Текст книги "Трое с десятой тысячи"

Майк подошёл к самому краю экрана. Казалось, будто шагнул в камеру.

– Вы вышли на связь с запозданием, – сказал он.

Ион кивнул.

– Мы хотели разобраться в состоянии дел.

– Разобрались?

– В общих чертах.

Майк взглянул на Долорес. Потом повернул голову в сторону – посмотрел на какой-то невидимый отсюда экран. Одновременно, когда Майк умолк, они услышали в глубине беспрерывный, приглушённый звук каких-то сообщений: числа, числа, числа…

Майк снова повернул лицо к новым командирам Рапера, которые смотрели на него.

– Разведчик объяснил вам, кто прежде всего сможет спасти Альфу?

Ион покачал головой.

Майк опять переглянулся с Долорес. Она тоже подошла ближе к краю экрана.

– У вас ещё есть время, – сказала она как будто им, а в действительности Майку.

Ион сжал зубы.

– Простите, – сказал он несколько резче, чем хотел. – Считаю, что я уже сейчас должен знать, кто имеет шансы спасти моих родителей.

Антонов кивнул.

– Ты прав, Ион, – сказал он.

Его большое чёрное лицо с суровыми чертами выражало сердечное сочувствие.

– Ты прав, – повторил он. – Но дело в том, что для получения совершенно точного ответа нужно ещё немного подождать.

– Так что же вы предпочитаете? – серьёзно спросила Долорес. – Знать полправды сейчас же? Или всю правду через…

– Через? – спросила Алька.

– Через восемнадцать минут.

– Это очень долго, – сказала Алька.

– Мы подождём, – сказал Ион.

Долорес и Майк одобрительно кивнули.

– Ты прав, Ион, – повторил с уважением Антонов.

И вдруг улыбнулся. Это выглядело совершенно необычно: два ряда ослепительных зубов блеснули на чёрном лице, как белый огонь.

– У Разведчика новые командиры, – сказал он.

Он остановился напротив них, распрямляя покатые плечи, взглянул на Долорес так, что она молча встала рядом, и сказал голосом столь серьёзным, что все шутки можно было исключить заранее.

– Руководство Главной Базы в лице Майка Антонова и Долорес Ли докладывает новому руководству Рапера. Мы в вашем распоряжении.

Ион и Алик попросту растерялись. Они покраснели как огненные пионы из садов Разведчика. Алька же улыбнулась самой вежливейшей и неприятнейшей своей улыбкой.

– А что это, собственно, значит – «в распоряжении»?

Долорес гневно ахнула, но Майк схватил её за кисть руки.

– А вот что, – сказал он. – Мы обязаны ответить вам на любой вопрос.

Ион вздрогнул. Он вдруг понял, что значит «ответить на любой вопрос». Ему пришлось откашляться. От волнения у него на секунду перехватило голос.

– Я хотел бы знать, – выговорил он наконец, – есть ли у вас уже изображение того, что случилось с Альфой?

– Ага, – выдохнул Алик. – Правильно!

– А картину действий Беты вы нам сможете потом дать? – спросила почти шёпотом Алька.

– Да.

– Я против, – неестественно резко сказала Долорес.

Ион подошёл к самому экрану. Казалось, он стоит рядом с ней.

– Почему? – спросил он тихо. – Почему ты нам не друг?

Долорес побледнела.

– Ион! – сказала она. – Ты ничего не понимаешь.

Он недоверчиво покачал головой.

– В таком случае… объясни. Чтобы я понял.

Она беспомощно развела руками. Ей не хватало слов. Она сморщилась, как от неожиданного приступа боли.

– Просто… я хотела избавить вас от всего этого.

– Почему?

– Потому что… мне вас жаль.

Ион в неожиданном смущении опустил глаза. В глазах Долорес Ли – великой Долорес! – он вдруг увидел две слезы. А ведь вид плачущей Долорес Ли мог потрясти любого.

– Понимаю, – тихо сказал Ион. – Но мы должны знать, и знать как можно больше и подробнее.

– Мы этого требуем, – твёрдо сказал Алик.

Долорес взглянула на Антонова.

– Вот видишь? – сказал он.

Она кивнула.

