Текст книги "Беглая монахиня"

Магдалена догадалась, куда клонил папский прелат. Тритемий был одним из Девяти Незримых. Но что было известно кардиналу и его секретарю о тайном союзе? Знали ли они, что Рудольфо при загадочных обстоятельствах стал наследником бенедиктинца?

Несмотря на то что рассказ Патричи привел Магдалену в крайнее волнение, она, не подавая вида, с наигранным безразличием спросила:

– Все это звучит весьма интересно, но почему я удостоилась такой чести? – При этом от нее не укрылись рассерженные взгляды, которыми обменялись мужчины.

– Отдельные записи этого Тритемия, – продолжил рассказ Патричи, – были набросаны второпях, другие же весьма сложно зашифрованы и снабжены перекрестными ссылками, что папские библиотекари восприняли как вызов. Больше дюжины опытнейших ученых с обширными познаниями в алхимии, черной магии, колдовстве, оккультизме и кабале, тайном учении иудаизма целый год пытались расшифровать загадочные рукописи Иоганна Тритемия.

– И что, им сопутствовал успех? – Магдалена с трудом сохраняла самообладание.

Дворцовый прелат, он же апостольский секретарь, покачал головой, ничего не отвечая. И лишь когда кардинал Джустиниани кивком дал понять ему, что можно продолжать, Патричи поборол себя и ответил:

– Если вы так ставите вопрос, я могу сказать: и да, и нет. Тритемий писал, что знает о некоей алхимической субстанции под названием «алкагест», с помощью которой живая материя, в том числе и человек, могут быть сделаны прозрачными или невидимыми без разрушения тела. Кроме того он сообщал, что ему известно местонахождение грибов, светящихся в темноте, как яркие фонари. Между прочим, он утверждал, что может предсказать Страшный суд, иными словами конец света, с точностью до дня и часа. Но не благодаря собственному пророческому дару, а основываясь на рукописи одного из учеников Иисуса, которому Господь доверил дату. Где сокрыты все эти криптограммы, об этом Тритемий не распространялся. Он лишь сообщил, что все эти записи содержатся в девяти «Книгах Премудрости», но где находятся эти книги, он умалчивает, во всяком случае этих сведений нет в тех текстах, которые пока удалось расшифровать стеганографам.

Магдалена глубоко вздохнула. Ей было ясно, что то немногое, о чем Рудольфо поведал ей в связи с Девяти Незримыми, впутало ее в тайную сеть, заинтересовавшую самые высокие круги. Однако она продолжала изображать полное неведение.

– Вы по-прежнему не ответили на мой вопрос: какое я ко всему этому имею отношение? – обратилась Магдалена к папскому легату.

– Ведь это же вы спали с королем канатоходцев! – взорвался Джустиниани.

– Этого я не отрицаю, досточтимый господин кардинал. Хотя наша связь и не была освящена Церковью. Ведь даже священники, монахини и монахи – его курфюрстшескую милость кардинала Альбрехта Бранденбургского, я думаю, можно не поминать, – и все эти высокие господа духовного звания живут в свободном браке, как это нынче называют.

– Об этом речь не идет! – с горячностью возразил кардинал папской курии. – Еще римляне говорили: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». В одной из криптограмм Тритемия упоминался некий эликсир, от которого у человека словно крылья вырастали, как у птицы. С помощью этого эликсира он якобы мог стоять на ветке или идти по натянутому канату, невзирая на законы природы. На сегодняшний день на это были способны лишь два человека, созданных Богом: Великий Рудольфо, как он сам себя называл, и вы, дева Магдалена Вельзевул!

Магдалена молчала. Загнанная в угол, она не мигая смотрела на ничем не прикрытый стол, судорожно обдумывая, как ей реагировать на слова папского посланника.

– Вы молчите, дева? – спросил Джустиниани, прищурившись. – Значит, я могу сделать вывод, что мои утверждения верны?

Молчание. Бесконечные секунды, превратившиеся для Магдалены в пытку.

– А если это и так, как вы говорите, – наконец пробормотала она, только чтобы выиграть время.

