Текст книги "За пределами разума: что мы думаем и как мы к этому пришли"

Государствам нужны были интеллектуалы, чтобы осуществлять управление, пополнять ресурсы, убеждать народ, вести переговоры с соперниками и разоблачать конкурентов. Мы не знаем имени ни одного политика-мыслителя, жившего до 1-го тысячелетия до н. э. (возможно, эту функцию тогда выполняли сами правители, что, впрочем, было бы довольно необычно). Благодаря разработанной когда-то профессионалами технологии под названием «система символов», или попросту письмо, сейчас мы можем познакомиться с некоторыми из этих идей. Это, например, царские приказы и указы, выбитые на памятниках, или официальная переписка. Именно таким образом царские послания смогли пережить самих авторов. С тех самых пор все выдающиеся идеи стали фиксироваться в письменном виде.

Письменно закреплялись и другие умозаключения, не только политического характера. Благодаря развитию письменности начался активный обмен информацией. У людей появилась новая возможность доносить свои взгляды до широких масс, произошел серьезный прорыв в развитии мысли. Накопленные знания и опыт закреплялись в письменном виде и передавались от человека к человеку – это в значительной степени стимулировало прогресс. Некоторые люди даже верили, что письменность есть дар богов. Согласно современным теориям, письмо изначально оформилось в качестве своего рода секретного кода, которым пользовалась политическая и религиозная элита. Умение писать и читать было свидетельством особого статуса и предназначения.

На самом деле история создания письменности довольно прозаична. Изобрели ее не боги, а простые люди, а именно торговцы, около 5000–7000 лет назад. Если не брать во внимание систему символов в искусстве эпохи палеолита, то можно сказать, что первые свидетельства представлены на глиняных дисках, найденных при раскопках на территории Румынии. В большинстве цивилизаций самые древние образцы письма – это торговые или счетные записи, касающиеся сбора налогов, количества и стоимости проданного товара. В Китае, где недавно были найдены самые древние артефакты такого рода, заметки делались на горшках; в Месопотамии, считавшейся ранее колыбелью зарождения письменности, клинообразные символы были выбиты на глиняных дощечках; в Индской цивилизации разнообразные значки были изображены на печатях, с помощью которых помечали тюки с товаром. То есть письменность служила для вполне тривиальных целей: для фиксации скучной и неинтересной информации, которая не стоила того, чтобы ее запоминать.

Великие литературные произведения и исторические факты люди учили наизусть и передавали из уст в уста. Творчество уличных поэтов и певцов существовало в устной форме; прошло много веков, прежде чем люди решились записать эти шедевры, как будто бы письменное слово могло разрушить их магию и очарование. У туарегов, живущих в Сахаре, многие поэмы до сих пор существуют лишь в устной форме. С зарождением письменности иерофанты поначалу относились к ней с подозрением. Платон в шутливой форме объясняет причину ее появления: «Эта наука, Царь, – сказал Тевт, – сделает египтян более мудрыми и памятливыми…» – «Нет, Тевт, – ответил Тамус, – …в души научившихся ей она вселит забывчивость, так как будет лишена упражнения память. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания». В наши дни мы часто слышим нечто подобное, когда речь идет о компьютерах и интернете. И все же значение и роль умения писать очень велики. Многие люди предпочитают записывать свои мысли, чувства или другую ценную для них информацию.

Профессионалы, адаптировавшие письменность для целей государства, научились систематизировать законы. Первые судебные кодексы до наших дней не сохранились, но скорее всего, они были построены по принципу прецедентности. В Египте вершителем правосудия был фараон, поэтому в сводах законов не было необходимости. Самые древние из известных документов такого рода были созданы в Месопотамии, где, как мы уже знаем, царь богом не считался. Законы Ур-Намму – старейшие из сохранившихся, составленные в 3-м тысячелетии до н. э., дошли до наших дней на полуразрушенных табличках. Свод законов царя Шумера и Аккада по имени Липит-Иштар, относящийся к началу XIX в. до н. э., – первый полноценный свод судебных правил. Он призывал вершить правосудие «от имени» бога Энлиля, требовавшего «от детей содержать своего отца, а отца – своих детей… прекратить вражду, смуту, жалобы и причитания… радеть за правду и справедливость во имя благополучия и процветания Шумера и Аккада».

