Текст книги "История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока"

Автор Иова был не только непревзойденным мудрецом, но и несравненным поэтом. Еврейская поэзия, как, впрочем, и всякая другая, – это высказывание, рожденное сильным чувством и облеченное в особую форму. Самым распространенным в Израиле видом поэзии была лирическая. Подобно менестрелю, поэт своими триумфальными одами стремился восславить данное Богом избавление; как псалмопевец он выражал чувства кающегося, просящего о милосердии или радующегося прощению, или чувства слабого человека, плачущего в горе или благодарящего Яхве за помощь. Поэт в Израиле тоже был учителем.

Но самое важное место среди учителей занимали пророки. Под «пророком» здесь имеется в виду не тот, кто предсказывает будущее, а тот, кто говорит от имени другого, в данном случае Бога. Это этимологическое значение термина[143]143
  Еврейское слово, означающее «пророк» (nabi), имеет арабскую форму и означает «вестник». Корень слова древнесемитский и встречается в аккадском языке в виде nabu («звать»).


[Закрыть]. Именно с пророков начинается еврейская религия.

Пророческое движение возникло как протест против поклонения Баалу и других чужеродных культов. Положительный момент состоял в том, что их целью было сохранение религии Яхве. Пророки были поборниками Яхве. Отталкиваясь от этого основания, пророки Израиля поднимались в возвышенную и надмирную сферу духовной мысли. По сути, они создали новую религию, монотеистическую, в центре которой стояло одно и единое верховное и всеобщее божество. Этот единственный Бог, как учили пророки, – нравственное и праведное существо. Более того, он ждет и от своих последователей, чтобы они были столь же нравственными и праведными, как и он. Такого Бога радуют не жертвоприношения, а нравственная жизнь. Его больше волнуют поступки человека, а не культ. Исключительный этический монотеизм был коренным принципом этого учения пророков.

В мире, где все религии представляли собой ряд действий и ритуалов, правильное выполнение которых считалось необходимым для того, чтобы обеспечить себе благосклонность Бога или отвратить от себя его гнев, восстали эти новые учителя с новым толкованием Бога, человека и их взаимосвязи. Их целью было не спасение души[144]144
  Из древних народов только египтяне разработали подробные представления о загробной жизни. Шеол, обиталище мертвых у евреев, имел расплывчатую, неопределенную форму без какой-либо официальной структуры. Туда попадали и праведники, и грешники, но особенно грешники, и вели там унылое, бездеятельное существование.


[Закрыть], а развитие личности и сохранение общества. Они стали проводниками социальной справедливости. Ни один из религиозных учителей Вавилона, Хеттского царства или Греции не делал такой попытки связать мораль с религией или рассматривать правила поведения в обществе в качестве божественных предписаний.

По сравнению с еврейскими источниками этический элемент в «Книге мертвых» и других произведениях египетской литературы поистине очень слаб. Христос основывался на учении пророков, а не законников или священников. Мухаммед соединил одно с другим и выступил продолжателем. Не будет преувеличением сказать, что еврейские пророки стали провозвестниками величайшего движения в духовной истории человечества.

Идеи пророков не только породили новую концепцию самой природы Бога и его атрибутов, а также отношения человека к Богу и человеку, но и вызвали к жизни новый вид литературы – разделенной на строфы, ритмичной, вызывающей сильную реакцию. Конечно, при переводе большая часть ее красноречивого воздействия теряется. Основная масса пророческой литературы возникла между 750 и 550 годами до н. э.

Вавилоняне, ассирийцы, египтяне и греки в лучшем случае пришли к генотеизму – вере в одного верховного бога, хотя при этом и не исключали веры в других богов. В поклонении они пришли к монолатрии – поклонению только одному божеству, хотя и признавали, что вместе с ним существуют и другие божества. То, что некоторые люди молились Мардуку, Атону или Аполлону так, как будто на тот момент не существовало никакого другого бога, еще не делает их монотеистами. Монотеизм – это воинственная, агрессивная система убеждений, которая отрицает не просто юрисдикцию других божеств в ограниченных областях, но и само существование любых других божеств. Монотеистический бог не может быть племенным или национальным; он должен быть интернациональным, универсальным. Генотеизм – это промежуточная ступень между политеизмом и монотеизмом.