– Кроме того, – проворчал Антонов, – то, что они увидят, может иметь большое значение позже.

Ион хотел было спросить почему, но не успел: изображения Майка и Долорес неожиданно стали уменьшаться и передвинулись в нижний боковой сегмент экрана.

– Внимание, – сказал Майк, – передаём на визии сообщение о космолёте Альфа.

Ион на секунду прикрыл глаза. В этот момент он почувствовал в своей руке руку Альки.

– Ион, – прошептала она. – Ведь это уже было.

«Неправда, – подумал он. – Это все ещё продолжается». Антонов сказал:

– Согласно полученному нами рапорту, рабочий день на космолёте Альфа начался нормально.

На экране опять раскрылась чёрная бездна космоса.

Это был сектор AM, 1128, 43, 08, 11 – сектор предусмотренных на этот день работ и исследований Альфы.

В глубине, по ту сторону холодного, мрачного и безмолвного океана, блестели и переливались белыми огнями созвездия Центавра, Стрельца и Орла.

Потом на переднем плане показался небольшой, горящий зеленоватым светом, веретенообразный силуэт. Это была Альфа.

Космолёт выплыл с левой стороны экрана и остановился неподвижно.

Экран увеличил изображение. Теперь космолёт стал виден совершенно отчётливо. Чётко видны были даже небольшие светлячки – несколько человек в скафандрах над поверхностью космолёта.

Антонов заговорил опять:

– В одиннадцать ноль-ноль Альфа заняла постоянную позицию в намеченном на сегодня секторе. Восемь членов экипажа, среди них Елена Согго, покинули Альфу и приступили к предусмотренным измерениям. Они отдалились от Альфы не более чем на сто километров. До одиннадцати пятидесяти девяти экипаж космолёта работал без помех.

Несколько секунд изображение дрожало, как тронутая ветром поверхность воды, потому что Антонов резко ускорил передачу изображения, чтобы как можно скорее перейти к нужному моменту.

Ион сплёл пальцы, чтобы скрыть их дрожь. «Это уже было, – повторил он себе. – Всё, что ты тут видишь, произошло уже раньше и теперь только возвращается из прошлого». Но чем могли помочь эти трезвые рассуждения? Да, все это уже произошло. Но ведь он смотрел на то, что смертельно угрожало самому близкому на свете человеку. Елена, спокойная и мудрая, всегда думающая о том, чтобы между матерью и сыном не было никаких тайн, которая даже б самые жаркие рабочие дни помнила о часовой беседе с сыном, даже если они были разделены миллионами километров… Елена – великий, прекрасный пилот Елена Согго и в то же время друг и участник каждой игры, спутник походов на поверхность Сатурна, самый весёлый из друзей.

Ион хотел бы закрыть глаза. Он глубоко вздохнул – раз, другой. «Ты тут старший, – напомнил он сам себе, – ты командир. Помни: на орбите Десятой Тысячи нет места плаксивым хлюпикам. Ты не один».

Он чувствовал рядом присутствие друзей, слышал их дыхание. В памяти, как луч света и отблеск надежды, скользнули слова Основного закона всех космонавтов:

«Нет и не будет одиноких в минуту космической опасности».

И вот теперь он до конца постиг важнейшую истину: Елене, самому близкому на свете человеку, больше всего он может помочь собственной храбростью и собственной выдержкой.

Он поднял голову.

– В одиннадцать пятьдесят девять аппараты обнаружения объявили тревогу, – сказал своим необыкновенным басом Антонов.

На экране силуэт Альфы замигал тревожным огнём. Находившиеся снаружи люди были мгновенно втянуты в космолёт, за ними тянулись полосы тревожных огненных шлейфов.

Одновременно в глубине экрана показалась какая-то тень.

Это был сгусток тьмы, видимый только благодаря тому, что с момента входа в поле экрана он начал все быстрее перемещаться к его центру, поочерёдно заслоняя свет далёких туманностей и звёзд.

Космолёт – это было отчётливо видно – уже стартовал. Однако он не успел вовремя набрать скорость, которая позволила бы уйти от надвигающейся космической волны.

И вот чёрная туча охватила Альфу со всех сторон.