– Хотелось бы напомнить, что вы нам кое-чем обязаны, – перебил ее Джустиниани, – как-никак мы спасли вас от пыток, а может и от сожжения на костре!

– Я вам весьма признательна за это, ваше высокопреосвященство. Только не знаю, как могу выразить свою благодарность.

– Раскройте мне, где Рудольфо спрятал «Книги Премудрости»!

Магдалена покачала головой.

– Я не знаю этого, досточтимый господин кардинал. Поверьте мне! Во всем, что касалось Девяти Незримых, Рудольфо был очень скрытен. Вы правы, Тритемий назначил Рудольфо своим преемником. В это он меня посвятил. Но о том, как он использовал свое необычное наследство, Рудольфо никогда не рассказывал. Как и о том, где хранятся девять книг с самыми таинственными научными познаниями человечества.

– И мы должны этому верить, дева Магдалена? – Кардинал с сомнением взглянул на своего секретаря.

– Вы должны мне верить, ваше высокопреосвященство, – сказала Магдалена. – Допустим, Великий Рудольфо действительно намеревался посвятить меня в тайны Девяти Незримых. Словно предчувствуя свою раннюю смерть, возможно, даже хотел видеть меня своей преемницей, но, как вам известно, стал жертвой покушения и не успел этого сделать.

Магдалена вновь взяла себя в руки и задала папскому легату вопрос:

– А какую цель вы, собственно, преследуете своими исследованиями «Книг Премудрости»? – Не дождавшись ответа от смутившегося Джустиниани, она продолжила: – Я хочу сказать, что не ради же эликсира. С трудом могу себе представить вас или его святейшество Папу Климента в роли канатоходцев… – Она испуганно осеклась.

Климент! Последнее слово, произнесенное умирающим Рудольфо! Магдалена надолго погрузилась в раздумья, пока хриплый голос Джустиниани не вернул ее к реальности:

– Мы откроем вам правду, дева. Стеганографы ватиканской библиотеки расшифровали в криптограммах Тритемия слова «сокровища храма царя Соломона». Криптологи все еще продолжают работу, но, к сожалению, пока безрезультатно… – Кардинал запнулся.

– Как вам известно, – подхватил Иоанн Патричи, – Папа Юлий своей страстью к строительству опустошил казну Ватикана. Более того, его преемники Лев и Адриан наделали кучу долгов, поставивших папство в зависимость от Борджиа, Фуггеров и других кредиторов. Обнаружение храмового сокровища царя Соломона спасло бы его святейшество от крайней нужды.

В голове у Магдалены проносились мириады мыслей, не желавшие складываться в целостную картину.

– И все же я не понимаю, – пробормотала она наконец себе под нос и тем самым привлекла особое внимание папского легата, – почему именно через меня вы пытаетесь выйти на «Книги Премудрости»? Ведь существуют еще восемь Незримых!

– Дева Магдалена! – возмущенно воскликнул Джустиниани. – Так назовите мне хотя бы одного из них. Безусловно, существуют предположения, но каждый, с которым мы заговорим об этом, будет гневно отрицать свою принадлежность к Незримым. Тритемий же сам признался в этом в своих криптограммах. Почему – сие нам неведомо. Он и его преемник Рудольфо – единственные Незримые, которые невольно, в силу несчастливых обстоятельств выдали себя. Я бы хотел сделать вам одно предложение, дева…

Магдалена вопросительно посмотрела сначала на кардинала, потом на дворцового прелата.

Кардинал, который все переговоры вел, опершись локтями на стол и подавшись вперед, выпрямился в своем кресле и положил ладони на стол, словно собираясь провозгласить нечто крайне важное.

– Если вы откроете нам место, где хранятся «Книги Премудрости», это не причинит вам никакого вреда. Его святейшество Папа Климент VII, по приказу которого мы находимся здесь, ни в коей мере не интересуется наукой, светящимися грибами, людьми-невидимками и эликсиром, позволяющим преодолевать силу притяжения. Болтовня о конце света, который человечеству пророчили уже не единожды – кстати, последнее предсказание относится к нынешнему году, – также едва ли найдет у него отклик. Его святейшество интересуется исключительно сокровищами царя Соломона. Его святейшеству нужны деньги, больше, чем в состоянии принести все индульгенции в мире. Это означает, что Папа Климент уступил бы вам все научные открытия из «Книг Премудрости».

