Текст книги "Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок»"

Кафе «Полустанок»

Полустанок, штат Алабама

18 ноября 1940 г.

Культяшка играл в своей комнате – стрелял из пистолета резиновыми шариками по картонным дроздам. Руфь что-то писала, и тут влетает Иджи – она вернулась с очередной сумасшедшей рыбалки клуба «Маринованный огурец».

От радости Культяшка прыгнул ей на шею, едва не сбив с ног. Руфь тоже обрадовалась: она всегда беспокоилась, если Иджи уезжала на неделю или больше, особенно когда дело касалось реки и Евы Бейтс.

Культяшка побежал на кухню и тут же вернулся.

– А где же рыба?

– Понимаешь, Культяшка, – сказала Иджи, – дело было так. Рыбу мы, конечно, поймали, но она оказалась такая здоровенная, что мы не смогли вытащить ее из воды. Мы ее сфотографировали, и одна только фотография весила целых двадцать фунтов.

– Ой, тетя Иджи, да не поймали вы никакой рыбы!

В это время послышался голос:

– Ау-у! Это мы с Альбертом к вам в гости пришли… – И в комнате появились высокая симпатичная женщина с волосами, закрученными узлом на затылке, и умственно отсталый мальчик примерно одного с Культяшкой возраста.

Они зашли на чашечку кофе, как, впрочем, делали каждый день последние десять лет, и всегда им были рады.

– Привет, – сказала Иджи. – Как делишки?

– Прекрасно, – ответила Нинни и села. – А вы, девочки, как?

– Знаешь, Нинни, мы хотели поесть на ужин рыбки, но, видно, она решила не клевать на эту удочку – Руфь засмеялась. – Ничего не поделаешь, придется поужинать фотографией.

Нинни огорчилась:

– Ну-у, Иджи, а я-то мечтала о жирной зубатке. Люблю хорошую рыбу. Стыдно сказать, я ведь только один раз ее и пробовала.

– Нинни, – сказала И джи, – зубатка не клюет в такие холода.

– Нет? Надо же! А я почему-то думала, что зимой рыбы так же хотят есть, как и летом.

– Действительно, Иджи, почему они не клюют зимой? – спросила Руфь.

– Ну только не потому, что есть не хотят. Вообще-то, это зависит от температуры червя. Зубатка, даже самая голодная, не станет глотать холодного червя.

Руфь посмотрела на Иджи и покачала головой, в очередной раз удивляясь ее фантазии. Но Нинни сказала:

– Логично. Я, например, сама терпеть не могу холодную еду. Но мне кажется, даже если ты подогреешь этих червяков, прежде чем на крючок насадить, они все равно остынут, пока опустятся на дно реки, правильно я говорю? Кстати, о холоде. Как зима-то разошлась! У вас тут холодина, как в подземелье.

Альберт с Культяшкой стреляли по картонным дроздам, а Нинни пила кофе. Вдруг она сказала:

– Культяшка, приходи к нам пострелять по дроздам, которые сидят у меня на телефонных проводах. Нет, я не хочу, чтобы ты их убивал, просто припугни, и все… А то они своими лапками подслушивают мои разговоры.

Руфь, обожавшая Нинни, спросила:

– Ты это всерьез, Нинни?

– А как же, милая, это ведь Клео сказал.

«Слэгтаун ньюс»

Бирмингемская газета для цветных мистера Милтона Джеймса

19 ноября 1940 г.

ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА

МОШЕННИЦА УШЛА, ПРИХВАТИВ 50 ДОЛЛАРОВ Миссис Салли Джинкс, проживающая по адресу Хауэлл-стрит, 68-С, вчера вечером заявила в полиции, что стала жертвой мошенничества. Миссис Джинкс сказала, что женщина, назвавшая себя сестрой Белл, пришла к ней в дом и каким-то образом убедила ее завернуть пятидесятидолларовую купюру в салфетку, положить в сундук и не трогать сверток четыре часа. Когда салфетку развернули, денег не оказалось.