Моисей был генотеистом, как и Давид. Для них Яхве был богом только евреев. Его юрисдикция распространялась на землю Израиля. Эта тесная связь между богом и землей не была исключительно древнееврейской; она признавалась и другими современными им народами. Лишь на заре пророческого периода еврейский Яхве, когда-то был племенной бог, который радовался жестокой расправе над египтянами – угнетателями его народа, а затем национальный бог, который санкционировал истребление амореев и ханаанеев и приказывал убивать сотни пророков бога-соперника, был возведен до уникального положения единственного божества во всем мире, наделенного любовью, праведностью, милосердием и прощением. Как происходила эта эволюция, объяснить непросто. По античным понятиям, когда племя или народ одерживают победу над другим, это является положительным доказательством того, что бог победителей обладает большим могуществом; побежденные народы автоматически принимают его. Еврейские пророки рассуждали не так. Когда ассирийские войска покоряли народ Яхве, его пророки учили, что Яхве всего лишь использовал Ассур как орудие, чтобы наказать свой народ за грехи. Таким образом, поражение превратилось в победу, и Яхве не только сохранил свое положение, но и поднялся на выше – на наивысшую и уникальную ступень универсальности.

Кажется невероятным, что пастух и собиратель смокв из никому не известной деревушки в Иудее и окружающей пустыне первым в истории мысли постиг Бога с точки зрения единства и универсальности. Это был Амос из Фекои, проповедовавший около 750 года до н. э. Амос был говорящим, а не пишущим пророком; таким же был и Мухаммед. Возможно, он не знал грамоты. Он излагал свои идеи в северном царстве при Иеровоаме II, завоевания которого принесли еврейскому обществу новое богатство и новую роскошь. Амос первым увидел в Яхве бога не только израильтян, но и других народов, и бога социальной справедливости. Вот слова, которые он вложил в уста Яхве (глава 5):

21 Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших.

22 Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших.

23 Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать.

24 Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!

Исайя, который начал пророчествовать около 738 года до н. э., мыслил, как и Амос, в плоскости теоретического монотеизма. Для него боги-соперники были бесполезными созданиями человека. Он развил идеи своей эпохи, сделав акцент на святости Бога, подчеркнув его совершенство в отличие от несовершенства человека: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!»[145]145
  Ис., 3.


[Закрыть]Живя в неспокойный век, когда Саргон разрушил Самарию (722 до н. э.) и Синахериб напал на Иерусалим (701 до н. э.), Исайя стоял на голову выше своих современников и был ярким примером патриота, который не пытается уклониться ни от каких жертв, ибо его воодушевляет непреклонная вера в святого Бога. Три года он ходил голым и босым, чтобы показать, как поступят с египетскими и эфиопскими пленниками ассирийцы. Кроме того, Исаия был мессианским пророком, который оком веры узрел видение всеобщего мирного сосуществования под властью «Князя мира», который будет обладать всемирным владычеством, и эпоху, когда перекуют мечи на орала и волк будет жить с ягненком. Он проповедовал «новый курс», который человечество не смогло осуществить и за двадцать шесть столетий прогресса. Второй Исайя, автор глав с 40 по 55, также был монотеистом.

В отличие от Амоса и Исаии Иеремия был пишущим пророком. Во время своего служения (626–586 до н. э.) ему пришлось немало страдать. Это, пожалуй, самый возвышенный персонаж всего Ветхого Завета. Он был свидетелем того, как Навуходоносор напал на Иерусалим в 597 году и опустошил его в 586 году. Подобно Амосу и Второму Исайе, он был монотеистом, но его монотеизм был более основательным и практичным. Он однозначно объявил все остальные божества плодом человеческого тщеславия и воображения. Подобно Исаии, он представлял себе картины утопии, в которой совершатся суд и справедливость.

Однако венцом книги Иеремии являются главы с 30 по 33, некоторые считают их воплощением самых высоких концепций ветхозаветной мысли. В них Яхве заключает со своим народом новый завет, исполненный внутренней силы и начертанный не на каменных скрижалях, как завет их отцов, а в человеческих сердцах. Иисус на Тайной вечере заимствовал идею нового завета, и автор Послания к евреям процитировал ее первоисточник[146]146
  Мф., 26: 28; Лк., 22: 20; Евр., 10: 16–17.


