Текст книги "Клуб счастливых жен"

Взбираясь на Львиную голову, мы оказались неподалеку от Столовой горы. Ее вершина представляет собой плато шириной примерно в три с половиной километра, плоское, словно Великая равнина в Канзасе. Туда ведет канатная дорога. Я думала, что моя спутница отвергнет эти блага цивилизации и предложит мне старый добрый способ покорения вершин – пешком. Отчасти мне даже хотелось продолжать идти и идти за ней. Но я уже начала немного уставать. Мы добрались до Кэмпс-Бей более быстрым и современным способом. Там нас ждал Генри, чтобы пообедать всем вместе.

«Обед» – более милого слуху слова в тот миг не было.

«А ведь неплохо, – подумалось мне, – что я улетаю на Маврикий. В самолете можно будет по-настоящему отдохнуть».

Глава 8
«Donnant, donnant…»
Порт-Луи, Маврикий

Маврикий – место смешения культур. Здесь живут выходцы со всех краев земного шара! Ничего подобного я в жизни не видала. Представители разных народов, говорящие на самых разнообразных наречиях, взаимное проникновение разных традиций – и все это на узкой цепочке островов, среди океанских просторов.

Расположенный в сердце Индийского океана, к востоку от Южной Африки и к западу от Индии Маврикий – одно из самых красивых мест, где я когда-либо бывала. Куда ни глянь – везде сказочные пейзажи, однако мне сказали, что курорт Флик-ан‑Флак, где я остановилась, не самый живописный уголок Маврикия. Когда я услышала это, у меня возникло такое ощущение, будто приходится сравнивать двух претенденток на титул «Мисс Вселенная».

Но уж чем действительно был хорош Флик-ан‑Флак, так это солнечной погодой. Местные жители рассказали мне, что даже если где-нибудь на острове идет дождь, то здесь ясно и сухо. И правда: я могла убедиться в этом, стоя у дверей почтового отделения, куда зашла, чтобы отправить Киту письмо с затерявшегося в водах Индийского океана клочка земли. Где-то в отдалении клубились густые грозовые облака, а тут светило зимнее (если это вообще можно назвать зимой) солнце, согревавшее меня своим мягким теплом.

Я стояла под голубыми небесами и думала: на этом далеком острове, где умудряются найти общий язык представители стольких разных культур, я, наверное, сделаю много открытий. В груди росло ожидание чего-то уникального или хотя бы необычного взгляда на семейное счастье.

Но вот уж чего я совсем не ожидала, так это того, что в этот рай земной проникнут пессимистические воззрения на брак, столь характерные для Америки. Мне не приходило в голову, что на Маврикии это возможно. Однако мне пришлось столкнуться с такой точкой зрения, причем чуть ли не при первом же контакте с местной жительницей.

На почте я стояла в очереди за молодой женщиной удивительной красоты. Определить ее происхождение было трудно – обычное дело на Маврикии. Тогда я решилась задать ей вопрос.

– Здравствуйте, меня зовут Фон. Я случайно заметила у вас на пальце кольцо. Вы замужем?

– Да.

Она была удивлена тем, что я завела с ней разговор. За границей сложно скрыть, что ты «неместный». Это будто написано у тебя на лбу. Стоит только заговорить, и всем все ясно. Женщина сразу узнала во мне туристку, и я рассказала ей, что только что приехала из Соединенных Штатов.

– Я не верю в счастливый брак. А вы? – сказала она, когда я, как обычно, поведала о цели своего визита. Ее длинные блестящие черные волосы ниспадали на золотую вышивку очень красивого шальвар-камиза[15]15
  Шальвар-камиз – распространенный в странах Востока женский костюм, состоящий из длинной рубашки без пуговиц (камиз) и длинных штанов (шальвар), очень часто сшитых из ткани одинаковой расцветки. Подавляющая часть населения Маврикия – выходцы из Индии, где шальвар-камиз очень распространен. – Прим. ред.


[Закрыть] цвета фуксии. Я пригляделась к ее плоскому обручальному кольцу без камня, слегка, но не сильно потертому – свидетельство того, что его носят уже некоторое время, но не слишком давно.

