Текст книги "Вторая гробница"

Филипп Ванденберг
Вторая гробница

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

© Bastei Lübbe GmbH & Co. KG, Köln, 2001

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2011, 2012

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2011

Предисловие

Таинственная древнеегипетская цивилизация напоминает великолепный саркофаг, наполненный загадками и оттого еще более привлекательный для многих поколений обывателей, ученых и людей искусства. Многочисленные раскопки и исследования часто приносят непредсказуемые результаты, круто изменяют судьбы причастных к ним людей.

Герои нового романа Филиппа Ванденберга – археологи, которые в начале ХХ века отправляются в Египет на поиски неизведанного и бесценного. Среди них – Говард Картер, юноша, которому суждено стать знаменитым на весь мир.

Говард Картер – человек, всю жизнь посвятивший поискам гробницы Тутанхамона. Под пером Ванденберга, которого критики называют «немецким Дэном Брауном», белые пятна биографии выдающегося египтолога превращаются в одну из красивейших любовных историй.

Во всех своих женщинах он искал лишь ее – мисс Джонс, свой идеал. В один печальный день красивая молодая женщина сказала шестнадцатилетнему Говарду, что у их любви нет будущего. Как же часто, выбирая недоступную для него женщину, он будет вынужден повторять эту фразу…

С чего все начиналось? Мисс Джонс приехала в маленький городок Сваффхем, чтобы преподавать в школе для девочек. И каково же было ее удивление, когда за одной из парт она обнаружила тощего паренька! Мальчик учился там из-за бедности и едва ли мог рассчитывать на нечто большее, чем стать профессиональным «собакописцем», как называли его талант художника сверстники. Сам же он видел себя великим изобретателем… Мисс Джонс предоставила в полное его распоряжение библиотеку – внезапно обрушившееся на нее наследство. Однажды учительница и ученик вошли в потайную комнату, скрывавшуюся за этой библиотекой. В этом хранилище древностей вспыхнула страсть Говарда к археологии и… к мисс Джонс!

Выдержит ли недозволенное чувство испытание расстоянием? Сначала Картер переезжает в Дидлингтон-холл, где работает рисовальщиком у богатого коллекционера, лорда Амхерста, впоследствии отправляется в Египет на раскопки. Мисс Джонс не хочет погубить его будущее, поэтому решается на обман…

Убежденный в ее скором замужестве, Говард отправляется навстречу своей судьбе, а его любимая навсегда останется «мисс». Даже когда финансирование экспедиции прекратилось, он предпочел остаться в Египте. Ведь у него была мечта – открыть гробницу фараона Тутанхамона. Долина царей не всем открывает свои тайны, но Картер, казалось, был избран, чтобы потревожить покой наместника Ра. Лишь спустя годы тщетных поисков – долгожданное вскрытие гробницы!..

К этой теме Филипп Ванденберг уже обращался в «Тайне проклятия фараонов» (КСД, 2007) – научно-популярной книге, которая принесла ему невиданный успех. Но автор не мог удовлетвориться, завладев лишь умами своих читателей, ему нужны были их сердца… Так увидели свет его исторические романы, которые теперь переведены более чем на 30 языков мира и раскупаются многомиллионными тиражами!

Книга, которую вы держите в руках, заставит вас поверить в Говарда Картера, как верили в него три его женщины, поверить в первую любовь, которая может длиться всю жизнь. В этом весь Ванденберг: пишет с вдохновением, читается запоем…

15 марта 1939 года

И конечно же, когда она ехала в Сохо, всю дорогу лил дождь.

– Здесь всегда так в это время года! – извиняясь, сказал таксист и бросил беглый взгляд через стекло на пассажирку, сидевшую сзади. Это была ухоженная пожилая дама, по виду состоятельная, но небогатая, как раз такая, от которой можно ожидать приличных чаевых. Богатые люди скупятся на чаевые, это таксист знал давно, его после двадцати лет за баранкой вряд ли можно было чем-то удивить.

