Текст книги "Бандиты семидесятых. 1970-1979"

Убийство в Алупке

А теперь перенесемся на юг, в курортную Алупку, где произошло преступление из разряда тяжких – убийство. Все началось 17 февраля, когда в дежурную часть тамошнего РОВД по телефону поступило сообщение, что на территории Милютинского парка в районе пансионата «Ижевский», в кустах обнаружен труп неизвестной женщины со следами насильственной смерти. К месту происшествия была тут же выслана оперативная группа. При осмотре трупа и прилегающих окрестностей выяснилось следующее. Женщина была убита ударом тяжелого предмета по голове в нескольких десятках метров от места обнаружения. Затем труп волоком оттащили в сторону. На трупе отсутствовали рукав от пальто и трусы, что наводило на мысль о сексуальном характере преступления (факт изнасилования экспертами подтвердился). Вскоре была установлена и личность погибшей. Это была санитарка санатория имени Семашко Анна Березовская, 1924 года рождения, проживавшая на улице Зеленой, 12.

Первая версия, которая возникла у сыщиков, – убийство совершено с целью изнасилования. Были опрошены сослуживцы погибшей, которые видели, как она поздно вечером 16 февраля уходила домой из санатория, а также люди, которые случайно могли оказаться в парке и заметить что-то подозрительное. Однако ни одно из этих показаний не смогло приблизить сыщиков к раскрытию преступления. Сослуживцы рассказали, что Березовская покинула рабочее место в хорошем расположении духа, а свидетель из числа случайных – сторож санатория, хотя и рассказал о подозрительном мужчине в плаще серого цвета, без головного убора, который крутился возле учреждения, однако ничего более конкретного про него сказать не смог.

Параллельно с версией о маньяке сыщики отрабатывали и другие, например решили проверить родственников погибшей. На этом направлении выяснились весьма любопытные детали. Оказывается, у погибшей были весьма непростые отношения с родной сестрой, которая проживала в Ялте и всерьез претендовала на трехкомнатную кооперативную квартиру, в которой проживала Анна с 75-летней матерью. Квартира была записана на мать, однако часть взносов за нее уплатила Анна и поэтому имела больше шансов на ее получение в случае смерти матери. Сестру, у которой была уже замужняя дочь, этот вариант не устраивал. Сыщики отправились в Ялту.

Пообщавшись с сестрой покойной и ничего от нее не добившись, сыщики вызвали на допрос ее мужа – 49-летнего Геннадия Гвоздева. Согласно характеристике, он являл собой образец вполне положительного человека: из благополучной семьи, в 20 лет вступил в партию, на службе (он работал киномехаником в санатории) характеризовался только с хорошей стороны. Однако уже первое его посещение здания УВД навлекло на него подозрения сыщиков. Дело в том, что у входа в здание Гвоздев выбросил в траву какой-то предмет. Этот маневр был замечен одним из милиционеров.

Брошенным предметом оказалась связка ключей. Как выяснилось, один из них принадлежал Анне Березовской – это был ключ от ее кооперативной квартиры. На вопрос, как он у него оказался, Гвоздев выдал вполне правдоподобную версию: дескать, мать Анны плохо слышит, вот и пришлось взять у нее ключ, чтобы не беспокоить каждый раз понапрасну. На вопрос, почему выкинул ключи, Гвоздев ответил не менее правдоподобно: мол, испугался этим ключом навлечь на себя подозрения. И все же что-то в его поведении настораживало сыщиков. Интуиция не подвела оперов.

Буквально через день соседи покойной рассказали сыщикам о том, какие неприязненные отношения существовали у погибшей с родной сестрой и ее мужем. По их словам, Березовская поведала им, что 4 февраля она, придя домой, обнаружила, что родственники копались в ее вещах, видимо разыскивая завещание матери, где в качестве наследницы квартиры фигурировала Анна. Они не знали, что женщина уже успела подстраховаться – спрятала завещание и документы на квартиру в своей бытовке в санатории. 7 февраля Березовская сменила в своей квартире замки, чем еще сильнее разозлила сестру. Через день Анна призналась, что сестра угрожает ей и она боится оставаться дома одна.

