Текст книги "История социологической мысли. Том 2"

5. Социология Томаса

Уильям Айзек Томас (William Isaac Thomas) (1863–1947) был ровесником Кули и примерно в то же самое время решил посвятить себя социологии. В 1893/1894 учебном году он связал свою судьбу с факультетом социологии и антропологии недавно основанного в Чикаго университета, где проработал до 1918 г. Более, чем кто-либо другой, не считая Парка, о котором пойдет речь в следующем разделе, он способствовал формированию так называемой Чикагской школы, которая перевела внимание американских социологов с философской рефлексии на эмпирические исследования современного общества.

Когда мы сравниваем Томаса с Кули, прежде всего поражает его стремление к формулированию основной психологической и социологической проблематики в форме эмпирически верифицируемых гипотез. Социальная психология была для него, как пишет Карпф, «исследовательской техникой», а не только «точкой зрения и основой критики традиционной социологической и психологической мысли»[202]202
  Karpf F. B. American Social Psychology. P. 351.


[Закрыть]. Это, впрочем, повлияло на то, что он придавал меньше значения полному изложению своей теоретической позиции и чаще изменял свои взгляды, адаптируя их к новым интересам и исследовательским задачам. Только в середине 1920‐х гг. он сосредоточился на так называемом ситуационном анализе, который является его наиболее оригинальным вкладом в социологическую теорию, хотя оказывать влияние на нее он начал намного раньше: как автор Source Book for Social Origins. Ethnological Materials, Psychological Standpoints, Classified and Annotated Bibliographies for the Interpretation of Savage Society[203]203
  «Собрание письменных источников для изучения социальных первопричин. Этнологические материалы, психологические точки зрения, классифицированная и аннотированная библиография понятия первобытного общества» (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть] (1909) и статей о социальной психологии, а в первую очередь как инициатор и соавтор большого труда о польских крестьянах, подготовленного совместно с Флорианом Знанецким[204]204
  Эволюция взглядов Томаса рассмотрена в: Janowitz M. Introduction // Thomas W. I. On Social Organizatiom and Social Personality / Ed. by M. Janowitz. Chicago, 1966.


[Закрыть].

В творчестве Томаса можно выявить, однако, некоторые устойчивые основные идеи, которые позволяют говорить о теоретической концепции, а не только о разрозненных идеях необыкновенно умного эмпирика. Если Томаса-теоретика не всегда замечают, то это в основном потому, что многие его идеи прочно вошли в обиход.

Открытие социальной психологии

Томас начал с психологизма, берущего начало в Völkerpsychologie[205]205
  Психология народов (нем.). – Примеч. пер.


[Закрыть]. Сначала он занимался первобытными обществами, которые, впрочем, интересовали его до конца научной карьеры. Размышляя прежде всего об этой проблематике, он довольно быстро пришел к выводу, что человеческое поведение следует объяснять не биологически, а исторически и социально. Хотя он никогда не был крайним антиинстинктивистом, он пошел в своих психологических изысканиях тем же путем, что и Кули, Дьюи и Мид, постулируя уже в 1904 г. социальную психологию как науку, изучающую «‹…› индивидуальные психические процессы, если они обусловлены обществом, а также социальные процессы, если они обусловлены состоянием сознания»[206]206
  Thomas W. I. The Province of Social Psychology // American Journal of Sociology. 1904–1905. Vol. 10. P. 445.


[Закрыть]. Характерной чертой этой новой науки в понимании Томаса была ее тесная связь с историей, социальной антропологией и социологией. Это должна была быть не столько новая дисциплина, сколько новая точка зрения на проблематику этих трех наук.

Впервые эта точка зрения была представлена в «Собрании письменных источников», произведении, появившемся в стороне от главного – боасовского – течения американской социальной антропологии, но из‐за своих расхождений с классическим эволюционизмом не лишенном точек соприкосновения с ним. В истории социальной антропологии «Собрание письменных источников» не имело, однако, почти никакого значения. Важнее была содержащаяся в нем теория человеческого поведения, применимая к любым социальным изменениям.

