Текст книги "Хозяйка «Солнечного моста»"

Мосс. Ее муж. Нужно было покончить с этим много лет тому назад. Зачем она упорствовала, борясь за то, что уже нельзя спасти? Она стала ненавидеть слово «обязательство». Ее обязательства, ее самопожертвование. Их жизнь превратилась в фарс: она в своей мастерской, Мосс – в доме или еще где-то, рядом с Элис Форбс или с какой-то другой женщиной в течение недель или месяцев. По крайней мере, некоторым утешением служило то, что Мосс не смог хранить верность также и Элис, а не только своей жене.

Казалось, единственное, что у них оставалось общим, – это взлет их честолюбивых устремлений, карьеры, профессиональных интересов. Авиастроительная компания Мосса разрослась до гигантских размеров. Вследствие развития конфликта в Юго-Восточной Азии требовалось все больше истребителей и транспортных самолетов, и «Коулмэн Эвиэйшн» получила правительственный заказ на их производство. Снова Мосс оказался на высоте и загребал деньги лопатой. Коулмэны будто владели тайной прикосновения Мидаса: их интуиция была безупречна.

К удивлению Билли, балансовый отчет показал, что и ее собственные дела идут весьма успешно. Почти четыре года назад ее маленькая мастерская была всего лишь тихой гаванью, обеспечивая одиночество и место для работы. Потом однажды, совершенно случайно, один из ее рисунков, которые она представила на комиссию местной художественной галереи, заинтересовал видного промышленника, специализирующегося на текстиле. Такой интерес побудил Билли работать в этом направлении и утвердиться в качестве дизайнера. Она откопала папку, которую так давно начала собирать для нее Амелия, потом последовала череда бесконечных междугородных телефонных разговоров для того, чтобы наладить связи и назначить встречи, прежде чем предпринять свою первую деловую поездку в Нью-Йорк.

Та первая поездка оказалась для нее большой школой. Постепенно Билли узнала, как продавать свой труд, как подать себя. Каждая деталь ее гардероба – все оригиналы «Билли» – были подобраны так, чтобы дополнять образ, проектируемый каждой из фирм, с которыми она установила контакт и договорилась о встрече.

Это были ужасные дни, вспоминала Билли, дни, полные неуверенности в себе и беспокойства. Обивала пороги, храбро переживая отказы, часами ожидая в приемных, только чтобы обнаружить, что о назначенных ей встречах забыли или отменили их.

На пятой встрече с одним крупным текстильным магнатом изящные эскизы Билли были восторженно приняты, и она вернулась в Техас с заказом на рисунки для тканей в стиле «Билли». Заказ оказался небольшим, но то было только начало, лишь бы утвердиться в качестве дизайнера. Теперь, почти четыре года спустя, ее работа уже не может считаться дилетантским хобби; ее занятие стало бизнесом, со сроками сдачи работы и с принятием решений. Столовое белье и покрывала, расцвеченные ее оригинальными рисунками, а потом обивочный материал для стен и даже ее последнее изобретение – шелковые шарфы и сумочки для рукоделия. Ее подпись смелым черным росчерком Billie стала даже зарегистрированным товарным знаком. Огромным удовольствием для нее было видеть, что копии ее фантазии и мастерства продавались в престижном магазине «Нейман Маркус» и в других крупных универмагах. Ее оригинальные картины маслом пользовались спросом в галереях. Казалось, мир искусства и текстильного дизайна распростерся у ее ног. Билли до сих пор удивлялась: что она сделала, чтобы оправдать этот успех? Когда она утвердилась на новом поприще, стало известно, что это одна из техасских Коулмэнов. Насколько это обстоятельство повысило интерес к ней со стороны ведущих промышленников и дизайнеров?

В конце концов, ей пришлось напомнить самой себе о первых днях – как много она работала, как настойчиво обивала пороги. Ее успех был у всех на устах, и заработала она его тяжким трудом. Теперь она стала Билли. Просто и обыкновенно. В сфере ее деятельности и интересов фамилии не требуется. Для внешнего мира она оставалась художницей, добившейся успеха. Для семьи – просто эксцентричной особой, уединившейся ото всех в своей мастерской, предпочитая их обществу одиночество. Иными словами – чудачкой.