Большую помощь следствию оказала дочь погибшей, Неля. Девушка рассказала сыщикам историю, которая делала из Гвоздева главного подозреваемого. По ее словам, за несколько дней до убийства он склонил ее похитить у матери ключ от шкафчика бытовой комнаты в санатории, где Березовская хранила документы на кооперативную квартиру и завещание матери. Улучив момент, когда Березовская находилась на территории парка, Гвоздев воспользовался ключом и выкрал документы. Узнав об этом, Анна потребовала вернуть украденное, в противном случае грозя обратиться в милицию. Видимо, чтобы упредить этот шаг, Гвоздев и решился на ее убийство.

25 февраля, припертый к стенке, Гвоздев сознался в содеянном преступлении и подробно рассказал, каким образом он его спланировал и осуществил. Продумано было все до мелочей. В течение нескольких дней Гвоздев тщательно изучал место предстоящего нападения. Наконец в день убийства, 16 февраля, он закрылся в 19.30 в своей комнате и, чтобы создать у соседей по коммуналке видимость своего присутствия там, включил магнитофон. Записи звучали самые ходовые и современные: «Березовый сок» («Песняры»), «Свадьба» (Муслим Магомаев), «Нет тебя прекрасней» («Поющие гитары») и др.

В 19.35 Гвоздев незаметно покинул дом и, поймав такси, отправился в поселок Симеиз, где располагался санаторий имени Семашко. В Милютинском парке он спрятался в кустах, возле тропинки, где должна была пройти Березовская. Примерно в 20.00 ни о чем не подозревающая женщина показалась в поле зрения Гвоздева, а когда поравнялась с кустами, он несколько раз ударил ее по затылку камнем. Подхватив обмякшее тело, преступник отволок его в сторону от тропинки, где изнасиловал, надеясь, что это поможет направить следствие по ложному следу. Сделав свое черное дело, убийца ограбил жертву: забрал кошелек с 27 рублями, ключи от квартиры и хозяйственную сумку, куда положил пуховый платок убитой и ее трусы. Рукав куртки жертвы, который оторвался во время волочения трупа, преступник закопал в землю неподалеку, а орудие преступления – камень – утопил в ближайшем ручье.

В Ялту Гвоздев вернулся опять же на такси. Причем на этот раз разыграл перед водителем спектакль – притворился неместным: все выспрашивал, когда отходит последний троллейбус из Ялты на Симферополь. Водила оказался сердобольным мужчиной и даже вызвался отвезти пассажира на автостанцию, но Гвоздев тут же придумал причину, чтобы его отшить: сказал, что собирается еще заехать к другу. В свой дом Гвоздев проник так же незаметно для соседей, как и покинул его. Магнитофон все еще играл. Вскоре домой вернулась жена Гвоздева, которую муж встретил в постели – якобы спал. Чтобы окончательно закрепить свое алиби, убивец попросил жену пригласить к ним на ужин соседку. Пока супруга отсутствовала, Гвоздев вышел на улицу, где с помощью бензина сжег украденные у Березовской вещи: сумку, трусы. А вот пуховый платок он уничтожать пожалел и спрятал в своей квартире между фанерой и задней стенкой трюмо.

Спустя полгода состоялся суд над убийцей, который приговорил его к расстрелу.

Отцеубивец

Жадность стала виновницей еще одного преступления той поры, которое буквально всколыхнуло всю Москву (об этом деле даже чуть позже будет написан детективный роман). Сегодня оно проходило бы по категории заказного, но в советские годы такого термина еще не было. Инициатором преступления оказался 47-летний житель столицы Аркадий Бушко (фамилия изменена), который задумал убить… своего отца и мачеху. Поводом к этому послужили следующие обстоятельства.

Отец Аркадия – 69-летний профессиональный музыкант Тросман – после смерти жены в 1972 году женился во второй раз – на бывшей учительнице русского языка и литературы, которая была на 18 лет его моложе. Жила семейная пара в кооперативном доме Большого театра в Каретном ряду. В последние годы Тросман нигде не работал и целиком отдался своей многолетней и всепоглощающей страсти – коллекционированию старинного русского фарфора. По словам очевидцев, эта коллекция считалась одной из богатейших в стране (кроме этого, он владел и другими предметами антиквариата: картинами, мебелью, бронзой и т. д.).

