Текст книги "Творения"

Хотя бы кто – то и предлагал даже все богатства мира и одновременно имел общение с ересью, он не друг Божий, а враг. И что я говорю о приобщении? Кто имеет общение с еретиками и в пище, и в питии, и в дружбе, тот виновен. Это слова Златоуста и всех святых. Какое же это невольное, а не добровольное дело, если человек кажется православным, а между тем имеет общение с ересью? Невольным оно бывает тогда, когда кто – нибудь, насильно раскрыв рот православному, вольет в него еретическое причастие, что делали древние еретики и делают, как я узнал, нынешние христоборцы.

Вступать в общение с еретиками самому – дело добровольное, если же кто вступил в него из страха, – ибо в этом заключается твой вопрос, – то и в таком случае он не может иметь оправданий. Ибо сказано: не бойтесь убивающих тело (Мф.10:28), но бойтесь Бога, Который может и тело, и душу ввергнуть в геенну вечного огня. Слышали? Поистине целый мир недостоин одной души, сохраняющей себя не причастной и еретического приобщения, и всякого зла. А причастные тому и другому равноценны траве, дровам, соломе, которые сожжет испытующий огонь Суда, а виновников этого сохранит сжигаемыми, но не очищаемыми, во веки.

Послание 33(92). К утверждающим, что Христос неизобразим

Кто говорит, что Христос в телесном виде неизобразим, тот, конечно, основываясь на каком – нибудь физическом доводе и логическом доказательстве, защищает это для утверждения истины и для просвещения несведущих.

Итак, пусть он, выступив, расскажет, каково его физическое основание и какова причина такой уверенности. Разве Христос не принял нашего образа? Разве Тело Его не было составлено из костей? Разве зеницы очей Его не были ограждены веками и бровями? Разве уши Его не имели извилистых проходов? Разве ноздри Его не были приспособлены к обонянию? Разве Он не был одарен цветущими ланитами? Разве устами и языком, губами и зубами Он не произносил слов, не ел и не пил? Разве у Него не было суставов в плечах, локтях и руках? Разве Он не имел груди и хребта, голеней и ног? Разве Он не рос? Разве Он не совершал при ходьбе движений, вверх, вниз, внутрь, вовне, направо, налево, кругом? Разве Он не испытывал трудов и скорбей и других страданий, имея волосы на голове и облекая тело хитоном?

Если же Он несомненно являлся в том, из чего состоит истинный человек и изображение чего в телесном виде служит неложным образом Его, без которого и не может существовать всякое сложное тело, подлежащее осязанию и имеющее цвет, то не крайняя ли слепота и безбожная дерзость – утверждать, будто Христос, сделавшийся единосущным и подобным нам во всем, неизобразим? Как же, по уничтожении изобразимости, не уничтожатся и все соответствующие качества? «Качество неизменно», – говорит свт. Григорий Богослов. Как же качество может быть изменяющимся и прекращающимся? Пусть объяснит это противник.

Послание 34(93). К Навкратию, сыну[263]263
  Написано в 816 году.


[Закрыть]

Что может быть приятнее дошедшего до меня, грешника, известия, что ты, возлюбленный сын мой, вместе с другими твоими семью братьями, которых имена – в книге жизни (Флп.4:3), были бичеваны за Христа, Благого Бога нашего? Слава Призвавшему вас к исповеданию истины Своей! Слава Укрепившему досточтимые души ваши, чтобы ратоборствовать прежде других, не страшась, не отступая от лица губителя, но отстаивая ваше доброе исповедание и за него вместе со Христом отдать хребет свой на бичевание!

Вы составили новый сонм исповедников в Церкви Божией. Вы умножили славу братства во Христе. Поистине блаженны вы, возлюбленные мои, и преблаженны, блаженны и утробы, произведшие вас на свет. Если же нужно сказать что – нибудь и обо мне, блажен и я, недостойный ублажения и несчастный, что я, отец, слышу о таких сынах, сынах Божиих и наследниках Христовых. Какая это радость! Не приятнее ли она всякой радости? Какая эта слава! Не больше ли, чем ношение диадемы? Достойно удивления ношение язв Христовых, животворных страданий Его, как венцов.

