Текст книги "Исторический прогресс. Историко-философское исследование"

С психологической точки зрения, интересы являются мощным глушителем объективного понимания реальности.

Умение понимать разные интересы и выстраивать соответствующую политику – искусство, доступное далеко не каждому государственному деятелю.

Английский парламент «всегда претендовал на исключительное право контролировать налоги и не намеревался разрешать их увеличение, не получив полного контроля над всем государственным аппаратом». [132,58] В этой сфере противоречие между королем и парламентом было антагонистическим. Ни одна из сторон не хотела уступать. Противоречие было разрешено силой: король кончил жизнь на эшафоте.

В понимании необходимости экономических, политических и духовных преобразований общества парламент стоял выше короля, хотя и он был ограничен в понимании ситуации своими интересами и своим временем. И все же объективное понимание реальности у многих членов парламента (по крайней мере – в палате общин) было выше, чем у короля.

Противоречиями отмечены и взаимоотношения между парламентом и Кромвелем – лордом-протектором. Он разогнал несколько парламентов. Он подбирал депутатов, решал – кому быть депутатом, а кому – отказать в таком праве из уже избранных парламентариев. И это уже при республике. Такого себе не позволял даже король.

Получается, дело не в званиях и титулах, а в том, как владелец этих званий и титулов понимает окружающий мир и самого себя, насколько объективно такое понимание, насколько в нем развита потребность в объективном понимании. Чем ниже уровень объективного понимания реальности и самого себя у человека – вообще и у главы государства – в частности, тем больше ошибок он будет допускать, тем больше у него будут усложняться проблемы, по которым он должен принимать решения.

Человек – продукт своего времени. Это верно. Но сознание отдельных людей может опережать свое время, а может – безнадежно отставать от него.

Решающе влияние на революционный процесс оказала новая регулярная армия, созданная Кромвелем.

Колоссальные социальные потуги изменить жизнь общества к лучшему при огромных людских потерях кончились улучшением условий для людей богатых (купцы, торговцы, предприниматели).

Революционный процесс, по сути, не был доведен до конца. Удовлетворив интересы класса имущих, он был не только остановлен, но в политической сфере началось движение вспять. Пышный двор лорда-протектора, сохранение новой знатью напыщенности прежней знати, пренебрежительное отношение новой власти к народу, прежние методы борьбы с бунтующей чернью – все это были признаки вырождения революции, трансформации ее в свою противоположность – в контрреволюцию. За всем этим стояло ограниченное понимание лидерами революционного процесса, включая Кромвеля, потребностей общества, путей его изменения к лучшему, непонимание интересов трудового народа. Все это обусловило возврат к монархии. Хотя и создало условия для развития капитализма.

Таким образом, стоит признать, что прогресс для одних классов, для экономической сферы стал возможен за счет регресса для других классов, за счет их жизней, здоровья, благополучия, ущемления гражданских прав. Ведь неимущие не получили права голоса, остались людьми второго сорта.

Эта тенденция революционного процесса прослеживается и в последующих революциях в других странах: в революционном процессе вольно или невольно участвует все население, а плоды революции достаются только его части, тем, кто имеет большие деньги и власть.

Так революция превращается в пособника ее противников, преобразуется в силу ее разрушающую. Очень велика инерция исторического процесса, и недостаточен интеллект лидеров революции, чтоб выполнить такую титаническую работу, как полное преобразование общества.

Здесь уместно вспомнить слова Д.Мильтона – поэта, мыслителя, современника и участника английской революции. «Если люди не идут упорно по пути добродетели, – пишет Д.Мильтон, – то потомство увидит, что был богатый урожай славы, что представлялась возможность для величайших достижений, лишь не было людей для их осуществления; однако были люди, которые могли дать верный совет, увещевать, вдохновлять и возложить неувядаемый венок славы на голову знаменитых актеров столь славной сцены». [105,182]

Мысль остается верной и в XXI веке.