Супруги Робинсон передают своим друзьям, что потеряли друг к другу всякий интерес.

НАШИ УЛИЦЫ ОСИРОТЕЛИ

Появилось ощущение, что Восьмой авеню чего-то недостает.

Артису О. Пиви, чья слава гремела по всему городу, видимо, крепко пришелся по душе «Город на ветрах»[26]26
  Так называют Чикаго, где часто дуют сильные ветры с озера
  Мичиган.


[Закрыть]. Женская часть населения наверняка будет по нему страшно скучать.

До нас дошли сведения, что мисс Хелен Рейд пришлось вызвать полицию: в ее дом поздно ночью пытался проникнуть взломщик и причинить ей телесные повреждения… Прибывшая полиция обнаружила мужчину который прятался в подвале со штуковиной для колки льда, и уверял, что он всего лишь разносит лед по домам.

Не тот ли это самый мистер Шепард, который в прошлом году ухаживал за мисс Рейд?

…Клуб «Эсквайр» готовится к ежегодной встрече своих членов, где они обычно отрываются по полной программе.

МУЗЫКАЛЬНЫЕ НОВИНКИ

Гвоздь сезона, «Афроамериканская фантазия» Эллингтона, привлекла всеобщее внимание. Пианист в «Креоле» сбацал буги-вуги, звучало это несколько странно, но зажигательно.

Десятая авеню

Чикаго, штат Иллинойс

20 ноября 1940 г.

В Чикаго шел дождь. Артис О. Пиви бежал по улице. Увидев надпись «Дары моря. Жареная рыба за 35 центов», он юркнул под навес. Через дорогу, в «Альгамбре», шли «Удачливые воры» и «Империя гангстеров». Он и сам чувствовал себя беглецом, уехав так далеко от дома, чтобы спрятаться от некой дамочки по имени Электра Грини.

Артис стоял под навесом, курил «Честерфилд» и размышлял о суете жизни. Его мать как-то сказала, что, когда у нее дурное настроение, ей достаточно подумать о дорогом Иисусе, чтобы воспрянуть духом.

Однако не мысль об Иисусе подняла настроение Артису, а вполне земная чернокожая красотка с пухлыми губами и на высоких каблуках. У Артиса сразу воспрял не только дух, но и кое-что еще, к большому удовольствию вышеназванной. В этом и была главная проблема его жизни: слишком уж часто он влюблялся, и слишком безрассудно.

Он то и дело ввязывался в опасные игры, в результате которых на сцене появлялся муж возлюбленной, поскольку Артис ни в чем не знал границ. Любое существо женского пола, попав ему на глаза, тотчас становилось его собственностью. Он плевать хотел на чужие территориальные права, поэтому ему то и дело приходилось ощупывать свое тело, проверяя, нет ли ножевых ран и переломов, и очень часто искомое находилось. Застукав Артиса с неподходящей женщиной и в неподходящий момент, одна бронзовокожая амазонка пырнула его штопором. После этого происшествия, в результате которого у него остался шрам на, так сказать, интересном месте, Артис стал более осмотрительным. Теперь он опасался морочить голову женщинам, которые превосходили его габаритами. Тем не менее он оставался сердцеедом. И слишком многие искали его этим вечером. Маленький, худой и темнокожий до синевы, он стал источником множества неприятностей для представительниц противоположного пола. Одна крошка даже умудрилась выпить банку лака для пола и запить его кружкой хлоракса, пытаясь уйти из мира, в котором существовал Артис. Она выжила, проклиная ядовитую гадость, навсегда испортившую ей цвет лица, а он с тех пор боялся выходить на улицу, так как она иногда подкрадывалась сзади и что есть мочи била его по голове сумочкой, набитой камнями.

Но с Электрой Грини дела обстояли куда серьезней, это вам не сумочка с камнями. У нее был пистолет 38-го калибра, мало того, она умела с ним обращаться и, обнаружив его измену, грозила расправиться с его мужским достоинством. А изменил он ей не один раз, а восемь, если уж быть точным, с мисс Делилой Вудс, ее заклятой враги-ней, которая поспешила убраться из города.

