу вас, господа, позаботиться, чтобы к их раненым и пленным относились со всем уважением, полагающимся солдатам, выполняющим свой долг». Затем примерно во втором часу дня он послал к ретраншементу осажденных герольда, чтобы вызвать на переговоры губернатора. После того как сир де Монклер поднялся на террасу, герольд произнес следующее: «Господин губернатор! Монсеньор Шарль д'Амбуаз, командующий армией повелителя нашего, короля Франции, посылает меня потребовать от вас сдачи города и крепости Ла Рош-Пон, которые вы удерживаете вопреки договорам и защищаете от их законного владетеля. С настоящего момента указанный город пребывает во власти армии нашего повелителя короля Франции, и дальнейшее сопротивление только принесет ненужные потери большого числа людей. В знак уважения к вашей мужественной и благородной защите монсеньор Шарль д'Амбуаз позволит вам уйти – вам и вашим людям – живыми и с вашим имуществом. Да хранит вас Господь и наставит вас на мудрое решение!» – «Господин посланник! – отвечал губернатор. – Мессир Шарль д'Амбуаз – военачальник, хорошо знакомый с войной, чтобы считать себя хозяином города и замка Ла Рош-Пон на том основании, что он взял башню и куртину. Он знает, чего ему стоило продвинуться даже на это расстояние; а еще имеется значительное пространство между этим ретраншементом и замком, да и замок прочен, и его можно защитить. Я не признаю никаких иных законных повелителей Бургундии и этого города, кроме герцогини Бургундии, дочери благородного и могущественного герцога Карла Смелого, и ее прославленного супруга Максимилиана. Я здесь нахожусь для того, чтобы защитить их собственность от любых пришельцев, и я буду защищать ее до тех пор, пока в моих руках меч. Тем не менее передайте мессиру Шарлю д'Амбуазу, что, если он желает обменяться военнопленными, человека за человека, я готов сделать это. Если он предпочитает оставить все как есть, даю ему свое честное слово, что с его людьми обходятся хорошо».

«Ну что ж, – сказал Шарль д'Амбуаз, когда герольд доставил ему этот ответ, – эта крепость будет разрушена на долгие века!»

В течение 24 сентября дождь не прерываясь лил сплошным потоком. Осаждающие и осажденные находились в сотне шагов друг от друга. Они были заняты погребением убитых, число которых было особенно велико у французской стороны, и оба соперника готовились к новой схватке, хотя непогода серьезно мешала работам. На рис. 58 показано расположение осажденных и осаждающих войск[12]12
  Черными линиями показаны оборонительные рубежи, занятые осажденными, а серыми линиями – участки обороны, занятые осаждающей стороной.


[Закрыть].

После потерь, понесенных с начала осады, гарнизон едва ли насчитывал более двух тысяч боеспособных воинов, ибо тиф уже опустошал город; три четверти раненых, скопившихся в монастыре, попали под его удар. Добрые монахи ухаживали за ранеными с исключительным вниманием, но и сами они, в большой своей части, пали жертвой этой заразной болезни, и из всего братства, когда-то насчитывавшего сто пятьдесят человек, в живых оставалось едва ли пятьдесят. Однако натиск осаждающей стороны, казалось, лишь увеличивал стойкость обитателей города, а женщины самоотверженно трудились на строительстве оборонительных рубежей. Они первые стыдили тех защитников, которые проявляли упадок духа.

В ночь с 24 на 25 сентября сир де Монклер укрепил оборону. От точки А до точки Б (см. рис. 48) он воспользовался древней стеной, огораживавшей двор парка аббата, в то время занятого жилыми домами. На террасе в пункте Б была установлена кулеврина. Ретраншемент, идущий от В к Г, который до этого был построен из грунта и обломков домов, разрушенных в этом месте, был оснащен тремя кулевринами в точках В, Д и Г.

Французы на своей стороне расчистили боевую площадку захваченной башни Ж, хорошо укрепили турами парапет и установили три орудия, нацеленные в ретраншемент, а также спироль, наведенную на башню Л, которая оставалась в руках бургундцев.