Главные понятия этой теории – это понятия контроля, привычки, кризиса и внимания. «Контроль» представляет собой необыкновенно широкое понятие. Томас понимал под ним все, что позволяет или упрощает человеку господство над природной и социальной средой, в том смысле, что позволяет устранять явления, препятствующие адаптации. Достижение контроля является целью любой осмысленной деятельности; вспомогательным средством при этом является внимание. Действие внимания соотносится с двумя другими явлениями, а именно с привычкой и кризисом. «Когда привычки, – пишет Томас, – действуют без помех, внимание слабеет, ему нечего делать. Когда же случается что-то, что нарушает действие привычек, внимание должно снова включиться и определить новый способ поведения, который сможет справиться с кризисом. Это внимание вводит новые и адекватные привычки, по крайней мере, такова его функция»[207]207
  Thomas W. I. Source Book for Social Origins. Ethnological Materials, Psychological Standpoints, Classified and Annotated Bibliographies for the Interpretation of Savage Society // Social Behavior and Personality / Ed. by E. H. Volkart. New York, 1951. P. 218–219.


[Закрыть].

Ключевым является понятие кризиса, поскольку именно в результате повторяющихся кризисов в конечном счете происходит любое изменение, а человеческий ум развивается как «орган манипуляции, адаптации и контроля». Кризис – это любое нарушение устоявшихся привычек, любое событие или цепь событий, выбивающих человека из нерефлексивной рутины и вынуждающих искать новые решения, которые со временем тоже подвергнутся рутинизации, превратившись в новые привычки, продолжающиеся до появления нового кризиса. Кризис необязательно должен быть чем-то стремительным, его действие зависит не только от силы импульса, который он несет, но и от условий, в которых внимание пытается его преодолеть. Эти условия особенно зависят от человеческих способностей, уровня культуры и типа господствующих взглядов. Для описания социальных изменений эволюционистские схемы не годятся, поскольку «‹…› разные группы развивают культуру в неодинаковом порядке, и этот порядок зависит в каждом случае от общей ситуации среды, характера возникшего кризиса и действия внимания»[208]208
  Ibid. P. 220–225.


[Закрыть].

Представляется, что эта концепция содержала в зачатке все ведущие идеи его социологии, особенно убеждение, что (a) важнейшим вопросом является социальное изменение; (б) социальное изменение происходит из‐за кризисов, нарушающих действие привычек и вынуждающих людей искать новые формы адаптации; (в) объяснение изменения требует одновременного рассмотрения объективных условий и осмысленной человеческой деятельности, социальной и индивидуальной стороны процесса или, как будут говорить позже, ценностей и установок, культуры и личности.

Социологическая мысль Томаса окончательно сформировалась, однако, только тогда, когда он занялся современными обществами, исследование которых заняло у него следующую четверть века. Томас пришел к выводу, что он живет в мире настолько новом, что прошлое может не многому его научить. К социальной антропологии он вернулся лишь в конце жизни, подготавливая Primitive Behavior. An Introduction to Social Sciences[209]209
  «Поведение первобытного человека. Введение в социальные науки» (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть] (1937).

Обращение к современности означало, однако, изменение объекта, но не точки зрения. Прав Хаус, который утверждает, что в труде «Польский крестьянин в Европе и Америке» была «‹…› использована общая антропологическая позиция для исследования обычаев, традиций и социальной организации людей, живущих на относительно продвинутой стадии цивилизации»[210]210
  House F. N. The Development of Sociology (1st ed., 1936). Westport, Conn., 1970. P. 283.


[Закрыть]. Томас начал свои исследования современного общества, сосредоточенные поначалу на проблематике иммиграции, около 1908 г., когда получил для этой цели материальные средства. Уже на основе новых материалов и исследовательского опыта он расширил набор теоретических категорий, а также более подробно занялся вопросом источников, позволяющих увидеть субъективную сторону социальных процессов. В 1912 г. он впервые сформулировал постулат использования таких источников, как письма, дневники, судебные и церковные книги, проповеди, школьные программы, что было как бы предвестием труда о польских крестьянах.

