Текст книги "Парень, который будет жить вечно"

Фредерик Пол
Парень, который будет жить вечно

1. Из Стамбула к звездам

I

На семнадцатый день рождения Стэна пришелся Божий Гнев, что случалось примерно каждые шесть недель. Стэн был в квартире один, нарезал овощи для обеда по случаю своего торжества, когда внезапно почувствовал знакомый всепоглощающий, дезориентирующий, сексуально возбуждающий приступ головокружения, который все называли Гневом и причины возникновения которого никто не понимал. Крики и сирены на улице свидетельствовали, что другие тоже почувствовали это. Когда начался приступ, Стэн сумел уронить нож на пол, чтобы не порезаться, и с трудом сел на стул, пережидая беду.

Говорили, что приступы Гнева ужасны. Что ж, верно. Когда такой приступ одновременно случается у всех на Земле – и не только на Земле: на кораблях в космосе, в колониях на Марсе и Венере, – когда всех накрывает в один и тот же миг, количество несчастных случаев и жертв неизбежно становится огромным. Сам Стэн не возражал против этих приступов. Если в это время казалось, что он неожиданно попал в долгий одинокий эротический сон. Наверное, думал Стэн, так бывает, когда здорово наберешься. Эротическая часть сна не очень отличалась от видений, которые время от времени посещали самого Стэна; вдобавок Гнев проходил, не оставляя похмелья.

Приступ кончился. Стэн встряхнулся, подобрал с пола упавшие предметы и включил местные теленовости, чтобы узнать, сильно ли отразился Гнев на жизни города.

Достаточно сильно. Пожары. Дорожные происшествия – избегая столкновений, агрессивные водители Стамбула рассчитывают на свою мгновенную реакцию, и, когда Гнев лишает ее, тут же начинаются аварии. На этот раз меньше всего повезло нефтяному танкеру, заходившему в Золотой Рог. На мостиках танкера и обоих буксиров все разом потеряли способность действовать, танкер медленно и неотвратимо надвинулся на один из больших туристических лайнеров у причала Старого города и мгновенно вспыхнул.

Да, это действительно был тяжелый случай. Однако, подобно всем подросткам, Стэн легко переносил чужие несчастья. Он только надеялся, что всеобщее смятение не помешает отцу вовремя вернуться с обещанными шафраном и мидиями для жаркого. Покончив с овощами и положив их в холодную воду, он отобрал несколько старых дисков из своего драгоценного собрания – на этот раз Диззи Гиллеспи, Джек Тигарден и «Пять плюс три» Файрхауза, – сел и стал ждать. Перелистывая страницы комиксов, Стэн гадал, надерется сегодня отец и забудет сделать ему подарок на день рождения или нет.

Именно в этот момент появились полицейские.

Их было двое, мужчина и женщина, и они подозрительно осмотрели убогое жилище.

– Здесь жил американский гражданин Уолтер Эвери? – спросила женщина, и прошедшее время в ее вопросе сразу все объяснило.

Факты сообщили быстро. Отец Стэна попал в статистику жертв Гнева. Он как раз переходил улицу, и под действием приступа его сбил шофер такси. Женщина сразу сказала, что найти виновного невозможно: Гнев, вы ведь понимаете. Шофера давно и след простыл. К тому же свидетели утверждали, что отец Стэна был пьян. Конечно.

Мужчина-полицейский пожалел Стэна.

– По крайней мере он не страдал, – грубовато сказал он. – Умер сразу.

Женщина была нетерпелива.

– Итак, теперь вы в курсе, – сказала она. – Вам следует до полуночи забрать тело из морга, иначе придется платить за хранение за каждый лишний день. До свидания.

И они ушли.

II

Итак, ни шафрана, ни мидий для праздничного обеда не будет. Стэн отыскал несколько кусочков ветчины и бросил их в кастрюлю с овощами. Поставив кастрюлю на огонь, он сел и, обхватив голову руками, задумался, что значит быть американцем – ну, полуамериканцем – и сиротой в огромном городе Стамбуле.