Космолёт, пытаясь уйти, выпустил одну, вторую, третью очередь противометеоритных огней. В их слепящем блеске разлетались в прах огромные глыбы – чёрная река неожиданно разгорелась на весь экран серебряным светом.

Но борьба, по сути дела, была безнадёжной: Альфа сумела лишь начать пробивать дорогу к бегству в метеоритной стене. Сверкнули вспышки двух последних очередей, и всё – Альфа была безоружной.

Теперь она уже могла рассчитывать только на помощь извне.

Ещё минуту все молча смотрели, как в чёрной волне мигает маленький, веретенообразный огонёк, и внезапно Антонов оборвал передачу.

– Вот пока и все, – сказал он. – Я считаю, что вам следовало знать правду.

– Благодарю, – сказал Ион.

– Как же это могло случиться? – спросила Алька.

Антонов развёл руками. Показал на Долорес, которая, немного прищурив глаза, сказала:

– Мы с первой же минуты ведём расследование.

– Расследование? – изумился Алик. – Против кого?

Долорес покачала головой:

– Единственное объяснение того, что мы видели, – неточность в работе приборов предупреждения. Сейчас проводится скрупулёзное изучение всех автоматических систем, выпускающих приборы того типа, которыми оборудована Альфа.

– Ну вот, конечно, – проворчал Робик. – Теперь опять все свалят на машины.

Алик притворился, что не слышит. А другие и впрямь не расслышали, тем более что Алька обратилась к Антонову:

– Когда Бета начнёт действовать?

Антонов взглянул на циферблат многодисковых космических часов. Минуту молчал, потом сказал:

– Через… через четыре минуты. Включить изображение?

– Да, – решительно сказал Алик.

– Да, – повторила Алька.

В эту минуту в зал Главной Базы вошёл невысокий мужчина с характерной, кирпичного цвета кожей людей с Марса. Они узнали его сразу. Это был один из известнейших пилотов больших скоростей, знаменитый истребитель метеоритных лавин, мастер боевого пилотажа Назим Шумеро.

– Приветствую вас, – сказал он.

Они ответили поклонами. Потом спокойно уселись в кресла.

Назим был один из самых отважных людей мира. За его плечами было несколько полётов в непосредственной близости от Солнца, которые дали бесценный материал науке и стали живой легендой о человеческом мужестве. В присутствии такого человека нельзя было проявлять ребячество.

– Включаю изображение Беты, – сказала Долорес.

На экране опять появились пустота и тьма, опять повеяло ледяной стужей безмолвного пространства.

– Ещё две минуты, – сказал Майк.

В левом углу экрана показалась зелёная полоса. Это была летящая со сверхскоростью Бета.

На Разведчике и на Базе появление этого размытого от скорости силуэта было встречено напряжённым молчанием. Но вот в глубине изображения вновь появилась огромная чёрная тень метеоритной реки, захватившей Альфу. Среди глыб потока опять замигало светлое веретено первого космолёта.

Бета начала широкой дугой и несколько боком подходить к краю тёмной тучи.

– Так, – спустя минуту сказал Назим. – Орм хочет использовать единственную возможность. Он даст течению увлечь себя и, летя вместе с ним, попытается пробить дорогу к Альфе.

Больше уже никто не произнёс ни слова.

Бета вошла в метеоритный поток гладко, как игла в воду. Казалось, это нормальный, обычный манёвр. Лишь через минуту блеснули её боевые огни.

Орм, пилот Беты, с первой встречи поступал гораздо рассудительнее, чем Марим с Альфы.

Он не пробивал себе пути очередями противометеоритного огня, а стрелял одиночными зарядами. И каждый выстрел достигал цели. Одна за другой вспыхивали глыбы метеоритов, превращаясь в облака раскалённого тумана и светящегося пепла.

Это было великолепное зрелище. Можно было подумать, что просто смотришь инструкционный фильм для боевых пилотов, которые из столетия в столетие очищали коммуникационные пути от метеоритных лавин, охраняли планеты и спутники от неожиданностей, которые несут блуждающие в бесконечности метеоритные потоки.

Но вдруг Бета резко отскочила в сторону и тотчас же выстрелила полной очередью. Что-то было не в порядке. Метеоритная река разгорелась, как огромный огненный столб, и Бета оказалась рядом с Альфой.

