Текст книги "Клуб счастливых жен"

Глава 2
Путь к воде
Сан-Диего, США

Дорога из Лос-Анджелеса в Сан-Диего идет вдоль одного из живописнейших побережий Калифорнии. В некоторых, хотя и очень немногих, местах нашего штата океан виден прямо с трассы.

Я ехала по шоссе на встречу с женщиной, с которой познакомилась через клуб.

Временами движение было затруднено (разве можно представить себе Калифорнию без пробок?). Я то нажимала на газ, то тормозила. И тут мне пришла в голову неожиданная мысль: я столько раз ездила этой дорогой, что перестала замечать окружающий пейзаж. А он ведь так прекрасен! В тот день я вдруг заново открыла его для себя. Вероятно, мои изыскания в области семейного счастья способствовали тому, что я взглянула по-новому на знакомые явления; многие повседневные и обыденные вещи неожиданно показались мне чудом.

Справа от меня проплыло предместье Кэмп-Пендлтон. Через заборы из сетки-рабицы виднелся океан. Вдоль берега носились водные мотоциклы, поднимая фонтаны брызг. Капли холодной тихоокеанской воды дрожали в воздухе.

Рядом с пляжами Сан-Климент росли небольшие пальмовые рощицы. В них гуляли, взявшись за руки, парочки. Везде чувствовалась близость океана. Даже если ты о нем не думаешь, не купаешься в нем, не смотришь на него, то все равно всем существом ощущаешь, что он здесь – полный тайной, интригующей красоты. Ты вдыхаешь его солоноватый бриз даже если находишься в двадцати милях от берега.

Обо всем этом я думала, направляясь в гости к Сэнди, мудрой, грустной и прекрасной женщине.

Впервые заглянув на страничку «Клуба счастливых жен», Сэнди сначала робко спросила, может ли вдова присоединиться к сообществу? Я ответила, как отвечала любому другому, кто задавал подобный вопрос. Конечно, может, если хочет.

Ее муж, Джим, уже умер, но она прожила с ним прекрасные пятьдесят три года и имела полное право поделиться своим богатым опытом с нами. Так считала не только я. Другие женщины радушно приветствовали ее вступление в наши ряды. Подобный прием очень ободрил пожилую вдову. Она активно участвовала во всех онлайн-мероприятиях. Ее мудрость и глубина покорили всех.

Сэнди очень быстро располагала к себе людей. Она умела выслушать, понять и дать дельный совет. Даже на расстоянии было ясно, что это широкая душа, которой свойственна подлинная эмпатия. Кроме того, все мы почувствовали, как сильно Сэнди любила Джима. Эта любовь была неотделима от ее существа и поддерживала ее, как биение сердца. А еще все осознавали, что она сейчас очень несчастна. Она тосковала по своей половине, остро ощущая невосполнимость утраты.

Может, прочитав этот дифирамб, вы подумаете, что я, выйдя из машины, помчалась к дому нашей героини? Взобралась на крыльцо, перепрыгивая через ступеньки, и стала звонить в дверь, как нетерпеливый ребенок у магазина сладостей, задержавшегося с открытием на несколько минут? Но нет. Я остановилась у ее забора с тайным страхом. С одной стороны, мы достаточно много узнали о Сэнди в ходе переписки. С другой – нельзя было не задуматься о том, что знакомство в Сети все-таки оставляет человека в некотором неведении. Что может ожидать меня за этой калиткой? Стоило ли отправляться одной в малознакомый дом? А вдруг под маской мудрой вдовы скрывается мужчина? А вдруг это маньяк-убийца? (Прости, Сэнди, за такие предположения!) Что же, взять и сбежать? Нет, наверное, теперь уже поздно.

Я подошла к крыльцу с небольшим козырьком. Внешняя дверь представляла собой железную раму, затянутую сеткой от насекомых. Над ней был небольшой фонарь, забранный красивой решеткой. Под ним висела старая выцветшая табличка «Выездных торговцев просим не беспокоить!». Создавалось впечатление, что хозяйка живет довольно замкнуто и не любит случайных посетителей.