– Время года не играет никакой роли! – возразила пассажирка шоферу. – В Ноттинг-Хилле[1]1
  Ноттинг-Хилл – район в Лондоне. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть] погода куда лучше. Должно быть, причина в самом Сохо[2]2
  Сохо – торгово-развлекательный квартал в центральной части лондонского Вест-Энда.


[Закрыть].

– Вы не любите Сохо, мадам? – весело спросил шофер.

– Ну отчего же мне не любить Сохо?! – возмутилась пожилая дама. – Я просто считаю, что в Сохо дожди идут чаще, чем где бы то ни было.

Таксист больше не задавал вопросов, а его пассажирка посвятила себя разглядыванию больших разноцветных афиш театров и синематографа. В кинотеатре на Лестер-сквер шел фильм «Сын Франкенштейна», в главной роли был Борис Карлофф. В театре «Хеймаркет» давали «Планы на жизнь» с Рексом Харрисоном и Дианой Виньяр, а напротив гостиницы «Рэджент Пэлэс», в театре на площади Пикадилли, в спектакле «Француз без слез» блистали Макензи Уорд и Эйлин Пил.

Как всегда вечером, у площади Пикадилли были пробки, но шофер ловко объезжал их по боковым улочкам. И вот совершенно неожиданно для пожилой дамы такси остановилось у входа в отель.

– Гостиница «Ритц», мадам, – радостно сообщил таксист, – с вас пять шиллингов!

Он не ошибся – женщина протянула ему шесть шиллингов и вышла только после того, как портье в красной ливрее услужливо открыл дверь автомобиля.

Она чувствовала себя неуверенно в холле гостиницы и, не пытаясь скрыть этого, легкими кивками отвечала на проявление любезности персонала. Наконец она решительно направилась к аристократического вида мужчине, одетому в черный фрак. Он стоял, сцепив руки за спиной, и приветливо улыбался. Редкие седые волосы на продолговатой голове были напомажены и прилизаны. Было хорошо видно, что ему уже за пятьдесят, но, несмотря на это, дама обратилась именно к нему:

– Молодой человек, проводите меня в кафе-кондитерскую.

Выражение «молодой человек» она употребляла как обращение ко всем мужчинам не старше себя.

– В кафе-кондитерскую, конечно, мадам! – услужливо ответил он, сделав рукой приглашающий жест.

– Только помедленнее! – решительно заявила посетительница и уперлась в ковер своей тростью. Ее лицо со следами увядающей красоты и особенный шарм, присущий пожилым дамам, привлекали взгляды окружающих. На женщине была старомодная шляпа, придававшая ей вид некоторой неприступности, и приталенный зеленый костюм с юбкой до щиколоток. В холле светского отеля она выглядела, без сомнения, немодно.

Над входом в кафе висела полированная вывеска из латуни. Вдруг стеклянные двери распахнулись и навстречу вышел метрдотель в визитке, с речной жемчужиной на пластроне. Было бы достойно упомянуть лишь о его физиономии, серьезной и строгой, которую можно было сравнить разве что с лицами консерваторов в парламенте.

– Молодой человек, – обратилась она к нему, прежде чем важный официант успел произнести хоть слово, – я договорилась встретиться здесь с леди Эвелин Бешам. Наверное, я пришла слишком рано?

Вопреки всем ожиданиям лицо метрдотеля просияло улыбкой. И в приступе восхищения, которого от него едва ли можно было ожидать, он ответил:

– О нет, мадам! Дамы уже собрались. Извольте пройти со мной.

В кондитерской в рассеянном свете ламп под абажурами из желтой овечьей кожи блестела темная мебель. Из-за стола навстречу ей поднялась дама: это была леди Эвелин. Серый двубортный костюм в мелкую светлую полоску, женская шляпка-котелок с полями, низко опущенными на лицо, и макияж пастельных тонов придавали леди Эвелин необычайную моложавость.

– Миссис Джонс! – радостно воскликнула она, простерши к ней руки. – Как славно, что вы пришли!

– Мисс Джонс, миледи! – резко поправила ее пожилая дама. – Мисс Джонс. Я никогда не была замужем, не придаю большого значения моему возрасту и не люблю притворяться. Так что называйте меня мисс Джонс.