[Закрыть]. В этой же связи Иеремия провозглашает доктрину индивидуальной ответственности, в отличие от прежней доктрины «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»[147]147
  Иер., 31: 29–30; ср.: Иез., 18: 2–4.


[Закрыть], которая свидетельствует о таком уровне нравственной щепетильности, которая оказалась недостижима и в наши дни для некоторых европейских стран, судя по их поведению во время Второй мировой войны.

Другие еврейские пророки тоже внесли свой вклад. Осия, уроженец северного царства, проповедовавший между 745 и 735 годами до н. э., из-за трагического опыта своей семейной жизни выработал возвышенную идею о том, что Бог есть любовь. Его жена, родившая ему троих детей, оказалась неверной, но он все же любил ее; так Яхве любил неверный Израиль. Михей (730–722 до н. э.), современник Исаии и представитель бедных слоев, которые на его глазах страдали от притеснений и неправедного суда, также представлял себе картины лучшего будущего. Его слова как выразителя народной праведности обрели бессмертие (глава 6):

6 С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними?

7 Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей?

8 О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренно-мудренно ходить пред Богом твоим.

Современник Иеремии Иезекииль в своей длинной главе (18) об индивидуальной ответственности продемонстрировал восприимчивость к этическим идеалам, которые христианские народы XX века не смогли продемонстрировать в своих войнах. В своих речениях еврейские пророки достигли такого уровня, который не превзошел никто, кроме Христа и, может быть, Павла. Ислам, третья из великих монотеистических религий мира, перенял этический монотеизм у иудаизма и христианства. Зороастризм также разделял некоторые характерные черты этих двух ранних религий. Монотеизм в его иудейском и христианском понимании явился третьим из величайших достижений древней сирийской цивилизации.

После еврейского языка арамейский стал тем языком, в котором нашла себе выражение еврейская религиозная мысль. Истинным монументом среди послебиблейских трудов высится Талмуд («исследование», «учение»), воплотивший в себе передаваемые изустно законы, толкующие писаные законы Пятикнижия. Текст (Мишна, «повторение», «наставление») составлен на иврите, но комментарий (Гемара, «полнота») – на арамейском. Иерусалимский Талмуд, составленный в IV веке до н. э., не сравнился по популярности и авторитету с более обширным Вавилонским Талмудом. Среди древнейших учителей, получивших признание в качестве главных авторитетов по толкованию Библии и формулированию принципов герменевтики, был Гиллель, рожденный в Вавилоне и трудившийся в Иерусалиме, где он и умер в 9 году н. э. Его религиозные воззрения можно суммировать такими словами: «То, что ненавистно тебе, не делай другому». О том же говорил и Иисус, и Павел, который учился у ног Гамалиила, внука Гиллеля. Еще более знаменитое изречение Гиллеля гласит: «Не делай другим того, чего не хотел бы себе».

Глава 16
Под персидской пятой – от семитской эры к индоевропейской

Разрушение могучей Ниневии в 612 году до н. э. нововавилонянином Набопаласаром и мидянином Киаксаром, за чем последовало уничтожение в 609 году до н. э. нововавилонскими войсками остатков отступившей на Харран ассирийской армии, поставило вопрос о том, какой будет хозяин у Восточного Средиземноморья: новый вавилонский или старый египетский. Решение не заставило себя долго ждать. Ошеломляющий разгром, нанесенный фараону Нехо при Каркемыше в 605 году до н. э. полководцем Навуходоносором, сыном Набопаласара, не оставил сомнений в том, кто будет господствовать над этой территорией. Априй, не обращая внимания на опыт своего предшественника Нехо, осмелился бросить вызов этому господству, но его постигла та же участь на поле битвы в Палестине. Новыми хозяевами Сирии стали семиты, также называемые халдеями, родственные ассиро-вавилонянам, но, вероятно, пришедшие с более поздней миграцией, некоторым образом связанной с арамеями.

Между тем в умах народов, веками лежавших под пятой величайшей военной силы, которую когда-либо знал мир, возник другой вопрос: не пора ли им снова вернуть себе свободу? Разрушение Иерусалима Навуходоносором (605–562 до н. э.) в 586 году до н. э. и подчинение Тира после тринадцатилетней осады в 572 году до н. э. дали окончательный ответ на этот вопрос. Великая Сирия на ближайшие сорок восемь лет снова попала под владычество Месопотамии.