Магдалена в растерянности закрыла лицо руками. Даже если бы она была готова совершить предательство, она не смогла бы это сделать, поскольку тайник был неизвестен ей самой.

Убежденный в обратном, Джустиниани растолковал ее колебания как желание хорошенько продумать чреватое последствиями решение.

– Мы даем вам сутки, чтобы принять решение, – бросил он довольно раздраженно. – Завтра в это же время, в приемной!

Не отнимая рук от лица, Магдалена всхлипнула:

– Я не могу… даже если бы хотела… я не могу…

Кардинал вскочил, с грохотом опрокинув кресло.

– Пошли! – прошипел он дворцовому прелату. Тот в ярости распахнул дверь. На ходу кардинал еще раз обернулся и выкрикнул, громко и угрожающе: – Одни сутки! И хорошенько подумайте, стоит ли вам и дальше отмалчиваться. Инквизиторы-доминиканцы все еще в монастыре!

Дверь с треском захлопнулась.

Глава 17

В полном отчаянии Магдалена отправилась в свою келью. Ей казалось, что доминиканцы преследуют ее по пятам и могут снова обвинить ее. Охваченная страхом, она, не раздеваясь, рухнула на кровать.

Магдалена лихорадочно размышляла. Кому она еще могла доверять?

Сомнительному кардиналу Джустиниани? Маттеусу Шварцу, бывалому путешественнику, которому взбрело в голову ухаживать за ней, циркачкой? Или Свинопасу, библиотекарю? Скорее последнему.

Возвращаться к бродячим артистам было бессмысленно. Наверняка труппу возглавил Форхенборн, и своими показаниями доминиканцам он явно преследовал цель коварным способом избавиться от Магдалены. Недаром она с самого начала воспринимала зазывалу как опасного интригана.

В памяти часто всплывала нежданная встреча с внезапно ожившей Ксерантой. В такие моменты она ловила себя на мысли, что все это ей приснилось. Ненависть обеих друг к другу была безгранична. Уже дважды гадалка покушалась на ее жизнь, а значит, она попытается сделать это и в третий раз.

Магдалена вспомнила о защищенной жизни в монастыре Зелигенпфортен, где ей никогда не приходилось беспокоиться о своей безопасности, и она с ностальгией подумала о том созерцательном времени. Такова уж особенность нашей памяти – хранить лишь приятное, а все скверное забывать.

Ад, которым ей тогда казалась монастырская жизнь, теперь виделся вполне безобидным чистилищем. Но возврат все равно был невозможен, ибо по неписаному закону послушница, которая однажды покинула монастырь, не имела права туда возвращаться.

В своем смятении Магдалена дошла до того, что была готова проклинать Рудольфо, втравившего ее во все эти несчастья. Мысленно оглядываясь назад, она все четче осознавала, что никогда по-настоящему не любила канатоходца. Лишь любопытство неискушенной девы толкнуло ее в его объятия.

Единственный, кто мог бы помочь ей выбраться из этой практически безвыходной ситуации, был Маттеус Шварц, посланник имперского графа Фуггера. Никогда раньше Магдалене не встречался такой красивый, обаятельный и в то же время столь противоречивый мужчина, с одной стороны расчетливый и холодный, а с другой – чувствительный и чистосердечный, как мальчишка. Она просто не могла поверить, что он и был тем самым беспощадным, не знающим снисхождения заимодавцем, перед которым трепетали даже Папа и император.

Ведь именно этот человек предложил ей, молоденькой послушнице из Зелигенпфортен, место в банкирском доме Фуггеров, осыпал ее лестью и обещал розовое будущее. Внутренний голос подсказывал Магдалене: держись подальше от этого человека. Счастье часто приходит в красивых одеждах, а под ними скрываются нищенские лохмотья.