Труд о польской иммиграции

Работа The Polish Peasant in Europe and America[211]211
  «Польский крестьянин в Европе и Америке» (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть] (1918–1920, 5 т.) Томаса и Знанецкого[212]212
  Точно определить вклад каждого автора невозможно. Коротко говоря, этот вопрос выглядит так: основные идеи и гипотезы (а также сама идея труда) являлись, без сомнения, вкладом Томаса, поскольку их можно найти в его ранних публикациях, при этом их нет (за исключением категории ценностей) в работах Знанецкого, написанных до встречи с американским ученым. Открытым, однако, остается вопрос участия Знанецкого в формулировании идей и гипотез Томаса. Как известно из устной традиции, отдельные части труда ученые подробно обсуждали и согласовывали, запись же согласованной позиции Томас предоставлял младшему соратнику. Также известно, что «Методологические заметки» появились по инициативе Знанецкого. «Польского крестьянина» следует, таким образом, считать совместной работой. Не стоит, однако, забывать, что, как выяснилось со временем, его авторы во многом отличались: у Томаса не было ничего от систематика, которым был Знанецкий (см. раздел 19).


[Закрыть] для истории социологии важна прежде всего потому, что она была огромным шагом вперед на открытом Дюркгеймом пути к объединению социальной теории с эмпирическими исследованиями. Хотя, будучи новаторской в каждой из этих двух областей по отдельности, она не была ни для одной из них началом, так как в США существовала, с одной стороны, традиция кабинетной социологии (последним выдающимся представителем которой был Кули), а с другой – традиция социальных опросов и сбора данных. Построение теории и эмпирические исследования были, однако, двумя в значительной степени независимыми друг от друга вещами. Томас и Знанецкий объединили их в одно целое, изложив при этом в «Методологических заметках» манифест новой социальной науки, подвергающей сомнению наиболее укоренившиеся привычки мышления о социальных проблемах.

Они критиковали рассудочную «социологию», претендующую на обладание заслуживающим доверия знанием независимо от каких-либо систематических исследований. Также они критиковали сведéние исследований до фрагментарных наблюдений, производимых с какой-то одной временной практической целью. Наконец, они критиковали рассмотрение отдельных явлений вне целостного контекста социальной жизни, а также убеждение, что люди реагируют всегда одинаково на одни и те же импульсы среды, независимо от различий своего жизненного опыта.

Представляя свою позитивную программу, Томас и Знанецкий утверждали, что социальная наука должна: (а) основываться на систематически проводимых исследованиях; (б) руководствоваться определенной концепцией социального процесса как целого; (в) рассматривать любые факты в их связи с другими фактами, с культурой как целым; (г) принять тот принцип, что влияние условий на индивидов, а также индивидов на условия требует изучения, так как можно быть уверенным, что мы здесь имеем дело не с простой зависимостью, а со сложным процессом взаимовлияния. Прежде всего, однако, Томас и Знанецкий выдвинули постулат, в соответствии с которым социология является наукой, дающей причинное объяснение социальным явлениям и открывающей законы «социального становления»[213]213
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки // Американская социологическая мысль. Тексты / Под ред. В. И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 347.


[Закрыть]. Только такая социология может быть основой эффективной техники, инструментом контроля социального процесса.

Эта смелая программа была реализована лишь частично. Работа «Польский крестьянин» основывалась на внушительном и методически разработанном материале источников. При его разработке авторы пользовались, как мы увидим, набором новаторских теоретических гипотез. Особенно удачным представляется анализ связи между реакциями иммигрантов на американские условия и их предыдущим опытом, вынесенным из совершенно другого общества, – анализ, который оказался возможным благодаря использованию нового в социологии типа источников, а именно так называемых личных документов. Больше всего сомнений вызывает степень, в которой Томасу и Знанецкому удалось реализовать сформулированный в «Заметках» постулат социальной науки как науки, дающей причинные объяснения и открывающей законы. Характерно, впрочем, что Томас вскоре отойдет от этого постулата, хотя и не откажется, как и Знанецкий, от концепции социологии как науки индуктивной и в некоторых отношениях аналогичной естественным наукам.