* * *

Эту часть перелета до Санбриджа – последние десять минут перед посадкой – Тэд любил больше всего. Взгляд на империю Коулмэнов с высоты давал человеку острое ощущение перспективы. Все принимало меньшие размеры и не действовало так обескураживающе.

Трудно было поверить, что со времени путешествия в Гонконг прошло девять лет. Девять лет с тех пор, как он держал Билли в объятиях. Возникало такое чувство, будто он возвращался как раз туда, откуда ушел.

Теперь он свободен, освобожден от бремени женитьбы, длившейся семь лет, женитьбы, на которую его подтолкнула Билли.

– Поживи для себя, Тэд. Не жди меня. Люби и будь любимым, – сказала она ему. Каким-то образом он позволил ей убедить себя.

Нелегко было найти подругу, которая могла бы облегчить боль, но Кейт Харрингтон незаметно вошла в его жизнь. Они стали друзьями – играли в гольф, в теннис, совершали долгие прогулки с Соломоном. Отношения были легкими, приятными, не требующими особых обязательств друг перед другом. Он улыбнулся, вспоминая свое отнюдь не романтическое предложение Кейт и ее легкомысленное согласие, сопровождаемое смехом.

Но брак оказался неудачным. Он недооценил любовь Кейт к нему, думая, что она испытывает такие же чувства, как он сам, чувства простоты и удобства. Он рассчитывал, что они будут больше спутниками жизни, чем любовниками, скорее, спокойными и заботливыми, чем страстными. Кейт оглушила его своей сексуальной требовательностью, и он добросовестно пытался удовлетворить эти требования, но не мог дать ей любви: желание и страсть – все это до сих пор принадлежало Билли. Вот уже два года, как Кейт развелась с ним.

Развод причинил Тэду боль, и хотя он смирился, боль все равно оставалась, приглушенная и менее острая, но оставалась.

Звук выпускаемого шасси прогремел как гром в ушах Тэда. Еще несколько минут – и он здесь, в Санбридже. Внезапно словно тяжесть упала с плеч. Билли. День рождения Райли. Билли…

* * *

Глаза Сойер засверкали, когда она увидела, как украшен зал и сколько людей присутствует на дне рождения Райли. Клуб был закрыт на этот вечер, но, казалось, все равно здесь присутствовали все его члены. Билли изобразила улыбку и стала вместе с Сойер пробираться в толпе к семейному столу. Оставить подарок на длинном столе и надеяться, что он не затеряется в неразберихе, думала она, или держать при себе? В конце концов Сойер приняла решение за нее. Она подскочила к Райли и потащила его к Билли.

– Обещай открыть бабушкин и мой подарки последними? Они самые лучшие. Вот увидишь. Хорошо, Райли?

– Честное слово, сверчок. Давай посмотрим. Твой – с пурпурным бантом, а мамин в пурпурной бумаге. Я запомню. Что там такое, мама? – Он улыбнулся, с любопытством встряхивая коробку.

– Это секрет, – щебетала Сойер. – Лучше, чем на Рождество, правда, Райли? Ты когда-нибудь получал столько подарков на Рождество?

– Нет, сверчок, не получал. – Райли ослепительно улыбнулся, и улыбка эта согрела сердце Билли, напомнив Мосса, каким он был, когда она впервые его повстречала, когда впервые полюбила. – Мне понадобится помощь, когда придет время перетаскивать все это в машину. Ты мне поможешь?

– Обязательно! – немедленно согласилась Сойер, с обожанием глядя на Райли. Билли сознавала, что Сойер обладает той же теплотой и обаянием, которые притягивали людей к ее сыну. Харизма, так теперь это называется. Она знала, что эти двое ее отпрысков обладают таким магнетизмом, какого никогда не было у нее, и гордилась ими.

– Ты видел бабушку? – спросила Билли у сына.

– Да, думаю, она где-то там с папой. – Он показал на скопление гостей у оркестра. – Мама, я хочу танцевать с тобой первый танец. Обещаешь?

– Обещаю. Сойер, тебе не обязательно стоять здесь со старшими. Я вижу Арлин, Сюзи и Патти, а вон и Синтия. Наверное, они ждут тебя. Не насажай пятен на платье, иначе у тебя будут неприятности.

– Бабушка! – возмутилась Сойер, смущенная бабушкиным замечанием, сделанным в присутствии Райли.