– Разумеется, я верю в семейное счастье, – ответила я. – И я приехала на этот остров, чтобы найти новые тому доказательства. Вы не можете порекомендовать мне кого-то из живущих здесь благополучных супругов?

Она помолчала, с удивлением глядя на меня, и в конце концов ответила:

– Нет, я не знаю таких на Маврикии. Здесь слишком много проблем. Местные мужчины очень много пьют.

Подобные заявления, как правило, продиктованы личным опытом говорящего и вовсе не обязательно имеют отношение к общим особенностям национальной культуры.

Я расстроилась из-за столь неудачного начала моего тура по такому замечательному острову. В том, что сказала моя случайная собеседница с почты, мне увиделась горькая ирония: десятки тысяч людей ежегодно приезжают сюда, чтобы пожениться, провести медовый месяц или справить годовщину свадьбы.

Забавно (то есть на самом деле грустно), что очень многие женщины с настороженностью относятся к самой идее счастливого брака, поскольку сами не позволяют себе поверить в то, что он возможен, или боятся признаться себе, что недовольны своим положением. В том, что сказала мне встреченная в тот день красавица, слышится не просто скептицизм, а нечто гораздо более серьезное. Проведя тринадцать лет в браке, она никоим образом не радуется своему положению. Она абсолютно несчастна.

Мне было жаль ее. Такая молодая, полная жизни, и каждый вечер ей приходится возвращаться к человеку, причиняющему ей столько страданий. Здесь, на острове, где играется так много свадеб, я сразу наткнулась на женщину, которая, вероятно, втайне мечтает, чтобы эта пытка, именуемая браком, поскорее прекратилась.

Выходя из почты, я загрустила, но решила не сдаваться и остановилась на тротуаре, чтобы поймать такси. Воздух был пропитан запахом океана; кругом было такое буйство зелени, будто экзотические растения старались отвоевать землю, некогда захваченную нами, людьми. Я вспомнила цитату, которая была написана на язычке, прикрепленном к ключу моего номера в отеле: «Dieu créa l’ile Maurice, puis le Paradis à son image». Эти слова были позаимствованы из книги Марка Твена «По экватору: путешествие вокруг света». В буклете приводилась английская версия той же сентенции, гласившая: «Как вы, наверное, знаете, Маврикий существовал раньше, чем рай, который был сотворен по его подобию». Если судить по открывавшимся передо мной видам, мысль Твена абсолютно верна.

Улицы были почти пустыми. Никакой толпы, никаких вечно спешащих по делам людей. Машины катили по мостовой с «островной неспешностью». Спустя некоторое время рядом со мной остановилось такси. Я открыла дверь, забралась на заднее сиденье и сразу же услышала:

– Меня зовут Буби. – Франкоговорящий водитель индийского происхождения неплохо владел английским и говорил с небольшим местным акцентом.

– Буби?

– Да, совершенно верно, Буби.

– Приятно познакомиться, Буби. Я приехала на остров всего на несколько дней, и у меня здесь много дел. Мне нужен водитель, который бы возил меня и ждал, пока не окончатся мои встречи. Вы сможете мне помочь?

– Да, смогу, – ответил он и протянул мне визитную карточку фирмы, в которой работал. Наверху крупным шрифтом было написано его имя: «Бобби».

– Что привело вас на Маврикий?

– Это может показаться немного странным, но я здесь для того, чтобы узнать секреты счастливого брака.

– Ах, очень интересно. Вы американка?

– Да, – я не стала спрашивать его, как он узнал, откуда я, потому что не очень хотела знать, что меня выдало.

«Буби» быстро глянул вперед, оценивая дорожную обстановку, и мы тронулись.

– Маврикий – это остров медового месяца, – сказал он. – Сюда часто приезжают молодожены из Европы, и у нас хватает работы. Но не сейчас. Вы приехали в низкий сезон. У вас сейчас лето, и туристам нет смысла ехать сюда.

Мне хотелось уточнить кое-что из того, что рассказала мне о Маврикии женщина, которая летела рядом со мной в самолете.