Артис стоял под навесом, и ему было до того тошно, что смерть казалась избавлением. Он скучал по Бирмингему и хотел только одного: вернуться.

Каждый день до того, как он в спешке покинул Бирмингем, Артис садился в свой двухцветный, голубой с белым, «шевроле» и ездил на Красную гору любоваться закатом. Оттуда он смотрел вниз, на чугунолитейные заводы, на их башнеподобные трубы, извергавшие рыжий дым, который стелился до самого Теннесси. В этот час, когда небо было окрашено красно-пурпурными отсветами заводов, когда неоновые огни, подмигивая и приплясывая, струились по центральным улицам к Слэгтауну, город казался Артису самым прекрасным местом на земле.

Бирмингем – город, который во времена Великой депрессии Рузвельт назвал «самым пострадавшим городом Соединенных Штатов», где люди доходили до последнего края нищеты: Артис знал человека, который давал стрелять в себя за деньги, и девчонку, которая три дня вымачивала ноги в рассоле с уксусом, чтобы выиграть танцевальный марафон… Этот город с самым низким доходом на душу населения прослыл самым веселым и самым зрелищным местом Юга.

Бирмингем – город с самым высоким уровнем неграмотности и венерических заболеваний, но с самым большим количеством воскресных школ среди всех городов Америки… Город, где по улицам разъезжали грузовики, развозившие белье из прачечной, с надписью на борту «Мы стираем только для белых» и где темнокожие ездили в трамваях за деревянным барьером с табличкой «Для цветных» и поднимались в многоэтажных универсамах на грузовых лифтах.

Бирмингем – южная столица наемных убийц, где только в 1931-м был убит 131 человек…

Все это так, и тем не менее Артис любил свой Бирмингем истовой любовью – от южной его границы до северной. Он любил его в любое время года: промозглой дождливой зимой, когда красная глина сползает с холмов и растекается по улицам, и душным зеленым летом, когда виноградники покрывают склоны гор и обвивают деревья и телеграфные столбы, а воздух становится тяжелым и влажным от ароматов гортензий и барбекю. Он изъездил вдоль и поперек всю страну от Чикаго до Детройта и от Саванны до Чарльстона и Нью-Йорка, но каждый раз, как он возвращался в Бирмингем, его переполняло счастье. Если и есть на свете такая штука, как абсолютное счастье, то это ощущение, что ты – в правильном месте. И когда Артис приезжал в Бирмингем, он был абсолютно счастлив.

И вот сегодня он принял решение: пора двигаться к дому. Потому что ему легче умереть, чем прожить без Бирмингема. Он скучал по этому городу так, как большинство мужчин скучают по своим женам. А именно женой и рассчитывала стать ему мисс Электра Грини – если, конечно, оставит его в живых.

Когда он проходил мимо бара «Флейта и барабан», кто-то запустил в музыкальном автомате песенку:

 
Дорога на Юг ведет до Бирмингама,
А Юг, мой друг, в штате Алабама.
А в Алабаме все танцуют джаз —
Ночи напролет, и так за часом час.
 
 
И все сюда едут, все сюда идут,
Потому что джаз – он вот он, тут!
О южный, нежный джаз, он в сердце твоем,
Он в твоих глазах сияет тихим огнем.
 
 
Здесь тебя примут, ты здесь ко двору.
Приходи, парень, и слушай игру.
Давай к нам, парень! Живи без тревог…
Давай к нам, парень, не жалей ног!
 
 
Здесь танцуют ночью и днем —
В городе,
в городе моем.
 

«Слэгтаун ньюс»

25 ноября 1950 г.

ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА

ИЗВЕСТНЫЙ БИРМИНГЕМСКИЙ ХОЛОСТЯК ЖЕНИТСЯ

Мисс Электра Грини, дочь миссис и мистера Р. С. Грини, стала очаровательной невестой мистера Артиса О. Пиви, сына миссис и мистера Джорджа Пиви из Полустанка, штат Алабама.