Райли рассмеялся и взял мать под руку, чтобы отвести к семейному столу.

– Я думаю, здесь половина Техаса, – сказал он. – Папа умеет устраивать пирушки.

– Это точно. Видел бы ты, какую пирушку он закатил на Гавайях. У тебя волосы встали бы дыбом.

Райли улыбнулся:

– Мам, я слышал эту историю столько раз, что мог бы повторить ее тебе слово в слово.

Билли поймала себя на том, что слегка поморщилась.

– По-моему, тебе пора начать изображать почетного гостя и поприветствовать гостей. Это твой праздник, Райли. Развлекайся.

Райли поцеловал ее в щеку и исчез в толпе, а Билли села рядом с Агнес.

– Ты превзошла саму себя, мама, – с иронией заметила она.

– Ты так считаешь? Я получила столько комплиментов, и Сет более чем доволен. Мосс сказал, что это самое яркое событие в клубе за последнее время. Райли в восторге.

– Тебе есть чем гордиться, мама. Этот праздник – что-то сногсшибательное. Райли будет, что вспомнить.

А потом она увидела его на другой стороне зала. Как могла она не узнать, что он тоже здесь, как могла не почувствовать его присутствия? Никто ей ничего не сказал. Почему ее не предупредили? Конечно, он не мог не приехать ради такого события. Он всегда был неравнодушен к Райли.

Агнес смотрела на дочь, сузив глаза. Она пыталась определить, на кого так пристально смотрит ее дочь. Что-то происходит – она заметила, какой трепет охватил Билли.

– С тобой все в порядке, Билли? Что случилось? Что такое?

Не отводя глаз от противоположного конца зала, Билли ответила матери:

– Напротив, мама, все отлично. Чудесно, если сказать точнее. Извини, мама. Я увидела одного знакомого.

Тэд Кингсли, в безупречной синей морской форме, осматривал заполненную гостями комнату в поисках Билли, когда вдруг увидел, что она идет ему навстречу. Ее глаза сияли, как звезды, а улыбка была теплой и притягательной. Билли. Его Билли.

– Тэд! Как замечательно, что ты приехал. Никто мне ничего не сказал. Я так рада тебя видеть.

Тэд ощущал трепет ее тела, когда наклонился, чтобы поцеловать Билли в щеку. Его руки нежно опустились на ее плечи, и он поразился, что дрожь постепенно стала утихать от его прикосновения.

– Билли, ты здесь самая прекрасная женщина. Осознаешь ли ты, что я не видел тебя почти десять лет? Мне следовало написать, что я приеду, но я не был уверен, что это мне удастся. Я не хотел тебя разочаровывать. Кроме того, я люблю сюрпризы. А ты?

– Ты ведь знаешь, что люблю. Ты говорил с Райли и Моссом?

– Я говорил со всеми в этом проклятом зале. Думаю, Агнес – единственная, кого я пропустил. Сойер меня обняла и назвала дядей Тэдом. Мне это понравилось. Мэгги здесь?

Почему они говорят о членах ее семьи? Разумеется, он должен был сказать совсем другое.

– Мы приготовимся к бою, а потом я смогу получить тебя в свое полное распоряжение, – смело заявила Билли и повела Тэда к семейному столу, где сидела Агнес с кем-то из своих многочисленных друзей по клубу.

– Мама, ты помнишь Тэда?

– Миссис Эймс, как приятно видеть вас снова, – сказал Тэд, протягивая руку. – Прошло довольно много времени.

Агнес оцепенела на своем стуле. Она хотела сказать Билли, чтобы та избавилась от этой глупой улыбки. Боже мой, когда она так улыбалась в последнее время? Когда глаза ее сияли так ярко? Что-то здесь не так. Сама по себе она не стала бы так себя вести.

– Адмирал, очень рада видеть вас. Да, прошло много времени. Мосс не сказал нам, что вы приедете.

– Не ругайте Мосса, миссис Эймс. Я не дал твердого ответа. Не знал точно, смогу ли приехать, но все-таки смог.

– Я вижу, – едко отозвалась Агнес. – Мосс где-то здесь. – Она показала в сторону плотной группы гостей.