Законы Хаммурапи, правителя Вавилона в первой половине XVIII в. до н. э., высеченные на черном столбе из базальта, были найдены практически неповрежденными. Верхнюю часть столба венчал барельеф с изображением верховного бога и самого Хаммурапи – свидетельство божественного происхождения законов. В эпилоге четко объясняется предназначение данного кодекса: «Угнетенный человек, который обретет судебное дело, пусть подойдет к моему, царя справедливости, изображению, пусть заставит прочитать мой написанный памятник, пусть он услышит мои драгоценные слова, а мой памятник пусть покажет ему его дело». Таким образом, данный свод законов представлял собой материальное воплощение справедливого слова царя. Документ заменил собой физическое присутствие правителя.

Все древние кодексы представляют собой воплощение божественной воли. Закон Моисея – древнееврейский кодекс 1-го тысячелетия до н. э. – несколько отличается от документов-предшественников: это уже договоренность, заключенная между человеком и Господом. Однако закон человеческий все равно должен был осуществляться с Божьего позволения. Господь написал некоторые заповеди второго завета «собственноручно» после того, как Моисей уничтожил оригинальные таблички. В главе 24 книги Исход говорится о том, что Бог подтвердил завет со всеми его условиями, а народу оставалось лишь зафиксировать заключение союза. Почти повсеместно закон идентифицировался с выполнением божественной воли. Лишь приблизительно к середине 1-го тысячелетия до н. э. в Китае и Греции стали закладываться основы светской юриспруденции.

Позже возникли альтернативные идеи: закон есть основа традиций, унаследованных от предков, а кодификация ограничивает их и загоняет в рамки; закон и так есть форма правосудия, в основе которой лежат незыблемые принципы. На самом деле систематизация правил была неизбежна: она дает возможность проверять законность судебных решений; в случае необходимости решения могут быть пересмотрены; она отвечает требованиям демократии, поскольку лишает судей, которые в большинстве случаев представляют интересы привилегированных слоев общества, единоличной власти и предусматривает наличие законодательного органа, выступающего на стороне народа. Постепенно этот подход распространился на все отрасли права. Даже в тех странах, где обычаи и традиции, а также принцип справедливости учитываются при принятии юридических решений (например, в Англии), устав, тем не менее, имеет преимущественное значение.

Закон есть связующий элемент между политической структурой и обществом, то есть средство, при помощи которого правители пытаются регулировать взаимоотношения между людьми. Изучая юридические документы наших предков, разработанные с целью укрепления власти государства, можно обнаружить зачатки нового социального мышления. Доктрины, о которых идет речь, в какой-то степени составляют суть многих законов раннего периода. Многие из них касаются проблемы регулирования взаимоотношений между сословиями, полами и поколениями.

Идея всеобщего равенства – одна из основных. Мы считаем, что она оформилась сравнительно недавно. В стадии детальной проработки этот вопрос находится лишь на протяжении последних двухсот лет или около того. Но присутствие данной идеи в общественном сознании можно наблюдать практически на всех этапах развития общества. Так когда все же это началось?

Упоминание теории равенства впервые было обнаружено в знаменитом обращении египетского бога Амона-Ра: бог говорит, что он создал «всех людей одинаковыми» и послал ветры, чтобы «все могли вдыхать их свежесть», и дождь, «который орошает землю как богатых, так и бедных»; однако злые деяния человека нарушили эту идилию. Этот текст многократно воспроизводился на стенах египетских гробниц во 2-м тысячелетии до н. э. Но у этого всего есть своя предыстория. Некоторые мыслители считали, что данные идеи – своего рода коллективные воспоминания о более раннем периоде, «золотом веке» примитивного мышления, когда неравенство было выражено не так явно, отголоски «досоциального» прошлого, о котором говорил Руссо, общинного существования собирателей. Этой точки зрения придерживались многие авторитетные исследователи. Известный китаевед Джозеф Нидэм, который был добропорядочным христианином и последователем марксизма, разделял неприязнь к землевладельцам, о которой говорилось в китайских народных песнях VII в. до н. э. В одной из песен есть такой текст: «Ты не сеешь. Ты не жнешь. Так кто тогда заботится об урожае на твоих трехстах полях?» Нидэм считал, что в этих песнях слышны отголоски «предыдущего периода… протофеодальных отношений бронзового века и ранних представлений о частной собственности».

