Текст книги "Откуда мне знать, что я имею в виду, до того как услышу, что говорю?"

Ты все еще сочувствуешь или уже помогаешь? Продуктивные чувства

Претворение чувств в действия – непростая задача, особенно когда речь идет о социальной жизни, где недопустимо делать все, что только взбредет в голову. Конечно, было бы прекрасно, если бы мы могли следовать любому возникшему чувству. Когда у вас хорошее настроение, вы готовы обнять весь мир. Когда вам грустно, вы сооружаете крепость из подушек. А если видите в ванной трех отвратительных тараканов, то закрываете за собой дверь и эмигрируете в Австралию.

Но мы так не поступаем. Представьте себе, что вы несете ответственность не только за свои действия, но и за любое негативное чувство. Брр-р. Ну уж нет. Вы свободны в своих мыслях, пусть даже их кто-то и угадывает. Даже если допустить, что мы можем безошибочно интерпретировать данные томографии мозга, то и в этом случае из выявленных агрессивных склонностей нельзя делать вывод о совершении насильственных действий, а из возбуждения – о супружеской неверности. Мысли и поступки – это разные вещи. То же самое касается и сочувствия. Сочувствие – это еще не помощь. Для всех проявлений социального поведения (подставлять другую щеку, мыть на ночь ноги, помогать на улице старушкам) требуется еще очень многое. В этом и кроются причины большинства проблем.

Участники нашего эксперимента все еще сидят друг напротив друга. Один из них в панике. Он плачет и беспрерывно что-то говорит. Второй слушает и поначалу только кивает. Но в какой-то момент он явно начинает ощущать нарастающий душевный дискомфорт. Внезапно он надевает наушники. Это вариант действий № 1 – натянуть на голову одеяло.

Поскольку любая форма регуляции эмоций, их подавления или переосмысления требует больших затрат сил и ресурсов, мы часто пользуемся простыми практическими методами, чтобы выйти из-под обстрела. Самый первый из них заключается в том, чтобы закрыть на все глаза. Испытывая сильный стресс, участники эксперимента предпочитают отказаться от участия в нем вместо того, чтобы нести на себе груз чужих эмоций, как в уже описанном опыте с электрошоком{63}63
  Batson, C.D., Duncan, B.D., Ackerman, R, Buckley, T. & Birch, K. Is empathic emotion a source of altruistic motivation? J. Pers. Soc. Psychol. 40, 290 (1981).


[Закрыть]. В данном случае они следуют принципу «того, чего я не вижу, не существует». Поэтому документальные фильмы об эксплуатации детского труда имеют самый низкий зрительский рейтинг. В соответствии с тем же самым правилом мы игнорируем продавцов в метро, предлагающих всякие ненужные вещи, отводя от них взгляд на 45 градусов. А когда представители Гринпис будут пытаться что-то рассказать нам про вымирающих панд, то можно перейти на другую сторону улицы. Если уж совсем достанут, то даже в неположенном месте.

Мы вообще стараемся избегать всего, что приводит нас в состояние стресса. А несчастья других людей как раз попадают в эту категорию. В маленьких группах не всегда просто применять такую тактику. Как сделать так, чтобы хромой сосед никогда не попадался вам на глаза? Да еще в деревне, где всего сто жителей. Лучше чем-то помочь ему, чтобы он побыстрее встал на ноги и не мозолил вам глаза своей хромотой. К тому же тогда он еще сможет поработать на общее благо.

Но поскольку общество разрослось, нам стало легче справляться с этой проблемой. Так мы и поступаем. Будда жил примерно за 500 лет до Христа и, как гласит предание, отошел от общения с людьми еще в молодом возрасте. Мария-Антуанетта, советовавшая крестьянам в отсутствие хлеба есть пирожные, тоже не демонстрировала особой близости к народу. Когда в 1927 году вышедшая из берегов Миссисипи оставила без крыши над головой более полумиллиона человек (преимущественно чернокожих), президент США Кулидж даже не заехал в эти края. Он направил туда компетентную команду по ликвидации последствий катастрофы, а сам тем временем убеждал сенат послать в зону бедствия только абсолютно необходимую сумму, чтобы не создавать прецедента и не разорять государственные страховые компании. Когда Кулиджа попросили подписать двенадцать фотографий, чтобы потом продать их на благотворительном аукционе, он ответил отказом.

Но если несчастье происходит у нас на глазах, мы, как правило, реагируем совершенно иначе. Когда Будда, опять же согласно преданию, в конце концов выбрался из золотой клетки и впервые в жизни столкнулся со старостью, болезнями и смертью, он был настолько шокирован, что тут же дал обет аскетической жизни, которую вел на протяжении шести лет. Авраам Линкольн, совершая однажды длительное путешествие на пароходе и не имея возможности сойти на берег, был вынужден постоянно наблюдать за находившимися на борту десятью рабами. «Их вид причинял мне нескончаемую боль, – писал он своему другу-рабовладель-цу. – Так происходит каждый раз, когда я приезжаю в Огайо или другие места, где процветает рабство. Мне не нравится порядок вещей, который постоянно заставляет меня испытывать угрызения совести». Чем закончилась эта история, мы все хорошо знаем.