– Как здесь обстоят дела с бедностью? – спросила я. – Мне говорили, что у вас это большая проблема.

– Это не так, – твердо ответил он. – Это неправда. Несколько дней назад я слушал новости, и там сказали, что в бедности живет менее двух процентов населения Маврикия. А безработных – шесть или семь процентов.

Я не спорила с ним, а просто слушала, не зная, почему он на самом деле так говорит – может, просто хочет, чтобы у иностранки сложилось благоприятное мнение о местных властях.

– Когда мой отец приехал из Индии на Маврикий, нищета была повсюду. Наша семья из девяти человек ютилась в маленьком домике всего с двумя спальнями. А теперь проблемы с деньгами только у тех, кому лень работать, а правительство не раздает пособия направо и налево.

Он продолжал излагать мне свою точку зрения на этот вопрос и уверял, что жители Маврикия вовсе не бедняки.

– Здесь у каждого имеется жилье. Разве можно считать обездоленным того, у кого есть крыша над головой, электричество, телевизор, микроволновая печка и мобильный телефон, а из крана течет пригодная для питья вода? – доказывал он. – Возможно, кто-нибудь и не согласится со мной, но я считаю так: о какой нищете может идти речь, если ты всем этим располагаешь?

Думаю, что многие из тех, кто считает себя бедняками, могли бы поспорить с Буби, но я не возражала, а решила перевести разговор на волнующую меня тему брака и начала расспрашивать о его отношениях с женой.

– Вы знаете, что такое жена? – спросил он меня серьезно.

Кажется, сейчас мне скажут что-то важное.

– «Жена» расшифровывается так: жадность, ехидство, насилие, анархия.

Он залился хохотом от собственной шутки, в то время как я лишь негромко хихикнула.

– А вы давно женаты? – поинтересовалась я.

– Тридцать лет.

– Поздравляю. Это большой срок.

– Спасибо. На словах это кажется дольше, чем по внутреннему ощущению.

– Так что же, Буби, вы знаете секрет счастливого брака?

Он охотно рассказывал о себе, и я не испытывала неловкости, расспрашивая о подробностях его жизни.

– Да, конечно. «Donnant, donnant», – как это говорится по-французски.

– «Доу-нан?» – попыталась повторить я.

– Да. Donnant, donnant. Все взаимно…

Отдавая, ты получаешь. Главное в браке не то, что вы получаете, а то, что отдаете.

Наконец-то он изрек то, с чем я всецело могла согласиться.

Некоторое время мы ехали молча. Мне нужно было в гостиницу. Буби подобрал меня на прибрежной трассе. Вдоль воды были специально высажены деревья. Через окно автомобиля я смотрела на то, как солнце играет на воде и как его лучи прорезают кроны деревьев. Завораживающее зрелище. Взглянув в другую сторону, я увидела горы, обрамляющие остров с запада. Этот райский уголок земли вырастает из морской пучины.

Мы ехали по Флик-ан‑Флак. По обе стороны дороги рос сахарный тростник, символизировавший враждебное вмешательство цивилизации в царство природы. Буби тем временем прочитал мне краткий краеведческий курс. Главные продукты экспорта Маврикия – сахарный тростник и ром, основная отрасль экономики – туризм, государственный язык – французский (хотя бóльшая часть населения говорит на трех, а то и на четырех языках). Мне было интересно, почему дома возводятся из шлакоблоков. Является ли это свидетельством бедности острова или здесь просто так принято?

– А, вот вы о чем, – протянул Буби. – Мы так строим, потому что каждый январь здесь бушует циклон. Снаружи дома выглядят не очень, но внутри все нормально отделано. Такие здания ураган не может разрушить.

Затем мы проехали «Махатму Ганди». То есть, конечно, не его самого, а учебное заведение его имени. Это был местный университет. Название объяснялось тем, что, как сказал Буби, 60 % населения острова – выходцы из Индии. Большинство из них иммигрировали на остров, когда он еще входил в состав Британской империи[16]16
  Остров Маврикий изначально был необитаемым. Открытый в 1510 г. португальскими моряками, вероятно, Фернанду Домингишем, он принадлежал сначала Нидерландам, а затем Франции. Во время Наполеоновских войн, в 1810 г., остров, на котором к тому времени имелось французское население, был занят англичанами. В 1968 г. была провозглашена его независимость. – Прим. ред.