Воссоздать такое далекое прошлое, конечно, можно лишь в воображении. Во многих культурах есть мифы о старых добрых днях, предшествующих полному лишений настоящему: «времена после богов», как было сказано в одном из древних египетских текстов, когда «книги мудрости были их пирамидами: есть ли сейчас среди нас такие?» В Месопотамии во 2-м тысячелетии до н. э. был написан «Эпос о Гильгамеше» – одно из старейших литературных произведений. Оно описывает мир до создания каналов, до появления надсмотрщиков, лжецов, болезней – до «заката жизни». В древнеиндийской поэме «Махабхарата» мы находим отражение этих же тем, а также традиций IV–V вв. до н. э.: мир поделен на богатых и бедных; и у тех и у других есть свое предназначение. Немного позже была написана китайская книга Чжуан-цзы, в которой описывалось «состояние подлинной простоты», когда все люди и животные были равны, – до того, как в мире стали заправлять мудрецы, политики и художники. В произведениях Овидия, древнеримского поэта, говорится о том, что первым людям жилось беззаботно лишь потому, что они следовали велению своего сердца и никакое неравенство им не угрожало.

Идею равенства превозносили многие, но верили в нее лишь некоторые. Как только идеалисты привлекали к ней внимание, начинались восстания ущемленных против существующего порядка. Достичь равенства трудно. Истребить богатых и влиятельных проще, чем возвысить бедных и обездоленных. Мы называем подобные восстания «революциями»: их цель – установить равенство. Особенно это заметно в современной истории – к этому вопросу мы еще вернемся. Но долго удержать полученный в ходе таких революций результат пока еще не удавалось.

Борцы за равноправие обычно сражаются, чтобы сократить неравенство, и действуют при этом избирательно. Очень часто без должного внимания остается положение женщин. В попытках объяснить или опротестовать более низкий статус женщин теоретики опираются в основном на источники 3–2-го тысячелетий до н. э., в которых говорится о том, что поклонение богине-матери было традиционным для первобытных людей. Многим феминисткам это понравилось бы, но так ли все было на самом деле?

Охотники эпохи палеолита, как мы уже знаем, вырезали из разных материалов фигурки женщин, возможно, олицетворяющих образ матери-природы. Это могли быть талисманы, аксессуары для обряда рождения и успешного зачатия или даже фаллоимитаторы. Многие дошедшие до нас фигурки имеют похожие черты.

В одном из древнейших среди найденных городских поселений – Чатал-Гуюк в Анатолии – была обнаружена поистине впечатляющая статуэтка беременной женщины, с обвисшей грудью и полными бедрами. Женщина изображена абсолютно нагой, но с диадемой на голове. Она сидит на троне из леопардов, руки лежат на головах животных, и их хвосты обвивают ее плечи. Похожие образы «повелительницы животных» были найдены и в других областях Ближнего Востока. В Таршиене, в одном из древнейших каменных храмовых комплексов на территории Мальты, была обнаружена еще одна богиня-мать в окружении женских фигурок поменьше, – археологи назвали их «спящими красавицами». В месопотамских текстах II тысячелетия до н. э. воспевалась богиня как «утроба матери, рождающая людей». Древние мыслители, по-видимому, не согласились бы с точкой зрения Ницше, согласно которой «женщина есть вторая ошибка Бога».

Сложно поверить в то, что весь древний мир поклонялся одному и тому же божеству, однако есть неопровержимые свидетельства культа женщины-матери. Даже в далеких друг от друга культурах, например у американских индейцев и австралийских аборигенов, встречаются похожие изображения женской фигуры с округлыми формами (как в творчестве колумбийского художника Фернандо Ботеро). На этом основании впоследствии возникли две популярные (хотя и не слишком убедительные) теории: во-первых, что мужчины разрушили культ богини, установив контроль над религией много тысяч лет назад; и во-вторых, что в более поздние времена христианство продолжило традицию поклонения женщине-матери (культ Девы Марии).

Какими бы неправдоподобными ни казались эти теории, ответственность за признание женщин существами более низкого порядка все-таки лежит на мужчинах. Само утверждение кажется парадоксальным, ведь женщины могут делать все то же, что и мужчины. Правда, последние обладают большей физической выносливостью, но в остальном разницы между полами почти нет. Участие отцов в произведении на свет потомства довольно скромное, матери в этом отношении гораздо более ценны для общества: именно поэтому в войнах участвуют в основном мужчины. Благоговение, подобное тому, которое испытывали древние художники, вызвано еще и тем, что женское тело загадочно и таинственно. Во времена, когда охотились мужчины, а женщины собирали травы и коренья, труд последних, возможно, был даже более продуктивным – если исходить из соотношения потраченных калорий и эффективности результата. Но сексизм в своих крайних проявлениях объявляет женщин существами второго сорта просто на основании половой принадлежности. Как и когда это началось?