Как ни странно, но отец не сумел передать своему единственному сыну интереса ни к музыке, ни к антиквариату. В отличие от родителя Аркадий закончил Московский пединститут по специальности история, но всю жизнь проработал в качестве инженера во ВНИИ физико-технических измерений, а также во всесоюзном объединении «Союзторгсистема» Министерства торговли СССР. К увлечению отца он относился снисходительно, считая его этаким чудиком. Но так продолжалось до поры до времени. После того как отец женился вторично, Аркадий возненавидел его, считая, что тот предал память матери. Такие же чувства он стал испытывать и к мачехе, которая отныне стала реальным претендентом на половину наследства Тросмана. С этого момента Аркадий стал вынашивать планы убийства родного отца и его новой пассии.

Поскольку сам Аркадий был человеком слабохарактерным и неспособным на убийство, он стал искать людей, которые согласились бы взвалить на себя эту тяжелую миссию. Действовал он, прямо скажем, незамысловато. После одной из вечеринок на родном предприятии Аркадий уединился с одним из коллег и спросил его без всяких предисловий: дескать, согласишься за «бабки» замочить одного старикашку и его благоверную? Коллега хоть и был слегка выпивши, но наотрез отказался от такого предложения. Тогда Аркадий то же самое предложил другому сослуживцу – 24-летнему Кочегарову (фамилия изменена). Тот оказался человеком стесненным в материальном отношении (хотел вступить в кооператив, а денег не было), поэтому довольно быстро согласился на предложение Аркадия. При этом спросил: «Кого надо грохнуть?» Аркадий не стал юлить и ответил прямо: «Папашу моего. Премерзкий, скажу тебе, старик: жадный донельзя, да еще женился на бабе моложе себя, едва моя мать умерла. Разве такое можно простить?» – «Нельзя», – согласился Кочегаров.

Между тем Аркадий не стал настаивать на том, чтобы отца убил именно Кочегаров: он предложил ему найти для этой грязной работы более подходящую кандидатуру. Спустя несколько дней такой человек объявился – некто 32-летний Мусин, бывший студент театральной студии. В Москву он перебрался из Ташкента в надежде стать кинорежиссером, но из этой затеи ничего не вышло, и он вынужден был работать ночным сторожем. Естественно, получал там гроши. Когда услышал, что за убийство пенсионера и его супруги некий человек готов выложить пару тысяч рублей, согласился не раздумывая. Его прыть даже напугала Кочегарова. К тому моменту того стали мучить сомнения относительно предстоящей акции, но Мусин чуть ли не каждый день донимал его звонками и спрашивал: ну когда же, когда?

Встреча всей троицы произошла в конце февраля 1974 года на улице Горького, в знаменитом кафе «Лира» (сейчас на этом месте не менее примечательное общепитовское заведение, правда уже иноземного происхождения, – «Макдоналдс»). Были обговорены все детали предстоящей акции, которую заговорщики назначили на середину марта. В конце встречи Аркадий передал Мусину задаток – 1 тысячу рублей.

Вечером 15 марта Кочегарову домой позвонил Аркадий и предупредил его, чтобы завтра тот обязательно был дома – операция вступит в решающую стадию. Кочегарову, который на каком-то этапе внезапно струсил и стал искать любую возможность, чтобы выйти из этого жуткого дела, впервые стало по-настоящему страшно. Но пути к отступлению уже не было.

Утром следующего дня Бушко вновь позвонил сообщнику и сообщил, что операция началась: третий их напарник Мусин под предлогом показа какой-то редкой коллекционной тарелки выманил Тросмана к себе на квартиру в районе метро «Баррикадная». Киллером все было рассчитано до мелочей: его мать накануне уехала к своей подруге в Павловский Посад, поэтому помешать расправе никто не мог. Оставив гостей в одной из комнат, Мусин зашел в ванную, где сделал себе укол адреналина – чтобы по-настоящему возбудиться. Затем взял в руку заранее припасенный обрубок свинцового кабеля и вернулся к гостям.

