Текст книги "За пределами разума: что мы думаем и как мы к этому пришли"

С развитием земледелия у людей появилось много проблем, но и много новых возможностей. У избранных членов общества было достаточно времени, чтобы предаваться размышлениям. Жизнь шла своим чередом: урожайные годы сменялись неурожайными. Благодаря занятию фермерством начали формироваться города, возникали различные виды экономической деятельности, развивались технологии. «Социальный инстинкт, – как утверждал Аристотель, – заложен в человеке самой Природой; слава тем, кому первым пришло в голову основать город».

Город – это одно из самых смелых и радикальных преобразований окружающей среды, когда-либо предпринятых человеком, тщательно продуманная новая форма организации жизни с четкими задачами и целями. По-видимому, такого понятия, как «золотой век экологии», вообще никогда не существовало. Насколько известно, люди везде и всегда стремились преобразовать мир в соответствии со своими потребностями. В ледниковый период постоянная охота на некоторые виды животных привела к их полному исчезновению. Земледельцы нещадно эксплуатировали землю до тех пор, пока она не переставала быть плодородной. Насильственное преобразование человеком окружающей среды ради достижения своих целей наносит весьма очевидный вред природе – исчезают многие виды живых существ, меняются форма и структура поверхности Земли, ухудшается экология, разрушаются экосистемы.

В 9-м тысячелетии до н. э. в городе Иерихоне появились первые жилища из кирпича с массивными стенами и крепким фундаментом. Территория города в то время составляла всего десять акров. Спустя три века поселение Чатал-Гуюк, на месте современной Турции, занимало уже в три раза большую площадь: между домами не было проходов, а «городское движение» проходило по крышам зданий. Все жилища были стандартного вида, формы и размера, внутри – открытый очаг. В настоящее время на этом месте организован музей.

Людям, по всей видимости, очень нравилось жить в городе. В 3-м тысячелетии до н. э. в Месопотамии люди считали, что хаос – это время, когда «не был заложен кирпич… и не был возведен город». К 2000 г. до н. э. 90 % населения Южной Месопотамии жило в городах. Людям потребовалось довольно много времени, чтобы научиться решать проблемы здравоохранения, безопасности и пр., но на самом деле мы до сих пор не можем быть уверены в том, что нас не постигнет та же участь, что в свое время города Ниневия и Тир[7]7
  Финикийский город Тир был завоеван и частично разрушен Александром Македонским в 332 г. до н. э. Столица Ассирийской империи Ниневия была завоевана и разрушена вавилонянами в 612 г. до н. э. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Занятие земледелием способствовало не только появлению городов, но и созданию государственной структуры. Эти процессы были взаимосвязаны. Чтобы контролировать рабочую силу и управлять распределением продовольствия, общество избирало правителей. С ростом производства росла и численность населения – это требовало еще большего усиления контроля сверху. Политологи обычно выделяют два понятия: «вождество» – система политического управления в эпоху собирательства и «государство» – структура управления, характерная для народов, занимающихся скотоводством и земледелием. В системе вождества функции управления сосредоточены в руках вождя: он единолично издает законы, разрешает споры, вершит правосудие и контролирует все сферы жизни племени. Для государства характерно распределение власти. Как утверждал Аристотель, эта структура возникла в ответ на увеличение численности населения: первой общественной структурой была семья, затем племя, деревня и государство. Объединение людей в деревни – это первая стадия перехода к оседлости. Образование отдельной страны – его кульминация: «союз семейных общин и деревень для достижения лучшего качества жизни». Подобная трактовка событий далекого прошлого пока является наиболее правдоподобной. По мнению социологов и политологов, вождество есть форма правления кочевых племен, которые впоследствии решили обосноваться на одном месте.