Процесс постепенного обесценивания положения женщин в обществе подтверждают следующие факты: переход от матриархата к патриархату (титул наследуют от отца, а не от матери); повышение рождаемости – оно обязывало матерей посвящать больше времени воспитанию детей и лишало их возможности принимать участие в других сферах жизни. Древние произведения искусства также подтверждают зависимое положение женщин. Бронзовые скульптуры танцующих девушек 2-го тысячелетия до н. э., наследие Индской цивилизации, – один из таких примеров. Похоже, единственное, с чем согласны практически все исследователи, – ответственность мужей за подневольное положение жен. В египетской Книге поучений девушка описывается как «благодатное поле. Не состязайся с ней в суде и держи ее подальше от власти». Вспомним Еву и Пандору – каждая из них по-своему виновна в распространении зла в мире. Сексизм – одно, а мизогиния – совсем другое; но второе, скорее всего, развилось из первого, либо у обоих понятий одно происхождение.

Самое раннее упоминание о браке как о контракте, в котором «наблюдателем» являлось государство, также относится ко 2-му тысячелетию до н. э. Очень подробный документ, детально регламентирующий эту сферу жизни, был обнаружен в составе Законов Хаммурапи. Он описывает брак как отношения, скрепленные заключением письменного договора, который можно расторгнуть лишь в случае неспособности жены иметь детей или в силу обстоятельств, которые в наши дни называют «непримиримыми противоречиями». «Если жена ненавидит своего мужа и говорит ему: “Ты не можешь обладать мной”, суд обязан изучить обстоятельства дела, и если жена ни в чем не провинилась, вернуть ее в дом отца». Измена любой из сторон каралась смертью. Однако и до Законов Хаммурапи предпринимались попытки официальным образом оформить сексуальные взаимоотношения.

В определенном смысле брак – это эволюционный механизм. Люди – единственный вид живых существ, потомство которых так долго требует родительской заботы и внимания. В отличие от самок приматов, женщины воспитывают одновременно несколько детей разного возраста. Это требует установления более крепких отношений между родителями – они объединяют усилия, чтобы подготовить детей к самостоятельной жизни. Распределение функций по воспитанию подрастающего поколения в разные эпохи и у разных народов происходило по-разному, но «нуклеарная семья», состоящая из родителей и детей, существовала еще со времен Homo erectus. Отношения между супругами касались лишь их самих, и никто больше не имел право на них влиять. Но с момента создания государства брак перестал быть делом частного порядка и семья превратилась в ячейку общества. Закон регулировал спорные моменты, которые не были предусмотрены в контрактах: что, если сексуальные партнеры не могут договориться о статусе их взаимоотношений или о взаимных обязательствах? Что делать, если супруг или супруга отказывается нести ответственность за детей? Как быть, если у мужа или жены появился другой партнер?

Брак – это довольно сложный институт. Во многих странах остается спорным вопрос о том, какая структура должна регулировать семейные отношения: церковь или государство. Религиозные люди предпочитают заключать брачный союз по законам своей веры, без обращения в светские учреждения. Нет никаких оснований, по которым именно государство должно узаконивать одни отношения и отрицать другие. В современном мире участие государства в вопросах заключения брака объясняется скорее традицией, нежели объективной необходимостью.

Подчиненное положение женщин, по мнению некоторых феминисток, было неким метапринципом, на базе которого выстраивалось мышление и организовывалась жизнь людей. Но в разное время в разных культурах женщины добровольно соглашались с подобными условиями. Это давало им, как героине пьесы Бернарда Шоу «Майор Барбара», неформальную власть над мужчинами и возможность держать их под своим каблуком. Определенное распределение ролей согласно половой принадлежности было необходимо для соблюдения интересов детей, которые были одним из главных ресурсов общества. В наши дни, когда детский труд запрещен и детей не рассматривают как рабочую силу, от женщин уже не требуется много рожать и они могут посвящать себя другой деятельности. Открывшийся для девушек доступ к сферам труда, которые традиционно считались мужскими, на самом деле не освободил их, а возложил на них еще больше ответственности, чем раньше. На матерей легла двойная нагрузка, а вклад отцов в управление семейным хозяйством даже уменьшился. Феминизм все еще находится в поисках формулы женского счастья, которая позволила бы представительницам прекрасного пола в полной мере реализовать свои таланты.