Не вызывали сомнений два факта. Во-первых, долгожданный день, когда отец протрезвеет, отвезет Стэна в Америку и у них начнется новая жизнь, – этот день никогда не наступит. Из первого факта вытекал второй: у Стэна нет и не будет денег, чтобы учиться в колледже и осуществить свою заветную мечту – полететь на астероид Врата и пережить множество удивительных приключений. У него нет и не будет ни единого шанса присоединиться к мужественным и колоритным старателям Врат, которые летают в разные концы Галактики. Ему никогда не открыть сокровищницы драгоценных предметов, оставленных исчезнувшим древним народом хичи. А значит, не стать ни знаменитым, ни богатым.

Ничто из этого не стало для Стэна сюрпризом. Вера в то, что мечты сбудутся, постепенно слабела с тех пор, как он достиг возраста, позволяющего критически воспринимать окружающее, – двенадцати лет. Но все эти мечты казались осуществимыми хотя бы в теории. Теперь, по-видимому, исчезла даже такая возможность.

И только тут Стэн позволил себе заплакать.

Когда Стэн приводил в порядок кухню после своего безвкусного праздничного обеда, в дверь постучал мистер Озден.

Мистеру Оздену лет семьдесят. На взгляд Стэна, может, и сто – сморщенный уродливый старик с лысой макушкой, но еще черными щетинистыми усами. И самый богатый человек из всех, кого знал Стэн. Ему принадлежали: дом, в котором жил Стэн, два соседних дома и бордель, занимавший два этажа в одном из них. Мистер Озден был глубоко религиозен и так предан заветам своей религии, что не допускал алкоголь в свои владения за исключением борделя, да и то только для посетителей-немусульман.

– Глубочайшие соболезнования по поводу твоей утраты, юный Стэнли, – пробасил он своим удивительно громким голосом, машинально оглядывая комнату в поисках запрещенной бутылки виски. (Он никогда не находил спиртное: отец Стэна был слишком предусмотрителен). – Ужасная трагедия, но кто может оспаривать пути Господни? Каковы твои планы, позволь узнать?

Стэн уже подавал ему чай, как всегда делал отец.

– Пока еще не знаю, мистер Озден. Вероятно, мне придется найти работу.

– Да, это так, – согласился мистер Озден. Положив в рот миндальное печенье, поданное на блюдце, он разглядывал мальчика. – Может, будешь работать в американском консульстве, как твой отец?

– Может быть. – Однако Стэн знал, что это исключено. Разговор об этом уже был. Американцы не собирались нанимать переводчика моложе двадцати одного года.

– Это было бы замечательно, – провозгласил мистер Озден. – И чем быстрей, тем лучше. Как ты знаешь, платить за квартиру нужно завтра, а еще нужно заплатить за прошлую неделю и за предыдущую. Как ты думаешь, тебе хорошо будут платить в консульстве?

– Все в воле Божьей, – как можно благочестивее ответил Стэн. Старик кивнул, разглядывая мальчика. Под этим взглядом Стэн почему-то почувствовал себя неловко.

– Если хочешь, – сказал наконец старик, показывая в улыбке дорогие зубы, – я поговорю о тебе с братом.

Стэн выпрямился: именно двоюродный брат мистера Оздена содержал его бордель.

– Вы думаете, я смогу работать у него? Но что я буду делать?

– То, за что хорошо платят, – строго ответил мистер Озден. – Ты молод и, мне кажется, здоров. Если повезет, сможешь заработать хорошие деньги.

Что-то зашевелилось в животе и чреслах Стэна. Ощущение не очень приятное. Время от времени он видел, как проститутки, работающие у двоюродного брата мистера Оздена, загорают на плоской крыше, когда посетителей немного. С ними бывают один-два мальчика. Обычно они моложе его, чаще всего это курды или выходцы из горной Анатолии. А иногда из Алжира и Марокко. Похоже, надолго они здесь не задерживаются. Стэн и его друг Тан часто развлекались, выкрикивая им оскорбления с безопасного расстояния. Ни один из этих мальчиков не казался особенно счастливым.