Ещё одна очередь, и ещё одна, и… вдруг Бета резко прыгнула назад – раз, второй, третий. Было видно, что космолёт вынужден производить быстрые, как мысль, прыжки. Видимо, ему угрожал ряд убийственных ударов. Защищаться от них можно было только длинными очередями позитронных залпов.

И боезапас исчерпался! Теперь в ловушке Чёрной Реки оказались оба космолёта. И, самое страшное, секунду спустя беспокойный голос Разведчика прервал мёртвое молчание смотрящих на эту сцену людей:

– Внимание, внимание! Бета теряет связь! Бета теряет связь!

– Что! Миллиард парсеков!!! – бешено выругался Антонов. – Что там ещё со связью?

– Подозреваю, – сказала Долорес, – что у Реки есть какие-то особые свойства, которые…

– Наверняка, – прервал её Назим. Он хотел ещё что-то добавить, но умолк.

Умолк, потому что в это время Алька подошла вплотную к экрану, к тому самому месту, на котором перед этим стоял Ион. Потом она протянула руку в сторону Антонова.

– Говори, – сказала она. – Говори, что теперь?

Но прежде чем Майк успел ответить, к Альке подбежал её брат.

– Теперь наша очередь, Алька, – сказал он. Антонов ахнул от изумления.

– Догадались? – спросил он.

– Да, – сказал Ион. – Я тоже. Шансы Беты были слишком малы. Единственный, кто может их спасти, – это тот, кто с первой минуты тревоги летит им на помощь: Разведчик и мы.

– Это так? – спросила Алька.

– Да, – в один голос ответили Майк Антонов и Назим Шумеро.

– Говорите, что делать?! – потребовала Алька.

Сигнал тревоги уже достиг земли и вскоре должен был дойти до сферы Меркурия и околосолнечных станций.

Итак, о несчастье на Разведчике уже знало большинство человечества. Прошло всего несколько минут, и везде, где только находились люди, стало известно о катастрофе на Десятой Тысяче.

Основной закон космоса, установленный ещё в начале эры, говорил: «Никто не остаётся один на один с космосом». Люди были верны этому закону. А думать о катастрофе значило прежде всего думать о том, как помочь.

Так оно и было.

Самые выдающиеся учёные мира, самые известные боевые пилоты, самые опытные космонавты думали о том, как спасти отважных исследователей, затерявшихся в метеоритной реке.

В миллионах человеческих домов люди направляли свои мысли к попавшим в катастрофу в секторе Десятой Тысячи. Миллиарды телеэкранов передавали волнующие отчёты о захвате космолётов Рекой (позже её назвали Чёрная Река). Без преувеличения можно сказать, что с той минуты, когда тревожная весть с Разведчика дошла до человечества, большая его часть посвящала людям с Десятой Тысячи все свои чувства и мысли.

И в то же время одно лишь было бесспорно, и это понимали почти все. Об этом говорили электронные машины. Это повторяли люди. Думали об этом и те, которых Чёрная Река несла в неведомую пустоту Вселенной. А именно: единственные люди, у которых есть хоть какие-то шансы спасти оба космолёта, – это те, кто сейчас находится на Разведчике. Иначе говоря: Ион Согго, четырнадцатилетний мальчик, родившийся в столице Сатурна Аккре, и близнецы с Земли – Алик и Алька Рой.

Понятно, что в мировую систему связи не включали изображения Центрального Зала Разведчика, в котором находились эти трое. Однако за ними напряжённо наблюдали на своих экранах несколько тысяч специалистов, призванных в штаб спасательной операции. Потому что, независимо от добровольных заявок со всех спутников и планет, именно они были теми, которых вызвали, чтобы обдумать наилучший путь спасения.

И вот ещё что. Когда Алька спросила: «Что мы должны делать?» – и когда ребята втроём подошли к экрану, глядя на Антонова в ожидании приказа, мысли огромного большинства людей совпали.

А выглядели эти мысли примерно так: «Я гордился бы (или я гордилась бы), если б это были мои дети».

Антонов наклонил к Альке своё прекрасное чёрное лицо и откинул падающую на лоб прядь волос.