Таковы ваши дела, которые восхвалило небо и услышала земля. А наши дела ничтожны и грешны, кроме того, о чем известил брат Адриан. Он совершенно спасся. Если же нужно прибавить что – нибудь, расскажем и об этом. После бичевания нас двоих заключили в горницу, заперев дверь и отняв лестницу. Кругом – стража, чтобы кто – нибудь не приблизился в каком – либо месте и не проник в жилище. И всякого, входящего в крепость, встречали стражи и не позволяли ему останавливаться нигде, кроме своего дома, пока он опять не уйдет. Строго приказано не давать нам ничего, кроме воды и дров. Поместили нас просто как в гробу, чтобы умертвить нас.

Но Бог, по милости человеколюбия Своего, питает нас тем необходимым, что мы принесли с собой и что по приказанию дает нам через дверное отверстие человек, в определенное время поднимающийся по приставленной лестнице.[264]264
  Описанные бедствия прп. Феодора относятся ко времени заключения его в крепости Вонита.


[Закрыть] Не дерзаем сказать то, что сказал Даниил, приняв обед от Аввакума: вспомнил Ты обо мне, Боже (Дан.14:38), однако Он вспомнил и о нас, грешных, и нас милует, и защищает, и ограждает.

Итак, до тех пор, пока у нас внутри есть, чем питаться, или пока один из недельных привратников тайно приносит что – нибудь из дому, мы питаемся и славим Бога. Когда же истощится необходимое, по устроению Божию, тогда и мы расстанемся с жизнью, и мы этому радуемся, и это – великий дар Божий.

И кто я, несчастный, содержимый в таких бедствиях за имя Его, чтобы потом незаслуженно сподобиться, как Он повелевает, преизбыточной славы вместе с братом? Поэтому прошу вас, братия, помочь мне своими молитвами перед Богом, чтобы я во всем избавился от лукавого и чтобы Начавший в нас дело исповедания Своего, по Своему состраданию, а не за какие – нибудь мои дела – ибо я не сделал ничего доброго на земле, но лишь наоборот, – Сам и довершил его в нас обоих. Этого и мы, смиренные, не перестаем со слезами испрашивать вам, претерпевающим то же. Не только восьмерых избранников Божиих, но и авву Петра, и доброго Литоия, и другого, если таковой окажется, приветствуем о Господе.

Послание 35(94). К Епифанию, сыну[265]265
  Написано в 818 году.


[Закрыть]

Теперь, возлюбленный сын мой, как ты изъявлял желание прежде, отправься на запад, отнеси это письмо, написанное с моих слов. Я послал два письма к апостольскому престолу и к господину Мефодию. Спутники брата Дионисия по благоволению Божию благополучно достигли тех мест и принесли благие надежды, ради которых я и посчитал за благо послать еще письмо. Я писал не только от своего имени, но, как прежде, от обоих игуменов, которые упоминаются в письме, – кроме евкерийского, потому что он, как я узнал, по грехам моим, пал.

Таким образом, по общему решению и согласию, после тайного сношения и ознакомления с письмом, мы послали его, как и объясним в отправленном письме. Теперь, хотя я и не могу сделать то же по причине заключения под стражу, однако и это письмо написано как бы с общего согласия обоих. Может быть, впоследствии случится и им узнать об этом. Итак, отправляйся, добрый Епифаний, явись западу вестником верным, мудрым, издавна известным. Отдай письмо, и, согласно написанному боговдохновенно в святом апостольском письме, по внушению и словам священного Мефодия и святого епископа монемвасийского, сам ходатайствуй и усердно проси, чтобы это было доведено до конца по благоволению Бога, способного сохранить тебя и представить священной и блаженной главе.

Не бойся, тебя ожидает великая награда и великий подвиг. Христос с тобой. Приветствуй всех святых, в особенности известнейших, и преимущественно святого моего отца архимандрита, так же, как и господина моего хартофилакса, любовь к которому лежит в смиренном моем сердце.