Прежде чем Стэн смог ответить, мистер Озден продолжил:

– Ты ведь знаешь, клиенты моего брата не только мужчины. К нему часто приходят женщины, богатые вдовы, туристки из Европы или с Востока, которые очень благодарны молодым людям, доставляющим им удовольствие, какое уже не могут доставить мужья. Они дают большие чаевые, и брат позволяет мальчикам оставлять себе почти половину… вдобавок он обеспечивает своих людей Временной Медициной – пока они у него работают, а также комфортом и хорошей едой – за умеренную плату. Женщины, клиентки моего брата, часто бывают привлекательны. Конечно, – добавил он, понизив голос, – естественно, будут и мужчины. – Он встал, оставив чай и печенье почти нетронутыми. – Но, возможно, в консульстве тебе сделают лучшее предложение. Тебе все равно нужно как можно быстрей позвонить туда, чтобы сообщить о печальном происшествии с твоим отцом. Может быть даже, ему там еще что-то должны, и тебе хватит, чтобы заплатить за квартиру. Завтра утром я снова зайду.

Когда Стэн позвонил в консульство, мистера Гудпастора на месте не было, но его пожилую секретаршу новость потрясла.

– О Стэнли! Опять этот ужасный Гнев! Как я тебе сочувствую! Твой отец был… гм… очень хорошим человеком.

Стэн знал, что в общепринятом смысле это справедливо лишь отчасти. Его отец был добрым, мягкосердечным, великодушным и очень ненадежным пьяницей, и работу в консульстве ему предоставили единственно по той причине, что он американец, а американцу не пристало наниматься к туркам. И когда Стэн почтительно спросил, не осталось ли каких-нибудь невыплаченных отцу сумм, секретарша была сама тактичность.

– Боюсь, что нет, Стэнли. Ты знаешь, я отправляю все чеки от имени мистера Гудпастора. И уверена, что ничего не осталось. На самом деле, – смущенно добавила она, – боюсь, что все наоборот. Видишь ли, твой отец недавно получил несколько чеков авансом, так что превысил свой кредит. Но не волнуйся, дорогой. Я уверена, никто с тебя не спросит.

Для Стэна ее слова не стали новостью: он знал, что отец хронически нуждался в деньгах. Тем не менее это обострило его проблемы. Американцы, возможно, и не потребуют с него денег, но мистер Озден определенно потребует. Уже потребовал. И сделает все, чтобы эти деньги получить. Когда в последний раз из их дома выселили за неуплату жильца, мистер Озден забрал себе все его вещи до последней нитки, чтобы продать их и покрыть долг.

Последнее соображение заставило Стэна оценивающе осмотреть крошечную квартиру. Мебель не в счет, потому что принадлежит мистеру Оздену. То же с постельным бельем и кухонной утварью. Скудный гардероб отца, конечно, заберут. Древний проигрыватель Стэна и стопка записей американского джаза, его собрание космических приключений – для бодрствования и для сна, его учебники, небольшое количество еды на полках… то, что можно выручить за все про все, вряд ли покроет долг. Единственная относительно ценная вещь – музыкальные инструменты: видавшая виды труба и барабаны. Конечно, на барабаны мистер Озден не имеет права, поскольку они не принадлежат Стэну. Их принес его друг Тан Кусмероглу, когда его родители заявили, что больше не потерпят музыки в своем доме.

Относительно этих вещей можно кое-что предпринять. Когда Стэн позвонил, ответила мать Тана. Услышав новость, она заплакала. Прошло немало времени, прежде чем миссис Кусмероглу сообщила Стэну, что Олтана нет дома. Он на работе, но она передаст ему печальную новость, и если они могут чем-нибудь помочь…

Поговорив с миссис Кусмероглу, Стэн посмотрел на часы. У него оставалось достаточно времени до похода в морг, поэтому он отдернул занавеску, за которой спал, – лечь в постель отца он был еще не готов, – и лег: вдруг захочется поплакать еще.