Первый удар пришелся по Тросману, старик свалился на пол, даже не успев понять, что произошло. Его жена успела только всплеснуть руками от ужаса, как обрубок кабеля опустился уже на ее голову. Но в самый последний момент женщина сумела убрать голову в сторону, и удар пришелся ей по плечу. Тогда Мусин схватил жертву руками за шею и стал душить. В этот момент очнулся Тросман и сделал попытку подняться на ноги. Мусин отбросил от себя полузадушенную женщину и бросился на кухню. Схватив со стола нож, он вернулся назад и стал наносить старику удары в разные части тела. Когда тот затих, Мусин этим же ножом добил женщину.

Практически сразу после убийства Мусин позвонил по телефону Бушко и доложил о проделанной работе. Выслушав похвалу от заказчика, он попросил срочно привезти к нему на квартиру несколько рулонов обоев: дескать, старые забрызганы кровью, надо переклеивать. Бушко отнесся к этой просьбе с пониманием. Он тут же перезвонил Кочегарову и назначил ему встречу через час на улице Пушкина. Когда тот явился, он передал ему деньги, приказал купить на них обои и отвезти их к Мусину на «Баррикадную». Далее послушаем рассказ самого Кочегарова:

«Когда я вошел в квартиру Мусина, в малой комнате я увидел, что трупы были завернуты в одежду и связаны веревкой, рядом была лужа крови, на стенках и на креслах было множество пятен крови… Мы позвонили Аркадию и попросили, чтобы он привез мешки для упаковки трупов…»

Когда Бушко вошел в квартиру, где несколько часов назад произошло преступление, он первым делом поинтересовался у Мусина, где бумажник его отца. Мусин сходил к трупам и вскоре вернулся с искомым бумажником. Бушко при нем достал из него 100 рублей и паспорт отца. Последний он оставил себе, а все остальное вернул обратно киллеру: мол, пользуйся, заработал.

Около шести вечера все трое вышли из квартиры и поехали в центр города, по дороге договорившись, что в понедельник, 18 марта, они встретятся в кафе «Ивушка», где Бушко передаст Мусину остальные причитающиеся ему деньги. Расстались они на площади Пушкина: Бушко отправился к себе домой, где как ни в чем не бывало сел смотреть по телевизору концерт Эдуарда Хиля, а Мусин и Кочегаров пошли в ресторан ВТО, чтобы обмыть свершившееся. Просидели там до 11 вечера, после чего пешком направились к Белорусскому вокзалу. По дороге тормознули грузовик и договорились с его водителем о перевозке некоего «груза». Купившись на предложенные деньги, водитель согласился. «Груз» Мусин и Кочегаров перетаскивали сами, попросив водителя остаться в кабине. Спустя полчаса они были уже в районе Саввинской набережной. Отпустив грузовик, преступники сбросили трупы в Москву-реку, недалеко от окружного железнодорожного моста, после чего разошлись в разные стороны.

Как и было условлено, 18 марта в кафе «Ивушка» состоялась очередная встреча трех преступников. Заказав себе роскошный стол, убийцы распили две бутылки водки за благополучное завершение дела, а также за упокой душ убиенных. В конце встречи Бушко передал Мусину остатки гонорара – 1 тысячу рублей. Когда подельники расходились, Мусин спросил у Бушко, как он собирается действовать дальше. Тот ответил: мол, через неделю подаст заявление в милицию о пропаже отца и мачехи. «Напишу, что вдвоем ушли из дома и не вернулись. Пусть ищут».

Однако Бушко просчитался, недооценив смекалку оперативников. Когда он заявил о пропаже отца и мачехи, сыщики почти сразу заподозрили его самого в этом исчезновении. Ведь мотив лежал на поверхности: ценная коллекция отца. Однако весомых улик тогда под рукой сыщиков не оказалось. Но подозрение все равно существовало. Понимая это, Бушко решил схитрить, разыграв перед сыщиками целый спектакль. Сначала он впал в тяжелую депрессию, а затем совершил неудачную попытку самоубийства: закрывшись в ванной, попытался повеситься. Но табуретка у него под ногами в самый неподходящий момент закачалась, Бушко упал на пол и на шум тут же сбежались его близкие. В итоге горе-«висельник» добился того, чего хотел: родные поместили его в психиатрическую клинику имени Кащенко, а сыщики на какое-то время оставили его в покое.