Конец этому правлению был положен в 538 году до н. э., когда новый народ с востока – персы – выступил под началом Кира и напал на соседний Вавилон. Кир объединил мидян и персов, когда-то сородичей, под единой властью, скинул Крёза и победил его царство Лидию в отдаленной части Малой Азии. В Вавилоне тогда правил Набонида (556–538 до н. э.), «царь-археолог», чей интерес к реликвиям прошлого дошел до того, что он заполнил свою столицу древними изображениями богов других городов, вызвав ненависть священства и недовольство подданных. Как ни странно, на некоторое время он поселился в далеком оазисе на севере Хиджаза – в Тайме (Тейме), а государственные дела отдал в некомпетентные руки своего сына Валтасара. Наследного принца больше интересовали развлечения в роскошном царском дворце, воздвигнутом Навуходоносором, чем принятие мер по поддержанию столичных фортификаций в должном состоянии. Именно на стене этого дворца появилась надпись для тех, кто видит: «Разделено царство твое и дано Мидянам и Персам».

Удар обрушился на Вавилон в 539 году до н. э., но цитадель и царский дворец продержались до марта 538 года до н. э. После этого вся Вавилонская империя, включая Сирию и Палестину, признала новое господство персов. Захват Вавилона означал нечто большее, чем разрушение империи. С ним закончилась одна эра – семитская и началась другая – индоевропейская. Времена семитских империй прошли, и их не было более тысячи лет. А когда они вернулись, это произошло под эгидой их новых представителей – арабов, которые не играли важной роли в международных делах древних времен. Персы, открывшие индоевропейскую эру, принадлежали к индоиранской ветви семьи. Их господство над семитским миром унаследовали македоняне, римляне и византийцы – все они индоевропейцы.

Теперь малые государства Сирии и Палестины стали частью великой империи, одной из крупнейших в древности. В течение четверти века после своего возникновения этой империи суждено было охватить весь цивилизованный мир от Египта и малоазиатской Ионии до индийского Пенджаба, а затем она обратила алчные взоры через Геллеспонт в единственную цивилизованную часть Европы. Части обширной империи были соединены наилучшими дорогами из когда-либо существовавших, единой чеканной монетой и официальным языком – арамейским. Наряду с персидским арамейский, долго считавшийся языком торговли, стал официальным языком западных провинций. Все указы и анналы этих провинций дополнялись официальным вариантом на арамейском языке. При Pax Persica финикийские города снова стали преуспевать как центры международной торговли.

Задача организации колоссальной империи легла на плечи Дария I (521–486 до н. э.), одного из самых способных и просвещенных монархов древности. Именно Дарий построил и улучшил дороги, ввел почтовую систему, провел реформы в области налогообложения и организовал флот для налаживания морского пути из Египта в Персию. Основу этого флота составили финикийцы. Землю Дарий разделил на двадцать три провинции, называемые сатрапиями, каждая из которых подчинялась своему правителю – сатрапу. Сатрап был гражданским, а не военным губернатором. Ему придавались военачальник и секретарь, оба были независимы друг от друга и имели право напрямую связываться со столицей. К царским резиденциям в Сузах и Вавилоне теперь добавилась третья – Персеполь[148]148
  Сузы, библейский Шушан, ныне Шуш. Развалины Персеполя, сменившего в качестве столицы Пасаргады Кира, находятся в 30 милях (48 км) северо-восточнее Шираза.


[Закрыть], где Дарий построил ряд зданий, впоследствии разрушенных Александром Македонским. В сатрапиях подчиненные народы пользовались умеренной самостоятельностью. Эта мера, несомненно, играла стабилизирующую роль. Каждая сатрапия должна была вносить в казну фиксированную сумму. Разъездные инспекторы служили «глазами и ушами» императорской власти. Как имперская система правления, сочетающая местную автономию, централизованную власть и общий контроль, государственное устройство при Дарии превосходит все, существовавшее прежде. Фактически она не имеет себе равных вплоть до римских времен. Она сочетает в себе лучшие черты египетской и ассирийской систем и избегает худших.

Сирия-Палестина вместе с Кипром были включены в пятую провинцию – сатрапию Заречье, Абар-Нахара. Они платили не слишком обременительную дань в 350 талантов в год. На Кипре также находилось несколько финикийских колоний.

