Текст книги "Откуда мне знать, что я имею в виду, до того как услышу, что говорю?"

Подведем предварительный итог. Система, в которой мы, заботясь о других, сами чувствуем удовлетворение, по-видимому, успешно функционирует уже миллионы лет. Ею пользовались тысячи поколений. Если вы хотите упрекнуть волонтеров в том, что они помогают другим ради собственного удовлетворения, то вы уже опоздали. Ведь своей матери вы подобный упрек не бросите.

В идеальном случае участник нашего эксперимента решает помочь ближнему, и в его голове это решение сопровождается активизацией областей, которые поддерживают доброжелательность, мотивацию и радость от выполненного дела. Однако готовность к оказанию помощи может вылезти боком, если она основывается на неправильных предпосылках. Но об этом мы поговорим во второй части. Пока же зададим себе вопрос: «Как научиться помогать ближним из правильных побуждений?»

Отличной отправной точкой служит социальный контакт. Участник эксперимента охотнее оказывает помощь{94}94
  Mikulincer, M., Shaver, PR., Gillath, O. & Nitzberg, R.A. Attachment, caregiving, and altruism: boosting attachment security incrtea-ses compassion and helping. J. Pers. Soc. Psychol. 89, 817 (2005).


[Закрыть], если постоянно видит на экране имя близкого человека. Готовности к сотрудничеству способствуют также ласковые прикосновения и приятная температура в помещении{95}95
  Kurzban, R. The social psychophysics of cooperation: Nonverbal communication in a public goods game. J. Nonverbal Behav. 25, 241–259 (2001).


[Закрыть]. Забота о ближнем затрагивает прежде всего парасимпатическую нервную систему, которая поддерживает гомеостаз и осуществляет замедление и ослабление сердечных сокращений{96}96
  Nelson, E.E. & Panksepp, J. Brain substrates of infant-mother attachment: contributions of opioids, oxytocin, and norepinephrine. Neurosci. Biobehav. Rev. 22, 437–452 (1998).
  Bornemann, В., Кок, B.E., Вцск1ег, A. & Singer T. Helping from the heart: Voluntary upregulation of heart rate variability predicts altruistic behavior. Biol. Psychol. 119, 54–63 (2016).


[Закрыть]. Поэтому теплое помещение (или чашка чая) в определенных обстоятельствах настраивают на доверительный лад и щедрость{97}97
  Williams, L.E. & Bargh, J.A. Experiencing physical warmth promotes interpersonal warmth. Science 322, 606–607 (2008).
  Kang, Y., Williams, L.E., Clark, M.S., Gray, J.R. & Bargh J.A. Physical temperature effects on trust behavior: the role of insula. Soc. Cogn. Affect. Neurosci. 6, 507–515 (2011).


[Закрыть]. (Расскажите об этом коллеге, который при 10 градусах мороза на улице настаивает на том, чтобы в течение двадцати минут проветривать кабинет.) Таким образом, готовность помогать можно тренировать.

Итак, мы почти подошли к концу: рассмотрели все стадии эмпатии, разобрались в эмоциях визави, посочувствовали ему и отделили его переживания от собственных. При этом нас не сбили с толку ни собственное настроение, ни чрезмерно сильный поток эмоций. Мы избежали апатии, неприятия и желания самоустраниться, породили в себе позитивные эмоции и нашли мотивацию к действию. Таким образом, мы отреагировали на чувства другого человека так, как хотели бы, чтобы окружающие реагировали на наши. Итак, будем стремиться к взаимопомощи. Все замечательно.

И что дальше? Может, принести вам чаю? Или лучше красного вина. Вино никогда не повредит. А может, шоколада? Перед нами стоит последняя непростая задача – понять, чего хочет собеседник. Ведь даже самые лучшие намерения ни к чему нас не приведут, если мы не знаем его специфических потребностей.