– Я гордился бы, – сказал он басом, звучавшим, как растревоженный набат, – если бы вы были моими детьми.

У Альки заблестели глаза.

– Прости, – сказала она. – Но я спросила: что мы должны теперь делать? Почему ты не отвечаешь?

Антонов наклонился так низко, что прядь волос опять упала ему на глаза.

– Простите, – сказал он. – Но я имел право посвятить ещё минуту этим, может быть, излишним похвалам. У нас ещё есть довольно солидный запас времени, прежде чем Разведчик догонит Реку и вы сможете приступить к операции.

– Какой запас? – спросил Ион.

– Сто пятьдесят шесть минут, – с улыбкой ответила Долорес. – Позвольте сказать вам, что я тоже гордилась бы, если б…

Алька охнула так, что Долорес оборвала фразу на полуслове, а улыбка застыла у неё на губах. Но Алька тут же попросила прощения.

– Прости, – сказала она. – Я веду себя как ребёнок. Но я действительно волнуюсь. Ведь я…

Она не докончила.

Что она хотела сказать? Специалисты, наблюдавшие эту сцену, в девяноста случаях из ста дали такое продолжение: «Ведь я… очень люблю Чандру и Яна». Остальные утверждали, что должно было прозвучать так: «Ведь я… очень сильно люблю Чандру и Яна».

Но Алька не была бы Алькой, если б она говорила вслух такие слова. Она только потёрла ладонью лоб отчаянным, жалобным жестом.

– Майк, – сказал Ион. – Мы, конечно, очень гордимся тем, что вы очень гордились бы, если бы… и так далее. Но только нам больше всего хочется выяснить наши возможности и узнать наконец, что нам предстоит делать.

В этот момент в командном пункте Базы, где находились Майк и Долорес, послышались два мощных удара гонга: этот сигнал означал, что супермозг Базы выполнил полученное задание.

– Ты спросил в самое время, – сказал Назим.

Майк повернулся к Альке с улыбкой:

– Видишь, милая? – сказал он. – Мы не так уж виноваты, как вам казалось. Просто мы тоже ждали… его.

Тут он кивнул в сторону зелёного огонька. Это был глаз супермозга, который с добродушным удовлетворением и чувством хорошо исполненного долга мигал им своим зелёным зрачком.

* * *

– Итак, – сказал глубоким басом Майк, – внимание.

У Иона на мгновение мелькнула мысль, что когда бы и что бы ни пришлось ему в жизни ещё пережить – если ему вообще удастся пережить этот день, – именно с этой минуты начинается нечто совершенно новое в его жизни.

Антонов говорил:

– Программа действия, которую вы сейчас услышите, является результатом работы восьми тысяч сотрудников Базы. С первой минуты тревоги на Разведчике они ввели в супермозг Тритона целый ряд предположений. Супермозг сделал выбор, чтобы найти лучшее из лучших.

– Вы должны знать, – сказал Назим, – что в этой программе учтены также предложения, переданные добровольцами со всех планет и спутников Солнечной системы. Около ста миллионов.

– Благодарим, – сказали близнецы.

– Пользуюсь случаем, – сказала Долорес, – и сообщаю, что вы получили в несколько раз больше приветствий.

– Благодарим, – сказали близнецы, Ион и Робик.

Майк Антонов продолжал:

– Вы задали вопрос: что делать?

Тут он повернулся к светящемуся глазу супермозга:

– Алло, супер, дай-ка нам схему.

Супер молча спроецировал самую простую и наиболее понятную схему места катастрофы. Это была обычная белая карта неба с нанесённой на неё информацией. Карта неба, видимого из сектора Десятой Тысячи.

На фоне этой карты супер прочертил длинную, чёрную, толстую полосу, которая роем своих чёрных точек окружала две светлые микроскопические чёрточки.