Но меня это смущать не должно, ведь мы же договорились о визите и я приехала вовремя. Я постучала по раме двери, и плохо закрепленный металл нервно задребезжал. Прошло около минуты, в доме было абсолютно тихо. Я снова постучала. Может, она забыла о нашей встрече? Через пару минут я приложила ухо к замочной скважине. И только тут расслышала тихое повизгивание собаки и шаркающие шаги женщины, направляющейся ко входу. Щелкнула и медленно отползла в сторону задвижка, скрипнула внутренняя дверь. Сэнди приблизила лицо к сетке:

– Кто здесь? – недоверчиво и даже резко произнесла она.

Ее собака, ухоженный золотистый ретривер по кличке Бонни, начала подпрыгивать и лаять, предупреждая, что в случае чего она готова броситься на защиту хозяйки. Я восхитилась ее преданностью, а Сэнди тем временем не особенно старалась унять разбушевавшуюся «охрану». Мне показалось, что владелица дома пытается дать мне, незнакомке, понять, что здесь мне не очень-то рады. Во всяком случае, отпирать внешнюю дверь она не спешила.

– Похоже, с такой собакой и звонка не нужно, – вымученно пошутила я.

Сэнди бросила на меня холодный взгляд. Он будто говорил: «Не пытайся уболтать меня».

– Что вы хотели? – спросила она уже более твердым голосом. Нет, никакие разговоры о погоде не собьют ее с толку.

– Сэнди, это я, Фон.

Лицо моей собеседницы озарилось улыбкой. В одно мгновение из хмурой и подозрительной она стала милой и приветливой – такой, какой я ее знала в Сети. С неожиданной быстротой Сэнди открыла все замки. При этом она, не переставая, извинялась и оправдывалась. Успокоить настороженную Бонни оказалось сложнее. Сэнди пыталась удержать лающую собаку на поводке и одновременно обнять меня. Подобные сцены будут повторяться еще не раз в моей жизни. Люди, подружившиеся на расстоянии, не видя друг друга, в первый момент живого общения ощущают неловкость.

Дом был старым и уютным. По стенам развешаны фотографии разных лет. На комоде, буфете и каминной полке стоят милые безделушки, хранящие воспоминания о прошлом. Я заметила коротенький коридорчик, ведущий в кухню с покрытым линолеумом полом. Посреди нее стоял маленький столик. Слева открылась гостиная, в которой прошла большая часть счастливой жизни Джима и Сэнди. Вокруг стояли сувениры, приобретенные ими во время поездок, а также небольшие подарки, которые муж делал жене. Когда волнение и суета, возникшие в первые мгновения нашей встречи, улеглись, Сэнди провела меня к дивану, стоявшему напротив ее кресла. Оно заслуживало отдельного внимания. Это было чудо современной техники: его высота, а также уровень наклона регулировались с помощью маленького пульта. Я заметила, что неподалеку находится второе такое же. Проследив за моим взглядом, хозяйка предложила мне разместиться в нем.

Я уже собралась было сесть, но внезапно остановилась. Мягкий подголовник был слегка продавлен. В кресле много сидели; было совершенно очевидно, что здесь супруги коротали совместные вечера – болтали, смотрели телевизор, держались за руки. Без сомнения, это было кресло Джима. Но несколько лет назад он умер от сердечной недостаточности, и его место так и осталось пустым. При этом невидимые, но прочные нити любви Сэнди все еще тянулись к нему. Все эти мысли промелькнули в моей голове за считаные доли секунды. Кресло лишь подтвердило то, что я уже ощутила в ходе переписки. Я посмотрела на пожилую женщину и на пустое кресло, отделенное от нее небольшим пристенным столиком из клена, повернулась и уселась обратно на диван. Сэнди не удивилась моему решению.

Потом я неумело принялась прикреплять маленький микрофон к ее блузке. Неуверенные движения выдавали отсутствие навыка. Но мой непрофессионализм нисколько не смутил героиню интервью. Я включила недавно купленный цифровой диктофон и заявила Сэнди, что мы можем приступать.