Мудрость, которая сейчас будет изречена, настолько поэтична, что ее следовало бы печатать на открытках на фоне заката или изображения буддийского монаха. Она гласит: самопознание – ключ к пониманию окружающих. Возможно, кто-то уже печатал на открытках нечто подобное. И был прав. Все начинается с познания самого себя. Точнее говоря, с губной помады и зеркала.

Чтобы понять, как воспринимает себя другой человек, большего вам не потребуется. Поскольку самосознание у взрослых людей обычно уже сформировано, лучше обратиться за помощью к подбежавшему маленькому ребенку (они ведь все равно постоянно путаются под ногами). Сейчас начнется самое трудное, потому что вы должны нарисовать на нем помадой красную точку так, чтобы он этого не заметил, например погладить его по лицу и в одном месте прикоснуться к нему кончиком пальца с уже нанесенной помадой.

Когда после этого вы поднесете ребенка к зеркалу, он сделает одно из двух: либо уставится на отражение с недоуменным видом, либо возьмется за свое лицо в том месте, где нанесена точка. Если малыш выберет последнее действие, значит, он уже совершил один из важнейших шагов в своем развитии. Ребенок узнаёт себя в зеркале, поэтому относится к самым разумным существам на нашей планете (для опыта лучше всего подходят дети в возрасте около полутора лет). Кроме того, он приобрел умение, которое понадобится ему для решения практически любой социальной проблемы. Если понять, насколько фундаментальной является способность узнавать самого себя, то остается только удивляться, почему мы не празднуем это событие так же, как первое произнесенное слово или первые шаги. В магазинах не продают поздравительные открытки с надписью: «Сердечно поздравляю! Твой ребенок по интеллекту сравнялся с дельфином». А ведь ваш малыш сделал один из важнейших шагов к становлению личности, обладающей собственными мыслями и чувствами. Только это поможет ему отличать свои чувства от чужих, что, как мы знаем из предыдущей главы, очень важно.

В долгосрочной перспективе самосознание позволяет нам понять еще кое-что: оказывается, у других людей потребности и восприятие мира отличаются от наших – и не только в данный момент (мы уже говорили об этом, рассматривая понятие эгоцентризма), а всегда, потому что у них есть собственный жизненный опыт.

Представьте себе, что кто-то страдает редкой болезнью, из-за которой любое прикосновение ощущается как ожог. Теперь представьте, что этого человека постоянно тыкают ватной палочкой в плечо, ладонь, лицо. У зрителей невольно сжимаются зубы{98}98
  Lamm, C., Meltzoff, A.N. & Decety, J. How do we empathize with someone who is not like us? A functional magnetic resonance imaging sutdy. J. Cogn. Neurosci. 22, 362–376 (2010).


[Закрыть]. Они испытывают сострадание. Отражение чувств тут ни при чем. Ведь вам самим прикосновения ватной палочки не причиняют никаких страданий. Вы просто конструируете представление о том, что должен чувствовать этот человек в данной ситуации, передаете его в те центры мозга, которые обычно реагируют на боль, – и получаете эмпатию.

Без такой информации бесполезна даже самая сильная готовность помочь. Чтобы в этом убедиться, возьмите все того же маленького ребенка (уж постарайтесь и заведите его себе – не могу же я все делать за вас) и поставьте перед ним два блюда: одно – с шоколадными кексами (вкуснотища), а другое – с брокколи (брр-р!). А теперь попросите малыша подать вам одно из блюд. Если не произойдет ничего непредвиденного (в конце концов, вы ведь имеете дело с маленьким ребенком), то ваш юный ассистент подвинет к вам блюдо с кексами. И сколько бы вы ни показывали на брокколи и ни говорили: «Как вкусно, ням-ням-ням», сколько бы ни крутили носом при виде кексов, но ребенок сам любит шоколадные кексы, и мысль о том, что у кого-то может быть другое мнение, представляется ему абсурдной. Он и не подозревает, что у него независимое мышление. С его точки зрения, все люди видят, слышат и чувствуют одинаково, поэтому пустышка – классная вещь.