Церемонию венчания провел доктор Джон У Никсон, пастор Первой конгрессиональной церкви, на органе играл мистер Льюис Джонс.

СИЯЮЩАЯ НЕВЕСТА

На обворожительной невесте был ансамбль в нежно-зеленых тонах, отделанный мехом норки, и украшения из янтаря. В довершение к этому представьте коричневую фетровую шляпку, коричневые же перчатки и туфельки и приколотый к корсажу букет диких лилий.

Мисс Озорная Птичка Пиви, сестра жениха, потрясла всех платьем из шерстяного крепа цвета винограда с присборенным лифом, ожерельем из разноцветного бисера, светло-вишневыми перчатками и туфлями.

СВАДЕБНЫЙ ПРИЕМ

Сразу после венчания состоялся свадебный прием, который проходил в доме миссис Лулу Баттерфорк, преуспевающего косметолога, а также специалиста в парикмахерском искусстве.

Несколько известных всем бирмингемцев пили свадебный пунш, ели мороженое и пирожные и с благоговением вели подсчет бесчисленных шикарных подарков, преподнесенных молодым.

В понедельник пятого октября, в 11 вечера, свадебный прием завершился танцами, распорядительницей которых была миссис Тонсиль Робинсон.

Грандиозное событие было с блеском отпраздновано в кафе «Маленькая Савойя», украшенном по этому случаю с рождественской пышностью. Длинный стол ломился от яств и всевозможных напитков. Перед ужином из семи блюд (на горячее подали цыплят) гостям предложили аперитив, а в заключение – кофе и десерт.

Новобрачные будут жить в доме невесты на Фаунтейн-авеню.

Супермаркет «Пигли-Уигли»

Бирмингем, штат Алабама

19 мая 1986 г.

Прошло девять невыносимо долгих, трудных дней с тех пор, как Эвелин села на диету, но сегодня она проснулась абсолютно счастливая. Ей казалось, что она стала хозяйкой своей жизни, что она высокая, стройная, гибкая как тростинка и движется с грацией балерины. Эти девять дней она преодолевала как гору и теперь чувствовала себя так, будто достигла вершины. Теперь она твердо знала, что отныне будет есть только свежую, здоровую пищу, – она и сама сейчас чувствовала себя свежей и здоровой.

Войдя в супермаркет, она быстро проскочила мимо тортов и пирожных, мимо всех сортов белого хлеба, мимо отдела со всевозможными сластями – здесь она обычно простаивала дольше всего – и прямиком направилась в мясной отдел, где заказала цыплячьи грудки без кожи. Потом пошла в отдел овощей и фруктов, куда раньше заглядывала только за картошкой, и взяла свежую брокколи, а также лимоны и лаймы, чтобы добавлять сок в минеральную воду. Потом задержалась у стойки с журналами и купила «Таун энд кантри» со статьей о Палм-Бич, после чего направилась к кассе, где с ней поздоровалась молодая кассирша:

– Здравствуйте, миссис Коуч, как поживаете?

– Прекрасно, Мозелл, а ты как?

– Хорошо. – Мозелл подсчитала сумму. – Вы нынче потрясающе выглядите, миссис Коуч.

– Спасибо. Я и чувствую себя прекрасно.

– Ну, счастливо вам.

– Спасибо. И тебе тоже.

Когда Эвелин подошла к выходу, какой-то парень в грязной футболке и джинсах, со злыми глазами и наглой ухмылкой, протиснулся в дверь с надписью «Только для выхода» и толкнул ее. Будучи в приятном расположении духа, она пробормотала себе под нос: «Настоящий джентльмен, ничего не скажешь».

Парень обернулся и, глядя ей прямо в глаза, бросил:

– Да пошла ты, сука!

Эвелин остолбенела. От ненависти, горящей в его глазах, у нее перехватило дыхание. Она вся задрожала и поняла, что сию минуту заплачет. Ее как будто ударили. Эвелин закрыла глаза и велела себе не раскисать. Это всего лишь незнакомец. Это не имеет никакого значения. Не смей из-за него расстраиваться.