– Вот, – сказал Майк. – Так в общих чертах выглядит положение. – Он показал на тёмную полосу. – Это Чёрная Река. Самый большой и быстрый из всех известных до сих пор метеоритных потоков, которые когда-либо входили в пределы нашей системы. Она состоит из метеоритов диаметром от пятисот метров до десяти километров. Местами наблюдаются лавины очень мелких метеоритов с большей плотностью распределения. – Тут он повернулся к слушающим. – Однако существует во всём этом один непонятный и очень тревожный факт. Река создаёт помехи в связи. Она искажает радио – и телевизионные волны и если даже пропускает их, то с такими нарушениями, что они становятся совершенно непонятными. Альфа и Бета все ещё пытаются связаться и с вами и с нами, но, к сожалению, безрезультатно. Слова превращаются в шумы, изображения – в мигание.

– Они… живы? – спросил Алик.

– Несомненно, – сказала Долорес.

Майк стоял немного сбоку от белой карты неба, перерезанной чёрной полосой метеоритного роя. На краю карты появилось округлое пятнышко.

– В данный момент, – говорил Майк, задумчиво потирая лоб и показывая на это пятнышко, – Разведчик находится ещё в ста пятидесяти минутах полёта от того места Чёрной Реки, в котором застряли оба космолёта. Разведчик – единственный корабль, который при той скорости, которой обладает Чёрная Река, может её догнать, не опасаясь, что погоня исчерпает запасы горючего и он уже никогда не сможет вернуться.

– Как следует из вычислений, – вставила Долорес, – любой другой корабль или механопланета не смогли бы догнать Чёрной Реки раньше, чем через… восемь лет.

– Через сколько? – переспросил Алик.

– Через восемь лет, – повторила Долорес,

– Итак, – сказал Майк, – представим себе тот момент, когда Разведчик окажется на уровне застрявших в Чёрной Реке космолётов. Это произойдёт через…

На экране появились числа 138, 71, 68. Значит, до момента, о котором говорил Майк, должно было пройти всего сто тридцать восемь минут семьдесят одна и шестьдесят восемь сотых десятичной секунды.

«Как страшно мало», – подумала Алька.

«Как страшно много», – подумал Ион.

– В этот момент, – сказал Майк, – вы окажетесь вот тут.

Маленькое пятнышко Разведчика переместилось в то место, в котором среди роя метеоритных точек Чёрной Реки виднелись две светлые чёрточки: Альфа и Бета.

– Теперь увеличение, – потребовал Майк.

Супер увеличил тот участок схемы, на котором виднелись Разведчик и часть Чёрной Реки с космолётами.

Майк отступил и движением руки пригласил Назима.

– Теперь ты, – сказал он, уступая место этому, как известно, самому отважному из людей. – Итак, – сказал Назим, – теперь ваша очередь. Вам надо сделать немного. Один из вас должен вывести Разведчика в указанное место на фланг Чёрной Реки и начать огонь изо всей артиллерии Рапера, чтобы пробить в Реке туннель глубиной в пятьсот километров.

– Мелочь, – буркнул Алик.

– И в то же время двум другим, – продолжал Назим, прищуривая чуть выпуклые и очень умные глаза, – надо вылететь вот сюда, – он показал точку на карте значительно выше Альфы и Беты, – и поступать так, как это делала Бета.

– Дать себя захватить Реке? – спросил Ион.

– Да, – кивнул Назим. – Дать себя захватить, а потом, дойдя по инерции до Альфы и Беты, полным огнём выжечь проход. Если все правильно согласовать, то ваш огонь встретится с огнём Разведчика и проход будет пробит. А тогда, если даже у Альфы и Беты отказали двигатели, Разведчик сам вытянет их из Реки искусственным полем тяготения.

– И это все? – спросил Алик.

– Да.

Алик горько улыбнулся.

– Действительно… совсем пустяки, – сказал он.

– Алик, – одёрнула Алька. Потом обернулась к Назиму. – И все это за нас будут делать автоматы?

– Да, – сказал Назим, – если только…

– Что – «если только»?

– Если только, – вместо Назима ответил Ион, – если только не окажется, что Река не нарушит их работу до такой степени, что потребуется самому собственноручно и управлять и стрелять. Так? – спросил он, глядя на тех, с Главной Базы.

– Да, – ответили все трое.

– Значит, у нас не больше чем один шанс на миллион, – сказал Алик.

– Нет, – возразил Назим.