А вот оценка тех времен и событий Томаса Гоббса – мыслителя, современника английской революции: «…тот, кто тогда взглянул бы…на мир и понаблюдал за поступками людей, особенно в Англии, тот мог бы узреть все виды несправедливости и безумия, которые только может представить нам мир, и как они были произведены их источниками – лицемерием и самомнением, первое из которых есть двойная несправедливость, а второе – двойное безумие». [26,681]

Французская революция конца XVIII века

В 1774 г. на престол Франции взошел двадцатилетний Людовик XVI, человек слабохарактерный, безвольный, плохо понимающий общество, которым ему предстояло управлять. В наследство от своих предшественников – королей он получил кроме трона разрушенную экономику и пустую казну: чрезмерная пышная жизнь королевского двора, войны – требовали очень больших расходов. Намного больших, чем их можно выжать из городских ремесленников и феодально зависимых крестьян. Новому королю нужно было где-то доставать деньги. Поскольку сам он в этих вопросах был человеком совершенно не компетентным, он постоянно менял министров, пытаясь среди них найти того, кто сможет наполнить казну.

2 мая 1775 г. возле Версальского дворца собралась огромная масса обездоленных, требуя улучшения жизни. Бунтовщиков разогнали, двоих повесили. Это был один из первых порывов надвигающегося урагана.

1788 г. Накануне жатвы выпадает сильнейший град, практически уничтоживший урожай. Ко всем бедам добавляется голод.

2 августа 1788 г. – всеобщее ликование: король возвратил министра финансов Неккера. Лозунги: «Да здравствует король! Да здравствует Неккер!» Появился человек, на которого возлагаются большие надежды. Он еще ничего не сделал. Даже еще не занял свой пост. Но уже народное ликование. Как мало нужно народу – надежда.

14 сентября 1788 г. Снова – всеобщее ликование. Носят портреты Неккера. Народ полон надежд, что есть человек, который сможет одолеть их бедственное положение. Ликование переходит в уличные беспорядки, которые жестоко подавляются. Много убитых и раненых. И ликование, и беспорядки – проявление социальной стихии, где, с одной стороны, реальность воспринимается достаточно объективно: нет условий для нормальной жизни. С другой стороны, отсутствует объективное понимание того, что нужно сделать, чтобы улучшить положение. В социальной психике будущее представлено в форме надежды на человека, который сможет улучшить жизнь народа. Существующая власть сделать этого не сможет. Какие основания так судить о власти? Один из депутатов парижского парламента вносит законопроект по финансам. Ему возражают. На вопрос – «А что будут есть люди?» автор проекта отвечает без раздумий – «Пусть люди жрут траву». [50,79] Естественно, пресса информирует общество о таком откровении депутата. Какие настроения у трудового люда могли вызвать такие слова?

Время идет. В обществе нет изменений к лучшему. Казна по-прежнему пуста. Надежды на талант финансиста не оправдались.

24 января 1789 г. Королевский эдикт о Генеральных штатах, которые должны найти выход из катастрофического положения. Генеральные штаты – высшее сословно-представительное учреждение, собираемое королем по мере надобности. Не собиралось более двухсот лет – не было надобности. Дорожает хлеб, сокращается торговля, на фабриках вспыхивают бунты. Разгромлена бумажная фабрика. Сотни убитых.

В Париж съезжаются депутаты Генеральных штатов. Их 1214 человек – представителей трех сословий: дворянство, духовенство и третье сословие (адвокаты, врачи, ученые, буржуа). Первые два сословия не платят налогов. Их платит только третье сословие. По существующим правилам Генеральные штаты состоят из трех сословных палат. Обсуждения проходят по палатам. Там же принимаются решения. Каждая палата имеет один итоговый голос. В первых двух палатах – по 300 депутатов. У палаты общин (третье сословие) депутатов 600, но итоговый голос один.

5 мая 1789 г. король тронной речью открыл работу Генеральных штатов.

Конфликт возникает по процедурному вопросу: как проверить полномочия депутатов? Дворяне и духовенство настаивают на проверке полномочий по палатам. Третье сословие настаивает на проверке полномочий на общем заседании. Идут дни, недели, а Генеральные штаты никак не могут приступить к работе.

12 июня 1789 г. – палата общин начала проверку полномочий. К ним примкнуло 19 человек духовенства.