– Джим был высоким, метр восемьдесят, – начала она. (Вот так сразу, с места в карьер. Мне, кстати, это очень понравилось.) – Когда мы танцевали, он любил класть подбородок мне на голову. Это сводило меня с ума! На заре нашей совместной жизни я была сантиметров на двадцать ниже его. Но с возрастом у меня возникли проблемы с позвоночником. Мне пришлось перенести несколько операций. Так «ушло» несколько сантиметров. Сейчас мой рост метр пятьдесят пять, а было – метр шестьдесят.

Я сразу обратила внимание, что, несмотря на свою хрупкость, эта маленькая женщина обладает властным и независимым характером. При этом она глубоко преданна своему мужу, любовь к которому пронесла через десятилетия.

– Я всегда любила сидеть у Джима на коленях, – вспоминала она.

Пятьдесят три года они прожили с супругом душа в душу, трогательно заботясь друг о друге. Этому не помешали ее проблемы со здоровьем.

Что-то во всем облике Сэнди мне казалось очень знакомым, но я никак не могла понять, что именно.

Эта, что было очевидно, волевая и довольно суровая женщина с взрывным темпераментом с годами научилась уступать, подчиняться. Она поведала мне, что поначалу ей пришлось нелегко, но она научилась быть терпимее. Она была не так великодушна и открыта, как муж (именно она повесила табличку, чтобы торговцы не подходили к дому), но со временем частично переняла эти его качества.

Сэнди была журналисткой, писавшей о путешествиях. Ее карьера сложилась очень удачно. Она начала работать, когда двое их детей учились в школе. Джим полностью поддерживал ее стремление к самореализации, и все, что ему удавалось сэкономить (его личные деньги, которые он мог бы потратить на себя), отдавал ей. Он поддерживал все ее затеи, мирился со всеми ее недостатками. Джим считал, что их брак – счастливая история, которую они пишут вместе.

Рассказ Сэнди напомнил мне, как сильно я люблю своего мужа. Как и Джим, мой Кит тоже всегда был мне опорой и нередко жертвовал личными интересами, чтобы я могла взяться за какое-нибудь рискованное предприятие.

Сэнди наклонилась ко мне. Она была хрупкой, как сухое деревце в лесу. Чем больше она рассказывала о Джиме, о его спокойном и уравновешенном характере, о его любви к семье и его самоотдаче, о послушании Богу и желании любить жену так, как Он возлюбил своих чад, тем больше я понимала, насколько он похож на Кита.

Моя собеседница углубилась в историю своей семьи. Ее отец был стопроцентным немцем. От него она унаследовала упрямство и несгибаемую волю. Тут сходство со мной стало еще более очевидно. Глядя на мою темную кожу, сложно догадаться, что у меня есть немецкие корни. Но зеленые глаза, возможно, подскажут наблюдательному человеку, что в моих жилах течет не только африканская кровь. У моей бабушки были белокурые волосы и небесно-голубые глаза. И очень сильный характер. Она родилась и выросла в Германии в тяжелые годы правления Гитлера, а потом, после Второй мировой войны, вышла замуж за чернокожего военного, служившего в войсках США, расквартированных в Западной Германии.

Пока Сэнди вела свой рассказ, до меня дошло: она – это я, только старше. Ее брак был очень похож на мой, который, возможно, с годами станет таким же, если я не наделаю глупостей.

– Не думайте, что я говорю о нем хорошо только потому, что он уже умер, – заявила Сэнди.

– Конечно, я так не думаю.

– Я восхищалась бы им так же, если бы он сидел рядом, – она указала на пустующее кресло.

У меня не было сомнений в правдивости ее слов. Людям такого типа несвойственно кокетство, и они не особо беспокоятся, чтобы окружающие обязательно думали о них хорошо. Выходило, что ей повезло в жизни, точнее, Провидение послало ей чудесного мужа. Суммируя и несколько упрощая то, что она говорила, можно было сказать одно – это был очень хороший человек.

– Естественно, он был несовершенен, – заметила Сэнди. – Но для меня он был идеальной парой. Мне посчастливилось заполучить его и сохранить наши отношения до самой его смерти.