Представляется, что наиболее серьезным достижением обсуждаемой работы (не считая инноваций в области подбора источников) была фиксация взаимовлияния объективных и субъективных факторов, культуры и личности, или, иначе говоря, социальных ценностей и индивидуальных установок. Во всех частях «Польского крестьянина» именно это взаимовлияние является центральным вопросом: как тогда, когда авторы анализируют традиционную (основанную на первичных группах) социальную организацию польской деревни, так и тогда, когда они рассматривают процессы социальной дезорганизации и реорганизации в Польше и Америке или – тем более – процесс формирования социальной личности иммигранта.

Используемый при этом набор теоретических категорий требует здесь отдельного и довольно подробного обсуждения, тем более что они были отправной точкой дальнейших изысканий, проводимых – уже поодиночке – обоими авторами. Особенно нужно обратить внимание на категории установок и ценностей, социальной личности, а также организации, дезорганизации и реорганизации, составляющих в итоге понимание процесса социальных изменений. Обсуждая их, можно и нужно использовать также другие работы Томаса, а особенно The Unadjusted Girl. With Cases and Standpoint for Behavior Analysis[214]214
  «Неприспособленная девушка. С примерами с точки зрения бихевиористского анализа» (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть] (1923).

Установки и ценности

Концепция установок и ценностей должна была помочь в решении традиционной проблемы взаимоотношений индивида и социальной группы, которая, по мнению Томаса и Знанецкого, обыкновенно формулировалась слишком общо, чтобы получить научное решение. Им представлялось необходимым разложить явления, действующие на индивида, и реакции индивидов на эти явления на более простые элементы в надежде обнаружить таким образом элементарные факты[215]215
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. С. 354. Ср.: Blumer H. An Appraisal of Thomas and Znaniecki’s «The Polish Peasant in Europe and America». New York, 1939. P. 20.


[Закрыть]. Ценности – это «‹…› объективные культурные элементы социальной жизни ‹…›», а установки – «‹…› субъективные характеристики членов социальной группы ‹…›»[216]216
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. С. 343.


[Закрыть].

«Польский крестьянин» не содержит ни одного точного определения двух этих ключевых терминов. В обоих случаях мы имеем дело с собирательными терминами, охватывающими широкую проблематику культуры и личности, которая как таковая не была предметом этой работы. Когда речь в ней идет об установках, имеется в виду вовсе не объяснение их природы или места в целом психической жизни, а указание аспекта социальной жизни, на который прежде не обращали внимания социологические направления, сконцентрированные на исследовании объективных процессов в отрыве от их ментальных коррелятов. Теория Томаса и Знанецкого была не столько теорией установок, сколько теорией социального процесса. Важно было не столько объяснение, что такое установка, сколько утверждение, что в этом процессе всегда присутствует определенная психологическая переменная, модифицирующая действие объективных факторов. В социальных процессах участвуют люди, реагирующие так или иначе на импульсы окружающей среды. «Установка» – это собирательное название для всех элементов их психической жизни, которые оказывают влияние на тип, направление, а также интенсивность этих реакций[217]217
  Blumer H. An Appraisal. P. 20–21.


[Закрыть]. Теоретическая схема не изменится, если мы сделаем акцент на тех или иных элементах психической жизни, определяя установку так или иначе. Ни один элемент психической жизни не является «установкой» сам по себе, он становится ею из‐за своей ориентации на социальную ценность.

Похожим образом выглядит в «Польском крестьянине» вопрос ценностей. В этом труде не следует искать развитой теории культуры и даже философии ценностей, которую ранее создал Знанецкий. Мы находим там лишь теорию социального процесса, которая утверждает, что его невозможно объяснить, обращаясь лишь исключительно к чертам индивидов, поскольку в нем всегда присутствует определенная социологическая переменная, называемая социальными ценностями. Открытым остается способ понимания этих ценностей. Томасу и Знанецкому было важно вычленить две основные переменные социального процесса и сформулировать общие принципы, касающиеся их взаимоотношений.