Как бы то ни было, идея создания государства прослеживается в политическом устройстве уже в 3–2-м тысячелетиях до н. э. В Древнем Египте, например, существовало представление о народе как о стаде во главе с царем в роли пастуха – по всей видимости, это отражало существующие различия между политическими идеями скотоводов и собирателей. Земледелие усилило конкуренцию за обладание территориями, что привело к необходимости укрепить институт правления; во время конфликтов вместо старейшин и жрецов к высшему командованию привлекались отличившиеся доблестным поведением и проницательностью лидеры. В подобных условиях примитивная свобода уступила место сильной исполнительной власти. В дошедших до нас древних месопотамских текстах предписывалось беспрекословно подчиняться тем, кто наделен властью: управляющему в поле, отцу семейства или царю. «Слово царя – закон, – говорится в одном из текстов, – оно неизменно так же, как и воля Божия». На месопотамских барельефах царь изображен возвышающимся над всеми; к нему приходят просители и платящие дань; по велению царя строятся города и храмы. Царь должен был изготовить первый кирпич из глины и заложить его в основание здания. При обжиге на кирпиче ставили царскую печать. Именно так, образно говоря, «из грязи», и рождалась цивилизация. У аристократии было много и других функций: договариваться с богами, руководить земляными и ирригационными работами, хранить и распределять продукты питания.

Даже самый милосердный правитель кому-то может показаться тираном, поскольку от своих подданных он в обязательном порядке требует верности и послушания. Соблюдения того, что политологи называют социальным контрактом (некий свод правил, в котором прописаны права и свободы всех членов общества), можно добиться путем договоренностей или силой. Другого способа управлять народами пока никто еще не придумал.

Чтобы удерживать контроль над растущими государствами, правителям были нужны помощники, а также надежные способы удержания власти. Отправной точкой стал уклад жизни земледельцев, который они позаимствовали у своих предков-собирателей. Во все времена люди стремятся к согласованности информации, поступающей извне, и своих чувств и ощущений. На протяжении всей истории человечества не прекращается поиск своего рода универсальной модели, то есть некоей конструктивной схемы, предоставляющей исчерпывающую информацию о законах Вселенной. Первое, что пришло людям в голову, когда они попытались познать суть всего, – это поделить мироздание надвое. Я называю эту идею бинаризмом (или дуализмом, но этого варианта я здесь избегаю в силу его многозначности).

Бинаризм – это разделение Вселенной на две симметричные и четко структурированные части. В большинстве моделей за основу всего сущего берется оппозиция, или комплементарность, двух основных принципов. Баланс между ними позволяет регулировать систему: все находится в постоянном движении. Скорее всего, эта идея сформировалась на базе следующих переживаний. Во-первых, думая о чем-либо, мы склонны выделять это среди всего остального и отсекать все то, что этим не является: в итоге мы имеем две комплементарные и всеобъемлющие категории. Как только мы выбираем что-либо из категории х, мы принимаем тот факт, что все остальное есть область не-х. Как сказал один остроумный человек: «Существуют два типа людей: одни думают, что мир представлен двумя типами людей, а другие – что нет». Во-вторых, бинаризм формируется на основе наблюдений за жизнью (которые могут быть сделаны с позиции женщины или мужчины) или миром вокруг (который можно поделить на небо и землю). Существует взаимодействие полов, небо и земля объединяются и вступают в противоречие друг с другом. Все это приводит в восторг пытливые умы.

На основе бинаризма строится мифология, а также моральные принципы. Согласно антропологическим данным, во все времена люди создавали в своем воображении мир, в котором мы живем сейчас. Одной из самых популярных трактовок основной сути мироздания является идея противопоставления, или комплементарности, двух противоположных элементов – мир составляют свет и тьма, добро и зло. На основании обнаруженных на территории Европы образцов наскальной живописи ученые сделали вывод о том, что охотники ледникового периода классифицировали все увиденное по двум категориям согласно гендерной принадлежности. Хотя то, что на первый взгляд напоминало фаллос или вульву, с тем же успехом могло обозначать оружие и отпечатки копыт. Возможно также, что эти рисунки были частью какого-либо символического изображения. В некоторых дошедших до нас мифах раннего периода рождение мира представляется результатом взаимодействия земли и неба. Изображение этого божественного акта любви можно увидеть в классическом искусстве Древних Афин. Герой одной из пьес Еврипида сказал: «Моя мать рассказывала: земля и небо были едины, но, отделившись друг от друга, они дали жизнь всему сущему, и появился свет, деревья, летающие твари, звери, жители морских глубин и человек». В рамках большинства подходов, пытавшихся объяснить суть мироздания на протяжении последних трех тысяч лет, бинаризм традиционно отвергался. Исключением стал даосизм – традиционное китайское учение, оказавшее большое влияние на историю развития китайской мысли. Согласно положениям иудаизма, мир един, но бог сотворил его, отделив свет от тьмы. В христианстве бинаризм обычно не признается, но влияние этой идеи заметно и здесь, взять хотя бы важнейшее положение о противостоянии сил добра и зла.