Вы, конечно, можете подумать, что ребенок автоматически подсовывает вам самое вкусное, вместо того чтобы приберечь для себя. Но если бы вы воспитывали его в соответствии с такими же принципами, то давали бы ему шардоне и суши. Осознание различий между вами и другими людьми – это ключ к тому, чтобы понимать их и заботиться о них. Мы учимся этому, общаясь с окружающими. Старшие братья и сестры особенно хорошо умеют убеждать младших в том, что у тех совсем иные потребности («Иди поиграй с лошадкой»), гораздо менее интересные. Поэтому младшие дети в семье осваивают такие различия намного быстрее, чем старшие{99}99
  Ruffman, T., Perner, J., Natto, M., Parkin, L. & Clements, W. A. Older (but not younger) siblings facilitate false belief understanding. Dev. Psychol 34, 161–174 (1998).


[Закрыть]. До этого момента мы исходим только из собственных убеждений, и превосходство шоколадных кексов над брокколи является непреложной истиной.

Препятствием, перед которым бессильна даже самая искренняя готовность помочь, являются эгоцентрические представления о потребностях других людей.

Но предположим, что мы преодолели этот фундаментальный предрассудок. Поможет ли нам данное обстоятельство избавиться от некоторых других представлений, которые никак не связаны с брокколи, но тесно связаны с важным шагом в эволюционном развитии?

Этот шаг совершается примерно на том же этапе истории нашего становления, на котором формируются способности, рассмотренные нами в предыдущей главе, – в возрасте, когда дети осознают себя отдельными личностями и начинают действительно сочувствовать и помогать окружающим. В мире животных эти качества тоже усваиваются в комплексе.

Все опять-таки начинается с младенцев. Мы постоянно будем возвращаться к ним и к той связи, которая устанавливается между ними и родителями. Ведь это одна из первых связей, возникших в процессе эволюции. В числе первых она исследовалась и в лабораториях. Существа, наделенные самосознанием, инстинктом взаимопомощи и заботы о ближних, имеют одну общую черту. Потомство не приносит им практически никакой пользы. Детеныши настолько беспомощны, что долгое время не могут обходиться собственными силами, поэтому родители вынуждены научиться заботиться о другом существе. Частично в этом помогает природная система поощрений. Но ребенок отвечает позитивными эмоциями далеко не на все, что приносит ему пользу. Например, на брокколи. До многих потребностей младенца вам приходится доходить своим умом. И никто не может похвастаться, что познал их все. Ведь эти маленькие человечки изъясняются очень невнятно. Но вы прекрасно понимаете, что у них совсем не такие потребности, как у вас (поэтому не предлагаете им суши). И это уже большое достижение.

Все начинается с мелочей. Сначала приходит осознание того, что ребенок может быть голодным, когда вы сами сыты (мы уже говорили об этом, когда рассматривали просоциальные чувства). Потом вы понимаете, что если вы перепрыгнули через канаву, то ребенок пока не в состоянии последовать за вами. Далее приходится признать, что если ребенок без ума от какого-то мультфильма, а вам он не нравится, то это еще не повод, чтобы выключать телевизор. Своего рода курс молодого родителя.

У тех видов животных, у которых этот процесс завершается несколько раньше, нередко происходят сцены, описанные приматологом Франсом де Ваалем. Зоопарк оборудует пруд, чтобы дать мамам-обезьянам возможность немного отдохнуть. Но уже спустя некоторое время ошарашенные смотрители зоопарка выуживают из воды всех мамаш с захлебывающимися малышами, вцепившимися в их шерсть. Ведь если я могу дышать, то и детеныш тоже может, хотя его голова находится под водой. Разве не так?