[Закрыть].

Последняя достопримечательность, мимо которой нам тогда довелось проехать, – это городские трущобы размером всего в пару кварталов. Здесь среди нищеты и пороков обитали те, кто с трудом сводил концы с концами. Меня опечалил тот факт, что даже на таком прекрасном острове люди не могут жить здоровой и счастливой жизнью. Однако беззакония и беды, которые встречались тут, были вполне свойственны людям и в других уголках планеты.

Я провела на острове всего-то несколько часов, но казалось, что уже довольно хорошо с ним познакомилась. И все благодаря Буби. Конечно, можно многое узнать о стране или городе в Интернете, но когда приезжаешь сюда, абстрактные представления напитываются реальностью. Да, на Маврикии есть трущобы, но все равно мне здесь сразу так понравилось, что я подумала: надо бы приехать сюда еще раз, с Китом.

Думая обо всем этом, я ощущала душевный подъем, который испытывают многие люди, попадая в новое место. Солнце разливало повсюду свой мягкий живительный свет. Его лучи дотягивались до каждой ветки, каждого стебля и цветка, так что те представали моему взору в гламурном, почти голливудском блеске. Хотелось, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась.

Остановившись возле отеля, Буби спросил, во сколько ему приехать за мной в следующий раз. Мы договорились встретиться через два дня. Коротко попрощавшись (все с тем же милым акцентом), он отправился на поиски новых пассажиров. А мне нужно было быстро зарегистрироваться у администратора и сразу бежать на пляж – осталось всего несколько минут, чтобы полюбоваться, как солнце садится в океан. Служащим гостиницы было понятно мое нетерпение; они не удивились и отреагировали вполне адекватно:

– Не волнуйтесь, мы принесем вам анкеты для заполнения прямо на берег.

Я оставила свои сумки у стойки и направилась к воде.

Каким бы замечательным ни было путешествие, оно всегда сопровождается некоторым волнением и суетой. Под конец дня я уже чувствовала, что мое тело настоятельно требует нескольких минут покоя. Присев на шезлонг, я снова вспомнила о Ките и достала портативную камеру, желая запечатлеть эти мгновения для него. Я установила ее на стоявшем рядом столике и откинулась на спинку шезлонга, закинув руки за голову.

Шум прибоя действовал успокаивающе, моя кровь побежала по венам спокойнее и ровнее. Наконец-то у меня отпуск – пятнадцать минут отдыха в самом прекрасном месте на всем белом свете. Солнечный диск наполовину скрылся за горизонтом, когда ко мне подошла администратор отеля. В руках у нее был поднос с бумагами, которые необходимо было подписать, и стакан фруктового напитка с кокосом и ананасом. Чего еще желать? Только чтобы Кит сел рядом и, не говоря ни слова, взял меня за руку.

Я провела на берегу с полчаса, дождалась, пока солнце совсем закатится, а потом пошла по узкой, освещенной маленькими фонариками и засыпанной песком дорожке в свой номер.

Глава 9
Не будем портить себе жизнь
Гран-Байе, Маврикий

– Определенно, это белая женщина, – заявил Буби, поговорив с Франсуазой по телефону.

Когда я позвонила своей героине прошлым вечером, она сказала, в каком районе живет, но попросила, чтобы таксист позвонил, когда мы будем подъезжать. Тогда он получит более точные указания. Буби уверял меня, что сразу понял по ее французскому выговору, что это белая женщина.

Мы проехали Гран-Байе[17]17
  Гран-Байе – пляжный район с комплексами отелей в северной части острова Маврикий. – Прим. ред.


[Закрыть] и притормозили у бунгало, стоящего на утесе. Окна его выходили на море. Буби вошел в ворота и спросил немолодую даму, стоявшую на крыльце, где можно припарковать машину. Они говорили по-французски, и я поначалу не понимала, о чем речь. Водитель обернулся ко мне и сообщил, что женщина, с которой он только что разговаривал, и есть Франсуаза. Она вышла нас встречать. Даже на расстоянии была заметна ее сила и стать. Когда я подошла к ней, она поздоровалась, произнося слова с сильным французским акцентом, а потом, как принято у французов, расцеловала меня в обе щеки, практически не касаясь их губами.