Первый принцип гласил, как мы уже упоминали, что эти отношения являются причинно-следственными. Второй принцип определял отношения причины и следствия в социальном процессе подробнее: «причиной социального или личностного феномена никогда не бывают только социальный или личностный феномен, но всегда сочетание социального и личностного феноменов. Или еще точнее: причиной ценности или установки никогда не бывают только или установка, или ценность, но всегда сочетание ценности и установки»[218]218
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. С. 349.


[Закрыть]. Эти два принципа, принятие которых должно было гарантировать от ошибок прежней социальной практики и теории, были сформулированы, как мы видим, очень общо, а второй из них был сформулирован весьма полемически. Он был обращен, с одной стороны, против любых форм социологического детерминизма (в приведенном виде, впрочем, он выглядит как прямая полемика с «Методом социологии» Дюркгейма, по мнению которого причиной социального явления может быть только другое социальное явление), с другой же стороны, против любых форм психологизма, выводящего социальные явления из черт взятых в изоляции человеческих индивидов. В сфере практики принятие этого принципа означало отказ от старейшего вопроса: менять условия или менять людей. Представляется, что именно полемика была самой сильной стороной рассматриваемой теоретической программы. В позитивной программе содержались серьезные и почти непреодолимые сложности.

Самой большой ее слабостью была не недостаточная определенность основных понятий, а то, что в отправной точке была исключена возможность вычленения двух переменных, между которыми социолог должен обнаруживать причинные связи. Как замечает Блумер, ценность не существует без установок, поскольку они наделяют «вещь» значением, которое делает ее ценностью, а дать определение ценности возможно, лишь сославшись на установки[219]219
  Blumer H. An Appraisal. P. 25–26.


[Закрыть]. Если все обстоит именно так, то мы имеем дело не столько с двумя порядками, сколько с «аспектами» одного целого, подобного тому, о котором писал Кули. Эти аспекты могут быть аналитически вычленены, но возможность открытия «законов» связей между ними представляется весьма сомнительной. В результате остается очень общая директива, каких объяснений следует избегать, а также в какой сфере социальной действительности следует искать нужные объяснения. Иначе говоря, значимость концепции установок и ценностей, сформулированной в «Польском крестьянине», заключалась не в том, что она была правомочной теорией «социального становления», а в том, что она открывала путь к важной проблематике, на которую до сих пор не обращало внимания ни одно социологическое течение. Работа Томаса и Знанецкого была направлена против ограничений как социологизма, так и психологизма.

Развитие социальной личности

Исследование установок вело к проблеме социальной личности, которая является их «конфигурацией», изучение же ценностей вело к проблеме социальной организации. «‹…› личность человека, – писали Томас и Знанецкий, – это действующий фактор, а вместе с тем результат изменений в обществе ‹…› Человеческая личность, рассматриваемая как фактор социальной эволюции, составляет основу для объяснения причин социальных явлений; рассматриваемая как результат социальной эволюции – находит объяснение в социальных явлениях»[220]220
  Thomas W. I., Znaniecki F. Wstęp // Znaniecki F., Thomas W. I. Chłop polski w Europie i Ameryce, t. 3: Pamiętnik imigranta, przeł. St. Helsztyński. S. 7.


[Закрыть].

Как, однако, перейти от конкретных данных, содержащихся в автобиографических материалах, к номотетическим обобщениям? Для этой цели необходима «‹…› теория человеческих индивидов как социальных личностей»[221]221
  Ibid. S. 10.


[Закрыть]. К такой теории ведет сравнительное изучение множества биографий. Каждая из них – нечто единственное и неповторимое. На практике, однако, число возможных вариантов ограничено, и биографии многих индивидов обнаруживают уловимые сходства, позволяющие вычленить определенные и довольно немногочисленные типы. По сути, они редуцируются до трех основных: филистеров, богемы и творческих личностей. В первом случае все желания индивида подчинены желанию безопасности, во втором доминирует желание нового опыта, третий характеризуется относительным равновесием между стремлением к новизне и желанием необходимого минимума стабильности. Иначе говоря, три основных типы личности отличаются друг от друга шансами на появление новых установок: в случае богемы они исключительно высоки, в случае филистеров ничтожны, творческие индивиды же находятся посередине шкалы. Можно также сказать, что разные типы личности более или менее организованы (они имеют менее или более жесткую life organization[222]222
  Организация жизни (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть]).