Послание 36(95). К Навкратию, сыну

Радуюсь о тебе, брат мой Навкратий, что ты стал сыном радости, т. е. пострадал ради Христа. Поистине, что может быть приятнее этого? Что более славно? Ты потерпел бичевание, подобно Христу, тебя переводили из темницы в темницу, предали в руки нечестивого Иоанна, с которым и я, смиренный, боролся. Но ты не пал от его нападения, а, напротив, отразил суемудрого, обличив его, о чем я в точности узнал и порадовался. Да будет с тобой и впредь помощь Божия во всем, что случится!

Но так как ты сказал, что он в беседе предлагал для ниспровержения святых икон изречения некоторых, а именно Астерия, Епифания и Феодота, то я признал необходимым для наставления обоих, изложить здесь, – хотя это и растягивает ткань письма, – сами их изречения и, при помощи Божией, опровержение их от нас, несведущих.

Изречение Астерия слово в слово таково: «Не изображай Христа, ибо довольно для Него одного уничижения – воплощения, которое Он добровольно принял ради нас. Но умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово».[266]266
  Астерия Амасийского (IV в.) беседа первая о богатом и Лазаре. Migne. Patr. curs. compl. Tom. XL, p.168.


[Закрыть] Итак, спросим этого повествователя, почему он запретил изображать Христа. «Довольно для Него, – говорит, – одного уничижения воплощения». Как будто воплощение, однажды принятое Им, бесславно, и Он избегает повторного обнаружения этого уничижения. Но как же оно добровольно, если бесславно? Ибо добровольное – славно и не имеет бесславия недобровольности.

Если это не так, то, по крайней мере, живопись, изображающая подобие того, что было прежде, является повторением. Почему же не запрещается напоминание о Нем при помощи слуха, если изображение для зрения ненавистно для Него, как служащее повторением уничижения? То и другое сходно и равносильно, как сказали божественные уста Василия Великого.[267]267
  К Амфилохию о Св. Духе. Гл.14. Творения в русском переводе. Т.III. С.225-229. М., 1892.


[Закрыть] Подобно этому можно сказать, что и Крест, однажды начертанный, является повторением другого Креста, также и Евангелие. И так как то и другое изображаются постоянно, то существует бесчисленное множество крестов и Евангелий, а не один и одно.

Но если Крест один и нет иного, хотя бы он был изображен тысячу раз, и Евангелие одно и нет иного, хотя бы оно было изображено в бесчисленном множестве, так и Христос один, а не два, хотя бы Он так же был изображен. Он изображается так же, как и читается Евангелие о Нем, и не умножится ни ухо от слышания, ни глаз от созерцания того, что Бог стал Человеком, Вечный явился Младенцем, Питающий питался молоком, Необъятный был принят в объятия, Всевышний становится Мужем, Бездна премудрости принимает Крещение, Превышающий все существа совершает дела, свойственные Богу и человеку, Господь славы распинается на Кресте, Животворящий погребается и воскресает, Не ограниченный никаким местом возносится как Человек.

Пусть же он перестанет осуждать спасительное для мира явление двояким образом, считая славу Господа бесславием и представляя добровольное уничижение Его невольным. Пусть перестанет противиться и свт. Василию Великому, голос которого есть голос Божий и который в одном месте заповедует: «Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбе Христос».

Пусть будет отринуто от священного общества вместе с настоящим изречением и следующее предложение, заключающее в себе подобную нелепость. Ибо что он говорит? «Умственно сохраняя в душе своей, носи бестелесное Слово». О безумие! Разве называли Божественные уста бестелесным Слово после того, как Оно стало плотью? Святой апостол называет Христа уже не плотию, но и не бестелесным Словом, когда говорит: Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем (2 Кор.5:16).

Объясняя это, свт. Григорий Богослов указывает на «плотские немощи и все наше, кроме греха», как и в другом месте говорит: «Уже не плоть, однако не бестелесный».[268]268
  О Боге Сыне. Слово 2. Творения в русском переводе. Т.III. С.65 и 75.