Вам самим может очень не понравиться, когда лошадь, на которой вы сидите, вплотную проскакивает галопом под суком, совершенно не оставляя вам места, чтобы пригнуться. Человеческая мама не может позволить себе подобных ошибок. Во всяком случае, не слишком часто. Чем беззащитнее потомство, тем сильнее должны быть развиты когнитивные способности родителей. К решению столь важной задачи матери готовились на протяжении миллионов лет. При этом операция по формированию связи между матерью и детенышем протекала не по какому-то заранее составленному хитроумному плану. Вся прелесть эволюции заключается в том, что в ее действиях нет никаких замыслов.

В долгосрочной перспективе преимущества получали те, кто мог лучше позаботиться о потомстве, которое неспособно за себя постоять. Но человеческие младенцы совершенно беззащитны, поэтому ученые даже высказывают предположение, что эволюция в данном случае совершила шаг назад. После первых млекопитающих с их голыми и слепыми детенышами, прятавшимися в норах, следующим шагом стали коровы и овцы. Детеныши этих стадных животных созревают очень рано, вроде Лизы Симпсон из известного мультфильма. Ведь им приходится с первого дня жизни держаться вместе со стадом и не отставать от него. Что происходит, если детеныш слишком слаб для этого, мы знаем из документальных фильмов о дикой природе.

И что же дальше? Человеческие дети представляют собой «норных животных» второго поколения. На них отсутствует шерсть, они очень ограничены в движениях. В лучшем случае это Гомер Симпсон, а скорее, даже Ральф Виггам. И все эти отступления от основной линии эволюции ради мозга. Как и некоторые другие млекопитающие, наши предки сделали ставку на относительно ранние роды, чтобы впоследствии мозг имел возможность расти, не ограничиваясь объемом материнского таза. Кроме того, имеет смысл перенести некоторые этапы развития за пределы материнского тела, потому что формирование тканей мозга – трудоемкое производство, требующее больших затрат энергии, получить которую весьма затруднительно, поскольку организм матери вынужден содержать сразу двоих. В этом случае целесообразнее обеспечить младенцу уход вне материнского организма.

Таким образом, здесь мы имеем дело с умело разработанной стратегией, которая полностью себя оправдала. Если сравнивать с другими приматами, то у человеческого младенца при рождении самый маленький мозг по отношению к мозгу взрослой особи. Человек появляется на свет относительно незрелым, но растет дольше и интенсивнее. Его моторные способности только к годовалому возрасту достигают уровня новорожденного шимпанзе. Чтобы вырастить такое беспомощное существо, недостаточно просто кричать ему в ответ, когда оно повышает голос. Мы должны его успокоить.

Следующий шаг в развитии происходит в раннем детском возрасте. Он представляет собой маленькую революцию и состоит в том, что мы, глядя на опечаленного исследователя с поломанной куклой в руках, не плачем вместе с ним, а делаем одну из двух вещей: либо чиним куклу, либо бежим к своей маме, чтобы она починила. С социальной точки зрения и то и другое является большим событием. Ребенок теперь знает, что на свете существует такое понятие, как помощь. Все вроде бы очевидно, но на самом деле далеко не так просто.

Подведем итог. Научившись реагировать на позу и выражение лица собеседника, мы поняли, как надо обращаться с собственными чувствами. Мы выяснили, как распознавать, разделять и классифицировать свои чувства, а также как вытеснять их из сознания. И самое главное, мы знаем, как от этого первого шага перейти к оказанию помощи другим людям. Теперь нам не хватает всего одного компонента, чтобы понять собеседника. Ведь в его голове присутствуют не только чувства. Там происходит еще множество других вещей.

Чтобы полностью усвоить всю эту информацию, нам придется совершить скачок в следующую главу, речь в которой пойдет о социальном познании для продвинутых.

То, с чем мы будем иметь дело, намного гибче и сложнее, чем эмпатия и забота, и значительно сильнее зависит от контекста. Тем не менее данный фактор играет не менее важную роль в развитии наших социальных чувств. Довольно часто причиной нашего сочувствия становится разум, направляющий внимание на болезненные стороны жизни и заставляющий нас влезть в шкуру собеседника со всем его предшествующим опытом и слабостями. Смотрите сами, что из этого получается.