Пока Магдалена лежала на кровати, сплетя руки на затылке и уставившись в потолок, наступил вечер. Мелодичный звон вечернего колокола позвал на ужин, но у Магдалены не было аппетита. Неожиданно отворилась дверь.

Без стука, как это было принято в монастыре, в келью вошел Венделин Свинопас с котомкой в руках. Магдалена выпрямилась.

– Что вам надо? – негодующе выпалила она. – Я вас не звала.

– Хотел справиться о вашем самочувствии! Как вижу, доминиканцы-инквизиторы отпустили вас. Я опасался самого плохого.

– Дело еще окончательно не решено, – сухо ответила Магдалена. – Но вам не стоит обо мне беспокоиться!

– Простите, дева, – смущенно ответил библиотекарь, – я не хотел вас напугать. Мне было важно попрощаться с вами. Завтра на рассвете я покидаю монастырь. Знакомство с вами доставило мне радость. – Он озабоченно добавил: – Могу я оставить у вас свои пожитки? В моей келье упакованные вещи привлекли бы к себе ненужное внимание.

С этими словами он повернулся и уже был готов выйти из кельи, но тут Магдалена окликнула его:

– Эй, Свинопас, а вы не хотите объясниться? Вы же не можете исчезнуть просто так. В чем причина такого скоропалительного решения?

Свинопас обернулся и с угрюмым видом подошел к Магдалене.

– Это решение не было скоропалительным, дева Магдалена, я давно уже подумывал о том, чтобы покинуть Эбербах. Во-первых, потому что я не любитель долго сидеть на одном месте, а во-вторых, еще и потому, что я уже полтора года ничего не получаю за свою работу. Аббат Николаус положил мне жалованье двенадцать крейцеров в неделю, то есть два гульдена в месяц или тридцать шесть за полтора года, но когда я на днях напомнил ему об этом, он швырнул мне под ноги пять гульденов и заявил, что большего моя работа не стоит. Сказал, что, в конце концов, у меня была крыша над головой и от истощения я не умираю.

– Так вот откуда ваше дурное настроение, – тихо проговорила Магдалена. – А мне уж подумалось, что я тому причиной!

– Ну что вы! – Венделин грустно покачал головой. – Просто трудно сохранять хорошее настроение, когда твоя честная работа ни в грош не ставится.

– Почему же вы не сказали об этом его преподобию?

– Это лишь усугубило бы мое положение. Нет, ответ его преподобие получит завтра, когда меня уже не будет. Вот тогда пусть господа отцы и братья попробуют искать свои книги сами, что им, впрочем, едва ли удастся или же будет стоить больших усилий…

И, отвечая на немой вопрос, который он прочитал на лице Магдалены, шепотом пояснил:

– Дело в том, что я спутал всю разработанную мною каталогизацию и подборку цитат, нарушив алфавитный порядок. Теперь все находится в том же состоянии, в каком я застал библиотеку, когда приступил к работе.

Магдалена звонко расхохоталась, и смех ее был заразителен, поскольку, как известно, злорадство, то есть злобная радость, есть чистейшая радость.

Когда же оба вернулись к серьезному разговору, Магдалена поинтересовалась:

– И куда же вы направитесь?

Венделин Свинопас помедлил с ответом, словно сомневаясь, может ли он довериться жене канатоходца.

– Извините, – опередила его Магдалена, – это действительно меня совершенно не касается. Я не хотела смутить вас. В любом случае примите мои самые искренние пожелания!

– Нет-нет, – возразил библиотекарь, – вы вполне имеете право узнать, куда я собираюсь. Быть может, мы еще повстречаемся с вами. Сейчас полмира странствует. Слушайте: на подворье, у стен монастыря, ждет повозка, груженная четырьмя бочками с вином для епископа Конрада Вюрцбургского. Его милость поддерживал союзных князей, когда крестьяне восстали против властей. Чтобы отомстить виноделам, он сжег все виноградники. Большинство виноградников принадлежало ему самому, однако в своем безумии он, похоже, забыл об этом. Так или иначе, но его виноградари останутся без урожая и в этом году, и в последующие годы. Не за горами то время, когда винные запасы епископа иссякнут. Одна эта мысль заставляет страдать старого пьяницу, и он закупает вино впрок повсюду, где только можно его раздобыть. Кучер, такой же, кстати, пропойца, как его духовный господин, вызвался взять меня с собой в Вюрцбург за один гульден. Там я попробую начать новую жизнь.