На каком-то этапе (временные рамки которого точно определить мы не можем) новая космологическая теория бросила вызов бинаризму. Монизм – философская доктрина, согласно которой разнообразие объектов в конечном счете сводится к единому началу или субстанции. Эта идея была особенно распространена в 1-м тысячелетии до н. э. Досократики искренне считали, что мир всеедин: все есть часть всего. В середине VI в. до н. э. Анаксимандр Милетский говорил о существовании некоей реальности вне пространства и времени, которая «вмещает в себя все миры». Спустя два поколения Парменид, к которому мы еще вернемся при обсуждении чистого рационализма, сказал так: «У Бытия нет ни прошлого, ни будущего… Оно неподвижно, однородно, совершенно и ограниченно». Согласно этой точке зрения, между единицей и бесконечностью не существует других чисел, которые были бы равнозначны друг другу и имели бы общие границы, связывая и переплетая все воедино. Все предполагаемые числа иллюзорны либо служат лишь для классификации и удобства. Два есть пара, три – трио и т. д. С помощью цифры «пять» можно посчитать количество цветов, но сама по себе она не имеет смысла. «Пятеричность» не существует, так же как и «единичность». В 400 г. до н. э. один сатирик высказал свое недовольство монистами-современниками: «Они говорят, что все сущее едино, являясь одновременно одним и всем, но они так и не придумали, как это назвать». Впрочем, монисты не обращали на этот сарказм никакого внимания. Всюду, где развивались идеи, возникал монизм. «Постигай единое», – сказал легендарный последователь даосизма Чжуан-цзы. «Подход ко всему один: Вселенная едина», – так сказал Хуэй Ши в IV в. до н. э.

Философия монизма была настолько популярна на территории Евразии, что можно сделать предположение о древности ее возникновения. Первое упоминание о ней встречается в Упанишадах – древнеиндийских трактатах, возраст которых сложно установить. Кенопанишад – один из этих трактатов, он датируется приблизительно 2-м тысячелетием до н. э. и рассказывает историю вселенского бунта. Силы природы восстали против нее самой, младшие боги подвергли сомнению могущество Брахмана, но без него огонь отказывался поджигать солому, а ветер не мог развеять ее по сторонам. В этих текстах, по сути, описывается идея единства и всемогущества Бога, так же как в иудаизме, христианстве и исламе. Но здесь присутствует еще и более общий мистический смысл – вера в единство, бесконечность и безвременность мироздания, своего рода «теория всего», что совсем не характерно для ранних цивилизаций. «Брахман» представляется как единство всего и вся – эта идея пронизывает все более поздние Упанишады.

Из Индии монизм распространился дальше, охватив Грецию и Китай в 1-м тысячелетии до н. э. Он стал одной из ведущих доктрин индуизма. Единство всего и отождествление понятий «бесконечность» и «один» продолжало покорять сознание людей. Это древняя идея, которая не теряла своей актуальности в последующие эпохи. Современный монизм носит название «холизм», и это учение утверждает: поскольку все взаимосвязано, ни одну проблему нельзя рассматривать в отдельности. Можно считать эту концепцию универсальной. В узком смысле холизм в наши дни применяется для поиска решений: мы исходим из того, что все есть часть некоей всеобъемлющей системы и любая единичная трудность должна рассматриваться в рамках целого. Налоговый кодекс имеет значение, лишь если учитывать всю экономику целиком; уголовный кодекс нельзя рассматривать в отрыве от всей системы правосудия; физическое состояние человека тесно связано с психическим.