17 июня 1789 г. – палата общин провозгласила себя Национальным собранием. Не сословным, а общенациональным институтом. Формируются комитеты, рассматриваются вопросы. Депутаты палаты общин принимают присягу. К ним присоединяются 149 человек из палаты церковников. Со временем – остальные церковники и 48 дворян. Король предписывает дворянству присоединиться к общинникам. И хотя Национальное собрание провозгласило себя не сословным, а общенациональным институтом, неизбежно происходит размежевание по сословному признаку. Т. е. – формально существует равенство всех депутатов, но в сфере субъективного фактора господствует сословный интерес. При этом пропорции депутатов противоположны таким пропорциям в обществе: реальное большинство трудового люда в обществе имеет абсолютное меньшинство голосов в Национальном собрании. И наоборот: абсолютное меньшинство зажиточных людей в обществе в Национальном собрании имеют абсолютное большинство голосов.

Ситуация несправедливая, но закономерная: в Генеральные штаты избирали людей, имеющих более высокий уровень образования и духовной культуры. При этом нужно иметь в виду, что избиратели имели имущественный ценз. Т. е. крестьяне, ремесленники, наемные работники практически были лишены избирательных прав. И тот факт, что среди депутатов Национального собрания оказалось какое-то количество представителей их интересов, говорит о том, что среди депутатов – представителей зажиточных слоев общества, были люди, для которых личный материальный интерес не являлся доминантой в их психике. Для них духовной потребностью была необходимость в объективном осмыслении реальности. Этому содействовала деятельность просветителей Дидро, Руссо, Монтескье и др.

Преобразование Генеральных штатов, которые были созваны по воле короля, в Национальное собрание было воспринято в королевском дворце, как бунт.

23 июня 1789 г. – Король прибыл в Национальное собрание, распустил его и отменил все его решения и законы. Депутаты не подчинились воле короля. Более того: они объявили личность депутата неприкосновенной. Бунт должен быть подавлен. К Парижу движутся иностранные наемники. В ответ – вооружаются патриоты – санкюлоты (ремесленники и наемные рабочие).

Тяжелое положение с продовольствием. «…в Париже пекарни находятся в осаде, …в провинции люди живут на хлебе из мякины и на вареной траве». [50,112]

«На сам зал заседаний Национального собрания наведены пушки». (там же)

В Париже и провинциях голодный люд бунтует и вооружается. Брожение в гвардейских частях: есть полки, которые отказываются стрелять в народ. Поэтому у короля вся надежда на наемников.

«Голодные бедняки сжигают городские таможенные заставы, где взимаются пошлины с продовольствия, и требуют хлеба». [50,115]

Уволен со своего поста министр Неккер, на которого еще недавно и король, и народ возлагали большие надежды. Его место занимает депутат, сказавший «пусть народ жрет траву!» Это сеет смятение и подозрение в заговоре в головах тружеников. Ропот нарастает, переходит в ярость, подстегиваемую страхом. В Париже – «толпа вооруженных топорами, дубинами, чем попало» [50,116] Первые столкновения парижан с войсками. Первая кровь. Звучит кличь: «К оружию!», «…оружейные лавки взломаны и разграблены, улицы – живое пенящееся море…» (там же)

Избирательный клуб Парижа объявляет себя временным муниципалитетом и принимает постановление о немедленном образовании парижской милиции. «Работа прекратилась во всех ремесленных мастерских, кроме кузнечных цехов, где без устали куются пики, и частично, где готовят на ходу продовольствие: ведь есть все-таки нужно». [50,118] По улицам движется большая вереница в несколько десятков телег, груженных хлебом. Это толпа реквизировала склад исправительного дома, находящегося на попечении монахов. Погромы, пожары – будни Парижа. Взломаны двери долговой тюрьмы, освобождены должники аристократов, но не уголовники. Бунтовщики захватили все заставы вокруг города, лишив аристократов возможности бежать.

«Все ревет, бурлит и вопит; бьют барабаны, звонят колокола, носятся глашатаи с колокольчиками». [50,119] Французская гвардия – 360 чел. – с амуницией и оружием – переходит на сторону народа. В кузницах изготовлено 50 тыс. пик. Возникают баррикады. На улицах – патрули новорожденной Национальной гвардии. «Быть свободным – это глубокая, более или менее осознанная потребность всего нашего естества. Свобода – это единственная …цель всей человеческой борьбы, трудов и страданий на этой земле». [50,120]

Верховное Национальное собрание заседает. Оно обращается к королю с просьбой вывести войска. Тщетно. Депутаты Национального собрания принимают решение о том, что заседания будут постоянными, пока обстановка не нормализуется.