Но он не плакал. Он мгновенно уснул, что принесло ему гораздо больше пользы. Несколько часов спустя его разбудил Тан Кусмероглу. Стэн услышал крик муэдзина, с маленького минарета на углу призывавшего правоверных к молитве. Но возбужденный голос Тана почти заглушил этот крик. Тан тряс Стэна, пытаясь его разбудить.

– Давай, Стэн, проснись! Старый пердун на молитве, а я занял у босса фургон. Лучшего времени, чтобы вынести наше добро, не будет!

Это означало, что у них в лучшем случае есть десять минут. Стэн не стал спорить. Чтобы загрузить в фургон трубу, барабаны, драгоценные музыкальные диски и кое-какую мелочь, потребовалось даже меньше времени. Они уже отъезжали, когда Стэн вспомнил.

– Мне нужно в морг, – сказал он.

Тан оторвал взгляд от туристического автобуса перед ними и грузовика, который пытался подрезать их сбоку, – оторвал ровно настолько, чтобы искоса посмотреть на Стэна. У него было необычное выражение – сочувственное и одновременно слегка возбужденное, словно он задумал какое-то новое приключение.

– Я об этом думал, – провозгласил он. – Тебе не нужно туда идти.

– Но я должен опознать тело отца, так что придется.

– Нет, не придется. Что с тобой сделают, если ты не придешь? Ведь тебя заставят платить за погребение, а как ты это сделаешь? Никак. Не показывайся там.

Стэн просто спросил:

– Куда же мне деваться?

– К нам, придурок! Можешь пожить в моей комнате. Или, – с улыбкой добавил он, – в комнате моей сестры. Если предпочитаешь. Но сначала тебе нужно будет на ней жениться.

III

Все в семье Кусмероглу работали. Мистер Кусмероглу был младшим бухгалтером на фабрике, производившей на экспорт машины по корейской лицензии. Тан доставлял заказы из скобяной лавки. Его шестнадцатилетняя сестра Наслан работала в кондитерской одного из больших отелей на берегу Босфора. Даже миссис Кусмероглу работала на дому, собирала из бусин браслеты, на которых написаны стихи из Корана, – для продажи туристам – когда не варила, не стирала и не чинила одежду всех членов семьи. Но Стэну не нужно было объяснять, что они, как ни старались, едва сводили концы с концами, а это означало только простейшую Базовую Медицину и постоянный страх перед будущим. Теперь закончить школу Стэну стало так же невозможно, как и Тану. И невозможно было долго жить за счет Кусмероглу.

Следовало найти способ зарабатывать.

Но это нелегко. На постоянную работу Стэн рассчитывать не мог, даже если бы она была: по турецким законам он незарегистрированная личность. Конечно, он не один такой. В нищем Стамбуле таких миллионы. И вряд ли власти станут тратить время на его поиски – конечно, если он не даст маху и не угодит в какие-нибудь официальные сводки.

Однако в его положении есть и плюсы. Хорошо, что сейчас только начало весны, которая еще не скоро станет летом. Это означает, что обычное двадцатипятимиллионное, в основном нищее население с каждой неделей вырастает на два или три, а может, даже на пять миллионов туристов. Людей, которые по определению располагают деньгами и стараются потратить их на виды Стамбула, на еду, сувениры и жителей города.

– Ты можешь стать гидом, – провозгласил за обедом мистер Кусмероглу. – Ты бегло говоришь по-английски и по-турецки, Стэнли. У тебя хорошо получится.

– Гидом, – повторил Стэн. Из вежливости повторил с благодарностью, но в глубине души посомневался.

– Конечно, гидом, – одобрительно подхватил Тан. – Отец прав. Ты знаешь о Стамбуле все, что необходимо. Помнишь всю скучную историю, которую нам вбивали в голову в школе? Просто забудь об Оттоманском периоде и сосредоточься на Византии. Туристы хотят слышать только об этом. К тому же можно взять в библиотеке путеводитель.