Когда Кир вошел в Вавилон в 539–538 году до н. э., он нашел там еврейскую колонию, начало которой положили те пленники, которых увел Навуходоносор в 597 и 586 годах до н. э. Нетрудно предположить, что тамошние жители помогали ему покорить город. Персидский завоеватель немедленно издал указ о том, что желающие вернуться на родину и восстановить храм могут сделать это. Он, очевидно, полагал, что еврейская община в Палестине, обязанная своим существованием его милости, станет эффективным противовесом фракции сторонников Египта, который неизменно вмешивался в палестинские дела. Таким образом, здесь мы имеем полную противоположность ассиро-халдейской политике депортации покоренных народов. Кир был провозглашен богоданным спасителем.

Невозможно установить, сколько именно евреев воспользовались такой возможностью. Число в 42 360 человек, приводимое Ездрой и Неемией, кажется завышенным по сравнению с общим числом депортированных (58 000) и не совпадает с подробной разбивкой, которая предшествует итогу. Отозваться на предложение Кира должны были в первую очередь недовольные элементы и те, кто не успел пустить корней на новой почве. Ностальгию, терзавшую многих, еврейский поэт выразил в таких душераздирающих и бессмертным строках (Пс., 136):

1 При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе;

2 на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.

3 Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: «пропойте нам из песней Сионских».

4 Как нам петь песнь Господню на земле чужой?

5 Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня, десница моя;

6 прилипни, язык мой, к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего.

Множество других изгнанников, несомненно, последовали совету Иеремии (глава 29):

5 стройте домы и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их;

6 берите жен и рождайте сыновей и дочерей; и сыновьям своим берите жен и дочерей своих отдавайте в замужество, чтобы они рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь;

7 и заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир.

Изгнанники, преуспевшие на новом месте, предпочли остаться, о чем можно заключить по частому упоминанию еврейских имен в деловых документах того периода, причем некоторые из них имели в составе имена вавилонских божеств. Их главное поселение располагалось на вавилонском Хебаре или Кебаре («Великий»). Этот крупный канал Евфрата находился к юго-востоку от Вавилона. Те же, кто остался, но не поддался ассимиляции, стали первыми членами того, что получило название диаспоры. Одним из мощных факторов, сплачивавших евреев в их рассеянии, была их уникальная религия.

Возглавил вернувшихся евреев Зоровавель, потомок царя Иехонии. Зоровавель вернул сокровища храма, разграбленные Навуходоносором, и на время стал признанным вождем восстановленной общины. После многих трудностей восстановление храма было завершено около 515 года до н. э. при Дарии. Проект осуществлялся за счет государства.

Повторив установленный Киром прецедент, Артаксеркс I (465–424 до н. э.) разрешил вернуться еще двум группам изгнанников, одной под предводительством Неемии, а другой – под руководством Ездры. 21-летний Неемия служил виночерпием при царском дворе и предположительно был евнухом. Он прибыл в Иерусалим около 444 года до н. э. специально для восстановления городских стен. Свою задачу он выполнил, несмотря на сопротивление со стороны соседей, таких как правитель Самарии Санаваллат[149]149
  Асс. sin-ubal-lit, «Син дает жизнь», предположительно потомок кого-то из тех, кого ассирийские цари переселили на место угнанных из Самарии. Это его дочь вышла замуж за внука первосвященника.


[Закрыть], аравийский вождь Гашму[150]150
  Вероятно, потомок аравийского племени, такого как тамуд (самуд в Коране), которого Саргон депортировал в Палестину.


[Закрыть], и даже местной еврейской знати. Неемия правил своим народом при верховной власти персов с 444 по 432 год до н. э. Его государство было теократией, как и при Зоровавеле.

Еще до Неемии, согласно библейской традиции, с которой соглашаются все большее число ученых, Ездра, священник и книжник, вернулся в Иерусалим и с царского разрешения трудился над реформированием народной религии. Чистота веры для него была связана с чистотою крови. В своей расовой программе он доходил до того, что принуждал единоверцев разводиться с женами-чужеземками и объявлял их детей незаконнорожденными. В этом он превзошел Неемию, который довольствовался тем, что проклинал таких мужей, бил, рвал у них волосы и заклинал их Богом больше так не поступать. Однажды Неемия даже изгнал виновного мужа из страны.