Когда обе женщины стали рядом, в глаза бросилось то, что леди на голову ниже мисс Джонс. Но в действительности дело было вовсе не в мисс Джонс, просто леди Эвелин от природы была низкого роста.

Леди Эвелин подвела мисс Джонс к столику, стоявшему в углу. Там уже сидела Филлис Уокер, лет ей было ровно вдвое меньше, чем мисс Джонс. Выглядела она довольно привлекательно, но, несмотря на это, была одета на манер денди: в серые брюки и тесный жакет. На голове – берет, из-под которого выбивались темные локоны, приклеенные ко лбу блестящим гелем. Если для Сохо такой вид был обычным, то в отеле «Ритц» – зрелище, несомненно, неординарное. Десять дней назад все эти женщины присутствовали на церемонии странных похорон на кладбище в Патни[3]3
  Патни – юго-западный пригород Лондона.


[Закрыть]. Они не могли не заметить друг друга, ведь там было всего восемь скорбящих, включая викария. И все это несмотря на солидный некролог в «Таймс» о печальной кончине известнейшего в мире археолога – Говарда Картера.

Именно леди Эвелин Бешам предложила встретиться за чаем в отеле «Ритц». Причиной послужило незначительное событие, происшедшее с ней буквально у гроба: во время прощания на кладбище в Патни леди Эвелин обернулась и заметила, что за ними наблюдает какой-то бродяга (в это время они ютятся на теплых станциях лондонской подземки). Мужчина быстро подошел к могиле, на мгновение задержался, бросил вниз маленький сверток и поковылял прочь.

На вопрос, что бы могло значить такое странное поведение, никто в тот момент ответить не смог. Лишь Филлис Уокер этот бродяга показался знакомым. Она припомнила человека, который сыграл в жизни Картера двоякую роль.

Эта фраза возбудила любопытство двух других женщин: они были уверены, что о Картере им все известно. Потому-то они и договорились встретиться за чаем в отеле «Ритц» сегодня – 15 марта 1939 года.

Но разговор не клеился, возможно, из-за разницы в возрасте или положения в обществе. К тому же они едва знали друг друга, хотя имя Картера так или иначе их связывало. Для начала нужно было преодолеть эту неловкость.

– Как вы думаете, дорогие дамы, – начала леди Эвелин, чтобы прервать тягостное молчание, – будет ли война?

Филлис пожала плечами. Она ничего не знала об этом. А вот мисс Джонс разгорячилась.

– Газеты пестрят статьями об учениях флота, проходящих в Атлантике, и перегруппировке войск по всей Европе, – заговорила она. – Король и королева каждый день посещают какой-нибудь авиазавод: сегодня в Бирмингеме, завтра в Рочестере. Недавно прочитала, что необходимо запастись продовольствием на два месяца. Миледи, дело точно идет к войне!

– Я тоже так думаю, мадам, – заявила леди Эвелин. – Я была еще ребенком, когда началась последняя война. Мой отец, лорд Карнарвон, придерживался мнения, что я должна больше заниматься музыкой и искусством и не лезть в политику. Но я хорошо помню, что причины, из-за которых разразилась та война, были точь-в-точь как сегодняшние.

– Говард был человеком вне политики, – заметила Филлис, тем самым направив разговор в желаемое русло.

– Это все потому, что он не любил межпартийных дрязг! – запротестовала леди. – Говард был одиноким человеком. Даже в своих политических взглядах.

Мисс Джонс опустила глаза.

– Не забывайте: я ведь когда-то была молода, мисс Уокер. Это с годами нас все больше одолевают заботы о собственной персоне и мы становимся мелочными.

– Простите, мадам, я не хотела сказать ничего дурного. Я полагала, что Говард мне все рассказал. Когда он говорил о своей молодости, то упоминал лишь одно имя и утверждал, что эта женщина – любовь всей его жизни.

– Да, я могу подтвердить это, – добавила мисс Эвелин. – Когда мы в первый раз заговорили о любви, Говард сказал, что воспоминания все еще обуревают его. И тогда он назвал имя.