Ее муж, Жан-Ален Лалуэт, приветствовал меня таким же поцелуем, причем еще более обходительно, а затем поздравил с приездом на остров и пригласил пройти в дом. Фигура Жана-Алена тоже свидетельствовала о его силе. Пожилой белый мужчина, успешный в карьере и личной жизни, держался со спокойным достоинством. Такая уверенность в себе часто бывает присуща французам, даже если они родились на Маврикии.

Замечали ли вы, что обстановка жилища часто позволяет понять, что за люди в нем обитают? Дом Франсуазы и Жана-Алена будто излучал доброту и радушие, поскольку его владельцы – добрые и гостеприимные люди. Едва переступив порог, я почувствовала себя там практически как дочь. Но поначалу возникла небольшая заминка. Когда мы проходили столовую, я почувствовала, что Франсуаза немного растерянна. Это неудивительно: она знала меня только по нескольким электронным письмам, пересланным ей Изабель. И вот ей надо пригласить к себе, в это милое бунгало почти чужого человека, да еще и отвечать на очень личные вопросы, касающиеся семьи.

Быстро осмотревшись, мы уселись на террасе, выходящей на море, и сразу заговорили о цели моего визита. Настороженность Франсуазы быстро прошла. Уже через несколько минут мы перестали обсуждать меня и мое прошлое и обратились к главному: как этой семье удалось так прекрасно выстроить отношения.

В этом им очень помогло участие в постоянно действующем семейном семинаре, который они посещают уже пятнадцать лет.

– Мы регулярно, раз в месяц, встречаемся с шестью другими супружескими парами и беседуем о жизни, любви, семье, – рассказал Жан-Ален.

Эту группу под названием «Общество Девы Марии» основали члены местного католического прихода. Главной темой встреч были брак и построение прочных долговременных отношений. Помимо посещения общих собраний, каждой паре необходимо хотя бы раз в месяц устраивать «разговор по душам». Наедине супруги изливают друг другу все, что у каждого накопилось за прошедшее время, – приятные впечатления, разочарования, надежды на будущее, удовлетворенность (или неудовлетворенность) настоящим. Это называлось «le devoir de s’asseoir» – «обязательная беседа».

Никаких запретных тем: каждый, будь то мужчина или женщина, должен искренне делиться с супругом или супругой тем, что у него на сердце. Это укрепляет взаимную привязанность и служит опорой даже в самые тяжелые времена, когда наваливается множество проблем и ни на что не хватает времени.

Конечно, не всеми своими переживаниями можно поделиться с группой. Но для этого было достаточно встреч наедине, а на собраниях обсуждались более общие проблемы, с которыми сталкиваются пары.

Члены этого кружка уже много лет остаются близкими друзьями. Они ежегодно все вместе выезжают в отпуск. Постоянный состав участников почти не меняется, но, увы, двое не так давно умерли (это родители Изабель).

Лалуэты – прямые потомки первой французской семьи, поселившейся на острове Маврикий около трехсот лет назад. Когда Жану-Алену было четырнадцать лет, его мать умерла. Отец после этого решил уехать во Францию, но мальчик предпочел остаться на острове и попробовать самостоятельно наладить свою жизнь. Он закончил бесплатные курсы в местном сельскохозяйственном колледже и стал химиком на сахарной фабрике.

– Я сделал правильный выбор, самый лучший в жизни, – признается он. – Иначе бы не встретил Франсуазу.

У Жана-Алена отличное кредо: «Жизнь так прекрасна, давайте не будем себе ее портить!» Он провозгласил это как тост, отламывая кусочек круассана. По его ясным глазам было заметно, что он старается во всем видеть светлую сторону, и это ему удается.