– Как же вам удалось сберечь любовь в течение стольких лет? Как вышло, что связь оказалась такой сильной?

Сэнди с готовностью откликнулась на эти трудные, не имеющие однозначного ответа вопросы. Ответы ее были чрезвычайно подробными и точными, будто она диктовала мне номер телефона или почтовый адрес.

– О разводе никогда и речи не было, – произнесла она без пафоса, констатируя факт. – Единственным планом на будущее была совместная жизнь до гроба.

Этот план они выполнили.

Никто из них не искал запасных вариантов. Главной задачей их жизни было сохранить брак.

Сэнди и Джим очень редко ссорились. Они старались прислушаться друг к другу. Если мнения не совпадали, супруги спокойно относились к этим противоречиям. Секрет в том, что они никогда не торопились немедленно решать проблему, из-за которой возникали разногласия. Ведь у них впереди целая жизнь, так что будет еще время прийти к соглашению. Никто не упирался в свою позицию, не считал ее единственно верной. Всегда имелось пространство для принятия точки зрения второй стороны.

– Но дело не только в этом, – продолжала моя героиня. – Конечно, приходилось часто идти на компромиссы. Но мы не торговались, а старались любить друг друга безусловной любовью. Такое чувство рождается не сразу, а формируется со временем. Каждому из нас иногда приходилось уступать. Но наши отношения были для нас превыше всего на свете.

Семейная жизнь – сложный процесс, который легко нарушить одним или несколькими неверными ходами. Союз Сэнди и Джима зиждился на прочной основе. В этом секрет их успеха. На таком фундаменте можно строить даже самое замысловатое здание.

– Для нас был очень важен физический контакт. Мы часто держались за руки, целовались, танцевали. Мы не позволяли внешнему миру вторгаться в наши взаимоотношения, отгораживались от негатива, имевшего место в других семьях, или от неприятностей на работе.

От погружения в воспоминания на глаза у Сэнди навернулись слезы.

– Вы о чем-нибудь сожалеете? – поинтересовалась я.

– О да, есть как минимум два момента, о которых я думаю ежедневно. Однажды, лет шесть назад, Джиму приснился страшный сон, будто я умираю. Муж проснулся в ужасе. Сон был настолько реалистичным, что он принялся трясти меня, разбудил и сказал: «Я люблю тебя. Мы прожили пятьдесят лет вместе, и мне дорого каждое мгновение, проведенное вместе с тобой. Я так счастлив, что ты моя жена!» Тогда, не вполне проснувшись, я даже не очень понимала, в чем дело. А теперь жалею, что не могла сказать ему тех же слов в его последний час.

Сэнди смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. Они нервно подрагивали.

Джим умер мгновенно, дома, в постели, а жена была в это время в другой комнате.

– А еще мне жаль, что мы не ушли из жизни вместе. Я часто просила Бога об этом…

Она умолкла. Ее печаль, казалось, разлилась по комнате. Удивительное дело! Я тоже нередко всерьез прошу в своих молитвах о том же. Некоторым это желание покажется странным. Так или иначе, слишком самонадеянно было бы указывать Богу, когда именно Он должен прекратить твое существование. Однако признание Сэнди помогло мне понять, почему для меня это так важно. Когда брак становится центром твоей жизни, все вокруг воспринимается сквозь призму взаимной любви, соотносится с этой связью между супругами. Если одного из нас не будет, для другого привычный мир начнет рушиться. Тому, кто прожил в браке долго, сложно представить себе, как можно наливать кофе в одну чашку или в одиночку смеяться какой-то шутке, когда смотришь телевизор или читаешь что-то забавное. Так что просить о смерти в один день – все равно что молиться об избавлении от страданий. Это абсолютно нормально.

– Несколько лет я не могла простить Богу, что Он не выполнил мою горячую просьбу. Я по сей день оплакиваю уход Джима, хотя прошло уже почти три года.

Сэнди призналась мне, что часто спрашивала Бога, почему Он оставил ее одну на этой земле. И всякий раз Его ответ звучал примерно так: «Ты узнаешь это, когда прекратишь горевать».