Тем временем судьба пропавших оставалась неизвестной в течение почти двух месяцев. Наконец утром 7 мая страшную находку обнаружил на берегу Москвы-реки, в районе стадиона имени Ленина, один из жителей столицы. Прогуливаясь с собакой, он обратил внимание на странный мешок, который волны прибили к берегу. Первым к мешку подбежала собака, которая, обнюхав его, внезапно залилась бешеным лаем. Когда к странному предмету приблизился хозяин пса, он увидел такое, от чего волосы на его голове зашевелились. Из мешка торчала… рука мертвеца.

Примерно через полчаса к месту происшествия прибыла милиция. Из мешка было извлечено тело пожилого мужчины, внешний вид которого наглядно указывал на то, что на тот свет он отправился недобровольно: на его теле эксперты обнаружили несколько глубоких ножевых ранений, на голове – следы от ударов тупым тяжелым предметом. Как выяснилось чуть позже, погибшим оказался гражданин Тросман, который, согласно заявлению его сына Аркадия Бушко, без вести пропал вместе с женой еще в середине марта.

Спустя четыре дня после обнаружения трупа Тросмана в другом месте Москвы-реки нашли и труп его супруги. Дело о пропаже супружеской четы переквалифицировали в дело об убийстве, и в качестве главного фигуранта вновь был Аркадий Бушко – в июле его заключили под стражу. Однако все попытки расколоть его на чистосердечное признание оказались тщетными. Помогла случайность.

В августе другой участник преступления – Кочегаров – угодил за решетку: в центре Москвы он попытался ограбить незнакомого гражданина, который оказался подданным Великобритании. Иностранец поднял крик, и грабителя задержали подоспевшие к месту происшествия прохожие. Стоит отметить, что еще до этого эпизода сыщики, которые вели дело об убийстве коллекционера, подозревали Кочегарова в пособничестве Бушко – он пару раз навещал последнего, когда тот лежал в психушке. Учитывая это, было решено разыграть хитроумную комбинацию. Сыщики сделали так, чтобы Бушко через третьи руки узнал о задержании Кочегарова. Однако, что послужило причиной этого задержания, ему не сообщили. И Бушко сделал вывод, что подельника взяли в связи с убийством его отца. В итоге хитроумная комбинация сработала. Опасаясь, что Кочегаров может первым сознаться в убийстве его отца и мачехи, Бушко потребовал немедленной встречи со следователем. И рассказал все как на духу, выдав и Кочегарова, и главного исполнителя убийства – Мусина.

Суд по заслугам воздал всем участникам этого жестокого преступления: Бушко и Мусина приговорили к расстрелу, Кочегаров получил 15 лет тюрьмы, поскольку непосредственно в убийстве участия не принимал.

Криминальная «Русь»

В сегодняшней Москве удивить кого-либо стрельбой на улице уже невозможно. Иное дело советские годы – тогда подобное ЧП было редким случаем, и если происходило, то становилось темой для всеобщего обсуждения на долгие месяцы. Вот лишь один из таких примеров, датированный мартом 1974 года.

В один из холодных мартовских дней небезызвестный житель столицы Вячеслав Иваньков, он же Япончик, вместе со своими приятелями мирно кутил в подмосковном ресторане «Русь» (район Салтыковки). Это заведение было очень популярным в те годы, там собиралась самая разношерстная публика – от братвы до известных артистов и спортсменов. Вот и в тот день ресторан был забит до отказа самыми разными посетителями, каждый из которых пришел сюда отвлечься от мирской суеты и предаться веселью. Последнего было в избытке, поскольку на небольшой эстраде вовсю наяривал популярные шлягеры ресторанный ансамбль. Кстати, «лабали» артисты совсем неплохо, ведь тогдашние музыканты, игравшие в ресторанах, могли дать фору любой из нынешних поп– и рок-звезд. Но это так, к слову.