Десятки тысяч национальных волонтеров – органическая часть бурлящей толпы. Продолжается поиск оружия и реквизиция найденного.

9 июля 1789 г. – Национальное собрание стало именоваться Национальным Учредительным собранием. Оно «идет своим путем, составляя конституцию, а Французская революция идет своим». [50,139]

Практически возникло троевластие: король, Учредительное собрание и восставший народ. Только он имел решающее влияние на реальный ход событий. Ему противостоит король и поддерживающая его знать.

14 июля 1789 г. – Крики: «К Бастилии!» Бастилия – тюрьма, в которой находится семь заключенных. Но она – символ королевского и аристократического своеволия. Крепость осаждена. Льется кровь. Господствует безумие. Бастилия пала. Разъяренные толпы расправляются с неугодными. Страну охватили крестьянские волнения. Голод, очереди за хлебом, забастовки, вызванные растущей ценой на хлеб.

26 августа 1789 г. Учредительное собрание принимает «Декларацию прав человека и гражданина». Документ исторический, оказавший довольно сильное влияние на земную цивилизацию. И все же он был противоречив по своему содержанию. Формулы «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», «свобода, равенство, братство» – безусловно, были прогрессивными, выражали светлую мечту угнетенных народных масс. «Однако таким же священным и нерушимым было объявлено право собственности, право, которое в конечном итоге сводило на нет предыдущие положения декларации и освящало эксплуатацию человека человеком» [70,83]

Учредительное собрание предоставляет королю право на время приостанавливать свои решения (ограниченное право вето). Народ, внимательно следивший за всем, что происходит в стенах учредительного собрания, возмущен. Это была капля масла в огонь революции.

5 – 6 октября 1789 г. – поход голодных женщин на Версаль (резиденция короля). Разгром дворца. Это – вандализм, выход негативных эмоций, который ничего не меняет в жизни трудового люда. После вытеснения бунтующей толпы из дворца, король вышел на балкон и был встречен возгласами «Да здравствует король!» Это – свидетельство того, что у восставшего народа было смутное представление – что нужно делать.

6 октября 1789 г. – король с семьей возвращен из Версаля в Париж. Этот акт – явное ограничение власти короля Учредительным собранием. Ограничение, которое король принял безропотно. Власть практически переходит к Учредительному собранию.

19 декабря 1789 г. – издается указ о выпуске бумажных денег.

15 января 1790 г. – принимается закон об административном устройстве.

В политической жизни страны на первый план выходит сословие адвокатов, имеющее в учредительном собрании большое количество представителей.

В Париж устремляется большое количество людей из провинций Франции и из многих европейских стран.

4 февраля 1790 г. – в Национальном собрании после выступления короля принимается клятва в верности королю, закону, конституции, которую вырабатывает Национальное собрание. С энтузиазмом клятву повторяет народ по всей стране.

14 июля 1790 г. – праздник Федерации. При огромном стечении народа принимается присяга на верность королю, закону и нации.

Казалось бы – порядок восторжествовал, страна должна успокоиться, жизнь общества должна войти в нормальный ритм. Но – это только на первый взгляд. Это было большой иллюзией ликующего народа. Иллюзией, когда люди принимают желаемое за действительное. Иллюзией, которая возникает при малейшем улучшении жизни. Даже – при намеке на возможное улучшение. Все мы знакомы с коварством иллюзий, но все никак не научимся не попадать в ее плен.

Волнения в армии: невыплата жалования, конфликты между солдатами (крестьяне и ремесленники) и офицерами (дворяне).

Дворяне массово эмигрируют.

Национальное собрание покидают монархисты. Они настроены агрессивно против патриотов. Частыми стали дуэли. По сути – это поднимает голову контрреволюция. Аристократы очень болезненно воспринимают малейшее ущемление их прав, тенденцию к утверждению законности. Лишь небольшая их часть под влиянием последних событий стала искренними патриотами новой Франции.

Не прекращаются бунты, восстания, разгромы, мятежи, стачки голодных рабочих, нужда низших слоев населения. Ситуацию усугубляет суровая зима.

Национальное собрание принимает решения, которые порой вызывают бурное возмущение масс.

Забастовки порой проводятся по инерции, в силу проявления рефлекса подражания, когда бастующие сами не знают, чего хотят. Ремесленники продолжают вооружаться.