Вот и разберись тут. Модель психического состояния и социальное познание для продвинутых читателей

Мало того что мы постоянно испытываем проблемы с пониманием чужих эмоций и реакцией на них, так к нам по мере взросления приходит осознание того, что у них, оказывается, есть еще и мысли.

Это настоящий шок. Во всяком случае, на каком-то этапе вашей жизни осознание данного факта становится большой неожиданностью. Дело в том, что модель психического состояния (ее еще называют теорией сознания) – это намного более хитроумная штука, чем эмоциональная заразительность. Отчасти именно из-за сложностей в понимании мыслей других людей дети до шести лет являются не самыми лучшими собеседниками. Просто они считают, будто мы знаем все, что происходит в голове у них и у других. Они с трудом отличают то, что им кажется, от того, что есть на самом деле («Я тоже не знаю, почему Дед Мороз не подарил тебе пони»), а в двусмысленных ситуациях всегда что-то недоговаривают («Я понимаю, что пластилин похож на зефир, но я тебя еще раз спрашиваю: ты проглотил его или нет?»).

Все это является составными частями великой теории сознания – той части нашей социальной компетенции, которая еще сильнее, чем все рассмотренное ранее, зависит от логического мышления. Уже из первой главы мы узнали, что для того, чтобы ориентироваться в социальном окружении, нам требуется нечто большее, чем заражение эмоциями при контакте глаза в глаза. Но на этот раз речь идет о том, чтобы понять не только чувства другого человека, но и его идеи, его планы, подоплеку его действий и внутренний диалог. Сейчас мы обсудим, как сформировалась эта способность, для чего она нам нужна и к каким неожиданным результатам может привести ее использование.

Но для начала определимся с некоторыми понятиями. Что такое теория сознания? Это наши представления о том, что творится на душе у другого человека. Их предметом является вся та часть воображаемого душевного айсберга, что находится под водой. Поскольку мы не можем ее видеть, приходится домысливать логически. Поэтому мы и говорим о «теории». И именно поэтому она бывает ошибочной. Ведь в зависимости от ситуации мы имеем дело либо с хорошо продуманными логическими процессами, либо всего лишь с предположениями и догадками. А сделанные на их основе ложные выводы усаживают нас прямиком в лужу.

Допустим, вы полагали, что подруга совершенно серьезно сказала вам: «Давай в этом году ничего не будем дарить друг другу». А потом она приходит и приносит вам в подарок пять «мелочей». Или вы потешаетесь над татуировкой в виде китайских иероглифов («Наверняка они означают что-нибудь вроде “Утка в кисло-сладком соусе”»), а потом удивляетесь, что ваша коллега вечно ходит в кофте с длинными рукавами. Другими словами, вы опростоволосились и врезались в тот самый айсберг, который казался таким небольшим. Чтобы избегать подобных проблем, нам каждый день приходится напрягать мозги.

Ученые до сих пор спорят, в каких ситуациях теория сознания вступает в игру, а в каких нет. В качестве рабочего определения мы подразумеваем под ней все мыслительные процессы, в ходе которых пытаемся составить себе представление о внутренней жизни других людей как в данный момент (черты характера и ценности), так и на перспективу (намерения и цели). И все это на мыслительном уровне. Речь идет об интеллектуальном понимании, а не об эмоциях. Мы многое можем понять умом, без всякого участия чувств. Мне не нужны эмоции, чтобы понять, прочитал ли ты мою эсэмэску, если я вижу, что ты оставил свой мобильник дома. И я понимаю, как плохо для тринадцатилетнего подростка забыть телефон и не иметь возможности по пути домой ловить покемонов. Но лично у меня при этом не возникает какого-то более или менее серьезного сочувствия.