Монизм не имеет специфической политической, социальной или экономической окраски. Однако он способствует оформлению определенных идей о политическом устройстве мира. Если все взаимосвязано, то ответ на один вопрос поможет ответить на другой. Если, например, полет птиц, движение звезд, перемены погоды и судьбы людей связаны между собой, значит, эту взаимосвязь можно проследить. Такое знание дает больше возможностей, чем предсказание оракула.

Тесная связь с духами давала медиумам огромную власть. У многих народов, однако, со временем стали появляться альтернативные способы общения с богами и умершими. Они давали возможность проникнуть за завесу тайны, в иной мир, казавшийся более реальным и осязаемым, чем земной. Один из таких способов – оракулы, о которых говорится, например, в «Книге Природы». Чтобы услышать предсказания, древние греки отправлялись в храм в Додоне. Голоса богов слышались им в журчании ручья и шелесте листьев. Расшифровать смысл посланий помогало умение войти в особое состояние сознания.

Самый древний дошедший до нас текст из Месопотамии, датированный 2-м тысячелетием до н. э., полон аллюзий и знаков; знамения присутствуют повсюду: и в капризах погоды, и в необычном расположении небесных тел. В подобных аномалиях оракулы видели особый смысл. Причудливая форма облаков или изменившийся цвет неба могли предупреждать о чем-либо, точно так же объяснялись перемены в траектории полета птиц или обнаружение странных пятен на внутренностях жертвенных животных. В Месопотамии печень принесенной в жертву овцы помогала узнать волю богов. Землетрясения и пожары, извержения вулканов люди воспринимали как божественные послания. Поведение священных животных и птиц тоже помогало узнать волю высших сил: например, в Древнем Риме это были гуси, в племени азанде (Судан) цыплята. Отголоски древней традиции совершать возлияния в честь богов сохранились и в более позднее время.

Некоторые пророчества древних оракулов дошли до наших дней. В Китае были найдены артефакты 2-го тысячелетия до н. э.: фрагменты кости и ракушки. По особым линиям, которые проявлялись на их поверхности при нагревании, люди читали послания высших сил, толковали волю духов. На некоторых артефактах сохранилась нацарапанная расшифровка этих предсказаний, а также имена провинившихся либо, наоборот, отличившихся членов племени.

Такие тексты, по всей видимости, считались официальными документами и имели законную силу. К помощи оракулов прибегали во время обсуждения насущных проблем на общих собраниях. Оракулы составили конкуренцию шаманам в борьбе за власть и влияние, поскольку предоставляли жрецам и правителям свою трактовку воли богов. Правители могли теперь держать под своим контролем храмы и манипулировать предсказаниями – в свою пользу. Раньше шаманы эпохи палеолита общались с духами, кружась в ритуальном танце под звуки бубна, теперь же цари земледельческих государств насильственным образом присвоили их функции и полномочия. Появление оракулов можно считать революционным поворотом в истории. С их помощью правители постепенно перестали зависеть от непредсказуемого поведения медиумов и установили над ними контроль. Шаманы при этом никуда не исчезли (а в Китае, например, они долгое время продолжали участвовать в процессе принятия политических решений, подстраиваясь под волю императора), но все же их стали активно устранять из политики. Теперь они выполняли роль посредников в общении с духами для бедных слоев населения.

«Устами царя вещает оракул» – говорится в Ветхом Завете. Правители сделали себя посредниками между людьми и богами. Отсюда следует, что царь есть бог. Антропологи и историки обнаружили сотни и даже тысячи примеров, подтверждающих это. Так у правителей появилась возможность легитимизировать свою власть и обезвредить оппозицию. Как у них это получилось?