Типы личности ни в коем случае не следует рассматривать как готовые структуры, которые детерминируют поведение индивида. Томас критически относился к концепциям, утверждающим неизменность определенных характерологических типов[223]223
  См.: Thomas W. I. The Unconscious. Configurations of Personality // W. I. Thomas on Social Organization and Social Personality: Selected papers. P. 140.


[Закрыть]. В «Польском крестьянине» мы читаем, что «‹…› основные вопросы синтеза, касающегося человеческих личностей, являются не вопросами личностного состояния, а вопросами личностного формирования, что итоговым вопросом является не то, какие это темпераменты и характеры, а каковы пути развития данного характера из данного темперамента, не то, какие организации жизни существуют, а каким образом определенная организация жизни развилась»[224]224
  Thomas W. I., Znaniecki F. Wstęp. S. 14.


[Закрыть]. Три понятия, содержащиеся в этой цитате, – «темперамент», «характер», «организация жизни» – можно объяснить так: первое относится к врожденным установкам, второе – к приобретенным, а третье – к набору ценностей, которые в жизни данного индивида играют особенно большую роль и с которыми соотнесены его установки.

Коротко говоря, личность интересовала Томаса (так же, как Мида) не как сформированная структура, а как никогда не заканчивающийся процесс. Это было связано, конечно, с его убеждением, что развитие личности имеет социальный характер, стало быть, пока индивид живет в обществе, это развитие будет продолжаться.

Эволюция личности имеет определенную биологическую базу, которой Томас придавал большее или меньшее (скорее уменьшающееся) значение. Главным предметом его интереса было, однако, то, как действие биологически детерминированных предрасположенностей и склонностей подвергается в человеческом обществе ограничению и модификации. Человек, как он писал, – это животное, способное к ингибиции[225]225
  Замедление или прекращение активности, от лат. inhibere – останавливать, сдерживать. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Некоторые формулировки Томаса вызывают ассоциации с уже известными нам взглядами Дюркгейма на подавление биологических склонностей под влиянием жизни в группе. И все же отличие поразительное: Томас, так же как и Мид, показывает не столько процесс вынуждения индивида к узаконенному группой поведению, сколько процесс его более или менее сознательного приспособления к требованиям социальной среды.

Стоит привести очень характерное определение «личности», данное Томасом в намного более поздней программе исследований личности и культуры: «‹…› термин относится к усилиям индивида, прилагаемым для приспособления к другим индивидам, а также к институтам и социальным кодексам»[226]226
  Thomas W. I. Social Behavior. P. 291.


[Закрыть].

Процесс социализации является прежде всего процессом развития индивидом способностей к осознанной адаптации. Результат этого процесса, таким образом, не привычки (а если привычки, то в понимании Дьюи), а осознание индивидами схем ситуаций, позволяющих поступать в соответствии с принятыми в данном обществе правилами. Сознание играет в этом процессе огромную роль: индивид интерпретирует ситуации и выбирает соответствующие выходы.

Этот осознанный в значительной степени характер продолжающегося всю жизнь процесса социализации индивида требует особых методов его исследования, поскольку бихевиористские методы изучения привычек здесь непригодны. Человеческое поведение «‹…› должно интерпретироваться в категории намерений, желаний, переживаний и т. д. ‹…› Мы не можем игнорировать значения и суггестии, которые для сознающего индивида заключаются в объектах, так как именно эти значения определяют поведение индивида». Методы бихевиористского наблюдения ненадежны, поскольку индивид – это не только организм, реагирующий на импульсы среды, но и субъект, активно влияющий на среду. «Эволюция личности, – писали Томас и Знанецкий, – это всегда борьба между индивидом и обществом – борьба за самовыражение со стороны индивида и борьба за его подчинение со стороны общества. И именно в ходе этой борьбы личность – не как статичная сущность, но как динамичный, постоянно развивающийся сгусток активности – проявляет и создает себя ‹…›»[227]227
  Томас В., Знанецкий Ф. Три типа личности // Общая социология: Хрестоматия / Сост. А. Г. Здравомыслов, Н. И. Лапин. М.: Высшая школа, 2006. С. 182.