– Я уже говорил с Моссом и Сетом. С Райли и Сойер – тоже. А теперь собираюсь умыкнуть ненадолго Билли, отправлюсь с нею на прогулку. Все эти штатские действуют мне на нервы.

– Пока, мама. – Билли дрожала, цепляясь за руку Тэда. Агнес посмотрела им вслед, потом суетливо подбежала к Моссу через весь зал и что-то принялась шептать ему на ухо. В награду Мосс одарил ее мрачным взглядом и, извинившись, отошел от группы людей, с которыми разговаривал.

– Почему вы так расстроены, Агнес?

– Разве ты не понимаешь, на что это похоже? Мосс, я никогда не шпионила, но то, что вы с Билли не влюбленные голубки, не секрет. Я бы нисколько не удивилась, если бы она не попробовала дать тебе ложку твоего собственного лекарства, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Она многозначительно глянула на Элис Форбс. – Я говорила тебе, приглашать эту женщину ни к чему.

– Агнес, я не мог не пригласить ее. Она член клуба, а они здесь все, – Мосс вздохнул. – Куда они пошли? – спросил он.

– Наверное, на улицу.

Мосс, лавируя среди гостей, прошел на веранду. Там не наблюдалось ни Билли, ни морской формы.

– Так вот ты где! В зале для тебя слишком людно, дорогой? – игриво воскликнула Элис Форбс, подходя к Моссу со спины. – Ай, почему мы так невеселы в такой вечер? Ищем женушку? Я видела, как она прошла к теннисному корту с высоким красивым адмиралом… Дорогой, ты расстроен? Просто не верится! А ты думал, долго ли твоя маленькая леди будет сидеть и ждать, когда же ты сыграешь роль мужа? – Элис взяла его под руку и соблазнительно улыбнулась. – А теперь пойдем обратно и сыграем в праздник в честь твоего сына.

Мосс посмотрел на нее так, будто видел впервые, потом медленно отвел свою руку.

– Ты иди, а я приду через минуту. – Элис закусила нижнюю губу. Неужели он до сих пор любит эту маленькую оборванку? Нет, Мосс никого не любит, кроме своего отца, своего сына и самого себя. И сразу же почувствовала себя лучше. Они с Моссом – два сапога пара; фактически, единственное, что их отличает, так это физиология.

Мосс сел на один из стульев, стоявших на веранде, и закурил сигару. Тэд Кингсли и Билли! Мысли лихорадочно возвращались на многие годы назад… Как, черт побери, мог он проглядеть все это? Все те письма, визиты, телефонные звонки. Гнев сжигал его изнутри, а дым гаванской сигары заставлял слезиться глаза.

Какое-то чувство – может быть, интуиция – подсказало ему, что не произошло ничего страшного. Тэд слишком благороден. Билли слишком честная. Она никогда не предаст своего мужа, и уж тем более с его лучшим другом. Просто они старые знакомые, которые радуются обществу друг друга, и больше ничего.

Он затушил сигару в высокой урне и отправился обратно в зал. Это праздник Райли, и никто не должен испортить его.

Глава 29

Тэд и Билли медленно шли рука об руку. Полная луна ярко сияла. Тэд остро ощущал присутствие Билли, и это наполняло его душу радостью. Она находилась совсем рядом, можно было дотронуться до нее. У него возникло такое чувство, будто он снова оказался дома.

– Как хорошо снова быть с тобою, Тэд, – сказала Билли, прерывая молчание. – Мне было так грустно слышать о твоем разводе. Я просто не знала, что делать, поэтому ничего и не стала делать.

Тэд вздрогнул.

– Теперь все это позади, и оба мы живем новой жизнью, каждый своей. Как много раз я хотел приехать сюда, увидеть тебя, прикоснуться к тебе, но не мог. Я тосковал по тебе, Билли. Ты можешь себе представить, как долго мы не виделись? – Тэд подыскивал слова. – Я пытался начать новую жизнь с Кейт, по не мог. Ее вины тут нет. Именно она сказала мне, что я однолюб, и она права. Понимаешь, как долго это тянулось? – с жаром спросил он.

– Почти час, – прошептала Билли, не осмеливаясь говорить во весь голос.

Тэд рассмеялся, как бы иронизируя над самим собой.