Здравый смысл предлагает следующую версию: сначала появились боги, вслед за ними цари, которые провозгласили себя богами с целью укрепить свою власть. Некоторые историки полагают, что правители сами придумали богов, чтобы укрепить свои позиции. На это намекал Вольтер, и этой точки зрения придерживался Карл Маркс. С известной точки зрения это выглядит правдоподобно. «Внимай моим словам», – так обычно говорили фараоны, придавая своей речи особую окраску и тембр. «Я обращаюсь к тебе. Услышь, я – сын Ра, плоть от плоти Его. Волею Его восседаю я на этом троне, ибо Он сделал меня царем». Трудно объяснить, почему египтяне верили в то, что их царь является богом, но факт остается фактом. Поскольку фараон мог носить имена многих богов и брать на себя их функции, его нельзя было соотносить с каким-то одним божеством. Для удобства общения с конкретным богом египтяне воздвигали храмы с соответствующими изображениями. Боги якобы сами выбирали, в каком облике они будут являться. Фараоны считались земными воплощениями богов. Нечто похожее мы видим в Книге Бытия, которая описывает человека, созданного по образу и подобию Божьему.

Идея царя как воплощения бога позволила правителям еще больше укрепить власть. В древней дипломатической переписке, известной как амарнский архив, можно увидеть подобострастное отношение египетских данников к власть предержащим. «Царю, господину моему и богу Солнца, – писал правитель города Сехем в Ханаане в середине XIV в. до н. э., – я Лаб’аю, слуга твой и грязь, по которой ты ступаешь. Семь раз падаю ниц перед моим царем и богом Солнца». Приблизительно в 1800 г. до н. э. хранитель казны Сехетеп-иб-Ра написал для своих детей «наставление о вечной и правильной жизни». Он считал, что царь есть бог Солнца, только лучше: «Он светит ярче солнца, и под его лучами расцветают травы».

По примеру Египта царей стали обожествлять и другие народы. Но во многих государствах наблюдались и другие формы правления. До нас не дошли сведения о существовании царей в Индской цивилизации – управление осуществлялось, по-видимому, коллективно. В Китае и Месопотамии монархов не возводили в статус богов (хотя именно боги приводили их к власти и благословляли на военные действия). Близость к высшим силам помогала правителям раздвигать горизонты, общаться с небесами и предвидеть будущее. Боги покровительствовали царям, даруя им большие полномочия, в том числе право говорить от их имени. Избранные правители обретали власть над всем миром. В Древнем Саргоне, в Месопотамии, приблизительно в 2350 г. до н. э. царь Аккада стал основателем первой в истории империи. При поддержке мощной армии он прочно закрепил свою власть над территориями по берегам Персидского залива. «Величавые горы подчинил я своими бронзовыми топорами», – писал царь в одном дошедшем до нас документе. Он призывал своих последователей поступать так же. В Китае во 2-м тысячелетии до н. э. разрастание территории также стимулировало рост политических амбиций у правителей.

Религия и философия действовали сообща. Небеса были священны: необъятные, бестелесные, дарующие свет, тепло и влагу, наказывающие громом и молнией. Линия горизонта манила к себе и наполняла ощущением «божественного присутствия». Империализм – тот же монизм, единство мира было продолжением единства Вселенной. Во времена Среднего Царства египтяне думали, что их государство и есть весь цивилизованный мир, а за его пределами живут лишь невежественные дикари. В Китае в начале 1-го тысячелетия до н. э. распространилось понятие «приказ Небес». В Центральной Азии широкий горизонт, бесконечные степи и бескрайнее небо также говорили о могуществе и величии. Чингисхан как-то сказал: «Небеса есть единое царство, а земля есть единая империя».

На протяжении сотен или тысяч лет все империи Евразии следовали одним и тем же законам. Каждый завоеватель, которому удавалось заново объединить под своей властью Китай, Индию или Европу, выполнял одну и ту же программу. Кто-то, как Александр Великий в IV в. до н. э. или Аттила в V в. н. э., преуспел в своих намерениях и смог выстроить империю, которая быстро разрослась и окрепла. Даже после падения Рима и Персии в христианских и исламских традициях не исчезло желание покорять мир. В Китае правители были уверены, что за пределами царства живут «варвары», которые, тем не менее, тоже должны подчиняться их власти. Даже в наши дни, когда идея универсализма уступила место политическому плюрализму как единственно возможной форме реальности, идеалисты продолжают надеяться на возрождение в будущем «правительства мира». Правители Древнего мира были приверженцами этой концепции – каждый из них рассчитывал завоевать этот титул.