[Закрыть] А кто называет Его бестелесным Словом, тот противоречит не только этим двоим, но и всем богоносным Отцам.

Итак, естественным образом доказано, что из нелепого следует нелепое, и после опровержения лжи в противоположном утверждении должна содержаться истина. Каким образом? Изображай Христа, где следует, как Живущего в сердце твоем, чтобы Он и читаемый в книге, и созерцаемый на иконе, как познаваемый двумя чувствами, вдвойне просвещал твой ум, когда ты научился созерцать глазами то, в чем был наставлен словом. И, когда Он таким образом воспринимается слухом и зрением, неестественно, чтобы и Бог не прославлялся, и человек благочестивый не приходил в сокрушение, а что может быть спасительнее этого и благоугоднее Богу? Так мы, ничтожные, понимаем истину, хотя некоторые из живших до нас Святых Отцов иначе понимали разбираемый вопрос. Об этом изречении кончено.

Каково же изречение Епифания? «Рассудит твое благочестие, прилично ли нам иметь Бога, начертанного красками».[269]269
  Слова св. Епифания приведены, вероятно, из подложного и не дошедшего до нас его сочинения, упоминаемого в другом сочинении прп. Феодора против иконоборцев и в шестом деянии VII вселенского Собора.


[Закрыть] Посмотри, какой он лжец. Он говорит не о Христе, в Котором усматривается описываемость вместе с неописываемостью, – ибо в Нем обнаруживаются оба естества, – но: «Бога иметь нам начертанного», – отвергая человечество в Слове, согласно манихейскому учению и оставляя только Божество, чтобы нелепостью предложения изумить слушателя. Так и видимым назвать Бога нелепо, когда божественное Слово говорит: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий Бог и видимый, Он явил это (Ин.1:18), ибо известно, что Бога вне человеческого естества, никто не видел. Единородный Сын же после воплощения не непричастен человеческой природе, поэтому Он видим. Так и святой апостол взывает: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим.3:16).

Это во плоти надо относить ко всему вообще данному изречению, ибо первое выражение имеет связь не только с последующими, но и со всеми свойствами воплощения. Как явился Бог во плоти, так и в каждом событии, о котором сказано раньше, Он был во плоти, ибо неестественно было бы и показаться, и вознестись, если не подразумевать этого во плоти. Так точно во плоти Он и питается молоком, и преуспевает возрастом, и ходит ногами, и потеет в изнурении, и беседует языком, и прочее подобное этому.

Если же это так и если одним из телесных свойств является описуемость, то очевидно, что и Бог во плоти описывается или красками, или другим способом. Ибо и то, и другое совершенно необходимо: если Он явился во плоти, то и описывается во плоти. Одно другому соответствует, одно от другого зависит. Если же неистинно второе, то неистинно также и первое, но первое истинно, следовательно, истинно и второе.

Таким образом, и по божественному учению, и по общему смыслу нелепо не исповедовать Бога описуемым во плоти, если Он явился во плоти.

И в другом месте доблестный муж говорит: «Я слышал, что некоторые предлагают живописать и необъятного Сына Божия; трепещи, слыша это». Но кто из имеющих ум не посмеется над суемудрым? Разве он не читал, что взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне, который был на тот год первосвященником (Ин.18:12). И еще в другом месте: взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями (Ин.19:40). Разве он (Иоанн) не исповедует Иисуса Богом? Если же Он – Бог, то как Необъятный был взят и связан? Не очевидно ли, что во плоти, как исповедал премудрый Павел? Да умолкнет же и этот обманщик, неистовствующий против Христа!

Если бы он еще услышал, что мы имеем и ядомого Бога, то, может быть, не только содрогнулся бы, но и рассыпался бы, не вынеся такой вести. Но что говорит Христос? Ядущий Меня жить будет Мною (Ин.6:57). А Он не иначе может быть вскушаем, как во плоти. Подлинно, Христос, будучи одновременно совершенным Богом и Человеком, может быть назван по обоим естествам, из которых Он состоит, и по обоим же в прямом смысле может быть представляем, так как свойства того и другого в единстве Его лица не уменьшаются и не смешиваются.