Стэн сразу упомянул самое существенное затруднение.

– Но я не могу получить лицензию гида. Полиция…

– Тебя не потревожит, – решительно сказала мать Тана. – Держись только Топкапи и Большого Базара. Когда увидишь американцев, которые путешествуют самостоятельно, не в группе, по-дружески предложи им что-нибудь рассказать. Скажи, что ты американец и учишься здесь – это ведь почти правда, верно? А если полицейские начнут задавать вопросы, говори с ними только по-английски, объясни, что ищешь родителей, у которых твои документы. У тебя светлые волосы, голубые глаза – к тебе не станут привязываться.

– Но он одет не как американец, – вставила Наслан.

Мать задумчиво поджала губы, потом улыбнулась.

– Пожалуй, с этим мы справимся. Мы с тобой, Наслан, сошьем ему одежду. Тебе все равно пора научиться шить.

Бесконечные запасы вещей, забытых посетителями в отеле, где работала Наслан, составили основу, а женщины Кусмероглу эти вещи подогнали. Стэн стал образцовым американским студентом в туристической поездке: яркие цветные брюки, грязноватые кроссовки, бейсболка с эмблемой далласских «Доджеров» и футболка, на которой спереди написано «Врата или разорение», а сзади – «Я разорен». Толпы туристов оказались вполне пригодными для доения. Больше того. Американцы, на которых он сосредоточил свое внимание, все были при деньгах и, казалось, не знали, на что их потратить. Например, пожилую супружескую пару из Ривердейла, штат Нью-Йорк, так поразили огромные номиналы турецкой валюты, что Стэн, который помог им найти чистый туалет, получил в благодарность банкноту в миллиард лир, когда миллион или два было бы верхом щедрости. А когда Стэн указал на ошибку, престарелые супруги настояли на том, чтобы он взял эти деньги в награду за честность. Так что за первую же неделю Стэн заработал больше Тана и почти столько же, сколько Наслан в своем отеле. Он попытался отдать все это миссис Кусмероглу, но та взяла только половину.

– Молодому человеку хорошо иметь небольшой капитал.

А ее дочь добавила:

– Ведь однажды ты захочешь жениться.

Конечно, у Стэна не было подобных планов, хотя Наслан в легкомысленной шляпке и мини-юбке – гостиничной униформе – выглядела очень хорошенькой. И пахла очень приятно, благодаря обилию не совсем пустых тюбиков и флаконов, которые гости отеля оставляли в ванной: обязанностью Наслан было держать ванные комнаты безупречно чистыми. На Стэна эти запахи действовали. Когда Наслан садилась рядом с ним по вечерам для семейного телепросмотра, Стэн надеялся, что никто не замечает, что у него выступает в паху. Но это ведь вполне естественно. В конце концов, он мужчина, и ему уже семнадцать.

А еще его увлек новый статус человека, способного зарабатывать значительные суммы. Стэн запоминал целые страницы путеводителя и добавлял к этому то, что услышал от профессиональных гидов, рядом с которыми старался держаться. Подслушивать лучше всего было в местах вроде Большой мечети или Святой Софии, где собирались десятки групп, а шесть-семь гидов говорили одновременно на разных языках. Их рассказы обычно бывали интереснее того, что писали в книгах, и гораздо непристойнее.

Впрочем, подслушивать было рискованно. В узком переулке за огромными кухнями дворца Топкапи Стэн встретил группу гидов с лицензиями, и ему не понравилось, как они на него смотрят. Гиды ожидали возвращения своих групп с осмотра. И когда они достали карманные фоны, по-прежнему глядя на него, Стэн постарался как можно быстрее исчезнуть.

Но на самом деле он боялся не гидов и не полиции, а того, что его найдет мистер Озден. Стэн не знал, что сделает старик, если найдет его. И даже решил, что заплатит за квартиру из той пачки лир, которую держал под матрацем. На этом матраце он спал вместе с Таном. Но кто знает, какие законы он нарушил своим бегством? А мистер Озден об этом будет знать все, так что Стэн старался держаться подальше от своего прежнего жилища.