– Новую жизнь… – задумчиво повторила Магдалена.

– Да, я перепробовал уже столько занятий в своей жизни, наверняка и в Вюрцбурге для меня найдется какое-нибудь дело, с голоду не умру. Быть может, епископ Конрад умеет читать и писать, что в его кругах отнюдь не само собой разумеющееся, и владеет собранием ценных книг, нуждающихся в каталогизации. Если же понадобится, я готов сажать в епископских виноградниках новые лозы или же воспитывать его незаконных детей. За свое будущее я не беспокоюсь.

– Как я вам завидую, – с горечью заметила Магдалена. – С каким бы удовольствием я, как и вы, бросила все и начала жизнь с чистого листа.

– Так почему же вы этого не делаете? Или вы связаны какими-то обязательствами?

– Нет, не это, – ответила Магдалена. Хотя она и рассказывала Свинопасу о своей связи с Рудольфо и его принадлежности к некоему тайному союзу, благодаря чему он владел своим необычным мастерством, но о том, что и сама также приобщилась к тайным знаниям, ее новый знакомый не знал.

– Так что же мешает вам отправиться вместе со мной? – обрадовался Свинопас. – Кучер наверняка не будет иметь ничего против еще одного гульдена! Я ему обязательно скажу.

– Вы же не знаете, что сегодня произошло.

Лицо Свинопаса помрачнело.

Магдалена, сбиваясь, начала рассказывать, как доминиканцы привели ее на допрос, обвинили в колдовстве и предоставили Божьему суду. Дрожащим голосом она поведала, как неожиданно, словно с неба, свалились кардинал папской курии Джустиниани и его секретарь Патричи, чтобы освободить ее из лап Псов Господних – domini сanes. Правда, на том условии, что она выдаст папскому легату место хранения «Книг Премудрости».

– «Книги Премудрости»? – Библиотекарь пришел в замешательство.

– Это огромная тайна, – пояснила Магдалена. – Без преувеличений могу сказать, что они содержат величайшие секреты человечества. А их хранители – Девять Незримых, девять избранных.

Свинопас потерял дар речи, во всяком случае, потребовалось достаточно времени, прежде чем он задал следующий вопрос:

– А что связывает вас с кардиналом Джустиниани?

– Можете мне верить или нет, но я сама была бы рада это узнать. Ясно одно: Джустиниани считает, что канатоходец Рудольфо перед смертью посвятил меня в научные открытия Девяти Незримых.

– Ну и?.. – Сдержанность Магдалены нервировала библиотекаря. – Так вы одна из Девяти Незримых или нет?

– Ничуть не бывало. Хотя кое-что о Девяти Незримых мне известно, но я не знаю ни их имен, ни местонахождения книг.

– А вы уверены, что вас не надули? – недоверчиво спросил Свинопас.

– Надули? – Магдалена возмутилась. – Почему же, по вашему мнению, господин кардинал вытащил меня из когтей инквизиции? С какой это стати? В ответ Джустиниани ожидает, что я укажу ему, где хранятся книги, что, в свою очередь, освободит Папу Климента VII от его денежных забот.

– Я полагал, что в книгах описаны величайшие научные открытия, а не даны указания, где находятся клады!

– Насколько я поняла, в том числе и такие открытия, которые должны держаться в секрете. К примеру, тайна сокровищ царя Соломона, которые якобы содержат больше золота и драгоценных камней, чем любой другой клад на земле. Впрочем, их не могут найти вот уже две с половиной тысячи лет.

– А в «Книгах Премудрости» сказано, где их можно найти?

Магдалена молча пожала плечами.