– Нам так хорошо вдвоем. Десять лет мы не виделись, а кажется, будто расстались вчера. Для меня ничего не изменилось. Я последовал твоему совету, но ничего не вышло. И вот я здесь. Можем ли мы начать с того же места, где остановились?

– Мы можем начать действовать в этом направлении. Слишком долго мы вели себя как порядочные люди. Как раз собираясь на этот вечер, я писала тебе, что приняла решение: я собираюсь просить у Мосса развода. Я могу позаботиться о Сойер и о самой себе. Дела мои идут прекрасно, нам Коулмэны не нужны.

Сердце у Тэда подпрыгнуло. Развод! После стольких лет!

– Ты уверена, Билли? Ты вправду этого хочешь?

– Именно этого я и хочу. Сейчас жизнь моя складывается так, что я могу действовать активно. Мне нужно это сделать, Тэд. Я так хочу. – Она видела любовь и облегчение на его лице. Он все еще любит ее, желает, но не хочет, чтобы ей пришлось ради него проходить через душевные переживания и неприятности, связанные с разводом. Если Билли стремится к этому для самой себя, он будет ждать.

– Мне не следовало сообщать тебе об этом, пока я не поговорила с Моссом. В день рождения Райли и накануне его отъезда в колледж как-то не хотелось портить настроение. Но, мне кажется, пора начать думать о самой себе, вот чего я хочу.

– Правильно, Билли. Если я могу чем-то помочь…

– Ты будешь первым, кого я позову на помощь. – Билли засмеялась. – Пожелай мне удачи, ладно? – Она положила руку ему на рукав, и Тэд с теплым чувством сжал ее ладонь. «Именно так и должно быть, – подумала она. – Он здесь, он любит меня, и не нужно слов, чтобы высказать это. Но когда придет время ему сказать, а мне услышать, то слова будут идти от сердца».

Взор Тэда затуманился. Он был рад, что уже стемнело.

– Я хочу, чтобы у тебя все сложилось наилучшим образом, Билли. Чтобы ты была счастлива. Спроси у своего сердца, Билли. Удостоверься, что это именно то, чего ты хочешь.

Билли подняла глаза, встретившись с ним взглядом. В глазах Тэда она увидела море нежности; любовь, сокращавшую расстояние между ними, ждавшую, когда ее позовут; любовь, которую следовало отдавать свободно, без единого упрека.

– Ты всегда так добр ко мне, Тэд. Пора и мне стать доброй по отношению к тебе. А как только я это сделаю, – стану свободна, открыта для всего, что дает жизнь. – Билли отвела глаза, опасаясь сказать слишком много, пообещать слишком много. Но в сердце ее царила радость, и она чувствовала, что такая же радость охватила Тэда.

– А теперь, когда мы сняли с плеч такую тяжесть, думаю, пора вернуться на праздник, пока нас не хватились. Тэд… я так счастлива, что ты здесь. Я снова чувствую себя целой, а не расколотой пополам.

– Мне здесь нравится, – прошептал он в ответ. Это были самые интимные слова, которые они осмелились произнести.

* * *

Четыре пары глаз устремились ко входу, когда в зал вошли Тэд и Билли. Сет глянул на них грозно, со злостью и подозрением. У Мосса был почти благодушный вид. Он с улыбкой приветствовал их – своего лучшего друга и жену, – преданных ему и всем Коулмэнам. Агнес пришла в замешательство. Неужели все не замечают того, что ясно ей? Райли увидел, что мать входит в зал вместе с человеком, которого он привык называть дядей Тэдом. Улыбка Райли выражала доброту и понимание. Мать заслуживает счастья, а если дядя Тэд именно тот парень, который может дать ей его, то можно только пожелать им обоим побольше сил.

– Вперед, мама, – пробормотал он. Тэд и Билли улыбнулись ему с другого конца зала, и он жестом пригласил их присоединиться к нему. Райли не чувствовал, что предает отца, он лишь восхищался матерью. Мосс имел все. Почему бы и матери не получить что-то для себя?

Они как раз подошли к Райли, когда он заметил, что Сойер не отрываясь смотрит на главный вход: приехала Мэгги.