Стэн не только работал. Когда приходил домой вовремя, помогал миссис Кусмероглу готовить обед – она делала вид, что поражена его зачаточными кулинарными навыками, – а потом они иногда вместе смотрели телевизор. Миссис Кусмероглу нравились многозначительные ток-шоу, на которых пандиты обсуждали смысл приступов Гнева Божьего, время от времени обрушивающегося на мир, или кипрский вопрос. Мистер Кусмероглу предпочитал музыку – хотя не такую, какую играли мальчики. Тан и Стэн высказывались за космические программы или спорт. Но дело редко доходило до голосования, потому что Наслан предпочитала американские ситкомы – на англоязычном канале, чтобы улучшать свой английский, – счастливые богатые и красивые люди наслаждаются жизнью в Лас-Вегасе, Малибу или Хемптоне, а Наслан говорит быстрее всех. Но все это пустяки. Главное то, что они были семьей. Настоящей семьей. И для Стэна это было самым важным, ведь у него сохранились лишь очень слабые воспоминания о том, что значит жить в семье.

Хотя Кусмероглу были очень добры к Стэну, их терпимость не доходила до того, чтобы разрешить принести домой барабаны и трубу. Поэтому пару раз Стэн и Тан притаскивали свои инструменты в школьный спортивный зал – тамошний ночной сторож был родственником Тана, и никто не обращал внимания на шум после занятий.

Но, конечно, это было уже не то. В двенадцать лет у них возник план. Вместе с курдским мальчиком, игравшим на скрипке, и девочкой на клавишных они создадут группу. Вчетвером они целыми днями спорили и наконец выбрали название «Стэн, Тан и банда». Начинать собирались с малого – с выступлений на днях рождения и, может быть, на свадьбах. Как только подрастут – перебраться в клубы. Заключить контракт со студией звукозаписи. Контракт непременно крупный… А потом курдского мальчика исключили из школы, потому что его отец жертвовал на подпольное курдское движение, а мама девочки запретила ей проводить время со старшими мальчиками.

Но это не стало страшным ударом. Ведь главная мечта Стэна и Тана была иной. Космос. Бесконечный фронтир. Где честолюбие молодого человека не встречает преград.

Если бы каким-то образом удалось раздобыть достаточно денег, чтобы оплатить дорогу, они отправились бы на Врата или в поселение на одной из планет. Стэну нравился Марс, где колонисты под пластиковыми куполами создавали почти земную жизнь. Тан предпочитал поиски в древних туннелях хичи на Венере, где – кто знает? – еще можно найти старые артефакты, которые сделают их богатыми, как старателей Врат.

Добраться до любого из этих мест мешало отсутствие денег – неразрешимая проблема. Но, может, деньги и не понадобятся, ведь существуют другие возможности. Например, никакой богач-старатель не сравнится с Робинеттом Броудхедом, а Броудхед постоянно снаряжает космические экспедиции. Как та, что и сейчас выполняет свой многолетний рейс к облаку Оорта, где, как известно, обнаружен какой-то загадочный объект хичи. И добраться туда можно только в медленном ракетном корабле людей. Броудхед заплатил добровольцам, которые согласились на этот ужасный рейс; может быть, заплатит и другим. Когда Стэн и Тан вырастут. Если к тому времени еще не все будет исследовано.

Конечно, все это были детские мечты. Стэн больше не надеялся, что они сбудутся. Но продолжал мечтать.

Тем временем он работал гидом и жил в семье Кусмероглу, и это было совсем неплохо. За первый же месяц он заработал столько денег, сколько в жизни не видел. И допустил ошибку, позволив Наслан подсмотреть, как он их пересчитывает. Она тут же сказала:

– Да ты богач, Стэнли! Не пора ли потратиться?

Он посмотрел на нее с подозрением.