– Чье имя? – уже не так самоуверенно поинтересовалась мисс Джонс.

– Сара! – ответила леди Эвелин.

– Да, точно, Сара! – подтвердила Филлис.

– Меня зовут Сара. Сара Джонс. – На губах пожилой женщины промелькнула гордая улыбка, потом она смущенно потупила взор и произнесла: – Да, я признаю, наши отношения были несколько необычны. Но могу сказать, что они не были ошибкой. В течение нескольких месяцев меня можно было назвать счастливейшим человеком на земле. Другим людям нужно прожить полжизни, чтобы узнать, каково настоящее счастье…

На какое-то мгновение показалось, что время в кондитерской остановилось. Филлис и леди Эвелин были убеждены, что именно они играли решающую роль в жизни Картера, но теперь осознали, что перед ними серьезная конкурентка. Любопытство не давало покоя. Хотелось заглянуть в прошлое Картера, ведь археолог познакомился с ними, будучи уже в зрелом возрасте.

А Сара Джонс горела желанием узнать подробности и обстоятельства, которые привели Картера к успеху. Она год за годом собирала вырезки из газет, в которых говорилось о нем, и любовно вклеивала статьи в альбом. Мисс Джонс так часто перечитывала их со слезами на глазах, что в конце концов заучила наизусть. И нередко дама говорила сама себе вслух: «Сара, какая же ты дура».

Она нашла в себе мужество прийти на похороны, прочитав сообщение в «Таймс». Оно заканчивалось словами «he was unmarried» – он не был женат. Это, конечно, ничего не значило. Или все же значило? Теперь и она надеялась узнать все подробности.

Чем дольше говорили Сара Джонс, леди Эвелин и Филлис Уокер, тем больше недоверия возникало между ними. Чем больше они узнавали друг о друге, тем лучше понимали, что сама судьба свела их вместе.

Три женщины за разговором совсем позабыли о времени. И когда кто-нибудь из них рассказывал о своем прошлом, казалось, что вновь оживал человек, которого называли «Король Луксора».

Книга первая

Глава 1

Тогда, на рубеже веков, добраться из Ипсвича, что в Восточном Саффолке, в Сваффхем можно было только при наличии в запасе не менее чем полдня и крепких нервов.

– Норвич, пересадка для пассажиров в Кингс-Линн! – строго сказал ей билетный кассир. – Поторопитесь, стоянка всего десять минут!

Вопреки всем ожиданиям Сара Джонс справилась с этим заданием и успела на поезд в Сваффхем, что, как мы узнаем позже, было связано с определенными трудностями. Теперь она сидела одна в купе и смотрела в окно, любуясь равнинным ландшафтом. Кое-где виднелись каменные стены, темные межи на лугах указывали на границы земельных участков.

Наступила весна. Все покрылось зеленью, разумеется, не такой зеленой, как в Сассексе, где родной дом и самая зеленая зелень на свете, но все же более насыщенной по цвету, чем в Однисе близ Ипсвича.

Сара Джонс была родом из Ипсвича. Ее отец работал в порту, таскал мешки с зерном. Мать умерла при родах, и если бы Сару не взяла к себе соседка, то девочка наверняка оказалась бы в приюте для сирот в Сент-Альбансе или еще где-нибудь.

Сара была очень смышленой, но на дорогую гимназию, где учились дети торговцев сахаром и углем, хозяев складов и судовладельцев, просто не было денег.

Саре пришлось долго донимать отца, пока тот не отдал ее в школу для девочек в Крайстчерче. Такие же девочки, как Сара, учились там писать, читать, считать и даже шить.

После окончания школы Сара обучалась еще год и сама стала учительницей в школе для девочек. Но тут с ее отцом произошел несчастный случай, и он погиб. Портовый кран перевернулся и раздавил его. С того момента Саре казалось, что в Ипсвиче ее преследуют несчастья, и она решила покинуть этот город. Сара пожаловалась на свою судьбу священнику, который служил мессу по ее отцу, и тот одобрил намерение девушки покинуть Ипсвич. Он даже пообещал, что поможет найти место учительницы. В Сваффхеме, в графстве Норфолк, как раз была вакансия в школе для девочек. Священник разрешил Саре сослаться на него.