Она прекрасно выглядела. Костюм из блестящего черного шелка прекрасно сидел на ее великолепной фигуре, темные волосы взбиты на манер Жаклин Кеннеди; она даже пристроила на голове крохотную вечернюю шляпку – даже не шляпку, а просто ободок, обтянутый тканью, в дополнение к костюму. Мэгги отыскала глазами виновника торжества. Рядом с ним в ожидании беспокойно переминалась с ноги на ногу Сойер. «Пожалуйста, Мэгги, – безмолвно умолял Райли, – хотя бы улыбнись ей, даже беглая улыбка может сделать погоду».

– С днем рождения, Райли. – Она поцеловала его в щеку. – Наконец-то ты уходишь из-под власти Коулмэнов. Это хорошо! Такой вечер я не пропустила бы ни за что на свете. – Потом повернулась к Сойер. – А ты подросла, – заметила она.

Сойер не могла скрыть своей радости – ведь Мэгги заметила, что она выросла, – и девочка отважилась пойти дальше.

– Тебе нравится мое платье, Мэгги? Его купили специально для дня рождения Райли.

Мэгги глянула вскользь на первое длинное платье дочери.

– Можешь даже не рассказывать мне, кто для тебя его выбрал. Это видно по каждой ленточке и каждому бантику. Когда вернусь в Нью-Йорк, то пришлю тебе что-нибудь действительно симпатичное. – И сразу же, почти не переводя дыхания, обратилась к Тэду: – Кажется, на вашем рукаве новая полоска? Мои поздравления, – оживленно проговорила она, подставляя ему щеку для поцелуя.

Радость Билли от встречи с дочерью все-таки померкла, стоило ей взглянуть на огорченное лицо Сойер; на правах матери она обняла Мэгги за плечи. Ровным голосом сказала:

– Привет, Мэгги.

– Мама, – приветствовала ее Мэгги и чмокнула воздух где-то возле ее щеки. Глаза Мэгги не оживились, пока Мосс не повернулся и не заметил ее. Вот так всегда, подумала Билли. Мэгги стояла, будто собираясь взлететь, – с горящими щеками, с глазами, полными надежды, ожидая внимания отца. Когда Мосс просто кивнул ей и вернулся к своей беседе, глаза ее неожиданно померкли, возле рта появилась крохотная горькая морщинка, которую столь многие ошибочно принимали за признак угрюмости. Теперь, Билли знала по опыту, Мэгги обрушится на первого, кто подвернется ей под руку и осмелится заговорить с ней. К несчастью, Агнес сама вышла на линию огня:

– Мэгги! А я-то гадала, приедешь ли ты? Вечер в разгаре.

– Я ведь сказала, что приеду, – отрезала Мэгги. – Ты не страдаешь старческим слабоумием в твоем преклонном возрасте, бабушка?

Агнес сникла, как проткнутый иголкой воздушный шар. Но гены Мэгги частично шли и от нее, поэтому она быстро парировала в том же духе:

– Я вижу, ты все еще относишься к числу поклонниц Джекки Кеннеди. Говорят, подражание – самая искренняя форма лести. Но, Мэгги, раз уж ты претендуешь на такую утонченность, то могла бы выработать свой собственный стиль. Нам еще повезло, что в Белом Доме тебе встретилась не Бесс Трумэн!

– Очень хорошо, бабушка. – Мэгги слегка улыбнулась. – Теперь давай посмотрим, кто являлся первой леди в те годы, когда ты была в моем возрасте? Долли Мэдисон, не так ли?

– Хватит, Мэгги, – прервала ее Билли. – По-моему, ты выглядишь очень мило. Ты всегда прекрасно выглядишь. Когда я в следующий раз приеду в Нью-Йорк, сходишь со мной за покупками?

– Конечно. В следующий раз. Райли, не мог бы ты принести мне выпить. Шотландское виски, – сказала она со значением, зная, что все остальные пили вино. – Налей двойную порцию, ладно? – Заметив неодобрение матери, Мэгги перешла в наступление: – Лучше угадайте, на кого я наткнулась, стоило мне войти в зал? Элис Форбс. Я и не знала, что она приехала из Нью-Йорка, а ты, мама?

Тэд вмешался прежде, чем Билли смогла ответить:

– Агнес наняла потрясающий оркестр, а я не танцевал уже много лет. Что скажешь, Билли? Ты держишься на ногах?

Билли глянула на Сойер, не желая оставлять ее, но девочка успела отыскать среди гостей своих подруг. Словно настроившись на одну волну с Билли, она сказала:

– Иди, потанцуй с дядей Тэдом, бабушка. Я вижу, мне машет Арлин. Можно я пойду?