На площади сжигается чучело папы Пия VI.

14 июня 1791 г. – бегство короля с семьей. Поимка беглецов и возвращение их в Париж.

17 июля 1791 г. – в Париже расстреляна мирная демонстрация, требовавшая низложения короля. Сотни жертв. Эта акция означала окончательный раскол третьего сословия на буржуазию, склонную к контрреволюции, и буржуазных демократов – сторонников бунтующего народа.

14 сентября 1791 г. – королю вручается текст конституции. Он ее подписывает. Франция стает Конституционной монархией.

«Конституция …провозглашала принцип верховенства нации. Высшая законодательная власть вручалась Законодательному собранию – однопалатному органу, избираемому сроком на два года. Главой исполнительной власти являлся король, назначавший министров и высших военачальников и наделенный правом приостанавливающего вето. Личность короля объявлялась неприкосновенной; ответственности перед Собранием подлежали только министры. Выборы в Законодательное собрание были двухстепенными, правом избирать и быть избранными, как в Собрание, так и в любой другой административный или муниципальный орган пользовались лишь активные граждане. Конституция не разрешала аграрного вопроса и узаконивала рабство, существующее во французских колониях». [70,188]

В это же время Учредительное собрание принимает решение, запрещающее депутатам баллотироваться в Законодательное собрание.

30 сентября 1791 г. – последний день работы Учредительного собрания.

1 октября 1791 г. – начинает работать Законодательное собрание (Первый парламент), избранное в соответствии с новой Конституцией. Состав собрания: 745 чел. – большинство – буржуазная интеллигенция (писатели, журналисты, адвокаты, прокуроры; есть офицеры, примкнувшие к революции); 250 чел. – феяны – конституционные монархисты; 350 чел. – внефракционные; 136 – левые (представители якобинского клуба и клуба Кордельеров). Законодательное собрание не может вносить изменения в Конституцию. Его полномочия – 2 года. [50,300–304]

К сожалению, ни Конституция, ни появление парламента не внесли спокойствия ни в сам парламент, ни в общество. В парламенте бушуют эмоциональные бури. Вскоре здесь появляется антиконституционная коалиция. В провинциях – бунты и противостояния. «…виноградники потоптаны, всюду царит кровавая жестокость, безумие всеобщей ярости и ожесточения. Разрушение и анархия повсеместны…» [50,313] Голод. Нет сахара. Подкупы, Паника.

27 августа 1791 г. – подписана Пильницкая декларация – заговор правителей Европы в поддержку короля Франции. К проблемам внутренним добавилась проблема внешняя – угроза интервенции. По этому поводу Карлейль Т. замечает: «…зло, исходящее от эмигрантской знати, более всех других зол роковым образом повлияло на судьбу Франции». [50,320]

Разлагается армия: дезертирство целыми воинскими подразделениями. Вето короля на принимаемые законы парализуют работу Законодательного собрания.

Есть острая потребность в разумной организации жизни общества, но нет людей, верно понимающих объект управления и ситуацию, в которой он находится. Т. е. – нет людей, умеющих управлять жизнью общества. В обществе накопилось много противоречий. Взрыв революции выплеснул наружу огромную массу негативных эмоций, несущих колоссальную разрушительную силу. Требуется большое искусство управлять этой стихией. Но таковых людей нет. Тысячи жизней исчезают в этом хаосовороте, хотя все жаждут счастья и благополучия. Таковы люди. Такова их природа. «Свобода! Равенство! Братство!» Красивый лозунг. Но вот реализовать его на практике – не получается. В реальности: зависимость, рабство, непонимание друг друга, бедные и богатые, взаимная вражда, ненависть, нетерпимость, безжалостность, жестокость. Абстрактное желаемое и конкретная реальность – далеко не одно и то же.

Парадоксальность происходящего выражается в словах одного из депутатов: «У нас будет равенство, хотя бы нам пришлось сойти за него в могилу». [50,335]

20 апреля 1792 г. – Законодательное собрание по просьбе короля, под давлением новой буржуазии, принимает декрет о войне: нужно защищать страну от угрозы иностранного вторжения. Война объявляется Австрии. Война – не столько как средство отпора внешнему врагу (Австрия выступает в поддержку короля Франции), сколько как средство отвлечения народа от бедственного положения.