Все богатство, которое у нее было, вполне уместилось в обтянутом парусиной дорожном чемодане, который ее мать принесла с собой в качестве приданого и который теперь стоял перед Сарой на деревянной лавке. Чемодан был особенный, очень большой и отличался от всего остального багажа; у него не было ручки посередине, поскольку никто не смог бы поднять его в одиночку, и нести его можно было только вдвоем, взявшись за ручки, расположенные по бокам.

К счастью, на вокзале в Норвиче было полно народу, и изящной девушке не пришлось долго ждать помощи от джентльменов, которые донесли ее багаж к поезду, отправлявшемуся в Сваффхем.

Теперь Сара с надеждой ехала к своему будущему, останавливаясь на многочисленных платформах и вокзалах. Выглядели они все одинаково: здания из красного обожженного кирпича, большие или такие маленькие, что состояли лишь из зала. Через полтора часа Сара прибыла на место. Начальник станции, объявлявший остановку, даже помог вытащить ее громоздкий багаж из вагона.

Каждому знакомо ощущение, когда прибываешь в совершенно чужой город. Это либо радостное предвкушение, либо предчувствие неприятностей. Что касается Сары – она была единственным пассажиром, который сошел на этой станции, – то у нее предчувствие неприятностей явно преобладало над радостным предвкушением. Итак, девушка стояла перед зданием вокзала, рядом с ней – большущий чемодан, который она просто не могла сама поднять, а вокруг – ни единой живой души. Казалось, город вымер, не было никого, кроме кудахтающих кур.

Там, откуда она приехала, на станции продавцы газет выкрикивали бы новости, а извозчики дрались бы за лучшие места и, без сомнения, было бы достаточно носильщиков. Но всего этого в Сваффхеме и в помине не было! Если бы сейчас пришел поезд, который следовал в Ипсвич, она не раздумывая уехала бы обратно. Но и поезда не было.

Бледное весеннее солнце клонилось к горизонту, когда на противоположной стороне улицы показался рослый парень. Темноволосый юноша с бледным лицом нес в левой руке сачок для ловли бабочек, а на правом плече у него болталась ботанизирка. Он шел широким шагом, что придавало его походке некоторую чудаковатость, смотрел прямо перед собой и, не замечая Сары, собирался пройти мимо.

– Эй, там! – беспомощно и безнадежно крикнула Сара. – Эй, ты не мог бы мне помочь? Тебе ведь это ничего не будет стоить!

Парень остановился, смерил взглядом незнакомую девушку, потом перешел улицу и, не говоря ни слова, взял чемодан за правую ручку. Сара ухватилась за левую. Так, даже не поинтересовавшись, куда следует тащить этот чемодан, юноша пошел рядом с ней, пока Сара не нарушила неловкое молчание и не обратилась к нему:

– А тебе разве не любопытно, куда мне нужно идти?

Парень, который смотрел все время вперед, ухмыльнулся и, не глядя на незнакомку, ответил тонким голосом, растягивая гласные, что было необычно для Норфолка:

– Куда же вам идти, мисс, как не к мистеру Хейзлфорду на рыночную площадь! Ему принадлежит гостиница «Джордж коммершиал хотэл», другой не сыщете в округе.

Саре было тяжело поспевать за широким шагом юноши, к тому же она не могла незаметно взглянуть на него со стороны. В ее памяти осталась лишь приметная, в форме вытянутого треугольника, голова, длинноватый нос и острый подбородок. Несмотря на его рост, он явно не был силен, поэтому возраст молодого человека она затруднялась определить.

– А в Сваффхеме все такие разговорчивые? – спросила Сара после того, как они опять некоторое время прошли молча.

Парень улыбнулся и впервые взглянул Саре Джонс прямо в лицо.

– Знаете, мисс, вы должны с этим смириться, – произнес он. – В Сваффхеме любой, кто говорит больше пяти предложений, считается болтуном. Откуда вы приехали, мисс?

– Из Ипсвича, – коротко ответила Сара.