Ион взглянул на Альку и Алика. Они слабо улыбнулись ему, он – им. Они прекрасно понимали друг друга. «Мы не отступим ни перед чем, – говорил их взгляд, – но ведь теперь ясно: мы не переживём этого дня. А они, родители, и все остальные?» Именно эта мысль была самой горькой. Как её победить?

– Нет! – сказал Назим так порывисто и горячо, словно услышал их мысль. – Вы ошибаетесь.

– Почему? – глухо спросил Алик.

Он ещё боялся, что взрослые просто успокаивают их «спасительной ложью».

И в то же время в нём зарождалась неспокойная, перехватывающая голос надежда.

– Во-первых, – сказал Назим, – мы просмотрели ваши данные по пилотированию и космопилотажу. У Альки и Иона прекрасные оценки, с указанием на особые способности. А Алик, который более слаб, не будет летать. Он останется один на Разведчике – и будет только стрелять. В общем… у вас есть шансы.

Алька подняла голову.

– Понимаю. А если будут помехи и откажет автоматическое управление, сколько у нас шансов?

Назим взглянул на Майка. Майк развёл руками с таким выражением на лице, словно сказал: «Что делать, говори правду».

– Во всяком случае, – сказал Назим, – во всяком случае, не меньше чем восемнадцать.

– Восемнадцать на сто? – спросил Робик.

– Тихо, Робик, – буркнул Ион.

– Спасибо, Назим, – сказала Алька. – Я вижу, дело наконец начинает принимать вполне разумный вид.

Назим кивнул.

– В случае помех будете работать в соответствии сточным расписанием. Согласуйте действия с точностью до секунды… и жмите!

– И что? – спросил Алик.

Назим усмехнулся с неожиданным смущением.

– И жмите! Это значит, за работу.

– Ага.

– Все прекрасно, – вставил Ион. – Но мы не умеем стрелять.

Назим неожиданно развеселился. Потёр руки быстрым движением, словно они у него замёрзли.

– У нас есть ещё два часа в запасе, – сказал он. – Немедленно начнём ученье.

– Что?! – крикнул Алик.

– А чему ты, собственно, так удивляешься? – в свою очередь, удивилась Алька.

– Он не любит учиться во время каникул, – буркнул Ион.

Назим рассмеялся.

– Дорогие мои, – сказал он. – Это очень просто. Каждый из вас увидит специальный, сделанный для учебных целей, видеофильм. Разведчик даст вам три модели прицельных приспособлений.

– Есть, – сказал голос Рапера.

– Вы будете смотреть фильм и одновременно стрелять в макеты метеоритов. Внимание, Разведчик.

– Слушаю, – сказал Рапер.

– Прошу доставить своим командирам три фильмошлема и три прицельных модели.

– Командиры подтверждают приказ? – спросил голос.

Ответом были три торопливых «да». Через минуту лента транспортёра внесла в Центральный Зал три лёгких шлема для просмотра фильмов и три небольших механизма – модели прицельных приборов.

– Отлично, – сказал Назим. – Благодарю, Рапер.

– Есть! – ответил голос.

– Шлемы и модели уже подогнали друг к другу? – спросил Назим.

– Так точно! – сказал послушный голос.

– Благодарю! – сказал Назим. – Итак, внимание!

Близнецы и Ион надели шлемы, потом поставили перед собой аппараты прицельных моделей.

– Все это очень просто, – говорил Назим. – Алька и Ион сейчас увидят себя в боевых космолётах и будут атаковать метеоритную лавину. Алик будет руководить огнём батареи на механопланете. Возьмите в руки штурвалы прицелов.

Штурвалы были самыми обычными поперечными рычагами, которые можно было поворачивать в любом направлении.

– Ноги поставьте на педали аппаратов, – говорил Назим. – Вот так.

Ион осмотрелся вокруг, Алька и Алик сидели в белых фильмошлемах, которые опускались глубоко на глаза и уши. Вид у них был довольно смешной.

Робик молча, но без восторга взирал на всё происходящее.

Ион взял в руки рычаги штурвала, а ноги поставил на педали.