Развитие истории нередко зависело от того, что кто-то испытывал на себе сильные чужие чувства. Сегодня у нас есть возможность отстраниться от них. По данным

Международной организации труда, в мире все еще насчитывается более 20 миллионов рабов. Благодаря ученым и сотрудникам Госдепартамента США мы можем на сайте slaveryfootprint.org произвести подсчет, сколько из них приходится на каждого из нас. Однако вероятность встретиться с кем-то из них лицом к лицу крайне мала, и это плохо с педагогической точки зрения.

Цивилизованный мир предоставляет нам массу возможностей проявлять бессердечие там, где мы не можем воочию видеть страдания других людей. Проблемы решаются по телефону, бомбовые налеты совершаются с помощью беспилотников, комментарии в соцсетях делаются анонимно. Конечно, проявляя некоторую долю воображения, мы можем поставить себя на место страдающих, но хотим ли мы этого?

В каталоге рождественских подарков для супербогатых людей недавно появилось следующее предложение: «За миллион долларов вы можете заказать не только кольцо с бриллиантами, но и совершить путешествие в Африку, чтобы своими глазами увидеть, как добываются алмазы». Комик Стивен Кольбер прокомментировал это следующим образом: «И я должен платить миллион, чтобы увидеть, как делают мое кольцо с бриллиантами? Да я лучше два заплачу, лишь бы этого не видеть». Прямо в точку!

В мире много несовершенства. И если нам будут непрерывно об этом напоминать, лучше никому не станет. Во-первых, нет никакой гарантии, что это заставит нас вести себя лучше. Даже в самых маленьких общественных группах, где все друг у друга на виду, люди не всегда ведут себя доброжелательно по отношению друг к другу. Вспомните, например, собрания жилищных кооперативов или экскурсии, которые вы совершали в школьные годы всем классом. Во-вторых, совершенствование мира вовсе не обязательно должно происходить по принципу рыбьего жира: «полезно только то, что невкусно».

Скорее, наоборот. Когда на наши чувства осуществляется постоянное воздействие, мы перегораем. Если у вас на работе достаточно свободного времени, чтобы ежедневно просматривать все новостные сайты, то вам известно, что сопутствующими эффектами такого состояния становятся страх, разочарование и ярко выраженный пессимизм. Наступает так называемое эмпатическое истощение{64}64
  Adams, Richard E., Boscarino, Joseph A., Figley, C.R. Compassion Fatigue and Psychological Distress Among Social Workers: A Validation Study Access. NIHPublic Access 16, 103–108 (2006).
  Rossi, A. et al. Burnout, compassion fatigue, and compassion satisfaction among staff in community-based mental health services. Psychiatry Res. 200, 933–938 (2012).
  Yoder, E.A. Compassion fatigue in nurses. Appl. Nurs. Res. 23, 191–197 (2010).
  El-Bar, N., Levy, A., Wald, H.S. & Biderman, A. Compassion fatigue, burnout and compassion satisfaction among family physicians in the Negev area – a cross-sectional study. Isr. J. Health Policy Res. 2, 31 (2013).


[Закрыть]. Данное состояние является одним из негативных следствий того, что человек круглые сутки имеет доступ к устройству, связывающему его со всеми знаниями человечества. А кто сказал, что мы хотим все это знать? Признаки такого же истощения можно найти также у врачей, медсестер и социальных работников, то есть представителей профессий, которые постоянно соприкасаются со страданиями других людей. Соответственно, им свойствен высокий риск выгорания. Здесь, очевидно, уже недостаточно просто регулировать свои чувства. Снижать накал эмоций в длительной перспективе чрезвычайно утомительно. А социальному работнику это вообще противопоказано, так как такое состояние слишком бросается в глаза. Просто отстраняться от проблем – это тоже не выход, особенно для хирургов в операционном зале.

Таким образом, проявлять эмпатию достаточно непросто. Независимо от того, поддаемся мы этому чувству или подавляем его, в какой-то момент наступает переутомление. А такой вариант, как «убежать», тоже далеко не безупречен с этической точки зрения. Какой же вариант продуктивного поведения мы, вопреки гнетущим чувствам, можем выбрать?

Существует множество ситуаций, в которых правильное решение заключается вовсе не в том, чтобы копировать чувства ближнего. Взять хотя бы раздражение. Конечно, вы можете скопировать эту эмоцию собеседника, но будет ли такая тактика способствовать развитию ваших отношений? Или зависть. Если кто-то завидует вашей новой должности, то концентрация на этом чувстве ничего вам не даст. Вместо этого надо сосредоточиться на собственных эмоциях и посочувствовать завистнику – хотя бы для того, чтобы его позлить.