Женщины, дети и старики были использованы также и на работах по укреплению второго ретраншемента ИН позади монастырской стены и от Н к О. Этот второй ретраншемент был вооружен тремя орудиями. На оконечностях этой позиции, а также через ворота П аббатства были оставлены места для выходов.

Рис. 58. Захват артиллерийской башни

Дождь продолжался и 25 сентября, которое прошло без серьезных стычек. Бойцы испытывали силу друг друга. Гарнизон был недостаточно многочислен, чтобы удерживать свой пост у предмостного укрепления. Эта позиция была оставлена в ночь с 25 на 26-е, и враг занял предмостное укрепление, не нанеся ни единого удара.

Но когда противника обстреляла бомбарда с бульвара И (см. рис. 48), он не стал продвигаться вдоль склона, а укрылся за кавальером на левом берегу. Сир де Монклер, однако, вполне допускал, что на этом направлении французы готовят истинную или ложную атаку.

Ночью северная куртина высотой 36 футов, что возле башни Ж, рухнула в ров от точки a до точки б; французские саперы трудились над этим два дня. Наутро 26 сентября осаждающие открыли огонь по ретраншементу. Господствующее положение башни Ж давало им большое преимущество; и хотя гарнизон, со своей стороны, делал в ответ все, что мог, кулеврины В и Г были выведены из строя, а габионы (туры) были опрокинуты к полудню, когда был отдан приказ о штурме. Мощная колонна пехоты прошла сквозь брешь aб с тесаками в руках и стройными рядами. Но с платформы башни Е, которая все еще оставалась за бургундцами, две кулеврины одновременно открыли огонь по этой колонне.

Мессир Шарль д'Амбуаз полагал, что эти кулеврины были выведены из строя, и так оно и было. Но ночью по приказу сира де Монклера три небольших орудия были подняты лебедкой с нижней батареи через бреши в арочном своде и замаскированы среди обломков парапета. Этот залп привел в расстройство колонну атакующих. К счастью для них, орудия внешнего бульвара, который был уже в руках французов, начали, в свою очередь, обстреливать платформу этой башни и скоро заставили бургундские спироли умолкнуть.

Штурм был на редкость яростным, четко скоординированным и непрерывным, в то же время французы не прекращали вести обстрел ворот и башни Е, так что та часть гарнизона, которая еще оставалась наверху ворот, была вынуждена покинуть это место и спасаться бегством на куртину и в башню Е.

Мессир Шарль д'Амбуаз, находясь у бреши на участке aб, непрерывно посылал подкрепления для атакующих отрядов, и, когда он замечал, что его солдаты очень устали, он заменял их свежими бойцами. У бургундцев же для того, чтобы делать то же самое, людей не хватало, поэтому примерно к четырем часам они были измотаны, и некоторые стали отступать гуськом вдоль стены. В конце концов мощная атака прорвала центр ретраншемента, и французы ринулись вперед вдоль старой стены монастыря. Однако сир де Монклер организованно отступил тремя колоннами: две вдоль стены, а третья – по дороге в промежутке между ними. Когда он увидел, что его солдаты укрылись за вторым ретраншементом, по его приказу выстрелило каменными ядрами орудие, установленное в точке Н, и кулеврина, находящаяся в точке И, поэтому атакующие в беспорядке отхлынули назад. Затем во главе группы из нескольких смельчаков – это был его последний резерв – он напал на французов, продвигавшихся вдоль монастыря и западной стены. Со стены на наступавших французов обрушился ливень из стрел. Надвигалась ночь; храбрецы, державшиеся вблизи губернатора, рвались вперед, желая отвоевать первый ретраншемент. Многие из бургундцев, укрывшихся за вторым ретраншементом, видя, что враг отступает, начали, в свою очередь, вторую вылазку, полные новой отваги.

Однако мессир Шарль д'Амбуаз сумел удержать свои войска в первом ретраншементе и подвез несколько небольших орудий, которые стали обстреливать группы бургундцев, все еще различимых при свете факелов.