Чтобы понять, насколько такое мышление отличается от эмоционального сопереживания, надо знать, что существуют люди, которым либо одно, либо другое дается с большим трудом. Психопаты испытывают проблемы с сопереживанием, но зато могут мастерски понимать внутренний мир людей и манипулировать ими. У аутистов, напротив, редко возникают трудности с эмоциональным сопереживанием, но зато вопрос о том, что, по их мнению, думает другой человек, ставит их в тупик. Или вспомните Шелдона из телесериала «Теория Большого взрыва». Он не в состоянии сообразить, какие из его действий могут задеть чувства окружающих, но всегда готов загладить свой промах, угостив их чем-нибудь после этого. То есть практически каждый раз после того, как откроет рот.

Что касается теории сознания, то здесь активизируются совсем другие центры мозга. При эмпатии это были главным образом области, имеющие дело с эмоциями. В понимании чужого сознания участвуют зоны мозга, играющие важную роль в мыслительных процессах. Понять, о чем думает другой человек, так же сложно, как решить запутанную математическую задачу. Вряд ли это удастся с ходу.

Если бы вам надо было написать компьютерную программу для решения одной из приведенных ниже проблем, вы сразу же поняли бы отличия. Способность понимать чужое сознание тестируется с помощью задач примерно такого рода:

• Вы договорились встретиться с Эльзой в два часа. Потом вы ей написали в «Фейсбуке», что встреча переносится на три, но она до сих пор не отозвалась. Во сколько Эльза явится на встречу? (Ложные ожидания.)

• Дженни очень добрая, но в данный момент она давит ногой бабочку. Насколько это совместимо с характером Дженни? (Оценка свойств характера.)

• Если вам надо разделить деньги с партнером, то какую минимальную сумму ему можно предложить, чтобы он согласился? (Стратегические игры.)

• Посмотрите на эти фотографии. На каких из них люди хотели сфотографироваться, а на каких их застали врасплох во время еды? (Чтение мыслей по глазам.)

На большинство из этих вопросов вы могли бы ответить еще в дошкольном возрасте, но для их решения приходится прибегать к нестандартному мышлению. И ответы на каждый из вопросов будут немного отличаться. Вопрос, что знает мой собеседник, – это совсем не то же самое, что вопрос, о чем он хочет со мной поговорить, или понравится ли ему то, что я собираюсь сказать, или почему это для меня так важно.

Иногда речь идет о разных мыслительных процессах, а иногда об активизации разных зон мозга. И в этом заключается проблема, потому что такое положение дел затрудняет какие-либо обобщения. Если концентрироваться на конкретных ситуациях и для каждой разрабатывать свою теорию сознания, это мало что даст. («В результате многолетних исследований мы выяснили, какие центры мозга возбуждаются, когда человек пытается со всей возможной тактичностью сменить тему беседы несмотря на то, что его троюродная сестра упорно сводит разговор к летающим тарелкам. Мы настоятельно просим продолжить финансирование экспериментов, поскольку уверены, что их результаты можно будет распространить и на двоюродных сестер».)

Как понять, что происходит в головах участников наших экспериментов, когда они сидят друг напротив друга и пытаются угадать мысли собеседника? В таких сложных процессах лучше двигаться маленькими шагами и поочередно рассматривать важнейшие области мозга, выясняя, какие задачи они решают в данный момент. Поняв содержание фрагмента, мы сможем сопоставить его с другими и вставить в общую картину.

Из метаанализов, сводящих воедино результаты множества исследований, видно{100}100
  Schurz, M., Radua, J., Aichhom, M., Richlan, F. & Perner, J. Fractionating theory of mind: A meta-analysis of functional brain imaging studies. Neurosci. Biobehav. Rev. 42, 9-34 (2014).


[Закрыть], что, когда мы задумываемся о мыслях окружающих, почти всегда активизируется минимум три области мозга. Это медиальная префронтальная кора, а также левый и правый височно-теменные узлы (ВТУ). Вероятно, эти же области активизируются и в головах участников экспериментов; похоже, в них кроется многое из того, что делает нас людьми. Давайте рассмотрим их повнимательнее.