Не стоит считать полученное Сэнди утешение универсальным. Оно относится именно к ней и к ее ситуации. Все люди разные, и с каждым Господь говорит по-своему. Однако в данном случае ясно, что Бог дает ей время для раздумий, не торопит в ее тоске и скорби, позволяет осмыслить потерю, чтобы потом двигаться к чему-то новому. Он не забыл о ее горе и понимает, что она, подобно человеку, потерявшему руку или ногу, испытывает фантомные боли. Ей нужно время, чтобы заново научиться жить и делать самые простые вещи.

– Наши отношения всегда были для нас с Джимом приоритетом. Вы не считаете, что это эгоистично? – спросила она меня в конце интервью.

Повисла торжественная и многозначительная пауза. И в то же время в доме особо ощущался покой и уют.

– Почему же я должна так думать? – поинтересовалась я.

– Уже в самом начале совместной жизни мы понимали, что дети когда-нибудь вырастут и мы с ним останемся один на один. Что же будет, если к тому времени мы совсем отдалимся, станем чужими друг другу? Тогда мы решили, образно говоря, «заплатить вперед по всем счетам»:

С первого года после свадьбы мы стали строить такую жизнь, какой хотели бы жить через пятьдесят лет.

И я очень рада, что мы так поступили.

Она вздохнула.

– А сейчас я так по нему скучаю!

Она задумалась, и я тоже. Мы обе многое вынесли из этого разговора. А теперь пора. Мы почти одновременно встали. Бонни, мирно дремавшая возле кресла Джима, тоже поднялась. На этот раз она не лаяла.

Сэнди обняла меня. Мы сказали друг другу теплые слова на прощание. С одной стороны, мне хотелось остаться и еще немного поболтать с ней. Но в глубине души я знала, что надо уходить. К тому, что было сейчас между нами, ничего не добавить и ничего от него не убавить.

Медленно, покачиваясь, она проводила меня в прихожую. Как только я вышла на крыльцо, она наглухо заперла дверь: было слышно, как повернулся ключ в замке и защелкнулась щеколда. Послеполуденное солнце ударило мне в глаза и заставило меня сощуриться.

Перед моим уходом Сэнди спросила, знаю ли я, как выбраться отсюда на трассу, к океану. Да, я это знала. А еще я знала теперь чуточку больше о том, как двигаться вперед, к счастливому браку.

Несмотря на перенесенную моей героиней горькую утрату, ее жизнь не потеряла смысла. Она хранит в душе чудесные воспоминания; она способна видеть и ценить красоту, она не прерывает общения с Богом.

Сэнди развивается, постигает свое предназначение. А Бог, как океан, всегда рядом. Его присутствие ощущается в ее жизни так же явственно, как сохраненная ею любовь к Джиму. Это основы ее существования, и их у нее никто не отнимет.

Уже стоя на пороге, я поймала ее мудрый и серьезный взгляд и уверенно ответила:

– Да, я знаю, как добраться до океана.

Глава 3
Красота и пепел
Виннипег, Канада

Желудок сжимается от страха. Стыдно признаться: я предприняла «мировое турне», чтобы проинтервьюировать пары, счастливо живущие в браке двадцать пять и более лет, и до сих пор не могу поверить, что смогу осуществить эту затею.

Благодаря клубу мне удалось наладить контакт с тысячами счастливых жен, но я так до конца и не смогла разрешить для себя некое противоречие. Мне кажется, что я недостойна своего мужа. И всегда это знала. Когда я смотрю в его глаза, то понимаю, что он несравнимо лучше меня. То, что дается мне с трудом, для него легко и просто. Он любит меня больше, чем я заслуживаю. И почему-то свято верит, что мне по плечу любые подвиги.

Как-то один из его коллег выразил сомнение в том, что разумно было бы бросить сложившуюся карьеру, дело, на которое потрачено двадцать лет жизни, ради увлечения публицистикой (он имел в виду мою гостиничную работу; я, кстати, во время этой беседы стояла рядом с ними). В ответ на это Кит улыбнулся, открыто и добродушно глянув на приятеля. Когда тот спросил, каковы наши дальнейшие планы, мой муж ответил уверенно и спокойно:

– Написать книгу, которая войдет в список бестселлеров, регулярно составляемый газетой New York Times.