Таким образом, сражение продлилось еще два часа в атмосфере беспорядка и неразберихи, и сир де Монклер был вынужден несколько раз подавать звуковой сигнал об отходе, чтобы собрать свои войска.

В этом бою он потерял почти пятьсот человек взятыми в плен, убитыми или ранеными. В десять часов ночи по обе стороны фронта воцарилась тишина; сир де Монклер, отступив ко второму ретраншементу, приказал отойти назад всем своим солдатам, которые оставались на стенах и башнях вне этого ретраншемента, и готовился энергично оборонять этот рубеж, а замок оставался последним убежищем, если это укрепление падет. Но, проинспектировав свои войска, он обнаружил отсутствие отряда из пятисот немцев, которых он поставил в монастыре для прикрытия отхода защитников первого ретраншемента.

Эти немцы, видя неблагоприятное состояние дел и воспользовавшись общим беспорядком во время последнего боя, ушли через подземный ход монастыря.

У губернатора осталось всего лишь тысяча человек. Он стремился убедить своих людей, что немцы были спрятаны по его приказу, но это обмануло немногих, потому что всем было очевидно, что после взятия угловой башни немцы едва ли горели желанием воевать за дело, которое их не особенно интересовало и которое они считали проигранным.

Кстати, судьба этих дезертиров была весьма жалкой. Ради пропитания они принялись грабить окрестности, но наткнулись на отряд французских жандармов, проводивших разведку вокруг лагеря, и были либо зарублены, либо повешены, как воры. Те немногие, которым удалось ускользнуть, погибли под ударами крестьян, взявших в руки оружие для борьбы с мародерами.

Сиру де Монклеру трудно было бросить свой второй ретраншемент, не дожидаясь штурма; таким образом, поскольку у него вряд ли была теперь нужда экономить запасы продовольствия в городе, он приказал выдать своим воинам двойной рацион и поддерживал в них боевой дух ободряющими словами, сохраняя при этом воодушевление в своем внешнем виде и жестах, когда находился среди солдат. Он говорил им, что скоро подойдет подмога и что, если они продержатся еще несколько дней, Шарль д'Амбуаз будет вынужден снять осаду.

Осмотрев ретраншемент и расставив воинов в домах позади него и в северном здании монастыря, сир де Монклер собирался немного отдохнуть, когда ему доложили, что часовые, поставленные на бульварах, заметили какое-то движение на вражеской стороне вдоль склонов над мостом. Он немедленно отправился в этот сектор и действительно увидел какую-то черную массу, которая, похоже, продвигалась вверх по склону, как прилив, напротив бульвара Б (см. рис. 48).

Чтобы собрать гарнизон замка и выстроить на этом бульваре – а людей здесь оставалось всего лишь двести, – понадобилось только несколько минут. Скос этого бульвара, чья платформа была на одном уровне со рвом замка, лишь слегка возвышался над уклоном на этой стороне (примерно на 12 футов – около 3,7 метра). Еще до того, как штурмующие отряды подняли свои абордажные лестницы, губернатор выстрелил по этой движущейся массе, которую мрак ночи не скрывал целиком из вида. Ядра кулеврины и бомбард проделали бреши в рядах французов; послышались крики, и штурмующие, разделившись на две колонны, стали ставить свои лестницы на двух флангах бульвара.

Почти в это же время начался решительный штурм второго ретраншемента в северной части крепости, и для облегчения этой ночной атаки нападавшие подожгли дома, располагавшиеся между первым и вторым ретраншементом. Таким образом, имея пламя за своей спиной, они могли четко разглядеть защитников, в то время как последние были ослеплены этой огненной массой, откуда французы, казалось, возникали подобно черным теням.

Сир де Монклер метался верхом от одной точки нападения к другой, подбадривая своих солдат и подставляя себя ядрам, и обе атаки были достойно выдержаны. Из здания монастыря арбалетчики и воины, стрелявшие из малых орудий, нанесли серьезный урон воинам штурмовавшей стороны, которые, отчаявшись захватить ретраншемент в этом месте, стали перемещаться к участку ретраншемента НО.