Но чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась, что должна что-то сделать. Она подождет его на улице и объяснит, что хотела просто пошутить, что не хотела его обидеть и уверена, что он вошел не в ту дверь по ошибке и наскочил на нее случайно.

Разумеется, после этого объяснения ему, скорее всего, станет стыдно, все встанет на свои места, и она пойдет домой с легким сердцем…

Парень ногой распахнул дверь и прошел мимо нее, неся бумажный пакет с покупками. Она быстро обогнала его.

– Прошу прощения. Я думаю, что у вас не было причин обращаться со мной так грубо. Я просто пыталась…

Он с отвращением посмотрел на нее:

– Отвали, тупая корова!

Эвелин задохнулась:

– Простите, как вы меня назвали?

Он пошел дальше, не обращая на нее внимания. Теперь она бежала за ним в слезах.

– Как вы меня назвали? Почему в вас столько злости? Что я вам плохого сделала? Вы меня даже не знаете!

Парень открыл дверцу пикапа, и Эвелин судорожно схватила его за руку:

– Почему вы так грубы со мной?

Он отбросил руку Эвелин и сунул ей кулак в лицо, его глаза горели ненавистью.

– Не дразни меня, сука, или я тебе башку снесу к чертям собачьим, ты, жирная, тупая дырка.

С этими словами он толкнул ее в грудь, и она упала. Эвелин поверить не могла, что это произошло на самом деле. Ее покупки разлетелись в разные стороны.

В машине сидела какая-то курчавая девчонка в короткой майке в обтяжку. Она глянула на Эвелин сверху и засмеялась. Парень хлопнул дверцей, включил заднюю передачу и рванул прочь, продолжая выкрикивать грязные ругательства.

Эвелин сидела на земле, локоть ее кровоточил, она опять чувствовала себя старой, толстой и никчемной.

Еженедельник миссис Уимс

«Бюллетень Полустанка»

12 декабря 1941 г.

НАЧАЛАСЬ ВОЙНА

Грэди Килгор, начальник призывной комиссии Полустанка, говорит, чтобы все ребята приходили и записывались, да поскорее.

Такое ощущение, будто на свете не осталось ничего кроме воинских эшелонов и танков, которые проезжают мимо нас. Это наводит на раздумья, откуда они все берутся и куда деваются.

Уилбур уверяет, что война долго не протянется, от силы месяцев шесть. Надеюсь, хоть на этот раз он окажется прав.

Квартет «Парики для веселых красоток» приглашен на конкурс в Мемфис, штат Теннесси. Они собираются исполнить свою интерпретацию популярной песни «Окунаем кисточку в золотой восход».

Преподобный Скроггинс спрашивает: не будет ли любезен тот, кто дает его телефон и адрес жаждущим купить бутылку виски в ночное время, прекратить свои шуточки, ибо его жена Арна находится на грани нервного срыва и на минувшей неделе уже несколько раз переступала эту грань. Бобби Ли Скроггинс записался во флот. Кстати, звезда в окне кафе вывешена в честь первого цветного из Трутвилля, который вступил в армию. Это Билли Пиви, сын Онзеллы и Большого Джорджа.

Дот Уимс

Р. S. Все готовятся к рождественскому маскараду. Из-за сокращения мужской части населения в нашем городе Опал, я и Нинни Тредгуд решили нарядиться в костюмы трех мудрецов.

Родс-Серкл, 212

Бирмингем, штат Алабама

8 августа 1986 г.

После того как парень в супермаркете так зверски ее оскорбил, Эвелин Коуч чувствовала себя втоптанной в грязь, изнасилованной омерзительными словами, раздетой… Она всегда старалась избегать подобных ситуаций, всегда боялась грубых людей, боялась оскорбительных слов, которые могли испачкать ее. Всю жизнь Эвелин обходила таких людей, – так, приподняв юбку, обходят коровьи лепешки. И всегда подозревала, что рано или поздно наступит такой момент, когда кто-то из них окажется рядом, набросится с бранью и просто уничтожит ее.

