Текст книги "Посттравма. Как справиться с болью, стыдом и тревогой и вернуть контроль над своей жизнью"

Как только между «Я» и частью произошло разделение, и вы начинаете укреплять внутренние отношения между ними, одной из больших проблем в работе с травмой отношений является обеспечение того, чтобы целевая часть находилась в связи с нынешним «Я». Это второй шаг в «За пределами 6 F», который, если его забыть или упустить из виду, может вызвать разочарование и замешательство у терапевта, потому что, несмотря на прохождение этапов протокола КПТ, реального прогресса не происходит.

«Я» связано с частью. Обычно эта связь образуется в первую очередь, но во время травмы часть часто застревает в прошлом. Это может быть не точный момент травмирующего события. Однако в какой-то момент, когда произошла травма, случился раскол между частью, пережившей событие, и «Я» клиента. Подавляющая природа травмы вызвала эту пропасть. Целевая часть часто все еще находится в отношениях с «Я» прошлого и испытывает к нему чувства.

Вот пример диалога терапевт-клиент, где делается попытка обновления части:

«Амир, можешь ли ты прямо сейчас послать своей обеспокоенной части любовь, которую ты чувствуешь к ней, и посмотреть, готова ли она это принять?»

«Он не хочет моей любви. Она отвернулась от меня».

Обратите внимание: каждый раз, когда часть не желает принимать положительное отношение от «Я», это признак того, что она находится в отношениях с «Я» прошлого.

«Амир, можешь ли ты спросить свою обеспокоенную часть, сколько, по ее мнению, тебе лет? И просто скажи первое, что придет на ум. Не обдумывай ответ».

Часто клиент поначалу игнорирует то, что слышит, полагая, что часть не может все еще видеть клиента в этом возрасте.

«Ух ты, я слышу, как моя часть говорит, что мне 12 лет. Это безумие».

«Пусть она увидит, что тебе уже не 12, Амир».

Здесь мы ищем любые слова, которые вызывают внутреннюю энергию, например, «ваше ядро», «ваша внутренняя мудрость» или «тот вы, который не является частью». Будьте осторожны и не говорите «взрослый я», поскольку это может относиться к высокофункциональной части менеджера.

«Она не может поверить, сколько мне лет. Она понятия не имеет, что я на самом деле вырос».

«Просто дай ей немного времени, чтобы узнать твою открытую душу. Спроси ее, что ее нужно, чтобы тебе доверять».

Часть, как правило, не осознает, что «Я» продолжает прогрессировать после травмы. В любом случае они не особо заинтересованы в соединении с «Я» сегодняшнего дня, потому что часть чувствует обиду за то, что ее оставили страдать от последствий насилия. С точки зрения части «Я» покинула ее.

В более тяжелых формах травмы, таких как ДРИ и травма привязанности, части изначально часто ненавидят «Я» за этот отказ. «Я», в свою очередь, малодоступна, проявляется непоследовательно, и ей трудно надежно взять на себя роль. Части хорошо осознают это, поэтому не решаются соединиться с сегодняшним «Я», пока не почувствуют, что отношения безопасны и надежны. Здесь терапевтам следует уделить время развитию этой связи между нынешним «Я» и целевой частью, потому что, как только эти отношения станут безопасными, получить разрешение на доступ к ране будет намного проще.

Мы помогаем устранить пропасть, возникшую между частью и «Я» прошлого, знакомя часть с «Я» сегодняшнего дня и поддерживая вновь обретенную связь между ними. Сегодняшнему «Я» важно извиниться за это нарушение (даже если оно произошло ненамеренно) и за неспособность защитить часть так, как ей было нужно и хотелось тогда.

После того, как часть знакомится с сегодняшним «Я», я часто спрашиваю «Я» клиента, есть ли что-нибудь, что оно хотело бы сказать этой молодой части сейчас. Когда «Я» полностью присутствует, я обычно слышу что-то вроде: «Мне очень жаль, что меня не было рядом с тобой так, как тебе нужно. Мне тоже было 10 лет, и я старался изо всех сил. Мне искренне жаль». Такая реакция является полезным барометром самоэнергии, потому что, когда вокруг недостаточно самоэнергии, такие извинения могут показаться пустыми и неискренними. Когда присутствует Высшее Я, это ощущается сердцем.