– На что?

– Господи, да на приличную одежду! Послушай, в пятницу я выходная. Папа не позволит мне пропустить утреннюю молитву, но потом мы с тобой могли бы отправиться по магазинам.

Так что утром в пятницу Стэн и Наслан поехали автобусом в один из больших магазинов, и Стэн приобрел свой первый взрослый гардероб. Все стоило гораздо дороже, чем готов был платить Стэн, но Наслан умела отчаянно торговаться. И, разумеется, заставляла перемерить шесть разных вариантов, прежде чем позволяла выбрать. Руки у них были заняты свертками, а пачка банкнот стала вдвое тоньше, и они стояли на остановке в ожидании автобуса, когда рядом остановилась машина.

– Эй, ты! – послышался мужской голос.

Это была машина консульства, на безупречно черной дверце золотыми буквами значилось: «Соединенные Штаты Америки». Водитель высунулся и манил Стэна.

– Ты ведь Стэн Эвери, сын Уолтера Эвери? Конечно, это ты. Послушай, тебя все время разыскивает мистер Гудпастор. Ради бога, где ты скрываешься?

Стэн затравленно посмотрел на Наслан.

– Я… я живу у друзей.

За машиной консульства стоял десяток других, все водители отчаянно сигналили. Шофер сделал в их сторону неприличный жест, потом рявкнул Стэну:

– Я не могу здесь стоять. Послушай, у мистера Гудпастора есть для тебя кое-что. У тебя хоть какой-то адрес есть?

Пока Стэн пытался придумать ответ, ловко вмешалась Наслан:

– Ты ведь не знаешь точно, по какому адресу окажешься, Стэн? Он собирается переехать в собственную квартиру, – сообщила она водителю. – Почему бы вам не послать ему сообщение на адрес работы. Это компания по доставке тканей «Эклек». Ее адрес Зинцирликую, Кайя Алдеро Сок, номер 34 дробь 18. Сейчас запишу. – Когда водитель наконец освободил проезд и уехал, она ласково сказала Стэну: – Кто знает, что им нужно? Может, хотят за что-нибудь получить с тебя деньги? Например, за похороны отца. А я нравлюсь десятнику той компании, и он позаботится, чтобы мы получили письмо. И никому не скажет, где мы.

Но когда Наслан принесла домой конверт, весь усаженный печатями консульства, в нем был не счет. К конверту была приложена записка от мистера Гудпастора.

«Дорогой Стэнли!

Когда мы проверили файлы, выяснилось, что твой отец застраховал свою жизнь в твою пользу. Лицевой счет индексирован, так что в результате получается довольно значительная сумма. Надеюсь, это поможет тебе лучше устроить свою жизнь».

Стэн, держа записку в одной руке, конверт в другой, вопросительно посмотрел на мистера Кусмероглу.

– А что значит «индексирован»?

– Это значит, что сумма страховки увязана со стоимостью жизни и поэтому возрастает вместе с инфляцией. Распечатай, Стэнли. Может быть, там много денег.

Но когда Стэн достал из конверта зеленый правительственный американский чек, указанная на нем сумма вызвала у него разочарование.

– Что ж, – сказал он, показывая чек семье и стараясь улыбаться, – что нам с этим делать? Купить всем пиццу?

Но у Наслан зрение оказалось острее. Она выхватила чек у него из руки.

– Глупый мальчишка, – полупрезрительно, со смехом сказала она, – разве ты не видишь? Это не лиры, это американские доллары! Стэн, ты богат! Можешь делать что хочешь. Купи себе Полную Медицину. Женись. Начни бизнес. Можешь даже уехать в Америку и начать там новую жизнь!

– Или, – добавил Тан, – оплатить дорогу на астероид Врата, Стэн.

Стэн посмотрел на него, потом на чек. Это правда. Денег вполне хватит, их даже больше чем нужно.

Он не стал раздумывать. Дрожащим голосом он сказал:

– Мы сможем полететь оба, Тан. Полетим?