Свидетель этих слов – Сам Бог и Слово, Который в одном месте говорит: ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину (Ин.8:40), – хотя говоривший это был Бессмертным Богом, а в другом месте: вы говорите: «богохульствуешь», потому что Я сказал: «Я Сын Божий» (Ин.10:36), – хотя Сказавший это был и Сыном Человеческим. Таким образом, уделяя тому и другому естеству то, что свойственно тому и другому названию, мы нисколько не заблуждаемся. Итак, и об этом изречении кончено.

Каково же изречение Феодота? «Мы составляем образы святых не из вещественных красок на иконах, но научились изображать их добродетели сказаниями о них в писаниях, как некие одушевленные иконы, возбуждаясь этим к подобной им ревности; ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они через это напоминание? Очевидно, что это тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости».[270]270
  Эти слова приписываются Феодоту Анкирскому (V в.), хотя их нет в дошедших до нас немногих его сочинениях. Изд. Migne. Patr. curs. compl. Tom. LXXVII.


[Закрыть]

Начало речи не следует немедленно порицать, хотя оно и подготавливает к последующим нелепостям. Многие из святых учителей тоже считают повествование словами полезнее изображения на иконах, не отвергая, впрочем, ни одного из них. А другие, наоборот, но то и другое равно, как говорит свт. Василий Великий: «Что повествовательное слово передает через слух, то живопись показывает молча через подражание».[271]271
  Беседа о сорока мучениках. Творения в русском переводе. Т.IV. С.274. М., 1892.


[Закрыть] Не все живописцы и не все повествователи, но это зависит от того, какой мерой благодати Бог наделил каждого. Поэтому, оставив это предложение, обратимся к последующему: «Ибо пусть скажут выставляющие такие изображения, какую они могут получить от этого пользу или к какому духовному созерцанию возводятся они через это напоминание?»

Со своей стороны спросим доблестного мужа: какой пользы и какого священного созерцания нельзя отсюда заимствовать? Если свойство иконы – быть подражанием первообраза, как говорит Григорий Богослов, и в образе усматривается первообраз, как говорит премудрый Дионисий Ареопагит, то очевидно, что от подражания, т. е. от иконы, исходит много пользы и через это подражание возбуждается обильное духовное созерцание первообраза. Свидетель – сам божественный Василий, который в одном месте говорит: «Чествование образа восходит к первообразу». Если же восходит, то, без сомнения, и нисходит от первообраза к образу. Никто не будет столь безрассуден, чтобы назвать чествование бесполезным или не признать подражание отображением подражаемого, так что «одно находится в другом», по словам божественного Дионисия.[272]272
  О церковной иерархии. Гл.4. Творения в русском переводе. С.129., М. 1855.


[Закрыть] А что может быть полезнее этого и что более способно возводить горе?

Подлинно, икона есть замена личного созерцания и, употреблю ближайшее сравнение, есть как бы лунный свет в отношении к солнечному. Если же это не так, то какую пользу приносила древним скиния свидетельства, бывшая отображением предметов небесных? И там, между прочим, были Херувимы славы, осенявшие очистилище (Исх.25:20), т. е. изображения, подобные виду человеческому.

Все возводило горе и способствовало созерцанию служения в духе.

При таком предположении напрасно было бы у нас и изображение Креста, напрасно и изображение копья, напрасно и изображение губки, ибо и это подражания, хотя и не имеющие вида человека, напрасно и все то, что передано нам, скажу словами Дионисия, в видимых образах, посредством которых, говорит он, мы по возможности восходим к духовным созерцаниям.[273]273
  О небесной иерархии. Гл.1. Творения в русском переводе. С.5. М., 1898.