Показательный пример: взрослая клиентка по имени Майя была изнасилована группой мальчиков-подростков, когда ей было 8 лет. Она описала, как ее части почувствовали необходимость прийти и спасти ее молодое «Я»:

«Она не могла защитить себя, поэтому нам пришлось выпрыгнуть и спасти ее», – сказала одна из защитных частей Майи во время сеанса.

Нынешнее «Я» Майи ответило: «Мои части мне не доверяют. Я их тогда подвела. Я не смогла справиться с тем, что произошло, и сейчас очень сожалею об этом. Я помню, как чувствовала себя подавленной и совершенно одинокой. Никто из моей семьи никогда не спрашивал меня, что произошло в тот день. Они знали, что произошло что-то плохое, но никто не заботился настолько, чтобы спросить меня об этом».

Майя описала, как ее защитные части несут бремя веры в то, что им нужно защитить «Я» тогда, и как ее нынешнее «Я» сожалеет о том, что оно недостаточно сильно, чтобы выдержать насилие. Ее защитные части несут бремя травмы, а ее «Я» хранит сожаление о неспособности выдержать изнасилование и горе, связанное с отказом от своих младших частей. Восстановление этих отношений является важным аспектом процесса исцеления, и оно часто происходит медленно с течением времени, требует взаимного доверия и осторожного обращения.

Когда мы работаем с крайними или активными защитными частями, они в конечном итоге начнут чувствовать себя услышанными, известными и увиденными таким образом, что это позволит им с комфортом начать устанавливать новые отношения с текущим «Я» клиента. По мере развития отношений «Я – часть» возникнут общие чувства, включая благодарность и сожаление. Эти вновь сформированные отношения позволяют «Я» поделиться своей благодарностью за то, как усердно эта часть пыталась помочь, и за дары, которые она получила вместе со своей работой.

Например, клиент по имени Джозеф сказал: «Я очень ценю свою основную часть. Она принесла в мою жизнь столько прекрасных возможностей и помогла мне добиться совершенства в карьере».

Его часть, в свою очередь, смогла получить эту благодарность и спустя много лет наконец почувствовала себя по-настоящему оцененной. В ответ Джозеф сказал: «Она улыбается, когда я говорю ей это. Ей нравится признание».

Не менее важно, а зачастую и более остро, то, когда Высшее «Я» также сострадательно разделяет горе и сожаление с частью, делая такие замечания, как: «Я действительно понимаю, почему ты чувствуешь себя так плохо. Слишком ответственный подход к работе ради достижений и неспособность глубоко погрузиться в свои истинные увлечения мешали тебе чувствовать радость и заниматься творчеством. Я также знаю, что ты, возможно, утратил более глубокие связи в жизни из-за того, что всегда так усердно работал для достижения целей. Мне тоже грустно за тебя».

Очень полезно разделить это пространство со своим клиентом, когда и «Я», и часть могут объединиться в благодарности и сожалении искренне, сострадательно, не стыдясь достоинств и недостатков работы защитной части. Когда между ними возникает такая степень близости, это говорит о том, что настало время безопасно двигаться вперед к основной ране.

Как только у сегодняшнего «Я» налажены взаимоотношения с целевой частью и определены работа и страх этой части, остается единственная цель – получить разрешение этой части на доступ к травме. Защитники часто дают разрешение, когда им делают предложение, от которого, по их мнению, они не могут отказаться. Помните, что эти части выполняют эту работу уже долгое время, и их попытки защититься в лучшем случае считаются малоэффективными.