– Молодым людям, обращающимся ко мне за советом, я всегда говорю, что быть счастливым очень просто: нужно страстно любить все, что ты делаешь. У меня есть друзья, которые всю свою жизнь гадали, чем заняться и кем стать, скажем, врачом или юристом. «Стану тем, стану этим». А когда что-то не получалось, они начинали сетовать: «Почему же я поступил так, а не по-другому!» На самом же деле надо пытаться получить удовольствие от того, что делаешь в данный момент. Предавайся любому занятию со страстью, и поймешь, что жизнь хороша!

– Любовь восхитительна, – продолжал он, – если научишься довольствоваться тем, что имеешь. Не следует все время искать чего-то другого. Не завидуй машине или катеру соседа, пусть он сам наслаждается тем, что принадлежит ему.

Я очень внимательно следила за ходом его мысли, а он тем временем проиллюстрировал ее так:

– Мой дядя, который был членом верховного суда Маврикия, частенько говаривал: «Могу посоветовать только одно: никогда не давайте советов». Ну, допустим, приходит ко мне на сахарном заводе какой-то человек и спрашивает, что ему делать в той или иной ситуации. Я не даю ему рекомендаций, а лишь уделяю немного своего времени. Все, что я могу сделать, так это предложить присесть и поговорить. Вместе мы, вероятно, найдем решение проблемы. Забавно, но давать советы мне и не приходилось. Люди начинают правильно рассуждать, если перед ними ставят правильные вопросы. У них в голове складывается план действий, и они благодарят меня: «Спасибо, Жан-Ален! Вы очень мне помогли». А я не сказал ни слова. Чтобы человек сам преодолел трудности, нужно его выслушать. В нашем мире очень не хватает умеющих слушать. Мы утратили этот навык, хотя, как мне кажется, он очень ценен.

Через Клуб счастливых жен я часто получаю письма от женщин, которые просят дать им совет по поводу жизни в браке. Почему-то они считают меня дипломированным специалистом, способным им помочь, хотя я таковым не являюсь. Да, я кое-что и вынесла как из своего, так и из чужого опыта, но не более того. (Часто оказывается, что лучше всего учатся те, кто пристально наблюдает за окружающими.)

Женщины в письмах приводят длинные «списки грехов» своих мужей. Разбираясь с этой корреспонденцией, я постигла ту же истину, что и Жан-Ален: перестала пытаться дать каждой ответ, который она жаждет получить, а начала ставить перед ищущими рекомендаций вопросы. Стоило им задуматься, и они, как и сотрудники Жана-Алена, приходили к нужному решению. Так мое умение выслушать удивительным образом послужило на пользу не только тем, кому надо выговориться, но и мне самой – у меня упал с плеч груз ответственности, возникавший из-за необходимости своими советами направлять чужую жизнь.

Мы проговорили с Лалуэтами менее двух часов, но за это время они успели довольно подробно поделиться со мной своими взглядами на жизнь. В какой-то момент в разговоре возникла естественная пауза: всем нам нужно было передохнуть, поразмышлять. Я откинулась на спинку кресла и наслаждалась океанским бризом и солнцем, а затем склонилась к столу, чтобы откусить кусочек круассана и сделать несколько маленьких глотков черного чая (как сообщили хозяева дома, я превращаю его в «белый», добавляя сливки).

Наконец я произнесла:

– Вчера на пляже видела молодоженов, фотографировавшихся у прибоя. Я люблю свадьбы, мне нравится наблюдать за тем, как жених и невеста начинают совместную жизнь. Но в Америке, да и, возможно, во многих других странах, молодые пары очень быстро забывают о радостях медового месяца. Многие браки кончаются разводом. Отчего, по-вашему, это происходит?

Жан-Ален прикрыл глаза и запрокинул голову назад. Он продолжал медленно жевать круассан, потом проглотил этот кусочек и глубоко вздохнул.

– Мир очень изменился, – ответил он. – Теперь все происходит очень быстро. Раньше люди просто ходили вместе в кино, встречались по полгода, пытаясь понять, подходят ли они друг другу. Перед тем как создать семью, надо было приложить усилия, что-то узнать и понять.