Вот так! Ни больше ни меньше.

Коллега посмотрел на него озадаченно; видимо, подумал, что Кит совсем сошел с ума.

Но моему мужу было безразлично, что о нем подумают. Он взял меня за руку и снова улыбнулся.

– На самую верхнюю строчку топ-листа лучших книг! – повторил он.

Он глубоко убежден, что никто не смеет ставить под вопрос успех его жены в деле, которое она для себя выбрала. С его точки зрения, все, до чего я дотрагиваюсь, обязательно должно превращаться в золото.

Кит слишком высокого мнения обо мне. Как будто я никогда не знала поражений! Хотя одно из моих предприятий (фирма, которую я организовала в двадцать лет) лопнуло с таким треском, что, кажется, до сих пор слышны отзвуки этого «большого взрыва», Кит не может об этом не помнить: у нас в гараже на полке стоят пыльные «артефакты», оставшиеся после этой затеи. Он почему-то не хочет их выбрасывать. Для него это символы усвоенного нами обоими урока, вдохновляющие на дальнейшее профессиональное развитие.

Муж видит во мне женщину, которая продолжает расти и учиться. Он полагает, со временем я смогу стать тем, кем мечтаю быть, и, глядя на меня, Господь воскликнет: «Дочь моя, я горжусь тобой!»

Конечно, мне до этого еще далеко. Но в глазах Кита я «уже почти там». Неужели безграничная любовь ослепляет его, не позволяя замечать мои недостатки? Или он сознательно решил закрывать глаза на все – на некоторые неудачи в бизнесе и в жизни, в том числе и семейной? Я ведь просто женщина. Многие другие усматривают во мне вздорность, несовершенство, чрезмерную независимость и индивидуализм. Не думаю, что они во всем правы, но доля истины в этом определенно есть.

Когда-нибудь все узнают, как я не уверена в себе и как боюсь сделать следующий шаг. Этот страх, сводящий живот, рано или поздно выдаст меня.

А пока я лечу в Канаду. Высота около десяти километров, подо мной – густая вата облаков, вокруг – голубой простор. На мгновение сбоку показался кусочек радуги. А потом на долю секунды далеко внизу я заметила клочок земли. Интересно, там сейчас пробилось солнце через просвет в тучах или, напротив, льет дождь? Но радугу я точно видела. Это неожиданный и обнадеживающий знак.

Сейчас меня одолевает меланхолия, но скоро я вновь почувствую эйфорию дальних странствий и жажду новых открытий. Конечно, кроме прочего, мне очень важно найти женщин, которые, подобно мне, скажут: «Я недостойна его, но он все равно меня любит».

Мне надо получить подтверждение, что я не одна такая на свете – не исключительная, не сумасшедшая и не слишком уж сентиментальная.

Мне нужно подкрепить чем-то свое ощущение, что мой брак и другие подобные не пустая выдумка, не ничтожно малая величина, никак не опровергающая негативную статистику.

Я все еще верю в силу любви и чудесное таинство брака, соединяющее людей на всю жизнь.

Представляю себя в конце это длинного путешествия: вот я возвращаюсь на родную землю. На глазах слезы, но не от печали, страха или волнения, возникающего от того, что кто-то может лишить меня возможности быть с человеком, любви которого я не заслуживаю. Нет, это слезы радости и благодарности, что он по своей воле, а не по принуждению отдал мне свое сердце, а я со своей стороны сумела оценить и сберечь этот дар.

Думаю, что наконец вздохну с облегчением, только когда мы будем, прижавшись друг к другу, танцевать на нашей золотой свадьбе. Тогда будет понятно, что, живя в этом холодном и циничном мире, мы смогли сберечь теплое чувство. Кит закружит меня в танце, а я сделаю вид, что никогда не сомневалась в том, что наша любовь сильнее любых обстоятельств.

А пока этот счастливый момент не наступил, необходимо признать, что мне нужно перенять силу и мудрость у других женщин, которые уже прошли этот путь. Их опыт станет доказательством, что любовь до гроба существует. Такой дар дается человеку один раз, но этого вполне достаточно.