[Закрыть].

Социальная организация

В предыдущем параграфе речь шла исключительно о психологической стороне социального процесса. «Но когда мы изучаем, – пишут Томас и Знанецкий в «Методологических заметках», – жизнь конкретной социальной группы, мы находим некую весьма важную сторону этой жизни, которую социальная психология не в состоянии соответствующим образом принять во внимание ‹…›»[228]228
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. С. 345.


[Закрыть], а именно сферу ценностей, одни из которых изучаются специальными науками о культуре (экономические, эстетические, религиозные и т. д. ценности), другие же (социальные ценности) должна изучать социология.

Конечно, ценности генетически связаны с установками, поскольку в социальной жизни все начинается с действий индивидов. Если, однако, большинство установок выражается исключительно в действиях индивидов, то некоторая их часть подвергается объективации, находя «непрямое» проявление в «‹…› более или менее эксплицитных и формальных правилах поведения, посредством которых группа стремится сохранить, отрегулировать и сделать наиболее общим и повторяющимся соответствующий тип действий среди своих членов»[229]229
  Там же.


[Закрыть]. Такие правила (обычаи и обряды, моральные и юридические нормы и т. д.) могут рассматриваться как «проявления установок» тех индивидов, которые действуют в соответствии с ними, и ничего более, но такая крайне номиналистическая точка зрения недостаточна, так как учитывает лишь их генезис, не обращая внимания на оказываемое ими влияние. Эти правила являются не только проявлением установок, но и фактором, влияющим на установки. Социальные правила составляют внутренне связанные системы, называемые институтами, а тотальность институтов составляет социальную организацию данной группы. Это второй полюс интеракции индивид – общество; им занимается социология, в отличие от изучающей установки социальной психологии.

Следует обратить особое внимание на то, что социология была для Томаса наукой о социальных ценностях, стало быть, она не должна была заниматься всем тем, что описывали как социальную реальность Конт, Маркс, Спенсер или Дюркгейм. Ее должны были интересовать исключительно те аспекты этой реальности, которые в данный момент и в данной группе приобретают значение благодаря относящимся к ним человеческим установкам. Другие аспекты социальной реальности – вопрос других наук, которые изучают явления, не являющиеся сами по себе социальными явлениями. Социологов интересует исключительно та действительность, которая существует для людей. «Если люди, – напишет Томас позже, – определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям»[230]230
  Thomas W. I., Thomas D. S. The Child in America. Behavior Problems and Programs. New York, 1928. P. 572.


[Закрыть]. Знанецкий будет развивать свою концепцию гуманистического коэффициента.

Так же как и личность, социальная организация интересовала Томаса с точки зрения не структуры, а процесса. «‹…› стабильность институтов данной группы, – читаем мы в «Польском крестьянине», – является просто динамическим равновесием процессов дезорганизации и реорганизации»[231]231
  Thomas W. I., Znaniecki F. Chłop polski. Vol. 4: Dezorganizacja i reorganizacja w Polsce / Tłum. I. Wyrzykowska. S. 13.


[Закрыть]. Социологическая теория Томаса и Знанецкого была не столько теорией социальной организации, сколько теорией социального изменения. В «Методологических заметках» это направление интереса заслужило звание научного принципа: «Метод, который позволяет нам определять лишь случаи стереотипной деятельности и оставляет нас беспомощными перед лицом изменившихся условий, вовсе не научен и становится все менее и менее практически полезным по мере возрастания изменчивости в современной социальной жизни»[232]232
  Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. С. 349.


[Закрыть].