Когда чувства противоположны, заразить своими эмоциями собеседника не получится. В худшем случае это сведется к стратегии «око за око». Метаанализ, объединяющий результаты 86 опросов, дает лишь слабые намеки на то, что эмпатия, возможно, способна сдержать агрессивное поведение{65}65
  Vachon, D.D., Lynam, D.R. & Johnson, J.A. The (non)relation between empathy and aggression: surprising results from a metaanalysis. Psychol. Bull. 140, 751-73 (2014).


[Закрыть]. Несмотря на это, практически каждый психотренинг, направленный против агрессии, включает в себя занятия по усилению эмпатии. Да и в целом такой подход мало пригоден для оказания помощи людям, потому что он нас не мотивирует. Дистанцирование делает нас безучастными. Копирование страха и печали лишает силы нас самих{66}66
  Roseman, I.J., Spindel, M.S. & Jose, RE. Appraisals of emotion-eliciting events: Testing a theory of discrete emotions. J. Pers. Soc. Psychol 59, 899–915 (1990).


[Закрыть]. Если вы, видя отчаяние собеседника, сами начнете причитать, то такое поведение будет прямо противоположным тому, в чем он нуждается. Готовность поддержать предполагает, что в вас сильны собственные чувства{67}67
  Bandura, A., Caprara, G.V., Barbaranelli, C., Gerbino M. & Pas-torelli, C. Role of affective self-regulatory efficacy in diverse sprhe-res of psychosocial functioning. Child Dev. 74, 769–782 (2015).
  Rossetto, K.R., Lannutti, P.J. & Smith, R.A. Investigating self-effi-cacy and emotional challenge as contributors to willingness to provide emotional support. South. Commun. J. 79, 41–58 (2014).


[Закрыть], что вы осознаете себя как человека, который может и хочет оказать помощь.

Поэтому некоторые неврологи исходят из того, что в таких ситуациях требуется особый подход{68}68
  Singer, T. & Klimecki, O.M. Empathy and compassion. Curr. Biol. 24, R875-R878 (2014).


[Закрыть], не отрицающий негативных эмоций, а дополняющий их позитивной мотивацией к действию. Он носит название участия. В данное понятие входят доброжелательность, забота и теплота – чувства, напоминающие родительские. Это означает, что мы не просто чувствуем страдания ближнего, но и по-доброму относимся к нему. Мы видим, что он находится в сложном положении, и чувствуем в себе желание утешить его, окружить заботой и теплом.

Неврологи, занимающиеся данной темой, отмечают, что в таких ситуациях активизируется больше центров мозга, чем просто при эмпатии к боли. Задействуются, в частности, поясная извилина, орбитофронтальная кора и полосатое тело мозга. Все это структуры мозга, которые ассоциируются с положительными эмоциями. Достаточно широко распространена мысль о том, что существует минимум два вида эмпатических чувств. Например, в 1980-е годы психолог и богослов Дэниел Бэтсон предложил для их измерения две шкалы. По одной шкале оцениваются негативные чувства людей, когда они наблюдают за страданиями других, а по другой – теплота, понимание, нежность и сострадание. Те, кому свойственно последнее качество, гораздо чаще изъявляют готовность помочь{69}69
  Batson, C.D., O’Quin, K., Fultz, J., Vanderplas, M & Isen, A.M. Influence of self-reported dstress and empathy on egoistic versus altruistic motivation to help. J. Pers. Soc. Psychol. 45, 706 (1983).


[Закрыть].

Когда вы навещаете больного друга в больнице, эмпатия поможет вам больше, чем подсчет кафельных плиток на стене. В идеальном случае теплое чувство социальной поддержки вызовет у вас выброс в кровь эндорфина и гормонов, избавляющих от страха. И то и другое помогает справляться со стрессовыми ситуациями. Более того, после социальной активности человек становится менее чувствительным к боли. И это касается не только романтических ухаживаний, но и совместного пения и танцев{70}70
  Tarr, B., Launay, L., Cohen, E. & Dunbar, R. Synchrony and exertion during dance independently raise pain threshold and encourage social bonding. Biol. Lett. 11, 0–3 (2015).


[Закрыть]. Положительные эмоции помогают нам в тяжелые времена. Пятнадцатиминутный просмотр смешных видеороликов также повышает болевой порог{71}71
  Dunbar, R.I.M. et al. Social laughter is correlated with an elevated pain threshold. Proc. R. Soc. Biol. Sci. 279, 1161–1167 (2012).


[Закрыть]. Это можно делать и вдвоем. В таком случае пользу получат и больной, и навещающий его друг.

В целом можно сказать, что когда мы сталкиваемся с проблемами других людей, то с точки зрения общества правильнее выбирать опцию «помощь», а не «бегство». Но одной только эмпатии для этого недостаточно. В душе должно родиться еще несколько собственных чувств, желательно

положительных.