При Зоровавеле и Неемии евреи пользовались привилегированной автономией. Но при них же древнееврейский язык перестал быть разговорным не только в стране изгнания, но и в Иудее. Его сменил арамейский. Еврейский сохранился в качестве священного языка. В официальной переписке евреи пользовались арамейским. После своей смерти еврейский язык оставил после себя богатое наследие слов, вошедших в большинство цивилизованных языков. Некоторые самые распространенные личные имена в английском языке, такие как Джон, Джозеф, Пол, Мэри, имеют еврейское происхождение.

Побуждая евреев возвращаться на свою прежнюю родину, персы в то же время использовали финикийские ресурсы для расширения своей империи. Сын Кира Камбис (529–522 до н. э.) вторгся в Египет при помощи финикийского флота и присоединил Египет до самой Нубии к Персидской империи. Для снабжения водой сухопутных войск, пересекавших пустыню между Палестиной и Египтом, у арабов наняли верблюдов. Камбис умер где-то в Сирии, возвращаясь из Египта.

Финикийские корабли также составляли ядро персидского флота во время нападения на Грецию под командованием Ксеркса (486–465 до н. э.). Финикийцы, очевидно, были рады возможности нанести удар по своим давним соперникам на море и предоставили персам 207 кораблей. Финикийские инженеры доказали свое превосходство, прорыв канал через Афонский перешеек, чтобы избежать штормов, огибая гору Афон. В морском сражении при Саламине (480 до н. э.) почти весь флот был уничтожен.

Соперничество с Элладой начал отец Ксеркса Дарий, армия которого потерпела поражение при Марафоне в 490 году до н. э. Для Дария греки были народом варваров и пиратов, источником постоянных бед для принадлежавшего ему побережья Малой Азии. Уровень культуры, который представлял Дарий, разумеется, был не ниже, чем у современных ему греков. Он и его прямые преемники были последователями Заратустры, для которых жизнь была непрекращающейся борьбой между силами добра и света, воплощенными в Ахурамазде, и силами зла и тьмы, воплощенными в Ахримане. Этические заповеди зороастризма тогда уступали только иудаизму. Для греков в истолковании их поэтов и историков война велась между свободой и восточным деспотизмом. Поля боя при Марафоне и Фермопилах вскоре были покрыты честью и славой; а те, кто сложил на них свою голову, были возведены в ранг национальных бессмертных героев. Для всего мира эпизод с борьбой между персами и греками стал первой фазой конфликта между Востоком и Западом, конфликта, который продолжили Александр Македонский, Помпей, Муавия, Саладин (Салах-ад-Дин) и так далее вплоть до Наполеона и Алленби.

При персах главным городом Сирии был Дамаск. В Финикии четырем городам – Араду, Библу, Сидону и Тиру – была предоставлена местная автономия и право управлять соответственно четырьмя миниатюрными государствами. В IV веке до н. э. эти финикийские города-государства объединились друг с другом, и официальные учреждения федерации разместились в построенном незадолго до того городе Триполи. Первоначально состоявший из трех разноименных отдельных поселений для представителей Тира, Сидона и Арада, город Триполи объединился в первый год правления Артаксеркса III (Ох, 359–338 до н. э.) и назывался Атар или как-то в этом роде – название встречается на местных монетах 189–188 гг. до н. э. Греки называли его Триполисом (араб. Атрабул, разг. Тарабул). В качестве места встречи общефиникийского собрания «тройной город» выполнял функцию финикийской столицы. На собрание ежегодно съезжалось около трехсот делегатов. На одном из собраний делегаты, возмущенные высокомерным обращением со стороны персидских официальных лиц, они решили разойтись. К середине IV века до н. э. финикийцы, видимо, почувствовали, что солнце Персии клонится к закату.