– Многие думают, что, если брак уже заключен, дело в шляпе и ничего предпринимать уже не требуется, – говорил господин Лалуэт. – Нет, с любовью все сложнее. Это проблема, которую надо решать ежедневно.

Было странно слышать от этой пары, умеющей получать море удовольствия от жизни, что любовь – это «проблема», для устранения которой надо что-то выдумывать. Но следующая фраза Жана-Алена немного прояснила ситуацию:

– Когда два разных человека с разным опытом сходятся вместе, каждый должен понять, что делать и какую роль он будет играть в отношениях.

Франсуаза участвовала в разговоре значительно меньше, поскольку она не очень хорошо знает английский, но тут и она включилась:

– Строительство «общего дома» никогда не заканчивается. Оно продолжается даже после пятидесяти лет совместной жизни.

Воцарилось недолгое молчание. Мне показалось, что хозяйка обдумывает что-то еще. Может, она переводила свою мысль с французского на английский, прежде чем высказать ее вслух.

– Люди боятся принимать на себя ответственность. Молодежь не хочет связывать себя узами брака. Они долго тянут, а

C возрастом решиться на брак становится все сложнее.

А Жан-Ален добавил:

– Все живут для себя.

Если и существует социальный институт, который предполагает, что один человек жертвует ради другого собственными интересами и потребностями, так это брак. Было очевидно, что Жан-Ален и Франсуаза счастливы вместе, потому что оба понимают: каждый из них отвечает перед другим за все свои действия, за любой свой выбор. Их благополучие – результат совместных усилий.

Все время, что мы просидели на террасе под аккомпанемент океанского прибоя, я пыталась уяснить, как распределяются роли в этом союзе. Мне это было любопытно еще и потому, что Франсуаза – первая домохозяйка, которую мне довелось интервьюировать. Ей очень нравилась такая жизнь и не хотелось ничего менять. Я спросила, никогда ли она не уставала от того, что все время сидит дома и заботится о детях.

– Конечно, такое бывало, – ответила она.

Но причина вовсе не в том, о чем я подумала. Вопрос самооценки ее вовсе не волновал. Она всю свою жизнь считала, что дом и дети – это и есть женское счастье, ее предназначение. Однако нелегко было родить четверых подряд, а через семь лет еще и пятого. Вот это было для нее испытанием.

Однажды во время четвертой беременности у нее от переутомления случился нервный срыв, а потом навалилась тяжелая послеродовая депрессия. Но друзья из «Общества Девы Марии» помогли ей выкарабкаться из этого состояния.

Как я уже говорила, было очевидно, что Франсуаза – очень сильная личность и уверенная в себе женщина. Стать женой и матерью было мечтой всей ее жизни. Она не жалеет о своем выборе и счастлива, потому что выполнила миссию, которую возложил на нее Господь.

Жан-Ален добавил, что супруга позволяет ему утверждать, что он глава семьи, в то время как окружающие знают: на самом деле все наоборот.

Пока мы разговаривали, я начала понимать, что же в них такого «универсального» и в то же время редкого, исключительного, но очень привлекательного. Эти люди довольны тем, что у них есть, тем, кто они и какие они. Они живут в соответствии с ориентирами, которые сами выработали для совместного существования. Как было бы хорошо, если бы другие пары были похожи на Франсуазу и Жана-Алена, с их легким и открытым характером. Сидя рядом с ними, я думала: как же здорово быть самим собой. Не стоит печалиться из-за того, что могло бы сбыться, да не сбылось.

Уходить не хотелось, поэтому я обрадовалась, когда хозяева предложили мне остаться пообедать. Если бы я знала об этом заранее, может, отказалась бы от круассанов. Я предполагала, что меня ожидает настоящий пир, и не желала упустить возможность попробовать французскую кухню.

Меня угостили свежайшим хлебом с большим количеством масла, красным вином, стейками, картофелем, салатом, запеченными кабачками с оливковым маслом и бальзамическим уксусом. Ближе к концу трапезы я почувствовала себя участницей некоего пищевого марафона, поскольку ела уже пять часов подряд.

Ну, ничего. Мне нужно постепенно начинать приобщаться к европейским гастрономическим традициям, потому что дальше мой путь лежит в Англию.