* * *

Командир экипажа объявил: «Мы начинаем снижение. Прибываем в город Виннипег, провинция Манитоба».

Я глянула на расстилающиеся внизу поля. Они были ровно «нарезаны» на фермерские участки и напоминали большой коричнево-зеленый пазл.

Выйдя из самолета, я направилась к киоску, чтобы купить воды, протянула продавщице купюру, но она покачала головой и сказала, что здесь американскую валюту не принимают. Ах да, я же уже за пределами США! Пришлось расплатиться карточкой. Забрав воду, я отправилась получать багаж, а потом позвонила в гостиницу, где у меня был забронирован номер. Отель располагался неподалеку от аэропорта, и за мной прислали микроавтобус. Водитель взял мой чемодан и погрузил в багажник. Через пару минут мы были уже на месте.

На стойке регистрации меня встретили приветливо. Отдав паспорт и кредитную карту, я получила ключи и отправилась в свой номер. Он был уединенным и очень тихим. Окна выходили в сторону взлетных полос, но звукоизоляция была прекрасная: я совсем не слышала шума взлетавших и садившихся самолетов.

После тяжелого дня – ожидание вылета и сам перелет заняли некоторое время – хотелось поесть и поскорее отправиться спать. Поэтому я решила поужинать в ресторане отеля, чтобы не ездить далеко. Вообще-то я не люблю гостиничную еду и стараюсь по возможности есть в другом месте. Но в данном случае стоило рискнуть, чтобы сэкономить время и силы.

Я заказала сандвич «Рубен»[1]1
  Сандвич «Рубен» – классический американский горячий бутерброд, рецепт которого пользуется популярностью с 1920‑х годов. Между ломтиками обжаренного ржаного хлеба кладут солонину или копченую говядину, отжатую квашеную капусту и другую овощную начинку по вкусу, приправляя это майонезом или другим соусом. – Прим. пер.


[Закрыть] с гарниром из батата, обжаренного во фритюре.

– Вам принести майонез или вы на диете? – спросил официант.

– Майонез? Зачем?

– У нас принято макать в него картофель фри или батат, – ответил он.

В США вообще-то мы едим картошку с кетчупом, и в этом вопросе я целиком и полностью поддерживаю американские традиции.

А еще у нас не принято спрашивать у женщин, есть ли у них проблемы с лишним весом. Но, с другой стороны, надо делать так, как принято здесь, и не обращать внимания на вопросы о том, слежу ли я за фигурой. Позже я узнала, что в Канаде очень популярна жареная картошка в сырно-майонезном соусе, называемая «путин» (от французского poutine). Когда-то она считалась чуть ли не главным национальным блюдом.

* * *

Утром, после прекрасного ночного отдыха, я решила начать свои изыскания. Но для начала надо познакомиться с местными достопримечательностями.

– Доброе утро! Чем могу вам помочь? – обратился ко мне с обычным для такого случая приветствием дежурный у стойки, бодрый молодой человек по имени Рон.

– Я хотела бы посмотреть город. Что вы посоветуете?

Конечно, можно было бы почитать о достопримечательностях в Интернете. Но я предпочитаю общаться с местными жителями и спрашивать их рекомендации. Так можно лучше узнать и людей, и город, понять, чем он живет. Это полезнее, чем следовать советам туристов-приезжих, руководствующихся собственными представлениями об интересном. Когда я путешествую, то пользуюсь исключительно «инсайдерской информацией».

– Вам, наверное, нужно посетить Форкс[2]2
  Форкс – популярный туристический район Виннипега, расположенный вдоль набережной реки Ассинибойн. Здесь находится бо́льшая часть достопримечательностей города. – Прим. пер.


[Закрыть], – сказал Рон.

– Отлично, – откликнулась я с энтузиазмом, почти ничего больше не выясняя. – А как туда добраться?

Тут Рон задумался и даже немного помрачнел.

– Форкс находится у реки, до него километров десять, – сказал он, причем таким тоном, будто намекал: «На самом деле не стоит отправляться туда пешком, слишком далеко».