Первое предложение, которое часто делают защитным частям, происходит, когда часть начинает видеть, чувствовать и доверять присутствию самоэнергии. Это дает части новую другую возможность, возможность облегчить свою ношу, не работать так усердно и хоть раз ослабить бдительность. Часть начинает ощущать силу, мощь и возможности «Я». В свою очередь, часть позволяет себе роскошь снизить интенсивность и частоту нагрузки. Она знает, что ее работа по-прежнему необходима, поскольку рана все еще присутствует внутри. Но помощь пришла впервые, и есть возможность для некоторого облегчения.

Это временное решение ее проблемы: часть осознает, что только когда рана полностью заживет, она сможет по-настоящему освободиться от своей защитной роли. Тем не менее, передышка приятна для измученной и переутомленной части тела. Данное предложение позволяет снизить постоянство своей работы, поскольку часть имеет поддержку и компетентность самоэнергии.

Как и в случае с явным и неявным прямым доступом, я сторонник того, что мне нравится называть явным разрешением по сравнению с неявным разрешением. Я предпочитаю слышать, как части прямо говорят: «Да, тогда я дам вам разрешение. Я нервничаю, но я сделаю это». Нередко, когда части чувствуют себя проверенными, они спонтанно смягчаются или отступают (т. е. дают неявное разрешение). Однако после неявного разрешения велика вероятность, что части вернуться обратно, когда будут напуганы или охвачены чувствами.

Важно заранее потратить время на то, чтобы части действительно почувствовали себя услышанными, увиденными и оцененными «Я» клиента, а также терапевтом, чтобы эти части чувствовали себя комфортно, давая явное разрешение действовать. Когда они дают полное разрешение, защитные части редко вмешиваются в процесс разгрузки. После заживления также практически не возникает обратной реакции, а весь процесс обычно занимает гораздо меньше времени.

Как только части доверяют, адаптируются и получают выгоду от присутствия «Я», пришло время предоставить им одно из трех приглашений:

1. Справьтесь с перегруженностью. Например, предложите следующее: «Что, если бы мы могли гарантировать, что маленькая девочка (изгнанница) или суицидальная часть (крайний защитник) пообещают не перегружать систему своими сильными чувствами? Что скажете?»

2. Предложите новую роль. Например, предложите следующее: «Что, если бы тебе больше не приходилось беспокоиться, впадать в депрессию или переедать? Тебе было бы это интересно? Что бы ты предпочел делать вместо этого?»

3. Предложите исцелить рану. Например, порекомендуйте следующее: «Что, если бы мы смогли исцелить маленького Билли, и тебе больше не нужно было бы его защищать? Интересно?»

Эти 3 приглашения весьма привлекательны для защитных частей. Они дают возможность освободить часть от ее обязанностей. Дик Шварц заявил, что приглашение «дает надежду безнадежной системе».

Как упоминалось ранее, работа со страхами защитников может быть одной из наиболее сложных задач терапевта и причиной разочарования и потери веры в модель КПТ. При большинстве травм, особенно при сложном посттравматическом стрессе, преодоление подавленности является наиболее распространенным страхом защитника, с которым нужно бороться.

Я часто слышал, как Дик Шварц говорил: «Как только часть согласится не сокрушать систему, она этого не сделает. Оно никогда не отступает от своего слова». Однако долгое время в моей практике это было не так. Я просил клиентские части не перегружать «Я», они соглашались, но в результате «штурмовали ворота», полностью захватывая моего клиента, когда дела начинали становиться напряженными. Я спрашивал себя: «Что я сделал не так?»

Со временем я узнал кое-что о том, как справиться с перегруженностью. Во-первых, вам нужно полностью поверить в то, что части способны не подавлять систему, и воплотить это с позиции самоэнергии, прежде чем вы сможете с уверенностью предложить это части клиента. Теперь я говорю частям: «Я знаю, что вы можете это сделать. Я в этом уверен. Я не думаю, что нам стоит продолжать, если только ты не пообещаешь не подавлять Энтони. По моему опыту, ничего терапевтического не происходит, когда вы заново переживаете свои травматические переживания. Я хочу, чтобы ты и все остальные там были в безопасности».