И вот это случилось. Правда, она осталась жива. И задумалась. Этот гнусный тип подействовал на нее как электрический удар, заставил наконец посмотреть на себя со стороны и задать себе вопросы, которых она так боялась.

Что это за сила, что за внутренняя угроза, этот невидимый пистолет, приставленный ко лбу, который держит ее под прицелом всю жизнь?.. Откуда этот страх, что ее как-нибудь обзовут?

Некогда она хранила девственность, чтобы ее не обозвали потаскушкой или давалкой. Вышла замуж, чтобы не обозвали старой девой. Изображала оргазм, чтобы не обозвали фригидной. Нарожала детей, чтобы не обозвали бесплодной. Не стала феминисткой, чтобы не обозвали лесбиянкой или мужененавистницей. Никогда не ворчала и не повышала голос, чтобы не обозвали стервой…

Она так старалась, и все-таки этот незнакомый парень швырнул ее в сточную канаву, полную таких слов, какими мужчина может обозвать женщину только в приступе страшного гнева.

Эвелин недоумевала: почему почти все эти грубые слова связаны с сексом? И почему когда один мужчина хочет унизить другого, то называет его бабой? Можно подумать, хуже этого слова ничего нет. Чем же мы заслужили такое отношение? Почему нас называют суками? Негров перестали называть ниггерами, по крайней мере в лицо. Итальянцы – больше не макаронники и не даго, и никого теперь не называют жидом, косоглазым, китаезой. Каждого из этих людей кто-нибудь да защищает, общество протестует против оскорблений в их адрес. А вот женщины до сих пор получают унизительные прозвища от мужчин. Почему? Где же наши защитники? Это несправедливо.

От этих мыслей она еще больше расстроилась. Как жаль, что с ней не было Иджи, подумала Эвелин. Уж она-то ни за что не позволила бы какому-то сопляку так обругать ее, она бы ему так врезала, что он, а не Эвелин оказался бы на земле.

И вдруг она усилием воли перестала об этом думать, ибо испытала совершенно незнакомое чувство, которое напугало ее. Вот так, отстав от других женщин лет на двадцать, Эвелин Коуч рассердилась!

Она рассердилась на себя – за то, что напугалась, и вскоре этот запоздалый гнев начал принимать весьма странную и своеобразную форму.

Впервые в жизни Эвелин пожалела, что не родилась мужчиной, – и не ради привилегии иметь некий инструмент, которым они столь дорожат. Нет. Она хотела обладать только их силой, чтобы там, в супермаркете, врезать этому хаму. Конечно, она понимала, что, будь она мужчиной, ее бы так не обозвали. Мысленно она представляла себя такой же, как была, но в десять раз сильнее любого мужика. В мечтах она становилась суперженщиной и лупила этого мальчишку с его поганым языком до тех пор, пока он не падал на асфальт автостоянки, весь окровавленный, с переломанными костями, моля о пощаде. Вот было бы здорово!

Так началась невероятная тайная жизнь сорокавосьмилетней миссис Эвелин Коуч из Бирмингема, штат Алабама.

Кто бы догадался, что эта миловидная толстушка, домохозяйка средних лет и среднего достатка, идущая в магазин или по каким-то другим повседневным делам, воображает себя машиной для отстреливания гениталий насильников и растаптывания жестоких мужей специальными ботинками собственного изобретения.

Эвелин даже придумала себе псевдоним, который наводил бы на всех страх и был известен всему миру: Тованда-мстительница!

В то время как Эвелин, улыбаясь, шла по улице, Тованда тыкала в мальчишек-хулиганов электропогонялкой для скота до тех пор, пока у них волосы не вставали дыбом. Она подкладывала крошечные бомбочки между страницами «Плэйбоя» и «Пентхауза», и они взрывались, стоило только открыть журнал. Она подсовывала торговцам наркотиками избыточные дозы зелья и оставляла их подыхать в подворотне. Она заставляла доктора, сказавшего ее матери, что у нее рак, прошествовать голым по улице, а все остальные врачи, включая дантистов и гинекологов, улюлюкали ему вслед и кидали камнями. Но все же она была милосердной мстительницей, поэтому всегда позволяла ему дойти до конца улицы и только потом вышибала мозги кувалдой.