[Закрыть]

Далее, одна из пяти сил души – воображение. Воображение же может представляться некоторой иконой, ибо то и другое содержат изображения. Следовательно, небесполезна икона, уподобляющаяся воображению. А если бесполезна вторая, важнейшая, то тем более – первая, нижайшая, которая слабее, и она напрасно существует вместе с природой. И если она напрасна, то таковы же и силы, родственные ей: чувство, понимание, суждение, ум. Таким образом, естественное учение возвышеннейшими соображениями обличает в безумии гонителя иконы или воображения. Я же восхищаюсь воображением и в другом отношении. Некоторые говорят, что одна женщина, во время зачатия вообразив эфиопа, родила эфиопа. Подобное этому известно и о праотце Иакове, когда он обстругал жезлы, от взгляда на которые животные рождались пестрыми, и – о, чудо! – подобное иконе воображение оказалось завершением производительной силы (Быт.30:37).

Впрочем, вернемся к настоящему предмету. Любезный, кто, посмотрев внимательно на картину, с правой или с левой стороны, отходит от нее, не получив впечатления в уме, от прекрасной – прекрасного, а от постыдной – постыдного, так что часто, даже находясь дома, то сокрушается, то волнуется страстью? Не случается ли иногда, что кто – нибудь, заснув, пробуждается от ночных видений с радостью или скорбью? Если же так бывает, то тем более взирающий на изображения наяву обязательно получает то или иное впечатление.

Разве ты, любезнейший, не читал, что древние служили образу и тени небесного (Евр.8:5). Не является ли иконой то и другое? Не иконой ли они были возводимы к созерцанию небесного? Не подобно ли призраку, скажу словами Давида, ходит человек (Пс.38:7)? И сам ты, иконоборец, не являешься ли образом Божиим, не рожден ли по подобию Отца и не изображаешься ли на картине? Или ты один без образа, как не человек, а выродок, и потому так думаешь и о святых?

Но, чтобы речь об этом получила большую достоверность, оставив собственные рассуждения, представим самих светил вселенной, которые ответят тебе на вопрос. Григорий Нисский говорит: «Я часто видел на иконе изображение страдания, и без слез не проходил мимо этого зрелища, так живо искусство представляет зрению событие».[274]274
  См. выше, письмо 21(80).


[Закрыть] Святой Златоуст говорит: «Я с любовью смотрел и на вылитое из воска изображение, совершенное по благочестию; ибо я видел на иконе Ангела, прогоняющего толпы варваров, видел попираемые племена варваров, и Давида истинно взывающего: Господи, уничтожь образ их в городе Твоем (Пс.72:20)».[275]275
  Там же.


[Закрыть] Кирилл Александрийский: «Я видел картину на стене, деву, ратоборствующую на ристалище, и не без слез взирал на это зрелище». Григорий Богослов: «На ней (т. е. на двери) был начертан образ Полемона и имел столь почтенный вид, что она (т. е. блудница), увидев его, тотчас ушла, пораженная этим зрелищем и устыдившись написанного, как живого».[276]276
  Ямбические стихи. 18. Творения в русском переводе. Т.V. С.147.


[Закрыть] Василий Великий: «Встаньте теперь предо мной вы, славные живописатели подвижнических заслуг, дополните своим искусством это неполное изображение военачальника, цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мной венценосца. Пусть я буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика, рад буду признать над собой и ныне победу вашей крепости. Посмотрю на эту, более точно изображенную вами, борьбу руки с огнем, посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика, опять да будет показана им палимая и побеждающая рука».[277]277
  О мученике Варлааме. Творения в русском переводе. Т.IV. С.258. М., 1892.


[Закрыть]

Видишь ли, как один предпочитает словесному изложению живопись, в которой заключается такая божественная сила, что от нее и бесы плачут, как другой называет живописное изображение настолько достойным почитания, что оно служит для вразумления блудницы. Посмотри, как еще один не без слез отходит от живописного зрелища, увидев на картине ратоборствующую мученицу, как другой называет любезным отлитое из воска изображение, как бы увидев в нем первообраз, и следующий за ними также не без слез отходит от картины, как бы лично увидев предмет ее? Посмотри, сколько благ; вникни, сколько пользы.