Очень мило, что он предупредил меня. Деликатность и предусмотрительность администратора тронули меня. Но я люблю гулять, особенно когда приезжаю в новое место. Поэтому я ответила:

– Ничего страшного. Прогулка мне не повредит. У меня на это уйдет немного времени, просто покажите, пожалуйста, в какую сторону идти.

Любезный портье не только указал мне дорогу, но еще и прочертил маршрут на карте, подробно объяснив, где поворачивать.

– Это не самый короткий путь, – сказал он, – но зато самый живописный. К тому же так вы обогнете неблагополучные районы.

Он неопределенно повел рукой в середине карты, обозначив несколько кварталов, в которые лучше не заходить.

Я высоко ценю хороший сервис. Рон явно любил свою работу и с удовольствием помогал клиентам. Я поблагодарила его и вышла из гостиницы.

Дорога пролегала вдоль аэропортовой трассы, а потом вливалась в другое шоссе, ведущее в город. Тротуара как такового не было; я шла по небольшой полоске на обочине, используемой для парковки автомобилей. Вскоре мне стало понятно, почему Рон пытался отговорить меня от пешей прогулки. Но отель уже остался позади, и я почувствовала себя одинокой искательницей приключений, вроде тех, что голосуют на трассах, чтобы их подвезли автостопом.

Ну, не страшно. Будем надеяться, что ничего со мной здесь не случится. Я шла, шла и шла. Прямо по Веллингтон-авеню, потом по Кинг-Эдвард-стрит, а затем по южной оконечности шоссе‑90.

Я смотрела прямо перед собой и все время была начеку. Не хотелось, чтобы меня приняли за глазеющую по сторонам туристку. Лишь один раз я пропустила нужный поворот и сделала небольшой лишний крюк. «Поход» занял более двух часов. И вот наконец я добралась до Форкса – исторического района в центре города у слияния рек Ред-Ривер и Ассинибойн.

С самого детства я любила странствия. Мне хотелось видеть новые места, заводить новые знакомства. Такова моя натура. Но, подобно большинству людей, мне трудно находить время для путешествий. Нелегко выбраться из круговорота повседневных забот, из рутины скучных, но необходимых дел. Да и потом, постоянно переживать приключения и осваивать незнакомые места очень тяжело. Но время от времени полезно менять обстановку. Жизнь тогда кажется ярче и разнообразнее. Исследование среды, пусть и совсем немного отличающейся от привычной, дарит тебе ощущение чуда. Любое, даже самое простое, занятие сулит удивительные открытия. В чужой стране все иначе: другая валюта, другие машины, необычные названия улиц, особенная еда (к примеру, подаваемая с майонезом). Иногда приходится пересчитывать в уме метрические единицы. Все это мобилизует и приятно бодрит, а также служит напоминанием о том, что у судьбы за пазухой припасено еще множество сюрпризов.

Добравшись до Форкса, я поняла, что страшно проголодалась. Надо наконец что-то съесть! Я наскоро перекусила тушеной говядиной в винном соусе, приготовленной по французскому рецепту «биф бургиньон», а затем отправилась в магазин за водой.

С бутылкой в одной руке и фотоаппаратом в другой я прошла по знаменитому вантовому мосту Эспланад-Риэль и остановилась, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Это чудо инженерной мысли впечатляло – толстые стальные тросы, поддерживающие мост, сходились над головой, образуя в вышине нечто вроде пучка прутьев.

Юго-западный край моста упирался в небольшой сквер с аккуратно постриженной травой, ухоженными деревьями и красивыми клумбами, дорожками для пешеходов и велосипедистов. Впереди, неподалеку от вокзала Юнион-Стейшн[3]3
  Юнион-Стейшн – один из старейших вокзалов Канады, действующий с 1911 г. – Прим. пер.


[Закрыть], протянулся еще один парк, приспособленный для катания на скейтбордах, роликах и велосипедах. Я наблюдала за подростками в мешковатых джинсах и толстовках с капюшонами, оттачивающих мастерство катания, а затем прошла мимо к старинному отелю «Форт-Гарри».