Парень тихо присвистнул сквозь зубы, что Сара восприняла как знак удивления. Но, возможно, она и ошиблась, потому что в следующий момент ее спутник сказал:

– Лондон. Я из Лондона. Район Бромптон, может, слышали.

– Нет, – раздраженно ответила Сара, – я никогда не была в Лондоне. Лишь однажды ездила в Сассекс. Вы думаете, я много потеряла?

– Хм… – Юноша склонил голову набок и снова замолчал. Вдали показалась неуклюжая колокольня с высокими окнами. На ней были часы, которые отбивали время.

– Церковь Святых Петра и Павла! – пояснил парень, заметив заинтересованный взгляд Сары. – И что же привело вас в Сваффхем, мисс?

У Сары не было оснований скрывать цель своего приезда. Она ответила, не раздумывая ни секунды, поскольку не догадывалась, какой эффект возымеет ее ответ:

– В местной школе для девочек есть место. Я учительница.

Едва она успела произнести эту фразу, как юноша бросил чемодан и пустился бежать в сторону, откуда они пришли, при этом не сказав ей ни слова. Сара не знала, что теперь и делать.

Из боковой улицы вышел сгорбленный человек. Сара не решилась заговорить с ним, он показался ей слишком слабым, чтобы тащить ее чемодан. Но старик подошел к ней, посмотрел снизу вверх и улыбнулся, показав две или три черные дырки вместо зубов.

– Куда это вы идете с таким шкафом, мисс? – спросил он с подчеркнутой вежливостью.

– Далеко ли еще до «Джордж коммершиал хотэл»? – ответила Сара вопросом на вопрос.

– Ах, вот оно что, – произнес беззубый старик и указал в сторону церкви. – Минут пять от силы.

– Не могли бы вы приглядеть за моим чемоданом? – спросила Сара. – Я бы прошла до гостиницы и прислала носильщика с тележкой.

Старик кивнул и снова махнул в сторону церкви.

Сара искала гостиницу дольше, чем ожидала, потому что та была не возле церкви, а с противоположной стороны, прямо у рыночной площади. Об этом ей сообщила местная прачка. Мистер Хейзлфорд, хозяин гостиницы, был весьма обходителен и тут же послал своего сына Оуэна с тележкой после того, как Сара описала ему место, где оставила чемодан.

Окна ее комнаты выходили на рыночную площадь. Можно было даже увидеть «баттер кросс» – павильон с куполом на семи колоннах, – а напротив стояла церковь Святых Петра и Павла. Комната была уютной и дешевой. Скоро принесли и чемодан Сары. Оуэн Хейзлфорд вернул ей пенни, который она передала, чтобы отблагодарить старика. Мальчик сказал, что никого не встретил возле чемодана.

Вначале Сара не обратила внимания на эту новость, но уже в следующее мгновение у нее появились страшные подозрения. Девушка взглянула на замок чемодана, и они полностью подтвердились: замок был сломан.

«Этого не может быть!» – пронеслось у нее в голове. Сара уже приготовилась прочитать молитву небесам, что было ей совершенно несвойственно. Она быстро открыла чемодан, окинула взглядом вещи и тут же заметила, что весь чемодан был перерыт. Сара вывалила все содержимое, отыскала свое пальто, ощупала его и проверила внутренний карман – он был пуст.

Обнаружив это, Сара была поражена до глубины души. Она стояла на коленях перед пустым чемоданом и, закрыв лицо руками, плакала, как ребенок. У Сары украли все ее сбережения: семьдесят шесть фунтов и пять шиллингов.

Хозяин, которому Сара все рассказала, позвал полицию. Но полицейские лишь обвинили Сару в легкомыслии и заявили, что надежды вернуть украденное практически нет.

В ту ночь в гостинице «Джордж коммершиал хотэл» Сара не смогла заснуть ни на минуту. И тогда у нее впервые закралась мысль добровольно расстаться с жизнью. Она во многом себе отказывала и экономила на всем, чтобы накопить эти небольшие сбережения. Теперь же она была одна, без денег и в чужом городе. Что теперь ожидает ее?