В 351 году до н. э. в сидонском квартале Триполи началось восстание против Артаксеркса и распространилось оттуда, охватив в конце концов все финикийское побережье. По обыкновению, его поддержал Египет. Центр восстания вскоре сместился в Сидон при царе Табните. Сидонцы вырубили деревья в царском парке, находившемся в городе или его окрестностях, подожгли запасы сена для персидской конницы, взяли наемников, триеры, оружие и провизию и приготовились к последующей борьбе. Артаксеркс выступил из Вавилона с армией из 300 тысяч пеших воинов и 30 тысяч всадников. Пока он находился в пути, его сатрапов в Сирии и Киликии, пытавшихся подавить восстание, выдворили из Финикии. Девять ведущих финикийских городов изгнали персов и провозгласили независимость. Услышав о наступлении Артаксеркса во главе мощного войска, Табнит пал духом, бежал и предал свой город надвигавшемуся врагу. Однако его подданные решили умереть свободными людьми. В час отчаяния они сожгли все корабли в гавани, чтобы кто-нибудь из горожан не соблазнился бежать, и заперлись в домах, пока бушующее пламя пожирало их самих и все их имущество. По имеющимся сведениям, погибло более 40 тысяч человек. Тех немногих, кто попал в плен, увели в Вавилон. От всего города, когда-то господствовавшего на Средиземном море, остались одни головешки, а ученый мир лишился всех его архивов. Уже второй раз Сидон исчезал с лица земли; в первый раз он погиб от руки Асархаддона в 677 году до н. э. Остальные финикийские города, предостереженные трагической участью Сидона, капитулировали.

Мало что известно о том, как развивалась и менялась сирийская культура под влиянием персидского владычества; фактически вся история Сирии в этот период представляет собой одну из самых темных загадок за все существование этой страны. Наши источники ограничиваются несколькими монетами, разрозненными надписями, сочинениями древнееврейских и античных авторов. Источники на еврейском языке резко исчезают около 400 года до н. э. Мало что может предложить и археология. Тем не менее нет никаких сомнений, что сирийская цивилизация и дальше оставалась полностью семитской и синкретической с преобладающей нотой арамейско-финикийской культуры, как и в нововавилонскую эпоху.

Монета из Арада. Аверс и реверс серебряного статера из Арада, начало IV в. до н. э. Изображена голова бога в лавровом венке, волосы и усы в виде точек. Реверс изображает галеру с фигурой на носу и надписью, вероятно означающей «из Арада»

Если история Ахикара была впервые написана в персидский период, ее можно было бы рассматривать как показательную для того типа литературы, которая формировалась в то время. Это литература мудрости. Затем мы имеем персидское влияние на иудаизм, которое, как ни странно, проявляется не раньше, чем во II веке до н. э. Оно принимает форму тенденции к дуализму, включая развитие фигуры персонального антагониста единого Бога. Эта дуалистическая концепция перенесена в Новый Завет, где приняла форму противопоставления принципа греха принципу праведности, тьмы – свету. Поступательную структуру ангельской иерархии у евреев и распространение веры в Страшный суд с посмертной наградой и наказанием также можно отнести к иранскому влиянию. Идея Страшного суда, изложенная в Книге Еноха (41: 1), где поступки человека взвешиваются на весах, выдает персидские мотивы, хотя сам образ весов восходит к более древним вавилонским и египетским источникам. Представление Даниила о последнем дне (7: 9—12) не иранское. В еврейском и арамейском языках сохранились лишь немногие древнеперсидские заимствования. Слово paradise («рай») происходит из персидского через иврит и греческий[151]151
  Первоначально означало «сад» (Екк., 2: 5; Песн., 4: 13), затем приобрело значение «небесное обиталище блаженных» (Лк., 23: 43). Араб. firdaws происходит из арамейского.


[Закрыть].

Что касается архитектуры, то единственное, достойное упоминания, – это остатки дворца и храма, найденные в Телль-эд-Дувайре (Лахиш). Дворец можно однозначно датировать серединой V века до н. э. по фрагменту красной аттической посуды. Предположительно, здесь жили персы, дворец имел круглые водостоки, выложенные плиткой, и другие удобства. Статуи, найденные недавно в руинах дворца персидского чиновника в Сидоне (ранее 350 до н. э.), повторяют стиль статуй из столицы – Персеполя; однако многочисленные мраморные саркофаги антропоморфной формы, обнаруженные в Сидоне, указывают на то, что к IV веку до н. э.

Двойной шекель из Сидона. Ок. 384–370 гг. до н. э. На аверсе боевая галера с веслами и двойным рулем; ниже двойная ломаная линия, изображающая волны. На реверсе царь Персии на колеснице, запряженной (четырьмя?) лошадьми, колесницей управляет возничий, который наклоняется вперед. Царь поднимает правую руку. За колесницей фигура египтянина в короне Верхнего Египта и набедренной повязке, в правой руке он держит скипетр с головой животного