Как именно осуществляется переход от эмпатии к заботе и всегда ли он происходит только в одном направлении – это тема непрекращающихся дебатов. Сложные процессы не так-то просто осмыслить, особенно если учесть, что не все действия совершаются осознанно и что нельзя каждые несколько секунд спрашивать у участника эксперимента: «А что вы чувствуете в данный момент?»

Пожалуй, можно представить себе этот процесс как лестницу с двумя ступеньками, первая из которых символизирует эмпатию, а вторая – заботу{72}72
  Singer, T. & Bolz, M. Compassion: bridging practice and science. (Max Planck Institute for Human Cognitive and Brain Sciences, 2013).


[Закрыть]. Достижение первой ступени уже оказывает определенную помощь, но не ведет к автоматическому подъему на вторую. Наука пока не в состоянии определить точное количество ступеней, а также величину и конструкцию лестницы (и не водит ли она нас по кругу, как на рисунках Эшера?). Однако мы уже вправе задать вопрос, откуда эта лестница вообще берется. Так или иначе, речь идет о не очень понятных действиях нашего мозга. Если найти ответы на вопросы «зачем?» и «как?», можно будет определиться с направлениями дальнейшей работы.

Почему, когда мы видим страдания других людей, у нас реагируют области мозга, отвечающие за положительные эмоции? На первый взгляд это противоречит здравому смыслу, но давайте посмотрим, каким образом мозг вообще создает стимул к действию. Чтобы это понять, совершим небольшой экскурс в ту область неврологии, которая изучает мотивации и потребности.

Связь между потребностями и социальным поведением лучше всего можно объяснить на примере той части мозга, которая носит название вентральной области покрышки. Это одна из зон, которые начинают светиться на мониторе, когда участник эксперимента проявляет активное участие по отношению к окружающим и мотивирован на оказание помощи. Активность усиливается и тогда, когда мы проявляем сочувствие{73}73
  Klimecki, O.M., Leiberg, S., Ricard, M. & Singer, T. Differential pattern of functional brain plasticity after compassion and empathy training. Soc. Cogn. Affect. Nerosci. 9, 873–879 (2014).
  Klimecki, O.M., Leiberg, S., Lamm, C. & Singer, T. Functional neural plasticity and associated changes in positive affect after compassion training. Cereb. Cortex (New York, N.Y. 1991) 23, 1552–1561 (2013).


[Закрыть].

Но это не единственная функция вентральной области покрышки. Данная область мозга участвует в инициировании множества других действий. В ней есть группа нервных клеток, которую можно встретить лишь в немногих других зонах мозга – дофаминэргические нейроны. По некоторым оценкам, у нас в общей сложности от 350 до 600 тысяч этих нейронов, причем с возрастом их количество уменьшается{74}74
  Bogerts, B., Hzjntsch, J. T Herzer, M. A morphometric sutdy of the dopamine-containing cell groups in the mesencephalon of normals, Parkinson patients, and schizophrenics. Biol. Psychiatry (1983).


[Закрыть]. На первый взгляд может показаться, что это много, но всего в мозге около 8 600 000 000 нервных клеток. Таким образом, доля дофаминэргических нейронов составляет около нуля целых нуля десятых.

Несмотря на столь незначительное количество, их влияние на нашу жизнь весьма заметно. В этом смысле их можно сравнить с национальной сборной по футболу. Или с голливудскими звездами. Или с авиапассажирами, которые провозят в обуви контрабанду. Однако, в отличие от последних, дофаминэргические нейроны выполняют полезные функции. Прежде всего, они играют важную роль в претворении мыслей в жизнь. В зависимости от обстоятельств они делают это либо на абстрактном, либо на вполне конкретном моторном уровне. Дисфункции в дофаминовой системе ассоциируются с шизофренией или с синдромом дефицита внимания и гиперактивности, а утрата соответствующих нейронов – с болезнью Паркинсона{75}75
  Kirley, A. et al. Dopaminergic system genes in ADHD: Toward a biological hypothesis. Neuropsychopharmacology 27, 607–619 (2002).
  Abi-Dargham, A. & Morre, H. Prefrontal DA Transmission at D1 Receptors and the Pathology of Schizophrenia. Neurosci. 9, 404–416 (2003).
  Dauer, W. & Przedborski, S. Parkinson’s disease: Mechanisms and models. Neuron 39, 889–909 (2003).


[Закрыть]. Соответственно, действие многих медикаментов направлено на то, чтобы оказать влияние на выработку дофамина (на эту тему даже снят фильм «Пробуждение» с Робином Уильямсом).

Похоже, дофаминэргические нейроны участвуют в выработке решения, какой образец поведения приносит нам пользу и должен быть повторен. Для этого они кодируют разницу между нашими ожиданиями и реально достигнутым результатом{76}76
  Roesch, M.R., Calu, D.J. & Schoenbaum, G. Dopamine neurons encode the better option in rats deciding between delayed or sized rewards. Nat. Neurosci. 10, 1615–1624 (2007).