– Все это достаточно веская причина, чтобы покинуть Эбербах. Оставаться здесь в вашем положении, мне кажется, крайне опасно. Соберите ваши вещи, и завтра еще до восхода солнца мы уедем из монастыря.

Будет ли это спасением из ее безвыходной ситуации? Одна, без мужской поддержки, она едва ли далеко ушла бы. В этом Магдалена не сомневалась. А от посланника Фуггера она уже много дней ничего не слышала. Вероятно, его симпатия была не более чем мимолетной вспышкой, заставившей его осыпать ее обещаниями.

Недолго раздумывая, она приняла решение еще до рассвета бежать вместе с Венделином Свинопасом.

– Но ворота в это время еще заперты, – напомнила она Венделину. – Кстати, я уверена, что доминиканцы отдали привратникам приказ ни под каким предлогом не выпускать меня из монастыря.

Свинопас хитро ухмыльнулся:

– В любом монастыре есть так называемый «проход грешника». Но кому я это говорю?

– «Проход грешника»?

– Как, вы не знаете, что это такое?

– Впервые слышу!

– Быть может, эта уловка существует только в мужских монастырях. Речь идет об узком лазе в монастырской стене, как раз в ширину плеч, и таком низком, что монаху приходится сильно нагибаться и принимать униженную позу, чтобы протиснуться, если он ночью греховодничал за стенами монастыря.

– И такой проход есть и в Эбербахе?

– До вчерашней ночи он, во всяком случае, пользовался большим спросом. – Венделин весело подмигнул ей. – Только багаж ваш должен быть поскромнее, он ведь должен протиснуться через лаз.

– Не беспокойтесь, – ответила Магдалена, – мой узелок с пожитками будет не больше вашей котомки.

– Ну тогда, – неуклюже поклонился Свинопас, – я еще до рассвета постучу в вашу дверь: три быстрых удара и три медленных. Ответьте на мой стук, когда проснетесь.

– Так тому и быть, – вздохнула Магдалена ему вслед.

О сне в эту ночь нечего было и думать. Скорее Магдалена пыталась привести в порядок свои мысли. Что касается Свинопаса, то на его счет она колебалась между благодарностью и подозрением, что он мог действовать не совсем бескорыстно. И все же совместное бегство представлялось ей единственным шансом уйти от инквизиции и легата.

Когда Венделин ранним утром постучал в ее дверь, Магдалена была уже одета и узелок с ее пожитками лежал рядом с его котомкой. Чтобы вместе не бросаться в глаза, Свинопас рассказал, как пройти мимо дома управляющего к садоводческому хозяйству и оттуда до места, где ручей Киссельбах протекал под монастырской стеной и покидал огороженную территорию. Там она должна была его ждать.

Под покровом темноты Магдалена незамеченной добралась до условленного места, и вскоре появился Венделин. Там, где ручей исчезал под стеной, и был «проход грешника», закрытый деревянной решеткой; добраться до него можно было, лишь сделав несколько шагов по воде.

Венделин пошел вперед, открыл решетку, которая была лишь прислонена, и пролез через проем в стене. Затем тихонько позвал Магдалену последовать его примеру. Подобрав юбки левой рукой, а правой зажав узелок, она прошла по воде и, повторив движения Свинопаса, тоже пролезла через стену. Они были на свободе.

За подворьем, всего в нескольких шагах, их уже поджидал перевозчик вина Рихвин со своей повозкой. С трудом ворочая языком, что было следствием либо вчерашних возлияний, либо выпитой уже сегодня ни свет ни заря щедрой порции, он осведомился, ткнув пальцем в Магдалену:

– А это кто такая?

– Это Магдалена, о которой я тебе вчера говорил, – пояснил Венделин. – У тебя ведь найдется еще одно свободное место на одной из твоих бочек?

Пробормотав что-то о поганых бабах, тот протянул ей раскрытую левую ладонь. Магдалена правильно поняла намек и положила гульден в его мозолистую лапу, после чего угрюмая физиономия кучера заметно посветлела, насколько можно было различить в свете фонаря, укрепленного на повозке.