– У меня возникла идея получше, – прощебетала Мэгги. – Ты останешься здесь с бабушкой, а я пойду танцевать с дядей Тэдом.

– С удовольствием, Мэгги, – неуверенно отозвался Тэд. Глаза Мэгги сверкнули, она с вызовом взглянула на мать.

Смотри, словно говорила Мэгги, любой может увести твоих мужчин. Элис Форбс, твоя собственная дочь, кто угодно!

Веселье разгорелось вовсю, когда Райли огляделся вокруг, изумленно озирая людской водоворот, причиной которого стал его день рождения. Он бы предпочел простой семейный ужин со всеми его родными. Но безумием было даже мечтать об этом: папа никогда не допустил бы, чтобы день совершеннолетия его единственного сына остался незамеченным. Все это – гости, угощение, напитки, льющиеся рекой, большой оркестр – указывало на то, что с сегодняшнего дня общество считает его мужчиной. Нельзя сказать, чтобы он чувствовал себя уютно в этой роли: ему нравилось быть сыном, внуком и братом.

Где же Мэгги? Лишь мгновение назад она была у него на глазах. Голубые глаза, так похожие на глаза отца, оглядывали зал; свою сестру он обнаружил в баре. Райли начал пробираться к ней, останавливаясь, чтобы лишь улыбнуться, пожать руку, поблагодарить гостей за то, что пришли. Он почти добрался до места, когда от группы людей отделился отец и попытался увести его за собой.

– Одну минуту, папа. Я только что заметил Мэгги и не хочу потерять ее среди остальных.

– Ну, мой мальчик, эта гулянка для тебя. Ты всегда сможешь найти Мэгги позже, если она не взбрыкнет и не сбежит. А и сбежит – не велика потеря.

Райли заглянул в горящие глаза отца, понимая, что поставит его в неловкое положение, если не повинуется. Друзья Мосса стояли неподалеку и ждали, как поступит «сын своего отца». Но прежде чем виновник торжества что-либо предпринял, Мэгги кинулась к нему с поцелуями и объятиями.

– Поздравляю, брат! Двадцать один… это веха. Райли с облегчением вернул поцелуй, бормоча:

– Спасибо, Мэгги.

Ситуация становилась опасной. Бедный Райли. Она видела, что Мосс нарочно поставил сына перед выбором. Так нечестно. Она глянула через плечо и заметила, что отец сердито смотрит на нее. Ну что ж, сейчас он ни с кем не беседовал, и, рано или поздно, ему придется обратить на нее внимание.

– Папа, как приятно видеть тебя, – обратилась она к отцу, протягивая ладонь, чтобы коснуться его.

Мосс проворно поднял руку, которой она хотела коснуться, и принялся поправлять узел галстука, который не нуждался в затягивании.

– Рад, что ты смогла приехать, – безразличным тоном сказал он.

«Ах ты, мерзавец», – гневно подумала Мэгги. Она повернулась спиной к брату.

– Увидимся попозже, Райли. Я хочу поговорить с мамой и дядей Тэдом. Правда, дядя Тэд выглядит потрясающе? Он всегда выглядит потрясающе.

Райли еще раз крепко обнял Мэгги и поцеловал.

– Чуть позже я догоню тебя. Не вздумай уезжать, пока вечер не закончится. Обещай, Мэгги.

– Обещаю, – заверила его Мэгги с наигранной веселостью. – Развлекайся. Ведь это твой праздник. – Она еще раз помахала ему и отошла.

Райли понимал, что отец сильно обидел Мэгги. Их взгляды скрестились, и Мосс почувствовал неодобрение сына. На мгновение ему стало стыдно за самого себя. Затем алкоголь в крови взял верх, и с широкой улыбкой он гордо ввел сына в круг своих друзей.

* * *

Билли Эймс Коулмэн подала на развод в первый день октября, через двадцать четыре года после того, как вышла замуж за Мосса. Она пришла поужинать с Сетом и Агнес, чтобы сообщить им о своем решении. Мосс отъехал по делам, но Билли все равно решила сделать свое заявление. Сет схватил трость и с силой ударил по цветочной композиции в центре стола. Осколки хрусталя, цветочные лепестки и изумрудно-зеленые листья разлетелись во все стороны.