[Закрыть]. Когда вы, к примеру, идя по улице, чувствуете запах жареных сосисок, мозг подсказывает вам, что где-то поблизости можно вкусно перекусить. Одни нейроны кодируют абсолютно однозначное ожидание (1-я фаза){77}77
  Roesch, M.R., Calu, D.J. & Schoenbaum, G. Dopamine neurons encode the better option in rats deciding between delayed or sized rewards. Nat. Neurosci. 10, 1615–1624 (2007).


[Закрыть]. Когда оно претворяется в жизнь, вторая группа нейронов фиксирует результат (2-я фаза). Оба вида информации направляются в другие области мозга и зачастую ассоциируются с радостным событием. Дело в том, что нейротрансмиттеры передают импульс активности как раз в ту часть мозга, где генерируется эмоция радости. Выброс дофамина проецируется на центр эмоций и поощрения, а также на префронтальную и орбитофронтальную кору. От последней зависит, на какой объем поощрения мы можем рассчитывать. Именно она подсказывает нам, что спагетти изумительно вкусны, когда тарелку ставят перед нами на стол, но после третьей тарелки решаем, что не стоило так уж сильно восхищаться{78}78
  Kringelbach, M.L., O’Doherty, J., Rolls, E.T. & Andrews, C. Activation of the human orbitofrontal cortex to a liquid food stimulus is correlated with its subjective pleasantness. Cereb. Cortex 13, 1064–1071 (2003).


[Закрыть]’ {79}79
  O’Doherty, J. et al. Sensory-specific satiety-related olfactory activation of the human orbitofrontal cortex. Neuroreport 11, 893–897 (2000).


[Закрыть]. Короче говоря, дофамин оказывает влияние на целый ряд областей мозга, которые имеют отношение к мотивации действий.

Первая фаза охватывает предвкушение, стремление и ориентацию. Во второй фазе вы ощущаете удовлетворение от совершенного действия, словно успешный охотник, каковым вы и являетесь. Вы искали биойогурт – и вы его нашли! Ваша орбитофронтальная кора гордится вами. Такое позитивное подкрепление требуется, когда надо наконец оторваться от гаджета и совершить реальное действие – приготовить что-нибудь вкусненькое или позаботиться о ближних{80}80
  Kim, J.-W. et al. Compassionate attitude towards others’ suffering activates the mesolimbic neural system. Neuropsychologia 47, 2073–2081 (2009).


[Закрыть].

Кроме того, подкрепление необходимо, чтобы понять, что приносит нам пользу. Ведь даже если какое-то действие полезно с эволюционной точки зрения, это еще не значит, что мы будем его выполнять, например бросим курить или уничтожим атомное оружие. В теории все это прекрасно, но в данный момент нам не до этого. Требуются вполне конкретные стимулы, например льготы по медицинскому страхованию, так как вы трижды сходили на занятия по йоге, или деньги, выделяемые ООН за меры по охране окружающей среды. Не думайте, что чистый воздух достается нам бесплатно.

Аналогичным образом действуют и поощрительные центры мозга. Они фиксируют чувства, связанные с приятными событиями, и попутно адаптируются к сложному и изменчивому миру. Именно поэтому наша дофаминовая система активнее всего срабатывает при новых и неожиданных поощрениях, вызывая усиленный позитивный эффект, а вот полностью предсказуемые события воспринимаются как скучные.

Итак, ваши нейроны возбуждаются, когда вы: а) неожиданно получаете две жареные сосиски вместо одной; б) так же неожиданно знакомитесь с очень милой продавщицей сосисок – в восходящем порядке. Каждый раз в организм поступает порция дофамина. На следующей неделе вы оказываетесь в том же месте и сразу пытаетесь познакомиться с еще одной симпатичной продавщицей, торгующей фалафелем. Если вы хотите добиться от нее взаимности, нужно придерживаться той же тактики: не быть слишком мелочным и стараться почаще приятно ее удивлять. Это вообще универсальный рецепт межличностных отношений. Неожиданно принести домой цветы, угостить подчиненных обедом, написать поздравительную открытку, отпустить всех с работы на час раньше – все это оказывает возбуждающее воздействие на мезолимбический путь дофаминэргических нейронов.

Возникающее чувство радости является неотъемлемым компонентом всего, чем вы охотно занимаетесь, будь то секс, спорт, учеба или поедание бананов. Оно побуждает вас делать это вновь и вновь. Большинство наркотиков тоже усиливает активность дофаминэргических нейронов. В связи с этим данные вещества вызывают очень сильную зависимость. Лучше уж хорошенького понемножку.