Очередные вето короля, наложенные на решения законодательного собрания, стали последней каплей, переполнившей терпение народных масс, с нетерпением ждущих улучшения жизни.

20 июля 1792 г. Собирается громадная толпа жителей окраин Парижа с намерением идти к королю с петицией. У многих в руках пики. На всякий случай участники мирного шествия прихватили с собой пару пушек. Дворец короля окружен солдатами и пушками. После длительных переговоров с охраной манифестантов впускают на территорию дворца. Бунтари врываются во дворец. Король выходит к бунтовщикам. Ему вручают красный колпак свободы. Он надевает его. Крики: «Вето! Патриотическое министерство!» Мэр Парижа долго увещевает толпу. И толпа потихоньку расходится, не зная, что делать дальше. На этот раз обошлось без кровопролития.

Как видим, у людей нет ненависти к королю, как к таковому. Люди не приемлют только те его действия, которые противоречат их интересам. Хотя, конечно, они так не думают. В обществе много недовольных тем, что простолюдины посмели оскорбить короля. В высших слоях общества – антиякобинские настроения. (Якобинцы – представители революционно-демократичеcки настроенной буржуазии в союзе с народом.) Вынашиваются планы устранения якобинцев силой. Заговорщики не находят среди солдат желающих участвовать в такой акции.

На Париж движется полутысячная колонна марсельцев, которые «умеют умирать». Они идут «свергнуть тирана». Такие же потоки текут из многих муниципалитетов. Они несут петиции, требования, просьбы.

11 июля 1792 г. Законодательное собрание объявляет – Отечество в опасности! Всеобщая мобилизация. Подъем патриотических чувств.

29 июля 1792 г. – схватка между гренадерами марсельцами, пришедшими в Париж. Есть погибшие.

В Законодательное собрание со всех концов страны поступают требования о низложении короля. Депутаты, погрязшие в дебатах, не могут принять решение о судьбе короля. Народ возмущен и взбудоражен. Сторонники короля активно готовятся к его защите. Воинские части, верные королю, готовы дать отпор бунтовщикам.

Ночь на 10 августа 1792 г. Раздается звук набата. Его подхватывают другие колокола. Зловещие звуки наполняют ночную темень. Что должны чувствовать люди в такую ночь?

Среди депутатов «царят смущение, нерешительность и праздная болтовня». [50,354]

Париж замер в тревожном ожидании. Возле ратуши – толпа. Это собирается суд. «Но суд не писаного закона, а первобытного кулачного права, суд, взволнованный до истерики, жестокий, как страх, слепой, как ночь…» (там же) Первый приговор этого суда. Первая жертва. Первая кровь. Утро. Улицы заливает поток пик и ружей. Цель этого потока – резиденция короля. Марсельцы из трех пушек дают залп по дворцу. Швейцарцы дают ответный залп. Мщение! Победа или смерть! Гром ружейных выстрелов с обеих сторон. «Париж превратился в ад». [50,359] Бунтовщики громят замок. Король приказывает прекратить стрельбу. Сотни убитых и раненых. «Около сотни повозок с нагроможденными на них трупами направляются к кладбищу…сопровождаемые воплями и плачем…» [50,361] Сам король с семьей спасается в стенах Законодательного собрания.

Вносится предложение низложить короля и немедленно созвать Национальный Конвент.

Рушатся памятники королям.

В Париже – новый состав муниципалитета. Он называет себя Генеральным советом Коммуны.

13 августа 1792 г. – королевскую семью поселяют в тюрьму Тампль. Это – фактическое низложение короля, конец тысячелетней монархии и господства поддерживающей ее крупной буржуазии. Но это так же означает конец действия Конституции, принятой менее года назад, и начало гражданской войны. Страна фактически раскалывается на два враждующих лагеря: сторонники Конституции и сторонники новых порядков. За разным отношением к Конституции резко обнажились интересы разных классов – буржуазии и трудящихся. Может ли гражданская война разрешить эти противоречия и привести к обществу социальной справедливости, которое смутно представляли себе революционно настроенные массы? С определенностью можно сказать одно: будет громадное количество человеческих жертв. По поводу этих событий Карлейль Т. замечает: «…история этого периода писалась исключительно в припадках истерики». [50,368] Там, где господствует истерика, там разумности нет и быть не может.