Когда части продолжат демонстрировать опасение, я скажу: «Хотите попрактиковаться со мной в этом? Я хочу, чтобы вы поделились всем, что храните для Энтони. Но я прошу вас делиться этим понемногу или небольшими порциями. Таким образом, Энтони сможет оставаться рядом и быть рядом с вами, чего вы раньше не испытывали». Здесь я использую прямой доступ к перегруженной части клиента. Я могу даже предложить вместе провести небольшой эксперимент и позволить части поделиться 1–2 % своих чувств, чтобы часть могла непосредственно испытать свою способность не подавлять.

Теперь я могу с уверенностью и опытом сказать, что если часть обещает не перегружать, то так и будет.

Дик часто говорит: «Есть три вещи, которые я постоянно предлагаю части-защитнику. Во-первых, я даю ей контроль, говоря: «Ты босс». Мы не будем ничего делать без твоего разрешения». Во-вторых, я подтверждаю ее опыт такими словами, как: «Я понимаю, почему ты так себя чувствуешь» или «Это понятно». И в‐третьих, я даю защитной части надежду, говоря: «Что, если бы мы смогли исцелить рану?»

Помните, что защитные части должны были выполнять свою работу, потому что это было решение, которое они приняли, оставшись совсем одни и пытаясь справиться с подавляющим жизненным опытом. Они стремятся решить проблемы, коренящиеся в пересечении границ отношений, дисбалансе сил, стыде и унижении. Защитные части отталкиваются от того, что они знают и усвоили из окружающей среды, и они зачастую неопытны – с ограниченными возможностями развития и познавательными способностями.

Наша задача – вернуть защитным частям контроль, отнятый у них, подтвердить их доблестные усилия, а затем предложить им альтернативное решение их проблем. Иногда в этом деле я чувствую себя скорее продавцом, чем терапевтом. Большую часть времени, что я провожу с защитными частями, я продаю им идею, что, если они предоставят нам («Я» клиента и мне) пространство и разрешение, мы сможем помочь им освободить травму, которую они так стойко защищают, одновременно предлагая им новая роль в системе. Возможно, вам придется представить это предложение несколько раз, а иногда даже сотни раз, ревностным защитникам, прежде чем вы и клиент завоюете их достаточное доверие, и они захотят отступить. Очевидно, что решение, на котором они изначально остановились, работает не так хорошо, иначе клиент не обратился бы за помощью. Но нам не нужно указывать на неэффективность работы защитной части: она и так на каком-то уровне это осознает. Вместо этого мы можем предложить ей новое решение дилеммы, о котором эта часть еще не подумала. Мы можем предложить ей снять с себя бремя своей работы и насладиться свободой двигаться вперед.

Следующий диалог терапевта и клиента подчеркивает, как это предложение может работать:

«Что бы я предпочел сделать? Я никогда даже не думал об этом раньше. Это всегда было моей ролью. Это все, что я когда-либо знал», – говорит клиент.

«Я бы хотел, чтобы вы остановились на минутку и просто подумали о возможности быть способным сделать что-то по-другому».

«Что бы я тогда делал?» – спрашивает клиент.

«Делайте все, что захотите. Это полностью зависит от вас. Это ваш выбор».

«Мне придется немного подумать над этим. Мне никто никогда не предлагал ничего подобного раньше».

«Я предлагаю это прямо сейчас, и для вас это реальная возможность».

Идея освободиться, чтобы сделать что-то совершенно другое, чрезвычайно заманчива для защитных частей. Их опыт показывает, что они должны делать свою работу. Они подобны хомякам, бесконечно мчащимся в колесе, застрявшем в этой повторяющейся роли. И они правы: им придется продолжать выполнять эту работу, пока рана не заживет. Вот почему я никогда не трачу слишком много времени, пытаясь убедить части, например, перестать пить, переедать или быть одержимыми. Они чувствуют, что это их долг. Я уважаю их точку зрения, но предлагаю им другой вариант. К счастью, они хотят помощи; они просто не смогли найти альтернативное решение самостоятельно. Роль терапевта – дать надежду.