Если этих примеров вам недостаточно, чтобы понять, какие побуждения вызывает у нас дофамин (а это не только радость), вспомните, что вы чувствуете, слушая свою любимую песню. Музыка, которая вам особенно нравится, направляет дофамин в центр поощрения{81}81
  Salimpoor, V.N., Benovoy, M., Larcher, K., Dagher, A. & Zatorre, R.J. Anatomically distinct dopamine release during anticipation and experience of peak emotion to music. Nat. Neurosci. 14, 257–262 (2011).


[Закрыть]. Если по пути на работу вы включаете радио и у вас такое настроение, словно вы не проснулись в шесть часов утра, а готовы вырывать с корнем деревья или, по крайней мере, кусты, то это, скорее всего, проделки дофамина. Обусловленная его действием активность среднестатистических слушателей, толчком к которой стала песня, может решающим образом сказаться на распределении мест в списке хитов на ближайшие три года{82}82
  Bems, G.S. & Moore, S.E. A neural predictor of cultural popularity. J. Consum. Psychol. 22, 154–160 (2012).


[Закрыть]. Такое же чувство может возникать и от прослушивания песен, которые имеют в общем-то грустное содержание («Ничего, я еще найду кого-нибудь получше, чем ты…»). Это помогает лучше понять, на что похоже сострадание. Оно тоже прекрасно и слегка печально.

Таким образом, мы перекинули мост от мотивационной психологии к социальным чувствам. Мы поняли, что зачастую наши действия основываются на ожидании, прежде всего на ожидании положительных эмоций. Поэтому готовность оказывать людям помощь предполагает наличие положительных эмоций и мотивации действий, которые, вероятнее всего, генерируются в рамках общего чувства заботы об окружающих.

Наш центр поощрения срабатывает, когда мы без всякого внешнего принуждения делаем что-то хорошее для окружающих. В связи с этим вентральная область покрышки, полосатое тело и орбитофронтальная кора активизируются не только тогда, когда мы получаем деньги, но и тогда, когда мы их жертвуем{83}83
  Moll, J. et al. Human fronto-mesolimbic networks guide decisions about charitable donation. Proc. Natl. Acad. Sci. U.S.A. 103, 15623-8 (2006).


[Закрыть]. Поощрение, конечно, является не единственной причиной для пожертвований. Свою роль играет и эмпатия по отношению к окружающим, и модель психического состояния (способность понимать чужое сознание, или теория сознания – ТС){84}84
  Tusche, A. & Вцск1ег, A. Decoding the Charitable Brain: Empathy, Perspective Taking, and Attention Shifts Diffferentially Predict Altruistic Giving. J. Neurosci. (2016).


[Закрыть].

Это значит, что в мозге участника нашего эксперимента мы ожидаем увидеть активизацию, с одной стороны, зон, связанных с эмпатией и отражающих страдания другого человека (например, островковой доли), а с другой – зон, имеющих отношение к позитивным эмоциям и готовности к действиям (например, относящихся к дофаминовой системе).

Активизация происходит и тогда, когда вас буквально принуждают к счастью (например, когда у вас не остается выбора, делать пожертвование или нет){85}85
  Harbaugh, W.T., Mayr, U. & Burghart, D.R. Neural responses to taxation and voluntary giving reveal motives for charitable donations. Science 316, 1622–1625 (2007).


[Закрыть]. Если все сработало как надо, в следующий раз вы уже с большим удовольствием будете жертвовать добровольно. А вы-то все время считали, что для счастья надо получать деньги, а не отдавать их! Все, кто считает, что мы жертвуем главным образом для того, чтобы иметь чистую совесть, правы. Но прежде, чем раздавать оценки, необходимо присмотреться к истокам этого феномена.

Ответить на вопрос, почему он закрепился в поведении, с эволюционной точки зрения не так-то легко. Если с эволюционными преимуществами секса, спорта и бананов все предельно ясно, то причины просоциального поведения выявляются несколько сложнее. Почему мы чувствуем себя хорошо, помогая другим? Когда мы делаем доброе дело, внутри нас самих разливается приятное тепло, и это чувство даже доставляет некоторый душевный дискомфорт. Где-то в глубине души мы полагаем, что готовность помогать окружающим должна вытекать из категорического императива Канта, то есть руководствоваться принципом, а не чувством, тем более таким эгоцентрическим.

Поэтому, определяя истоки данного феномена, мы должны задуматься и о том, что он означает с моральной точки зрения. Должна ли помощь ближнему доставлять нам радость? Пытаясь найти обоснование своим хорошим поступкам, мы всегда подспудно ищем в этом какой-то негативный подтекст. Нас так и тянет первым делом разъяснить всем, что во взаимовыручке присутствует эгоистический мотив. Когда разразился кризис с наплывом беженцев, в дебатах постоянно говорилось о том, что у волонтеров наблюдается какая-то тяга к «самолюбованию». Один из блогеров даже придумал новый термин – «упоение помощью».