Коммуна Парижа (муниципалитет) стала общенациональным органом. Она организовала избрание Конвента.

«…два больших движения волнуют расстроенный ум нации: движение против внутренних изменников и движение против чужеземных деспотов».[50,371]

17 августа 1792 г. – утвержден Верховный суд (трибунал семнадцатого). Работает гильотина.

Страну накрыла волна террора. Суды творят расправу. Они не подчиняются Законодательному собранию. Вот рассуждение Марата по этому поводу: «…отечество только что спасено из бездны благодаря пролитой крови врагов революции, средству, на которое я беспрестанно указывал, как на единственно действенное». [45,13]

Яркими сторонами жизни общества являются равенство и нужда.

Восстание в Вандее.

3 сентября 1792 г. – издан Манифест наблюдательного комитета Парижской Коммуны, одобривший террор.

Законодательное собрание существует только формально. Оно утратило силу высшего государственного органа.

Забыт лозунг – «Свобода! Равенство! Братство!». Утверждается человеческая дикость, творя разрушительный социальный хаос.

21 сентября 1792 г. Избран Конвент. 750 делегатов. Из них жирондистов (представители республиканской торгово-промышленной и земледельческой буржуазии) около 200 чел., монтаньяры (представители демократических кругов буржуазии, в большинстве – якобинцы) – больше 100 чел., большинство – Болото. Среди депутатов преобладают юристы, служащие, люди свободных профессий. Есть немного дворян. В нем не было роялистов (сторонников королевской власти) и санкюлотов (городская беднота). «В Конвенте не было организованных и четко разграниченных партий с идеями, сведенными в стройные программы; скорее можно говорить о направлениях, нечетко разграниченных, во главе с двумя генеральными штабами – жирондистов и монтаньяров. Их противопоставляли друг другу…классовые интересы». [45,526]

Конвент провозглашает Республику.

Голод. Хлебные бунты. Суровая зима.

Конвент решает судьбу короля.

21 января 1793 г. – король гильотинирован. Париж ликует.

25 февраля 1793 г. К Конвенту устремляется много манифестаций с требованием хлеба, мыла.

Возле булочных – большие очереди. Умы полны фантазий о причинах нехватки хлеба.

Нет такой науки, которая объясняла бы, как управлять хаосом. Социальные силы, волей судьбы представленные в высшем органе государственной власти, не слышат друг друга, а значит – не могут договориться между собой. «…они не могут не только действовать совместно, но и существовать совместно…» [50,432] Сталкиваются разные интересы и разное понимание социальных проблем, которые нужно решать немедленно. Столкновения происходят в атмосфере абсолютной уверенности каждой из сторон в своей абсолютной правоте, при неумении и нежелании слышать и понимать друг друга. У каждой из сторон – свои аргументы, своя логика. Интересы личные и классовые ставятся выше интересов общества. В таких условиях парламент превращается в поле сражений, где проблемы решает не разум, не логика, а эмоции, интриги, силы характеров, наглость, ненависть к оппоненту. Рукоприкладство, насилие – явление повсеместное и в обществе, и в Конвенте – органе, избранном демократическим путем. Конвент расколот. Жирондисты и якобинцы – смертельные враги. Представители нижних сословий общества, попав в парламент, получили возможность публично изобличать своих многовековых врагов – буржуев, знать. И делают это, особо не выбирая средств. В таких условиях неизбежны жертвы. Кровь людская льется, как вода. «В эгоизме и скудости ума нет недостатка ни с той, ни с другой стороны…» [50,436] «…обе стороны совершили столько преступлений, что, для того, чтобы их покарать, надо было бы покрыть эшафотами всю эту несчастную страну». [45, 159]

Во всех муниципалитетах созданы Революционные комитеты. Состоят они преимущественно из санкюлотов (люди наемного труда). По стране – это 44 тыс. чел.

Трибунал семнадцатого преобразован в Революционный трибунал.

Под натиском якобинцев Конвент принимает «Закон о максимуме», который предполагает предельную цену за продукцию, обязательную декларацию о количестве произведенного товара, принуждение к продаже того, что больше минимума. Вводятся прогрессивные налоги. Принято решение о «принудительном заеме в миллиард». Революции нужны деньги, а они есть только у толстосумов. Продается имущество эмигрантов.