Элита, которая разрабатывала законы, выстраивала государство, изобретала новые формы правления и регулировала распределение ролей в семьях, располагала еще и свободным временем, чтобы размышлять о философии и религии. Давайте начнем с нескольких идей, отсылающих нас ко 2-му тысячелетию до н. э. Эти ключевые идеи касались законов мироздания: судьба, бессмертие, вознаграждение и наказание.

Поговорим сначала о судьбе. Нам часто кажется, что некоторые события предопределены, то есть неизбежны. Повлиять на них мы не можем или можем, но лишь в небольшой степени. Это, например, разрушения, смерть, смена времен года и др. Мыслителей разных эпох волновали следующие вопросы: что общего у всех этих неотвратимых событий? Есть ли у них общая причина? (В большинстве культур эта причина и называется судьбой.) Почему эти события необратимы? В чем их мощь и сила? Может ли человек каким-то образом повлиять на эти процессы? Можно ли управлять судьбой – менять ее полностью или хотя бы частично?

Человек всегда бросал вызов судьбе. Нам свойственно отрицать и протестовать – в этом суть человеческой натуры. Однако опыт – вещь упрямая.

Вспомним мифы о героях, восставших против своей участи. Шумерский бог Мардук, например, украл у Небес таблички, на которых была написана вся будущая история мира. Это повествование интересно вдвойне: оно показывает, что даже боги пытались спорить с судьбой. Тот же накал страстей прослеживается и в древнегреческой мифологии: Зевс пытается противостоять Мойрам, но чаще всего вынужден подчиняться им. В ранних древнеегипетских текстах поначалу прослеживается мысль о том, что судьбой можно управлять, но затем вера в это пропадает. Приблизительно в XVII в. до н. э. египтяне окончательно разуверились в возможности человека влиять на свою жизнь: «Человек предполагает, а судьба вершит». Или: «Судьба и фортуна даны человеку богом». Известная максима Среднего Царства гласит: «Не гонись за богатством, ибо судьбу и удачу не обмануть. Не трать время на пустую болтовню, ибо каждому из нас отведен свой срок».

Вера в судьбу как идея сама по себе не может изменить мир, а вот фатализм (убежденность в предопределенности бытия) – может. Существует мнение, что подобное отношение к жизни некоторым культурам свойственно больше, чем другим, и это влияет на темпы их развития. Например, фатализм мусульманского мировоззрения – популярная тема для обсуждения в научных кругах в конце XIX – начале XX в. В молодости Уинстон Черчилль, изучивший много источников по данному вопросу, связывал «расточительность, неопрятность, медлительность и неосмотрительность мусульман в быту и труде» с «привычкой покоряться судьбе и слушать предсказания пророка». Западный мир осуждает пассивность жителей Востока, поскольку не знаком с таким понятием, как «Воля Всевышнего», которая не поддается законам, науке или логике. Это не значит, конечно, что мусульмане совсем отказываются от своих желаний и стремлений. Молитвенное восклицание «Иншааллах» в исламе не стоит понимать буквально, как и формулу «Deo volente» в христианстве, поскольку никто всерьез не надеется лишь на Божью волю.

Фатализм приобретает особый смысл в концепции времени (данный подход довольно широко распространен): каждое событие рассматривается как сочетание причины и следствия – все на свете уже вплетено в косу вечности. С этим связана другая популярная идея – идея бессмертия. Великая пирамида Хеопса по праву считается древнейшим и величайшим творением всего человечества. В ее основании около двух миллионов камней идеальной квадратной формы с погрешностью в длине 0,0001 дюйма. Каждый камень весит почти пятьдесят тонн. Пирамида смотрит лицом на север (угол наклона южной оси меняется меньше чем на одну десятую градуса). Она является воплощением духовной силы и магической энергии – монументальное сооружение посреди пустыни, построенное практически голыми руками, в верхней части которого сверкает конус – словно из золота.