– Итак, вам будет казаться, – повторил Назим, – что вы сидите в кабинах космических стрелков. Штурвальные рычаги служат для управления огнём. Когда на экране появится светящийся круг, это будет означать огневую готовность. Тогда, перемещая штурвал, нужно навести кружок на цель. Когда он наплывёт на цель, надо нажать ножную педаль. Одно нажатие правой педали – одиночный выстрел, нажатие двух педалей – очередь. Ясно?

– Ясно, – ответили они.

– Итак… – воскликнул Назим. – Включаю изображение! Внимание!

– Внимание! – повторил Ион.

– Внимание! – сказала Алька. Алик только пошевелил губами.

Ион неожиданно оказался один в штурманской кабине мчащегося вперёд боевого космолёта. На полной боевой скорости космолёт нёсся за лавиной метеоритов, угрожавших одному из основных коммуникационных путей.

Ион получил приказ: уничтожить поток.

Аппараты обнаружения уже выхватили и спроецировали на экран изображение потока. Однако Ион находился ещё слишком далеко, чтобы стрелять. Нужно было ждать, пока на экране появится светлый кружок огневой готовности.

Ион напряжённо ждал.

Вообще-то говоря, он прекрасно понимал, что это только видеофильм, который показывают инструкторы с Базы на Тритоне, и что все это чистейшей воды иллюзия. Помнил он и о том, что рядом с ним Алик и Алька переживают такие же видеоприключения. И всё же он волновался.

Как целиться? Как стрелять? Ведь сейчас самым важным было уничтожить грозную лавину.

Он хорошо помнил инструкцию: «Когда на прицельном экране появится световой кружок огневой готовности, нужно навести его на цель. Потом нажать ножную педаль. Правая педаль – одиночный выстрел, обе – очередь».

И все. Немного.

Ион сделал несколько глубоких и спокойных вдохов.

Хотелось начать атаку так, чтобы мысли были быстры, а мускулы свободны и дыхание спокойно.

Внимание!

На экране появились растущие на глазах светлые точки. И тут же в самом низу экрана выскочил светящийся кружок. Значит, расстояние уже подходящее для первого выстрела, а автоматы космолёта находятся в огневой готовности.

Ион попробовал маневрировать рычагами руля. Чересчур резко. Светящийся кружок покатился по всему экрану, не задерживаясь ни на одной из точек цели.

Значит, нужно осторожней? Отлично.

Он не замечал даже, что закусил губы почти до крови. Чёртов кружок всё время норовил уйти из-под контроля. Ион то дёргал его по экрану слишком сильно, то чересчур слабо, время мчалось огромными скачками, а Иону никак не удавалось накрыть хотя бы одну точку.

Лучи аппарата обнаружения давали теперь совсем отчётливое изображение лавины: большие глыбы серых скалистых обломков, выброшенных в пропасть неизвестной космической катастрофой.

– Ну, ну, ещё… Вот так, – шептал Ион.

Наконец он поймал одну из них в световой кружок прицела. Нажал педаль.

– Есть!

Глыба исчезла с экрана, словно её никогда там не было. А Ион все увереннее овладевал движением кружка, навёл его на вторую, третью, десятую… пятнадцатую точку…

Внезапно он заметил большое скопление метеоритов. Заботливо и осторожно накрыл их световым кружком.

«Теперь – очередь», – подумал он.

Космолёт слегка вздрогнул. В лавине появились большие прогалы. Ион беззвучно и победно засмеялся.

– Очень хорошо, – произнёс кто-то совсем рядом.

Но Ион был слишком занят наведением прицела на цель, чтобы обращать внимание на какие-то посторонние, несущественные в этот момент голоса.

Впрочем, точно так же вела себя Алька, которая смотрела тот же видеофильм, что и Ион, но имела на пять попаданий больше, хотя и начала стрелять на две секунды позже.

Сидящий же рядом с ними Алик находился в совершенно ином положении.

Он не был пилотом стремительного космолёта, а оставался на механопланете – в прицельной кабине артиллерийской противометеоритной батареи.

Он сидел и ждал.

Обнаруживающие лучи уже спроецировали на экран приближающийся поток огромных метеоритов. У Алика было ещё несколько секунд времени. Впрочем, он знал, что незачем бить все камни один за другим. Достаточно ударить сбоку длинной очередью. Таким образом можно разбить поток – превратить его в космический прах и пыль.