Храброму губернатору было ясно, что поле боя потеряно и что ему не остается ничего делать, кроме как собрать остатки гарнизона в замке, если сможет добраться до него. Но он решил, что его отступление обойдется врагу дорогой ценой. Поэтому он отправил резерв, который держал в монастыре, для поддержки защитников бульвара Б (см. рис. 58). Этот резерв состоял в лучшем случае из ста человек, но все они были смелыми воинами; им было приказано отстоять бульвар любой ценой, а если их обойдут с флангов, как можно быстрее вернуться в замок, поднять мост и не опускать его до тех пор, пока они не увидят, как он пробьется назад с остатками гарнизона через вражеские ряды.

И он решительно занял свое место во главе остатков своих войск, которые все еще обороняли этот ретраншемент, и, имея позади себя дома и стены монастыря, отступал лишь шаг за шагом, вынуждая врага осаждать каждый дом и каждый двор, и, пользуясь узкими улочками и проходами, контратаковал и наносил французам потери. Пришедшие от этого в ярость французы поджигали те дома, в которые не могли ворваться. Монастырь сопротивлялся в течение более двух часов после того, как осаждавшие взяли ретраншемент. Защитники, видя, что для них путь отхода отрезан, сражались отчаянно – дело в том, что подземный ход был занят снаружи большим вражеским отрядом. Церковь и основные здания были в огне.

Сир де Монклер продолжал сражаться на улицах и в домах до самого рассвета, а потом вывел на открытое место перед замком четыреста или пятьсот своих бойцов, остававшихся с ним. Он обнаружил, что город почти целиком занят врагом и лишь некоторые храбрецы все еще продолжали сопротивляться.

Он собрал свой значительно поредевший отряд и вошел в замок, мост которого был тут же поднят.

Город был взят, но большей частью разрушен, как и предсказывал мессир Шарль д'Амбуаз. Он строго-настрого приказал погасить пожары, прекратить грабежи и оберегать невооруженных горожан. Но жертв было много. Раненые и больные, запертые в монастыре, погибали в пламени; погибшие женщины, старики и дети лежали на улицах и в домах. 27 и 28 сентября французы провели восстанавливая порядок среди войск после этого ночного сражения, собирая раненых и хороня мертвых. За два прошедших дня мессир Шарль д'Амбуаз потерял тысячу человек; он стремился как можно быстрее закончить это кровопролитие. Поэтому ночью 28 сентября он установил двенадцать орудий перед замком, защитив их турами, и вновь послал герольда с призывом к гарнизону сдаться.

Ответ был таков, что гарнизон не сдастся до тех пор, пока не решит сам, что не способен более продолжать борьбу.

Наутро 29 сентября двенадцать пушек начали обстрел укреплений у ворот. Осажденные могли ответить на эту атаку стрельбой из малых орудий, установленных на верху башен. Но к вечеру все эти позиции были разрушены, крыши пробиты, а машикули уничтожены.

Кроме того, в течение 30 сентября и 1 октября перед внешней башней ворот были размещены четыре большие бомбарды. Вечером эта башня рухнула в ров.

Перед началом штурма мессир Шарль д'Амбуаз вновь предложил губернатору капитулировать. И тогда последний поднялся на руины и объявил, что сдаст крепость на том условии, что ему будет разрешено покинуть ее со своими войсками, что их жизнь и имущество будут пощажены и с развернутыми знаменами они уйдут туда, куда решат.

Шарль д'Амбуаз, со своей стороны, тоже подошел к бреши и дал слово чести, что все эти условия будут дарованы. И тогда два военачальника подошли друг к другу и обменялись рукопожатиями.

Город и крепость Ла Рош-Пон вновь переходили под руку короля Людовика XI. У сира де Монклера осталось всего лишь пятьсот человек, и треть их были ранены. Мессир Шарль д'Амбуаз выдал им охранную грамоту, приказал, чтобы их снабдили провиантом, и угостил сира де Монклера и его командиров за своим столом. Два дня спустя те отправились во Фландрию вместе с иностранными войсками, все еще остававшимися на их стороне.