– Через мой труп! – взревел он.

– Если вы хотите умереть из-за развода, это ваше дело, – холодно сказала Билли. – Я лично думаю, что это глупо. Почему вас это так волнует? Я никогда вам не нравилась, с той самой минуты, как приехала сюда. Больше вы не можете контролировать мою жизнь. Мне сорок два года, и я хочу остаток жизни посвятить себе, прожить так, как я хочу. Согласитесь с этим, Сет, потому что, в конце концов, ничего другого вам и не остается. Сойер я заберу с собой. А вы наконец получите вашего сына в свое полное распоряжение. Все равно он всегда был вашим. Ни одной минуты я не чувствовала, что он мой. Это вы мне устроили такую жизнь. Заставили так себя чувствовать. Теперь можете получить его.

– В моей семье не будет разводов! – громогласно заявил Сет.

– Развод будет. Можете не сомневаться, Сет. Сегодня утром я заполнила бумаги.

– Тогда, черт побери, ты должна забрать их.

– Нет!

– Да!

– Вы не можете больше нагонять на меня страх, Сет. С меня хватит.

– Билли! – Голос Агнес сорвался на вымученный писк. – Что ты говоришь?

– Мама, я приняла решение; я хотела сначала поговорить с Моссом наедине, но его здесь никогда не бывает, а я не могу больше нарушать свои планы ради его интересов. Держи себя в руках. Отговорить ты меня не сможешь. Что касается меня, вопрос закрыт и обсуждению не подлежит.

– Девочка, – рычал Сет, – говорю тебе в последний раз – разводов в нашей семье не будет.

– Мама, ужин был замечательный. Желаю получить удовольствие от кофе. Я буду в мастерской, если понадоблюсь вам.

Выйдя из дома, Билли глотнула холодного бодрящего воздуха. Старик отреагировал именно так, как она и ожидала. В столовой Сет продолжал бушевать перед Агнес:

– Я ее вышибу отсюда, если ты не прекратишь всю эту чепуху, Эгги!

– Честно говоря, Сет, не думаю, чтобы ее волновали твои угрозы. Может быть, ты плохо слушал, но Билли собирается уехать из Санбриджа. Мне кажется, мы можем согласиться на это. Если ты хочешь, чтобы я уехала… – Агнес дала своим словам повиснуть в воздухе.

– Ну, не глупи, Эгги. Никто никуда не уедет. Мосс все уладит. В последнее время он уделял ей не слишком много внимания, вот девочка и разобиделась. Все мужчины такие. Я прослежу, чтобы он сделал все как полагается. Ты призови свою дочь к порядку, Эгги, а я вознагражу твои усилия.

– Каким образом? – лениво спросила Агнес. Всегда стоит знать заранее такие вещи.

Сет притворился, что не слышит.

– Я не потерплю развода в своей семье. Может, я и старик, но еще могу следить за семейными делами. Мосс сделает, что надо. Как тебе десять тысяч?

– Неплохо, но не думаю, что смогу что-нибудь сделать. Я готова уехать, если ты этого хочешь. Если моя дочь уедет, сомневаюсь, чтобы ты захотел меня здесь видеть.

– Не пори чепухи, Эгги. Оба мы знаем, что ты мне нужна. Ты своя в Санбридже, так же, как девочка. Райли будет очень расстроен всем этим.

– Не думаю. Мне даже кажется, он ожидает чего-нибудь в этом роде. Мосс – тоже, если поразмыслить над этим. Только ты и удивляешься. Разлад между ними длится давно.

– Когда между двумя женатыми людьми все было хорошо? Ты сама была когда-то замужем. Всегда у тебя все ладилось?

– Бывали моменты, – уклончиво ответила Агнес. – Нельзя строить жизнь на моментах, Сет.

– Ерунду ты говоришь! Мосс все уладит, или я узнаю причину. Ну, заключаем мы сделку или нет?

– А если мне не удастся уговорить Билли?

– Ага, ты хочешь определиться заранее – это ты пытаешься дать мне понять?

– Просто говорю.

– Выпиши себе чек. Если девушка не приструнится, получишь половину. Согласна?.. Ну, а теперь, что не так? Не похоже, что ты согласна.