Давайте повнимательнее присмотримся к истокам нашей готовности помогать другим и еще раз зададим себе вопрос: «Зачем отказываться от тех социальных качеств, которые эволюция прививала нам на протяжении такого долгого времени?» Ведь забота о ближних имеет древнюю традицию.

Как вы думаете, почему мы заботимся о младенцах? Ведь они доставляют столько хлопот, от них только крик и мокрые пеленки. Да и вообще забота о ком бы то ни было, похоже, не была изначально предусмотрена природой. Ведь первостепенная задача эволюции – выживание генов. Но у млекопитающих выживание довольно тесно связано с заботой о потомстве, поэтому с эволюционной точки зрения целесообразнее не слишком раздражаться по поводу крика и мокрых пеленок. И мозг обучается такому поведению с помощью целенаправленных стимулов и поощрений. В процессе ухода за нашими милыми малышами мать-природа использует в числе прочих средств имеющуюся в организме систему дофамина и опиоидов (да-да, от слова «опиум»){86}86
  McCall, C. & Singer, T. The animal and human neuroendocrinology of social cognition, motivation and behavior. Nat. Neurosci. 15, 681–688 (2012).
  Nelson, E.E. & Panksepp, J. Brain substrates of infant-mother attachment: contributions of opioids, oxytocin, and norepinephrine. Neurosci. Biobehav. Rev. 22, 437–452 (1998).
  Numan, M. Motivational systems and the neural circuitry of maternal behavior in the rat. Developmental Psychobiology 49, 12–21 (2007).


[Закрыть], причем началось это задолго до появления первых людей. Поэтому забота о младенцах находится в том же списке мотиваций, что спорт и секс.

При активизации центра поощрений сразу же наступает практический обучающий эффект («Это было классно, надо повторить!»). В первый раз это вызывает удивление, а затем уже связано с ожиданием («Я поухаживала за ребенком. Где мое хорошее настроение?»). В результате вы совершаете поступки, которые полезны не только вам самим, но и ребенку, потому что вам приятно, когда ребенок позитивно реагирует на вас. Когда взрослые люди, невзирая на угрозу радикулита, стоят, склонившись над коляской, это объясняется не тем, что им так уж хочется получше рассмотреть младенца. (Давайте признаем, что все они выглядят примерно одинаково. Кроме того, за последние три минуты он вряд ли сильно изменился.) Это делается прежде всего для ребенка, потому что он в этом возрасте видит на расстоянии всего около 30 сантиметров{87}87
  von Hofsten, О. et al. Simulating newborn face perception. J. Vis. 14, 1–9 (2014).


[Закрыть]. То, что три матери из четырех держат детей возле левой стороны своего тела, дает возможность сильнее фокусировать на младенце левое полушарие мозга, которое специализируется на многих социальных процессах. Ребенок же, в свою очередь, сильнее воспринимает голос матери правым полушарием, отвечающим за эмоции{88}88
  Pileggi, L.-A., Malcolm-Smith, S. & Solms, M. Investigating the role of social-affective attachment processes in cradling bias: The absence of cradling bias in children with Autism Spectrum Disorders. Laterality 1-17 (2014). doi: 10.1080/1357650X2014948449


[Закрыть]’ {89}89
  Sieratzki, J.S. & Woll, B. Neuropsychological and neuropsychiatric perspectives on maternal cradling preferences. Epidemiol. Psychiatr. Soc. 11, 170–176 (2002).


[Закрыть]. Обращения типа «Агу, а где мой маленький?» произносятся высоким голосом, потому что такие звуки лучше воспринимаются младенцами{90}90
  Koda, H. & Masataka, N. A pattern of common acoustic modification by human mothers to gain attention of a child and by macaques of others in their group. Psychol. Rep. 91, 421–422 (2002).


[Закрыть]. Они начинают улыбаться и что-то лепетать в ответ – а это так приятно, не правда ли? В результате даже плачущий ребенок ассоциируется уже не столько с негативными эмоциями, сколько с ожиданием приятного контакта.

Эти самые близкие из всех существующих взаимоотношений отчасти распространяются и на других членов семьи. Ведь основная концепция подобных связей остается одинаковой: видеть близкого человека, поддерживать с ним телесный контакт и делать для него вещи, которые лично вам ничего не дают. Нам всегда легче чем-то жертвовать по отношению к членам своей семьи, ничего не ожидая взамен. Это же явление наблюдается и у шимпанзе. Они выражают свои симпатии посредством изощренной системы взаимного обмена едой, вычесывания блох и других знаков внимания. Но если речь идет о членах семьи и близких друзьях, то эти взаиморасчеты уже не играют особой роли{91}91
  Brosnan, S.F. & De Waal, F.B.M. A Proximate Perspective on Reciprocal Altruism. Hum. Nat. 13, 129–152 (2002).


[Закрыть]. Родственнику можно почесать макушку и просто так, не ожидая, что он угостит в ответ десертом.