Стояла весна. На следующее утро, ясное и погожее, Сара отыскала школу для девочек – мрачное кирпичное здание с зарешеченными окнами и громадной деревянной дверью на входе. У трехэтажного здания было два крыла с множеством комнат; из них использовались лишь некоторые, потому что в школе было всего два класса по дюжине учениц в каждом. Когда занятий не было и здание стояло пустым, оно выглядело почти зловеще. Сара Джонс задавалась вопросом, сможет ли она здесь почувствовать себя как дома. Гертруда фон Шелль, директор школы, немка по происхождению, была похожа на королеву Викторию. Она тоже носила черное платье, а волосы зачесывала назад с пробором посередине. Гертруда не уступала королеве ни в возрасте, ни в выставленном напоказ ханжестве. Казалось, что в разговоре она не могла не упомянуть своего умершего мужа, барона фон Шелля. По ее словам, он делал все лучше, умнее, усерднее, чем кто бы то ни был, к тому же много путешествовал. После каждого произнесенного до конца предложения она крепко зажмуривалась и, чтобы придать высказыванию особую важность, заканчивала всегда словами: «Вы меня поняли?»

Такая манера говорить придавала Гертруде что-то прусское, властное, и Сара уже в первый день начала сомневаться, сможет ли она работать с этой женщиной. Тем более что директор при первой встрече рассказала Саре о ее шести предшественницах и о том, как долго они продержались в школе.

Потом баронесса – она любила, когда упоминали ее дворянский титул, – показала девушке комнату, ожидая, что Сара поселится здесь и будет оплачивать ее из своего жалованья. И что оставалось делать? Сара, конечно, согласилась.

Баронесса и Сара Джонс были единственными учительницами в сваффхемской школе для девочек. Служащие, ремесленники и торговцы отправляли сюда дочек, которым было от восьми до восемнадцати лет, чтобы те получили общее образование.

На следующий день Гертруда фон Шелль повела новую учительницу в старший класс. Сара начала вносить в журнал имена учениц, как вдруг остановилась. На последнем ряду в крайнем ученике справа она узнала того самого юношу, которого встретила у вокзала.

– Имя? – спросила она так же сдержанно, как и у девочек.

Юноша поднялся и приосанился.

– Говард Картер.

Сара Джонс чувствовала, что сейчас взгляды всех девочек направлены на нее. Они ожидали какой-то реакции. Паренек в школе для девочек. В этой необычной ситуации Сара произнесла фразу, о которой тотчас же пожалела:

– О, любимец женщин…

Девочки захихикали, прикрывая рты ладонями, а некоторые едва не засовывали головы под парты со смеху, чтобы не было видно их язвительных гримас. Сара беспомощно уставилась на юношу, а тот от стыда залился краской, но храбро смотрел на учительницу, словно желая сказать: «Ну что ж, хотела меня унизить и унизила, но я к этому привык».

Что ей было делать после такого промаха? Саре самой было нелегко скрыть свой стыд, потому что она тут же поняла: в таком возрасте ни один мальчик добровольно не будет ходить в школу для девочек.

Сара без труда могла представить, как он ненавидел ее в эту минуту.

– Я не это имела в виду, Картер! – сказала она, извиняясь. Говард никак не отреагировал.

После занятий мисс Джонс решила осведомиться у баронессы, почему та не предупредила о юноше, обучавшемся в школе для девочек. И объяснить, что из-за неожиданной конфронтации Сара оказалась в щекотливом положении.

Гертруда фон Шелль так глубоко вздохнула, что стала походить на лягушку. Наконец она ответила тихим и дрожащим голосом:

– Мисс Джонс, вы не имеете права критиковать меня. Если вы чувствуете, что не доросли до того, чтобы воспитывать детей, прошу вас немедленно сообщить об этом, и я найду другого учителя. Вы меня поняли, мисс Джонс?

– Я просто была поражена, – беспомощно залепетала Сара, – я не ожидала увидеть мальчика в классе для девочек. Собственно, мое удивление и послужило поводом к замечанию, о котором я теперь вынуждена сожалеть. Вы должны понять меня!