Проявлять уважение и получать разрешение – мои главные приоритеты при столкновении с травмированными защитными частями. Моя работа – помочь им почувствовать, что их ценят и ценят за их героические усилия, помочь им отказаться от своих обязанностей и позволить нам избавиться от ущерба, причиненного резкими словами, плохим поведением и отсутствием заботы других людей.

Для достижения наилучших результатов выполните следующие действия:

1. Определите целевую часть клиента.

2. Заставьте клиента сосредоточить свое внимание внутри себя.

3. Начните исследовать часть вместе с клиентом и попросите у части немного пространства (разделение или сепарация).

4. Если часть не желает отделяться, поговорите с ней напрямую (через прямой доступ).

5. Как только разделение произошло, определите «Я».

6. Развивайте отношения «Я» и частей.

7. Если часть не заинтересована в соединении с «Я», обновите часть до «Я» текущего дня и попросите «Я» извиниться за отсутствие поддержки во время травмы.

8. Помогите «Я» узнать о позитивных намерениях части, включая ее работу и страхи.

9. Устраните страхи части и помогите ей гарантировать, что она не перегрузит систему.

10. Предложите части новую роль и получите разрешение исцелить ее травму.

Раздел III
Нейронаука травмы и диссоциации

Глава 10
Нейробиология посттравматического стрессового расстройства

Страх – это нормальная реакция на тревожные и необычные ситуации. Когда мы сталкиваемся с чем-то угрожающим, мы реагируем на двух разных уровнях: сначала бессознательно через нейросхемы в миндалевидном теле, вызывающие автоматический ответ, а затем сознательно через когнитивные системы, такие как префронтальная кора и гиппокамп, которые дают осознание эмоции страха (LeDoux, 2015). Другими словами, мы сначала неосознанно реагируем на угрозу, а затем сознательно ощущаем ее как страх.

Затем страх угасает, когда вентромедиальная часть префронтальной коры регулирует или успокаивает активность миндалевидного тела, а гиппокамп обеспечивает контекст, в котором может происходить как обучение, так и угасание (LeDoux, 2015). Например, ваш мозг может сказать телу: «Это было страшно, но мы уже сталкивались с чем-то подобным, мы в безопасности и справимся с этим». Мы воспринимаем угрозу, реагируем, боимся, обрабатываем страх, а затем восстанавливаемся. Это может происходить время от времени или несколько раз в день, в зависимости от уровня испытываемого стресса. Помните один из центральных принципов КПТ: все защитные элементы организованы вокруг страха. Например, спрашивая клиента: «Чего вы боитесь? Что произойдет, если вы не будете употреблять алкоголь, не начнете беспокоиться или замыкаться в себе?», вы можете добраться до сути этого страха.

Изучая нейробиологию посттравматического стрессового расстройства и диссоциации, важно взглянуть на то, как воспоминания и страх кодируются и обрабатываются. Существует два распространенных способа кодирования памяти: через неявную память или явную память. Неявная память обычно кодируется в течение первых 18 месяцев жизни. Однако мы можем кодировать имплицитную память всякий раз, когда с нами происходит что-то травмирующее в течение жизни. Имплицитные воспоминания не основаны на языке, а, скорее, хранятся в виде восприятий, эмоций и телесных ощущений. Имплицитная память настраивает нас на будущие действия, она бессознательна и ей не хватает осознания, что она исходит из прошлого (Андерсон, 2013). Я считаю, что большинство изгнанников и некоторые крайние реактивные части коренятся в имплицитной памяти.

С другой стороны, явная память начинает развиваться в возрасте двух лет, когда ребенок обычно начинает говорить. Это требует сосредоточенного внимания, является линейным, фактическим и сознательным и включает в себя чувство времени и повествования (Андерсон, 2013). Гиппокамп необходим для развития явной памяти. В КПТ мы даем возможность нашим клиентам осознать бессознательные изгнанные части себя, хранящиеся в имплицитной памяти, и проводим их через процесс свидетельствования, разгрузки и преодоления своего болезненного прошлого. Другими словами, мы помогаем им преобразовать имплицитную память в явную, что, я считаю, является главной целью терапии травм в целом.