– Вюрцбург? – спросил он, не столько из незнания конечной цели пути, сколько из желания сказать что-то приветливое.

– Мне бы подошло! – ответила Магдалена, взглянув в его изрытое морщинами лицо с правым веком, свисавшим, словно мокрая тряпка.

С неожиданной обходительностью он помог Магдалене взобраться на повозку, и она уселась на первую же бочку, стоявшую сразу за кучерскими козлами. Свинопас убрал багаж и занял место рядом с Рихвином. Тот огрел кнутом жеребцов, и повозка покатилась в южном направлении.

Первые несколько миль они преодолели в полном молчании, ибо оба пассажира опасались, как бы резвый кучер, увлекшись разговором, не опрокинул свою тяжелую колымагу или не направил ее в ближайшую канаву.

Выехав в долину Рейна, где дорога была равнинной и прямой, Рихвин перевел своих лошадей на более медленную рысь. На востоке занималось утро, и озаренный первыми солнечными лучами горизонт сулил прекрасный летний день.

Повозка скрипела и трещала под тяжелым грузом, и под бульканье вина в не заполненных доверху бочках Магдалена пыталась представить себе, как будут развиваться события, когда через несколько дней они доберутся до Вюрцбурга. Чем дольше она размышляла, тем больше впадала в уныние. Ее мучили тягостные предчувствия, что со своей внешностью она может в итоге оказаться в какой-нибудь купальне и растрачивать себя, оказывая услуги омерзительным мужчинам.

Из этого мучительного сумеречного состояния ее вывел вопрос Венделина, который он задал громким голосом, чтобы перекричать встречный ветер:

– Дева Магдалена, а как вы думаете, не заняться ли нам с вами вдвоем поисками мудрых книг?

Магдалена испугалась до смерти, ткнула Свинопаса в бок и закатила глаза, показывая в сторону Рихвина. Тот, казалось, вообще не замечал их, цокал языком, отчего лошади пускались рысью, время от времени у него вырывался смешок, словно ему кто-то нашептывал в ухо непристойную историю.

– Он лыка не вяжет, – просветил Свинопас Магдалену. – Пока доедем до Вюрцбурга, он половину груза опорожнит. Ну, так как вам мое предложение?

– Думаю, вам надо немедленно выбросить это из головы! Слишком многие мечтают найти «Книги Премудрости», причем по самым разным соображениям. Мы бы вмиг обрели массу врагов – от чернокнижников и магов, циркачей и его курфюрстшеской милости до папского легата и его светлости. Что бы мы могли противопоставить всем этим людям?

– Дева Магдалена, у вас есть огромное преимущество перед всеми вашими противниками. Вы знаете гораздо больше, чем они. Иначе бы они не охотились за вами так упорно.

Приблизившись к Франкфурту, кучер сделал большой крюк, оставив город с правой стороны. Магдалена со Свинопасом долгое время ехали молча, каждый предавался своим мыслям, а пьяный возничий так был занят самим собой, что не обращал на пассажиров ни малейшего внимания.

В безымянной деревушке на речке Кинциг, южнее впадавшей в Рейн, кучер сделал вечером привал, распряг лошадей и наполнил глиняную кружку вином из той бочки, что стояла последней. Второй кружкой он зачерпнул воды из реки, чтобы восполнить взятый объем вина. Магдалена и Венделин с ухмылками наблюдали за чудесным прибавлением.

Опрокинув залпом кружку вина, Рихвин вытер рукавом губы и только теперь заметил удивленный взгляд Магдалены. Он громко и беззастенчиво расхохотался, словно высмеивая самого себя, а потом без лишних слов исчез в ивовых кустах, обрамлявших речушку.

– Пожалуй, я видала более вежливых кучеров, – заметила со вздохом Магдалена, усаживаясь в траве. – Но, – тут же поспешила добавить она, – я очень рада, что Эбербах остался позади.

– А как все-таки получилось, что инквизиция обвинила вас? – снова начал допытываться Свинопас. – Я хочу сказать, ведь так просто, за здорово живешь не будут обвинять женщину в колдовстве. Или эта тема вам неприятна?