Примерно так же все происходит и у людей. В общении с коллегой вы еще примерно представляете себе, кто кому в последний раз оказал услугу. Но если вы станете вести учет добрых дел в семье («Я вынес мусор, а ты за это будешь смотреть со мной боевик, который терпеть не можешь»), то у вас, скорее всего, возникнут проблемы. Дома вы делаете добрые дела просто так. Вы вместе смотрите какие-то фильмы, выносите мусор, приносите из магазина чипсы, а ваш партнер идет вместе с вами на концерт группы, которая ему не нравится… Возможность подобного общения основывается на способности чем-то делиться, не ожидая ничего взамен, – и при этом хорошо себя чувствовать. Влюбленный человек дарит своей избраннице безопасность, внимание, еду и рождественские подарки. Дорогие подарки. И ему радостно от того, что радуется она. А если у него хорошо на душе, он готов повторять это снова и снова. И после этого мы еще удивляемся «синдрому волонтера»!

Доброта, выходящая за пределы семьи, свойственна не только людям. Очень многие млекопитающие помогают друг другу, например шимпанзе. Видя, что кто-то грустит, они приласкают его, вычешут блох, погладят{92}92
  Romero, T. Castellanos, M. & de Waal, F.B.M. Consolation as possible expression of sympathetic concern among chimpanzees. Proc. Natl. Acad. Sci. U.S.A. 107, 12110-5 (2010).


[Закрыть]. И никто не задает себе вопросов, в чем глубинная подоплека подобных поступков. Хорошо бы и люди брали с них пример. Антилопы тоже заботятся о своих обеспокоенных детенышах, причем зачастую начинают делать это еще до того, как тех охватывает паника{93}93
  Murdock, G.K., Stine, W.W. & Maple, T.L. Observations of maternal-infant interactions in a captive herd of sable antelope (Hippo-tragus niger). Zoo Biol. 2, 215–224 (1983).


[Закрыть]. Вы ведь тоже лучше предусмотрительно купите ребенку мороженое, чем будете дожидаться, пока он закапризничает. Так будет проще для всех, и его крики не привлекут тигров.

Стремление выявить скрытые мотивы человеческих поступков подводит нас к одной из самых сложных проблем неврологии. Сложна она тем, что опасно близко подходит к проблемам детерминизма, свободы воли и прочим душевным исканиям. Все, о чем мы думаем и что делаем, рождается у нас в мозге (иногда в сотрудничестве с некоторыми другими органами тела). В конечном счете это продукт миллионов лет эволюции, а также небольшой дозы индивидуального опыта и воспитания. То же самое можно сказать и о социальном поведении. Оно является продуктом не сознательного решения («Я подумал и понял, что, если детей хорошо кормить, у них будет больше шансов на выживание»), а длительного развития. Каждая социальная способность, которой мы обладаем, в прошлом давала человеку какие-то преимущества. Каждое социальное чувство основывается на том, что имело смысл в процессе развития. В конечном счете можно добраться и до мотивации. Но для мозга основным мотивом обычно является получение удовольствия.

Значит ли это, что, ведя себя в соответствии с социальными нормами, мы следуем какой-то изначально заложенной в нас потребности, такой как потребность в пище, и есть ли у нас повод гордиться данным обстоятельством? Предопределена ли роль мозга в упомянутом процессе точно так же, как орбита планеты или сложная компьютерная программа? Если нам будут известны все связи, нейротрансмиттеры, гормоны и прочие подробности относительно каждого нейрона, то сможем ли мы, стимулируя его, предсказать все свои решения, в частности купим ли мы завтра газету, средства от продажи которой пойдут на помощь бездомным?

Если да, то можно ли считать такой поступок добрым? Ведь указанные выше обстоятельства означают, что наша воля уже несвободна. Если я спрошу вас, что бы вы предпочли съесть: пиццу или землю, – ваш ответ можно предсказать с довольно высокой степенью вероятности. И все же вы чувствуете, что решение зависит только от вас самих.

Как видите, вопросов, на которые мы вряд ли сможем ответить в ближайшие годы, очень много. Возможно, со временем их будут задавать нам роботы.

Но мы уже сейчас в состоянии дать оценку своим намерениям по их последствиям. Мы можем вести себя в соответствии с социальными нормами, если за нами кто-то наблюдает, если это приносит нам пользу, доставляет удовольствие или просто соответствует нашим планам. Но бывает и так, что мы точно так же ведем себя, когда это ничего нам не дает или даже отдаляет нас от поставленных целей. Здесь в действие вступают более сомнительные мотивы, такие как забота об имидже, хвастовство, секс, лесть, надежда организовать преступный синдикат, основанный на личных симпатиях… Ну или что-нибудь в этом роде. Вот из-за подобных мыслей мы и относимся к крупному концерну, который объявил о миллионных пожертвованиях на благотворительные цели, примерно так же, как к человеку, который решил угостить детишек на улице конфетами уже после того, как праздник закончился. Но себя мы всегда считаем искренними жертвователями.