Услышав же ответ на свой вопрос не от кого – либо из людей маловажных и ничтожных, но от самих мужей, говоривших Духом Божиим и громогласно оглашающих вселенную, договори, умствователь, и конец твоей речи. «Очевидно, что это – тщетная выдумка и изобретение диавольской хитрости». Благовременно здесь громко воззвать: Подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь (Иер.2:12). Тщетной выдумкой и изобретением диавольской хитрости названы священные догматы богоносных отцов!

Но не так, о величайший из обманщиков, а наоборот, на тебя надобно направить извержения языка твоего. Итак, когда уже окончено это сплетение, я хочу внушить тебе, брат, что одни из изречений, приводимых иконоборцами, явно еретические – ибо невозможно, невозможно, чтобы ложь не примешивалась к истине, как плевелы к пшенице, другие принадлежат Святым Отцам, но превратно понимаются омраченным умом, иные же совершенно неуместны, ибо приписывают иконе Христовой то, что относится к идолам. Не должно без рассуждения одобрять их речь и даже вступать в беседу с еретиками, вопреки апостольской заповеди. Впрочем, да спасешься, сын мой; молись, чтобы и я спасся.

Послание 37(96). К братиям рассеявшимся[278]278
  Написано в 818 году.


[Закрыть]

Феодор – всюду рассеявшимся братствам.

Благодать и мир вам да умножится (2 Пет.1:2). Справедливо обратиться к гонимым ради Христа со словами апостольскими. Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, отверзший дверь нам, смиренным, – хотя нас и охраняют строго, – и давший нам возможность беседовать с вами, возлюбленными нашими братьями, посредством письма.

Поистине, для слова Божия нет уз (2 Тим.2:9), хотя властвующие и думают, что они связывают. Поистине, нам следует весьма радоваться, видя на нас самих, грешных, исполнение Божественных предсказаний. Так, братия, скажем с апостолом: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч (Рим.8:35)? Ибо не о себе только он сказал это, но и о нас, дабы мы были так настроены по отношению к Богу, чтобы не огорчались среди страданий, но готовы были с радостью перенести и еще недостающие скорби (см. Кол.1:24).

Подлинно, неизреченная радость – страдать ради Христа и со Христом, как показали все святые, вплоть до Фаддея, нашего мученика, и любого другого исповедника, отошедшего после него или из темницы, или из какого – нибудь другого места ссылки, с благой ревностью и соответствующей гонениям деятельностью.

Да будем и мы, братья мои, такими же мучениками, в постоянной готовности быть схваченными, явиться исповедниками, подвергнуться бичеванию, потерпеть смерть. Это значит ежедневно быть мучеником, это значит ежедневно умирать, от этого происходит очищение души, удаление от страстей, приближение к Богу, отвращение от мира, представление неба и вечных благ, так же, как и скорбей.

Ибо такая готовность не дает уму времени предаваться удовольствиям и пристраститься к чему – либо, но особенно укрепляет сердце, побуждает глаза заливаться слезами, побуждает желать исхода из тела, как будто из какой – то ненавистной темницы.

Будем же впредь наблюдать, каковы мы. И если мы таковы, то очень хорошо, а если нет, то обратимся и очистимся. Будем убегать от неукротимого дракона – диавола, от разженных стрел печальной и смертоносной похоти. От нее рождается не удовольствие, а скорбь, не сладость, а горечь, не благополучие, а вражда, рабство, тление, беснование, искажение естественного состояния. Ибо, если она есть добро и сладость, то почему те, которыми она овладевает, тотчас делаются глупыми, скотоподобными, постыдными, раболепными, безнадежными, расслабленными, осужденными на вечную смерть? Так что она, обворожительница, будучи на самом деле не такой, какой представляется, заражает, приводя в исступление и изменяя человека подобно тому, как бывает с бесноватыми, которые не понимают, что с ними делается, пока не опомнятся.