В тот вечер репертуар музыкантов из «Руси» состоял из весьма разнообразных произведений. Причем играли вещи диаметрально противоположные: например, сыграв «Увезу тебя я в тундру», могли сбацать «Мурку» или «Утреннюю гимнастику» Высоцкого. Особой строкой проходили произведения, которые заказывали сами посетители ресторана. К примеру, грузины чаще всего просили спеть «Сулико» или сыграть «Лезгинку», молдаване «Гуцулочку» и т. д. Музыканты шли на такие просьбы охотно, потому что каждый заказ оплачивался: заказчик совал «чирик» (червонец, или 10 рублей) кому-либо из музыкантов и выходил в круг.

В тот злополучный вечер именно с заказной песни все и началось. Группа молодых людей, представлявших далекую Грузию, видимо перебрав со спиртными напитками, стала гонять одну грузинскую песню за другой. Когда кто-то из посетителей другой национальности возмутился такой дискриминацией, грузины полезли в драку. Иваньков и его приятели, сидевшие поблизости и тоже изрядно перебравшие с крепкими напитками, ввязались в драку против грузинской стороны. Начался мордобой, который в любом ресторане никогда не считался делом из ряда вон. Вот и эта драка не стала неожиданной для персонала «Руси», поскольку нечто подобное там периодически уже происходило.

Обычно в таких случаях администрация вызывала милицию, которая лихо вязала драчунов и скоренько оформляла «протоколы о хулиганке». В зависимости от ущерба, нанесенного государственному имуществу (поломанные столы, стулья, разбитые стекла) выносились и наказания: от денежных штрафов до 15 суток исправительных работ и даже заключения в тюрьму. Однако той мартовской драке навсегда суждено было войти в криминальную историю Советского Союза. И не тем, что там было поломано больше всего столов и стульев, разбито несметное количество посуды и свернуто носов, а тем, что именно тогда застрелили человека. А произошло это так.

В разгар драки, когда грузины стали теснить Япончика и его приятелей, один из друзей Иванькова выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в противника. Обливаясь кровью, тот рухнул на пол. В следующую секунду в ресторане началась настоящая паника, и люди буквально бросились врассыпную (до этого все они с интересом наблюдали за побоищем со стороны). Попытались скрыться с места происшествия и участники мордобоя, однако повезло не всем. Например, тот, кто стрелял из пистолета, сумел в сутолоке выскочить на улицу и, прыгнув в первую попавшуюся машину, сбежать с места преступления. А вот Иванькову, которого грузины сумели настичь у выхода и скрутить руки, пришлось отправляться в ближайшее отделение милиции. Там выяснилось, что водительское удостоверение у него фальшивое, и ему к «хулиганке» добавили еще и подделку документов. В итоге Иванькова отправили прямиком в Бутырку.

Буквально на вторые сутки после побоища вся Москва наполнилась слухами. Причем слухи курсировали самые невероятные: например, утверждалось, что бандиты устроили перестрелку между собой, укокошили несколько человек с обеих сторон, да еще ранили нескольких посторонних свидетелей. Даже «Голос Америки», который уделил этому случаю несколько минут в передаче новостей из Советского Союза, не избежал неточностей, описывая побоище со слов иностранцев, присутствовавших в ресторане. Короче, шуму эта история наделала большого. Что, кстати, неудивительно. Как уже отмечалось, это в нынешние дни Москва превратилась в гангстерский город вроде Чикаго 30-х, а в те приснопамятные годы если и велась стрельба на улицах столицы, то только из рогаток. Любой случай несанкционированного применения огнестрельного оружия расследовался с особым рвением, и виновных старались наказать максимально строго. Впрочем, с делом о перестрелке в ресторане «Русь» все вышло несколько иначе.

Поскольку стрелявший с места происшествия сбежал, а задержанный Иваньков уверял следователей, что он его ранее в глаза никогда не видел (это же утверждали и все остальные посетители ресторана, ставшие свидетелями драки), то сыщикам не оставалось ничего иного, как приостановить следствие. Что касается Иванькова, то его сначала отправили на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в Институт имени Сербского, а потом отпустили восвояси.