Социальное изменение было для Томаса, так же как для всех современных ему авторов, изменением в определенном направлении. А именно, он писал об «‹…› эволюции, связанной с техническими изобретениями, упрощенной коммуникацией, распространением печати, развитием городов, экономической организации, капиталистической системы, профессиональной специализации, научных исследований, идеи свободы, эволюционного взгляда на жизнь и т. д.»[233]233
  Thomas W. I. The Unadjusted Girl. P. 70.


[Закрыть]. С точки зрения процесса адаптации эта эволюция означала прогрессирующую индивидуализацию, проистекающую из того, что индивид имеет дело со множеством разных систем правил, со множеством разных определений ситуаций, ни одно из которых не имеет такой обязывающей силы, какую имели и имеют правила первичной группы.

Более всего, однако, Томаса интересовало не направление, а механизм изменения. Главный вопрос касался того, что ведет к деструкции господствующей системы правил и возникновению новой, то есть как происходит дезорганизация и реорганизация. Социальную дезорганизацию Томас и Знанецкий определяли как «‹…› уменьшение влияния существующих социальных правил поведения на отдельных членов групп. Степени этого уменьшения могут быть бесчисленны, начиная с одноразового нарушения отдельных правил индивидом и заканчивая общим распадом всех институтов данной группы»[234]234
  Thomas W. I., Znaniecki F. Chłop polski. Vol. 3. S. 12.


[Закрыть]. Какая-то степень дезорганизации существует, конечно, во всех обществах. Томас отверг фикцию первобытного общества и крестьянской общины, которые характеризовались бы идеальным соответствием поведения индивидов групповым правилам. Также любая социальная группа располагает средствами противодействия дезорганизации. И все же в определенных условиях эти средства оказываются неэффективны, и дезорганизация ставит под угрозу само существование группы.

Эти условия – это прежде всего появление новых установок, которые группа не в состоянии контролировать и которые невозможно согласовать с действующими в ней правилами. Появление новых установок связано, в свою очередь, с растущим числом контактов с внешним миром. Попытки противодействия дезорганизации путем подавления новых установок могут иметь успех, лишь пока эти контакты относительно ограниченны. После перехода определенной границы становится невозможным сохранять прежнюю социальную организацию без изменений. «Тогда проблемой становится уже не подавление новых установок, а поиск институционального выражения для них, использование их в социально продуктивных целях ‹…›»[235]235
  Ibid. S. 9.


[Закрыть].

Эта новая проблема – это как раз проблема социальной реорганизации, которая заключается в «‹…› создании новых схем поведения ‹…›, которые заменяют или модифицируют прежние и будут больше соответствовать измененным установкам ‹…›»[236]236
  Thomas W. I., Znaniecki F. Chłop polski. S. 111.


[Закрыть]. В отличие от дезорганизации, а также защиты старой организации путем подавления новых установок, реорганизация не является и не может быть стихийным процессом. Она как бы аналог внимания из первой схемы Томаса: привычка – кризис – внимание. Она требует от индивидов абсолютно осознанной и изобретательной активности.

Представленная здесь схема социального изменения была схемой изменения института и только института. Не существует, утверждают Томас и Знанецкий, никакого точного соответствия между этим изменением и изменением человеческих личностей, например между социальной дезорганизацией и дезорганизацией личности. Благодаря этому, впрочем, возможна последующая реорганизация.

Представляется, что это среди прочего отличает концепцию Томаса и Знанецкого от дюркгеймовской концепции аномии, на которую она во многом похожа. Различие это проистекает прежде всего из того, что для авторов «Польского крестьянина» индивид является суверенным субъектом, совершающим своего рода выбор импульсов, принимаемых от общества. Это, конечно, не значит, что эти два ряда явлений – социальная дезорганизация и деморализация индивидов – абсолютно не зависят друг от друга. Распад социальной организации увеличивает вероятность дезорганизации личности. В этом, впрочем, заключалась большая проблема для всех выходцев из первичных групп, которые оказываются, как польские иммигранты или «неприспособленная девушка», в новых жизненных ситуациях без адекватного их определения или скорее со множеством разных определений, ни одно из которых они не считали обязывающим, поскольку не идентифицировали себя ни с одной из образующих их групп.