Для чего Хеопсу нужно было сооружение столь необычной формы с такими удивительными пропорциями? Творческая свобода – неотъемлемая характеристика искусства. Но в некоторых культурах все как раз наоборот. Во многих странах монументальность сооружений свидетельствовала о неограниченной власти и бесконечном эгоцентризме тиранов. Надпись на вершине одной из пирамид гласит: «Пусть глаза царя будут открыты, дабы мог он узреть Властителя Небес! Пусть от царя исходит сияние подобно тому, что испускает бог, повелитель вечности!» И еще: «О царь Унис, – говорится на стенах пирамиды XXV в. до н. э., – ты не уйдешь мертвым. Ты уйдешь живым». Очертания большинства памятников древности практически идеальны – в них прослеживается стремление приблизиться к трансцендентности бога.

Для тех, кто строил пирамиды, большое значение имела смерть: по свидетельствам Геродота, во время торжественных мероприятий египтяне выносили саркофаги на публику – как напоминание о вечном. Причина, по которой уцелели гробницы фараонов, заключается в их прочности, – их строили такими, чтобы приблизиться к вечной жизни. Стены пирамиды охраняли своего владельца от несовершенства земного мира и приближали его к бесконечности небесных просторов. Все, кому когда-либо довелось увидеть пирамиды, готовы повторить слова фараона, обращенные к солнцу: «Эта лестница под моими ногами вознесет меня к тебе».

Все, кто на заре веков задумывался о жизни после смерти, воспринимали ее как продолжение земного существования. Но это предположение вызывало определенные сомнения. Среди посмертных даров, как мы уже знаем, были и ценные, и полезные вещи: орудия труда из камня и кости, охра, нанизанные на нитку костяные бусины. Люди, которые оказывали умершим последние почести, верили, что другой мир похож на наш. В какой-то период возникло новое представление о загробной жизни: ее стали воспринимать как иной мир, предназначение которого в том, чтобы уравновесить дисбаланс земного существования. В древнеегипетских источниках четко прослеживаются эти изменения в мировоззрении ближе к концу 3-го тысячелетия до н. э. где-то между периодами Древнего и Среднего Царства. В Древнем Царстве гробницы оформлены как ворота в будущее, а жизнь до смерти воспринимается как подготовка к жизни новой; в Среднем Царстве к жизни на земле относились как к возможности усовершенствовать свои нравственные качества перед вознесением в новый мир; гробницы выступали в качестве переправы. На стенах было изображено, как боги взвешивают души умерших. Обычно за этим наблюдает Анубис, бог мира мертвых, с головой шакала: на одну чашу весов кладут сердце, на другую – перышко. Уравнять чаши может лишь чистое и добродетельное сердце. Творя правосудие, боги зачитывали сначала список прегрешений: развратных действий, злых поступков и святотатств. Затем перечисляли хорошие дела: соблюдение законов и верность божьей воле, подношения богам и духам, милостыня голодным и обездоленным и «помощь тому, кто оступился». На пороге новой жизни тех, кто выдержал испытания, встречал Осирис, бог возрождения и царь загробного мира. Других же ждало наказание и уничтожение. Все это нашло свое отражение в пословицах: «Лишь тот, кто честен и добр, благополучно достигает берега».

Идея вечного вознаграждения и наказания пришлась людям настолько по душе, что многие религии стали ее культивировать. Греки позаимствовали эту идею у египтян (хотя они и приписывают ее Орфею, легендарному певцу и пророку). Та же самая идея возникла и у древних евреев, что позволило им объяснить причину всех бед и несчастий, которые насылает на людей всемогущий бог. В этот же период – 1-е тысячелетие до н. э. – в даосизме сложилось представление о том, что в загробном мире души людей распределяются в соответствии с их поведением при жизни: одних обрекают на муки, другие получают вечное блаженство. В наши дни туристы, путешествующие по реке Янцзы, могут разглядывать устрашающие скульптуры города-призрака Фэнду, которые изображают демонов, пожирающих людей, и сцены пыток. Древние буддисты и индуисты верили в то, что земные грехи можно искупить в ином мире. Удивительно, но идея божественного правосудия оказалась не такой уж и влиятельной. Материалисты утверждают, что политическая элита выдумала ее как средство социального контроля. Удерживая народ в страхе перед посмертным наказанием за земные прегрешения, влиятельные особы пытались упрочить власть государства и пресечь инакомыслие. Однако эти намерения не увенчались успехом.