Магдалена смотрела прямо перед собой на заходящее солнце и молчала. Потом вдруг вскочила и побежала к речке. Зачерпнула пригоршю воды и поднесла ко рту.

Библиотекарь наблюдал за каждым ее движением и тоже не выдержал, побежал за ней и, окунув голову в чистую воду, стал отфыркиваться.

– Я далеко не обо всем вам рассказала, – услышал он рядом голос Магдалены. – За покушением на Рудольфо стояла некая женщина из нашей цирковой труппы, по имени Ксеранта.

Ошарашенный, Свинопас убрал мокрые пряди с лица и посмотрел на Магдалену.

Та продолжала:

– До этого она пыталась убить меня. Когда ей это не удалось, она взялась за канатоходца. Потом призналась мне, что ею двигало, и заявила: «Пусть уж лучше он не достанется никому, если я его не заполучу». Это она подожгла канат, на котором балансировал Великий Рудольфо.

– Вы все еще горюете по канатоходцу, не так ли?

Магдалена медленно покачала головой.

– Честно говоря, поначалу горевала больше. Я была так сбита с толку, что решила на следующий день после его смерти сама подняться по канату, хотя до этого и шагу не сделала на натянутом пеньковом канате.

– Но вы ведь живы, дева. – Свинопас смотрел на нее с недоумением.

Магдалена рассмеялась:

– Я воспользовалась последними каплями эликсира, который был у Рудольфо, – чудодейственной жидкостью, преодолевающей законы природы, пять капель которой достаточно, чтобы почувствовать себя птицей на качающейся ветке.

– И вы в самом деле взошли на башню и не упали с каната?

– Вы когда-нибудь видели птицу, падающую с ветки, если только ее не пронзила стрела или пуля охотника? Надеюсь, я ответила на ваш вопрос?

Потрясенный Свинопас согласно кивнул.

– А что же это за эликсир? Я имею в виду, знаете ли вы его состав?

– К сожалению, нет, – вздохнула Магдалена, следя взглядом за волнами с матовым отливом, в густеющих сумерках накатывавших на берег. – Могу лишь предположить, что рецепт содержится в одной из девяти «Книг Премудрости».

– Но доподлинно это вам неизвестно!

– Да что вообще человек знает доподлинно, кроме того, что рано или поздно он умрет? – рассердилась Магдалена. – Главное в том, что Рудольфо признался мне, что он пользовался эликсиром. А затем в одной из бесед он открыл мне, что рецепт этого и других чудодейственных средств можно найти в «Книгах Премудрости». При этом речь идет вовсе не о волшебстве, а о научных открытиях, применение которых способно изменить все мироздание.

– Эта картина действительно завораживает, – задумчиво произнес Венделин и опустил руку в воду. Затем, проведя мокрой ладонью по лицу, добавил: – Если бы сбылись все наши сказочные мечты, если бы мы умели становиться невидимками, способны были проспать сто или тысячу лет и проснуться в другом времени, если бы наши повозки тащили за собой не лошади, а кобольд, который вместо овса и сена питался бы простым эликсиром, если бы мы, подобно Моисею в Ветхом Завете, могли сделать море сушею или, как Иисус Христос в Новом Завете, научились взлетать на небо, если бы можно было наполнять бутылки нашими словами, как ценным вином, а хоралы Генриха Исаака положить на тарелку, а потом, когда захочется, снова заставить звучать их, тогда…

– И что тогда? – перебила его Магдалена. – Что было бы тогда?

Венделин пожал плечами:

– Тогда ни вам, ни мне не надо было бы волноваться за свое будущее.

– Вы только о деньгах думаете!

– Не только о деньгах, дева Магдалена, хотя в моих размышлениях они играют не последнюю роль. А вы не задумывались, что ваше бегство от инквизиции доминиканцы расценили как признание вины? Это значит, что до конца своих дней вам придется вести подпольное существование, никто не должен узнать, что вы и есть та самая дева Магдалена, которую святая инквизиция приговорила к Божьему суду и которая спаслась бегством от обвинительного приговора.