– Я ничего не должна понимать! – резко возразила баронесса. – Я вижу, что вы не прошли испытания, мисс Джонс. Вот что я вам скажу: можете забрать свои документы. Вы меня поняли?

В этот момент Сара хотела бросить классный журнал под ноги властной старухе и ответить: «Не стоит, я уйду сама». Но потом она вспомнила, в каком положении находится. Сара осталась без гроша, и для нее сейчас был дорог каждый пенни, а баронесса платила неплохое жалованье. Поэтому Сара сдержалась и проглотила обиду, хотя она никогда до этого так скверно не чувствовала себя.

Через несколько дней Саре стало ясно, насколько тяжело приходилось юному Картеру в классе для девочек. И не потому, что его дразнили или подшучивали над ним, – он просто был выше этого. Нет. Девочки не обращали на него никакого внимания, даже когда Говард сам предпринимал попытки заговорить с ними.

С другой стороны, Сара заметила, что Картер избегает встречаться с ней. Казалось, Говард чувствовал, что она хотела поговорить с ним на тему, которая выходит за рамки отношений учитель – ученик.

Возможность появилась неожиданно. В первые апрельские деньки, теплые и солнечные, Сара Джонс отправилась посмотреть окрестности, в которые ее забросила судьба.

В трех милях от Сваффхема, у дороги на Фейкнхэм, лежали руины старого Касл-Акра. Полуразрушенный монастырь был построен в эпоху норманнов. Местные жители уточняли, однако, что замок был возведен на фундаменте римской крепости.

Саре казалось, будто древние руины сошли со старых пейзажей Уильяма Тернера. Она остановилась в восхищении. Затем она отправилась дальше, чтобы взглянуть на то, что скрывалось за этими таинственными стенами. Ничто не шевелилось, лишь со стен доносился пронзительный птичий щебет. Сара любовалась узким высоким окном, когда вдруг услышала быстро приближающиеся шаги. Испугавшись, девушка хотела подыскать надежный выступ, чтобы спрятаться за ним, но не успела. Из-за стены показался человек, который бросился на землю, как будто собирался схватить какое-то проворное животное.

Сара Джонс узнала молодого Картера, тот лежал животом на поросшей травой земле со сложенными лодочкой ладонями. Осторожно подняв с земли что-то живое, он наконец-то заметил Сару.

– О, мисс Джонс! – дружелюбно закричал он и подошел к ней со все так же сложенными ладонями. Юноша указал подбородком на руки и гордо произнес: – Я поймал ящерицу. Хотите взглянуть?

Мисс Джонс резко замотала головой.

– Не стоит. Говорят, ящерицы отбрасывают хвост, как только к ним кто-то прикасается.

– Это не так, мисс Джонс! – разгорячился Говард. – Саламандра отбрасывает хвост, когда чувствует опасность, исходящую от человека. Ящерица так не делает. Вот, смотрите!

Юный Картер осторожно приоткрыл ладони, и Сара увидела ящерицу. Но, прежде чем оба успели убедиться, что зеленая рептилия невредима, ящерица выскользнула в щель между ладонями, плюхнулась на землю и исчезла в одной из бесчисленных трещин в стене. Никаких сомнений в том, что ящерица тащила за собой невредимый хвост, не было.

– Мне жаль, Говард, – извинилась Сара.

– Я поймаю себе еще одну. – Говард махнул рукой. – Этот экземпляр для меня был слишком мал.

Сара на секунду задумалась о том, что же Картер собирался делать с животным, – для мальчишеских выходок он был уже слишком взрослый. Она не успела задать вопрос, потому что Картер сказал:

– Вам, конечно же, интересно узнать, зачем я ловлю ящериц, мисс Джонс. Погодите!

Не дожидаясь ответа, Говард исчез за стеной. Когда юноша вернулся, у него в руках был альбом для эскизов.

– Я вам скажу: растения и животные – моя страсть!

В его альбоме для эскизов была дюжина набросков кустов и цветов, птиц и бабочек.

– Как вам мои рисунки? – Говард с нетерпением посмотрел на нее.