Будем же впредь смотреть, возлюбленные, на места нашего жительства, на то, где и с кем мы общаемся. И, если там есть вред, надобно переселиться. Если приходится общаться с соблазнителем – надо удалиться, если ни с кем не общаемся – надо соединиться: ибо горе быть одному (Екк.4:10), пока нет в том необходимости.

Надобно следить и за всем прочим: пищей, питьем, сном, деятельностью, – так, чтобы все было в меру, укрепляя тело для содействия исполнению заповедей, а не раздражая его, чтобы оно восставало против души. Оно жеребец: если слишком откармливается, то бесится и низвергает всадника – ум. По себе мы измеряем и ваше состояние, ибо все люди в равной мере получили от Бога бразды правления над собой, хотя постоянно идет война между душой и телом, противящимися друг другу.

Об этом пусть будет сказано так. Что же далее? Вера твердая, неизменная, какой я передал ее вам, и сам принял от святых, или лучше, и те и другие – от одного и того же Духа. Христос – не Христос, если не может быть изображаем. Ибо, когда говорится о Христе, то надобно понимать таинство Его воплощения. Ибо Христом не может быть названо Слово, понимаемое как чуждое телесности. А так как Слово стало плотью, то очевидно, что Оно может быть и изображаемо по плоти, соединяясь с именем Христа, и обладает свойством описуемости.

Таким образом те, которые говорят, что Он не описывается, т. е. не изображается на иконе, признают Его бесплотным. Но далеко стоят вне двора Христова (хотя бы это был апостол Петр, хотя бы апостол Павел, которые сами возвестили для нашего предостережения, или тем более кто – нибудь из апостолов или из бывших после них святых) те, кто говорят, будто Христос неописуем по телу, – так говорят нечестивые, проповедуя неправду.

Эту чистую веру будем содержать, братья, это благое исповедание будем отстаивать, ничем не увлекаясь полностью. Мыслящие не так – отступники от Христа, а защищающие это – мученики Христовы, вместе с сорока мучениками, вместе с сонмом ратоборцев, бывших от века. Как? Маккавеи, отказавшись вкусить свиного мяса, запрещенного тогда законом, сделались мучениками, а ты, страдая за то, что не отказываешься от начертанного Христа, не мученик? Иоанн Предтеча, убитый за правое обличение Ирода, сделался украшением мученикам, а ты, умирая за Христа, не в числе мучеников? Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления (Еф.5:6).

Несомненный мученик – тот, кто исповедует, и в тем большей степени, чем более многочисленным страданиям он подвергается. Да не колеблет вас продолжительность гонения, мы еще не много лет страдаем по сравнению с прежними исповедниками, мы еще не были сжигаемы огнем, вполне достаточным для самого надежного испытания. Еще остается примесь свинца, еще остается греховная ржавчина.

Кто ты, что исследуешь глубины непостижимых судеб? Что заповедано тебе, о том размышляй (Сир.3:22). Семени Авраамову, которому Божиим благословением обещано было наследовать святую землю, Бог судил четыреста тридцать лет быть под рукой фараона в качестве рабов. Христианство, от начала апостольской проповеди до Константина, первого христианского царя, более двухсот лет терпело жестокое гонение. И впоследствии, хотя и слабее, но также много лет было гонимо, кроме гонения при Юлиане – отступнике.

Великий Павел был гоним тридцать пять лет и ежедневно умирал, а ты за пять лет теряешь мужество? Многострадальный Климент был мучим двадцать восемь лет,[279]279
  Память священномученика Климента, епископа Анкирского, 23 января (5 февраля).


[Закрыть] а ты ослабеваешь за короткое время? Хватит ли мне времени перечислить деяния других мучеников? Разве ты не слышал о терпении Иова? Не страдал ли он пятнадцать лет, или даже больше, от дурной язвы, не считая других бедствий, постигших его, и притом не зная за собой никаких злых дел, а напротив – очень много добрых? Каково же было обращенное к нему изречение? «Хотел бы, – сказано было, – твоего оправдания» (Иов.33:32).