Тованда могла делать все, что ей вздумается. Она возвращалась в далекое прошлое и била апостола Павла кулаком в нос за то, что тот велел женщинам помалкивать. Тованда переносилась в Рим и пинком сгоняла с трона Папу, а вместо него сажала монахиню, и попы готовили для нее еду, мыли пол и все такое. Тованда появлялась на встречах с прессой и тихим голосом, с ледяным спокойствием в глазах и мягкой улыбкой, спорила со всеми, кто не соглашался с ее мнением, – до тех пор, пока журналисты не убегали в слезах, разбитые в пух и прах ее убедительными, мудрыми доводами. Она приезжала в Голливуд и приказывала ведущим режиссерам брать на роли актрис среднего возраста, а не только двадцатилетних девчонок с идеальной фигурой. Она позволяла крысам загрызть всех владельцев трущоб до смерти и рассылала беднякам всего мира продукты и контрацептивы.

Благодаря своей мудрости и проницательности она стала известной всему миру как Тованда Великодушная, Исправляющая Несправедливость и Несравненная Королева.

Тованда постановила: равное количество мужчин и женщин будет избираться в правительство и принимать участие в мирных переговорах; она с компанией первоклассных ученых-химиков изобретет лекарство от рака и сделает таблетку, которая позволит есть что угодно и при этом не толстеть; всем будет вменено в обязанность получать лицензии на рождение детей, предварительно пройдя испытания на материальное положение и эмоциональную устойчивость, – и никаких больше голодающих и страдающих от побоев детей; Джерри Фолуэлл[27]27
  Проповедник, выступающий в телепрограмме «Традиционный евангельский час».


[Закрыть] будет нести ответственность за воспитание всех незаконнорожденных бездомных детей; впредь не будет усыплен ни один котенок или щенок, им предоставят собственный штат – возможно, Нью-Мексико или Вайоминг; учителя и медсестры будут получать зарплату, равную зарплате футболиста-профессионала.

Она запрещала строить многоэтажки, особенно с красной черепицей на крышах, а Ван Джонсон получал собственное шоу, – Тованда его очень любила.

Тех, кто украшает надписями стены, она окунала в бочку с несмываемыми чернилами. А дети знаменитостей больше не могли издать ни одной книжки. И еще она распорядилась, чтобы все хорошие мужья и отцы семейства, вкалывающие день и ночь, ездили бесплатно на Гавайи и чтобы им предоставляли моторные лодки.

Тованда отправлялась на Мэдисон-авеню и брала под контроль модные журналы: модели с весом менее 135 фунтов увольнялись, а морщины сразу становились признаком сексуальности. Домашний сыр с низким содержанием жира надо стереть с лица земли. Так же, как и морковные палочки.

А что! Не далее как вчера Тованда решительно вошла в Пентагон, поотбирала у них там все бомбы и ракеты и вместо этого раздала игрушки, а в России ее сестры по духу сделали то же самое. Потом она выступила в шестичасовых новостях и объявила, что весь военный бюджет перечисляет людям старше шестидесяти пяти. Тованда так устала за день, что Эвелин с трудом дождалась вечера и уснула, едва коснувшись головой подушки.

И неудивительно. Сегодня, пока Эвелин готовила обед, Тованда приговорила к смертной казни целую толпу продюсеров порнофильмов. Потом Эвелин мыла посуду, а Тованда собственноручно взорвала весь Ближний Восток, чтобы предотвратить Третью мировую войну. Вот почему, когда Эд из кабинета крикнул, чтобы она принесла ему еще пива, Тованда, прежде чем Эвелин успела остановить ее, рявкнула в ответ:

– Да пошел ты, Эд!

Он тихо встал со своего кресла и вошел на кухню:

– Эвелин, ты, часом, не заболела?